Непредвиденные обстоятельства

«Ты в каждом его ответе

И во всех его «почему».

Говорит, что любит тебя, но ты знаешь, что лжёт.

Он всегда хочет, чтобы ты играл

По его правилам.

Он не заботится о том, чтобы выглядеть как ты.

Он хочет быть тобой.

Он хочет всё,

Но он не знает, что… »

«Mark Chapman — Maneskin»

      Срочно бежать! Цунаде точно поможет ей всё разъяснить. Ведь всё было практически в точности по учебнику… Ну почему?.. По какой такой счастливой случайности она здесь, там где нельзя ошибиться? Из-за нужной двери слышались громкие голоса, явно недовольные друг другом.       — Не забывай, что ты уже пятая на этой должности! — рычал мужской голос за дверью, балансирующий на грани крика.       — А ты не забывай, что лучше меня навряд ли найдёшь! Или забыл, как ныл мне всё свободное время о предыдущих идиотах?! — а вот женщина, чей голос звучал ещё громче, точно не собиралась себя сдерживать, говоря всё, что думает, ещё и на повышенных тонах.       — Цунаде-сама!.. — девушка оборвала фразу, ворвавшись в кабинет и встретившись вместо ожидаемого любопытного взгляда со свирепым. От него даже ноги чуть подкосились, появилось желание сбежать.       По мужчине можно было понять, что он раздражён прерыванием, очевидно, важной беседы. А может, он был раздражён самой темой разговора? Её это никак не касалось, она нервно сглотнула.       — Извините, я зайду позже. — пропищала Сакура, уже закрывая дверь и спеша ретироваться.       — Постой-ка! — начальница произнесла это слишком сурово, однако выбирать не приходилось, и сделать вид, будто она не расслышала этого грозного тона, было не вариантом. — Иди-ка сюда. — Сакура смущённо подошла к женщине, тут же попав под её плечо, будучи скорее втиснутой между тяжёлой рукой и большими грудями. — Это Сакура Харуно. — по лицу у него тут же скользнуло раздражение и даже презрение.       Зелёный взгляд робко поднялся вверх, чтобы тут же опуститься. Аура, которой веяло от этого мужчины, была невыносимо тяжёлой. Его присутствие буквально придавливало Сакуру к земле, а презрение, что буквально ощущалось, добавляло веса. Она определённо ему не нравилась.       — Хочешь или нет, — продолжила Цунаде, — а у девочки есть потенциал, и ты меня не разубедишь!       — Нет, чтобы взять смышлёного мальчишку или сразу двух… — потирая переносицу, продолжил спорить с ней мужчина, не обращая никакого внимания на девушку.       — Она стоит десятерых таких смышленышей! — Сакура мгновенно вспыхнула от неожиданного комплимента. Приятно, когда начальник считает тебя единственным в своём роде.       — Это не женская работа, она чересчур тяжёлая для одной маленькой женщины. Ты не в счёт. — добавил мужчина, уловив злые огоньки во взгляде Цунаде, и, вновь осмотрев Сакуру, указал на неё:       — Особенно таким, как она.       Ох, погодите-ка! Они что, её обсуждают?       — Много на себя берёшь! — взъелась на него Цунаде, отпуская интерна из своих объятий. — Просил подобрать сотрудника, и я его подобрала! А критериев или рекомендаций ты мне не давал!       — А ты слишком много возражаешь! Да и какая разница? Взгляни на неё! Одни кожа да кости. Ты прекрасно знаешь моё отношение, и всё равно наняла девчонку?! — рассвирепевшие от упрямства друг друга, они совсем не заметили, как Сакура отошла от них, спеша оказаться рядом с выходом.       — Если бы ты видел её за работой, ты бы со мной согласился! — тем временем девушка постаралась осторожно выскользнуть за дверь и не мешать этой странной перепалке, лишь немного не успела. — Что хотела? — грозно уточнила блондинка.       — Это не так важно, Цунаде-сама. — сглотнула, чувствуя на себе одновременно пренебрежительный и изучающий взгляды. Будто он все на счёт неё уже решил. Неприятное ощущение. — Я уточню у кого-нибудь другого.       Вопрос действительно был важен, ведь пациент вёл себя странно, но явно не настолько, чтобы рисковать своим местом под солнцем. К тому же при этом бандите, а другого впечатления со своим шрамом в пол-лица он не создавал, Сакура даже пары слов связать не могла.       Девушка шмыгнула за дверь, закрываясь от пожирающих серых глаз. Она ему явно не понравилась! Кто бы то ни был, она не собирается больше с ним видеться. Сердце стучало где-то в горле и не давало нормально вздохнуть. Нет, она сделает всё, чтобы больше никогда не пересекаться с этим человеком.       Никогда и ни за что в жизни.

***

      У этого мужчины было весьма странное понятие о женщинах. Одновременно они нравились ему, и он охотно вёл с ними беседы, а в то же время испытывал к ним своеобразное пренебрежение. Такие профессии, как медик, военный или пожарный, были для него красными флажками. Хатаке считал, что это отнюдь не женские профессии, и проявлял лишь обязательную вежливость по отношению к женщинам подобного рода.       Хотя нет, он не считался с ними вовсе!       Они вызывали в нём лишь раздражение.       «Возомнили себя богами, будто могут что-то существенно изменить», — выразился он как-то при Цунаде, за что едва ли не схлопотал мощной оплеухи. После её удара могла сильно разболеться голова, а она и так слишком часто его беспокоила.       Если уж и мириться с тем, что женщина находится именно в этой профессии, то у него были свои критерии: она должна быть вполне здорова, может даже крупновата для того, чтобы выдержать более тяжёлую нагрузку, и должна быть самоотверженной идиоткой. Последний пункт был обязательным!       Сакуру он невзлюбил сразу по нескольким причинам, и одной из них было отсутствие в ней обоих критериев оценки. Мало того что заведующая взяла на себя смелость взять на работу девчонку, предварительно вытащив её непойми откуда, так ещё и такую мелкую! Да она же сделать ничего не сможет!       Он считал её маленькой, возможно даже слишком, да и здоровья, что уже говорить, на вид в ней было маловато. Так что о тяжёлой работе речи даже не шло!       Какаши не раз наблюдал за тем, как девушка бросалась к пожилому пациенту и старалась не упасть вместе с ним. Правда, мужчине вскоре пришлось передумать, зло скрипя зубами. Он ведь хотел уволить девчонку из-за её некомпетентности, а тут!.. Малышка оказалась достаточно крепкой, чтобы удержать пожилого человека, теряющего сознание, да ещё и с лишним весом впридачу. Хотя не заметить того, как её балетки вжимались в пол от натуги, было сложно.       Поэтому он нашёл в ней высокомерную и самонадеянную дурочку, которая рвалась помочь всем и каждому. Проходили, ничем хорошим такое не заканчивается.       Бесят эти идиотки, а она тем более!       Слишком часто она позволяла себе задирать перед ним нос и вела себя так подчёркнуто вежливо, что в жар бросало с первой же секунды, а желваки начинали ходить ещё до того, как она закончит. И ведь даже не смотрела на него, будто видя насквозь. Такое мало кому может понравиться, и точно не понравиться самоуверенному мужчине с раздутым эго, на которого ни одна женщина до того, кроме как с придыханием, не смотрела. Настоящая заноза во всех смыслах, чтоб её…       Осознав, что быстро девушку убрать не получится за счёт Цунаде, постарался отпустить ситуацию и меньше обращать на эту зазнайку внимания. Всё сменилось простой неприязнью, но ненадолго. Это мелюзга буквально мозолила ему глаза и успокоится оказалось не так просто.              Девчонка оказалась недурна и вполне умела размышлять.       Это бесило.       К тому же Цунаде, чёрт её дери, допустила её до операции. Женщина буквально объявила войну этим действием, решив поставить жирнющую точку на конце. Неблагодарная и слишком борзая, кажется она позволила себе лишнего!       Сакуре едва ли исполнилось двадцать три, а она уже стояла над пациентом, готовя скальпель.       Нет, конечно, она всего-то была помощницей, однако бесценный опыт девушка получала. Заведущая с барского плеча отдала неопытной девчушке нуждающегося в помощи специалиста человека. Это всё равно что хомячка отдать двухлетнему ребёнку! А это означало ровно то, что с «хомячком» ничего хорошего не случится.       Решил понаблюдать за тем, что так ярко прорекламировала ему старая подруга — холодность и сосредоточенность. Да? А если он там будет, это малышка не затрясется как при первой их встрече? Вот и проверит. Когда увидела его, наблюдающего за ней, ожидаемо испуганно опустила взгляд. Но вместо того чтобы поддаться эмоциям, коротко выдохнула: в первую очередь нужно думать о том, где она находится.       Зубы от её сосредоточенности на деле негромко заскрипели. Вообще от того, как часто и сильно в последнее время он зажимал челюсти, мужчина нередко подумывал поставить коронки, иначе обязательно сотрёт их в порошок ещё до пенсии.       Зараза…       И где она такую вообще нашла?! Близкая знакомая, чтоб ей пусто было, считала её «особенной» и потому позволила девчонке присутствовать на операциях! Особенная?! Чёрта с два она особенная! Выскочка, не больше!       О серьёзных операциях Харуно пока могла только мечтать, но вот на мелких ей было позволено присутствовать в виде ассистента.       Всё решительность и какое-то абсолютно непробиваемое упрямство. Девочка схватилась за эту возможность как утопающий за соломинку чтобы наконец кому-то и что-то доказать. Её решительность, что сначала была воспринята как самоуверенность, позволила добиться уважения к своей маленькой фигурке.       В том числе её смелые высказывания и прямота, что не могли не оценить в преимущественно мужском обществе. Когда она решилась высказать альтернативу хирургу и прямо объяснила, почему считает это решение лучшим, её наконец признали как свою. С ней согласились и не хоть бы кто, а опытный врач.       Конечно, внутренне Сакура ликовала. А вот мужчина, узнав об этом случае, несказанно удивился произошедшему, но удивление быстро сменилось раздражением. Ему казалось, их мнения с тем хирургом схожи, однако похоже кто-то не настолько же принципиален, как он.       Нет, безусловно Хатаке бесило в этой женщине всё: её ум, породивший некоторое высокомерие; выражение мыслей; походка, то, как она шлёпала своими балетками по плитке больницы, оповещая о своём присутствии; осознание собственной значимости и вполне приемлемая самооценка.       А главное — её внешний вид.       Как ни крути, он притягивал взгляд. Манил его, приковывая к контрасту ярких салатовых глаз и шёлковых розовых прядей. И эта бледность ей очень шла, особенно если под уставшими, но горящими глазами красовались тёмные круги. Всё только подчёркивало её аристократическую миниатюрность и хрупкость.       Но этим она и раздражала, бесила до самого основания души.       В конце концов ему пришлось смириться, несмотря ни на что, даже несколько зауважать это маленькое и проворное существо. Согласен, она достойна работать в хорошем заведении и прочее…. Но только не здесь! Иначе ему придётся изжить себя, чтобы она тут работала, а это означает что в их ещё не явной борьбе за это место выиграет только один.       Поэтому он нашёл время изучить её резюме, довольно удивившись, и тут же состряпав план, если первый провалится. Хатаке стойко держал позицию избавиться от этой мелюзги и найти на её место кого-то более подходящего. И плевать, что Цунаде после её увольнения разнесёт половину центра!       Ей тут не место.       Ведь даже по сравнению с остальными, с женщинами, она казалась маленькой. Худой скелет и не особо выраженные грудь и бёдра делали своё дело. И даже когда девушка заметно набрала вес, эта миниатюрность не потерялась и всё ещё оставалась за ней. Самая маленькая в отделении! Рядом с ней некоторые подростки кажутся крупнее! И всё-таки умная, что досадно, ведь за непрофессионализм её точно не уволить.       Именно в тот момент, когда он осознал её хрупкость, было решено воспользоваться её беспомощностью в плане роста и веса. Девушка не сможет ему противостоять, он помнит, как она смотрит на него испуганно и не знает, что от него ждать. Ему плевать, что она будет о нём думать. Это его бизнес, и он будет вести ту политику, которую считает уместной и нужной.       Она уволится по собственному, и он может дать голову на отсечение.

****

      Сакура случайно врезалась в него с кучей бумажной волокиты, он смерив её взглядом сверху вниз, лукаво улыбнулся. Не заметить того, как эта кроха в одно мгновение замерла и раскрыла свои выразительные глазища в которых явно отражался испуг, было невозможно. И хотя в этот раз она не чувствовала себя столь же подавленной и униженной как в первую их встречу, всё равно испугалась его размеров. По сравнению с ней он казался огромным.       — Вам помочь? — поинтересовался мужчина и, не дожидаясь ответа, протянул большую часть рассыпанных бумаг.       — Я справлюсь, не нужно! — пискнула девушка, тут же осеклась и принялась подбирать с пола остатки документов.       — Держите. — он протянул ей ещё несколько листов, после чего почувствовал едва ли ощутимое прикосновение тёплой ручки. Пальчики тут же ухватились за бумагу, а девушка подскочила, заправляя выбившуюся прядь в причёску.       — Благодарю. — прочистив горло, вскинула подбородок Сакура, после чего поспешила удалиться. Поскорее бы скрыться от его глаз, ведь у неё полное ощущение, что в его голове куча неприятных мыслей на её счёт.       — Хатаке Какаши, — кинул он вслед удаляющейся фигурке.       — А?       — Меня так зовут. — маленькая женщина, нервно улыбаясь, кивнула ему и поспешила скрыться в ординаторской.       На самом деле она едва ли расслышала, как он представился, да и, всё ещё помня первую встречу, едва ли хотела знать. Хотя, когда осознала, что забыла сделать то же самое в ответ, густо покраснела в ушах.       То как она поспешила удалиться и как она тихо подала голос, вызвали лёгкую искреннюю улыбку, чему он сам несказанно удивился. Это действие в последние годы было вовсе ему не свойственно. К тому же улыбаться этой зазнайке? Ещё чего!

***

      Сакура наконец схватила пиликающую уже цельную минуту трубку, принимая долгожданный звонок.       Весь день она ждала его от… А как же правильно-то сказать? Вроде как парень ещё прилично, но уже хотелось назвать его другим словом. Девушка была уверена в том, что он сделает ей предложение со дня на день, ну или с недели на неделю. В общем, в течение месяца точно. Она даже маникюр сделала, побаловав себя и раскрасив ногти в пастельный салатовый.       — Да, милый, — через улыбку проговорила она, в предвкушении поджимая губы. Она что-то предчувствовала и даже надела любимый комплект белья, что казался самым симпатичным и даже сексуальным среди других. Саске должно понравиться.       — Заберу тебя сегодня с работы, и поедем отдохнуть. — в его обычно равнодушном тоне она уловила какой-то скрытый подтекст, отчего ещё больше заулыбалась.       — Очень жду. — на той стороне молчали, и Сакура сказала первой, как это бывало обычно, но почему-то хотелось верить, что в следующий раз Саске сам догадается и всё будет по-другому.       — Я люблю тебя. — она чуть подалась вперёд и в нетерпении уселась прямо на стол. Её нисколько не смущало такое положение вещей, ведь сейчас в кабинете никого кроме неё не было.       — Я тебя тоже. — мило хихикнув, она положила трубку. Всё-таки Саске самый лучший из лучших.       Тихо скрипнула дверь, что не вывело молодую врач из задумчивости.       Не смея обычно нарушать спокойствия и личного пространства, мужчина по-свойски вошёл в ординаторскую. Хотя, если честно признаваться самому себе, он всегда нарушал личное пространство и спокойствие окружающих, не заботясь об их чувствах. Зато попробуй нарушить его, и на несчастного насылались все египетские казни.       — Вам сюда нельзя! — тихо ахнув от неожиданности и наконец заметив постороннего, Сакура соскочила со стола, но тут же встала как вкопанная. Перед ней стоял тот, с кем она так неудачно столкнулась в коридоре несколькими днями ранее. И вёл он себя, надо сказать, по-хозяйски: даже знал, где стоит чай!       — О, правда? — с наигранным удивлением поинтересовался Какаши, опуская в кружку пакетик с чаем и заливая его оставшимся в чайнике кипятком — Не знал, правда. — чёрная кружка с большой надписью «BOSS» принадлежала Цунаде, однако Сакура едва ли находила какие-то слова для возражения.       — Это не ваша кружка. — единственное, что она смогла из себя выдавить.       Нет, правда, с этим мужчиной она невероятно терялась. Зайди в комнату кто-то другой, она бы живо выпроводила его, ещё и надавав по шее за то, что тот одолжил кружку начальницы. Но здесь…       — Я знаю. — с хитрой улыбочкой он поднял бокал, будто собирался чокнуться с девушкой и обменяться любезностями — Но мне больше интересны вы, а не этот безвкусный чай. — даже не попробовав содержимого, стукнул кружкой об столешницу, и та мирно встала на поверхности.       — В каком смысле? — стушевавшись, поинтересовалась Сакура, запахивая халат.       Мало ли что ему может прийти на ум?       — В самом прямом, в котором вы привыкли понимать. — горьким шёпотом продолжил Хатаке, сгибаясь и оказываясь с девушкой примерно на одном уровне.       Клокочущее неприятное чувство застыло в горле и не давало произнести ни слова. Ей показалось, что в полутьме его левый глаз блеснул неестественным красным, что вполне могло быть отражением лампочки телевизора. Однако совпадение случилось очень не вовремя, заставив окончательно проглотить язык. Она вся внутренне сжалась, будто ожидая удара. От этого мужчины несло дорогущим табаком и сладковатым алкоголем, всё это смешивалось с древесным парфюмом. Он дурманил… Ни один мужчина в жизни девушки ещё не пах так же притягательно, как он, и это отталкивало и привлекало одновременно. А ещё он очень пугал, она помнила их первую встречу и повторений не желала. Отнюдь, поклялась с ним больше не пересекаться! Но обстоятельства явно складывались не в её пользу.       Они смотрели друг на друга несколько секунд, может, даже мгновений, и всё произошло так быстро, что Сакура даже вскрикнуть не успела. Внезапно чужие губы накрыли её, жадно целуя, крепкая ладонь обвила талию и прижала к мужскому телу, в нос ударил тот самый дорогой парфюм, отчего она онемела в его руках, на мгновение ослабла, поддавшись вкусу губ и спутавшему разум запаху.       Но в ней что-то резко щёлкнуло…       Не думая о возможных последствиях, девушка укусила его в нижнюю губу до того сильно, что даже испугалась, не прокусила ли насквозь. Оттолкнувшись от его груди и громыхнув столом, ощутила тупую боль на месте копчика. Кровь заиграла тёплыми бликами настольной лампы. Какаши не без удивления провёл по губе пальцем и усмехнулся.       — Так и знала! — приглаживая волосы, мгновенно ощетинилась девушка. — Я с самого начала вас раскусила!       Она нагло врала, не собираясь останавливаться, хотя сразу заметила в глазах мужчины промелькнувшее сомнение, которое, мгновение спустя, окрепло. Теперь он видел её насквозь, и ему это невероятно нравилось. Невероятно, как такая девушка смогла оказаться настолько интересной особой.       — Вас привлекло то, что я не такая, как эти глупые курицы, которые, стоит вам пальцем щёлкнуть, кидаются вам на шею! Вас это просто задело! И тот диалог с Цунаде-сама вы обо мне вели! Вы просто не способны принять того, что женщина может значить несколько больше, чем вы представляете! — вконец озверев и промчавшись мимо него, распахнула дверь:       — Вы самый мерзкий и отвратительный человек, который когда-либо мне встречался! — и, гордо хлопнув дверью, исчезла.       Мужчина же остался дожидаться ту, к которой изначально приходил. И пускай ему несказанно повезло встретить эту малышку здесь, это не отменило другие дела. Да и хорошо, что он так обошёлся с этой дурочкой. Теперь место точно освободится и через пару дней он сможет наблюдать у себя заявление об увольнении. Как жаль. Он хмыкнул через улыбочку, которая от отвращения к самому себе расплылась на лице. Мерзость.       — Какой же ты жалкий. — гаркнула не без презрения Цунаде, войдя в кабинет — Чувство собственной значимости не дало признать поражение.       — О чём ты? — устало потёр переносицу Какаши, тут же проверяя, запеклась ли на губах кровь.       — Она тебя привлекла, а ты не смог этого признать и отворотил её от себя самым премерзким способом. — лицо Хатаке на секунду в удивлении вытянулось, он об этом не думал, однако следующие резкие слова заставили позабыть эту мысль, откладывая её в долгий ящик:       — Или так и будешь по гроб верен этой женщине? Так вот что я тебе скажу. Чёрта с два ты был ей верен, когда кувыркался с разными девчонками, — вспыхнула Цунаде, после чего хлопнула бумажной волокитой по столу, тем самым показывая, что дальнейшее развитие этой темы даже не обсуждается. Она поставила очередную громкую и жирную точку в разговоре и продолжать была не намерена.       — Ну и что ты хотел обсудить?

***

      Нервно перебирая ткань медицинского халата, Сакура мчалась по коридору со всех ног. Если бы она только не боялась того засранца и не теряла рядом с ним голову! О! Она бы таких оплеух ему надавала, что голову бы потом пришлось пришивать. А может, даже не голову! Экстренную кастрацию она не проводила с подросткового возраста, а здесь, кажется, она бы не помешала.       Девушка вся кипела от разъедавшего её гнева и разочарования. Нет, этот Хатаке сразу не показался ей хорошим человеком. Да и много слухов о нём ходило, пропустить которые порой было невозможно. И из этих рассказов Сакура сумела сделать определённые выводы, но чтобы набрасываться на девушку прямо на рабочем месте!.. Этого она точно от него не ожидала! Что вообще в голове у этого придурка?! Чёрт бы его побрал!..       — Урод… — запахиваясь, чуть не плача, пискнула девушка. Будь её желание, она бы разнесла тут всё к чертям.       Можно подумать, она самая сексуальная на свете девушка, которую только и хочется, что отодрать. Да кто вообще так поступает? Вот Саске бы так не стал делать! Она точно знает, что не стал бы. Даже если бы нашёл девушку привлекательней её, он был бы с ней честен. Уверенность внезапно пошатнулась после того, как она вспомнила пренеприятнейшую ситуацию, произошедшую совсем недавно, но, тряхнув головой, она к себе её вернула.       Нет, не стал бы. Она ведь почти его жена, только кольца на пальце всё не появится, но ведь это дело поправимое. Лоб её разгладился, она вновь отдалась приятному предчувствию. Саске точно сделает ей предложение, и тогда никто не сможет её даже пальцем тронуть.       Никто!       Предчувствие не обмануло. Уже вечером на её пальце красовалось кольцо с маленьким розовым сапфиром. За это розовое чудо после прекрасного ужина и мило проведённого вечера Сакура, впервые за долгое время расслабившись и испытав чувства наслаждения и эйфории. Она была пьяна своей маленькой победой и совсем сошла с ума от рвавшей крышу любви.       А ещё, пожалуй, ей хотелось поскорее забыть горячие прикосновения больших рук на её талии и мягких губ. Она практически ощущала себя грязной после этого омерзительного, как она позже выражалась, «пустяка».       Только потом она поняла, что прикосновения Саске были лишены страсти и вообще едва ли прикасались к ней так же, как этот незнакомец. Руки показались значительно меньше тех, что так пылко ухватились за неё, а губы — холодными и жёсткими. Эти прикосновения дали ей понять, что её муж — бесчувственная льдышка, а секс спустя пару лет брака стал походить на очередную обязанность. Её личная жизнь полетела прахом из-за одного гребаного контакта.       Но всё это было позже.

***

      Сейчас, спустя несколько месяцев, Какаши снова кадрил очередную девчонку в коридоре больницы и пытался зазвать на кофе, когда Сакура демонстративно отстранённо прошла мимо.       Да кто он вообще такой, что так часто здесь бывает?       Взгляд серых глаз проследил за ней, и, когда девушка остановилась, чтобы перекинуться парой слов со старшим коллегой, заметил кое-что блестящее на безымянном пальчике. Теперь, будучи связанной узами брака и являясь законной женой своего мужа, она вызывала смешанные чувства отвращения и желания узнать её получше.       Запретный плод всегда слаще, верно?       Её стройная фигурка теперь была подчёркнута закрытыми, но облегающими вещами, а розовые локоны заколоты в аккуратный хвостик. А вот глаза загорелись презрительным огнём, что несказанно его позабавило. Стоило ей только заметить, как мужчина в наглую её рассматривает, она неприязненно сощурилась. Приветливо помахав ей, Какаши издевательски улыбнулся, после чего девушка вспыхнула подобно спичке и, звонко развернувшись на каблуках, двинулась от него как можно дальше, слыша за спиной разнёсшийся по коридору смех.       Забавная маленькая птичка… Что ж, если она так не взялась за голову не уволившись отсюда после того инцидента, посмотрит, насколько её хватит.

***

      Сидя в очередной раз в ординаторской, Сакура перебирала бумаги. Цунаде не очень-то любила этим заниматься, а потому предпочитала сваливать большую часть макулатуры на более хрупкие плечи. Услышав звук открываемой двери, она даже не подняла глаза, пытаясь понять, откуда вообще взялся этот документ и что он от неё требует. Даже когда рядом с ней организовалась тень, она лишь махнула рукой на рядом стоящего, таким образом требуя его отойти. Когда тень не сдвинулась, она наконец подняла взгляд, желая резко высказаться в сторону борзого коллеги, и тут же отвернулась, сдвинув брови.       — Ох, милая, — запел мелодичный баритон, — неужели вы всё ещё дуетесь из-за того пустяка? — Какаши выглядел настойчивым, и она предполагала, что он не уйдёт, пока не выведет её на диалог.       Гадкий тип.       — Я вам не милая. — равнодушно процедила она слова мужчины, отбрасывая в сторону вопрос. С ним она точно не станет это обсуждать.       — Тогда, может, «дорогая»? — отрицательное качание головой заставило Хатаке сделать вид, будто он задумался. — Сладкая? — практически с восторгом выкрикнул он, встречаясь с холодным взглядом, который тут же от него отвернулся. — Ладно, бросим это, мы ведь не маленькие дети. — он присел на диван, откинувшись назад. Проследив за движением руки за её спину, Сакура встала, не дав схватить себя в объятья.       — Мне не о чем с вами разговаривать. — внезапно её ноги обхватило мужское предплечье и притянуло к себе, девушка от неожиданности даже вскрикнула.       — Бросьте вы, — придерживая её под коленками, смотрел на неё Какаши — забудем о том пустяке.       — Пустяке? — прикрикнула Сакура — Да вас кастрировать после такого стоит! А ну пустите! — девушка дёрнулась, пытаясь выбраться из цепких рук, за что тут же была поднята наверх. Она даже инстинктивно ухватилась за плечи мужчины, мигом отрывая руки. Нет, она даже прикасаться к нему не хочет! — Пустите, кому говорю?! — мотая головой взад и вперёд и не на шутку рассердившись, извивалась в руках девушка, в то время как мужчина как бы отвлечённо констатировал:       — Не думал, что вы такая лёгкая!       — Зато рука у меня тяжёлая! — и как бы в подтверждение стукнула кулаком ему по плечу.       — Ау! — театрально закатил глаза Какаши — Что вы делаете, мы ведь вместе с вами упадём от вашего напора! — кому что, а этому хоть шаром покати! — Вы обещаете поговорить?       — Что?       Возмущённая Сакура не знала, куда себя деть. Она буквально сидела задницей на руках у этого мужчины и была крепко к нему прижата. А ведь она замужем! Господи, да если её кто-нибудь с ним увидит, такие сплетни пойдут!.. Как хорошо, что она надела брюки… Хотя даже они не особо спасали ситуацию, хоть и делали её несказанно легче.       — Вы поговорите со мной. — внезапно он посерьёзнел и лицо его приобрело спокойное, даже мягкое выражение.       Каковы его мотивы? Зачем ему это кратковременное перемирие, если она знать его не хочет и, судя по всему, это взаимно? Для чего он держит её под потолком и смотрит так испытывающе, будто она хоть что-то значит в его глазах? Ни на один вопрос нет ответа, а значит он снова играет с ней в «кошки-мышки»!       — Перестаньте строить из себя дурака! — продолжала возмущаться Сакура.       — А если я и есть дурак? — практически расхохотался мужчина, его забавляла вся эта ситуация, а женщина в его руках казалась беспомощным ребёнком, к тому же очень забавным.       — С вашей стороны это даже смешно звучит! — он лишь чуть приподнял плечи, как бы соглашаясь с ней — Ладно, хватит! — не выдержала она — Пустите и мы поговорим.       — А не убежите? — Сакура дважды стукнула кулачками по его плечам.       — Пустите немедленно!       Какаши лишь слабо посмеялся и опустил её на пол. Она осторожно ухватилась за него, чтобы точно не потерять равновесие, когда её ноги коснутся пола. Постояв так несколько долгих секунд и поочерёдно сжимая кулачки, пряча в его тёмной одежде пальцы, она впала в откровенный ступор, глядя куда-то в пол.       — Вы можете отпускать. — чуть сощурившись, Хатаке разжал кулачки женщины, которая тут же их отдёрнула и сделала шаг назад, отряхивая их об халат, пряча в карманы.       — О чём вы хотели поговорить? — она смотрела на него сурово, исподлобья буравила своими огромными глазищами в которых явно выражалось желание стереть его в порошок. Кого-то она напоминает… А! Внезапный смешок одновременно удивил и добавил раздражения — Что смешного?       — Ничего. — отмахнулся мужчина, выпрямляясь и пряча руки за спину — Просто теперь я понимаю, почему она выбрала именно вас. Вы похожи даже больше, чем можете предположить.       — Вы хотели поднять именно эту тему? — выгнула бровь девушка, опускаясь на стол.       — Нет. — приблизившись, он чуть склонился для того, чтобы иметь с ней зрительный контакт. Зелёные глаза похолодели, хотя в них всё ещё можно было разглядеть огоньки раздражения — Хотел извиниться.       — Ох, правда? — не без иронии отвечала Сакура, всё ещё не понимая его стремлений— Может даже на колени встанете?       — А оно вам поможет? — не заметив даже каплю усмешки, Какаши продолжил — Наше знакомство произошло не так, как мне хотелось… — он замялся, протягивая руку и щёлкая пальцами, будто пытался вспомнить имя.       — Учиха.       — …Учиха-сан. — благодарно кивнул мужчина — Моё поведение по отношению к вам было оскорбительно, и я это признаю. Обещаю, такого больше не повторится.       — Я счастлива. Это всё?       — А вы простили?       — С чего вдруг?       — Я ведь извинился перед вами.       — Едва ли вы это сделали по собственной воле!       — Вы оскорбляете лучшие мои побуждения! — воскликнул Какаши, прижимая к груди руку — Извините, если вы так ждали именно этого слова.       — Извинения не приняты! — повышая тон, шикнула девушка. В его глазах загорелся азарт, теперь ему хотелось во что бы то ни стало прогнуть эту упёртую натуру под свои правила.       — Я вас умоляю!.. — Сакура внезапно прервала его, перебив:       — Умоляйте дальше, прощения всё равно не получите!       — Вы ранили в самое сердце, Учиха-сан. — его наглое выражение лица и это приподнятое настроение, смешанное с чувством превосходства, не давали Сакуре признать, что ей даже нравились его извинения. Ещё ни один мужчина перед ней так не распинался. И всё же…       — Мне нет до этого дела, я пообещала поговорить и только. — собравшись, она решилась встать, но лёгкий толчок и она снова сидит на столе, а Хатаке бессовестно нависает над ней.       — Давайте дружить? — отстранившись и резко протянув руку, предложил он.       — Вот ещё! — выкрикнула она и попыталась ударить наглеца по руке, однако тот слишком быстро её убрал — Вы поцеловали меня и облапали всего два месяца назад! — надвигалась на него Сакура, в то время как мужчина сдал назад и двинулся к двери, не разрывая с девушкой зрительного контакта. — А теперь просите за это прощение и мира?! Да вы чёртов извращенец! — уперевшись лопатками в дверь, Какаши довольно улыбнулся.       — В таком случае я могу обвинить вас в том же.       — Что, простите?.. — обескураженно уточнила она, обводя взглядом мужскую фигуру. Теперь она была несколько сбита с толку.       — Вы только что прижали меня к стенке и стоите в непозволительной для замужней женщины близости. Да ещё и с тем, кто вам неприятен. В своём роде вы тоже извращенка. — Сакура со злости поджала губы и прикусила язык. С ним невозможно разговаривать серьёзно!       — Вы невыносимы!       — А вы весьма обаятельны, когда злитесь! — Учиха вспыхнула, немедленно потребовав отойти, что он с радостью сделал, уступив ей проход. На выходе она выдохнула, выкладывая:       — Допустим, вы прощены. — сдавшись, упёрлась на косяк Сакура, тут же посмотрев на него через плечо снизу вверх — Не появляйтесь больше в моей жизни, пожалуйста, и не настаивайте на своём странном общении.       Мужчина только кивнул, а когда женщина вышла, радостно присвистнул. Ему определённо удалось добиться своего, пусть и не в полной мере. Посмотрим, кто кого.

***

      На какое-то время Какаши действительно исчез, периодически светил своей седой головой в коридоре, но беспокойств не доставлял. А потом вовсе прекратил появляться в больнице, что очень успокоило Сакуру. Она сумела даже позабыть о том случае, наслаждаясь полноценной семейной жизнью.       Из-за отсутствия в ней беловолосого мужчины даже стала намного спокойней, и от этого тише разговаривала, что радовало мужа, любящего тишину и покой. Даже когда эмоции лились через край, Сакуре приходилось их сдерживать, теперь же этого делать почти не приходилось. Поэтому с Саске всё даже стало несколько лучше, он стал больше ей интересоваться, а это ли не лучшая награда за её труды над собой?       Однако спустя месяца четыре размерным и спокойным дням пришёл конец.       Мужчина объявился с пакетом сладостей и фруктов. Уверенный в своём успехе, он ворвался в ординаторскую, где сидела пара медсестёр с медбратьями, и уточнил у них, где может находиться Учиха-сан. Девушки без особого энтузиазма прокомментировали, что та работает, а вот один медбрат выдал практически точное расположение. Если бы она знала, кто её сдал, точно бы надавала по шее, а потому Какаши прижал указательный палец к губам и подмигнув хихикающим сотрудникам, скрылся. Так что, когда Сакура, светящаяся в этот день радостью от предстоящих планов, заметила высокую фигуру с гордой и одновременно плавной походкой, улыбка сошла с её лица.       — Харуно-сан! — практически бросаясь к ней в объятия, радостно замахал Какаши. — Йо, Харуно-сан! — она едва ли нашла в себе силы идти дальше, а не развернуться и уйти в обратную сторону.              Она вообще с трудом терпела всего лишь его взгляд! Всё время, что он на неё смотрел, создавалось впечатление, что он мысленно уже раздел её. Что было ещё отвратительней, так это то, что она была уверена в том, что всё так и есть!       — Да не кричите вы так, здесь же люди отдыхают! — шикнула она на него, когда мужчина с ней поравнялся. Действительно, этот жулик подгадал время и явился в тихий час для того, чтобы их видело как можно меньше народу. — К тому же, когда это я вновь стала Харуно? — Какаши равнодушно пожал плечами и протянул пакет с продуктами.       — Кое-что вкусное для самой сладкой медсестры. — Сакура, пусть и приняла пакет, тут же постаралась вернуть его обратно.       — Ваши шутки неуместны и забирайте свой пакет к чёртовой матери! — его брови в изумлении выгнулись, он пропустил смешок.       — Лучше убейте. — посмеивался Какаши — Есть две вещи которые я ненавижу больше всего на свете: сладости и больницы.       — Ха! Тогда вы вообще не должны здесь появляться, тем более с этим пакетом. — высокомерно усмехнулась девушка и протянула пакет обратно, однако мужчина его проигнорировал и теперь смотрел только на Сакуру.       — Ирония судьбы, приходится жертвовать меньшим ради большего, — он нагло улыбнулся, осматривая её с ног до головы. Эту улыбочку молодая Учиха давно невзлюбила, она откровенно выводила из себя и вызывала желание стереть с наглого лица и он был прекрасно осведомлён об этом.       — Кстати, этот ваш вырез у кофточки весьма привлекателен. — зелёный взгляд опустился вниз, замечая слишком оголённое декольте, которое чуть съехало с плеч и открывало больше нужного. Она тут же прикрылась планшетом с бумагами, скрывая от него слишком откровенный участок. Хатаке лишь самодовольно улыбнулся, ему определённо нравилось её злить.       — Я же просила больше не появляться!       — Харуно-сан…       — Учиха! — прервала его женщина.       — Мне больше нравится ваша девичья фамилия. — Сакура буквально задохнулась возмущением, почти что высказалась в ответ, когда он её перебил:       — В сочетании с вашим именем это звучало как разговор о весне! — его тут же осенило, глаза не без радости заискрились. Он прекрасно знал, какая реакция последует, и всё же хотел убедиться в своей правоте. — Вы согласитесь быть моей маленькой весной? Нет? — заметив покрасневшее от злости выражение, продолжал уточнять мужчина.       — Ещё чего. — сквозь зубы процедила женщина.       — Жаль, ну да это не столь важно. Как поживаете? — в результате она предпочла сдаться и просто молча вытерпеть его присутствие. Хатаке же такое терпение очень веселило, поскольку он представлял, насколько девушка его не переносит.       Ухлёстывающий за ней мужчина порядком раздражал, бесил всем своим существом. Его вальяжная походка и высокомерная улыбка бесили до основания души, она, можно сказать, его почти ненавидела. Однако сделать с ним Сакура ничего не могла. Впрочем, его колкости и приятные мелочи едва ли можно было назвать ухаживанием, а потому девушка быстро к нему привыкла, постаравшись смириться с его характером. Хотя для вспыльчивой Сакуры это было невыносимо тяжело, не раз и не два она не сдерживаясь, уходила куда подальше, только бы отстал.       Более того, Учиха успела убедиться, что она ему интересна в плане игрушки на потеху. Пускай даже так, главное, он не хотел её.       Уверена, будь она с этим мужчиной, эмоциональные качели были бы обеспечены, а так она спокойно живёт с человеком-стабильностью с которым ничего удивительного произойти не может. Скучно, зато без неожиданностей.       Правда, иногда Какаши всё-таки смешил. Говорил такие глупости с которых едва можно было удержаться, вот только стоило ему заметить положительную реакцию, он мигом пускал в её сторону колкость. Хотя чаще мужчина говорил столь неприятные вещи, что у неё волосы вставали дыбом от негодования. Но ни пристыдить, ни вычеркнуть этого засранца из своей жизни у Сакуры не получалось. Создавалось впечатление, что его вообще едва ли можно было чем-то оскорбить или удивить. Как бы девушка ни старалась отворотить его от себя, пробуждала в нём лишь ещё больший интерес.       И ведь это было только начало. Хатаке откровенно испытывал её терпение и продолжал это делать, каждый раз находя всё более ухищрённые методы. Вот и теперь он решил проверить её на прочность по-другому:       — Педиатрия?! Да вы издеваетесь!       Сакура стояла в кабинете, направив взгляд на самого невыносимого мужчину в её жизни. Она ещё нигде не встречала таких уродов, как он! Хатаке просто пытался довести её до белой ручки и сделать так, чтобы она написала заявление по собственному. Теперь она знала об этом наверняка. Кто-то из медсестер взболтнул лишнего в её присутствии, эти курицы всё знали и ничего ей не говорили только потому что Сакура пользовалась большим уважением, чем они. И совершенно не важно, откуда эта идиотка всё узнала. Главное суть, которую Сакура чётко уловила.       Поганец…       — Разве? — хлопал глазами Какаши, поднимая её папку со всеми прилагающими документами и специально делая акцент на каждом из них. — Что ж, думаю, вы правы, это не ваш профиль и… О! — внутри всё перевернулось от догадки, что ещё мог предложить мужчина напротив. — Вижу, у вас прекрасное окончание курса по акушерству! Вы ведь даже учились ранее на эту профессию, так почему не пошли, м? — протянул он, наблюдая за тем, как лицо её краснеет с каждой новой секундой всё больше и больше — Вы настоящая находка! — бросил он, подперев щёку кулаком и чуть прищурился — Даже закончили учёбу с отличием, я вас хвалю.       — Шли бы вы… — не удержавшись, бросила Сакура. Какаши же совсем не обратил на это внимания, продолжив размышления вслух:       — Брали курсы в универе дополнительно… Я даже полагаю, что у вас просто не было выбора, так как другие курсы разобрали. А поскольку вы метили в хирургию, да и ранее окончили колледж, то решили взять непосредственно то, что так или иначе пересекается, верно? — он болтал без умолку, специально тараторя, чтобы вывести её из себя. Как только этого добивался, обычно тут же принимался «успокаивать» тупыми двусмысленными анекдотами, но сегодня, видимо, таки решил довести в самый край. — Вы же не против перевода на акушерство?       — С ума сошли?! — прошипела девушка, сжав кулаки до побелевших костяшек. Она видела, как он заглянул в документ и практически расплылся своей фирменной улыбкой.       Нет-нет-нет, неужели он решил что-то на её счёт?       — Какаши!.. — она даже завизжала от переполняющих эмоций, в то время как по лицу мужчины пробежала самодовольная тень, тут же преобразовавшаяся в тонкую улыбку, он её перебил:       — Да, точно, вам определённо туда. Как раз не хватает кадров.       — Вы в себе? — громыхнула кулаками по столу Сакура, чем вызвала невысказанное восхищение — Я хирург и акушерство тут ни при чём!       — Ну ведь общий. К тому же, с новым образованием, насколько помню, вы меньше года. — лучезарно улыбнулся Какаши, подстегнув — Вам нечего терять. Ну право, лучше спасти кому-то жизнь или помочь родиться, чем вырезать чью-то грыжу. Вы не согласны? — женщина с едва ли сдерживаемой яростью оттолкнулась от стола и развернулась.       Она вышла, громыхнув дверью. Кто бы мог подумать, что этот идиот чуть ли не самый главный в этой больнице?! Да на кой чёрт она вообще согласилась на всю эту авантюру?!       — Ненавижу! Бесит!       — Сакура-сан!.. — парень с её курса, куда менее успешный, не вовремя столкнулся с девушкой в коридоре. Удержав её за плечо и тут же получив мощный толчок от себя, ошарашено проследил ей вслед. — Фурия… — проворчал он, считая, что совсем не заслужил на себе подобных срывов.       Разъярённая Учиха неслась по коридору, заставляя сотрудников и пациентов шарахаться от её маленькой фигурки направо и налево. Какаши довольно выглянул из кабинета, наблюдая за этой картиной. Стоило ей почувствовать его взгляд на своей спине, как она развернулась, эффектно взмахнув короткой стрижкой и глубоко вздохнув, постаралась унять этот порыв.       — Хрен тебе, а не представление… — шипела женщина, выпрямляя плечи и собирая непослушные волосы в хвостик. Какаши лишь прыснул, стоя в проёме.       Ему нравится её несгибаемость, однако всё скоро закончится.

***

      Едва ли перевод из одного отделения в другое сделал её жизнь лучше, наоборот, только хуже. И то, можно сказать, ей повезло, при клинике было своё родильное отделение, являющимся зданием по соседству. Не пришлось менять маршрут и снова договариваться с мужем о том, чтобы он чаще отвозил её на работу. Саске и так достаточно уставал, буквально валился с ног после рабочего дня. Да и отношения у них, в последнее время, не заладились. Сакура стала чересчур уж нервной, а это не очень сказывалось на желании провести время в спальне. Что ж, ладно, с мужем она позже разберётся.       Ведь её перевод даже не было худшей историей за месяц! Издевательства продолжались и дальше, каждый раз каким-то совершенно волшебным образом балансируя на её терпении. Ещё и подруга все ситуации вела под расписку, составляя список неудачных стычек с раздражающим мужчиной.       Но, пожалуй, хуже всего для эмоциональной Сакуры был тот момент, когда Какаши встретился с её мужем не при лучших обстоятельствах, которые сам же и устроил.       Саске решил встретить её с работы, из-за чего большую часть смены женщина провела в ожидании. Ей отчего-то не терпелось с ним встретиться, и она едва ли дождалась окончания рабочего дня, усидев последние минуты смены как и полагает.       Когда же наконец она бросилась к мужу на шею и он с присущей ему холодностью её поцеловал, приобняв, откуда-то сбоку раздался приятный, но раздражающий голос:       — Вау! Так вот как было на свадебной церемонии! Жаль меня там не было, я бы разрыдался от такой милой сцены. — Какаши стоял с двумя стаканчиками в руках и, судя по всему, стоял достаточно долго, чтобы увидеть, как она кинулась к Саске на шею.       — Ваша жена точно актив в постели! — подходя к ним, парировал мужчина, будто не замечая, что пара отстранилась друг от друга и что на Сакуру был брошен стальной и непроницаемый взгляд. — Представляю, как вам повезло. Ведь когда женщина всегда остаётся пассивной, это навевает скуку. Вы ведь знаете, что происходит, когда мужчине становится скучно прямо во время процесса?       — Кто это?       — Хатаке! — одновременно молодые люди подали голос, но женщина практически не обращала внимания на мужа, в то время как Какаши был заинтересован больше его стороной.       — Моя маленькая весна! Я вас не признал, правда. — его лицемерие неприятно кольнуло женщину под грудь. — Держите тыквенный латте, он поднимет ваше осеннее настроение. — буквально впихнув ей стаканчик, он повернулся к Саске с протянутой рукой. — Хатаке Какаши, приятель вашей обожаемой жены. — парень же не был так любезен, и руку ему протягивать не стал, вместо этого он, едва заметно сощурившись, осмотрел жену, остановился взглядом на стаканчике и, развернувшись, пошёл прочь. Какаши же сунул руку в карман брюк и, улыбаясь, проводил его взглядом.       Сердце женщины неприятно кольнуло при виде изменившегося выражения лица любимого. Это уж слишком… Если бы не муж, она бы выплеснула содержимое мужчине на лицо, но вместо этого как обычно сдержалась, решившись только недовольно процедить:       — Добился своего, приятель? — шикнула на мужчину Сакура, особенно выделив последнее слово, и тут же двинулась вслед за мужем — Саске-кун, подожди!       Мужчина не стал бежать за парой, он медленно отпил свой кофе, при этом обратив внимание на то, что латте женщина ему не вернула, развернулся в сторону больницы. Разговоры с Цунаде его очень веселили, так что он решил снова к ней наведаться и вывести заведующую из себя. Он практически не успел отойти, как услышал испуганный вскрик.       Обернувшись, Какаши заметил испугавшуюся Сакуру, которая сначала смотрела куда-то на дорогу, а потом резко повернулась к мужу. Стаканчик с разлившимся из него напитком валялся в слякоти, а кофе расползался молочной лужицей по асфальту. Парень что-то тихо говорил, отчего плечи девушки дрогнули. Хатаке обеспокоено поднял взгляд на Учиху, которая на вид сжалась в несколько раз. По сравнению с тёмной фигурой рядом с ней она казалась совсем крошечной.       Пальцы сжались вокруг стаканчика, рискуя его раздавить.       Он сколько угодно мог не уважать женщин её профессии, но не считал, что их можно физически оскорблять. Мужчина даже сошёл со ступеньки, стоя теперь полубоком и уже жалея, что вообще завёл этот дурацкий диалог. Гордость была задета тем, что он доставил Сакуре неприятности подобного рода. Пусть он и не ждал от её мужа тёплых приветствий, никак не мог подумать, что тот сорвётся на маленькую Харуно.       Девушка повернулась в сторону больницы в надежде, что Какаши ничего не заметил, но, увидев его повернувшуюся фигуру, опустила голову. Если бы она не вскрикнула от неожиданности, он ничего бы и не увидел.       Садясь в машину, она обняла себя за плечи и, дёрнув на себя пальто, села на заднее сидение. Но если бы он всё слышал, она точно сгорела со стыда. Саске, естественно, отменил вечер из-за так называемой «дружбы». Её общение вообще постепенно ограничивалось, а теперь… Оказалось, он вообще не хотел, чтобы она общалась с какими-то посторонними мужчинами, а тем более с «такими».       И всё-таки всё сейчас из-за Хатаке!       Не явись он сюда со своим кофе и не сказав такие пошлости, может, всё бы и обошлось, но сделанного не воротишь. Теперь она могла только сидеть и молчать, так как никаких разговоров и уж тем более оправданий Саске не потерпит. К тому же девушка так невовремя вспомнила тот поцелуй, после которого почувствовала себя тем, кем её только что обозвали. Слёзы выступили на глазах и рисковали размыть тушь, так что ей осталось только всхлипнуть и постараться успокоиться.       Пожалуй началом конца можно было считать именно этот момент.       Дальше в браке всё пошло наперекосяк. Что-то изменилось в поведении мужа, появилась отстранённость, которой и раньше хватало, а теперь и подавно. Это рождало повод к ссорам. Характер Сакуры помогал ей выходить из скандалов и не проигравшей, и не победителем. Вернее сказать, Сакуре надоедало сотрясать воздух пустыми словами. Битая посуда, керамика, вазы… Сколько подаренных на свадьбу вещей женщина перебила не сосчитать, однако с Саске всё бестолку.       Он слишком пустой.       Слишком скуп на эмоции. Ведь даже когда она разбила вазу из его дома, которая ранее принадлежала его матери, удостоилась лишь тихого и едкого комментария, но больше ничего. Иначе говоря, с ним бесполезно было ссориться. Пускай даже они потом соберут осколки вместе и он скажет ей что-то своим ровным тоном, ситуация никак не изменится. Маска равнодушия похоже была единственной эмоцией, что мог выразить её муж.       Бесит.       Хотя однажды Саске позволил себе больше обычного и вместо молчания на все её претензии, совершенно неожиданно заявил, что не ей жаловаться и вообще она явно «трахается с этим приятелем», Сакуре стоит помалкивать. Подобные слова не то что задели её чувства, они стали настоящим оскорблением! Молодая жена рассвирепела и высказала всё то, что хотела давно сказать пожалуй, не только своему мужу. Розовые очки дали трещину в тот момент, когда она получила пощёчину за свои слова. Учиха чуть ли не впервые дал волю эмоциям и разозлившись, высказал ей своё особенное мнение ледяным тоном и насчёт этого «приятеля», и насчёт её неподобающего поведения. В общем то на счёт всего, что касалось её так или иначе.       Причём для неё он особенно тщательно подбирал слова, будто стараясь задеть посильнее.       По его мнению, Сакура больше любила работу, а не его, и к тому же явно взяла первенство в их паре, пропадая на работе сутками. Сакура была готова поспорить, муж брал запредельное количество командировок. Даже жёны с мужьями на вахте и те больше видели любимых! Однако на эти поездки нашлась причина — он хочет заработать денег для неё и для семьи. А вот она работает не пойми зачем, ведь денег хватает и без её трепыханий. И даже тот аргумент, что благодаря ей, в том числе, они перепрыгнули порог бедности, его не убедил.       В добавок её постоянных задержек, было то, что она становилась грубой после тяжёлого рабочего дня и совсем не успевала привести себя в порядок, побыть с ним наедине, о доме речи даже не шло. Сакура просто не успевала им заниматься!       Более того, когда-то она смела заявить о том, что дети — это пока последнее, о чём она думает. А сейчас для неё важна карьера, хотя женщина хотя бы немного должна думать о детях, которых нет как раз благодаря её эгоизму. Да и к тому же Саске вовсе перестал удовлетворять секс с ней. Ведь жена зачастую выглядела уставшей и вообще не особо заинтересованной в данном мероприятии.       Открывшиеся ей взгляды мужа перевернули мир с ног на голову. Он не понимал её стремлений работать в клинике, это ли не звоночек? Но снова зачем-то стрепела, урезав себе смены. И хотя без работы она была как без рук, хотелось учесть пожелания любимого мужчины и поумерить аппетит, который явно вырос после повышения. Да-да, после непродолжительной работы в роли обыкновенного акушера-гинеколога в консультации, ей неожиданно пришло уведомление о том, что её переводят в обсервацию. И не просто переводят, её повышают до заведующей.       Удивительно, что о ней могли сказать такого, что её повысили?       Но это всё не так важно… Сакура чуть ли не впервые ощутила желание сбежать от сложных отношений и попросить совета у кого-то постарше.       Родители всегда были горой за дочь и можно даже сказать, что чрезмерное опекали её, особенно мама. Но стоило сообщить подобные новости мама, как та сказала, что это был её выбор и только она за него в ответе. Да и вообще, это просто ребёнка ещё нет, а как появится, всё пойдёт как по маслу.       Сакура ей не верила ни как специалист, ни как дочь, но что ещё оставалось?       После этого разговора в голову отчётливо вбилась мысль о ребёнке. Но тесты всегда были отрицательными, и мысли о таком ещё нежеланном разводе начали изредка появляться в воспалённом от переживаний мозгу, ещё больше отравляя жизнь.

***

      Сегодня же она была полностью испытана работой, розовое каре мешало и постоянно выбивалось из неровного хвостика. Домой ей едва ли хотелось возвращаться. Сакура была измотана и чувствовала себя не очень хорошо. Её с утра поташнивало, а голова на работе стала свинцовой. Ещё зачем-то согласилась помочь бывшему сенсею, хотя у самой бумажной волокиты было навалом. Заведующая не любила перебирать бумаги, так что теперь эта ответственность легла на плечи более ответственной и молодой Учихи.       Сидя за столом, она перебрала очередную свору бумаг, держась за голову. Если бы ей сейчас дали бутылку коньяка, она бы с радостью выпила, а если ствол — с удовольствием бы застрелилась.       Взвыв от осознания, что сидеть ей придётся ещё около полутора часов, она положила голову на бумаги. Хотелось поскорее с ними закончить, и перебрала она уже целую свору, но впечатление было такое, что документы множатся прямо у неё под носом. От усталости она даже не заметила, как в кабинет вошёл ненавистный ей мужчина. Он недолго посмотрел на неё, развалившуюся на столе, и тихо проговорил, почти ласково:       — Тяжёлый день на работе?       — Если вы можете сделать его лучше, просто уйдите. — Какаши вошёл в кабинет, как обычно плавно, заложив руки за спину.       — Не уверен, что вам это поможет. — он придвинул стул к ней и присел, разглядывая растрёпанные волосы.       Дотянувшись до розовой макушки, мужчина принялся разглаживать волосы женщины, которая тут же подорвалась и тряхнула головой, что отдалось болью в её черепной коробке.       — Не трогайте.       — Вам это неприятно?       — Это глупый вопрос. — он пожал плечами и откинулся на мягкую спинку сидения.       — А мне казалось, что вам неприятно другое. — Сакура не готова была спорить, а потому лишь с толикой раздражения спросила:       — И что же?       — Ваша работа и ваш муж. — затрагивая такие личные и даже где-то деликатные темы, мужчина не мог не выводить из себя. Учиха тут же повернулась к нему, глядя на него с презрением.       — Снова вы за своё? — не заметив изменений в его лице, раздражённо добавила — Мой муж не ваше дело! — вспыхнула женщина, грозно оборачиваясь, раздражение вскипело в груди под солнечным сплетением, хлестнуло по больной мозоли.       — Разумеется, нет. Он хотя бы выше меня? Ах да, мы встречались… Но похоже нет, раз я не заметил. — мужчина в наглую продолжал размышлять о её муже, понимая, что женщину это донельзя бесит. Специально выводил её, доводил до крайности.       — Это не ваши дела, лучше найдите другую тему для разговора. Если, конечно, хотите здесь остаться. — мужчина рассмеялся с подобной глупости. Он бы остался здесь в любом случае и не важно, разрешила бы она ему или нет. — Что смешного я сказала? — хватаясь за голову шипела Сакура.       — Ничего, просто иногда вы говорите такие глупости, что я не могу сдержаться. — обернувшись на него и встретившись с серым взглядом, она удручённо вздохнула — Новая стрижка вам к лицу. — наконец она поднялась, убирая волосы назад и игнорируя ненавязчивый комплимент.       — Может, наконец-то скажете, в чём ваша проблема? Почему вы так ко мне прицепились? — вспыхнула женщина. Она его просто не терпела и уже перестала относиться к нему с подчёркнутой вежливостью, когда тот появлялся в больнице. Теперь же она не могла выносить его высокомерия. Казалось, это ещё больше его притягивало.       — А вам оно интересно? — практически оторвался от стула Какаши, с проснувшимися искрами в глазах глядя на миниатюрную фигурку.       — Весьма… — сузив глазки, шипя произнесла Сакура. Стол под её ручкой практически трещал: она была вне себя.       — Хорошего хирурга из вас не получится, и акушера тоже, ваше место в педиатрии, в детском отделении или под рукой более опытного специалиста, чем вы. — уголки его рта тут же приподнялись чуть вверх, едва он заметил, как женщина сжала кулаки, стараясь сдержать себя и держаться более или менее вежливо.       — Ах вот так! — всё-таки вырвалось у неё, после чего она в негодовании хлопнула по столу. — Кто вас вообще спрашивал?       — Вы. — с подчёркнутым равнодушием заметил он, вставая с насиженного места и представая перед ней подобно скале.       Из-за его роста и широких плеч, внутренне всё сжалось, она испытывала перед ним практически животный страх и желание сбежать. Этот мужчина пугал её до чёртиков тем, что умел вести себя непредсказуемо.       Однако сегодня чёрта с два она убежит!       Противоречивые чувства сжимали её до того сильно, что эта внутренняя борьба для пары серых глаз была настоящим представлением. Он видел, что ей физически некомфортно рядом с ним, и от этого испытывал даже некоторое удовольствие. Внешне спокойный, внутри он практически ликовал. Если ему повезёт, она скоро подаст заявление об увольнении и ему больше не придётся допекать её.       По его мнению, женщина недостойна быть даже простым врачом, не то что хирургом. Максимум в её карьере — это медсестра, и все эти мелкие делишки, которые она должна выполнять: делать прививки, помогать старикам дойти до туалета и иногда даже помочь им облегчиться.       Это и всё…       И то, что благодаря ему, Учиху повысили, было всего-лишь очередной проверкой на прочность, которую Цунаде обозвала своеобразным извинением с его стороны. Однако мужчина яро это отрицал. Эта малявка его бесит. Цунаде же являлась тем единственным исключением, которое Хатаке уважал и тактично терпел, а второго такого исключения он не потерпит.       — Вы — силой выдавливая из себя слова и стараясь задеть мужчину за живое, подбирала Сакура, от решимости даже приподнявшись на носочки — самый мерзкий и отвратительный человек, которого я встречала!       — Вы меня поразили. — усмехнулся Какаши несколько детскому обзывательству, которое раз за разом звучало в его сторону — Но это не считая вашего мужа, разумеется. — в его серых глазах была видна усмешка, а уголки губ слегка приподнялись. Он откровенно насмехался над ней!       — Повторяюсь, мой муж — моё личное дело. — со злости выбросив самое ужасающее враньё — В отличие от вас он искренний и милый!       — Ой бросьте, не надо. — улыбнулся Какаши, снова зля её идеально изогнутой линией губ — Он же мужчина!       — Ха! — надменный смешок вырвался из её груди — А вы тогда кто?       — Не поверите, настоящий джентельмен!       — Не поверю, а потому поспешу вас расстроить.       — Не стоит, я никуда не тороплюсь.       — Зато я — да! — захлопнув папку и запахнув халат, было развернулась Учиха, как замерла от последующих слов.       — К вашему мужу? — стоило ей повернуться обратно, как мужчина перебил, специально подгадав момент, когда она откроет рот — Да-да, я знаю, что ваш муж — он особенно выделил это слово — сугубо ваше дело, но позвольте…       — Не позволю. — отрезала Сакура, получив в ответ лёгкое покачивание головы.       — Вы так ничего и не поняли… — его слова прозвучали даже несколько разочарованно — мне не нужно ваше дозволение, даже если я его спрашиваю, милая.       — И вы, кажется, за годы нашего знакомства, тоже не усвоили одной интересной детали. — выплюнула женщина.       — Ну и какой же?       — Мне не интересно ваше мнение на счёт моего мужа, и уж тем более ваша мораль! — хватая со стула сумочку, в которую сумела запихнуть какое-то количество бумаг, она стрельнула глазками напоследок, наконец собираясь уйти от этого нахала.       — Разумеется, — кивнул Хатаке, тут же продолжая:       — И ничего страшного, что за почти пять… Ого, уже даже шесть лет брака вы ни разу не вышли в декрет! — последняя капля вылилась в резкую и смачную пощёчину.       Этот мужчина таки сумел задеть её за живое.       — Желаю испытать вам когда-нибудь то же самое, что я сейчас испытала! — злые слёзы прыснули из нефритовых глаз и что-то резко укололо мужчину в груди.       Женщина выбежала из кабинета, утирая мокрые дорожки и практически сталкиваясь с бывшей начальницей в дверях.       — Извините. — мимоходом прошептала она, спеша как можно быстрее выйти из поля зрения обоих и заняться работой в другом месте. Работа всегда её выручала и сейчас спасёт.       Цунаде не без странности во взгляде проследила за своей любимицей. Наконец она перестала это скрывать. Женщина не без гордости упоминала о молодой Учихе и нахваливала её умение быстро и холодно соображать, когда дело касалось работы.       — Ты что-то ей сказал? — провожая Сакуру взглядом, уточнила женщина перед тем, как повернуться и лицезреть недовольную физиономию с оставшимся красным отпечатком на щеке. — Значит, всё-таки сказал. — не без раздражения заметила Цунаде, приближаясь к Какаши. — Она задела твоё раздутое мужское эго, да? В который раз причём! — мужчина продолжал молчать, опустившись в кресло. На эту женщину было бесполезно смотреть свысока, её гордыню и несгибаемую уверенность невозможно было пошатнуть.       — Ты заставила её поверить в себя и зря. — наконец тихо прошипел Какаши, потирая горящую после удара щёку — Её уверенность разобьётся о стену реальности.       — Ох, правда? — прикрикнула блондинка. — А ты много знаешь в медицине?! — ему ничего не оставалось, кроме как заткнуться и молча выслушать взбунтовавшуюся заведующую. Сейчас это было лучшим вариантом. — Если ты не видишь её задатков, то ты слеп на оба глаза и строишь из себя провидца! — рассвирепела она. — Эта девчонка ещё покажет тебе кузькину мать!       — Когда рак на горе свиснет…       — Значит свиснет! — со всей силы хлопнула по столу Цунаде.

***

      Сакура еле стояла на ногах. Этот день вовсе выбил почву из-под ног, и теперь она молилась дошагать до ординаторской самостоятельно, предварительно нигде не упав и не споткнувшись. Первые недели беременности выматывали куда сильней, чем она предполагала.       Теперь она полностью понимала своих пациенток, которые приходили к ней с жалобами на невыносимую тошноту и температуру. Ощущение такое, будто ты сильно простыл, но при этом никакие лекарства не помогут.       Надо сказать, она стала относится к подобным мелочам как к должному (часть работы всё-таки), но, кажется она поторопилась с выводами. Все её пациентки — героини, признаёт.       Отбросив мысли в сторону и ухватившись за прохладную ручку, она её повернула. И когда дверь тихо отворилась, а дорожка света ворвалась в комнату, Сакура щёлкнула выключателем, тут же онемев от увиденного.       Он не попадался ей на глаза пару месяцев точно, она даже почти остыла после последней ситуации. Но стоило ей его увидеть, желчь от ненависти снова разожгла огонь в груди. Нервирующий её мужчина снова ошивался в кабинете бывшей начальницы, что-то тихо мурлыча себе под нос, да к тому же с пластиковым стаканчиком в руках.       — Что вы тут забыли? — зашипела на него с порога женщина, мигом прикрывая дверь и стрелой устремившись к столу, за которым он сидел, закинув ноги.       — Оу, моя маленькая мышка! — что-то в произношении заставило Сакуру передёрнуть плечами — Не ожидал встретить вас здесь. Расскажите, как проходят дни за рабочим местом? — презрительно осмотрев его с ног до головы, втянула поглубже воздух, после чего ноздрей коснулся сладковатый запах спиртного.       — Вы что… — возмущённо зашипела она, тут же выдирая стаканчик из рук Какаши и убеждаясь в том, что наблюдает мужчину не в трезвом виде. — Распиваете на работе?! Да вы с ума сошли! — неожиданно её и саму повело от этого аромата, вот только в совершенно в ином смысле.       — Что ж, весьма чёткое определение. — протянул он, поднимая взгляд на разбушевавшуюся женщину — Зато как и какова причина!       — Вы невыносимы, ух… — Сакура скинула его ноги со стола, схватила за плечо — Поднимайтесь немедленно! Поднимайтесь и выметайтесь отсюда прочь!       — Помилуйте, милая! Лучше присоединяйтесь, — поднимая руки в знак примирения, он тяжело поднялся, слегка пошатнувшись — Или вы торопитесь? — запах спиртного заставил женщину повести носом и скривиться, оттолкнув мужчину от себя.       — Вы омерзительны! — шикнула она на него, понимая, что кроме выраженного презрения и едких комментариев сделать ничего не сможет.       — Жаль, слышать это от вас. — даже в таком состоянии он продолжал язвить, пропуская сарказм через каждую букву — Уверен, когда-нибудь вы подберёте совершенно иные выражения.       — Вам они не светят!       — Что ж, вам лучше знать. — он потупил взгляд в стену, после чего внезапно оживился и, странно усмехнувшись, повернулся к ней. — Но ладно, вам бы поторопиться, а то бумаги сами себя не разберут. Хо-хо, простите, вы занимаетесь совершенно другим, я позабыл. Но ведь и этим тоже, значит не всё забыл. — оказывается, когда он пьян, то городит ещё больше чуши, чем обычно. Теперь Сакуру раздражало это даже больше, чем всегда.       — Вам лучше заткнуться! — ощетинилась женщина — Я по вашей милости там работаю.       — Не перекладывайте ответственность, вы сами проходили курсы. Причём блестяще! — смеялся мужчина, подбрасывая в воздухе полупустой стаканчик. Сакура думала, он его уронит и разольёт остатки, но нет. Он будто и не пил вовсе, только стеклянные глаза выдавали, а в остальном всё было так же, как всегда.       — Убирайтесь отсюда в свой пропахший табаком кабинет, меня от вас тошнит.       И ведь не шутила. От запаха алкоголя тошнота подобралась прямо к глотке, и секунда-другая — её стошнит прямо на пол перед ним. Этого позора Сакура точно не переживёт и уволится по собственному, послав работу своей мечты, прямо как он и хотел.       Какаши снова пропустил улыбку, она издевательски изогнулась, когда он подошёл ближе и протянул к ней стакан практически под самый нос.       — Вам стоит успокоится и знаете, почему-то я уверен, что вам понравится его вкус.       Женщина поздновато задержала дыхание, а потому через мгновение краска отлегла от лица, сделав его зелёным. Она метнулась к раковине, корчась над ней и хватаясь за кран, пытаясь открыть холодную. Маленькое тело содрогалось над раковиной, пальцы хватались за гладкую мокрую поверхность, соскальзывая.       — С вами что-то случилось? — теперь он не выглядел таким же расслабленным, как секундой ранее. Нахмуренно наблюдал за тем, как женщину рвёт над раковиной, нисколько не стесняясь этого зрелища.       Сакура обернулась к нему, утирая мокрый от воды рот тыльной стороной ладони и тяжело дыша. Ей плохо. Кажется, ещё немного, и она рухнет в обморок, ведь перед глазами всё невыносимо плывёт и скачет. В ногах такая слабость, что она боится сделать малейший шаг от раковины, держась за неё ослабшими руками. И всё-таки судорожно выдыхает, отступая в сторону.       Она даже не осознала, что практически упала, пока не повисла на руке у мужчины и в нос не ударил его запах.       — Тише-тише-тише, — зачастил он, когда она буквально свалилась на него и он успел её подхватить. — Вам стоит отдохнуть. Вам так не кажется?       — Не смотрите…       Сакура устала, хочет домой, а теперь ещё и подверглась пытке чувствовать на себе ненавистный взгляд мужчины, когда её выворачивало секундами ранее. Она находила эту ситуацию отвратительной, можно сказать премерзкой. Предпочла бы, чтобы мужчина отвернулся… Но это же Какаши Хатаке, его предназначением было сделать её жизнь на земле невыносимой. Ну или хотя бы в стенах этой больницы!       — И вообще, уберите руки… — она попробовала оттолкнуться от его груди, постепенно приходя в себя и тут же раздражаясь на себя и него. Запах исходящий от него дурманил разум, это точно, но чтоб ещё и тошноту от неё отогнал, так это вовсе за гранью!..       Ненавидит его!       — Отвалите!       Какаши без промедления убрал руки, проводив слегка покачивающуюся женщину взглядом. Она рухнула в кресло, закинув голову назад и убирая налипшие волосы со лба, пальцами разбирая слипшиеся мокрые пряди и заправляя их за уши.       Внезапный стакан воды был молчаливо протянут слева. Мужчина не смотрел на неё, выпрямился, демонстрируя идеальную осанку, заложил свободную руку в карман и сосредоточенно рассматривал дурацкую картину на стене около входа. Сразу и не скажешь, что всего пятнадцатью минутами ранее он был пьян.       Второй раз в жизни решил ослабить хватку перед женщиной её типа, отвернулся, учтя недавнюю просьбу. Она смотрела на него с подозрением и всё-таки перехватила стаканчик, тут же мрачно отворачиваясь.       Первый и последний раз примет его помощь.

***

      Будучи на пятом месяце долгожданной беременности, Сакура всё ещё работала.       Она чувствовала себя великолепно, а потому не видела смысла брать декретный отпуск. К тому же, Хатаке, после того случая, вновь перестал появляться. Женщина вздохнула полной грудью, ощущая запах свободы.       Наконец ей никто не помешает и не выведет из себя посреди рабочего дня.       Кто-бы мог подумать, что в скором времени ей станет не хватать его колкостей и периодической грубости? И хотя тот случай, когда он грубо указал ей на отсутствие ребёнка в браке, женщина так и не смогла забыть, ей отчего-то захотелось услышать его голос снова.       С другой стороны, он буквально указал ей на её недостатки! Но теперь один из них явно отсутствовал, и она любовно прошлась рукой по округлившемуся животику. Да, теперь то он не сможет её в чём-то упрекнуть.       Несмотря на беременность, она едва ли набрала вес и смотрелась очень мило. Ей неожиданно нравилось смотреть на себя в зеркало и видеть небольшой живот.       Цунаде же не очень одобряла её положение, но всё-таки буркнула поздравление со скорым прибавлением.       «Если у тебя родится девочка, она будет настоящей бестией» — заявила заведующая, как только Сакура сообщила ей радостную новость. Девушка с этого только посмеялась и отмахнулась: не всё так плохо, как сенсей говорит.       Она передвигалась по больнице, попутно получая поздравления от пациентов и пациенток, заметивших её положение и умудрявшихся рассказать ей о своём прошлом. Надо признать, работа стала несколько рутинной, из-за беременности Сакуре становилось плохо от одного вида крови, так что об операциях пришлось на время забыть, продолжив только консультацию.       Во время этой рутины она познакомилась с мамой одной из пациенток, которой она провела операцию перед тем, как от них пришлось отказаться. Теперь она болтала со старушкой, приехавшей на роды к дочери, и даже чересчур заговорилась, не заметив, как сзади подошёл мужчина и положил ей руки на плечи. От знакомого прикосновения передёрнуло, но женщина не подала виду, едва смогла подавить в себе желание сбросить руки с плеч.       — … Я чуть было не умерла тогда! — продолжала тарахтеть женщина, в то время как Сакура закатила глаза от того, что теперь наверняка знала, кто стоит сзади. Почувствовала ужасающе притягательный запах парфюма, а его-то уж она узнает из тысячи. — А это папочка? — прохрипела старушка, указывая кривым пальцем на человека за спиной Учихи, — Вы очень красивая пара, и ребёнок у вас будет таким же. — женщина не давала вставить ни слова, да и Сакура смутилась и всё никак не решалась перебить её. — Ах! Но как вспомню, что потеряла своего первенца!..       — Мадам, пожалуй, это не лучшее, что вы можете сказать женщине в её деликатном положении, — заметил Какаши, удерживая на месте Сакуру, у которой от этих слов чуть не подкосились ноги. Она, конечно, была в курсе, что такое случается, но от мысли, что это может случиться с её ребёнком, кружилась голова. Неужели родственники её пациенток так легко смогли добиться дурного состояния?       — Ох, да! — спохватилась женщина — Вы так любезны, счастья вам и вашей семье.       — Я просто друг. Это не мой ребёнок.       — Он врёт. — как же не вовремя она это сказала. Женщина вопросительно подняла глаза на молодых людей, не понимая, что происходит — Врёт о том, что друг… — смущённо прошептала Сакура, поспешно извинившись и торопясь удалиться.       Надо же было так вляпаться! Уж лучше промолчала.              От этой неловкости стало очень душно, и она, пропищав что-то вроде прощания, поспешила к раскрытой форточке в конце коридора за углом. И всё-таки была вынуждена сбавить темп из-за нарастающей духоты, сдавливающей горло и рождавшей желание раздеться чуть ли не догола, а лучше принять холодный душ.       Когда она прислонилась к стенке, Какаши зашёл сбоку и взял её под округлившуюся талию.       — Давай помогу. — с неожиданной заботой произнёс он, хотя женщина отпрянула и пыталась сопротивляться.       Слабые попытки, в момент которых она морщилась и отмахивалась от мужчины, как могла, не помогли. К тому же силы совсем её покинули. Сакура неожиданно споткнулась о гладкую поверхность плитки, тут же пнув её своей распухшей ножкой. Как же неудобно, пусть и так долгожданно!       Какаши, не спрашивая, обошёл её.       — Не будешь против?       — Мы перешли на «ты»?       Мужчина перехватил её под коленками, заметив в её движениях слабость и заторможенность, и, попутно извинившись перед пациентами, аккуратно двинулся вперёд, держа женщину на руках так, чтобы длинная юбка оказалась прижата его рукой. Она вся сморщилась от щекочущего запаха его одеколона. За всё время она успела возненавидеть его за то, что он пришёлся ей по вкусу.       — А ты против? — в нефритовых глазах блеснуло удивление, всё ещё смешанное с презрением и неожиданной благодарностью, которые тут же скрылись за веером ресниц.       — Нет. — она устала бороться с этим мужчиной на протяжении нескольких лет, так устала, что может позволить себе нести себя беременную по палате, наплевав на правила. Пусть делает с ней что захочет, ей уже всё равно. Теперь она сдалась на радость победителю.       — Вот и отлично! — он наконец завернул за угол, где они остались наедине. Хатаке осторожно опустил Сакуру на диванчик, и она тут же вытянула ноги. Невероятно, но лишь за треть дня они жутко отекли. — Твоя оборона полностью разрушена.       — Отстаньте, я не готова слушать… — запнулась, раздумывая — твои колкости. И так душно… — она помахала рукой перед лицом, создавая дополнительный ветерок.       — Помочь чем-то ещё? — уточнил Какаши, сидя рядом с женщиной и разглядывая её слегка побледневшее лицо и лёгкие синяки под потускневшими глазами. — А сфен изрядно потускнел… — тихо произнёс он, когда соседка устало повернулась к нему.       — Что? — сощурилась женщина, когда он уселся на колени на пол и бережно взял её ногу, сняв сжимавшую балетку. — Ох, нет… Нет, нет, нет не надо. Что вы… ты делаешь, Хатаке? — она раздражённо цокнула, оттого что язык с непривычки путался и выдавал совсем не то, что нужно. После чего практически взвыла, выдав себя лишь тихим писком, когда он начал смял ей икры — Это неприлично, мы у всех на виду. Отстаньте. — отнимая у него ноги, ворчала женщина, хотя не признать того, что от пары умелых движений они перестали ныть от натуги, было попросту невозможно.       — А ты хотела остаться со мной наедине? — махнув в его сторону рукой и закрыв лицо ладонями, Сакура снова выдохнула. Стараясь обуть туфли.       — Снова со своими пошлостями. — чувствуя разливающийся по щекам жар, меж пальцами проглядывала она, наблюдая за ничуть не смущённым мужчиной.       — Извращенцы всегда остаются извращенцами. — пожав плечами, усмехнулся он.       — Ох… Ты до сих это помнишь? — теперь женщину обуяло чувство некоторой вины, хотя в тот момент она себя виноватой не чувствовала.       — Уверен, ты помнишь от меня намного больше. — на этот раз Сакура слабо посмеялась, начиная приходить в себя.       — Всё с самой первой нашей встречи.       — Какой кошмар. — судя по тону он едва ли сожалел о том поступке, но Сакура отчего-то перестала раздражаться на эту его черту.       — Едва ли ты сожалеешь о том поцелуе. — внезапно выпалила она.       — Не поверишь, мечтаю о нём снова. — она не поняла, была это шутка или нет, поэтому только глупо засмеялась.       Заметив за ней несколько неудачных попыток в желании надеть обувь обратно, мужчина в пару лёгких движений управился сам, решив облегчить ей задачу, а ей осталось только смущённо и благодарственно кивнуть.       — Так, — усаживаясь рядом с ней и подперев рукой щёку, начал Какаши — кого ожидаем?       — Мы с мужем. — уточнила Сакура, не глядя на мужчину напротив.       — Если захочешь, будем мы с тобой. — наконец она ударила его в плечо и облегчённо выдохнула, в то время как он легко посмеялся с этого действия — Твоя мечта сбылась? — всё ещё ощущая лёгкий удар, улыбнулся он.       — Да… — встряхнув кистью, спокойно ответила — А вообще, врачи обещали девочку.       — О! — мечтательно вздохнул Какаши — Уверен, ты была бы рада ещё одной красавице в семье. — брови у Учихи сдвинулись, образовав несколько морщинок, чего мужчина не мог не заметить.       — Я была рада, да… Но вот муж явно нет. — коснувшись живота, она погладила его, так и оставив руку на месте. Большая и тёплая ладонь накрыла её ручку, едва ощутимо коснулась живота, трепетно поглаживая. Он дернулся в её сторону больше по инерции, а отрывать руку обратно, почему-то, уже не захотелось.       — Это всё глупости! Лучше тысячи девчонок, чем один мальчишка. — для неё подобное заявление стало громом среди ясного неба. Никогда бы не подумала, что Хатаке выскажется в подобном ключе о детях. — К тому же это будет самая красивая девочка на свете, а ты будешь лучшей мамой.       Ощутив тепло его рук, вдруг негромко хихикнула, а после его столь неожиданных слов о детях и вовсе зашлась искренним смехом. Надо же, впервые была благодарна этому человеку.       Удивительно, как один разговор может поменять отношения.       — Спасибо. — слегка сощурившись и всё ещё улыбаясь, тихо поблагодарила.       В последнее время ей необходима была любая поддержка, которой она не получала.       Мама, пусть и была рада скорому рождению внучки, помогала только дурацкими советами, которые чаще делали только хуже, превращая женщину в задёрганную истеричку. Папа же предпочитал не спорить с женой и отпускал идиотские шутки о том, как появляются на свет дети. Муж же, который, казалось, больше всего должен был поддерживать её в положении, как только узнал пол ребёнка, перестал проявлять к жене какой-либо интерес.       Сакура догадывалась и даже была в курсе того, что он очень хотел мальчика якобы для «продолжения великого рода и фамилии», но здесь она грезила надеждой, что за дочкой последует сын и муж успокоится. Кто мог подумать, что Саске настолько заденет рождение первенца, что он перестанет проводить с женой даже минимум времени? Если до этого она поддерживала себя тем, что родит Саске ребёнка и всё наладится, теперь была уверена, что всё станет только хуже.       Держалась только благодаря работе, которая уже не приносила столько переживаний. И ведь правда, стоило только наладить отношения с мужчиной, воздух вокруг стал легче. Теперь то она не вздрагивала при его появлении и не спешила спрятаться в дальнем коридоре. Поддержка со стороны Хатаке, пусть и была для неё неожиданностью, стала настоящей отдушиной.       Всего за пару недель она сумела с ним сблизиться и даже несколько понять, хотя все его пошлые шутки по-прежнему фигурировали в их общении. Бесили донельзя, но порой и правда оказывались очень смешными.       Оказалось, Хатаке Какаши мог быть вполне сносным и даже приятным мужчиной, не выводящим из себя. Сакуре поначалу казалось это до одури странным, почти диким. Она искала подвох везде, ведь совершенно не понимала, как человек мог сочетать в себе противоположные качества невыносимого остроязычного плейбоя и заботливого и мягкого джентльмена. К тому же ещё недавно они терпеть друг друга не могли!       Внезапный подарок раскрошил сомнения. Как-то раз Какаши пришёл с совершенно неожиданной вещью, о которой женщина, почему-то, не смогла додуматься сама. Он подарил ей забавные резиновые тапочки, на которые можно было крепить определённые фигурки. Всё из-за того, что любая обувь Сакуре очень жала и ноги быстро уставали. И хотя фигурки она не очень заценила, с уговоров Какаши всё-таки согласилась на один весёлый смайлик и розовый цветочек.       В больнице Хатаке пробыл практически все два месяца до её декрета. Женщина отказывалась выходить в отпуск даже на таком позднем сроке и продолжала консультации, периодически курируя интернов. Тех прикрепили к ней в тот момент, когда о её беременности ещё не было известно, а ребята отчего-то очень прониклись к миниатюрной, но строгой женщине. Мужчина закатывал глаза на эти выходки, но подозревая, что дома не всё гладко, не настаивал на уходе.       Ему и самому теперь не хотелось, чтобы она так надолго уходила. Было в их общении теперь то, чего так рьяно ему не хватало, она находила в нём тоже самое.       Утешение.       Но ничего не даётся даром и ничто не проходит без последствий.       Сам того не понимая, он ввёл в их общение небольшую традицию. Тепер её маленьким желаниям было суждено сбыться. Мужчина попросту радовал её той мелочью, на чём она задерживала взгляд или упоминала в разговоре накануне. Женщину подобное очень удивляло и она даже отказывалась от этого поначалу, но поняв, что разубеждать его бесполезно, принимала подарки с благодарностью.       Дошло до того, что Какаши мог сбегать за сладкими булочками или за чем-то настолько острым, прямо посреди дня. Оправдывался тем, что самому хотелось чего-то, но она никогда не видела его на работе с чем-то большим кроме кофе. Отговаривать женщину не есть это было бесполезно, да и он не считал себя должным её отговаривать. Сакуру тянуло на еду для настоящих огнеедов, но вскоре пришлось довольствоваться острыми сухариками к пиву. Она знала, что ей и этого нежелательно и старалась удержаться. Сейчас в ней боролись двое: грамотный акушер и бездумная молодая мамочка, которой гормоны рвали крышу.       Какаши своеобразно помог ей, заменив закуски в автоматах в целях сбережения здоровья женщины. Этот его поступок почти довёл Сакуру до слёз, пускай женщина и не догадывалась, что это его проделки. Долго жаловалась ему на то, что закуски в автоматах ни с того, ни с сего поменяли и что это было очень не вовремя. Хатаке только удивлённо пожимал плечами, утешая обещаниями приносить ей то, что она пожелает. Сакура пыталась с ним спорить из-за этого, вскоре убедившись, что это абсолютно бесполезно. Махнула рукой, в глубине души надеясь отдать долг и таки уломать его на порции посущественней.       Цунаде лишь молча наблюдала за этим спектаклем со стороны и становилась невольным слушателем сплетен среди работников и пациентов об этих дураках. И если коллег и подчинённых она приструнила своим грозным тоном, то бабульки-сплетницы оставались без контроля горделивой начальницы-самодура.       И если Какаши не считался с этими слухами, то Сакура реагировала на них очень остро. Она каждый раз краснела, стоило услышать обрывки этих сплетен или иногда даже целиком. Некоторые не стесняясь спрашивали её о связи с беловолосым мужчиной, вконец забыв о том, что у неё есть муж. И хотя это легко было забыть, всё-таки Сакура очень злилась на зевак, указывая на кольцо на пальце. Даже так, вопросы не переставали задаваться. Дополнением ко всему этому были всякие непристойные картинки с новым приятелем, что лезли в голову в дополнение к сплетням. Из-за чего Сакура не раз сливалась с цветом волос и старалась забыть о фантазии как можно скорей. Хатаке лишь смеялся с её реакции, приговаривая:       — Сакура-чан, мы ведь оба знаем откуда берутся дети! И между собой знаем, что нас подобное не связывает. — от этой его шутки она заливалась краской ещё больше, побуждая Какаши больше над ней подтрунивать.       Когда же наконец вышла в декрет, чувствовала себя невероятно одинокой, хотелось удавиться от мыслей наедине с самой собой. Саске так и не поднял на неё глаз, целиком отдалившись и даже уехав командировку во время её отпуска. Ненадолго, а всё-таки неприятно. Ведь уехал он сразу на следующий день её выхода в декрет, даже не сказав об отъезде.       После того УЗИ вообще всё поменялось, в том числе Сакура заметила, что муж стал брать больше командировок. И это при том, что денег всё ещё было достаточно, пускай и существенно поубавилось из-за её длительного отпуска.       Одиночество захлестнуло с головой, затрагивая давний страх остаться одной. Особенно тяжело было, когда пришлось ехать за мебелью и вещами для малышки совсем одной. Саске попросту отказался в этом участвовать, сославшись на работу и на предстоящую командировку, которую подгадал на конец месяца, что должен был наступить ровно через неделю после его возвращения.       Подругу не позовёшь, у неё было кучу клиентов, что внезапно захотели промыть себе мозг и выявить все обоснованные и нет проблемы с кукухой. Ино даже как-то раз не выдержала и выставила пациентку вон, настолько женщина себе всего напридумывала, ещё и её обвинять во всём вздумала. Она совсем вымоталась, а рабочих часов становилось только больше, подруга едва ли могла распихать личные дела, а Сакуру даже впихнуть с ноги не получилось бы.       С бывшим лучшим другом они в ссоре и Сакура не уверена, что Наруто захотел бы её видеть, после того как она назвала его лгуном и провокатором, что было меньшим из всего того, что она о нём наговорила. И после всего ещё выставила прямо за дверь.       А с Какаши…              Они не разговаривали уже месяц и даже не обмолвились единой смс-кой. Месяц без него показался настоящей вечностью. Из всех тех чувств, что он ей предоставил своим появлением в её достаточно обычной жизни, были и гнев, и уязвлённая гордость и даже душевный надрыв, но всё это каким-то образом перекрылось, превратившись в меланхолию. Она скучала, хотя признаться себе не могла.       Едва выдержав одиночество в дороге до ближайшего торгового центра, она решила воспользоваться предложением Цунаде. Заведующая хоть и скрывала своё беспокойство за маской неприязни, в последний рабочий день перед длительным отпуском предложила Сакуре звонить в экстренных случаях. Сейчас, по её мнению, был как раз такой.       Несколько протяжных гудков, и Цунаде ответила ей коротким, но беспокойным «Да?» Озвучив просьбу, Учиха чуть покраснела от того, что женщина решила её несколько приструнить, высказав пару ласковых. Однако, бессильно вздохнув, прислала номер, который Сакура тут же набрала.       — Я вас слушаю. — спокойный баритон, который она в последнее время слышала чаще возбуждённым или ласковым, звучал настолько успокаивающе, что сердце перестало бешено колотиться от нахлынувшего волнения.       — Это весна беспокоит. — Сакура тут же пискнула от собственной глупости и прикрыла рот рукой. На том конце явно задумались, а потом внезапно радостным тоном произнесли:       — А-а! Моя маленькая весна! Чем обязан? — кроме радости она уловила победные нотки. Когда-то она отказалась от этого милого прозвища, теперь же сама им представилась.       Женщина вкратце объяснила мужчине ситуацию, которую он молча выслушал, а потом сказал, что вскоре подъедет. И если она не очень себя чувствует, тяжесть и прочие прелести беременности, пусть лучше посидит в кафе.       Этим предложением Сакура решила воспользоваться, тем более что ей жуть как захотелось чего-то сладкого с вкусным чаем впридачу, который она, может, заменила бы на неплохой какао. Собственно, за поеданием пирожного и распитием какао мужчина её и обнаружил.       — Боги! — воскликнул он, как только её увидел. — Да ты похорошела!       Она лишь закатила глаза на этот своеобразный комплимент. Сакура действительно слегка поправилась, но неужели настолько заметно? Ладно, она не слегка поправилась, а очень даже. К её устойчивым пятидесяти с малым за беременность прибавилось шестнадцать килограмм, что сильно расстроило при последнем взвешивании.       — Ты снова меня дуришь? — она улыбнулась, но мужчине её улыбка показалась не радостной, а скорее печальной и измученной. Несмотря на порозовевшее лицо, глаза женщины оставались серыми и не могли сравниться даже с теми, что были в момент их примирения.       — Разве я могу без этого? — Хатаке не спрашивая отпил какао и как-то странно скривился, тут же попросив воды у официанта. — Как ты пьёшь эту дрянь?       — По-моему очень прилично. — удивилась Сакура и тут же отпила.       Обычный и даже практически вкусный напиток. Что ему не понрави… А! Давно сказанная фраза вспомнилась как нельзя кстати и теперь женщина расплылась в издевательской, но довольной улыбке. Очевидно, всё было написано у неё на лице и Какаши лишь согласно закивал в ответ:       — В следующий раз у тебя будет напиток получше.       — Правда? А ты эксперт? Что ж, если так, то, может, ещё и десерт попробуешь? Не уверена, что он действительно вкусный и ты будешь лучшим экспертом, верно? — она задумалась, хитро щурясь на него.       — О! Нет, лучше уж изнасилование. Если захочешь, сможешь осуществить, как разродишься. — мгновенно вспыхнув, она запустила в него ложку от десерта. — Миледи!.. — недовольно зашептал он, склонив голову на бок. Снова баловался.       — Заткнись! — предчувствуя очередную шутку шикнула женщина, после чего он пожал плечами и помахал официанту.       — Йо! — паренёк тут же подбежал к нему, уточняя, нужно ли ему что-то ещё, но мужчина попросил только счёт, который тут же оплатил. Открывшей было рот Учихе, заявил, что для него это просто мелочь и она смущённо его поблагодарила.       Обход местного магазина прошёл достаточно быстро, хотя Сакуре не с чем было сравнить. Она впервые ходила с Какаши по магазинам, и оказалось, он умеет выцеплять среди барахла стоящие вещи. Но если с мебелью всё оказалось более или менее быстро, то на одежду пришлось потратить намного больше. Женщина старалась брать только самое маленькое, а когда она нашла милый велюровый комбинезончик малинового цвета и показала его Какаши, он как-то слабо и трогательно улыбнулся.       На самом деле между ними образовалась куда более сильная связь, чем они оба хотели думать. Сакура оставалась верна своему мужу, хотя чувства её были полностью уничтожены, и теперь держаться оставалось разве что ради ребёнка. Хатаке же давно перешёл грань простого интереса и даже друга, многие его поступки можно было расценить как нечто большее, и те, кто это замечал, были правы. Но оба, помня свои предыдущие чувства, оставались им верны и вместе с тем яро отрицали очевидное.       Когда парень на кассе высветил счёт, глаза Сакуры выпучились в удивлении. Неужели она смогла набрать на такую сумму? Однако в следующую секунду доставала карту, не уловив движения со стороны. Удовлетворительный отклик машины, и женщина недовольно обернулась на мужчину сбоку. Тот лишь поднял руки в примирительном жесте, тут же протянув их к пакетам.       Сначала она ругала его за то, что муж сможет её в чём-то заподозрить, а потом успокоилась, осознав, что Саске даже не поймёт на что она потратилась и будет только рад отсутствию списаний. И хотя средств к этому времени было более чем достаточно, Сакура продолжала экономить на разного вида вещах, муж не любил много тратить, откладывая «на что-то поважней».       Конечно, подобные мысли привели к тому, что плечи печально осунулись.       Хатаке не спешил её утешать, это могло произвести обратный эффект, а потому продолжил весело щебетать, рассказывая разные дурости. С каких пор его столь специфический юмор стал смешить её до колик в животе, до состояния, когда хочется вздохнуть, а не можется?       Она не знала, даже не обратила на это внимания. Ей было рядом с ним неожиданно легко за столь продолжительный период скучных и давящих дней. Она хватала его за руку, надрываясь от смеха, прося его перестать, а он, как всегда, смеялся с её реакций и продолжал с большим энтузиазмом. Теперь его смех ласкал слух, его хотелось слышать чаще и дольше. Сакуре никогда не приходилось испытывать ничего подобного с Саске. Даже когда они были совсем юными и наивными, смеялась всегда только она. Он мог слабо и неловко улыбнуться, но большего проявления радости от него никогда было не увидеть.       С Какаши она чувствовала себя живой и нужной, с Саске одинокой и опустошённой.

***

      Неестественно весёлая Сакура вернулась домой в сопровождении. На самом деле ей хотелось взлететь от неожиданного прилива счастья, но всё когда-нибудь заканчивается.       Пакеты с разной мелочью и одеждой Какаши ей нести не позволил, оставив женщине только пелёнки. Она же не особо возражала, хотя ей страх как хотелось всё это поскорее перебрать и разложить в новую мебель, которая приедет ещё только через месяц, как раз под рождение малышки. Конечно, этим нужно было заняться заранее, но Саске совсем забыл об этом, а она была измучена третьим триместром и работой по дому, а потому пришлось платить дополнительно, чтобы доставили точно в срок.       Передав было один пакет, мужчина нахмурился и предложил донести всё до квартиры. Разумеется, заходить он не намеревался, просто оставит её вещи непосредственно рядом с дверью и быстро ретируется.       — Хей, — окликнул он её перед самой дверью, когда спустился на пролёт ниже и теперь смотрел на неё оттуда, подняв наверх голову — жди меня с большим букетом!       — Совсем дурак? — засмеялась женщина, прикрывая рот ладошкой.       — Всё может быть, милая. Ещё увидимся! — напоследок он коротко взмахнул двумя пальцами от виска и когда она подарила ему искреннюю и ласковую улыбку, скрываясь за дверью, в груди что-то радостно шевельнулось. Стоило двери захлопнуться, он как мальчишка сбежал вниз, весело подпрыгнув, схлопывая ботинки.       Небольшая проделка осталась незамеченной, единственное, что было отмечено Саске, так это приподнятое настроение жены, которое он тут же списал на удачный шопинг.

***

      Как и ожидала Сакура, отношение мужа к ней не изменилось, а к дочери он едва ли проявлял интерес. Даже когда девочка начала миленько угукать, он лишь удовлетворительно кивал на восторги жены.       Более того, всё несколько омрачала новоиспечённая бабушка, которая старалась навязать женщине свои методы воспитания, кормления и пеленания. В общем-то всего, что касалось Сарады. Имя выбирал Саске, если так можно сказать. Сакура выбрала несколько имён и предложила список супругу, из которого он выбрал подходящее.       На этот его поступок Учиха закатила глаза, забирая лист обратно.       Муж не раздумывая ткнул в первое попавшееся, а потому Сакура была рада, что поставила первой строчкой самое подходящее, по её мнению, имя.       Счастье материнства нисколько не являлось таковым, каким его описывают в книгах или показывают в мелодрамах. Не было у Сакуры такого, чтобы когда ей принесли ребёнка она радостно расплакалась и по розовым щекам потекли хрустальные слезинки. И даже познав эту сторону роли «мама», Саске не высказал желания помочь и хоть немного поучаствовать в её новой жизни. Муж просто отказывался от этого, ссылаясь на работу.       Сначала это бесило, женщина пыталась с этим бороться и поговорить с ним, но разговоры с Саске не имели никакого эффекта, всё равно что бросать мячи об стену.       У Сакуры быстро загрубели руки, осунулись черты лица, и даже набранный во время беременности вес не помог ей выглядеть здорово, наоборот, лишь портил и стал объектом нелестных замечаний. И хотя он ушёл так же быстро, как и появился, оставив после себя иссохшее и вымученное тяжёлыми нагрузками тело молодой женщины, муж всё ещё припоминал ей его и последствия в виде растяжек.       К тому же не остался без внимания и шрам после экстренного кесарева. Таз оказался анатомически узким для ребёнка, что грозило смертью обоим.       Из-за осложнений Сакуру не скоро выписали из больницы, как и новорождённую. Одна едва ли могла передвигаться после операции, а вторая находилась под наблюдением, поскольку из-за затяжных родов возникла гипоксия. Когда женщина узнала об этом, чуть с ума не сошла от волнения.       Она ждала поддержки, ждала мужа, который мог взять её за руку и от этого прикосновения ей уже сделалось бы легче. Металась по палате, надумывая худшее и каждый раз в надежде оборачиваясь на дверь.       Она ждала его. Правда, очень ждала.       Даже не ждала букета, пусть только явился бы сам. Ей так не хватало его, пусть даже молчаливого и угрюмого, но он был ей дорог. Её первая школьная любовь, которая протянулась через года и превратилась в нечто большее, чем в сладкую мечту. Но всё сладкое когда-нибудь вызывает отвращение, особенно если наедаться им до отвала каждый день.       Но он пришёл только единожды, сразу после, когда она ещё была толком не в состоянии различить реальность от сна, а потому для неё Саске не пришёл ни разу. Только оставленные на тумбе цветы, которые быстро оказались в мусорном ведре, за неимением в палате вазы, подсказали ей, что Саске всё-таки навестил её. И то это косвенное подтверждение навевало сомнения, цветы могли принести и родители. Те то, не раз и не два за время её вынужденного пребывания в стационаре, навестили её.       Тогда впервые подумалось, не вскользь, как обычно, что ей не хватает кое-кого другого. Того, кто бросил бы всё, но был бы рядом с ней, если бы она попросила.       Да, он был ей нужен. Как друг, разумеется. Они ведь стали ими, вроде как…       Причём нужен по настоящему, почти так же как и муж, которого она ждала, кажется, больше из-за собственных неоправданных ожиданий.       И тут она хотела бы спрятаться за него, уткнуться носом в плечо и горько, долго рыдать в него, измочив всю рубашку. Он бы не оттолкнул, утешил бы, снова пошутил и всё бы вновь встало на свои места… Но гордость женщины брала верх! Не настолько она пала, а потому не могла просто взять и забыть обо всём, кинувшись к нему на шею. Сакура была выше возникших чувств, отвергала их и плевалась после таких мыслей всякий раз.       Он — друг. И на этом жирная точка.       Однако чем больше времени проходило, тем больше она разочаровывалась в муже и нехотя, находила в воспоминаниях с Какаши поддержку. Она стала невообразимо жадной до его внимания, раз допускала подобный ход мыслей и всё же допускала…       Сказать по правде, она боялась его набирать. Ей не хотелось очередных скандалов, а потому контакт был позабыт и затерялся в длинном списке.       К тому же…       Он не пришёл к ней, а она скоро перестала ждать. Дурацкая шутка вспомнилась, неожиданно мерзко отозвавшись под рёбрами разбирающим спазмом.       Почему он не пришёл? Он обещал и не пришёл, но он всегда приходил, а значит осуждать его за этот поступок глупо. И всё-таки как же больно и неприятно вдруг сжалась грудь…       Какаши не звонил, не писал, исчез с радаров, как и не было… Учиха сначала злилась, а потом расстроенно заключила, что не такими уж близкими друзьями они были.       Возникло ощущение, что всё было против неё.       Шрам заживал как будто специально медленно и всё чаще сопровождался особыми комментариями, от которых женщина отбивалась своими знаниями в акушерстве и примерами с работы, постоянными операциями. Вскоре она стала переодеваться только в детской, за редким исключением показывая обнажённое тело мужу. Ни ему, ни ей это радости не приносило, только чувство отвращения и премерзкого холодка, что может пробежать по спине, если чувствуешь неправильность ситуации.       Пожалуй, она устала это выносить. В какой-то момент ей показалось, что хуже и быть уже не может.       Но всё же могло…       Крошечная дочурка перестала радовать и приносить чувство всепоглощающего счастья, оно быстро сменилось чувством затравленности. Диагноз был поставлен сразу, но девушка долго отрицала это. Послеродовая депрессия и депрессивное состояние в целом, схлестнулись во что-то одно и это что-то разрасталось с каждым днём. Однако бросить новорождённую дочь Сакура не могла и едва ли могла об этом подумать, а если думала, то потом долго вжималась в крошечное тело и шептала извинения.       Сдавленное горло и душащие слёзы стали неотрывной от жизни частью. И все эмоции она старалась подавлять таким способом как просмотр мелодрамы или фильмов ужасов. Пусть лучше она боится или плачет из-за них, хотя очень скоро Сакура поймала себя на том, что она уже просто не может плакать или бояться за кого-то, она и за себя то не могла, сдерживаясь, а здесь… Всего лишь кино.       Из-за стресса молоко быстро пропало, что заставило женщину обжечься об очередную проблему. Кормление дочери теперь отнимало вдвое больше сил, и даже явный плюс в виде отсутствия боли от неумелого кормления не принесли в жизнь молодой мамочки облегчения.       Каждый день был похож на предыдущий и потому быстро превратился в бесконечный круг отчаянья. Решение нашлось давно, другое дело, что она не могла его осуществить, не решалась и по-прежнему на что-то надеялась.       Потому Сакура быстро вышла на работу, желая скрыться хотя бы там от проблем. Однако, кажется, только прибавила их этим решением.       И всё-таки какое-никакое, а общение, в отличие от постоянных криков дочери, что оказалась очень беспокойным ребёнком или пререканий с Саске или вообще абсолютной тишине, которую она вскоре возненавидела. Теперь на их кухне всегда работал телевизор, разбавляя своим шумом оглушительную тишину. На работе женщина могла от неё отдохнуть. Позорно сбегала в рабочие часы к подруге. Печально, но из-за новых обязанностей обе погрязли в бумажной волоките, детях и налаживании отношений. Только вот у блондинки всё выходило куда лучше, чем у Сакуры, что не прошло незамеченным.       — Ну сколько можно, совсем себя загнала! Насколько я знаю, — расставляя книги по полкам в кабинете, жужжала Яманака — ты вышла из декрета! Невыносимая трудоголичка! — она понимала, что подруга переживала, но выслушивать её сил просто не было.       — Ино, перестань… — устало подпёрла голову.       — Нет, правда! А как же Саске? — подбоченившись, продолжала блондинка. Её глаза полные непередаваемого возмущения уставились на подругу.       — С ним всё сложно. — слегка нахальный фырк, после которого Ино отвернулась от неё.       — Сложно с ним! Вот ещё! Ты значит тут рожала в муках, девчонка чуть не умерла, а он нос воротит! — кажется, женщина решила высказаться за неё. Психолог по образованию и подруга уже не первый год, она видела её насквозь и выражала те мысли, что не решалась озвучить Сакура.       — Ино, пожалуйста. — от такого понимания аж тошно.       — Нет, уж дай мне высказаться! — хлопнула по столу и согнулась над ней, тыча пальцем чуть ли не в самый нос — Он хотя бы раз отказывался от командировки ради тебя и дочки? Отец называется!.. — не выдерживая собственного возмущения, пыхтела Яманака.       — Он просто хочет как лучше, старается денег заработать…       — И не начинай! — шикнула на неё, снова ткнув пальцем, но на этот раз в лоб — Насколько мне известно, у него богатенькие родители! Так чего к ним не обратится?       — Там сложные отношения. — и ведь не врала, муж практически рассорился с главой семейства в попытке доказать свою значимость.       — Сложные! Сложные?! — взмахнула руками, едва не снеся симпатичную статуэтку со стола — Да я смотрю, ты запонимала его вусмерть! А что там нянечка, которую вы нанимали?       — Она сейчас в отъезде, а новую я брать отказываюсь…       — И кто с ребёнком сидит, господи боже!       — Мама.       — Даже не знаю, что лучше… — поджав губы, подруга внезапно протянула ей стакан воды и, достав из сумки какую-то таблетку, сунула прямо в руки — Выпей!       — Что это?       — Выпей сказала, не спорь! — проследив за тем, как Учиха заглотила препарат, она шумно выдохнула — Вот ведь трудоголичка… И ведь ты всю жизнь в этом варишься! Кухня и пелёнки совсем не твоё, тебе лишь бы на работе торчать подольше!       — Ино…       — А ты мне не рычи, удумала! — выпивая такую же пилюлю зыркнула в её сторону Яманака.       — Как ты сама с мальчиками? Сай как? — увести тему в другое русло, вот что было лучшим средством в её случае.       — Сай просто прекрасный отец в отличие от твоего Саске… Не смотри на меня так! Зла на него нет! А вообще, Сай думает всерьёз заняться маминым магазинчиком и я не против.       — Уходишь с должности? — у Сакуры всё в груди сжалось. Пускай их дрязги всегда были частыми и громкими, но она понимала, что Ино возмущается лишь потому что переживает. Да и подобный стиль общения у них с самого универа.       — В ближайшие полгода нет, но после того как всё решим, можно будет задуматься.       — Ты же крутой психолог, неужели откажешься от призвания?       — Мозгоправы сами постепенно сходят с ума с такими чокнутыми! — хихикнула женщина — К тому же частные услуги никто не отменял! Хотят меня видеть и слышать? Пусть приезжают на квартиру, а мне и так, и так всё равно!       — Но ведь в клинике всё достойно, платят хорошо… — попытка уговорить её остаться провалилась, Ино ласково заправила её отросшую чёлку ей за уши.       — Дело вовсе не в деньгах, глупенькая, а во мне. Это ты можешь работать до потери памяти, а мне так не хочется.       — Значит, бросишь меня здесь на произвол судьбы? — не сдержавшись буркнула, но именно эта фраза была чуть ли не самой искренней за вечер.       — Даже не начинай! Кому-то явно повезло с ухажёром!       Кто-то явно намекнул на друга с привилегиями, светлые глаза смотрели хитро и пошловатая улыбочка расплылась на лице. Женщина подняла обе руки, рухнув на диван рядом, а после повернувшись к подруге, оттопырив щёку языком.       Вот ведь пошлячка невозможная!       — Прекрати, мы дружим! — заливаясь румянцем под смех блондинки, шипела Учиха.       — Порассказывай, да, давай!       — Свинина, всё не так! Он мне помогает, но не больше. — вспомнив главный аргумент, посветила кольцом на пальце — И я замужем, если ты не забыла!       — Кому это мешало… Да и до развода с подобным отношением, недалеко. — но заметив укор в глазах подруги, только печально хмыкнула:       — Всё-таки глупая ты, Лобастая. Гений, но в личных отношениях та ещё тупица.       Признаться честно, после разговора с подругой всё стало ещё хуже. Сакура поняла, что возвращаться домой не хочется совсем.       Когда она возвращалась с работы, её ждал недовольный муж и зарёванная дочь, которая тянулась к хрупким запястьям матери, стоило ей только заметить их. Саске высказывал всё без промедления, не дожидаясь от неё советов по уходу за малышкой или слов защиты.       А ещё хуже было то, что его слова больше не ранили столь глубоко и болезненно, как раньше. Они звучали с той же ровной интонацией, были так же грубы, но было теперь в них что-то столь безразличное и чуждое женщине, что собственное безразличие ранило куда сильней.       И три заветных слова больше не лезли в глотку, оставались на кончике языка и не могли быть больше высказаны, пожалуй, никогда. Сакуре хотелось думать, что всё бред и всё пройдёт, но чем больше она оставалась с мужем, тем больше понимала, какой он бесчувственный и невыносимый.       — Невыносимый…       Как-то высказалась она в его сторону, что заставило Саске поразиться и даже ненадолго затихнуть. Его скромная жена, вечно льнущая к нему, словно кошка, теперь, подобно той же кошке, зашипела на него, показав коготки. Ссоры одно, но при подобных высказываниях она предпочитала отмалчиваться, чтобы не усугублять и не превращать его грубости в очередной скандал. Теперь же она устало схватилась за голову, оперевшись на столешницу, и, высказав одно единственное слово в его сторону, замолчала. Она больше ничего не сказала ему за этот и следующий вечер, не хотелось.       Надо сказать, что это слово описывало её мужа с гораздо большей эмоциональной окраской, чем когда Сакура употребляла его в адрес совсем иного мужчины.       Саске точно был гораздо более отвратителен, чем мужчина с работы. Как бы не вёл себя Какаши раньше, сейчас всё это перекрывалось более весомыми действиями с его стороны. К мужу подобное не относилось. Всё хорошее, что между ними было, стёрло его отношение.       Его жена тухла на глазах, стала совсем серой и безжизненной, а он даже не замечал этих изменений.       Ему как-будто было всё равно на то, что с ней происходит.       Она ходила на работу через силу и следила за дочерью с той же невероятной стойкостью, и лишь из-за нехватки времени ей пришлось нанять няню. Не будь её, Сакура бы сошла с ума. Хотя нет, дочь стала вторым поплавком, что был способен удержать её на поверхности и не дать захлебнуться в море из отчаянья, страхов и проблем личной жизни.       Иногда ей хотелось совершить с собой что-то, что поможет почувствовать себя живой, и ничего, кроме всяких мерзких и весьма болезненных вещей, на ум не шло. От подобных мыслей становилось мерзко уже от себя.       Она подумает об этой ссоре завтра и о работе, которая внезапно начала надоедать, тоже, и о том, что крики собственной дочери порождают в ней столь невероятное раздражение и даже ярость, что она сама себя боится в такие моменты. Это всё потом…       Сил признаться себе в том, что брак разваливался у неё на глазах, в том, что она не способна больше переносить постоянные высказывания Саске в свой адрес, не было, и всё же…       Все тёплые, лучшие чувства, что в ней были, эта нездоровая одержимость — всё это! Он растоптал, даже не глядя на то, что топчет. Теперь же она была к нему резка и холодна, смотрела с презрением, вместо ожидаемого обожания.       В один из вечеров, подобных всем остальным, когда она держала на руках уснувшую дочку, её поразила неожиданная мысль о том, что Саске — бесхребетный червяк, который не способен поддержать её даже в такой ответственный момент, как рождение их общей дочери!       Ещё и носом крутить удумал!       Сына ему подавай!       Да она лучше сдохнет, чем ещё раз под него ляжет!..       И эти грубые размышления привели её к другой, наиболее ужасающей и потрясающей всё её существо. Она отложила малютку в сторону, сжимая плечи и оглядываясь назад, убеждаясь, что девочка спит крепким и мирным сном, а мужа нет где-то поблизости.       Ей не нужен был Саске.       Вовсе, абсолютно не нужен!       То есть никак, ни в каком-либо его проявлении.       Она всё время их брака думала лишь о том, кого так рьяно ненавидела, кого презирала и считала отъявленным мерзавцем и подлецом. Даже когда он был ей отвратителен, она нет-нет да сравнивала поведение мужа и его. Поймала себя на мысли, что каждый рабочий день ждёт кое-кого, а тот не появляется, расстраивая её своим отсутствием. И неужели то, о чём она так долго молила, сбылось и теперь являло собой самый худший из кошмаров?       Влажные мурашки пробежались по спине и рукам, оставляя после себя липкий ужас и чувство разрушения.       Всегда, всеми своими мыслями она изменяла мужу, возвращаясь к единому воспоминанию о грубых, но таких сладких и горячих объятиях.       Сакура была уверена: её целовали без любви и от одного лишь плотского желания или желания удовлетворения гордыни, но то, что было позже… Намного позже! Он помогал ей, а она принимала его помощь. Это рождало презрение и отвращение к самой себе.       Нет, с неё хватит, если Саске не согласится с ней развестись, она попросту уйдёт из дома вместе с дочкой! И пусть всё провалится в бездну, она выкарабкается ради малышки и себя, найдёт выход и заживёт лучшей жизнью.       А об обоих мужчинах стоит забыть к чёртовой матери!       Однако идею о разводе Саске не одобрил, и потому мысль о побеге ужаснула и без того затравленную женщину куда сильней, чем она ожидала. Короткий отказ разрушил надежду на то, что они хотя бы смогут нормально разойтись. И то, что он сказал ей тогда… Господи, как она не заметила этих повадок в нём раньше?       — Надо было раньше думать. — не отвлекаясь от внезапно заинтересовавшей его газеты, произнёс супруг.       — Думать о чём? — сузив глаза тихо проговорила женщина, голос её обязательно дрогнул бы, скажи она это чуть громче.       — Перед тем как раздвигать ноги и ложиться под меня, моя маленькая весна. — то что он говорил дальше не имело никакого значения. Сакура замерла, облокотившись о тумбу, прокручивала в голове обращение.       Саске это специально, ну точно!       Он слышал это от Какаши и теперь решил отзеркалить, как мерзко… От него это обращение звучало просто невыносимо, рвота подобралась к горлу и рвалась выплеснуться вязкой жижей наружу. Голос и манера речи у Какаши раздражала и обращение, которым он её нарёк едва ли не с первой встречи, щекотно раздражало грудь. Но позже, в последние месяцы их общения, оно звучало нежно. Нежнее многих слов, каждый раз когда он его выговаривал, чувствовалось, что он вкладывал в него куда больше, чем могло показаться. Это обращение стало приятно ей, оно ласкало слух.       Но муж… Муж это другое. И он сумел испортить даже это простое словосочетание, перевернув его значение, запрятав под ним ядовитую змею, которая впилась Сакуре прямо в глотку удушливыми слезами.       Невыносимо… Невыносимо всё вокруг!       Плачась матери, она получила такой вопрос, что он застал её в тупик: «Ты же не собираешься разводится?» Ох, этот вопрос был ужасен во всех пониманиях… Сакура абсолютно не умела врать, ей это не нравилось, а сейчас, глядя прямо в глаза и с пересохшим от волнения горлом ей нужно было сказать самую очевидную в жизни ложь.       И всё-таки у неё вышло и новоиспечённая бабушка спокойно отвернулась к вязанию шерстяных носочков для внучки.       Сакура не могла рассказать ей всего, она осудила бы её поступок, то, как она общалась с Какаши было непозволительно для женщины в её положении. О Саске в том свете, в котором она выставляла его раньше, она перестала говорить совсем. Этот факт мама не пропустила, однако задав нужный вопрос, получила простой ответ: «Просто нечего рассказать».       Мебуки нисколько не смущало состояние дочери, казалось она даже не уделяла ему достаточно внимания, заботясь о внучке и её будущем. Всё-таки девочке нужно было увидеть какой-никакой, а пример взаимоотношений. Сакура же только и делала, что нудела на счёт драгоценного Саске-куна, так что вряд ли у неё была толпа поклонников. Ну или хотя бы один. Так что женщина предпочитала не вмешиваться в жизнь дочери, проникшись к судьбе внучки и настаивая на том, чтобы девушка держалась за мужа.       Как мама могла не понимать, что этим отношениям пришёл конец и ребёнок не сможет разжечь новую искру?       В такие моменты Сакура чувствовала себя как не родная, будто она пришла плакаться свекрови, которая горой за сына и его ребёнка, а то, что жена страдает, так это ничего, так и надо. Папа хоть и был на её стороне, даже единожды выразил желание набить кому-то морду, был мгновенно заткнут фразой «её отношения, пусть сама разбирается». Мама всегда была за то, чтобы Сакура разбиралась в своих проблемах самостоятельно. Подобным образом она надеялась показать, что не будет вмешиваться в жизнь дочери насильно, но зачастую перегибала палку.       Да и к тому же теперь Сакура была матерью, у неё теперь была маленькая ответственность в виде дочери, и сохранить этот брак ради девочки стоило. Эта мысль отравляла её жизнь ещё больше, чем предыдущие, но казалась такой правильной.       Поначалу Сакура даже соглашалась с этим мнением и поддерживала себя тем, что у дочери будут оба любящих родителя.       А после она поняла, что в семье из трёх человек их всегда будет только двое.       Саске всегда задерживался на работе допоздна, иногда вовсе отсутствовал дома, будучи в командировках, а когда бывал, всегда просил жену побыть с дочерью и успокоить её при коликах или ещё какой-либо неприятности. В общем-то, жизнь некогда заслуженного специалиста превратилась в сущий ад. Она скучала по работе и так же рьяно её ненавидела, ведь она практически всегда была свидетелем умилительной идиллии между молодыми родителями. В такие моменты она ненавидела всё на свете, завидуя собственным пациенткам.       Она скучала по обычной жизни с редкими тусовками с подругой и любимыми книгами. И её воротило от всего этого, стоило только притронуться к очередному корешку или взять в руки щётку, чтоб хотя бы причёску привести в порядок. Её невероятно воротило от всего подряд.       Здоровье, украденное ребёнком и стрессом, быстро себя проявило. Вот уже Сакура вырывает пару седых волосков, которые, кажется, никогда не будут такими же блестящими и шелковистыми, как раньше, замечает несколько преждевременных морщин.       В конце концов, она решается и во время очередной командировки мужа собирает все вещи и вместе с полугодовалой дочерью уходит из дома, не оставив даже записки.

***

      Сначала она снимала комнату, где было по максимуму неудобств для неё и ребёнка. Будучи слишком гордой, чтобы взять денег больше, чем её социальная поддержка и зарплата, женщина решилась на комнату в коммуналке.       Это было ошибкой.       Мало того, что ей приходилось пререкаться с соседкой, что вечно находила повод постирать свои вещи именно в тот момент, когда Сакуре нужно было закинуть в стирку детские комбинезоны, так ещё и хозяйка могла наведаться посидеть и попить с этой старухой чаю.       Женщины вечно перемывали ей кости, пока Учиха запиралась у себя в комнатушке с девочкой и рассказывала ей придуманные на ходу сказки. Только на короткий промежуток она заметила на себе взгляды, полные восхищения и даже некоторого уважения. Причина обнаружилась в мусорном баке, кто-то притащил домой газету, в которой красовалась небольшая статья об их клинике и специалистах, работающих там. Журналист, составляющий её, замолвил словечко и о ней.       Однако это уважительное молчание быстро сменилось обратными жалобами новых поселенцев на постоянный шум, исходивший от девочки, и Сакуре пришлось искать альтернативу. Делить квартиру на три семьи было слишком, а хозяева, судя по всему, хотели отхватить побольше.       Сплошные неудобства и подпирающий переезд заставили её пораскинуть мозгами. С нынешними ценами в подходящем районе ей не выгрести самой, к тому же, она снова взяла отпуск из-за дочки, из-за того, что няне было нечем платить. На её хрупкие плечи свалилось слишком много, и она могла только мечтать о сильном плече, на которое можно было бы сбросить хотя бы часть ответственности. Женщина даже хотела обратиться к давнему другу, но в результате решила, что не станет его тревожить.       Они так и не помирились с тех пор, и за всё это Сакура винила лишь себя. Будучи влюблённой идиоткой, она совсем не слушала его предостережений и в конце концов приказала ему выметаться вон из её квартиры и никогда ей больше не звонить. Единственный раз в жизни Узумаки её послушал и был ненавязчив. Она ему кучу гадостей тогда наговорила, идя на поводу своей импульсивности.       Вот ведь дура влюблённая…       Не только ссора была причиной, у Наруто у самого был маленький сын, ненамного старше её дочери, да и не хотелось бы зря тревожить Хинату. Она всё принимала настолько близко к сердцу, что её можно было бы обозвать настоящей леди. А ещё один ребёнок, пусть и был бы для неё радостью, всё равно доставил бы хлопот.       Учиха была намерена снова выйти на работу, поскольку очередной короткий отпуск скоро бы всё равно завершился. Там она бы спасалась от одиночества и, возможно, вновь смогла бы поговорить с Какаши.       Он не лез в её жизнь вот уже более полугода, с тех пор как они вместе сходили за покупками для малышки, отчего всё вокруг вовсе стало невероятно серым и скучным. Женщина же не решалась соваться к нему с просьбой посидеть с ребёнком, как с предлогом, а потому общение как будто бы сошло на нет. И всё-таки, понимая, что мужчина, скорее всего, единственный вариант, залезла в контакты и набрала его номер, скрипя зубами от досады.

***

      На экране засветилось уведомление о вызове в то время как рядом с мужчиной пристроилась одна девчонка:       — А вам нравятся помоложе? — зашептала она, подсаживаясь ближе, недвусмысленно заглядывая в глаза и покусывая губы. Он даже было увлёкся этой идеей провести ещё одну забываемую ночь в мотеле, в полной мере ощутив давно забытое чувство превосходства, но, заметив светящийся экран, в радостном удивлении ответил:       — М! — проглатывая очередную порцию алкоголя, Какаши поднял телефон. — Ещё как! — и, показав девушке экран, тут же взял трубку, отворотив её своим ответом. — Моя маленькая весна! — Сакура внутренне выдохнула, неуверенно поздоровавшись. — Чем я могу помочь молодой мамочке? Кстати, совсем забыл о твоей маленькой ответственности… Как оно, счастье материнства?       Женщина едва ли могла сдерживаться после того, как услышала его голос. Оказывается, ей сильно его не хватало, и, расслышав в трубке приятный баритон, она расплакалась.       Всё это время, пока его не было рядом она только и делала, что возвращалась мысленно к нему. Даже к тем временам, когда их разговоры состояли лишь из издёвок, сплошных пререканий и пошлых идиотских шуток, от которых её бросало в дрожь. Ей не хватало его издевательской улыбки, что чудесным образом расставляла всё по местам и не давала преувеличить беды, что с ней случались.       Какаши же подобной реакции не ожидал, а потому напрягся, вслушиваясь в тяжёлые вдохи.       — Сакура, что-то случилось? — женщина явно пыталась собрать себя в кучу, так как на той стороне замолчали, изредка всхлипывая.       — Ну… Ты… Ты мне нужен. — в груди у него что-то приятно встрепенулось. Он тряхнул головой, приходя в себя, и уточнил место, где она сейчас находится. Услышав адрес и отметив про себя, что это не тот, на который он её ранее довозил, он оплатил счёт.

***

      Уже через час мужчина был на месте и перезвонил ей.       Сакура спустилась к нему с приличным количеством вещей и ребёнком на руках, что вызывало подозрение. Выглядела она, мягко сказать, не очень. Мужчина почувствовал, как от щёк отлил румянец, брови тревожно сдвинулись, взгляд вцепился в фигурку, пытаясь ухватиться за что-то знакомое. Однако, кроме того, что эта маленькая тень двигалась ему навстречу смутно знакомой походкой, в ней не было ничего старого. В ней остались лишь тени прошлого, женщина изменилась практически до неузнаваемости и кроме розовой копны, местами изрядно поседевшей, не было ни единой знакомой черты.       Она почти не смотрела на него, на мгновение подняла взгляд, чтобы тут же опустить его в асфальт, поджать губы и скомкано поздороваться.       В горле застрял вопрос, вот только спрашивать не стал, поспешил помочь и усадить женщину в машину.       — Ты же выпил. — уловив от него знакомый запах алкоголя уточнила она. Какаши лишь пожал плечами:       — Его было немного и я не пьян, так что доедем куда нужно, не переживай. Кстати, куда тебе? — заводя машину, уточнил он, глядя на заднее сидение через зеркало. Женщина прижала к себе ребёнка и как-то чересчур напряглась, поджав губы. — Сакура?..       — Куда угодно… — явно перебарывая себя, сглотнула нарастающий ком. — Возможно, даже к тебе…       Она сама себе не верила. Хотелось стукнуть себя по губам, придумать что-то, найти какой-то выход и соврать о положении. Просить мужчину о подобном было за гранью её понимания, так часто делала подруга, которая подобным образом и познакомилась с мужем, а теперь Сакура просит об этом сама… Не сумев выдержать тяжёлый взгляд мужчины, она уткнулась лицом в куртку дочки и замерла. Не сможет она ничего придумать…       — Да… Мне…ух, чёрт. — тихий всхлип быстро подавился тяжёлым и судорожным вдохом, — Нам нужно к тебе… — она больше не шевелилась, не говорила, в надежде и одновременном стыде, сжимала и разжимала пальчики на куртке дочки.       — Допустим. — прочистив горло отвернулся он и выехал из двора.       Пожалуй, это было самое странное, что происходило с ним за последнее время. Даже то, что казалось верхом идиотизма, теперь было незначительным.       Сейчас была только она, тупо всматривающаяся то в окно, то в личико дочери, перебирающая пальчиками выбившиеся тёмные пряди тонких волос и совсем не улыбающаяся. Она ни на чём не настаивала и не стояла на своём, раздавив последнее, что у неё было из своего — гордость — просьбой о помощи.       Раньше буйная, яркая и интересная Харуно Сакура, превратилась в тихую, беспокойную и подавленную Учиху. От её вида по спине бежали мерзкие мурашки, зеркало заднего вида поймало безразличный ко всему, потемневший и пустой взгляд. Если бы она себя видела, обязательно смутилась бы и зарылась носом в воротник куртки, но она не замечала ничего, увлёкшись осторожным поглаживанием мягких детских щёчек.       Создавалось такое впечатление, что это маленькое существо перед ней было той единственной причиной, способной удержать её на грани сознания и безумства. Было в ней теперь что-то неуловимое и далёкое.

***

      Когда дверь осторожно приоткрылась и пара оказалась на пороге, раздался торопливый скрежет когтей по полу, за который они едва ли могли зацепиться. Стоило массивной входной захлопнуться, а вещам оказаться в квартире, радостный лай раздался из её глубин.       Женщина поражено повернулась на хозяина, взволнованно прижимая голову дочки к себе.       Мужчина же вышел вперёд, громко шипя, прикладывая указательный палец к губам и выставляя ладони, стараясь успокоить питомца. Тот мгновенно затих, усевшись своей внушительной для маленькой собаки попой на пол.       — У тебя есть собака. — практически безразлично констатировала женщина, отступив чуть назад.       — Боишься? Извини, что не предупредил, совсем забыл о нём… — мгновенно начал оправдываться мужчина.       — Нет, нет, просто неожиданно. — всё ещё напряжённо продолжала Сакура.       — Правда, извини, — он неловко потёр шею — Обычно он не шумит, так что ребёнка разбудить не должен. — посмотрев на неё, на то как она внимательно следила за лупоглазым мопсом, когда он двинулся в её сторону, он сжал губы.       — Паккун, нельзя. — пёс без интереса развернулся, демонстративно взглянул на хозяина, перед тем как пройти мимо и улечься на ковёр в гостиной. Не больно то ему и хотелось. — Напугал тебя?       — Нет, — заглядывая внутрь, проговорила она — Просто… — Сакура перевела взгляд на спящую девочку, договаривать было не нужно. Мама испугалась за то, что её ребёнка ненароком разбудят.       — Я понял, — оглянувшись на пса, тихо проговорил мужчина — Чаю тебе заварить? — он уже двинулся в сторону кухни, отворачиваясь и прикидывая, что из того, что у него есть, можно ей предложить.       Возможно, она бы просто хотела перекусить, но вместо ответа на вопрос, прозвучал новый:       — Ты живёшь с кем-то? — Хатаке вопросительно уставился на неё, не понимая, с чего это она вообще так решила.       — Ну, если ты имеешь в виду пса… — начал он.       — Нет, я не о нём. — подняла голову Сакура, разглядывая люстру — Просто как будто квартиру обставляла женщина, — пояснила она, и Какаши облегчённо выдохнул, убедившись, что женщина не сошла с ума.       — Когда-то жил. — в ответ было только тихое мычание, а после она присела на диван, расчехляя спящего ребёнка.       — Я всё объясню. — чувствуя на себе его взгляд, не оборачиваясь, продолжила доставать дочку из слоёв одежды. При этом сама она всё ещё была в куртке и только в самом начале на ходу скинула обувь.       Решив дать ей время, мужчина прошёл на кухню, чтобы что-нибудь приготовить. Он понял, есть она точно не станет, а потому решил вспомнить давнее обещание, от чего едва заметно улыбнулся. Когда всё было готово, Какаши развернулся и хотел было её позвать, как сам для себя неожиданно притих.       Сакура прилегла рядом с малышкой и уснула прямо на диване, предварительно отложив куртки на край. Девочка раскинула ручки в стороны, будучи укрытой рукой матери, которая прилегла рядом и обнимала её. Мопс же, увеличенный новым запахом, осторожно обнюхивал посторонних с расстояния от дивана до пола.       А ведь всё было практически прекрасно до её появления… Какаши отставил какао в сторону, присаживаясь на стул и прикрывая лицо ладонью.       Как можно было так вляпаться?       До её появления он практически вернулся к прошлой жизни, стал получать от чувства превосходства то самое удовольствие и загрубел. Женщины тянулись к нему, а он к ним, находя в постели с ними некоторое утешение, которое скоро сменилось наслаждением. Сменилось ли по настоящему или он сам в этом себя убедил, не знает, ему и не важна эта деталь.       Желание обладать затихло и перестало о себе напоминать, к тому же женщина не проявила никакой инициативы. И нет, дело не в том, что он не хотел сам её проявлять. Дело, скорее, было в её муже, который с самой первой встречи приревновал её к нему, и тут он скорее заботился о её безопасности. Но, судя по состоянию, эта тактика была неверной. Ему следовало хотя бы раз позвонить ей, а кроме смс-поздравления в честь рождения дочурки он так на большее и не решился.       Цветы так и остались сохнуть у него в квартире, пока окончательно не завяли. Впервые в жизни посчитал, что не следует лезть в чужую жизнь, переставляя её с ног на голову.       Выходит, зря… Поразительно, как легко эта женщина вызывала в нём противоположные чувства.       Казалось бы ему должно быть всё равно. Сакура всего лишь работник в клинике и единственным его желанием было уволить её за её же, мать его, миниатюрность и ещё кое-что… Как же вышло, что он в этой попытке нашёл в ней большее, чем просто раздражающий объект или развлечение?       Беспринципность его поступков по отношению к ней иногда переходила грань всего дозволенного. Этой своей чертой он многого добился и такое простое действие как звонок с целью поинтересоваться, как у кого дела, было просто… Он бы позвонил тому, кому нужно, даже если бы наперёд знал, что этот человек занят!.. Но не с ней. К ней нужен особенный подход, а обычный звонок мог вызвать массу вопросов у её мужа. Не хотел волновать, вот и всё.       Но лучше бы он её побеспокоил.       Сакура как-то слишком быстро похудела после родов и явно была измотана каждодневными обязанностями. А ведь воспитывать ребёнка — дело не из лёгких. С ним всегда много проблем, даже если сам ребёнок не проблемный.       Внезапно девочка начала кряхтеть во сне, потихоньку переходя на плач. Женщина тут же проснулась, подскакивая и пытаясь успокоить малышку, хотя сама едва не плакала от досады. Вопрос о счастье материнства мигом обрёл иное значение.       Она устала, ей нужна помощь, гораздо большая чем просто пересидеть у него и потом уехать в неизвестном направлении. Нет, в этот раз он её не отпустит так просто.       Какаши подошёл тихо и с осторожностью подобрал крошечное существо, укладывая его себе на руки. Сарада продолжала хныкать, но уже больше оттого, что хотела привлечь внимание мамы, которая внезапно поняла, что не может найти в себе сил поднять на девочку даже взгляда.       — А я говорил, что она будет настоящей красавицей! — внезапно начал Какаши, пытаясь поладить то ли с ребёнком, то ли с мамой, которая хмуро отвернулась. Он сел на диван, когда Сакура всё-таки приподнялась, усаживаясь рядом и найдя в себе очередное усилие взглянуть на дочку.       — Ты ей нравишься. — увидев, как тянется к нему дочка, изумилась женщина.       Сарада кричала даже на руках у бабушки, так что Сакура ждала новой, громкой истерики. И что она видит? Девочка затихла на руках у незнакомого ей мужчины, будто так и надо.       Единственными их контактами, и то косвенными, считался тот раз, когда Какаши дотронулся до её руки в день их примирения. И ещё один, когда она толкнулась в животе прямо в тот момент, когда мужчина ненавязчиво поддержал её. Так что не заметив у дочки даже нахмуренных бровок, она подняла глаза на Какаши.       — Как ты это делаешь?       — Ну я ведь тоже обаятельный! — окончательно отойдя от сна, Сакура протянула малышке пальчик, за который та тут же ухватилась своими ручонками и попыталась попробовать его на вкус. — Я положу её в своей комнате, она ведь умеет засыпать сама? — женщина отрицательно покачала головой, поджав губы, и Хатаке, глубоко вздохнув, сообщил, что всё-таки попробует. Она внимательно проследила за тем, как он завернул в комнату, замерла, в напряжении ожидая громкого плача.       Оставив девочку на большой кровати и предварительно обложив её двумя подушками, чтобы ребёнок никуда не смог скатиться во время сна, Какаши вышел из комнаты. Позади раздалось тихое кряхтение, но чего-то большего пока не предвещалось. Ухватив со стола подстывший какао, мужчина ловко повернулся, протянул ей кружку.       — Ты точно этот какао имел в виду? — хихикнула женщина тут же вздрагивая от нарастающего в комнате шума, но Какаши лишь приложил палец к губам.       — Если делать вид, что нас здесь нет, она уснет. — не без сомнения Сакура посмотрела на проём, не веря словам холостого и бездетного Хатаке и всё же сдалась.       Возможно, потому что сил бороться уже не было, а куда-то идти и подавно. От каждого нового крика сердце переворачивалось, но женщина оставалась на месте. Хотя в какой-то момент слушать это стало настолько невыносимо, что она поднялась с дивана и хотела было идти, когда мужчина осторожно потянул её назад, усаживая на мягкие подушки.       Сакура поджала губы, глядя на мужчину напротив, который теперь заглядывал в глаза и тёплый серый взгляд дарил какое-то неведомое чувство спокойствия и доверия. Она не верила так даже мужу, слишком редко он поддавался слабости и смотрел вот так.       Какаши приложил указательный палец к губам, жестом попросил её придвинуть поближе кружку.       Удивительно, как легко ему удалось втереться в доверие.       Сакура глубоко вздохнула, не без горечи обнаружив в себе укоренившуюся веру в этого мужчину. Прислушалась к соседней комнате, отвернувшись и почувствовав как он опустился спиной на спинку, закинув голову назад. Девочка действительно затихла спустя всего пару всхлипов на удивление мамы. Сакуре казалось, что ребёнок скоро разразится ужасным плачем, а она тихонько засопела в незнакомом месте на раз-два, стоило только всем вокруг замолчать. Качнув головой, она отпила вконец остывший напиток и облизнула губы.       — Действительно вкусный… Намного вкуснее того из кафе. — она не помнила того, просто понимала, что этот в сто раз лучше. Густой, тянущийся, оставляющий на языке горькое послевкусие и, главное, практически не сладкий. После рождения Сарады даже любимая булочка с маком не шла в рот, застревая в пищеводе сухим комом и заставляя женщину давиться, а от сладкого и вовсе воротило. Но в этом напитке всё было идеально.       Довольная улыбка тронула губы и Хатаке, поставив руки на бока изобразил позу победителя.       — Не зазнавайся! — буркнула в его сторону Сакура.       — Если ты вспомнишь с чего всё начиналось, то поймёшь меня. — она закатила глаза, периодически всё ещё поглядывая в сторону комнаты с малышкой.       — Не забывай, что эту войну начала не я. — перебирая пальцами по кружке шептала женщина.       — Тогда всё было проще, верно?       — Верно. — очередной тяжёлый вдох возобновил в памяти главный вопрос:       — Так что с тобой произошло? — женщина тут же сгорбилась, подобрав под себя ноги. Ей не хотелось говорить об этом сейчас или потом, хотелось всё забыть, как страшный сон, но к сожалению уже никогда не забудет.       Она обернулась к нему, тихо хмыкнула, падая назад и принимая ту же позу, что и он. Откинулась на спину, уложив голову на мягкую стенку дивана, подняла безразличный взгляд в потолок и тихо, на выдохе произнесла:       — Я подала на развод.       Какаши удивлённо выгнул брови и даже привстал. Ему казалось, она-то никогда не отбросит идею единственного брака, будет держаться за него до последнего. Он не знал, что она держалась за этот брак как могла, стала зависима от него и теперь чувствовала себя скорее неполноценной, чем освободившейся.       — Нам с Сарадой не место рядом с ним. — она сказала это сухо, без эмоций, но губа всё равно предательски задрожала, тут же найдя краешек холодного стекла. Теперь Сакура желала побыть рядом с дочкой, ей казалось, что только этому маленькому существу она может сейчас доверять все горести, однако силой заставила себя остаться на диване.       — Неужели всё настолько плохо? И девочка, полагаю, не проявила в нём любовных чувств? — женщина покачала головой, оставляя остывший напиток.       — Он же хотел мальчика…       — Чепуха! С девочками живётся гораздо проще, чем с мальчишками. Те ещё и окна бить будут. — завалившись на диван, Сакура вспомнила слова начальницы и, глядя в потолок, почти прошептала:       — Цунаде говорила, что и эта будет. — Какаши лишь презрительно фыркнул:       — Много она знает о детях.       — Уж побольше тебя! — приподнялась она на локтях, чувствуя как становится легче дышать.       Рядом с Какаши становилось поразительно легко, настолько, что, кажется, вся душа была нараспашку. Он не спрашивал её о внешнем виде, не пускал пренебрежительных взглядов, не молчал, потупив взгляд. Наоборот, он болтал обо всём, хотя ещё в машине они сидели молча. То продолжительное время, что они не общались, совсем не ощущалось. Грань будто стёрлась и не было больше этих пустых дней без его болтовни и хохота, дурацких шуток.       — Были времена, когда мне пришлось с ними повозиться. — тихий смех залил комнату, впервые за долгое время в груди разгорелось что-то помимо апатии и безразличия, оно расширяло женщину изнутри и теперь хотелось ещё, как можно больше этого наполняющего её чувства.       — Никогда в это не поверю.       — Проверим на ней! — мужчина махнул рукой в сторону комнаты, где сейчас мирно посапывала малышка. Женщина, не без сомнений и испуга за собственное чадо, обернулась на него. Она верила ему без остатка, однако дочь Сакура даже самой себе едва ли доверяла, не говоря о том, чтобы доверить чужому, по сути, человеку. — Брось! Я люблю помладше, но не настолько. — идиотская шутка в сторону дочери звучала для материнских ушей как оскорбление, а потому женщина без промедления замахнулась на него.       — А я смотрю, темперамент в тебе всё тот же. — перехватив её ручку, он придвинулся ближе, испытывая её. Перехватил нежно, как бы заключая тонкое запястье в объятья горячих пальцев. Случайно вышло так, что мужчина наклонился слишком близко, разглядывая её глаза и не находя в них ничего общего с той яркой зеленью, что была.       — Интересно, они смогут заиграть так же ярко, как раньше? — полушёпотом спросила она, заглядывая в его тёмные радужки, в полумраке казавшиеся практически чёрными, лишь тёплый свет лампочек на кухне отражался в них, делая взгляд теплей.       — Пожалуй, да, — перешёл на шёпот Какаши, замерев так близко, что выдыхаемый воздух смешивался и грел губы.       Сердце внезапно застучало как сумасшедшее, а глаза слегка прикрылись подрагивающими ресницами. Мужчина выпрямился, из-за чего женщине пришлось прогнуться вниз, дабы не потерять зрительный контакт, который быстро утрачивал значение. Он наклонился ниже, практически касаясь мягких, давно не целованных и давно желанных губ. Оба уже предвкушали это горячее прикосновение, как вдруг Сакура поджала губы и отодвинулась от него. Её ручка выскользнула из его пальцев, она поднялась с дивана.       — Ох, это… — отвернулась она, прочищая горло — Спасибо, что выручил. — мягкий голос звучал неуверенно и слабо — Доброй ночи… — приглаживая волосы, стушевалась Сакура, двинувшись в сторону спальни.       Нет, она просто не может так поступать. Ни с ним, ни с собой, ни с дочерью, ни с кем… Она ещё даже не разведена, а уже будет целовать кого-то, тем более его. Нет-нет, она точно не станет.       После того как женщина скрылась в комнате, Какаши разочарованно стукнул по диванной спинке, переводя взгляд на окно. За ним ночь окутала город, и только луна развеивала всю ту тьму, что сгустилась в небе.