Harmony

Кажется, мир до сих пор испытывает и играется. Плевал он на чужие страдания, ему бы лишь наблюдать. С увлечением смотреть на то, как текут слёзы по щекам, как сердце болеть начинает, только лишь забавы. Но в эти наполненные болью секунды Т/и совсем забыла о всех и вся, замирая в шоке. Она не может поверить, что всё так печально обернусь. Это случилось рано, и она не была к этому готова. Мир, который был ей дорогим, перестал таким являться. В груди воспламеняется бурная ярость, злость. Девушка видит на чужой одежде кровь, в некоторых местах ткань рваная, и это разжигает ненависть. Брат перешагнул черту. Он снова навредил дорогому ей человеку. Т/и приходит в себя, в слезах подбегая к Чанбину. Повсюду пахнет кровью, и в любой другой ситуации её уже бы начало тошнить, однако сейчас думать о другом будет дурно. Т/и берёт руку парня, закидывая её к себе на хрупкое плечо, разрешая опираться на себя. Чанбин тяжело дышит, его ноги уже не держат. Девушка замечает плохое состояние сразу и, практически чуть ли не неся на себе мужское тело, идёт в спальню. Глаза парня прикрыты, но он в сознании. Т/и аккуратно помогает Чанбину лечь на постель, и покрывало местами обретает красный оттенок. Мужская грудь тяжело вздымается, и это пугает девушку всё больше, но она держит себя в руках, пусть слёзы и рекой текут по щекам. Т/и садится на край кровати, вглядываясь в чужое лицо. Оно тоже местами в крови, а на одной из щёк есть порез. Девушку снова бросает в дрожь. — Чанбин, Чанбин, — зовёт она парня, легонько касаясь плеча. На её голос реагирует сразу, и глаза приоткрылись. Парень медленно поворачивает голову в её сторону. Его губы приоткрыты, и как только их взгляды встречаются, губы шевелятся. Т/и сидит вся в напряжении, с надеждой смотря на чужие уста, ожидая хоть каких-то слов, но в ответ тишина. Т/и тут же в страхе смотрит на чужие глаза — те закрываются быстро. Она сильнее хватает чужое плечо, пытаясь привести в чувства Чанбина, но его тело всё больше и больше расслабляется. — Нет, не закрывай глаза! Чанбин! — хрипло кричит девушка, начиная рыдать. Её тело трясётся, ей страшно. Неужели она снова останется одна? Неужели из-за неё снова умрёт родной ей человек?! Снова она виновата. Только всё наладилось, только в её жизни появилась небольшая искорка, человек, которого она полюбила, как тут же беда. Чанбин истекает кровью из-за неё! Она навязалась, привязалась, влюбилась — и вот результат. Кровавая картина, в которой главный герой её любимый. В груди всё рвётся на части, сердце в бинтах снова крошится по швам. Т/и не смогла уберечь Чанбина. Только навредила. Вдруг Т/и вновь приходит в себя, вытирая солёные слёзы рукой, и после тянется к рукавам лёгкой ветровки, в которую одет Чанбин. Она цепляет край рукава, касаясь чужой кожи — холодная — и стягивает верхнюю одежду с одной руки, а затем, перемещаясь на другую сторону через парня, стягивает и с другой. Чанбин остаётся в черной футболке, но мокрые пятна крови всё равно отличаются. Т/и бросает взгляд на мужское лицо, надеясь, что парень откроет глаза, но ничего не изменилось. Глотая слюну и собираясь с силами, Т/и задирает подол футболки Чанбина, оголяя живот. Она оглядывает каждый миллиметр, но на открытом участке нет ранений. Двигаясь выше, приподнимая черную ткань, Т/и осматривает плечи и грудь. Она с облегчением выдыхает, когда не находит глубоких ран. Но если их нет в верхней части тела, а крови больше всего на серых штанах, то вероятность девяносто девять и девять, что ранены ноги. Рана в ноге объясняет, почему Чанбин из последних сил держался, чтобы не упасть. Т/и сжимает челюсть и кулаки. Она не готова увидеть раны на этом теле, не готова. Но куда ей деваться? Девушка бьёт себя по щекам, переставая лить слёзы, и с большей уверенностью оголяет голени, поднимая штаны вверх. Она знает, что может сделать только хуже, если заденет рану, потому действует очень осторожно. Все голени в крови, и от этого зрелища Т/и начинает паниковать, но вновь бьёт себя по лицу. Открыв вид на бедра, Т/и в ужасе закрывает рот рукой, чтобы не закричать. В левом бедре ранение и кровь до сих пор сочится струёй. Т/и вновь испугано смотрит на чужое лицо. Оно искривлено из-за боли. Смотря на эту рану, Т/и внезапно понимает, какую ещё одну ошибку совершает сейчас в этот момент. — Скорая помощь, — бубнит она, повторяя себе под нос, и беря ветровку, ищет по карманам телефон. — Потерпи ещё чу-чуть, прошу, — говорит она парню и трясущимися руками пытается набрать номер. Но вдруг на её руку ложится чужая, не разрешающая нажать последнюю кнопку вызова. Т/и перестает дышать, концентрируя шокирующий взор на чужой, но в тоже время родной холодной руке, которая накрыла её. Медленно, будто в замедленной съёмке, Т/и взглядом скользит вверх по руке. И когда взгляд останавливается на плече, она слышит хриплый голос: — Т/и, — тихо и так нежно, — всё хорошо, — его рука сжимает женскую, а телефон выпадает. Слёзы вновь покатились ручьём. — Чанбин, — заливаясь слезами, Т/и бросается обнимать парня, ложась рядом. Она обхватывает его, как может, соприкасаясь с кожей. Её обнимают взаимно и так же крепко, как раньше, но не так долго. Хватка парня слабеет, и вдруг Т/и слышит шипение. Она по случайности сделала больно Чанбину, из-за чего он скривил губы. — Прости меня, прости, — шепчет девушка куда-то в область груди. Извиняется она за всё. За себя, за то, что только что сделала больно, в попытке сделать приятно. За то, что он пришёл раненым, ведь нет сомнений, кто мог так безжалостно ранить. Девушка поднимается, садясь обратно. Она снова тянется к телефону, но Чанбин вдруг поднимается, опираясь на руки, и говорит, смотря на неё будто в тумане: — Не нужно скорую вызывать, я справлюсь сам, — говорит он серьезно, без сарказма и других эмоций. — Как это «сам»? Тебе нужно в больницу! — поднимает голос девушка. Она боится за Чанбина, хочет ему помочь, а он несёт какую-то чушь. — У тебя открытая рана, и она кровоточит, — продолжает она, но её перебивают, заключая в объятия. — Т/и, прелесть моя, перестань плакать, — трепетно шепчет Чанбин, прижав девушку к себе. — Я знаю, что нужно делать, просто доверься. — Но ты же… — снова принимает попытку уговорить поехать в больницу, но она замолкает, замирая, когда её губ касаются чужие. Неожиданно Чанбин оставил на её губах лёгкий поцелуй. Он отстранился, приподнимая пальцами подбородок, и заглянул в глаза. Т/и смотрит на него шокировано, но больше не испугано. Он подался чувствам, поцеловав желаемые им уста, тем самым успокоив Т/и и… себя. После ранения бедра пулей из пистолета, Чанбин с животной болью в ноге пошёл домой. Им руководило желание увидеть Т/и, которая ждала его. Он так был одержим девушкой, что забыл о боли, и о том, как Т/и отреагирует на его появление в таком состоянии. И только уже на пороге квартиры, когда перед ним появилась Т/и, испуганная, с большими глазами, в которых пылала неожиданная ненависть, после которой по щекам покатились слёзы, он понял, что не ошибся, придя к ней. Чанбин следовал за сердцем, оно проложило путь. Он шёл будто ощущая, что всё будет хорошо. Наперёд знал, что всё так будет. И встретившись с Т/и он понял, что придя сюда, он сделал верный выбор. Понял по глазам. — Со мной всё хорошо, слышишь? — тихо говорит Чанбин, всматриваясь в карие напротив. Т/и смотрит заворожено со стеклянными глазами, кивает. Парень через адскую боль в ноге берёт девушку на руки и укладывает на кровать, а сам терпит. Пелена перед глазами постепенно исчезла и сознание восстановилось. Чанбин оставляет Т/и в спальне, лежать на кровати, а сам поднимается на ноги и, пошатываясь, идёт в ванную. Он достает из шкафчика аптечку и садится на бортик ванной, задирая штаны выше раны. Чанбин промывает рану специальными средствами, сжимая зубы от боли. Иногда ему приходилось самостоятельно зашивать себе раны, потому такие моменты стали чем то обычным, пусть и зрелище не из приятных. Ощущения тоже не особо хорошие, особенно изъятие пуль и наложение швов. Режущая боль при проникновении докторской не приносит приятных ощущений, но деваться некуда. Заканчивая, Чанбин с облегчением выдыхает. Двадцать минут адской боли, быстрее, нежели в прошлый раз. Парень выкидывает испорченные материалы и идёт в спальню, тихо приоткрывая дверь. В комнате не горит основное освещение, лишь настольная лампа на тумбе близ кровати. Рана болит и пульсирует, пронзая всё тело, но боль теперь лишь временная. Чанбин удивляется, когда Т/и на кровати подрывается и резко садится, смотря прямо ему в глаза. Парень закрывает за собой дверь, подходя ближе. Он встаёт напротив девушки у кровати, замечая, что слёзы до сих пор текут по щекам. Тишина в комнате никак не напрягает, она расслабляет. — Почему ты пришёл раненным?.. — спокойно спрашивает девушка, не отводя взгляд. Чанбин молчит несколько секунд, прежде чем ответить. — Случайно наткнулся на двух парней, один избивал другого, вот и решил помочь, — его рука тянется к женскому лицу, поглаживая щеку большим пальцем. — Но один был с оружием, пришлось отступить, — заканчивает Чанбин, наслаждаясь нежной кожей под своей рукой. Т/и переводит взгляд вниз на левое бедро, скрытое под кровавой одеждой. — Как твоя рана? — беспокоится девушка. — Она больше не кровоточит, скоро затянется. В комнате повисает спокойная тишина. Такая нравится обоим. Т/и сидит на коленях на кровати. За время отсутствия парня она поменяла грязное спальное бельё и оставила его в самом углу комнаты, чтобы оно не бросалось в глаза своим оттенком. Т/и не могла просто лежать и ждать Чанбина, потому ходила по комнате с угла в угол. Но со временем она устала и легла на постель, но уснуть не удавалось. И тут уже пришёл Чанбин, хромая на одну ногу, но он был уже в лучшем состоянии. — Ложись спать, — тихо произнес парень, но Т/и отрицательно покачала головой, на что Чанбин вскинул брови, мол, почему? — Ты ложись, а я присмотрю за тобой, — отвечает девушка. — Вдруг тебе станет хуже? Чанбин ухмыльнулся. — Я же говорил, что мне не больно, а тебе нужно поспать. — Не говори так, я же знаю, что это ложь. Говоришь мне не правду, чтобы я не беспокоилась, — Т/и смотрит в карие глаза, понимая, сколько она задолжала этому человеку, и насколько сильно влюбилась, что чуть с ума не сошла, увидев на нём кровь. Она говорит откровенно, кажется, что именно сейчас такое время, чтобы поговорить открыто по душам, и рушить такой момент не хочется. — Но от моего вранья тебе всё равно лучше, — говорит правду Чанбин. Он видит её насквозь. Она действительно стала лучше себя чувствовать после того, как парень соврал ей. Было очевидно, что ему больно, и это не скрыть. Чанбин отстранил руку и подошёл к шкафу, стоящему за спиной Т/и у окна. Девушка не стала уходить и какого-то объяснения на это нет, она просто не стала. Сзади послышалось копошение и через минуту Чанбин появился в поле её зрения уже в другой одежде. Чанбин подошёл к двери, планируя уйти, но Т/и неожиданно для самой себя спрашивает: — Почему ты уходишь? Ложись тут, — и смотрит глазами маленького щеночка. Она не против, даже скорее хочет, чтобы Чанбин спал рядом, так она сможет быть уверена, что он в порядке и ему не станет хуже. — Уверенна? — переспрашивает парень. Возможно девушка сейчас на эмоциях и утром может сильно смутиться и пожалеть, и последнего он не хочет. Чанбин всё ещё придерживается своих слов, что ему нельзя, но, кажись, с каждым днём он понимает, что это бессмысленно. Его чувства скоро пересилят разум, ведь с каждой проведенной секундой вместе его сердце бьётся всё быстрее и быстрее. Чанбин лег на другую сторону кровати, закинув руки за голову, но накрывается одеялом не стал. Он в шортах и футболке, и раздевается при девушке он не планирует, это будет слишком неловко для неё, а ещё один слой ткани сверху он не выдержит. Т/и слегка улыбнулась и залезла под одеяло, взглянула напоследок на Чанбина, смотря с нежностью в глазах и выключила лампу. Комната погрузилась в темноту и тишину, а через время глаза привыкли и Т/и смогла рассмотреть чужой профиль благодаря свету из окна. Сон постепенно начинал наступать и Т/и постепенно засыпала, убедившись ранее, что Чанбин уснул. И на границе между Царством Морфея и этим миром, Т/и внезапно понимает, что Чанбин и она действительно уснули в одной кровати, вместе, и это греет душу. Потому воспользовавшись моментом девушка тихо в полусне шепчет: — Знаешь, мы с тобой разные, но от этого не легче, — и улыбается грустно. — Прости меня, прости за то, что полюбила тебя. Я правда не хотела тебя впутывать во всё это, прости. Девушка засыпает, и во сне по её щеке скатывается слеза, оставаясь мокрым пятном на подушке. На её талию ложится чужая рука и притягивает к себе, бережно и нежно, ласково держа около себя. Чанбин утыкается носом в макушку девушки, вдыхая и выдыхая любимый аромат. Он крепко обнимает женское тело, будто боясь, что Т/и у него отберут. — «Мы с тобой разные, но от этого не легче», — повторяет слова девушки Чанбин, открывая глаза, смотря в темноту. — Верно же ты сказала, — продолжает он и закрывает глаза, вновь наслаждаясь теплом друг друга. — Но какие мы бы разные не были, ради тебя я пожертвую всем миром.