Заключённый.

За окном виднеется красивый пейзаж. Деревья с зелёными листьями, что раскачивались из-за ветра в разные стороны. В Омске всегда ветрено, но при этом комфортно и красиво. Антон Шастун, двадцатидвухлетний парень, стоит напротив окна и смотрит на красивые деревья, на дорогу, да и в принципе на пейзаж этого прекрасного города Омска. Было бы ещё лучше, если б он не смотрел в окно, на котором тюремные решётки. Да, он в тюрьме. В самой настоящей тюрьме. В первый раз в своей жизни. Шастун нервничал, держа в руках мобильный телефон, думая о том, что держит его в последний раз. В другом конце трубки говорила его мать, которая понятия не имеет, что произошло в его жизни. — Мам, не переживай, я вернусь домой, как только смогу, — произнёс Антон, разговаривая с мамой по телефону, делая более спокойный голос, чтобы у неё даже в мыслях не было, что что-то случилось. Он ей сказал, что уехал в командировку по работе на месяц, так как придумать что-то более правдоподобное и лучшее — просто не смог. Хотя его, теперь уже прошлая, работа, иногда предоставляла небольшие командировки, к которым мать уже привыкла. Правда они были лишь на три или четыре дня, но никак не на месяц. Шастун надеется, что выйдет отсюда раньше, так как он здесь по ошибке. Его просто подставили. Он не виноват. А значит делать ему в тюрьме нечего. — Парень, за мной, — Антон повернулся на звук сзади себя и увидел надзирателя, мужчину лет сорока пяти. Тот прошёл шагов пять и открыл дверь, ведущую в другую комнату. Шастун посмотрел внутрь и увидел такого же надзирателя, только уже женщину, лет сорока и одного из заключённых. То, что это был заключённый, он понял по тому, что на этом незнакомом мужчине была оранжевая форма, какие обычно носят в тюрьмах в фильмах, разве что цвета везде отличаются. Антон зашёл внутрь и услышал, как первый мужчина закрыл за ним дверь. Он посмотрел на даму, не понимая, чего от него хотят и что ему дальше делать. Женщина осмотрела его с ног до головы, равнодушно убирая взгляд от него, переводя на заключённого в форме. — Давай сюда свой телефон и лучше убери пароль, а то можешь забыть его через десять лет, — серьёзно проговорила женщина, обращаясь к Антону, на что он на секунду потерялся, молча уставившись на неё. — Я здесь надолго не останусь. Я сюда попал по ошибке, скоро меня должны выпустить, — сказал Антон, отдавая гаджет надзирательнице. Та посмотрела на него с недоверием, забрала чужой телефон, а затем из кармана достала свой. Заключённый, который стоял всё это время с ними, поставил перед Антоном прозрачный ящик с какими-то вещами. Шастун посмотрел внутрь него и заметил оранжевую тюремную форму, такую же, что была и на заключённом перед ним. Видимо, такую будет носить и он во время своего заключения. Мужчина, что стоял рядом всё это время, обратил на себя внимание тем, что пододвинул ящик ближе к Антону. — Здесь шесть пар нижнего белья, обувь, средства гигиены и полотенце, — улыбаясь, проговорил мужчина, который видимо занимается этим, так как сзади него находится большое количество точно таких же ящиков с вещами. — Телефон кого-то из родных, на экстренный случай, — произнесла женщина, держа в руках свой мобильник из подо лба смотря на Антона. — На какой именно… случай? — решил уточнить Шастун, потому что это прозвучало так, будто его тут будут пытать. Нет, конечно же он понимает, что тюрьма — это не санаторий. Однако стоя в этом здании первый раз в своей жизни, задаёшься вопросом, по типу: «не убьют ли меня, как только я переступлю порог тюрьмы?» — Сердечный приступ, инсульт, инфаркт, — стала перечислять дама, но мужчина за стойкой её перебил. — Ножевое ранение, убийство, — всё также улыбаясь, произнёс заключённый, что отдал Шастуну ящик с личными вещами, заканчивая предложение за женщиной, на что та грозно на него посмотрела. — Позов! — громко проговорила фамилию мужчины надзирательница. Вот теперь Антону стало не по себе. Да, ему двадцать два года. Да, он уже взрослый мальчик. Однако в такой обстановке любой будет чувствовать себя не очень. Особенно после того, как тебе беззастенчиво сказали, что здесь тебя могут убить. Он продиктовал номер матери и попросил ей звонить только в самых крайних случаях, ведь он не признался ей, где на самом деле находится. — Бери свои вещи и отправляйся за мной, — скомандовала дама и Шастуну ничего не осталось, как пойти за ней. Они зашли в следующую тюремную комнату, где было ещё пять мужчин разного роста, возраста и телосложения, что собственно неудивительно. Это же тюрьма. — Меня зовут Аида Артуровна, но вы будете называть меня «начальница». Раздевайтесь, вещи кладите в пронумерованные контейнеры, — заявила женщина. Антон посмотрел вокруг и увидел, как все начали снимать с себя одежду и кидать в контейнеры, что стояли возле каждого. Шастун начал делать тоже самое. — Каждое утро, вы будете слышать звук, напоминающий сирену, он будет означать, что у вас есть пятнадцать минут на то, чтобы встать, одеться, застелить кровать и построиться всем в одну линию в коридоре. После этого завтрак. Душ общий, каждое утро и вечер вы должны его принимать. А теперь повернитесь ко мне спиной и обопритесь руками о стену, — договорила Аида Артуровна и пять, абсолютно голых мужчин, сделали то, что она сказала. Надев сразу несколько перчаток на одну руку, надзирательница подошла к первому мужику. Затем, проверив его, тут же её сняла и новой полезла к следующему. — Вы — новенькие, а это значит, что вы будете подвергнуты физическому насилию. Вас будут унижать, заставлять проносить наркотики, оружие или какую-то информацию, не делайте этого, — заявляет надзирательница и всовывает два пальца в первого мужчину, чтобы проверить, ничего ли не принёс он с собой. Когда очередь доходит до Антона, у него пошли мурашки по всему телу. А когда она всунула в него пальцы, то он тут же почувствовал неприятную и резкую боль. Когда все эти пытки с проверкой закончились, мужчин одели в специальные, всё те же оранжевые костюмы и по одному начали отводить в свои камеры. Сама тюрьма была двухэтажная, справа и слева находится очень много камер, в каждой из них по четыре человека. Все столпились около выхода, крича в сторону новеньких всякие гадости и непристойные вещи. — Принцесска, пососи мой вкусный леденец! — Я поставлю тебя раком! — Надеюсь, у тебя длинный язык! — Ты попрыгаешь на моём хуе, псинка! Эти и другие пошлости Антон слышал, идя за всеми по коридору первого этажа. Он очень надеется, что эти слова были адресованы не ему. Парень повернулся в сторону одной из камер и увидел мужика лет пятидесяти, который послал ему воздушный поцелуй, от чего Шастун быстро от него отвернулся, поморщившись. Он не стал больше смотреть по сторонам, чтобы не вызвать у себя рвотные позывы.

***

Арсений лежит на кровати в своей камере, уже как двенадцать лет. Из-за чего он в неё попал? Ничего серьёзного. Он просто поджёг грузовик, в кузове которого сидело девять человек, что его предали. В это дело лучше не лезть, там всё сложно. Он не жалеет о том, что сделал и в тюрьму попал спустя год после инцидента. Его посадили на пожизненное и он карает себя за то, что попался так быстро. В камере Попов не один. Вместе с ним лежит его друг и напарник во всех делах — Сергей Матвиенко. А так же личный раб, который выполняет всё, о чём его просят. Находясь где-то в своих мыслях, Попов не сразу заметил, что решётка в его камеру открывается и к ним кто-то заходит. Он нахмурился, повернулся и, поднявшись, спустился с верхней кровати. Попов увидел надзирателя и левого пацана, что неуверенно зашёл в его камеру. — Начальница, это ошибка. Новеньких здесь не будет, у нас и так места мало, — серьёзно проговорил Арсений, даже не обращая внимания на Антона, будто его тут вообще нет. А вот Шастун обратил на него внимание. Этот мужчина был довольно симпатичный. И да, Шастун оценивает и девушек, и мужчин по внешности. Учитывая то, кого он видел по пути, этот не выглядит как побитый, дикий котёнок, которого загнали в угол и он пытается физически показать, что сильнее. Он выглядел так, будто владел всей тюрьмой и это походу правда, учитывая то, как он разговаривает с надзирателем. — Антона Шастуна определили в эту камеру. Давай, Шастун, заходи, — произнесла женщина, подпихивая его дальше и ему ничего не оставалось, как послушаться её. Но путь ему в миг перегородили. — Стоять, новенький, — обращаясь к парню, произнёс Арсений, схватив его за руку. Голос его был спокойный, но тем не менее серьёзный и грубый, но чего Антон дёрнулся. Когда чужая рука схватила его, он уставился на этого мужчину, который в ответ не смотрит. Только сейчас Антон заметил, что они были практически одного роста, однако это не делает ситуацию лучше. — Он будет в этой камере! — продолжала стоять на своём Аида Артуровна, пытаясь как-то противостоять мужчине, однако тот лишь провёл взглядом по её лицу, всем своим видом давая понять, что не согласен с таким решением. — Нет, — всё также спокойно говорит он, сжимая руку Шастуна, делая больно. Антон реально начал переживать за свою жизнь, но руку вырвать боялся, лишь изредка бросая короткие взгляды на мужчину, не делая резких движений. — Думаешь, мне интересно, чего ты хочешь?! — заявила дама, смотря на заключённого. — Нет. Я просто хочу сказать, что у нас и так тесно. А если появится новенький, то он будет спать на полу, — заявил Арсений и теперь уже Антон на него посмотрел с ужасом. То есть как это на полу? Тут же четыре кровати. Неужели он с ним так жестоко поступит и заставит спать на полу, когда рядом будет свободная кровать? — Так ведь? — поворачиваясь к двум заключённым, спросил Попов. — Да, — подхватил Серёжа, что стоял всё это время сзади и слушал их разговор, а затем повернулся к запуганному Саше Газманову, по прозвищу — «Юки». Арсений специально назвал этого темноволосого, восемнадцатилетнего парня кличкой для собаки, потому что таковым он его и считает. — Отвечай, сука! — резко выкрикнул Сергей и дал этому бедолаге звонкую пощёчину. Антон очень сильно боится здесь оставаться. Одна лишь мысль о том, что с ним могут обращаться точно так же, кидала в дикую дрожь. — Да, — испугано пропищал Саша, хватаясь за щёку. Арсений хмыкнул и снова повернулся в сторону Шастуна с надзирателем, которая в свою очередь подошла ближе к нему. — Я заберу новенького, чтоб ты его не доставал, но не думай, что здесь ты главный. Лучше закрой рот и сиди тихо, — угрожающи сказала женщина, но её слова для Попова были воздухом. Ему слишком скучно с ней играть, поэтому мужчина её не трогает. Антон облегчённо выдохнул, слава Богу, он в этой камере не останется. Женщина отвела его в соседнюю камеру под номером 333. Она открыла её и Антон зашёл внутрь. На него тут же обратило внимание три пары глаз. Дверь закрылась, а он лишь сильнее сжал свой ящик с вещами. — Привет, я новенький, меня зовут Антон Шастун, — начал говорить Шаст, после чего трое парней засмеялись, от чего ему стало ещё более некомфортно. — Новенький? Ну проходи. Я Лёха Щербаков, — ответил молодой парень, сидевший на нижней кровати слева. — Руслан Белый, — отозвался другой заключённый, находясь на верхней кровати под первым парнем. — Дима Масленников, — произнёс третий, который тоже сидел на верхней койке, только с правой стороны. — Это моя кровать? — решил уточнить Антон, показав на нижнюю койку, под Димой. Мало ли эти парни тоже заставят его спать на полу. Проблем ему уж точно не нужно. — Раньше мы на ней дрочили, но теперь она твоя, — спокойно заявил Лёша и все снова заржали. Шастун поморщился от такого заявления, но понимал, что это лучше, чем спать на полу, как в прошлой камере предлагали. И ему ничего не осталось, как лечь на эту кровать. Шастун лёг в койку, отвернулся к стене и закрыл лицо белой подушкой. Вокруг шумно, слышно, как кто-то дерётся, орёт или говорит гадости, от которых уши в трубочку сворачиваются. Ему страшно здесь находиться. Сегодня ночью он точно не уснёт.

***

Наступила ночь. Первая ночь Антона в этом ужасном месте. Парень крутился, вертелся в разные стороны, но не мог заснуть. Здесь очень стрёмно и страшно. Настолько, что он боится просто прикрыть глаза на долю секунды. — Страшно? — тихо прозвучал голос сверху. Это был Масленников, который лежал на верхней кровати сверху Шастуна. Антон смог запомнить его имя. Видимо, тот услышал, как парень ворочается. — Здесь слышны любые звуки. Кашель, чихание, храп, шаги, смыв унитаза. По началу будет сложно, но потом привыкаешь. Я сам через всё это проходил, — начал говорить Дима. — Сколько ты здесь? — поинтересовался Шастун. — Почти два года. — И сколько осталось сидеть? — Через пятнадцать дней выхожу с этой дыры, — улыбнувшись, проговорил Масленников. — А ты на сколько здесь? — Десять лет, — сухо ответил Антон. Эта цифра ужасно звучит. Когда он отсюда выйдет, то это будет его самое не любимое число. — Первая ночь самая тяжёлая. Будет сложно заснуть, я знаю. Просто попытайся не думать о том, что находишься здесь. Мне помогает, — мягко произнёс мужчина. — Спасибо, — Антон и правда благодарен этому незнакомому мужчине. Может, у него есть шанс с ним подружиться? Если они и правда будут друзьями, то Шастуну будет уже не так страшно здесь находиться. — Вот, возьми, — он увидел свисающую руку Димы, которая держала чёрный браслет. В камере свет выключили давно, но было не совсем темно. Это сделано наверно для того, чтобы надзиратели, которое наблюдают за заключёнными, видели то, что происходит в камерах. Поэтому Антон видел красивый чёрный браслет в чужой руке. — Бери давай, — практически приказал он, но без какой-либо злобы. Шастун взял украшение и начал разглядывать его. — Это церковный браслет. Он был со мной с первого дня, как я сюда попал. Можно сказать, это мой оберег. Скоро я отсюда ухожу и он мне больше не понадобится. Возьми себе, — заявил Масленников, улыбнувшись. Ему стало жалко парня. Когда-то и он лежал вот так на кровати и боялся закрыть глаза, потому что это место не сравнится с уютной кроваткой в собственном доме. Мужчина хочет помочь парню. И он искренне надеется, что у него получится. В этот момент, Антон услышал какие-то шорохи снаружи, где дверь. Он пытался прислушаться и понять, что там происходит. — Димон, — тихо проговорил кто-то. Шастун не мог понять кто именно, да и если бы увидел лицо этого человека, то всё равно бы не понял, так как пока что здесь он никого не знает, а ещё не имеет каллиграфического зрения, чтобы всех людей запомнить. — Пойдём покурим? — У меня ничего нет, — ответил Масленников шёпотом, чтобы его никто не услышал, кроме человека снаружи. — У меня есть, — ответил незнакомец. Дима тяжело вздохнул, а затем начал спускаться по лестнице с верхней кровати. Антон сделал вид, что уже спит, закрыв глаза. Он не хотел, чтобы Дима из-за него не шёл с другом курить или что они там хотят сделать. Решётка в камеру открылась и наконец можно было разглядеть лицо незнакомца. Вот только это не совсем уж и незнакомец. Антон его узнал. Это тот самый голубоглазый мужчина, который не хотел, чтоб Шастун был с ним в одной камере. И почему Дима дружит с этим козлом? Масленников вышел из камеры и пошёл в сторону туалета, а Попов хмыкнул и последовал за ним. Шастун за всем этим понаблюдал и ему уже было не так страшно. Либо он просто отвлёкся на мужчин, которые ушли курить, либо он понял, что здесь тоже есть добрые и понимающие люди. Думая обо всём этом, он потихоньку начал засыпать. Видимо, Шастун всё таки уснёт сегодня.

***

Проснулся Антон от громкого звука сирены. Шастун поднялся со своей кровати и осмотрелся, Лёша и Руслан тоже встали и начали заправлять кровать, а Антон повторил их действия и лишь в процессе заметил, что койка Димы пустует. Шастун нахмурился, потому что кровать не была заправлена, а это значит, что Димы не было всю ночь. Как так? Антон заправил и за… друга?… кровать. — А где Дима? — спросил Шастун у мужчин, которые находились сейчас в камере. — Без понятия, — ответил Белый и к ним зашёл один надзиратель, высокий и в теле, проверяющий. — Так, все готовы? На выход, быстро, — грозно проговорил мужчина, обращаясь к заключённым. — Ты слепой? Димона нет же, — укоризненно произнёс Лёша, но надзиратель проигнорировал его и ушёл. — Пидр ебанный, — злобно произнёс Щарбаков. Этот мужик его бесит на протяжении всех трёх лет, что он здесь находится. — Ты его недолюбливаешь? — вдруг, сам того не ожидая, спросил Антон, обращаясь к раздражённому Алексею. — Да его все ненавидят! Этот уёбок на днях избил одного заключённого из-за того, что тот не захотел есть! Пацан хороший был, до сих пор в больнице с переломом рёбер! — договорил Лёха. — Как его зовут? — произнёс Шастун. Лучше знать, когда бежать, слыша знакомое имя. — Макаров Илья! Сука! — явно с неприязнью проговорил Лёша. Он знает, что этот человек — дерьмо. Для него заключённый — как кусок мяса, а не человек. У него понятия: если попал в тюрьму — значит не человек! За такое его бы отпиздили по полной, но здесь он имеет власть. Именно из-за этого его и ненавидят все. После того, как заключённых посчитали и убедились, что никого не забыли, все отправились на утренний душ. Когда Антон зашёл в душевую, то ахуел от жизни. Просто он не ожидал увидеть сотню абсолютно голых мужиков. Все ходят и трясут своими членами, волосатыми подмышками, грудями, ногами и от этого стало противно. Но это же тюрьма, тут всегда так. Надо просто смириться и привыкнуть, тем более, что он здесь не задержится надолго. Да и к тому же, не все прям голые, кто-то полотенцем обёрнут. Но Шастун стоит с таким же белым полотенцем на бёдрах и стягивать его не собирается. Чуть позже, пусть хотя бы парочку человек отсюда уйдёт, а потом и он помоется. Антон сел на скамейку, которая находится по середине огромной душевой и только потом заметил уже знакомого голубоглазого мужчину. Тот сидел вместе со своими друзьями. Хотя, того молодого пацана, которому в камере давали пощёчины, сложно назвать их другом. Голубоглазый брюнет тоже сидит на скамейке, только с другой стороны от Антона. В этот момент к этому мужчине приблизился его друг с бородой и что-то сказал на ухо. Шастун боковым зрением увидев это, не предал большого значения, но когда брюнет повернулся в его сторону и нахмурился, то Шастуну стало не по себе. Он решил от греха подальше уйти от этой троицы. Антон встал со скамейки, стянул с себя полотенце, хоть и было стрёмно, но лучше быстро помыться и уйти, чем оставаться в этом царстве голых мужиков. — Привет, новенький, — вдруг прозвучал рядом голос. Он повернулся в сторону звука и увидел того заключённого, который на входе выдавал ему тюремные вещи. Этот мужчина был ниже Антона на голову, приятной внешности и… голый. Как и все здесь присутствующие. Он стоял под струями воды, которые лились из душа сверху. — Привет, — неловко ответил Антон и тоже подошёл к рядом висящему душу, включив воду. — Я Дима, — улыбчиво произнёс он, смывая с себя гель для душа. — Моего друга зовут так же, — проговорил, сам не знает зачем, Шастун. Тут много людей и не удивительно, что у кого-то одинаковые имена. — Первый день в тюрьме и уже обзавёлся друзьями? — удивившись, спросил Димка. — Ну, я на это надеюсь, — ответил неуверенно Шастун, чувствуя, как его светлые волосы намокают под горячими струями воды. — Сколько тебе дали? — вдруг поинтересовался новый знакомый. — Десять лет, но я уйду раньше, — ответил он, увереный в своих словах. — Все мы так когда-то думали и я в том числе. «Мы здесь по ошибке, нас скоро выпустят.» Три с половиной года я уже так думаю. До сих пор не выпустили. Так что не надейся на это. Сколько дали, столько и просидишь. Здесь всем похуй, виноват ты или нет, если посадили — значит виноват, а досконально в этом разбираться никто не будет, — договорил Позов, закрыв кран, подошёл к скамейке и схватив своё полотенце, завязал его на бёдрах. Вот теперь Антон не очень уверен в своих словах. А ведь и правда. С чего это он взял, что его отпустят? Кто сказал? Где слышал? Никто не говорил и нигде не прозвучало. Ложная надежда потихоньку начала растворяться. — Надеюсь ты расстался со своей девушкой или парнем, а то десять лет без секса будет тяжело и тебе и твоей паре, — заявил мужчина, надевая оранжевую тюремную форму. — Я гетеро, — тут же проговорил Шаст. — Мы все гетеро, пока сюда не попадём, — хмыкнув, заявил Поз. — У меня до тюрьмы была невеста, Катя. Говорила, что дождётся меня и через шесть лет, когда я выйду, мы поженимся. В итоге мы друг другу изменили, я в тюрьме, а она на свободе, и расстались. Потом я начал встречаться с парнем с которым ей изменил, но потом тоже расстался с ним, — дорассказал свою историю Димка. — Соболезную, — проговорил Антон. Ну а что ещё можно сказать на эту историю? Вроде как он не выглядит грустно, а значит и поддерживать не обязательно. Не ну правда. Парня же не просили быть подушкой для слёз. — Не стоит. Последние отношения были просто пиздец. Сложно их даже отношениями назвать. Сначала подрались, потом поебались. Мне надоело это, — заявил Дмитрий. Антон после того, как принял душ, тоже начал надевать форму. Когда он полностью оделся, то заметил, как за ним наблюдают голубые глаза. Шастун поёжился от этого пристально взгляда, но виду подавать не стал, чтобы не привлекать ещё большее внимание. Вот что этому брюнету от него нужно? — А он кто? — спрашивает Шаст у Поза, который обувал белые кроссовки. Мужчина посмотрел на него непонимающим взглядом, а затем повернулся туда, куда смотрел Антон. — Это Арсений Попов. Редкостный псих. Никогда не связывайся с ним, он убил пятнадцать заключённых. Месяцами в изоляторе сидит, а потом выходит и убирает того, из-за кого он туда попал. Если не хочешь повторить судьбу тех убитых пацанов, то даже не смотри в его сторону, — серьёзно заявил Дима. Антон ахуел от такого заявления. По сути, ему сказали не играть с огнём. Или со смертью. Это пиздец как стрёмно понимать. Шастун решил быстро свалить с душевой, на всякий случай. Вот только парень понятия не имел, что их разговор с новым знакомым подслушивал один заключённый. Один бородатый заключённый. *** Шастун идёт по территории тюрьмы и ему хочется уши закрыть от столь громкого звука вокруг. Все друг друга ненавидят, кто-то дерётся, кто-то ругается, обстановка хуже не куда. Почти дойдя до своей камеры, Антон решает подойти к одному из надзирателей и спросить на счёт Масленникова. Ведь мужчина так и не показался за весь день. Вот только единственный надзиратель, который попался на пути - это Макаров. Здорово блять. Ну ладно, была не была. — Начальник, — тихо пропищал Шаст, подходя к нему. Аида Артуровна сказала, чтобы новые заключённые называли её начальницей. Скорее всего ко всем надзирателям надо так обращаться. — Со мной в камере живёт Дима Масленников. Я его сегодня не видел, не подскажите, что с ним? — проговорил светловолосый. — Он умер, — спокойно заявил надзиратель, как-будто в этом нет ничего такого. — Как… умер? — ахуел Антон, впадая в ступор. — Не твоё дело! Умер и всё! Вали в камеру! — на повышенных тонах сказал Илья. Шастун не стал с ним спорить и на ватных ногах пошёл в камеру. То есть как умер?… Недавно они разговаривали о том, как тяжело заснуть в первую ночь в тюрьме, а теперь его уже нет? Пиздец. Дойдя до своей камеры, Шаст сел на кровать и не мог ни о чём другом думать. — Новенький, ты в норме? Или испугался мужской душевой? — хмыкнув, спросил Лёша, чем вызвал смех у Руслана. — Дима умер, — как в бреду произнёс Антон, после чего мужчины перестали смеяться. — Масленников? — решил уточнить Белый. Как будто не очевидно, что он. — Да, — сказал Антон и теперь всем было не до шуток. — С чего ты взял? — спросил Щербаков, усаживаясь рядом с парнем. — Я у Макарова спросил. Тот даже причину не назвал, урод, — заявил Шастун. — Здесь можно сдохнуть только по двум причинам. Либо ты убьёшь себя, либо кто-то убьёт тебя. А Димон не самоубийца, — серьёзно заявляет Лёха. — А ты случайно не видел, он выходил из камеры? — вдруг задаёт вопрос Антону Руслан. — Ночью, он выходил с этим… брюнетом, таким… — Шастун нахмурился, пытаясь вспомнить имя того голубоглазого мужчины. — Арсений, вот, — наконец вспомнил Шаст. Двое друзей переглянулись и по их лицам было видно волнение. — Блять, — одновременно произнесли они, находясь в диком шоке. Ну, в принципе, по другому никак эту ситуацию не опишешь. — Шлюха! — вдруг выкрикнул кто-то снаружи. Антон посмотрел туда, откуда прозвучало это слово и увидел друга Арсения. Парень ещё не знает как его зовут. Бородатый мужчина посмотрел на него убийственным взглядом и ушёл. Шастун ничего не понял. И за что он получил такое «милое» прозвище? Что за пиздец здесь творится?!