lilith

«Каждое общество прежде всего требует взаимного приспособления и принижения, а потому, чем оно больше, тем пошлее. Каждый человек может быть вполне самим собою только пока он одинок. Стало быть, кто не любит одиночества — не любит также и свободы, ибо человек бывает свободен лишь тогда, когда он один. Принуждение есть нераздельный спутник каждого общества; каждое общество требует жертв, которые оказываются тем тяжелее, чем значительнее собственная личность.»

Артур Шопенгауэр.

Они идут напрямую к Пак Чимину. Тяжелые шаги берцев наполняют коридор станции. Чонгук не бережет пол, он идет специально, обрушивая всю злость на несчастную плитку. Он знает, где находится лаборант, он чувствует его трусливый запах. Тэхен, которого страх еще недавно пробивал - больше не боится. Потому что с Чонгуком не страшно, с ним спокойно. С стволом за пазухой тоже. Ким никогда не убивал ради себя, но сегодня видимо, сделает исключение из правил. Пак Чимин - не жилец. Пилот смотрит в чужую широкую спину, он ощущает гнев Чона всем нутром, она прошибает, она передается и самому Тэхену. Он практически может потрогать злость пальцами, она становится осязаемой. Они идут нога в ногу, Чонгук - безоружен, его главное оружие - это он сам. Его режущий взгляд, его спортивное тело, его тяжелая рука. От пули его это тело не спасет, но за его спиной идет та самая пуля, которая выстрелит, не задумываясь. Ким Тэхен родился в Техасе. Он не соврал, когда сказал, что там все рождаются со стволами в руках. С самых пеленок ему говорили о том, что в жизни нет друга надежнее пистолета. Тот всегда выручит, всегда спасет и маленький Тэ выучил эту мантру наизусть. В школе проблем было немало, он носил с собой биту, носил с собой резной нож. В Техасе было свое Гетто, где каждый должен был знать, как за себя постоять. И слов всегда было мало. Пятнадцатилетнему Тэхену часто прилетали оскорбления касательно его внешнего вида: он был щупленький, худенький, кожа да кости, мальчик. Он увлекался вязанием, часто ходил в наушниках, смотрел сериалы, которые по очень «важному» мнению сверстников, нравились только девчонкам. Тэхена дразнили за то, что он выбирал себе девушек в друзья, за его феминный внешний вид, за его крашенные волосы. За все. Пятнадцатилетнего Ким Тэхена ненавидели за его существование. Потому что он отличался от местных детей. Они все были гладко выстрижены, пока у Тэ были волосы касающиеся шеи; все мальчики ходили в тир, постоянно устраивали драки, пока Тэхен грезил о космосе. Одноклассников не устраивало то, что Тэхен их игнорирует, он должен был плакать и страдать от их унижений, но тот махал на все рукой, уходя в свой мир науки. Их раздражало, что он был отличником, пока те хватали недопуски к экзаменам, проводя все свое время в уличных разборках. Девочки вскоре тоже отвернулись от Кима, потому что их тоже начали дразнить, ведь они общались с отбросом. Тэхену с этого ничего не упало, он привык, что жестокие дети движутся за стадом, которое считает, что если ты не интересуешься борьбой и не орешь на всю улицу в попытках доказать свою крутизну, то ты автоматически становишься подушкой для битья. Пятнадцатилетний Тэхен прекратил махать на все рукой и закрылся в себе. Он не сбежал, он начал носить с собой перечный ножик. Он его охранял от всех бед. В один вечер юный Ким возвращался домой с дополнительных по астрономии, а за углом его поджидала орава хулиганов - его одноклассников. С ними были и девочки, которые несколько месяцев назад сами надевали яркие заколки на кучерявые волосы Тэхена. Он хмыкал сам себе, понимая, что выйдет из этой борьбы еле живой. Когда один из хулиганов нанес ему первой удар, то в голове что-то резко щелкнуло и нож сам собой оказался в тэхеновой руке. А после и в ноге одноклассника, он проткнул ему насквозь икру. Крик был истошный, никто не мог ожидать, что пацан, которого знали, как подушку для биться, выкинет такое. Дети - самые жестокие создания на свете. К Киму начали реже подходить, просекли, что дело уже не кончится просто издевкой - Тэхен может за себя постоять. В восемнадцать он пошел в армию, которая колоссально поменяла его как человека. Он научился держать в руках настоящие оружие. Стрелял из винтовки, был частью спецназа, стрелял из револьвера. Его одноклассники, которых жизнь направила кого в могилу, кого в тюрьму, кого просто оставила жить на улице, начали обходить Тэхена стороной. Он единственный из немногих выбился в люди - закончил службу, получив высокое звание, окончил университет и стал человеком. Которого стоит уважать. Любимый немецкий пистолет P99 AS всегда грел место в кобуре. Он никогда не оставлял его, когда выходил из дома. Тэхен впервые убил человека на службе, посчитав это своим долгом перед родиной. Родиной, которая сделала из него монстра. Его перестали сторониться прохожие, девочки, которые стали потаскухами, они пытались восстановить с ним контакт. Ведь завоевать такого парня - обрести в жизни все, но Ким плевал на них с высока. Техас превратил его из неженки в настоящего мужчину, которого не напугают унижения каких-то сопляков одноклассников. К двадцати двум годам отец Тэхена запил, его единственная надежда умерла. Мать Тэхена скончалась при теракте самолета. Тогда Ким стал еще сильнее, он пытался вытянуть отца из бездны, но тот озверел, он не слушал, не видел никого. Он забыл собственного сына и стал видеть в нем чужака, монстра. У Тэхена больше не было дома, у него больше не было родины. Он остался один. И он сбежал в космос, став пилотом. Ирония посмеялась ему в лицо. Его взяли практически сразу, проведя пять проверок на выносливость, с которыми новоиспеченный пилот очень быстро справился. Он провел в своей первой экспедиции пять часов. Каждый час шел за десять лет. Пятьдесят лет ушли в небытие. Тэхен вернулся на родину в таком же возрасте, но все вокруг значительно постарело. Закрылась его любимая лавка, в которой он покупал себе кофе, когда учился; сгорело баскетбольное поле, на которое он редко, но заходил, чтобы развеяться; снесли его дом - весь квартал, в котором он жил. Умер отец. По последнему у Кима не было сожалений, он ненавидел отца со дня смерти матери, потому что тот сошел с ума, Тэхен не раз получал от него, иногда даже давал сдачи, но это же все таки его отец, с которым он провел счастливое детство, который его поддерживал, защищал от хулиганов, обрабатывал раны. От этого осталась только оболочка человека, с пьяными безжизненными глазами. Тэхен так сильно хотел быть живым, но жизнь почему-то душила его. Только забытое кладбище и осталось целым, парень туда заглянул, посмотрел на могилу родителей и грустно стало настолько, что он захотел вернуться в космос. Снова. Или даже навсегда. Ему было невыносимо от мысли, что все, что он видел день назад - погребено под землей. Все уничтожено, всего за пять часов, которые вылились в пятьдесят лет. Тэхену все еще двадцать два, а его документы говорят, что ему уже семьдесят два. Жизнь так жестока. Спешно собрав вещи он уехал. В дождливый Лондон, искать утешение в работе, которая погубила все, что возможно, когда-то грело душу. И сейчас, когда он слышит стук берцев Чонгука о плитку, он уверен, что больше жизнь не сыграет с ним злую шутку. Дверь лаборатории раскрывается, Чон практически выбивает ее с ноги. Он не оглядывается по сторонам, где стоят другие сотрудники - он видит только светлую серую макушку впереди и знает кому она принадлежит. Тэхен идет следом, направляя руку за пазуху, ощущая пальцами пистолет, это немного добавляет спокойствия ситуации. Чонгук подходит к креслу лаборанта и разворачивает его на себя, отрывая от работы Чимина, который делает невинный удивленный взгляд, округляя глаза и смотрит прямо на лицо физика. Рядом появляется такой же агрессивно настроенный Тэхен. Живой, целый и невредимый. И это только округляет глаза Пака. Он надеялся, что Чонгук будет отскребать его труп от отбойника, а не придет на разборки. — Что-то случилось? — спрашивает своим противно невинным голосом лаборант, от которого у астрофизика заканчивается терпение. Он оглядывается вокруг, видя любопытный планктон, следящий за ними из-за своих столов. — Вышли все! — громко, почти криком, приказывает Чонгук, и все мигом улетучиваются за дверь лаборатории, оставляя Пака на растерзание двум волкам в обличии людей. — Не притворяйся, Чимин. Лучше съеби с галактики, пока я тебе мозги по стене не размазал, — выходит из-за спины Чонгука Тэхен. И физик готов поклясться, он хочет себе эту картину набить на обратной стороне век. Потому что Ким Тэхен, стоящий одной ногой на стуле лаборанта, нависающий над ним сверху, держащий в своих ахуительно красивых пальцах ствол, со своей безумной улыбкой и с этим азартом в глазах - это сумасшедшие, это взрыв Хиросимы и Нагасаки, это кровавое месиво. Это блядское искусство, которое Чонгук никогда не забудет. — О чем ты? — делает вид, что не понимает Чимин, он сам себе могилу роет, Тэхена это больше задорит, он приставляет пистолет к чужому виску. И Чонгук готов поклясться, что это вызывает в нем самое странное чувство в мире. — О том, что ты, сукин сын, пытался меня убить. Чем же я тебе таким насолил, ушлепок? — прижимает дуло немецкого пистолета в виску Пака, которому пора прекращать свои игры. У него тонкой струйкой со лба пот течет, это выдает его панический страх. Конечно, когда над тобой стоят два безумца, готовых в любой момент тебя прибить - это страшно. Но когда это Ким Тэхен, которого ты знал, как милого коллегу, а он предстает перед тобой настоящим. Волк в овечьей шкуре. Техасский стрелок, которого жизнь помотала похлеще, чем многих здесь, то это страшнее. В десять раз. — Ладно, сдаюсь, — поднимает руки над головой Чимин, но ствол никто не убирает от чужой головы. Пусть морозит сознание. Чтобы сукин сын окоченел от страха. Парализованный сидел в истерике. — Говори, пока Тэхен не сорвался окончательно, — своим привычно серьезным тоном говорит Чонгук, который только и ждет, чтобы Тэхен наконец сорвался. Окрасил эту комнатушку в багровый. — Ты, Тэхен, мне ничем не насолил, — смотрит на пилота Чимин. — Но этот мудак, — он смотрит на Чонгука, а пилот сильнее прижимает дуло к виску, показывая, что показывать характер здесь лишнее. — Я тебя не переношу, Чонгук. Ты худшее, что случилось со станцией. Я работаю здесь пять лет, и знаешь сколько раз ты удосужился посмотреть на меня? Ни одного. Ты такой весь из себя строгий, правильный мальчик, но на деле проебываешь каждый шанс, который тебе дают. Я пашу тут безвылазно, сколько похвалы я за это получил? Нисколько. Зато ты купаешься в славе, если ты думаешь, что заслужено, то ты ошибаешься. Никто не делает меньше, чем ты, но тебя тут обожают, хотя что ты им сделал? Накричал, строго посмотрел, унизил? Вот такой ты, Чонгук, ты не лидер, ты жалкий человек, пытающийся поставить себя выше других только тем, что ты у нас, видите ли с сучьим характером. — Так вот, чем ты руководствуешься - завистью, — говорит Чонгук, обдавая лаборанта холодом. — Зависть. Ты ошибаешься, тут нечему завидовать. Мальчику, сбежавшего с приюта, потому что он у нас бракованный и никто себе не захотел такую игрушку, кроме родителей, которые задохнулись в воде, — Пак отшатывается мгновенно от своих слов, он получает сильный удар в челюсть. Чонгук не выносит эту тираду и оставляет свой след на чужом лице, портя его невинность. — Задело? Правда всегда задевает, — не унимается Чимин. — К моему великому сожалению, ткнуть в тебя ахроматопсией было бы тяжело, ведь все твои справки - фальшивые, а врачи твои подкупные. Никто бы не поверил. И тогда я начал думать, что же мне сделать для такого великого человека. Знаешь, что я придумал? Подлизался к Намджуну, ты когда-нибудь видел его безумные глаза? Это из-за меня, я два года подсаживал его на наркоту, чтобы он видел и слышал только меня. Считай завербовал его себе. У меня получилось - это была моя первая победа. Знаешь, какая была вторая? Когда пришел он, — Чимин поднимает палец и указывает им на Тэхена. В горле пересыхает. — При чем тут я и Тэхен? — спрашивает Чонгук. — Ты не видел со стороны, когда на него смотришь. Как на него смотришь. Это так очевидно. Вы чуть ли не в мясо готовы друг друга растоптать, но Чонгук, давно ли ты проявляешь к кому-то хотя бы какие-то эмоции? Он вызывает у тебя пусть даже отвращение, но нет, это выше, это тяга. Я все понял быстро, когда узнал, что этот парень, — он снова указывает на пилота. — Прострелил парню ногу, когда вытаскивал тебя из передряги. Как давно проходимцы стреляют в людей ради ублюдков, которых не переносят? Вот именно - никогда, но Тэхен реально выстрелил парню в бедро. И от вас такой голубизной несет, что мне блевать ежесекундно пиздец охото, я не переношу педиков. Знал бы ты, как сильно я брезгую каждый раз, когда остаюсь с Намджуном наедине, как сильно хочу вставить ему нож в спину, когда он касается меня. Но больше пидоров, я не переношу тебя, Чонгук. А этот новый пилот, он стал кем-то для тебя, а ты сам понимаешь, что стать для тебя «кем-то» - ебанный квест. Я знал, что ты приедешь, и как же я надеялся что ты будешь страдать на той грязной обочине, смотря на огромную лужу крови твоего дружка, но эта сука живучая, — он снова кидает взгляд на Тэхена, у которого сносит крышу и он бьет по голове лаборанта тяжелым пистолетом. Тот падает без сознания, а на лице застывает противная улыбка. Намджун залетает в лабораторию, не успевая услышать тираду больного на голову лаборанта. К которому он по своей глупости проникся чувствами. Ученый смотрит на парней, которые выглядят, как пороховые бочки. — Вы, двое мудаков, отстранены нахуй от работы на месяц. Убирайтесь сейчас же, пока я не вызвал копов и вас не арестовали на месте, — командует Намджун, поднимая голову Пака со стола, куда та упала. — Мы неприкасаемы, Наму. Не в этой сранной Вселенной, — широко улыбается Чонгук, хватая плечо пилота и уводя его прочь от безумного места. Они как-то особо по-довольному садятся в машину Чонгука. И не могут отдышаться от переизбытка адреналина. Физик заводит Порше сразу же и срывается с места, летит домой. Берет Тэхена с собой, которому уже не страшно. Ему весело, как-то по безумному весело. Это не напрягает Чонгука, он чувствует себя также. Опьянено безумием. Еще в свете дня они заходят к Чону домой. Долго стоят на пороге. Смотрят друг другу в глаза, тяжело дышат. Азарт охватил с головой. — Значит, я вызываю у тебя эмоции? — спрашивает с веселой улыбкой Тэхен. — Значит, ты не стреляешь в кого попало, ради ублюдков, как я? — в ответ спрашивает Чонгук. С такой же безумной улыбкой. — Не стреляю. — Вызываешь. И безумие кроет. Чонгук подходит ближе, прижимая Тэхена к стене своей прихожей. Пилот не сопротивляется, он поднимает руки выше, на уровень чужой шеи и обхватывает ее. Притягивая физика к себе вплотную. Дороги назад больше нет, механизм адской петли запущен. Чонгук видит зеленый свет и вгрызается напором в чужие губы. Он голодным зверем целует Тэхена, не давая даже маленького шанса на освобождение. Упирается ладонями в чужую талию, обхватывая ее пальцами, сжимает так сильно, что слышит стон в свои губы, который рыком проходится по горлу. Тэхен также звереет, подобно дикой кошке, его накрывает азартом с головой. Он уже не сдерживает себя и стонет от чужих касаний прямо в поцелуй. Потому что так жадно его еще никто не целовал. Чонгук решает забрать от жизни все, он поднимает чужую футболку, гуляя ладонями по обнаженному телу. Тэхен спешно скидывают свою кожанку. Давая больше свободы себе, помогает Чонгуку с его водолазкой, которая от жара тела прилипла к мышцам, показывая их уже через ткань. Терпения все меньше. Чонгук наконец-то избавляется от лишней одежды на чужом теле, обнажая для себя голый торс Ким Тэхена, который уже видел прежде, но сейчас ему кажется это прекрасным. Он прислоняется губами к чужой груди, касаясь языком чужих сосков, Тэхен в непонятных ощущениях, но явно приятных, запрокидывает голову назад, ударяясь затылком о стену. Это только добавляет красок. Отрезвляет. Чонгук касается пальцами его бедер, вынуждая приподняться, он подсаживает Тэхена и тот ловко закидывает ноги за чужую спину, цепляясь руками за шею. Пальцы наспех ищут чужие волосы, в которые можно зарыться, у Чонгука по линии роста волос все гладко выбрито, но пилот все равно находит опору в виде волос на макушке, в которые запускает пятерню, прижимая чужие губы еще теснее с своей шеи. Чонгук, как голодный зверь, он кусает кимову шею, не стараясь уберечь. Он знает, что Тэхену это нравится. Чужие бедра трутся о чоновы, ища хоть каплю соприкосновения. Это точка невозврата, отсюда начинается бездна. Тэхен толкается навстречу чужому паху, который спрятан за тканью джинс, но возбуждение чувствуется даже так. Толчок через ткань заставляет Чонгука сильнее впиться зубами в мягкую кожу на шеи пилота. — Ты хочешь? — спрашивает очевидное Чонгук, будто он не готов сорваться. Ему важно мнение Тэхена, а тот смотрит на физика, как на последнего придурка. — Если ты сейчас не закроешься, то я вырублю тебя пистолетом, — говорит Тэхен сбитым дыханием. Его голос от возбуждения стал ниже обычного. Чонгука это заводит еще сильнее. Они отлипают от стены и Чонгук тащит податливое тело пилота в свою постель. Он кидает его на кровать, заставляя смотреть на прекрасное зрелище. Чон спешно растегивает ремень своих джинсов, смотря сверху вниз на Тэхена, который чертовски хорошо выглядит на его кровати. Весь в ожидании наблюдает за тем, как физик бросает штаны в сторону, слышит как пряжка ремня ударяется о паркет. Чонгук остается в одних боксерах, когда хищным зверем приближается к Тэхену, помогая ему избавится от брюк. Они отлетают также в сторону, вторая пряжка звенит от удара об пол. Они оба раздетые, практически до гола, смотрят на друг друга с глазами полного желания. Это все игра на двоих. И посторонних в ней быть не может. А попытка остановить - смертельна. Чонгук снимает чужие трусы, выкидывая их куда-то в сторону, смотрит на полностью обнаженного Тэхена, у которого член стоит, весь набухший от возбуждения. Он касается пальцами органа и Ким издает протяжный стон наслаждения. Дорвался. Чон проделывает тоже самое с своими боксерами. Теперь они оба полностью нагие. Физик нависает сверху над безоружным телом, преграждая все попытки побега, Тэхен улыбается, его улыбка сейчас пугающая, но Чону нравится. Так выглядит эйфория, в которой только они вдвоем. Чонгук засовывает свой средний в чужой рот, заставляя смочить его слюной, добавляя к одному пальцу второй. Тэхен обильно высасывает оба пальца, от этого зрелища у Чонгука в глазах адское месиво, черти пляшут. Он достает мокрые пальцы из чужого рта и приставлять сначала один в чужой промежности. Тэхен закрывает лицо в локте, сильно предвкушая удовольствие, которое вот-вот его нагрянет. Он чувствует сначала одну фалангу, затем вторую, затем весь палец Чонгука в себе. Боль разливается по телу, но желание кроет, перекрывает эту боль. Ему не страшно, ему не больно рядом с Чонгуком, который вставляет в него еще один палец. Два пальца дарят Тэхену желанное наслаждение, он сгребает в руках простынь, которая пахнет ими двоими. Он выстанывает чужое имя в свой локоть. Чонгук понимает, что на пределе, достает пальцы из чужого тела, заменяя их членом. Это чистое безумие, которое смешано с похотью. И любовью. Тэхен хотел убить за него дважды. Чонгук почти раскрошил мозг Чимина за Тэхена. Это не ненависть, это выше, это больше. Это о чувствах, это о любви. Тэхен не сдерживает себя, когда Чонгук вгоняет свой член до основания. Он слышит, как Тэхену хорошо, от этого самому Чонгуку хорошо вдвойне. Толчки несдержанные, быстрые, им обоим это нравится. Нежность - не про них, она останется для другого времени, сейчас только похоть. Чонгук скрепляет их руки в два прочных замка, наклоняется к Тэхену и целует его губы, которые не сдерживают ни одного стона. — Ненавижу, — хрипит Тэхен в чужие губы. Скрывая за этим громкое: «люблю». — Взаимно, моя Лилит, — кроет его признание своим, когда разрядка настигает их. Тэхен с громким стоном кусает чужие губы, слыша чужой хриплый вздох. Нагасаки взорвалась тысячу раз над их головами. Как прежде больше не будет. У Чонгука есть своя Хиросима - у Тэхена своя Нагасаки. Они связаны. Эти цепи разорвут только сотни апокалипсисов, которые вместе им под силу выдержать.