Кара для небожителей

Се Лянь стоял на коленях посередине главной  залы дворца небесного чертога Шэньу. Стояла звенящая тишина. От сводов огромного вечно гудящего от неимоверного количества голосов помещения не отражалось ни единого звука.   В этой жуткой могильной тишине вокруг наследного принца кружились в хаотичном безумном танце белоснежные призрачные мотыльки. Они сталкивались друг с другом и превращались в легкий полупрозрачный  дымок,  такой же, как поднимается над зажженной палочкой благовоний. Дымок мгновение закручивался в витиеватый узор и растворялся в воздухе без следа.   Се Лянь уже видел подобную  картину из исчезающих мотыльков.  От воспоминания сердце сжалось. Невероятная волна отчаяния и бессилия нахлынула, заполняя каждую клеточку тела. Кипящая по медианам ци готова вырваться неистовым потоком, разрушая все на своем пути. Руки бессмысленно гладили пустоту, утратив на себе тяжесть ставшего таким близким и дорогим тела его демона. Слезы горячими дорожками обожгли щеки. Се Лянь хотел закричать, но не хватало воздуха. Разум отказывался принимать, что  его Сан Лана больше  с ним не было. Сквозь слезы принц смотрел на сидящего в конце зала бога. Самого величайшего Бога Войны. Владыки Небесных чертогов. Самого страшного «непревзойденного" демона. На троне восседал Цзюнь У- Безликий Бай. Его две противоположные сущности непрерывно менялись, плавно переливая черты лиц и формы тел из одного в другое. У ног нестабильного существа клубились хлопья облаков.  Владыка молчал, погруженный в процесс своего видоизменения. Облака становились темнее, превращаясь в тяжелые грозовые тучи. Из них сверкнули молнии. Цзюнь У застыл в теле Владыки небожителей. Так же не произнеся ни слова, он поднял руку и указал куда-то за спину рыдающего Се Ляня. Принц повернул голову в указанном повелителем направлении. Шагах в десяти от него стоял Повелитель Ветра. Его бирюзовые одежды, расшитые золотыми нитями, были разорваны в лохмотья и залиты кровью. Кровь была на его прекрасном лице. Длинные волнистые черные волосы слипшимися от грязи прядями прилипли к шее, спине, плечам. Весь вид его был ужасен. Аквамариновые глаза горели абсолютно безумным огнем. На губах была растянута неестественно широкая белоснежная улыбка. Но самое страшное Ши Цинсюань прижимал к своей груди. Это была отрезанная голова его брата Ши Уду. Она также была залита кровью и жутко скалилась, обнажая два ряда мелких острых, похожих на акульи зубов. Глаза головы Повелителя Вод быстро и  расфокусировано  вращались.  С рваных  краев оторванной с тела шеи непрерывно лилась черная густая кровь. Ее было так много, что Ши Цинсюань стоял своими босыми ногами в вязкой луже, превосходящей размерами любой фонтан небесных чертогов. А кровь продолжала литься потоком из улыбающейся головы Ши Уду. Се Лянь не мог оторвать взгляд от безумного видения. Тошнота подступила к горлу. Сильно кружилась голова. Он часто дышал, но воздуха катастрофически не хватало. Наследный принц упал на спину, схватившись за горло. Сквозь полные слез глаза он смутно видел очертания золотого купола дворца Шэньу, стилизованного под бесконечно черное звездное небо. Драгоценные камни играли роль созвездий. Россыпи алмазной пыли опоясывали их, изображая туманности. Вся картина, сжатая границами купола, медленно приходила в движение, закручиваясь в спираль и вытягивая пространство внутрь, устремлялась в маленькую сверкающую точку. Точка быстро  увеличивалась в размерах. Приближалась. Она уже заполняла собой практически всю центральную часть свода, начиная выпирать из продолжающей движения небесной плоскости.  Лежа на полу зала Се Лянь, все еще борясь с желанием сделать глубокий вздох, пытался рассмотреть поверхность проявляющего тела. Именно тела. Переливающаяся всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками голубого и синего цвета, идеально гладкая, напоминающая каленую сталь клинка, поверхность подергивалась.  А затем на ней появилась  трещина. Она пролегла ровно по диагонали и, резко углубившись, начала расширяться вверх и вниз. Из под купола на лежащего и ошеломленного Се Ляня немигающе смотрел Глаз. Он не принадлежал ни одному существу, живущему в трех мирах. Его радужка переливающаяся всеми существующими оттенками зеленого закрывала практически весь разрез. Зрачок же был настолько черен, что принцу показалось , что, весь окружающий происходящее в зале,  свет устремился в эту бесконечную дыру.  Глаз не двигался. Он уставился на принца. Се Лянь чувствовал, что вот-вот потеряет от ужаса сознание. Когда же неожиданно Глаз моргнул, небожитель из последних сил закричал… И проснулся. Его Высочество лежал на жесткой циновке в своем маленьком недостроенном  домике. Была глубокая ночь. Несмотря на весьма прохладную  осеннюю температуру, толстое шерстяное одеяло было скомкано и валялось недалеко от циновки. Сам Се Лянь был весь покрыт липким холодным потом, пропитавшим насквозь его одежду. Он тяжело дышал, прижав руки к груди и стараясь успокоиться. - Ну,  спасибо дружище Цинсюань, за добрую сказку на ночь. Зачем он вообще лег спать. Ему и не очень- то и хотелось. Боги могут неделями бодрствовать, не сильно мучаясь от отсутствия сна.  Лучше бы занялся делами. Пересмотрел свитки с просьбами верующих к нему, как великому божеству войны. В крайнем случае пересчитал смету для восстановления Центральных ворот Небесной столицы.  После разрушения ее Цзюнь У – Безликим баем строительство все еще шло полным ходом. Небожители были вынуждены жить и исполнять свои обязанности  в походных условиях. Всем не хватало  времени, средств и растраченной в битве энергии ци, поэтому восстановление небесной архитектуры шло  крайне медленно. После того, как Се Лянь отправил успокоившегося Цинсюаня  обратно в его деревню, наследный принц попытался выбросить из головы невероятную теорию бездействия  Кары Небесной. Но, каким бы делом  не начинал заниматься, непременно возвращался  мыслями к рассуждениям бывшего Повелителя Ветра. Поэтому постарался нелепые думы о Каре вытеснить из головы приятными воспоминаниями о своем Сан Лане и мыслями о его возвращении.  И не заметил, как уснул. Наследный принц Сяньлэ  считал своей добродетелью чуткость и сопереживание и не стеснялся открыто демонстрировать эти качества окружающим, чем сразу заслужил характеристику непозволительно  чувственного и сердобольного человека. Тем не менее, это не помешало ему найти правильный путь самосовершенствования и, в абсолюте освоив множество техник боевых искусств, вознестись в качестве Бога Войны. Сан Лань неоднократно упрекал своего дорогого принца в излишнем рвении помогать страждущим, полностью забывая о своих нуждах и проблемах. Но Се Лянь в ответ лишь пожимал плечами и снисходительно улыбался. По иронии судьбы все свои  два свержения с небес принц получал именно за чрезмерную  добродетель. За нее же стал изгоем как среди небожителей, так и среди людей, навесивших на Его Высочество клеймо вестника неудач и неприятностей. Сам же Се Лянь за столетия своей насыщенной жизни научился не обращать внимания на издевки и косые взгляды в свою сторону, оставаясь неизменно участливым и сострадательным в жизнях, как ему казалось, нуждающихся. Теперь Принц Сяньлэ видел страдающего бывшего Повелителя  Ветра и , конечно же, не мог не принять участия в его нынешнем безрадостном существовании. В глубине души Се Лянь понимал, что видит в Ши Цинсюане самого себя после второго свержения с небесных чертогов. Одинокого, нищего, разочарованного, переполненного гневом и отчаянием, не имевшего ни малейшего представления о будущем. От этого понимания Се Лянь не мог оставить Цинсюаня в том положении, в котором он существовал сейчас. Поэтому удивительные умозаключения бывшего небожителя по поводу Кары Небесной принц списал, на следствие тяжелой психологической травмы, вызванной убийством его брата и лишением божественной силы. Се Лянь пролежал на соломенной циновке, погруженный в свои мысли, до первых лучей восходящего солнца. А затем отправился в столицу небожителей.