Кара для небожителей

В это же время на горе Тайцян, Се Лянь слегка припозднившись, собирая по округе хлам, скорее в качестве нестандартного увлечения, чем необходимости, медленно возвращался на своей телеге к своему дому. Уже стемнело и тропинку освещал холодный свет яркой луны. Наследный принц устало разглядывал четкие очертания словно подсвеченной изнутри  поверхности ночного светила. Мерное покачивание телеги расслабляло и вгоняло в сон, туманя в глазах окружающие образы.  Поэтому, когда луна начала застилаться неожиданно возникшим роем светящихся шариков, Его Высочество решил, что у него начало  рябить в глазах. Но сверкающий поток не кончался. И новые огоньки всплывали в ночное небо как раз с места, где стояла его хижина. Фонари!  Праздничные фонари. Молитвенные фонари для единственного бога от самого преданного верующего. Три тысячи неистовых молитв от могущественного существа, посвятившего свою человеческую жизнь и демоническую смерть  обажаемому божеству. Боясь ошибиться в своей догадке, боясь понять, что все происходящее может оказаться лишь плодом его одержимого желания встречи с тем, кто стал самым ценным в его божественной жизни и единственным в его человеческой душе, Се Лянь с остановившимся сердцем вглядывался в открывающийся с поворота тропы вид его дома. Собиратель цветов стоял прямо  посередине  дороги недалеко от хижины. Все посаженные вокруг молодые клены были обвешены маленькими сверкающими фонариками, которые своим приглушенным светом в ночной темноте превращали его красные броские одежды в бардово – кровавые, а серебряные украшения в отблесках создавали ореол магического сияния вокруг знакомой фигуры. И он был не миражом. Он не был видением. Он не был призраком. Хуа Чен поднял руки и выпустил в небо возникшую из ниоткуда стайку фонариков. Но заслышав звук приближающейся телеги, повернулся  в ее сторону. В этот момент Се Лянь уже не контролировал ни свои мысли, ни движения. Кровь стучала в висках, сердце выпрыгивало из груди, счастливые слезы застилали  глаза. Небожитель бежал по тропинке навстречу самому заветному желанию в своей жизни.  Он верил. Он знал, что так будет. Он дождался своего Сан Ланя. Восприятие окружающего мира начало возвращаться  Его Высочеству лишь, когда он начал задыхаться в крепких объятиях и от до боли прижатых ледяных губ к его. Хуа Чен, наконец, ослабил свою хватку и отстранился от лица наследного принца. Тонкие изящные пальцы  с нежностью смахнули горячие слезинки со щек своего божества. Демонически красивое лицо выражало умиротворяющее спокойствие, а единственный глаз с восхищением и внутренним красным отблеском смотрел на счастливого Се Ляня. - Неужели, Геге, так соскучился по своему непутевому демону? О, небеса! Этот голос. Тихий, успокаивающий, ироничный, самый очаровывающий голос во всех трех мирах,  поднял следующую волну эмоций, вызывая неконтролируемый поток слез.   - Сан Лань, - с трудом произнес небожитель.- твоему богу почти тысяча лет. Он становится старым и невероятно сентиментальным к тому, кого ждал каждое мгновение. Его Высочество с новой силой прижал к себе твердое жилистое тело Хуа Чена. - Геге пока меня не было стал сильно самокритичен.  Видимо, мне придется поработать над его самооценкой. Если Наследный принц Сяньлэ ослабит хватку Бога Войны, я смогу запустить последний фонарь. А потом я очень хочу посмотреть изнутри вот тот шикарный дом. Се Лянь еще не находил в себе сил отвечать, поэтому лишь кивал головой, уткнувшись в ярко алые одежды на груди Хуа Чена. Поэтому он не видел, как в руке непревзойденного возник огромный красный фонарь с опоясывающей бумажный корпус широкой позолоченной лентой.  Он горел особо ярко и быстро поднимался в небо, пока две, тесно обнявшиеся, фигуры в красном и белом одеянии шли по направлению к хижине. Фонарь поднимался все выше и горел все ярче. Поравнявшись с лунным диском, он по размеру стал зеркальным отражением ночного светила, которое словно заметив возникающую  подмену стало затягивать свою сияющую поверхность грязной зеленоватой мутью. Но в эту ночь праздника  Луны , похоже, всем было на эту, ведущую себя весьма странно, луну наплевать.