Заключённый.

Арсений идёт в свою камеру, после утреннего душа и завтрака. Сказать, что сейчас его что-то гложет? Нет, так не скажешь. Сказать, что его вообще ничего не заботит сейчас? Нет, так тоже не скажешь. Вот вроде всё не так плохо, как обычно бывает. Он проснулся, пошёл в душ, смог даже покушать, так как до этого ему это давалось очень сложно из-за больных дёсен. Сейчас те немного затянулись и стало полегче. Вроде всё нормально, а в душе что-то не то. Вроде и тихо, но и одновременно странно. Либо это Арс параноик и для него слово «нормально» звучит лишь: «нормально, но это пока». Либо его тело уже готово к какому-нибудь подвоху от судьбы. В любом случае, он уже подошёл к своей камере, где почему-то никого нет, что очень радовало. А нет, кое-кто там есть. Мужчина заходит и тут же дёргается от неожиданности, потому что его друг, а именно Серёжа, сидит на его кровати и смотрит куда-то сквозь стену. — Господи, — смотря на него, говорит Арс, удивившись. Из-за того, что они теперь не в одной камере, им приходится общаться редко. Даже очень. У каждого свои дела, проблемы, которые нужно решать и многое другое, от чего просто посидеть вместе и покурить дорогих сигарет, что получает Арсений каждую неделю, практически невозможно. Однако это не отнимает у них дружбу, как бы ванильно это не звучало. Даже если они видятся один раз в месяц, то всё равно остаются самыми близкими друг для друга. — Ты чё здесь? Душу пришёл мне распотрошить? — улыбается Попов, смотря на Матвиенко, что даже не поворачивается к нему. — А что? Только тебе можно что ли? — говорит тот, всё так же смотря на стену. — Ну? Что случилось? — спрашивает его Арсений, садясь рядом на кровати и укладывая ноги тому на бёдра, чтобы было удобнее. Сергей наконец-то повернулся к другу, видя то, как тот залезает куда-то под кровать и достаёт оттуда пачку сигарет, вместе с зажигалкой. Одну зажимает между своих губ, поджигая, а вторую даёт другу, зная, что тому это сейчас нужно. Серёжа и правда не против сейчас затянуться, поэтому так же держит никотиновую палочку губами, после чего друг её зажигает и изо рта сразу же вылетает дым. Матвиенко выдыхает вредный дым и сново затягивается, вместе с Арсом. — Мне долго ждать ещё? — говорит мужчина, что как бы ждёт душераздирающий рассказ друга. — У Димы есть ребёнок, — резко заявляет Сергей, от чего Попов быстро поднимается, держа сигарету между пальцев. — Ой, поздравляю молодую мамочку! — говорит он, кладя руку на живот друга, поглаживая и улыбаясь. — Какой месяц уже? — улыбается он, видя злобный взгляд друга напротив. — Арс, ты вообще еблан? — произносит Серёжа, убирая руку друга со своего живота. — А ты? Какой ещё ребёнок? — Арсений думает, что Серёжа врёт, ибо и правда, какой ребёнок, когда они в тюрьме уже много лет. — Попов, блять, не беси меня. Пошевели извилинами и вспомни, откуда дети берутся, — Матвиенко сейчас вообще не до шуток, что подмечает и Арс, поэтому он становится серьёзным сразу же. — В смысле? Откуда ребёнок? — уже серьёзно, спрашивает мужчина. — От бывшей. До тюрьмы он встречался там с одной, она изменила ему, не зная, что уже залетела. Девочке уже четыре года. — Блять, — всё, что смог сказать, по поводу этой ситуации, Попов. Не ну а что ещё тут скажешь? Если бы Арсений узнал, что у него есть дочь, то скорее всего сделал бы всё, чтобы она этого не знала. Да и какая нормальная девочка бы хотела знать, что её отец долбаный заключённый убивший уже более двадцати пяти человек. Арс бы просто сделал так, чтобы она не знала о его существовании и жила спокойно, без настоящего отца. — А он что? — А что он? В ахуе сидит, успокаивал его, — говорит Серёжа, снова затягиваясь. — И что он будет делать? — нет, сейчас Арсению и правда интересно. Хоть они с Димой друг друга не очень то и любят, однако их связывает один человек. Что сейчас сидит напротив с сигаретой и положил свою руку на лежащую чужую ногу, на своих бёдрах. — Я не знаю. Но что-то мне подсказывает, что в связи с ребёнком, он вернётся к ней. — С чего ты это взял? — нахмурился Арсений, не понимая, с чего такие выводы. — У него появился ребёнок от девушки, которую он когда-то любил. Очевидно, что он не оставит дочь без отца. Я здесь каким боком? Или я буду для неё мамочкой? — А что? Матвиенко Сергеюшка Борисовна. Из тебя получится прекрасна мама, — снова стебётся над другом Арс, вызывая у него слабую улыбку. — Придурак, — говорит тому Серёжа, чуть расслабляясь. — Ты слишком загоняешься. Он сказал тебе: «Да, Серёж, я сваливаю от тебя к бывшей, потому что хочу, чтобы ребёнок был в полноценной семье»? Сейчас каждая вторая девочка без отца и ничего. Все живые и здоровые. Так что жопка твоего Позова останется у тебя в руках. — Ага. Ещё этот Макаров ебаный, — куда-то уже себе под нос бурчит Матвиенко, но Арс услышал. — А Макаров что? Балуется? — удивился Попов. Этого мужика ещё с самого его поступления, мужчина даже не слышал и не видел толком. Он даже успел забыть о его существовании. — Ага, — мычит друг, вспоминая то, что было пару дней назад, до того, как его посадили в изолятор. *Пару дней назад, Серёжа стоял в душевой, вместе с парой заключённых, что были последние на утренний душ. Позов уже вышел, а Матвиенко остался справить нужду в туалете и после помыть руки. Так он и поступил, смотря на себя в зеркало, однако уйти ему не дали. Точнее не дал один человек, которого видеть не хочется от слова совсем. — Как у вас дела с Димой? — спрашивает, никто иной, как Макаров, вставая напротив мужчины, перекрывая тому доступ к выходу. Сергею это не нравится, особенно то, что тот спросил, поэтому он тут же начинает злиться. — Хули тебе надо? — сразу огрызается он, смотря на Илью, который почему-то улыбается. — Мне просто стало интересно, какие у вас с ним отношения, — говорит безобидно Макар, будто они с Матвиенко давние друзья, что не виделись какое-то время. — Он мой парень, — говорит сразу же Сергей, не понимая, почему он вообще сейчас стоит и что-то тому говорит, когда может просто уйти. Но почему-то не делает этого. Может быть хочет показать тому, кто тут главный? — Очень романтично, — отвечает Макаров, подходя чуть ближе. — Слушай, не знаю, что за хрень творится у тебя в бошке, но знай, если ты спокойно отступишь и не будешь лезть к Диме, я оставлю тебя в покое. Но если нет, я вырву тебе глаза и оторву руки, чтобы ты не смел ни трогать его, ни смотреть. — Стой, полегче. Я не хочу его трогать. Клянусь, если бы хотел, то он уже бы лежал подо мной.. — договорить Илье не дал Серёжа, что тут же схватил его за ворот тюремной кофты и прижал сильно к стене около раковин, злобно смотря. — Не смей даже мысли такой пропустить в своей тупой бошке! Он тебе не игрушка, с которой ты первое время поиграешься и выбросишь! И на будущее, если кого-то сильно хочешь, дождись, пока они попросят, сука! — шипит на него гневно Матвиенко, находясь слишком близко, но сейчас он на это внимание не обращает. — Ладно. Я понял. Но знаешь, есть такие у меня кандидаты, которых лучше не ждать, когда попросят, — хмыкает Макаров, после чего, пока до Сергея не дошло, берёт его за затылок и насильно целует в губы. Сказать, что Серёжа в ахуе, это ничего не сказать. Он просто растерялся, когда человек, с которым они ненавидят друг друга уже несколько лет, сейчас его поцеловал. На секунду он замер, ничего не понимая, а затем резко отталкивается от него назад, после чего вытирает губы тыльной стороной руки, а затем бьёт Макара по животу кулаком несколько раз. — Ещё раз так сделаешь, язык вырву нахуй! — злобно шипит Серёжа, после того, как от ударов Илья скрутился и упал на колени. Матвиенко тут же вышел из душевой, находясь в шоке от произошедшего. Нет, он правда растерялся. Как вообще в такой ситуации поступить? Правильно, вот и мужчина не знает…* После этого рассказала Сергей услышал смех от рядом сидящего друга. — Да чё ты ржёшь? — не понимает Серёжа, укоризненно смотря на Арсения. — Слушай, ну ты конечно шикарно устроился. Трахаешь молодого папашу, сосёшься с бывшим надзирателем. Я прям завидую твоей интересной жизни, — смеётся Арс, после чего его больно ущипнули за коленку. — Ай блять! — улыбаясь, говорит мужчина, убирая руку друга. — Арс, я тебя сейчас грохну, — говорит беззлобно Серёжа, смотря на друга. — Да расслабься, параноик. Дима останется с тобой, я уверен. А тебе то какая разница? Ну теперь он папа и что? Не твой же ребёнок, вот и радуйся. — Да я вообще без понятия. Он ничего не говорит по этому поводу. — Ну значит сам понимает, что это не так важно. Его дети - не твои проблемы. Его бывшая - не твоя проблема. Пусть сам разберётся с этим и поймёт, что ему нужно. — И что ты предлагаешь? Оставить его одного и свалить? — хмурится Серёжа, не понимая, что этими словами хочет донести до него друг. — Нет. Я говорю лишь о том, чтобы ты не думал о его делах. Он всё сделал, ему это решать. Ты можешь только поддержать максимум, а не сидеть и думать за него. Он не маленький, а взрослый мужик и пусть несёт ответственность за свой хуй, который пихнул в бывшую и та забеременела, — слушая то, что говорит Арсений, Матвиенко не может понять, прав тот или нет. С одной стороны, может быть и да, потому что его никто не заставлял с ней спать и его дочка никак не относится к мужчине. Но с другой стороны, как можно оставить своего парня, которого любишь больше жизни в такой ситуации одного? Разве это не эгоистично?

***

Серёжа заходит в свою камеру, сразу же кидая взгляд на своего парня, что опять сидит на кровати и пялится в одну точку, чуть тряся ногой, не понятно, то ли от нервов, то ли от стресса. Матвиенко посмотрел на него секунду, а затем подошёл и сел рядом на кровать, кладя руку на чужое плечо. — Ну и? Что надумал? — интересуется мужчина, смотря на Диму напротив. — Ничего, — тяжело выдыхая, отвечает Позов, подтягивая к себе ноги, упираясь лицом в коленки. — Ты так сидишь всё утро. Вечно о чём-то думаешь. Давай говори, — произносит Сергей, нежно поглаживая его по плечу. — Да просто.. — начал говорить Поз, нахмурившись. — Я снова ей звонил. — Так, и что? — И она снова сюда придёт, — отвечает Дима, после чего чувствует, как рука на его плече исчезла, повернувшись к Серёже и видя нахмуренный взгляд. — Зачем? — нет, Матвиенко и правда не понимает, зачем они встречаются. В прошлый раз это не очень хорошо закончилось. Учитывая то, что мужчина не присутствовал во время их разговора, но в то же время сидел и успокаивал Позова после него. Так что он прекрасно знает, что ничем это хорошим не закончится. — Я попросил её привести дочь. Хочу увидеть дочку собственными глазами, — отвечает Поз. — Ты уверен, что хочешь этого? — спрашивает Сергей, хотя Дима и сам не знает, чего хочет. Такое чувство, будто он действует на эмоциях. Будто не понимает, что происходит и делает то, что первым приходит на ум. Однако если это так, то не сказать, что приходит на ум ему хорошие идеи. Хотя кто смеет его осуждать? Серёжа видит, как у его парня немного трясутся руки, поэтому берет те в свои, успокаивая. Холодные. Опять же таки из-за стресса наверно. Но ничего не поделать. — Я.. не знаю, как это объяснить. Но такое чувство, будто я предал её. Я ведь даже не знал о ней раньше, лазил в тюрьме, пока она училась ходить. Я даже не видел её первые шаги. Меня это очень беспокоит. Я.. чувствую вину, что я не такой отец для неё, который нужен.. — Перестань, — перебил его, но не специально, а лишь для того, чтобы он не копался в себе. — Быть её отцом сейчас тебе никто не запрещает. Да, может быть ты не кормил её с бутылочки, не учил ходить и не укладывал в кроватку спать, но ты можешь сделать для неё другое. — Что например? Я обычный заключённый, что не имеет ни денег, ни связи, ни свободы. Единственное, что я могу для неё сделать, это не попадаться на глаза, когда она вырастит, чтобы не позорить. — Ей никогда не будет стыдно за тебя. Ты знаешь о дочери всего пару дней, но уже думаешь о таких вещах, о которых не думают многие отцы на свободе. Ты будешь самым лучшим папой из всех, кого я когда-либо знал. Она вырастит и будет гордиться тем, что именно ты её отец. — Ну конечно, — не верит его словам Дима, после чего чужие руки берут его за лицо и поворачивают к себе. — Я серьёзно. Она полюбит тебя таким, какой ты есть. Хоть заключённый, хоть какой-либо ещё. Она твоя дочь. И она поймёт тебя, когда даже я не смогу понять. У вас будет особая связь. К тому же ты выйдешь из тюрьмы когда ей будет лет десять. Она даже не будет знать об этом месте. — Ага. А если нет? Если я не выйду? — Ну и почему ты не выйдешь, например? — Я не хочу на свободу выйти один. Без тебя, — отвечает Дима, после чего Серёжа чуть замолкает. — Я всё равно буду рядом с тобой. Может быть не физически, но морально. Ты сможешь мне звонить, приходить на личные встречи. — Да, но этого мало, — резко говорит Позов, после чего прикусывает язык и грустно смотрит в глаза. — Прости, — тихо говорит он, видя удивлённый взгляд напротив. — Просто я не хочу ждать каждую субботу в неделях, чтобы приходить к тебе. И один раз в месяц приходить на личные свидания, чтобы просто обнять. Для меня этого мало. С ней так не получилось.. — Ты боишься, что у нас будет так же, как вышло у вас с Катей? — задаёт получившейся вопрос в голове Матвиенко, смотря прям в душу своими добрыми, по отношению к Позу, карими глазами. Однако Дима не отвечает на этот вопрос. Конечно. Ведь Сергей прав. И понял он всё правильно. Но легче от этого не стало никому из них. Позов лишь устало утыкается головой в грудь своему парню, закрывая глаза, пока внутри стоит мутный туман. Серёжа так же молчит, как и он, лишь аккуратно кладя руку на его плечо, придерживая. — Как зовут твою дочку? — спустя минуту молчания, решил поинтересоваться он. — Савина, — чуть улыбаясь, говорит Дима. — Красиво звучит. Позова Савина Дмитриевна, — произносит Матвиенко и тоже слабо улыбается. Не, ну правда необычно звучит. Очень мило. — И представь, если бы это была наша с тобой дочка. — Ой Боже, ну это ты конечно загнул. Где я, а где дети? — уже и правда искренняя улыбка проскользнула по лицу Сергея, после чего Дима поднялся и посмотрел на него. — Почему? Ты же сам всегда говорил: «дети - это святое». К тому же ты очень милый и красивый. От тебя были бы шикарные, маленькие, тёмненькие армянчики, — проговорил Позов, чем вызвал смех у обоих. — Я никогда не был заботливым папочкой, — отвечает тому мужчина, с чем полностью несогласен Дима. — Ну зачем врёшь? Ты очень заботливый. Когда я ногу сломал, ты всегда был рядом и помогал мне. Когда мне плохо, ты делаешь всё, чтобы это предотвратить. Ты ответственный и можешь защитить, а детям то большего и не надо. — Ну ты тоже сравнил. Во-первых, ногу сломал не ты, а тебе. А во-вторых, я просто люблю тебя и не хочу видеть, как ты мучаешься. — Ну так я об этом и говорю. Ты заботливый и ответственный. За это тебя полюбил я. И говори что хочешь, но ты меня не переубедишь, — Серёжа хотел было сказать что-то ещё, но Дима закрыл рукой ему рот, не давая это сделать. — Молчи, — говорит тому мужчина. Матвиенко улыбнулся прям в руку, а затем решил подойти к этому действию более радикально. А именно убирая чужую руку со своего рта, после чего впиваясь в губы своего парня нежным поцелуем. Нет, что-то в словах Позова действительно заставило его подумать над тем, каким родителем был бы он. Однако Сергей не считает себя шикарным папой. Вернее он вообще не считает себя отцом.

***

Антон идёт в сторону камеры Дениса. Прямо сейчас, у него в штанах лежит двадцать тысяч. Откуда у Шастуна такие деньги? Дима помог. Правда, Позов с помощью телефонных звонков смог заработать довольно круглую сумму, после чего отдал её другу. Из-за всей этой ситуации с дочерью, он совсем забыл о друге и деньгах, которые заработал. Но потом, как чуть-чуть успокоился и взял себя в руки, наконец вспомнил и передал деньги другу. Если честно, то Шаст не верил в то, что он будет ему помогать. Ведь по сути Позов вообще мог послать его нахер и сказать, чтобы он разбирался во всём этом дерьме сам. Однако, Поз оказался в этом плане самым лучшим человеком из всех, кого когда-либо знал парень. Даже не смотря на свои не маленькие проблемы, всё равно нашёл время для парня. Никогда в его жизни не встречались настолько хорошие люди. Разве что его мама.. В любом случае, неважно, как и с кем, Антон готов расцеловать своего друга, в знак благодарности. Даже если Дима зарабатывал вместе с Серёжей, даже если вместе с Арсением, всё равно расцелует. Даже словами не передать, насколько сильно Шастун благодарен ему за помощь. Теперь, он и сам готов ему подать руку в трудную минуту, чтобы у того не стряслось. Подойдя к камере Дениса, Шаст на секунду остановился в проходе, сомневаясь, но всё-таки слова друга и действия мужчины, давали о себе знать и парень решился. Он заходит в чужую камеру, где лежит как раз таки Денис и ещё двое заключённых, которых Антон не знает. — Надо поговорить, — серьёзно заявляет Шастун, обращая на себя внимание и мужика, к которому собственно пришёл, и его сокамерников. — Эй, — почему-то улыбается Денис, обращаясь к своим «коллегам» по камере, кивая им в сторону выхода, чтобы те вышли на несколько минут, дав им с Шастом поговорить наедине. Те скептически на него посмотрели, но просьбу выполнили, пока сам он просто встал со своей кровати, смотря внимательно на парня перед собой. — Что? — поднимая бровь, интересуется он. — Если ты думаешь, что я тебя боюсь, то расстрою. До тебя у меня были ситуации и по хуже, — недовольно смотря на него, видя раздражающую улыбочку, начал говорить Антон. — Как рука, не болит? — хмыкает тот, беря Шастуна за запястье, специально, а может быть и нет, пальцем цепляя царапины, которые вместе выводили его имя, будто парень его собственность, которую он пометил. — Нет, — резко говорит Шастун, отдёргивая руку, чуть шикая, потому что больно от того, что раны касаются грязной кофты. Шастун ходил в мед-кабинет, чтобы их забинтовали, но врач сказал, что нет смысла, так как они не смертельны. Их лишь продезинфицировали и отпустили. Однако болят всё ещё, а убрать надоевшую кофту парень не может, потому что не хочет, чтобы кто-то видел, что на руке написано. Антон поворачивается назад, чтобы убедиться в том, что никто из надзирателей за ними не смотрит. А затем опять поворачивает голову к мужчине, попутно залезая к себе в штаны, доставая оттуда деньги, отдавая аккуратно Денису. — Здесь двадцать тысяч. Остальное достану позже. — Молодец, Антоша, — смеётся мужик, принимая деньги и пряча их куда-то под матрас. Хотя довольно рискованно их там оставлять, так как надзиратели могут во время проверки туда залезть и найти деньги. — Теперь мы сново можем стать лучшими друзьями. — Знаешь куда ты можешь пойти вместе со своей уёбской дружбой?! — выплёвывая тому в лицо, шипит Шаст. — Ну неужели тебе не нравится моя компания? — фальшиво удивляется он, делая грустный вид. — Больше никогда не смей ко мне кого-то приводить на встречу! — говорит Шаст, после чего просто выходит из его камеры. Где-то в глубине души обидно осознавать то, что этот урод, практически ничего не сделав, получил от него двадцать тысяч. Хотя, можно сказать, что от Димы, так как не он же их разработал. Но всё же. От этого ещё более обиднее и несправедливее. Парень недовольно идёт в сторону своей камеры, где дёргается от того, что перед ним появляется Попов, который видимо хотел выйти. — Свали к хуям! — злобно говорит ему Антон, отпихивая в сторону и проходя в камеру. Арсений вообще ничего не понял. Вроде ничего даже не сказал и не сделал, а уже стал главной мишенью, что ему не понравилось. — У тебя месячные или что? — спрашивает его мужчина, поворачиваясь в сторону парня, который лишь смотрит на него, как на говно. — Завали ебало! Бесишь блять! — шипит на него, словно дикий котяра, чем вызывает злость у мужчины напротив. Вообще разозлить Попова очень легко. Достаточно просто посмотреть как-то не так и всё. Зная то, что у него проблемы с агрессией, даже Серёжа иногда отходит подальше от него, чтобы не попасть под горячую руку. Даже Матвиенко не может его иногда успокоить. Поэтому сейчас Попов держится со всей силы, чтобы не налететь на Антона. — Слушай, ты либо нормально разговаривай, либо заткнись, — выдавливает из себя он, крепко сжимая кулаки, короткими ногтями впиваясь в ладонь, чтобы успокоиться. Однако Шастун видимо не понимает, что прямо сейчас играет со смертью, поэтому подлетает к нему и прижимает к стене, руками хватаясь за ворот белой борцовки, припечатывая голову к стенке. Арсений тут же хватает его за руки, пытаясь их убрать, но в ответ ему прилетает слишком громкое шипение со стороны парня, который болезненно хватается за больную руку и пытается убрать чужую, чтобы не держали её. Шастун аж согнулся от боли, потому что раны были свежие и достаточно глубокие. Он тщетно пытается убрать ладонь Арса, который лишь внимательно его осматривает, не понимая настолько яркой реакции. Он ведь даже не сжимает его руку. Это очень удивило мужчину, поэтому он нахмуренно быстро оттянул чужой рукав до локтя, оголяя чужую руку, где сразу же видны виновники такой реакции парня. Попов округляет глаза, видя то, что на руке написано: «Денис» красными царапинами. — Что это? — спрашивает он Антона, который лишь пытается вырывать запястье из чужой цепкой хватки. — Не твоё дело! — говорит он, всё ещё вырываясь. — Антон, я спросил кто это сделал! — чуть ли не рычит на него Арсений, не отпуская. — Да какая тебе разница?! Что ты хочешь от меня?! — Попов злится всё сильнее, хватая его, словно котёнка, за шкирку, меняясь местами, буквально вжимая в стену, что кажется, что сейчас Антон вдавится в эту стенку и вростёт в неё. — Шастун, блять, не еби мне мозг! Что за Денис у тебя на руке?! — выплёвывает тому в лицо Арсений, чуть ли не беря его за горло. — Да с соседней камеры! Всё?! Доволен, сволочь?! Отпусти меня! — кричит тому в ответ Шаст, пытаясь оттолкнуть. — Что у тебя с ним? — уже более спокойно говорит Попов, но не отпускает бешеного парня. — Подставил он меня и просит денег! А это плата за то, что не заплатил за один день! — указывает на раны на руке. — А если не заплачу до завтра, то обрисует своим именем всё тело! Всё?! Понравилась история?! Или ты надеялся, что у меня из проблем только ты под боком?! Хуй тебе! У меня их намного больше! — Может уже перестанешь играть в ненависть?! — задаёт вопрос Арс, смотря тому в глаза. Не ну правда, зачем это? Они уже знают друг друга, как свои пять пальцев. Да они блять спали! К чему это всё? — Может хватит строить из себя бедную, обиженную суку, которую все обижают?! — Ты без меня и часа протянуть не можешь! Через пару минут ты уже валяешься на полу! — шипит тому Арсений, которого бесят слова парня. — Что?! Я сам по себе! Так даже безопаснее! Да я лучше с дырявым презервативом буду трахаться, чем попрошу тебя о помощи! Даже он защитит лучше тебя! — Ну ты прям мастер, — говорит Арсений, указывая на имя, криво выцарапанное. — А это татуировка? Дениска понравился, решил набить, да? — язвит мужчина, после чего Антон чуть успокаивается. — Это тебя не касается. Ты мне кто? Парень? Жених? Муж? Жена? Тебе какая разница? С чего вдруг тебе так интересна моя жизнь? Твоя то вообще напитана красками, в отличии от моей. Может лучше о себе позаботишься? — уже более спокойно говорит Антон, убирая наконец чужие руки от себя, отходя от мужчины, чуть успокоившись. Арсений уже не стал трогать его, потому что получил то, что хотел. Даже не смотря на фырканья и злость. Арс лишь провёл рукой по волосам, убирая чёлку с глаз, а затем выходя из своей камеры, направляясь на поиски того самого Дениса из соседней камеры.

***

Дима стоит в камере и видит, как его парень сидит на своей кровати, о чём-то думая. О чём, Позов не знает, а зря. Потому что Серёжа иногда может себя накрутить и знать о том, что происходит в его голове, было бы проще. Проще его понять. Однако Поз не Ванга и не умеет читать мысли, к сожалению. Поэтому сейчас, всё, что он может, это лишь присесть к нему на кровать и укладывая ладони тому на колени, смотреть в глаза, пытаясь высмотреть там какие-то терзания, мысли и прочее. — Ну, — говорит он, смотря в мутные карие напротив, обращая на себя внимание. — О чём думаешь? — Да ни о чём, — говорит, вздохнув, Матвиенко, беря своего парня двумя руками за запястье, притягивая к себе. — Ну так не пойдёт. Ты всегда просишь меня говорить всё то, что творится у меня на душе. А сам что будешь молчать? Несправедливо. Давай говори, — заявляет Дима, переплетая с ним пальцы, чувствуя насколько руки мужчины горячие. — Да я просто.. — Позов чувствует, что тот хочет сказать, но видимо какой-то ком в горле или же страх чего-то не даёт ему признаться. Поз тоже такое чувствовал. Очень много раз. На самом деле это очень ужасное чувство. Но когда с кем-то делишься, то на долю секунду становится легче. Хотя бы немного глотаешь чистый и свежий воздух, что облегчает душу. — Серёж, я же вижу, что с тобой в последнее время что-то не то. Вечно о чём-то думаешь. Я ведь не слепой. Расскажи, — спокойно просит того Дима, смотря прям в хрупкую душу напротив. Матвиенко лишь тяжело вздыхает, понимая, что сейчас он не сможет промолчать. Не сможет противостоять этим родным и любимым глазам. — Просто, иногда мне приходят такие мысли, что мы отдаляемся друг от друга. Будто ты всё дальше и дальше от меня.. — Но я же тут, рядом с тобой, — говорит Позов, нежно целуя мужчину в коленку через штаны, поглаживая по ней же свободной рукой, пока вторая была переплетена с пальцами чужой руки. — В том то дело. Я всё время думаю, что ты должен быть с кем-то другим. И я никак не могу выкинуть эту херню из головы. С другим тебе жилось бы намного легче, чем со мной. Да и познакомились бы вы, как все нормальные люди. — Сново вспоминаешь наше знакомство? Прошло уже несколько лет с тех дней. Я уже всё забыл давно и тебе пора бы тоже, — говорит ему Поз, чувствуя то, как он аккуратно перебирает его пальцы, что-то там высматривая. — Я знаю, что во мне очень много дерьма. Я пытаюсь его скрыть, но оно всё равно вылезает. Я просто не могу справиться с собой. И это меня дико бесит, — Дима слушает его очень внимательно, вслушиваясь в каждое слово, понимая чувства того прекрасно. Да, мужчина тоже такое чувствовал. Тоже копался в себе, пытаясь понять твои чувства. Если честно, то скорее всего он до сих пор копает. Потому что с каждым днём становится всё сложнее и сложнее. Будто мир всё сильнее переворачивается. И избавиться от этого состояния очень сложно. — И я не знаю, что это за хрень. Но лишь одна мысль о том, что ты уйдёшь или бросишь меня.. — он не договаривает, лишь закрывает рот и молчит, даже не смотря в глаза. — Почему ты никогда не говоришь мне об этом? — спрашивает его Дима, водя рукой по его бедру, давая понять, что он рядом. Всегда. В любой ситуации. Что бы не произошло. — Я просто не хочу напрягать тебя своей хернёй в бошке. Тебе и так есть, о чём сейчас думать. — Во-первых, это не херня. А во-вторых, почему ты считаешь, что какие-то мои дела стоят выше тебя? Я хочу знать, что с тобой всё хорошо. Что ты не мучаешь себя мыслями и терзаниями в моё отсутствие. И что ночью ты спишь вместе со мной, а не смотришь в потолок не моргая. — Когда лежишь на кровати, потолок не видно, — чуть улыбнувшись, заявил Серёжа, трогая указательный пальчик своего парня. — Серёж, я хочу, чтобы ты всегда мне говорил обо всём. Я хочу знать, когда ты в порядке. И когда не в порядке. В этом и есть смысл отношений. Быть полностью открытыми друг с другом. — Это мои проблемы. Я не хочу, чтобы ты думал ещё и обо мне. — Но а я не хочу быть с кем-то другим, кроме тебя. Но ты же ведь никак не понимаешь этого. — Я понимаю. Но всё равно хочу сказать, что если твоя бывшая скажет, что хочет тебя вернуть и ты тоже будешь этого хотеть - я.. не стану мешаться.. — Чего? — вот сейчас Дима и правда ахринел от этих слов. — Я не знаю. Может быть ты думаешь о том, что ваша дочь должна жить в полноценной семье. Хотя скорее всего так и есть. И я хочу, чтобы ты знал, что я не буду держать тебя или останавливать. — Да не Катя мне нужна, а ты! — резко закричал Позов, вообще не понимая его. Почему у мужчины такие мысли всегда? Он считает, что он не достоин его? Да что за бред? Именно Поз смог поменять его в лучшую сторону. Ведь до его прихода, Сергей был очень злой и грубый. Прям как Арсений. Но как только появился Дима, всё изменилось. Он изменился. Ну неужели Серёжа и правда думает, что после того, что они прошли, Позов вернётся к своей бывшей, которая ему изменила? — Я иногда даже не понимаю, чего тебе нужно от меня. — Я хочу, чтобы ты просто был рядом, — говорит Дима, беря его за подбородок, потому что мужчина никак не может посмотреть ему в глаза. — Хочу засыпать, чувствуя, как ты подвигаешь меня к себе. А потом просыпаться и видеть, как ты пытаешься разлепить веки, но иногда не получается. Хочу смотреть, как ты голый в душе пытаешься опять не заснуть, пока ждёшь тёплой воды. Потом воротишь нос от каши на завтраке, потому что терпеть её не можешь, в любом виде. После приходишь в камеру и спрашиваешь меня, как я, хотя сам не всегда в порядке. Я люблю, когда ты просто с ничего обнимаешь меня днём, и мы лежим так часа два. — А если разочарую тебя? — Никогда не разочаруешь, — произносит Дима, после чего Серёжа замолкает. Он не придумал, что ещё сказать. Но разве нужно что-то ещё говорить? Наверное нет. Поэтому он лишь притягивает своего парня к себе и крепко обнимает, пока Позов прижимается к его груди. И больше никто ничего не говорил. Зачем? Они и так поняли друг друга. Даже без лишних слов. Всегда так было. Всегда так будет. И никто ни за что не сможет это исправить. Спустя пару минут Позу всё таки пришлось отпустить мужчину, потому что надо позвонить Кате. — Серёж, я лишь скажу ей, чтобы привела мне дочку и всё. Ладно? — уточняет у него Дима, после чего чувствует, как он убирает руку с его спины, переставая обнимать. — Я вернусь, — говорит ему Позов, целуя невесомо в губы. Даже не углубляя поцелуй, лишь прикасается губами к чужим, а затем выходит из камеры. Доходит до телефонных будок и сразу же набирает номер бывшей девушки. — Алло, — почти сразу она взяла трубку. — Сегодня приведёшь мне дочь, — говорит Поз, даже не здороваясь с ней. — Ладно.. — тихо проговаривает девушка, явно что-то дёргая рукой, нервничая. — Дима, есть одна проблема.. — Что ты сделала? — нахмурился мужчина, не понимая, что уже та натворила. — Максим стал расспрашивать куда я веду ребёнка и.. я не знала, что придумать. Врать ему не хочу и рассказала, что мы идём к тебе.. — И что? — И он идёт с нами, — отвечает Катя, после замолкая. Поз поднял брови в удивлении, понимая, что этот клоун к ним придёт. По другому этого человека не назовёшь. Вот нахуй он тут нужен? — Мне твой Максим здесь сто лет не нужен. Я жду дочь и если эта мразь будет трепать мне нервы, то ничего мне не помешает вьебать ему. За это даже в изолятор не садят. Так и передай ему, — говорит он, а после сразу отключается, не желая больше её слушать. Пусть сама выкручивается в этой ситуации. Говорить правду её не заставляли. Сама сказала - значит пусть решает, что дальше делать. Дима лишь возвращается в камеру и сново ложится в объятия своего парня, убирая полностью мысли о Кате и Максиме. Сейчас главное Матвиенко. А остальное подождёт.

***

Антон сидит у себя в камере, читая какую-то книгу. Ну как читая? Скорее тупо перелистывая страницы, одна за другой, в надежде на то, что на одной из них он случайно зацепится за строчку, что притянет его интерес. Однако чуда не происходит, даже после того, как он пролистал все странички книги. Однако Шастун очень упрямый, поэтому пошёл на второй круг, сново листая, будто что-то там поменяется. Но спустя полчаса этого «весёлого» дела, он лишь провально отбрасывает книгу подальше, кладя голову на подушку, закрывая глаза. Но либо у него шиза началась из-за нахлынувших эмоций и пережитого стресса, либо прямо сейчас кто-то очень громко и хрипло орёт на первом этаже. Однако похоже он всё же не сумасшедший, потому что все заключённые, что были на втором этаже, расхаживая по территории тюрьмы, начали тут же смотреть вниз, подходя к перилам, а после и вовсе спускаясь вниз по лестнице. Даже сокамерники, что были всё это время в камере и занимались чем-то своим, вылезли наружу и стали смотреть, что там внизу происходит. Шасту тоже стало очень интересно, потому что крик не заканчивался, а человек, которому он принадлежал, разрывал гланды и горло от ора на всю тюрьму. Парень тоже вышел из камеры, аккуратно смотря вниз, на первый этаж, сразу же ахуевая от жизни, будто до этого она была скучной и обычной. На полу, весь в крови, был никто иной, как Денис. Тот самый Денис, дружок Антона. Мужчина еле-еле перебирает кровавыми руками по полу, пытаясь оттолкнуться от стены, пачкая и так грязные полы, всё так же громко крича и плача от боли. Скорее всего ему кто-то повредил запястья и ноги, начиная от щиколоток и заканчивая бёдрами. Коленки будто потёрли на тёрке для салата. А пальцы на руках можно сравнить с сосисками, что взорвались из-за кожуры на сковородке. Щиколотки будто перерезали железными прутьями, сильно зажимая их так, чтобы те прорезали тонкую кожу. Антон просто стоит, вростая руками в перила, даже не спускаясь вниз, чтобы посмотреть на эту картину поближе. Денис плачет, почти задыхается в собственных слезах и боли, даже не в силах подняться. Похоже, что обе его ноги сломаны полностью, возможно в нескольких местах, от чего он может только ползти. Хотя руки тоже не далеко ушли. Особенно пальцы. Холодный пот вместе с мурашками охватили тело Шастуна, пока он смотрит на мужчину, что медленно ползёт куда-то и судя по его состоянию, сил на это у него нет. Его сокамерники, которых успел запомнить Шаст, пока ходил к ним в гости, подошёл к мужчине и аккуратно того повернул. Лицо Дениса тоже было в крови, но скорее всего от того, что он прикасался к нему больными руками. — Что случилось, — спрашивает заключённый у него, который наверно числится, как его друг, но мужчина не отвечает. Потому что просто не может от боли. Всё, что может сейчас, это слабо ухватиться за чужую ногу, пачкая одежду кровью. Все заключённые, что столпились вокруг него, стали перешёптываться и даже сочувствовать. Такого даже врагу не пожелаешь. Это кто же так издевался над мужчиной? Но кажется Антон знает кто. Потому что он повернул голову в сторону и увидел стоящего спокойной Арсения, что так же опёрся на перила, однако при этом странно улыбаясь. Шастун знает эту улыбку. Сам однажды встречался с ней. И она не предвещает ничего хорошего. Поэтому Шаст буквально отлипает руки от перил, быстро подходя к нему. Сам же Арс лишь успевает секунду посмотреть на него, после чего его хватают за руку и уводят в собственную камеру. Парень не знает, что творит, но прямо сейчас в нём бушует буря разных эмоций. Шок, страх, непонимание, удивление и многое другое, что смешались в голове в одно целое, не давая мыслить разумно. Антон лишь заводит Попова в камеру, где никого нет сейчас, так как все пошли смотреть на шоу, что создаёт Денис сейчас, смотря на мужчину подозрительно и одновременно с этим укоризненно. — Это ты с ним сделал? — спустя секунду молчания спрашивает Шастун, почему-то надеясь, что это не он. Хотя казалось бы, с чего это? — Ты о чём? — решил включить дурочку Арсений, будто не понимает, что тот ему говорит. Хотя на самом деле, он прекрасно всё знает. Да, это он сделал. Да, это он сломал тому руки и ноги для того, чтобы выпустить пар. Злость взяла своё и он не сдержался. Выловил момент, когда мужчина будет один и отыгрался на нём, потому что тот урод конченый, который это заслужил. Но, разве он это сделал только из-за злости? Или всё таки есть другая причина? — Ты.. Зачем ты это сделал? — возможно даже с ноткой страха, спрашивает у того Шаст, держась на расстоянии, на всякий случай. — Похоже переубедить тебя в том, что это не я нет смысла. Что ж, ладно, — абсолютно спокойно говорит Попов, будто вообще ничего не произошло, чем пугал всё больше парня напротив. — Почему ты хотел его убить?.. — чуть с паузой спрашивает Антон, не понимая такого спокойствия. Неужели для мужчины это настолько легко? Взять и убить человека? Вот так очень серьёзно и опасно для жизни покалечить? Неужели он такой жестокий человек. — Я не собирался убивать его. Если бы хотел, то сделал это без прелюдий и уж точно без лишних глаз, — говорит Арсений, пожимая плечами. — Ты так же и со мной поступишь, да? Убьёшь и всё? — почему-то спрашивает его Шастун, будто ему кто-то правду скажет. Однако мужчина лишь смеётся на это, смотря своими ледяными голубыми в зелёные, пропитанные сейчас страхом и непонимаем. — Я не буду убивать тебя. Мне будет без тебя скучно здесь одному. Что я буду делать? Колечить людей мне надоело. — Ты мразь, убивающая людей. — Ну, Антон, почему же так говоришь? Ты же не такой. Не думаешь обо мне, как все, хотя очень стараешься. — Я говорю всё то, что думаю о тебе. — Нет, — не согласен с ним Арсений, улыбаясь. — Все считают меня конченым психопатом. Животным, что просто убивает и калечит для развлечения. Но они, когда всё плохо, сжирают друг друга, а я остаюсь психом. И я знаю, что ты не считаешь меня таким. — Ты не имел право так делать. Да, может быть он и сволочь последняя, но такого никто не заслуживает. А если ты сломал ему руки и ноги? А что если он останется инвалидом до конца своей жизни? — Антон, я тебя не понимаю. Почему ты такой.. хороший? — говорит Арс, после чего Шастун нахмурился, не понимая его. — Почему ты ко всем пытаешь жалость? Почему ты жалеешь других? — А что в этом плохого? Не все люди плохие, Арсений. Есть и хорошие. Но даже он не заслуживает такого наказания. — Не надо искать во всех людях что-то доброе. Не найдёшь того, чего нет. В жизни нет ни добра, ни любви, ни чего-либо хорошего. — Что ты хочешь от меня? — спрашивает Антон, пытаясь понять его слова, смотря так же в глаза. — Хочешь, чтобы я стал таким, как ты? — Таким - это каким? — уточняет Попов, так как стало интересно узнать, что о нём думают. — Таким. Думать о том, что жизнь - это одна большая серая куча с большим количеством говна внутри. Но в реальности всё не так. Просто ты не умеешь быть счастливым. — Антон, ты живёшь какими-то глупыми детскими мечтами. Обернись и посмотри где ты сейчас находишься. Ты в тюрьме. В этой залупе, где ты застрял на несколько десятков. Думаешь, находясь здесь двенадцать лет, я не понял, что такое жизнь? — Ты не знаешь, что говоришь. Возможно из-за того, что ты в тюрьме, то всё вокруг кажется мрачным, но кто-то даже здесь обретает счастье. — Кто например? — Твой друг - Серёжа, — говорит Антон, после чего Арсений перестаёт улыбаться, зная, что тот дальше скажет. — Ты же наверняка видел то, как ему становилось всё лучше и лучше, благодаря его парню. Может быть с ним мы и не общаемся, но я то вижу, как им хорошо вместе и как они счастливы. Даже находясь здесь. А это значит, что ты не прав. — Серёжа живёт в своём мире. Ты даже не знаешь, через что они оба прошли. — Но прошли же. Ты сам это сказал. Сейчас им хорошо. Так почему ты не можешь так же? — Арсений лишь закатывает глаза, а затем поднимает руку чуть вверх, от чего Антон рядом резко дёргается, отходя назад. — Не переживай. Я не собирался тебя трогать, — говорит Арс, поправляя одежду на себе, что кстати была чистая. Если он такое сделал с Денисом, то как тогда одежда осталась такой чистой? Загадка. — Ты уже достаточно сделал, — отвечает устало Шастун, смотря на него. — Да. Возможно даже больше, чем нужно. Впервые в жизни я испытал к тому-то доброту. Даже наверное жалость. И всё это из-за тебя. — Ты знаешь, что иногда ты говоришь, как самый настоящий маньяк? — будто не услышал его последние слова Антон, сново включая какую-то кнопку, которая выдавливает язвительность. — И это мне говорит человек, что пару часов назад ходил с жаждой убить меня в глазах. — Да. Эта жажда просыпается, как только видит твоё лицо, мечтая задушить тебя подушкой во сне. — Ну и зачем снова всё это? — спокойно спрашивает его Арс, смотря в эти зелёные, что не давали оторвать взгляд от тебя. — Что? — не понял вопроса Антон, переставая язвить и фыркать. — Твои игры в ненависть. Зачем они? — чуть поднимая брови вверх, говорит Попов, видя растерянность парня. — Нет никаких игр. — Значит ты не ненавидишь меня? — уточняет Арсений, чем загоняет Антона в тупик. Нет. Конечно же он его не ненавидит. Он и сам не знает, как это объяснить. Такое чувство, будто они незнакомые, при этом знающие друг о друге всё. Даже есть то, что из сейчас связывает. То, что им обоим нечего терять. И это на самом деле не очень хорошая новость. Они оба потеряли тех, что был для них важен. У каждого судьба повернулась по своему, делая жизнь достаточно сложной. Но почему судьба связала их жизни друг с другом? Ведь тогда, в самый первый день, когда Антон боялся незнакомого мужчины с голубыми глазами, его отвели в другую камеру и всё могло бы быть по другому. Они бы пару раз встречались в душевой, во время трёх приёмов пищи и на территории тюрьмы. Они могли бы даже не знать имена друг друга и каждый бы жил по своему. Однако нет. Всё по другому. Директриса сделала из ним одного человека, делая их чуть ли не единым целым. Звучит странно, но всё так и есть сейчас. — Не надо больше мне помогать. Я сам разберусь в своей жизни, — лишь сказал Шастун, быстро удаляясь из камеры, видя то, как Денис на первом этаже уже не кричит и ему предоставляют помощь.

***

Дима нервничает. Очень сильно нервничает. Почему? Да потому что прямо сейчас к нему на встречу пришла его бывшая, вместе с дочкой и своим нынешним. Такой поворот событий происходит лишь в русских фильмах, что 24/7 прокручивают на канале «домашний». Казалось бы, как жизнь Позова подвела его к тому, что по нему уже можно снять отдельный фильм? А то и сериал. Однако, как говорят, всё, что не делается, всё к лучшему. Но разве сейчас эта фраза уместна? Сам Поз в этом сомневается. Но делать нечего, его ждут. Кончики пальцем предательски подрагивают, будто мужчина боится встречи. Хотя на самом деле далеко не так. Он и правда хочет увидеть свою дочь. Такое чувство, будто в нём проснулось отцовство. Такого раньше не было. Нет, конечно же он думал о детях и что возможно они у него будут. Но это было до встречи Серёжи. И после Дима об этом как-то позабыл. А сейчас, вот она, Савина. Маленькая Позова сейчас где-то бегает, даже не зная своего родного папу. Эта мысль и правда немного пугает. — Не бойся, — говорит Серёжа, всё это время стоящий рядом со своим парнем, который нагнулся, опираясь ладонями в колени. — Хочешь я пойду с тобой? — Тебя не пустят, — проговаривает Поз, нервничая. Хотя, честно сказать, даже если бы его и пустили, то мужчина б всё равно пошёл один. Зная Матвиенко и его быстро растущую агрессию, Максим только за своё присутствие получит по морде. А учитывая то, как говорила Катя в трубке, тот явно настроен на встречу не положительно. — Я знаю, — оповещает Сергей, пытаясь того настроить. Однако сам он в такой ситуации тоже бы волновался. Первая встреча с ребёнком. Твоим ребёнком. Тут любой бы ахринел от жизни. Но Серёжа поможет ему. Недавно тот его выслушай и поддержал, а теперь и очередь мужчины пришла. — Так сейчас встал, — Матвиенко тут же его поднял так, чтобы тот выпрямился и смотрел чётко вперёд. — Грудь вперёд, — кладя руки тому на это место, начал того готовить к выходу из камеры. — Походка уверенная. Строгий взгляд, — произносит он, после чего поворачивает своего парня к себе лицом, смотря в глаза. — Покажи мне уверенный взгляд, — просит он, после чего Дима и правда пытается его сделать, но в итоге лишь улыбается, проигрывая. — Я тебя убью. Зачем смешишь меня? — чуть расслабляясь, проговаривает Позов, всё так же улыбаясь. — Чтобы морщин между бровей не было, — говорит Сергей, после чего коротко чмокнул его в лоб, поворачивая сново к себе спиной. — А теперь быстро на встречу! — проговаривает он, не больно шлёпая мужчину по ягодицам, чего Дима не ожидал. Он уже вышел из камеры, как вдруг резко вернулся, подошёл к мужчине вплотную, беря того за затылок и с напором целуя в губы, сразу же углубляя поцелуй. Серёжа даже не удивился, потому что уже знает, что тот любит вот так резко и без слов так делать, поэтому лишь отвечал, проталкивая свой язык в чужой рот. — Вот так разве не проще меня успокаивать? — хмыкает тому в губы Позов, отстраняясь, чтобы не забыться и не остаться с ним, забив на всех. — Проще. Я просто хотел тебя полапать, — отвечает тому Серёжа, после чего получает кулаком в плечо за свои шуточки. — Придурак, — беззлобно говорит Дима, после чего уже реально выходит из камеры, так как его всё же ждут. Люди, которых он не очень рад видеть. Разумеется, кроме дочери. Но честно сказать, то Матвиенко его и правда успокоил. Поэтому сейчас он и правда идёт в сторону комнаты, где приходят к заключённым, абсолютно спокойно. Заходя в комнату, в сопровождении надзирателя, мужчина поворачивает голову и видит.. Видит. Видит эту маленькую девочку.. которая так похожа на него. Словно она взяла всё папино. Особенно глаза. Эти глазки, что словно в душу смотрит. Савина, как только Позов подошёл, сразу же им заинтересовалась. Как-будто почувствовала родного человека.. Девочка, что стояла на полу, держась ручкой за мамину, что так же смотрит на Поза. Максим сидит рядом, следит за каждым действием мужчины, сложив руки на груди. Если честно, то на него Диме вообще плевать. Он же просто стоит и смотрит на дочь. На дочь, что просто устремила на него взгляд, чуть приоткрыв рот, будто Позов её чем-то впечатлил. Он в свою очередь садится на корточки, прям перед девочкой, аккуратно беря ту за детскую ручонку. Савина, на удивление, даже не боится и не сопротивляется, даже сама тянется к мужчине, всё так же внимательно его осматривая. — Эй, трогать нельзя, — резко к ним подходит надзиратель-женщина. Катя и Максим переводят на ту взгляд, однако Дима лишь мыслено матерится, понимая, что прикоснуться к дочери он не может. Но.. разве это законно вот так делать? И ведь не объяснишь, почему прямо сейчас ему так нужно прикоснуться к дочери. — Послушай, — начал говорить мужчина, вздохнув, вставая на ноги перед надзирателем, что уставилась на него серьёзно. — Я должен к ней прикоснуться. — По правилам тюрьмы: заключённые не умеют право прикоснуться.. — Да знаю я ваши правила! — резко говорит он, а потом прикусывает язык, смотря на дочку, не испугалась ли та его повышенного тона. Но девочка была абсолютно спокойной, будто и правда всё понимала. — Но эти люди сообщили мне о том, что у меня есть четырёхлетняя дочь, — указывая рукой на Катю с Максимом, проговаривает Дима. — Всё это время, мой маленький ребёнок жил с посторонним человеком, что не является его отцом. И если повезёт, я выйду отсюда только тогда, когда она будет в четвёртом классе, — сидящие за столом внимательно его слушают, даже ничего не говоря. — Позов, ты же прекрасно знаешь правила. Нельзя! — женщина не хочет идти на уступки, но видно по ней, что эта ситуация её холодное сердце чуть-чуть согрела. Поз знает, что та его пошлёт куда подальше, если он попросит немного нарушить правила. — Я знаю. Я прекрасно знаю про эти правила и про то, что ты строгая. Но сегодня моя первая встреча с моей дочерью. Пару дней назад, я даже не знал о её существовании. У тебя ведь тоже есть дети, верно? — спрашивает ту Дима, видя то, как женщина перед ним опустила глаза, немного помолчав. — Десятилетний сын, — тихо говорит она, чтобы услышал только мужчина. — А теперь представь, что тебе нельзя будет видеть сына до тех пор, пока тебя не выпустят и ему не исполнится двадцать. Он будет называть мамой другую женщину, пока ты за решёткой думаешь о нём. Левый человек будет заботится о твоём сыне, укладывает его спать и обнимает, когда тому страшно. Неужели я не заслужил один раз обнять свою дочку? Что я ей передам? — просит её Дима. Как мать, а не как надзирателя. Она ведь должна понять. Однако женщина молчит, ничего не делая. — Всего лишь несколько секунд. Пожалуйста, — аккуратно прикасается к надзирательнице, на что та смотрит на него, даже немного сострадающе. — Присядешь на колени, чтобы задняя камера тебя не увидела. Я закрою тебя собой. Только быстро, — серьёзно говорит она, чуть отходя назад, как раз где снимает камера. — Спасибо, — шепотом проговорил только ей Позов, а затем садится на корточки, как она сказала, нежно притягивая к себе ребёнка, чтобы крепко обнять. Савина видимо была не против, сама потянула к нему ручки, обнимая за шею. Поз уложил руку ей на голову, поглаживая по волосикам, чувствуя то, как на глазах выступили слёзы. Девочка даже пахла по особенному. Видя её в первый раз, Дима и правда ощущает себя папой, самым настоящим. И это он отец этой малышки. Ни Максим, ни кто либо ещё, только он. И Позов сделает всё, чтобы девочка об этом знала. — Эй, время вышло, — произносит надзиратель, понимая, что он уже дольше положенного обнимает дочку. Поз и правда собирает все свои силы, чтобы её отпустить. Но перед этим чмокает её в щёчку, чего никто даже не увидел. Как только он встал, переставая ту прижимать к себе, Катя встала со стула и потянула Савину на себя, после чего усадила её себе на колени. — Я рада, что она не боится тебя, — произносит девушка, держа дочь за руки, пока та всё ещё внимательно осматривает мужчину напротив. — Обычно она плачет, когда видит незнакомых людей. — Я для неё не незнакомый, вот и не плачет. Дети чувствуют родное, — немного укоризненно говорит Дима, после чего Катя опускает взгляд на Савину. — Нет. Просто её любимый цвет оранжевый, — вставляет свои пять копеек Максим, который всё это время сидел, как обиженка, скрестив руки на груди. Честно, лучше бы так и сидел и не бесил Позова своим голосом. — А я смотрю ты прям уверенно встал на роль её отца? — поднимая брови вверх, спрашивает его Поз, раздражаясь от одного его вида. Смотреть не на что. Обычное, несимпатичное лицо. Худое тело. В штанах точно мох. И одежда явно не из пристижных магазинов или бутиков. Одним словом, абсолютно простой, не богатый, мужик, почему-то с завышенной самооценкой. Может быть Дима и создал образ этого мужчины от личной к нему неприязни, но сказать, что он прям соврал - невозможно. — Да. И заметь, даже лучше тебя. Я ведь знаю о существовании своей дочери, — специально делая акцент на слове «своей», чтобы выбесить, говорит Смоленский, улыбаясь. Но Позов не ведётся на его игру, ведя себя спокойно. — Ну конечно. Пока ей не исполнится десять, будешь числится, как её отец. Но когда я выйду, то буду приходить к вам каждый день, пока она не вырастет. Я не буду давить на неё и когда исполнится восемнадцать, она сама решил, хочет быть «Савина Смоленская» или «Савина Позова», — еле успевает договорить мужчина, как Максим подрывается с места, видимо надеясь его ударить, но в момент к ним подлетела надзиратель, которая как раз и позволила Позу нарушить правила, выставляя вперёд дубинку так, чтобы руки Макса были зафиксированы. — Прикасаться к заключённым нельзя, — говорит она, после чего мужчина, видимо чуть ссыкнув в штанишки, сел спокойно. — Максим, успокойся пожалуйста. Не позорься, тут есть и другие люди. Нам с ним больше ничего не связывает, кроме дочери. Всё, что было, всё прошло. — Ваше «всё прошло» сейчас сидит у тебя на коленях и смотрит на заключённого. По твоему это нормально? — и Катя, и Дима посмотрели на него нахмурившись, не понимая. Он что обвиняет их дочь во всём? — Я была беременная за месяц до тебя. Я понятия об этом не имела. — Ты всё прекрасно знала! Вот сейчас не ври мне. Я всё время думал, что это моя дочь! — Она на отца похожа! — резко выкрикивает Катя, после чего на неё уставились удивлённо все. Даже Савина. — На отца? Ты наверно хотела сказать на отчима? — специально провоцирует Смоленского Дима, мыслено хмыкая. Нет, ему не стыдно за это. Мужчина заслужил. — Я её настоящий отец! От тебя там только спер.. — вспомнил он про ребёнка, не договаривая, чувствуя, как девушка сидящая рядом берёт его за руку. — Катя, не трогай меня! — резко убирает руку от неё Максим, злясь. — Какого фига ты всё это время молчала?! — Я боялась, что ты расстроишься.. — Ну зато сейчас я пипец счастлив! — уже чуть ли не кричит Макс, от чего ребёнок пугается. — Не ори, она боится! — чуть шипит на него Позов, пытаясь успокоить. Ему воевать на слова этого урода, если б не дочь, он бы ответил ему. — Отвали, долбанный зек! — тот никак не унимался, сново поворачиваясь к своей девушке. — Ты собиралась к нему одна?! — Ты был на работе.. — Я вернулся! Зачем ты прёшься к своему бывшему одна?! Да ещё и с маленьким ребёнком?! Ты хоть знаешь за что он сидит?! Может быть он насильник или убийца! — А может ты оставишь свою фантазию при себе? Как бы у тебя не разрывалась твоя Ж, я не убийца и не насильник, — не говоря слово «жопа» чтобы дочка не запомнила и Катя не дала люлей. Что-что, но как мать Позов будет её защищать. — Во-первых, оба не выражайтесь при ребёнке. А во-вторых, отец не тот, кто родил, а тот, кто растил. — Катя, бл… лин! — сдерживается Максим, чтобы не сматериться. — Надо было мне сказать, для начала. А не скрывать! — Ну я сказала сейчас. — А ну да. Только сначала ты сказала ему, а уже потом мне! И побежала первым делом тоже к нему! Может быть я вам вообще мешаю?! — Честно? Да, — говорит Дима, после чего девушка пинает его под столом ногой. — Еще одно слово и я тебя выкину отсюда, понял? — начал угрожать Позову мужчина, чем вызывал лишь смех. — Макс, успокойся, я прошу тебя. Он отец Савины. Дай ему познакомиться с дочкой. — Да мне всё равно кто он там! — Не, Катюх, подожди. Мне правда интересно на что способна эта пубертатная истеричка, — складывает руки на груди Поз, хмыкая. Даже если б Смоленский и хотел бы что-то сделать, то не смог бы. Надзиратели его б сразу оттащили, так как прикасаться нельзя друг к другу. Поэтому мужчине и правда интересно, что тот попытается сделать. Максим встаёт с места, но девушка пытается его посадить. — Успокойся! Хватит уже! Он хороший отец! — произносит Катя, после чего просит себя дома помыть рот с мылом, за то, что говорит. — В каком месте он хороший человек?! Дочь бросил и сидит довольный! — говорит Макс, смотря на свою девушку, пока Дима положил руки на стол и опёрся на свои большие пальцы подбородком, тем самом закрывая остальными пальцами рот, смотря на бешеного Максима. — Он не знал о ней. — Катя, я сейчас тебя прибью! — Не трогай её! — резко говорит Позов, смотря на него испепеляющим взглядом. Нет, он защищает её не потому, что она ему важна и что-то такое. Она мать его ребёнка. Ребёнка, который сидит сейчас на её коленях и слушает их диалог, играясь с маминой сумкой, так как на ней висит цепочка, что детские ручонки посмотрено теребят. — Слушай, ты лишь закроешь свой грязный рот, либо я сделаю так, что ты никогда отсюда не выйдешь! Моя дочь будет называть меня «папой», а тебя знать не будет. Ты для неё никто! И всегда будешь никем! Савина вырастет и будет знать, что её отец я, а не какой-то конченый зек! — Катя, закрой глазки Савине, — спокойно говорит Поз. Девушка смотрит на него непонимающе, но видя то, что тот не злой, как собака, думает, что он ничего не сделает, поэтому кладёт аккуратно руку на глаза дочке, пока та видимо этим недовольна и пытается убрать руку. Позов тихо встаёт со стула, а затем быстро хватает Максима за затылок и резко бьёт носом об стол. Всё произошло так резко, что никто даже и не понял. Смоленский тут же схватился за больное место, мыча от боли, видя то, как течёт кровь по лицу. Катя ахринела вообще от жизни, отворачивая дочку от Макса, чтобы та не видела и не испугалась его вида. — Что ты делаешь?! — испуганно говорит Екатерина, смотря на Диму, что в свою очередь быстро подходит к дочке и коротко смолкает ту в голову, пока сзади к нему подбегают надзиратели, оттаскивая от стола. — Это наша не последняя встреча с дочкой, — спокойно оповещает он, пока ему свернули руки и вытаскивали из комнаты. Мужчина улыбнулся, скрываясь за стеной, пока его тащили, скорее всего до камеры. И правда его притащили в камеру и чуть ли не силком в неё запихнули. Серёжа, что всё это время сидел и ждал Позова, удивился такому его появлению, вставая и подходя. — Что случилось? — обеспокоено спросил он, видя лишь улыбку своего парня. — Ничего. Я похоже сломал нос Максиму, — говорит Дима, от чего глаза Матвиенко округлились. — Чего? Как? Почему? — Потому что надо было думать, что говорить. — А дочь? — быстро переводит тему Сергей, которому вообще плевать на этого Максима. — Серёж, она такая маленькая. Такая хорошенькая. Будто ненастоящая. Сразу же мной заинтересовалась, как-будто знает меня. И она чертовски на меня похожа! — говорит Дима, умиляясь с неё, руками показывая её примерный рост. Матвиенко и сам улыбается, примерно представляя эту девочку, которая похожа на этого мужчину, что в свои почти тридцать умиляется с собственной дочки. Ну что может быть милее этой картины? — Ну вот, а ты не хотел, — проговаривает Сергей, беря того нежно за шею. — Да я не могу.. она такая малышка.. Жаль, что телефона больше нет, так бы я попросил бы её фото прислать, чтобы ты увидел. — А что с телефоном? Я думал, он до сих пор у тебя, — нахмурился Серёжа. — Нет. Меня заметили и Макаров пошёл в изолятор вместо меня. Так бы я сейчас там был, — коротко объясняет Позов, чем вызывает ещё большее негодование со стороны. — А что? — но Матвиенко уже и не знает. Что-то с этим мужчиной не так. Сначала он целует его, а потом помогает Диме. А с какого это хрена? Что он задумал? — Ничего, — сливается от ответа Сергей. Он не будет сейчас ничего рассказывать Диме, чтобы тот не волновался. Мужчина сам во всём разберётся. А Позов пусть просто радуется своей милой доченьке.