Заключённый.

Антон остался один в душевой. Все уже давно помылись и вышли, а он даже не начинал. Шастун не знает почему, но все его мысли были чем-то заняты. Может ситуацией с Димой, может с Арсением, он не знает. Уже собравшись раздеваться, к нему в душевую кто-то забежал. Он не понял, кто именно, поэтому повернулся в сторону двери и посмотрел кто там. Это оказался Арсений. — Что ты тут делаешь?! — испугавшись, прокричал парень, отходя от него на безопасное расстояние. — Не ори, — серьёзно сказал мужчина, подходя ближе к нему. — Прямо сейчас сюда идёт Аркаша с друзьями. Они хотят тебя избить и трахнуть, а потом сфотографировать и показать всей тюрьме. Из-за того, что тогда ты скинулся со мной со второго этажа, тебя стали многие бояться, он хочет избавится от конкурента, чтобы получить власть над тюрьмой. — у парня глаза на лоб полезли от услышанного, он и слова не мог сказать. — Я хочу помочь тебе, они скоро будут здесь. Давай, — сказал Попов и они вдвоём встали по разным сторонам, перед входной дверью в душевую. — Сколько их? — поинтересовался Антон, наконец собравшись с мыслями. Да, он умеет драться. Ещё в школьные годы, он научился как правильно бить, чтоб не поломать костяшки, так что его не пугает тот факт, что придётся чью-то морду разукрасить, его пугает то, что они вдвоём могут проиграть. — Пятеро. Два тебе и три мне, — произнёс мужчина, смотря на дверь. — С чего ты мне вдруг помогаешь? — подняв одну бровь и уставившись на него, спросил Шастун. — Потому что я сделал то, что может навредить тебе, — заявил мужчина и парень хмыкнул. — И что ты сделал? — вымолвил парень, но в этот момент дверь резко распахнулась и двое спрятались по разные стороны, чтоб их не заметили. Когда один из заключённых показался, парень со всей силы ударил его по лицу, а за ним и второго, замечая, что и Арсений подключился. Он не знает, сколько нанёс им ударов, но когда ему одному удалось уложить двоих, довольно крупных, заключённых, появилась некая уверенность в себе. Антон повернулся в сторону Арса и увидел, что он лежит на полу, брыкаясь, а сверху мужик сжимает его шею, перекрывая кислород. Шастун подлетел к нему и ударил ногой по голове, от чего он отлетел от мужчины, а затем подал ему руку, тот ухватился за неё, поднимаясь на ноги. Больше никто не попытался встать с пола и снова накинуться на них. Аркаша в этом не участвовал, а только наблюдал, вместе с… как ни странно, новеньким мальчиком, что недавно поступил в тюрьму. Парень подошёл к нему вплотную, видя, как он нервно отвёл взгляд. — Ты считаешь себя долбаным царём тюрьмы? — начал парень, смотря сверху вниз на него. — С этого момента забудь об этом, потому что теперь здесь главный я. Посмеешь тронуть моих друзей и я вырежу тебе член, засунув его тебе же в зад, — угрожает он. Арсений посмотрел на него с интересом, подняв одну бровь. Аркаша ничего не сказал в ответ, а лишь взял за руку новенького мальчика и ушёл, а за ним и все его друзья, чуть ли не уползая. — Как некрасиво угрожать моими же фразами, — улыбнувшись, сказал Арс. — Ты сказал, что хочешь мне помочь, потому что-то сделал то, что может мне навредить. Что это значит? — нахмурившись, спросил Антон, подойдя к нему, игнорируя его слова. — Новенький, даже не смотря на то, что ты можешь драться, у тебя всё равно нет мозгов, — хмыкнув, заявил Арсений. — У тебя был шанс убить меня. Когда я хотел отрезать тебе хуй, а твой дружок меня вырубил. Но ты ушёл. И мне пришлось отправить твоё великолепную фотку твоей маме, — проговорил Попов. — Нет, — не верит ему парень и мотает головой в разные стороны. Он не мог. Не мог отправить ей фото, где Антон валяется на полу с передозом. Шастун не верит. — Она уже звонит тебе по тюремному телефону, — заявляет мужчина. Парень со скоростью света выбегает из душевой и бежит к телефонным будкам, слыша, как по громкоговорителю говорится, чтобы он подошёл к телефону. И это явно говорится уже давно. Он быстро подлетает к мобильному аппарату, хватает его и подносит к уху. — Алло! — пытаясь отдышаться, нервно произнёс он. — Антош… — заплаканный голос прозвучал в трубке и Шастун сразу же узнал голос матери. Такое чувство, будто бы его сердце остановилось. Как-будто ему зажали лёгкие и он не может дышать. Родной голос прозвучал, как нож по горлу. Антон так давно её не слышал. Они ведь даже не созванивались всё это время, пока он был в тюрьме. — Мама… — у парня на глазах выступили слёзы. Он понял, что Арсений всё-таки сказал правду. Она всё знает… — Ты… в тюрьме?.. — чуть ли не пропищала женщина. Антон уткнулся лбом в телефонную будку и не мог выдавить из себя ни слова. Видимо, пора ей признаться. — Да… — шёпотом произнёс Антон и сильнее сжал телефон в руке. — Почему ты мне не рассказал? — спросила мама и всхлипнула. — Я… я не хотел тебя расстраивать, — проговорил первое, что пришло в голову Шастун. — Не хотел расстраивать?! — резко выкрикнула женщина в трубке. — Сколько ты собирался от меня скрывать это?! Пока не закончится твой срок?! Антон, я твоя мать! Я обязана такое знать! Почему мне рассказывает об этом какой-то незнакомый мужчина, а не родной сын?! — начала допытывать мать. — Потому что у тебя своих проблем хватает. Я не хотел тебя нагружать ещё и этим, — выдавил из себя Шастун, понимая, за какого мужчину говорит женщина. — А то, что ты наркоман, я тоже должна была узнать от него? — уже более спокойно, спросила мама. — С чего ты это взяла? Я не наркоман, — ахринел от такого заявления парень. — Не обманывай меня! Я видела твоё фото, где ты лежишь со шприцом в руках! — уже конкретно разозлившись, сказала мать. — Мам, я клянусь тебе, я не принимаю наркотики. У меня даже денег нет, чтобы их покупать, — тут же начал отнекиваться Антон. — Тогда как сделана фотка? — с недоверием, спросила женщина. — Я не знаю, — ну тут уже Шастун соврал. Конечно же он знает, как сделана эта фотка. Но маме лучше не знать, что его связывали и насильно вкололи Героин в шею, от чего он чуть не умер от передоза. — Ладно. В любом случае я должна увидеться с тобой. Жди меня, — заявила мама и повесила трубку, даже не попрощавшись. Шаст знает, что она очень зла на него. Конечно зла. Главное, чтоб с ней ничего не случилось.                         

***

Арсений спокойно лежал на своей кровати и листал страницы какой-то непонятной книги, даже не читая её. На самом деле, это Серёжа любитель почитать какую-нибудь хрень с непонятным названием. С чего у него такой интерес к чтению — не понятно. Но так как сейчас он в изоляторе, Арс хотел прочитать хотя бы пару страниц одной из его книг, но даже описание его не привлекло. Пролистывая странички и чуть ли не умирая от скуки, он увидел зашедшего в его камеру надзирателя. — Эдуард Выграновский, камера 345, заходи, — заявил мужчина, а за ним зашёл новый заключённый. Мужчина обсмотрел его с ног до головы. Всё лицо и тело было в татуировках, чёрные волосы, небрежно раскинутые на голове, обычный нос, пухлые губы и голубые глаза. — Да ты издеваешься, — выдавил из себя Попов и спрыгнул со своей верхней кровати, откладывая книгу друга. — Сначала Ангелочек, теперь этот, — сначала Тимофей, а теперь Эд. Не многовато ли к ним подселяют? — У меня имя есть, сука! — не стал молчать Выграновский, смотря на Арсения, как на говно. — Да мне срать, — спокойно сказал Арс, смотря в ответ. — Кто тебе сделал такой макияж? Ты что висел вместе с грушами в спортзале? — хмыкнув, спросил Эд и залез на верхнюю кровать. Арс нахмурился. Да, это выражение в тюрьме звучало довольно часто, но его самого так никто не называл. И к тому же, после того, как директор его оприходовал битой, прошло несколько дней, царапины зажили, а синяки остались. — Это кровать Серёжи, — заявил Попов, подойдя к нему. — А теперь она моя. Какие-то проблемы? — с вызовом спросил Выграновский, поднимая одну бровь. — Вот ему так и скажешь. Он умеет спокойно вести диалог, — хмыкнув, проговорил мужчина, прекрасно зная, что случается с теми, кто занимает койку его не умеющего сдерживать агрессию друга и снова залез на свою кровать. Этот тип даже ничего ещё не сделав, начинает раздражать.                         

***

Антон спокойно лежит в своей кровати и пытается найти хоть какое-то дело, чтоб не лежать просто так. Он не читает книги. Не потому что тупой, а потому что от них ему хочется спать. Даже в школе, когда учительница по литературе задавала пересказ какого-то рассказа или же прочитать что-то, то парень даже не пытался открыть учебник, потому что в этом не было смысла. А в тюрьме, кроме книг, заняться больше нечем. Ну если не считать убийства, самоубийста, поножовщины, изнасилования, избиения, крови и травм, что каждый день присутствуют в его жизни, то да, нечем. — Антон Шастун, к вам посетитель пришёл, — безразлично заявил надзиратель, что сейчас находится в проёме двери перед парнем. Шастун поднялся с кровати. Ну, видимо накаркал. Он совсем забыл, что должна была прийти мама. Шастун пошёл за надзирателем в сторону комнаты, где заключённые могут встретиться со своими близкими и друзьями. Когда парень туда зашёл, то сразу же увидел мать, которая сидела за столом посередине большого помещения. Антон до сих пор не понимает, зачем стоят эти столы, если заключённым нельзя ничего передавать. — У вас десять минут, после их истечения, заключённый возвращается в камеру. Мама, Майя Олеговна, чуть слезу не проронив, тут же накинулась на сына с крепкими объятьями. Через секунду их разнял надзиратель. — Нельзя обниматься, — сухо проговорил он. — Я не видела своего сына две недели и вы не разрешаете мне его обнять? — недовольно спросила женщина у него. Парню было стыдно даже в глаза ей смотреть. Он просто опустил глаза в пол и ничего не говорил. — По правилам тюрьмы с заключёнными запрещено обниматься, держаться за руки или как-то физически контактировать. Либо соблюдаем правила, либо уходим, — заявил, всё так же сухо, мужчина и отошёл от них. Мама посмотрела на парня, а он сел на стул. — Так и будешь молчать? — задала вопрос Майя Олеговна, тоже садясь на соседний стул. — А что мне говорить? — всё таки посмотрев на неё, проговорил Шастун. — Ну например на сколько тебя посадили? — положив руки на стол, произнесла мать. — На десять лет, — даже врать не стал парень. Он уже достаточно её обманывал. Женщина разочаровано выдохнула и закрыла рот рукой, пока по щекам текли слёзы. — Мам… — чуть ли сам не заплакал Антон и взял её за руку. — Руки, — послышался голос надзирателя сзади и он убрал руку. — За что ты сел? Только не говори, что ты убил человека… — сказала Майя Олеговна и сильнее зарыдала. — Нет. Ты что. Я бы никогда… — Не ври мне, Антон! Не дают десять лет просто так! — стукнув кулаками по столу, прокричала заплаканная женщина, отчего Шастун дёрнулся. — Мам, я правда никого не убивал… — в этот момент к ним за стол подсел, как ни странно, Арсений. Антон посмотрел на него и ничего не понимал. — Здравствуйте, Майя Олеговна. Я тот, кто скинул вам фото вашего сына. Не волнуйтесь, с ним тут хорошо обращаются. Я хотел отрезать ему член, но кое-что пошло не так. Ещё я пытался его убить, но ваш сынок оказался живучим. — Заткнись! Заткнись, сука! — парень разозлился и оттолкнул Арса, а тот только улыбнулся, быстро чмокнул его в губы и ушёл. Это произошло настолько быстро, что Шаст даже не понял. Он снова сел за стол и посмотрел на ахуевающую мать. — Он шутит, — отмахнулся парень, понимая, как бредово это звучит. — С тобой тут хорошо обращаются? — мать хотела взять его за руку, но потом вспомнила, что это запрещено. Конечно же хорошо. Его накачали наркотой и бережно положили отдыхать на пол. Ещё чуть не изнасиловали на мягкой стиральной машинке. Плевали в еду. Называли шлюхой. Очень милые ребятки. — Да. Не переживай. Я не живу с заключёнными, которые совершили тяжкие преступления. Здесь хорошие люди. У меня даже друг есть, Димка, — улыбнулся парень. — А этот? Тот, что подбегал? — спросила про Арсения Майя Олеговна. — Он дурачок просто. Врач говорит, что у него проблемы с мозгами. Понапридумывал себе всякого и говорит фигню, — опять отмахнулся Антон. — А фотки? — удивилась мама. — Это фотошоп. Не знаю кто их сделал, — решил соврать Шастун. — Ты точно мне не врёшь? — сузив глаза, спросила женщина. Чувствует, когда сын брешит. — Конечно же да. Зачем мне врать. Мам, правда, тебе не о чем беспокоиться. Тем более мне осталось то всего лишь девять лет, одиннадцать месяцев и две недели. Совсем чуть-чуть, — улыбнулся Шастун, пытаясь подбодрить маму. — Это не смешно, Антон! — серьёзно сказала женщина, но парень всё равно засмеялся. — Ваше время вышло, — заявил подошедший к ним надзиратель. — Я ещё приду. Обязательно, — проговорила Майя Олеговна, поднимаясь со стула. — Буду ждать, — улыбаясь, произнёс парень и пока надзиратель отвлёкся, обнял мать. — Эй, разошлись! — грубее заявил мужчина, разнимая их и схватив Антона за плечо, увёл обратно. На самом деле, Шастун думал, что будет хуже. Думал, мама скажет: «ты больше не мой сын!» и уйдёт. Но нет. Видимо, он любимый сын. И мама примет его любого. Даже через десять лет тюремного заключения…