Until the morning comes again

      Платформа под ногами начинает медленно двигаться, и парень чувствует, как адреналин ударяет в голову с такой скоростью, что вероятно с лёгкостью могла раскрошить его череп на мелкие куски, обрекая остальных игроков панически спотыкаться об его останки, как только музыка, которую Нам Гю сейчас слышал под пеленой белого шума, резко оборвётся.       Он не был уверен, что этот всплеск ощущений каждой клеточки его тела был вызван желанием выжить - вероятно таблетка, любезно протянутая ему его напарником, просто начала действовать. Трудно было осознавать, что буквально некоторое время назад руки, которые лихорадочно тряслись, пальцы, которые впивались в ладони и зрачки, тревожно бегающие от одного угла к другому, принадлежали ему. Это был он. Это был абсолютно тот же самый упырь, что сейчас неуместно кружится в танце с игроком двести тридцать, который, кажется, всё это время выкривал тому различные английские выражения, которые Нам Гю даже при сильном желании не мог услышать, да и если бы услышал - наверняка бы не понял, поэтому просто глупо улыбался в ответ. Он, на самом деле, часто так делал даже будучи трезвым, но Таноса вполне устраивало то, что его странные комментарии остаются без ответа, и решил не вмешиваться - впрочем, значения это никогда не имело, если второй его имя не смог запомнить за всё то время, что он провёл с ним, то вряд-ли вообще вслушивался в то, что Нам Гю говорил. Просто в какой-то момент он сдался, принимая роль обычного слушателя, иногда поддакивая и подхватывая речи Су Бонга, продолжая втаптывать в грязь чувство собственного достоинства в очередной раз. Работа в том убогом баре давно вбила ему в голову то, что ты либо отчаянно цепляешься за то, что тебе дают, либо ты остаёшься ничтожным куском серой массы. Исчезновение жизненных принципов лишь вопрос времени, и зависит от того, насколько долго ты хочешь верить в свою индивидуальность.

"Четыре".

      Он не заметил того, как музыка остановилась, и пришел в себя только после того, как сквозь помутневший рассудок смог обратить внимание на многочисленные крики и смазанное движение людей вокруг, в панике цеплявшихся друг за друга. Всё это напоминало тот день, когда кто-то вызвал на ночной клуб в его смену наряд полиции. Парень морщится. Иногда крики его коллег снились ему в кошмарах, где его заламывали сотрудники, заставляя смотреть на всё, что происходит вокруг. Ему никто не попытался помочь, никто не смотрел на его испуганный взгляд и никто не остановился.       — Гён Су, - раздаётся где-то совсем непозволительно рядом, но и словно одновременно так далеко, — You're out!       Нам Гю наблюдает, как чужое тело падает на спину под резким ударом в грудь и поворачивается к Таносу настолько быстро, насколько мог. В голове всплыло то, что вместо того парня валяться на холодном полу вполне мог он. Сжимает челюсти крепче, хватаясь за чужой рукав в ожидании сигнала.       — Let's go!       Ноги машинально отталкиваются вперед, и тот прилагает все свои усилия, чтобы не потерять фиолетовые волосы в толпе, которые периодически мелькали перед глазами. Пару раз он сильно бился о плечи других игроков, заставляя появится обратно небольшому приступу паники, несмотря на ранее принятую таблетку - он отставал от номера двести тридцать, который уже ждал его от двери, тем же ударом ноги выталкивая кого-то изнутри. Делает глоток воздуха и цепляется за кофту другого человека, схватившего Су Бонга за плечи и с силой оттягивает назад, рывком бросаясь в комнату, где уже стояли два человека. Он был последним. Лёгкие мгновенно прожигает и он давится воздухом.       — Эй, ты можешь посмотреть, что случилось с Гён Су?       Он сам не понял, откуда резко возникли мысли дернуться назад к чужому голосу, встречаясь взглядом со сто двадцать пятым, хотя пару секунд назад чувствовал, что скатится по стене. Одно осознание того, что это следующий номер после него почему-то сильно раздражало, хотя точной причины он назвать не смог.       — Слушай меня сюда, ублюдок, - Нам Гю хватает щуплого парня за шиворот, — Не разговаривай со мной. Мы не друзья, понял?       — Где Гён Су? Вы его бросили?       Оборачивается назад, и нервно прижимается спиной к двери, когда слышит выстрелы, продолжая смотреть на Таноса, некоторое время сжимавшего виски. Уже через пару секунд тот стремительно сокращает расстояние между ними, смотря сквозь брюнета. Лопатки больно ударяются об твердую поверхность, когда его одним движением небрежно отпихивают от щели. Челюсти с силой сжимаются, но он молчит.       — Гён Су!       Проводится ладонью по лицу, чтобы вытереть пот, а затем снова закрывает глаза в попытках абстрагироваться от происходящего.

"Последний раунд".

      Глаза разжимаются, когда пелена начала спадать, ноги неестественно подгибаться вниз, а горло гореть. Теперь вместо невнятного мотива детской музыки он слышал крики и плач. Каждый. Каждый вздох и каждое сердцебиение, каждый шорох и всхлип. Обоняние тоже вернулось, и теперь он отчётливо чувствовал страх, пропитывающий каждый уголок этого места. Су Бонг тоже больше не выглядел таким уверенным - хмурил брови и поджимал губы. Действие того, что они приняли незадолго до начала третьей игры с каждой секундой ослабевало, и то ощущение паники постепенно стало просачиваться где-то в отголосках его подсознания. Дерьмо.       Взгляд опускается на собственные хаотично дрожащие руки и Нам Гю скатывает рукав ещё ниже, пытаясь их унять, пока кто-нибудь не обратил на это внимание. Точнее, его волновало только то, как он выглядел в глазах фриковатого торчка, вершивший судьбу тех, кто будет находиться с ним в комнате. От этой мысли он неосознанно нахмурился, сжимая ладони крепче - грёбанный сукин сын, решивший, что он здесь самый важный. Было бы несомненно неплохо, будь у него реально лидерские качества, которые не держались бы на одном его статусе до этой блядской игры.

Почему он всё ещё с ним?

Наверное, страх одиночества. Рэпер был единственным, кого он знал до этих событий, не включая того конченного криптомана, по случайности свёвший двух сомнительных личностей снова вместе даже после того, как его уволили с того несчастного клуба. Будь он в другой обстановке, Нам Гю сейчас бы рассмеялся от всей нелепости, творившейся в его жизни. Зато теперь нелепостью стал он сам, играя в детские игры на смерть. Иногда он хотел верить, что на самом деле откинулся ещё пару дней назад от передоза в одной из кабинок туалета в дешёвой забегаловке и всё, что сейчас происходит перед его глазами - самый мощный бэд трип, чтобы эпично завершить его жизненную историю.       Он сам не мог обозначить точно, как можно называть их отношения друг с другом - если говорить честно, можно было предположить, что паразитические. Нам Гю лип к нему, хватался за рукава и ходил следом как в прошлом брошенная псина, которую покормили с руки, обрекая себя на слежку вплоть до дома. Его, правда, кормили психотропными веществами, а не куском мяса, но это не имело значения. Будь у него хвост, он бы в любом случае вилял.       Тошнота подкатила к горлу, когда колесо продолжало вращаться по часовой стрелке, открывая вид на многочисленные лужи крови на полу. Одна из них наверняка принадлежала номеру двести пятьдесят шесть. Сглатывает, когда боковым зрением замечает на себе пристальный взгляд. Он не должен был это увидеть.       Панически пробегается взглядом по людям, оставшимся на платформе, ища пути отступления - Танос вполне может его оставить, посчитав слабым звеном. Повалит на спину, как Гён Су, и скроется за руку с кем-то менее дёрганным и рассеянным. Он вряд-ли был из тех, кто проявляет милосердие или сострадание, не говоря уже о том, что у номера двести пятьдесят шесть он хотя бы имя помнил. В мыслях вспыхивает кровяная лужа.       Брюнет издает сдавленный вздох, когда натыкается на девушку, растерянно стоявшую в одиночке и тот щурится, пытаясь разглядеть её номер, чтобы выкрикнуть, когда начнется отсчёт, однако музыка резко обрывается и она скрывается за чьей-то спиной.

"Два".

      Его резко хватают за шиворот и Нам Гю еле сдерживается, чтобы не потерять равновесие от резкого толчка вниз, всё еще оставаясь дезориентированным в пространстве, пока не замечает черную полосу на схватившей его руке. Делает глоток воздуха в попытке сделать последний рывок до двери, но внезапно чувствует, как нога с мерзким звуком впечатывается в кровь на полу, сталкивая его вниз. Хватка на шее мгновенно исчезла, заменясь на мучительную боль от удара ребрами об пол. Нам Гю был готов поклясться, что перед этим вскрикнул какое-то ругательство, но его голос был заглушен остальными, а фиолетовые волосы пропали в поле зрения. Он остался один.       Отчаянно пытается заново встать, но снова получает толчки в бочину от толпы людей, от чего его заносит в сторону, будучи согнутым пополам, и Нам Гю лихорадочно тянет руки в попытках ухватиться за что-нибудь, когда ноги продолжали разъезжаться на мокром полу, марая бо́льшую часть его костюма. Чувство ужаса сковывает его движения, из-за чего попытки отползти больше походили на конвульсии в припадке, сопровождаемые каким-то животным криком отчаяния и желания жить. Наверное, это дало какую-то надежду, либо остатки вещества в организме заглушили ноющую боль в районе лёгких - снова делает кривой рывок, пытаясь заглушить желание обернуться на таймер - он знал, что это были последние секунды.       За воротник с силой тянут, и, кажется, что-то кричат в ухо, но слова растворяются в ультразвуке, а пряди, слипшиеся в той самой луже, мерзко мажут по лицу, оставляя липкий след. Сейчас абсолютно не волновало, кто это был, брюнет просто впивается в чужое предплечье, снова отталкиваясь ногами, пока не слышит, как дверь позади автоматически захлопнулась, а освещение значительно поменялось. Снова раздались выстрелы.       — D-a-amn, Нам Су! Клянусь, я уже думал что ты того, - парень с фиолетовыми волосами прислоняет к своему горлу большой палец, делая в воздухе надрез, — You are so lucky, man! Мы уже потеряли Гён Су, помнишь? Тебе стоит научиться смотреть под ноги.       Нам Гю не отвечает, хватая ртом воздух, рассматривая перед собой свои грязные руки, а затем осторожно перемещает одну из них на место ушиба, слегка надавив. Над ним нависает высокая тень, и брюнет замечает, как Танос медленно садиться на корточки рядом, рассматривая жуткое месиво на его кофте с не читаемым выражением лица, странно дёргаясь и неестественно сжимая губы. Он старался не думать, насколько дерьмово и жалко сейчас выглядит - заморавшийся, липкий и задыхающийся.       — Я Нам Гю, - он медленно облокачивается об стену, выравнивая дыхание.       — Хорошо, Нам Гю, - Таноса, видимо, это забавляет, — Я спас тебе жизнь. Ты в долгу, got it? - щёлкает у лица.       Брюнет проморгался, продолжая дышать через рот, наверное выглядя как какое-нибудь животное с бешенством. Приподнимается, игнорируя ноющую боль в рёбрах, слегка пошатнувшись перед этим; Су Бонг поднимается следом, закидывая одну руку на его плечо.       — Chill out. Мы победили. Всё закончилось, - дверь открывается и его подталкивают на встречу, но перед этим второй нагибается, чтобы быть на уровне уха другого, — Мы заслужили приз, как ты думаешь?       Нам Гю позволяет себе обернуться назад, встречаясь с чужими глазами непозволительно близко. Этот подонок явно выделил себе больше, чем одну таблетку перед игрой, и это объясняло многие вещи - он ничего не сказал про его странное поведение, либо оставит этот разговор на потом, что мгновенно вызывало неприятное чувство где-то внутри. Таносу просто не было выгодно оставлять его умирать сейчас, верно? Просто стечение обстоятельств, решивших дать ему второй шанс исправить его жалкую жизнь отшельника.

Сделал бы он сам тоже самое?

      Он мысленно представил себя в проёме двери, наблюдающего за напуганным, ползущим к нему на руках игрока двести тридцать, пока таймер сверху постепенно близился к пяти секундам. Чувство тошноты подкатило к горлу.       — Ты чертовски прав, приятель.       Танос всё это время ждал ответной реакции, теперь улыбаясь словам Нам Гю, бодро подпрыгивая в сторону выхода, оставляя его позади со своими мыслями. Парень несколько секунд стоит на месте, наблюдая как затылок Су Бонга становится всё дальше и дальше, а затем медленно шагает в след, тряхнув головой, словно пытался избавиться от навязчивых мыслей, жадно пытавшихся расщепить последние остатки самообладания. Он поднимает голову вверх, смотря на погасший таймер.

Ему срочно нужны таблетки.