Непредвиденные обстоятельства

«Глотай сплетни, пей пока не подавишься,

Глотай сплетни, прожги себе глотку,

Ты не икона, ты такой же, как они все,

Не делай вид, что не знаешь…»

«Måneskin — Gossip »

      Тонкая полоса света льётся из-под двери перед тобой, и ты почему-то боишься её распахнуть. Одно движение, и тебе откроется что-то новое, что-то старое и что-то давно забытое. На часах скоро выстрелит ровно, шесть счётов будут отбиты и ты не сможешь удержать минутную стрелку.       Кольцо уже надето, тебя целиком заменили и стали тобой, но дело в том, что ты не изменилась. Двое одинаковых людей с одинаковой судьбой не могут существовать в одном мире.       Красная шёлковая нить тянется прямо от груди, спутываясь под кофтой, наматываясь на пальцы руки, путаясь вокруг них, обтягивая до перетянутых отметин. Она тянется туда, вниз, в зазор между дверью и полом. Тебе так отчаянно хочется заглянуть, войти, распахнув дверь так, как ты это делала всегда. Рука плавно ложится на ручку, прокручивает её в сторону, и глаза застилает белый свет, ты уже предвкушаешь это.       А может, всё ошибка и тебе не стоит здесь быть? Стоять и мяться у порога — не то, чем стоит заняться, и всё, что с тобой происходит, неправильно. Возможно, это очередная ошибка, след от которой останется полосами на твоих рёбрах.       Но всё это глупая лирика, отступление, сейчас ты главная героиня своего театра, так играй на здоровье, милая, позабыв про ту дверь из сна. Хлопай в ладоши дальше, события скоро утратят значение. Они произойдут одно за другим, сменят друг друга новыми и серыми, лишёнными изюминки.       Рука протянется в твою сторону, стоит тебе встретить человека без лица.       Скоро придёт понимание, что ты не понимаешь его улыбки, запаха и взгляда, между вами останется только равнодушие и кольцо на пальце. Кажется, ты заменила его личность другой, но совсем не заметила этого. И поэтому тебе никогда не понять его чувств, тебе ясны только свои.       На чьи именно плечи ты переложила ответственность, милая? Твоя ложь стала ошибкой.       Достичь невозможного. В этом суть всего этого?.. Сна? Марева? Иллюзии?       Воссоздать идеал, чтобы он затем с грохотом, содроганием, разрушая всё существо, рухнул?       Если так, то ты не согласна! А кто спрашивал?       Ты просыпаешься в холодном поту, а оборачиваясь, видишь морозники на прикроватной тумбочке.       Прислушайся, и ты услышишь выветренный запах дорогого табака и сладковатого алкоголя, смешавшимся с запахом древесины и кожи. Ветерок, ворвавшийся через форточку, всколыхнёт цветы, осыпав стол лепестками и пыльцой, и до тебя донесётся аромат завявших цветов и высохших цитрусов.

***

17.05

      Тонкие пальцы обхватили кулон на шее, повертели, протёрли и снова сжали. Розовые локоны падали на бумаги, мешая и рождая желание отстричь их покороче. Мешали они жутко, тем более в рабочее время, с ними мгновенно становилось душно.       Буквы плясали перед глазами, взгляд никак не сосредотачивался, видимо, из-за аномальной жары. Девушка положила голову в ладони, уперевшись в них лбом и вперив взгляд в шелестящие от вентилятора бумажки. Душно и жарко, мысли каждый раз возвращаются к сломанному кондиционеру, ведь вентилятор давно перестал справляться и дарил только секундное облегчение. По спине и груди крупными каплями катился пот, очень хотелось в душ, и сосредоточиться на работе не получалось. Поэтому ей быстро надоела вся эта бумажная волокита, которая изо дня в день становилась всё больше и больше и всё никак не уменьшалась, хотя Сакура сидела в ординаторской вечерами, вкладывая в работу дни и минимум дважды в неделю беря на себя ночные.       Интересные случаи пролетали мимо, и только если она была необходима, её вызывали в операционную. Заслуженный специалист, оказывается, должен был заниматься многими бланками, заполнениями медицинских карточек своих пациентов и прочей ерундой, в которую редко кто заглядывает.       Мечта потухла на глазах, став блёклым осколком реальности.       Сакуре казалось, она обрела призвание, стала кем-то по-настоящему значимым, но личная жизнь не складывалась, и на работе было больше документов, чем реального дела. Всё как-то вмиг посерело, утратило краски, а в какой момент это произошло, она не поняла. Выросла? Может быть, но разве всё тухнет в глазах всего в тридцать лет?       Странно всё это.       Кажется, ещё недавно она поступила, ворвалась в ясную квартиру с радостными новостями и ещё неделю хвасталась подруге льготным местом. Однако, направление выбрала совсем не то, о котором мечтала. В момент определения в институте рьяно пропагандировали программу акушерства, а девушке повезло встретить грамотного рекламщика, из-за которого Сакура практически не раздумывая, согласилась на эту авантюру! А потом поняла, что ей не стоило даже соваться в эту сферу.       Только вот когда она решила переводится с одного направления на другое, возникли сложности. Сначала её не хотели переводить из-за дополнительных экзаменов, сданных якобы на маленькие баллы и совсем не так, потом из-за отсутствия льготных мест, а потом и она сама плюнула на это. Впереди был третий курс, и девушка, в силу своей упрямости, не пошла, когда вакантное место освободилось.       И всё-таки, стоит признать, рабочее место было ею любимо. Она обрела настоящее счастье в этой маленькой ординаторской и временами готова была не вылезать из неё часами.       Вот только был тот, кто разрушал её идиллию.       Начальник был полной скотиной, другого такого было бы вовек не сыскать. И хотя именно благодаря ему Сакура нашла себя, всё равно считала его человеком слишком высокомерным и даже бесчувственным. Она нашла лазейку чтобы проскочить на другое место, несколько отдалённое от её специальности, а он взял и поставил поезд на рельсы.       Сакура долго ворчала и не находила себе место за то, что так неудачно попалась ему на глаза, но вскоре смирилась. Тяжело было не признать, что она нашла в этом деле свою страсть. Тут было всё, что ей нужно: и интересных случаев море, и операций достаточно, и бедной ни за что не останется. Это была больше заслуга клиники, платили тут исправно, но да какая разница?       Однако для девушки было непереносимо терпеть начальство даже за хорошие деньги.       Сакуре всякий раз мешал начальник, который не сумел её забыть из-за яркой внешности, его замечания и хохот на весь коридор ей очень мешали быть уравновешенной и мыслить здраво.       Их стычки не заканчивались даже после её перевода и девушка не раз мысленно сжимала пальцы вокруг его шеи. Он всегда над ней смеялся, находил забавной, но в то же время не скрывал своего лицемерия перед ней. Когда она впервые услышала его смех, показалось, оглохнет от чувства дежавю, пронзившее её тело. Неприятно так, до мурашек, что прошлись по спине толпой и оставили после себя испарину. Давно она его не испытывала, оно забылось со временем, а тут внезапно ожило, растормошив, опьянённую размерной жизнью, голову.       Но как бы то ни было, проходили дни, месяцы, затем годы их распрей, а она всё время забывала о нём. О том, что испытывает рядом с ним странное и волнующее чувство, будто за этим образом прятался кто-то знакомый. В такие моменты девушке казалось, что она сходит с ума.       Разве могла она раньше его слышать или встречать? Нет, никоим образом. Это очень напоминало ей ситуацию с Какаши. Когда-то она также разглядывала его, пытаясь понять навязчивое чувство. Но даже за годы совместной жизни она так и не смогла разгадать эту тайну, а теперь она неожиданно столкнулась с подобным, но уже с другим претендентом. Желание убедиться в собственной адекватности постоянно приводили её к нему.       И снова сложно….       Их общение сразу не заладилось, Цунаде взяла девушку под своё опекунство на недолгие полгода практики, а после они разошлись из-за специфики своих специальностей и сенсея сменил другой человек. Но именно заведующая и познакомила их по счастливой случайности.       Когда девушка подошла по какому-то вопросу, представила их, поскольку позволял случай. Мужчина же увлёкся новой забавой своей давней знакомой, пристально разглядывал, чтобы в конце пренебрежительно фыркнуть. Нетрудно догадаться, что Сакуру это оскорбило. Но то ли ещё будет, самое неожиданное было впереди, то, что заметно стало не сразу.       Она видела этого мужчину тысячи раз, но каждый раз забывала его лицо. Оно было наглым, излучало высокомерие, и в нём было столько фарса, что не передать словами. В общем то запомнить его было совсем не сложно, но девушка из раза в раз теряла его образ.       И пускай атмосфера рядом с ним была незабываемая, такая, что въедалась под кожу, и рядом с ним у неё всё время волосы вставали дыбом, а тело осыпалось мурашками, даже это не помогало запомнить его. Его личность как-то странно уплывала из памяти, и вообще, вне приделах больницы его как бы не существовало вовсе. Будто она спала и в этом сне всё постоянно забывала, стоило ей переместиться на другую точку.       Как только она оказывалась на рабочем месте, встречала его, она видела всё в мельчайших деталях. После разговоров с ним в голове оставалась только его тёмная огромная фигура, плавно передвигающаяся по больнице, едкие слова, но вот стоило ей выйти из здания, стиралось и это.              Она его ненавидела всем сердцем, а за что — не знала. Только ли за то, что он перевёл её из одной палаты в другую, или ещё почему?       В мыслях всё спутывалось, будто за ними пряталась какая-то важная деталь, и чем больше мыслей было в сторону начальства, тем плотнее и путаней становился этот клубок. Она могла бы рассказать обо всём Какаши, делилась с ним всем, но почему-то именно начальник в моменты долгих разговоров о жизни уплывал из памяти, будто не было.       Два разных человека, которые существовали только по отдельности. Противоположные качества, не способные уживаться рядом друг с другом.       То, что они с начальником не споются, было понятно сразу. Сакура, вся такая правильная, бесила его одним лишь фактом своего существования, а он её раздражал потому что всегда говорил не весть что, да и к тому же творил всё, что вздумается! Пожалуй, он просто её бесил!       Высокие отношения, что говорить, они оба друг друга не терпели, и каждый выражал свою неприязнь по-своему. Она игнорировала, а он не прекращал сыпать подколами вперемешку со стёбом, в конце уходя и оставляя её наедине с раздражением.       А вот что до её отношений с Какаши… Там было ещё сложней.       Подумать только, но ещё несколько лет назад девушка и представить не могла, что на её детские чувства ответят взаимностью. Взгляды становились всё красноречивей, между ними чаще возникали неловкости, но дальше этого долго не двигалось.       Какаши был упрям до невозможности и признаться себе в том, что давно перешёл черту простой дружбы без привилегий и явно проявлял к ней интерес, не хотел. Сакура, заметив перемену в его поведении, стала более настойчивой и старалась подтолкнуть его к принятию решения. Однако, однажды он выбесил её своим упрямством до того сильно, что она, не выдержав, ушла, громыхнув напоследок дверью.       История практически повторилась, за тем лишь исключением, что теперь Сакура была самодостаточной и вполне способной обеспечить себя женщиной, и найти достойное место для ночлега не составило бы труда. Дождь, гром щекочет нервы, раздаваясь над головой из раза в раз и будто нацеливая звуковую волну ей на голову. Вокруг темно и льёт как из ведра, а она даже не сподобилась зонт захватить!       Хваткие пальцы внезапно обвили запястье, потянули назад, возвращая в сухость. Зонт над головами принимал удары дождевых капель, воздух был тяжёлым от высокой влажности вокруг, было тяжело и на душе. Она развернулась, чтобы со всей силы влепить ему пощёчину, колотила его по груди, когда не удалось ударить по лицу.       — Как же ты меня достал! Бесишь! Исчезни!       Зонт тихо стукнулся об асфальт, жалобно запели спицы, согнувшись под ударом. Тёплые ладони коснулись щёк, потянули на себя, губы встретились в неловком поцелуе, приоткрылись, поддавшись навстречу. Удивлённый звук со стороны девушки подавился грохочущим небом и пустой улицей, ноги ослабли, чуть подкосившись, а он держал крепко, не давая возможности упасть.       Как же тогда было сладко и приятно…       Заметив друг друга на улице, они вряд ли бы обратили друг на друга внимание. Разве что яркая внешность привлекла бы глаз, и то, мимолётный взгляд, который через секунду забылся. Она всё ещё помнит первый поцелуй, будто он был вчера, а потому теперь глупо хихикает, поддавшись воспоминаниям.       Голова кружилась от того, что все мечты так легко сбывались.       Только вот…       Сакура глубоко и тяжко выдохнула, снова схватившись за кулончик. В тяжёлые минуты всегда брала его в руки и носила не снимая, будто оберег. Когда-то Какаши подарил ей его на день рождения, и теперь, когда она повзрослела, он стал любимым украшением. Девушка слабо улыбнулась, но улыбка эта быстро потухла, скрываясь за руками, кулончик на шее брякнул об тонкую цепочку.       Только вот в их отношениях всё было не так просто, как бы хотелось. Характер одного не раз вставал поперёк горла другому и эта игра была бесконечной, продолжаясь по кругу.       Эмоциональная девушка и скупой на эмоции мужчина создавали между собой такой дисбаланс, что иногда казалось, лучше бы этого союза никогда не было. Они слишком разные, это приводило к ссорам. Глупо было надеяться на другой исход, но Сакуре казалось, он будет совершенно иной.       В идеальный мир просаживалась сажа реальности, оставляя следы на хрустальных мечтах.       При всех он лучший, и эта идеальная картинка замыливала глаз, на него привыкли смотреть как на что-то идеальное, так как люди смотрят на популярных звёзд или мраморную статую на выставке.       А с ней всё иначе.       Она видела его с другой стороны, с той, которая была никому неизвестна. Могли быть ссоры, он мог задержаться на работе и, не объяснив, свалиться спать. Почему же она думала, что он открытый, если всё было в точности да наоборот?       Сейчас девушка всё чаще сравнивала его с бывшим, находя между незрелым Учихой и уравновешенным Хатаке всё больше схожестей. Эти мысли отравляли жизнь.       Что-то пошло не так именно в тот момент, когда они осознали свои чувства и приняли их. После того поцелуя всё мгновенно изменилось и не в лучшую сторону. Раньше он был готов ради неё на всё, а после начала отношений, кажется, стал отдаляться. Сакура не понимала почему… Это бесило и заставляло задуматься, получше приглядеться к проблеме. Но как бы не смотрела, не думала, всегда заходила мыслями в тупик. Из-за подобного могла возникнуть резкая и короткая боль в левом виске.       Она не находила общего между ними? Разве это та проблема, которую она ищет? Нет, это не она, Харуно была уверена в этом.       К тому же общее кое-что всё-таки было, но это скорее мешало, чем способствовало — оба были отбитыми трудоголиками.       Сакура не раз и не два выезжала на смены в ночь, жила на работе. Там была совсем другая жизнь, там она могла отдохнуть от всего, даже под гнётом начальства. Ночные дежурства становились всё чаще, мысли о доме, наоборот, породили чувство отторжения. Это одновременно ранило и казалось чем-то правильным, будто так было всегда.       Однажды она осталась там на всю ночь, обидевшись за то, что не получила ни единого звонка от него за весь день. Это не было чем-то особенным, но для неё стало чем-то важным, каждый день они созванивались хотя бы на пять минут. И тут он внезапно решил забыть о маленькой традиции.       Обижалась она на него всегда с огоньком, устроить скандал для неё было на расплюнуть и даже его сдержанность не всегда выдерживала её натисков. Но стоило ему встретить её с работы, как сердце тут же уменьшало пыл, оставляя вместо раздражения и горькой обиды прощение и всепоглощающую нежность. Он протягивает ей цветы, нежные и красочные, они стали единственным ярким пятном между ними.              Серые пальто и светлые лица, они стояли друг перед другом и не решались подойти и снова обняться. Когда она всё-таки протянула руки к букету, сжала его в своих пальцах и поднесла к лицу, вдохнув свежий аромат, мир на мгновение раскрасился, а после долгожданных объятий снова потух.       Всё постепенно утрачивало смысл, и Сакура, наблюдая за этим, впадала в давно забытое отчаяние. Она ничего не могла между ними изменить.       Что ж, по крайней мере, они решили приложить к попытке воскресить отношения совместные усилия. Сегодняшний вечер обещал быть тяжёлым, но закончиться должен был хорошо. Они с Какаши наконец сходят на нормальное свидание, позабыв о бытовых проблемах и расслабившись. Мужчине явно надоело покупать новую посуду и собирать вместе с опухшей от недавних слёз девушкой осколки с пола, а ей становилось скучно её бить.       Собирали вместе, но всегда молча.

***

      — Вам нехорошо? — голос звучал как из-под толщи воды, розоволосая подняла голову, оторвав её от стола. Заснула прямо на рабочем месте, налепив листы на лоб, кое-как разлепляя глаза и отклеивая документ. — Ах, нет, вижу, вы в полном порядке. Как работка на новом месте? — неприязнь разлилась по телу кипятком, она подняла на начальника взгляд. Тот, как обычно, склонился над её фигурой огромной тенью и теперь лучезарно улыбался.       — Вас тут ещё не хватало… — приподнимаясь, тут же заворчала она. — Я вообще из-за вас тут торчу. — шикнула девушка, тут же раскладывая бумажки на столе по стопкам и запаковывая их в нужные папки.       — Ох, нет, милая, не перекладывайте ответственность, — хихикнул мужчина, отворачиваясь.       — Но макулатуру вы мне шлёте! — он поднял указательный палец вверх, перебивая зарождавшуюся тираду.       — И не только я, а вообще, это ваша обязанность, милая. — видя, как пальцы девушки сжались вокруг папки, которую она так и не положила на место, её сжавшиеся в полоску губы и покрасневшие от злости щёки, он хитро прищурился и, дождавшись, пока она откроет рот, развернулся, перебивая: — Хорошей смены!       Стоило двери захлопнуться, по столу громыхнула увесистая папка, а девушка, сидящая за столом, раздражённо зарычала.       — Чтоб вас!.. — договаривать она не стала, обратив внимание на то, как бумажки слетели со стола, сдувшись коротким ветреным рывком, выдувшимся из-под документов, которые Сакура сама же бросила на поверхность. Они медленно, кружась, осыпались на пол, перепутавшись между собой. — Господи… — обхватив лицо руками, застыла девушка.       Теперь ей предстояло перебрать всё заново, распределить по местам.       Кажется, сегодня настал день, когда её терпению пришёл конец. Его только что разорвало на части, и теперь она расскажет мужу всё «от» и «до».       Пусть разберётся с этим невыносимым мужчиной, приносящим ей одни только проблемы и неурядицы. И в этот раз она точно не забудет!       Вот она уже выстукивает балетками к выходу, торопясь выбежать под дождь, под зонт к мужчине. Она заметила его ещё из окна кабинета, когда его тёмная фигура сливалась с потемневшей улицей, но была вполне различима, и теперь не без волнения спешила поскорее добраться до него.       Бежала к нему из-за всех сил, помня каждую чёрточку того наглого выражения, что ещё полтора часа назад посмеялся над ней, уходя. Она постаралась запомнить всё в нём, изучить лицо, на которое падал свет настольной лампы, его самодовольную улыбку, больше похожую на оскал.       Вот она уже на улице, ступеньки остаются позади, и каждая из них выбивает из памяти очередную отличительную черту того мужчины. Образ снова заволакивается дымкой, оставляя после себя гордый и прямой силуэт, оставляя на задворках сознания только хохот, надоевший ей до омерзения.       Какаши стоит прямо перед лестницей, смотрит куда-то, не замечая, а потом вздрагивает, сбрасывая морок и делает несколько шагов навстречу, протягивая вперёд зонт, а она вместо этого бросается к нему на шею, легко целуя в губы.       — Знаешь, я кое-что хочу тебе рассказать! — не здороваясь, отпуская его, тут же начинает наболевшую тему девушка и прижимается к нему в крепких объятиях и лёгком холодном поцелуе.       — Какую? — его рука ложиться ей на плечи, прижимает к грубой ткани пальто.       — Есть кое-кто на работе… — взгляд встречается с непроницаемыми серыми хрусталиками, взор затуманивается и силуэт растворяется в этой тёмной пустоте.       Снова забыла…       Сакура пару раз растерянно моргнула, стараясь избавиться от наваждения, и в замешательстве обернулась на больницу.       — Что ты хотела рассказать?       Она снова озадаченно смотрит на лестницу, сощурившись глядит на стеклянные двери клиники, оглядывает всё здание, замирает, заглядывая в окна, словно ища подсказку, но не находя её. Это расстраивает, а потому она, разочарованно выдохнув, тихо произносит:       — Забыла, представляешь… — растерянно отвечает она, мнёт пальчиками левый висок, вновь внезапно запульсировавший, растирает его до неприятного трения. Серый взгляд странно и недовольно прищуривается, Сакура опускает голову, снова ощущая навязчивое чувство дежавю.       Вот-вот, и ей кажется, что сбоку выйдет кто-то знакомый и начнёт нести всякую несуразицу с двумя стаканчиками кофе в руках. Неприятное чувство того, что что-то идёт не так, обволакивает всё существо, заставляет начать пальцы мелко подрагивать.       Вот сейчас она вспомнит и всё ему расскажет… А что она должна вспомнить?       Мужская ладонь касается плеча, тянет в сторону, медленно двигая девушку вперёд, подталкивая её. Позади раздаётся стук упавшего на асфальт стаканчика, содержимое которого расплывается по мокрому асфальту молочной лужицей, Сакура дёргается, хочет обернуться, но мужчина рядом отвлекает её внимание.       Изумрудный взгляд проследил за удаляющейся парой, долго всматривался в тонкую фигуру девушки. Тень оторвалась от стены, пнула стаканчик ножкой, проследив за тем, как он покатился в сторону.       Не получилось…

27.05 — 28.05

      Белое пространство излучало свет, который бил по глазам, заставлял щуриться. Кажется, она уже была здесь когда-то давно, ступни обжигал холод плитки, вокруг не было ни души. Тишина здесь настолько звенящая, что в ней можно отчётливо различить звук отклеивающихся от пола ступней и пальцев ног. Она была осязаема, прилипла к телу, укутывая его в холодные объятия.       Сакура шагала медленно, переваливаясь с одной ноги на другую, оглядываясь вокруг. Это место будило в ней какой-то неизведанный ранее страх, тот, что её душа ещё не приняла.       Страх остаться одной.       Признаться, она никогда не думала об этом серьёзно, рядом всегда кто-то был. Родители. Друг. Подруга. Муж. Они сменяли друг друга, кто-то отделился от неё, исчезнув из жизни насовсем, кто-то появился позже, а кто-то восстал из пепла общих воспоминаний. Так или иначе, ей никогда не приходилось остаться наедине с самой собой, разве что здесь… Точно, теперь она чётко осознавала, что была здесь раньше, именно здесь сталкиваясь с худшим кошмаром, который и здесь умудрялся таять под гнётом фантазии.       Однако от страха не сбежишь, его можно только преодолеть.       Но здесь было и кое-что ещё. Здесь воплощались другие, необъяснимые для неё видения, однако это было так давно, что воспоминания давались с трудом. Всё разворачивалось ещё тогда, когда она только начала жить с Какаши, и тогда, когда он каждую ночь утешал её после кошмаров. Всё это навевало лёгкое чувство ностальгии и даже меланхолии.       Далёкое воспоминание о том, как она бежала вслед за самой собой, такой другой и далёкой даже от неё настоящей, не то что от девочки-подростка. Та женщина смотрела на неё безучастно, без капли жизни в глазах, будто пережила полное разрушение своей души, воли и мечты. В отличие от неё, Сакура смотрит далеко в будущее и надеется на лучшее.       Наверное, это та, кем Сакура боялась стать, боялась всем существом.       Вот такой скучной, серой и неинтересной, и чтобы в глазах ничего не было, лишь пустота, окрашенная в грязный серый с лёгкой зеленцой. Не важно, что пережила она в другой жизни, у неё есть эта, она ей довольна.       Не важно?..       Она нахмурилась, обдумывая эту неожиданную мысль. Почему её так обеспокоил этот вопрос? Ведь действительно не важно, что там произошло с этой, другой версией себя, главное, что у неё есть та жизнь, о которой она мечтала.       Но разве это та самая мечта?       Сакура никогда не хотела почувствовать себя нелюбимой, она не хотела торчать на работе только потому, что от мысли о уютной квартире и спальне становится противно и горько до тошноты. Только вот всё это не её чувства, не её мысли, она никогда не чувствовала себя нелюбимой, за исключением юности, её всегда окружали любовь и забота. Или нет и наконец стоит признать, что брак походит на ночной кошмар?       Она широко раскрыла глаза, тут же тряхнула головой, сбрасывая наваждение.       Что за бред вдруг посетил её больную голову? Ещё ни разу она не думала о том, что она несчастна. Никогда не испытывала этих чувств, лишь их отголоски. Пора забыть обо всём и наконец просто идти дальше.       Всё было здесь, каждый ночной кошмар начинался с этого места и им же и заканчивался. Тогда она не знала других снов, будто она и не могла видеть ничего другого, кроме этого пугающего и пробирающего до мурашек места. Оно быстро исчезло из памяти, растворилось, а теперь Сакура была готова сказать, что знает здесь каждый уголок.       Однако сон вернулся, предзнаменуя значимое, переворачивающее её мир, событие.       Впереди показалось что-то более яркое, чем всё вокруг. Маленькая тёмная точка парила в воздухе, притягивала глаз и будто подзывала к себе. Поскорее дотянуться, поскорее приоткрыть завесу тайны, окутавшей сознание.       Девушка сама не заметила, как перешла на бег, как клокотало в груди от возможности обрести новое, до этого не открытое знание. Что-то, что поможет найти ответ на некоторые вопросы. Может, даже наконец объяснит ей, почему она не может запомнить лица начальника или персонала? Почему до этого такая лёгкая жизнь стала так сложна в одно мгновение?       Что она нарушила? Какой баланс?       Тонкое запястье само потянулось к ручке, парящей над всей этой пустотой, когда перед глазами пролетело что-то яркое. Единственное яркое во всей этой комнате. В нефритовых глазах отразилась тонкая красная полоса, тянущаяся прямо из-за дверной ручки, намотавшись на неё и перевязавшей ей запястье, ловко обернувшись вокруг рёбер, прижав одежду к телу, перетянув шею до пережатых полос.       Сощурившись, она различила тонкую, ворсистую ниточку, что так резко и извилисто мелькала перед ней, что оставляла после себя полупрозрачный след, вмиг стирающийся вслед за ней. Нить эта сделала медленный круг, повернулась у неё на глазах, несколько раз нырнула под себя, вырвалась вперёд и потянулась вправо, после чего дёрнулась, замерев в воздухе.       Сакура, отпустив ручку, подошла ближе. В зрачке теперь отражался маленький, но крепко спутанный узелок, за который девушка едва потянула. Тот дёрнулся, будто живой. Волнение заполнило тело, она трясущимися руками потянулась к нитке, дёргая за образовавшиеся бантики, стараясь ослабить узел. И чем больше дёргала, тем сильнее нарастал шум в голове и вокруг.       Пространство наполнялось голосами разного тембра и тональности, становилось похоже на концертный зал до выхода звезды на сцену. Чем больше резких движений Сакура совершала, тем громче они говорили. Руки пробил лёгкий тремор, голова начинала потихоньку кружиться от недостатка кислорода, резко переставшего поступать в нужном количестве.       « — Ты и сама всё прекрасно понимаешь, верно?»       « — Так это твоя идея?! Совсем из ума выжил?!»       « — Что ты чувствуешь?..»       « — А ты?..»       « — Фурия…»       « — Я не признал вас, правда!»       « — Куда угодно…»       Среди всех звучаний она различила и свой собственный голос, тихий, он был очень тихий, и ещё один. Он звучал куда уверенней, громче и лучше остальных, но всё равно заглушался шумом других голосов, в результате превращаясь в обыкновенную шумиху, где мало можно было что-то разобрать.       Чьи же всё остальные голоса? Они ведь так знакомы, так близки сердцу, что ранят без ножа. Вот-вот и по щекам потекут крупные капли, оставляя после себя мокрые дорожки, липкий след.       Запах кофе ударяет в нос, заполняет лёгкие приятным ароматом кофейни и приятным послевкусием, горчившим на языке, будто в напиток добавили алкоголя. Лёгкий шлейф ароматных цветов и завявших цитрусов путал сознание, резкие духи коснулись обоняния, заставляя шестерёнки в голове двинуться, а руки заработать быстрее.       Она помнит этот запах. Он до невозможности прекрасен и пришёлся ей по вкусу с самых первых ноток, но до безумия раздражал её сознание, будоража.       Откуда он? Чей он?       — Пожалуйста… — с надеждой шепчет девушка, когда узел снова не поддаётся.       Внезапный сильный удар отталкивает назад, стоит только узелку дёрнуться и чуть ослабнуть, волна впечатывает лёгкое тело в дверь, но никакой боли не следует, только сильное душевное волнение охватывает её целиком, захватив власть над сознанием. Перед ней снова эта прозрачная и прочная стена.       И вот она уже не сидит, стоит, словно не падала вовсе.       По ту сторону она же, та ужасная её версия. Теперь она может различить детали. Потухшие зелёные глаза в изумлении вперились в неё, будто впервые видят, рот женщины приоткрыт, из неаккуратной причёски вывалилась пара седых прядей. Она худая и маленькая, в руках у неё бланки, множество бланков, которые вот-вот осыпятся на пол.       Ладонь осторожно протянулась к ней, движения были полностью синхронны, идеально совпадали друг с другом. Стена пошла рябью, будто две половинки единого целого не могли соединиться и теперь были оторваны друг от друга преградой. Способные видеть, но не способные чувствовать друг друга, они тянули руки в надежде что-то изменить. Когда ладони сквозь толщу стены соприкоснулись, обе женщины обернулись на холодившую пальцы преграду, испуганно глядя на происходящее.       Картинка вдруг смылась, словно акварель поплыла по намокшей бумаге, тут же рисуя другую, уже размытую картинку. Перед глазами Сакуры закапали цветные капли, тут же окрашиваясь на глазах в другие цвета, меняя палитру, создавая другую атмосферу, давая возможность ощутить другие чувства.       Силуэты сменялись по очереди, вот перед ней возник тёплый шоколадный взгляд чаще жестоких и суровых глаз, обрамлённый спутанными светлыми прядями, тут же изменившийся на другой. Секунда-другая, и вот перед ней наивные синие глаза, что теперь наполнены такой невероятной грустью, что невольно к горлу подступают слёзы.       И снова он размывается, сменяясь на жёсткий и непроницаемый, смотрящий прямо в душу и ранящий до самого основания, заменяясь лёгким и детским от которого внутри всё расцветает обожанием.       Ей приходилось только наблюдать, пока знакомые лица мелькали перед ней, врезались в голову яркими и жестокими отголосками забытого прошлого. Наконец она встретила перед собой мягкий и улыбающийся взгляд, засмотрелась в него, коснулась второй рукой толстой оболочки стекла, прижалась ближе.       Сердце жалобно заныло, защемило, и теперь что-то невообразимо печальное и непереносимое разверзлось в груди огромной зияющей дырой. Заломало разом всё тело, будто его несколько раз хорошенько приложили, прокрутили в закрытом пространстве без страховки.       Стоило сморгнуть накатившие слёзы, и картинка растаяла, являя перед собой образ сестры, что теперь смотрела прямо в душу своими изумрудными и глубокими глазами, сейчас её взгляд походил на демонический, пугая до дрожи под коленками.       — Проснись!       Женщина подскочила на кровати, борясь с отдышкой, пытаясь успокоить сердце, сорвавшееся на бешеный ритм. Она вся вспотела, по спине стекали крупные капли пота, вся грудь была покрыта толстой мокрой плёнкой, от которой как будто становилось труднее дышать. Взгляд метался по одеялу до тех пор, пока она не сделала несколько рваных вдохов и выдохов и не повернулась на электронные часы, стоявшие на тумбочке у мужчины, всё это время мирно спавшим рядом.       Сакура чуть наклонилась вперёд, придерживая одеяло у груди, сощурилась, всмотревшись в темноту комнаты и различив на табличке яркие желтоватые циферки 4:04. Тут же отдёрнулась, будто что-то внезапно осознав, схватилась за голову, откидывая налипшие на лоб и щёки волосы, заправляя их за уши негнущимися пальцами.       Сон быстро отступил, она повернулась на книжные стеллажи, глядя в темноту прямо на фоторамку, на которой в темноте можно было разглядеть силуэт женщины. Книжные стеллажи будто вот должны были рухнуть, настолько неестественно высокими вдруг показались.       «— Что читаешь?» — хихикнул голос в голове.       «— Книгу.» — ухмыльнулся второй.       «— Правда? И какую?»       «— «На границе»? Серьёзно?» — почти смеясь, отвечал первый.       Похоже, она не до конца проснулась. При этом странное нехорошее предчувствие заполнило грудь, женщина тихо выдохнула, обняла себя за плечи, неуверенно ими повела, опустив взгляд в пол.       Казалось ещё чуть-чуть и она поймает за хвост рассудок, притянет все нужные мысли и кривой до ужаса пазл наконец сложится во что-то единое. Она кожей чувствовала неправильность от того, что сидит на кровати рядом с ним.       Наваждение.       Она знает его. Конечно знает, это ведь её муж. Или нет? Её муж — другой человек. Только вот с кем он теперь?       Что за странное чувство пришло к ней вслед за кошмаром и почему его объятия теперь кажутся предательством?       Снова вопросы без ответов… Она так устала.       Когда сквозь занавеску пробился белый свет луны, она смущённо обернулась на постель, грустно хмыкнула про себя и присела ближе, тут же закидывая ноги под одеяло. Руки обвили его шею, сама она носом уткнулась ему между лопаток, забросив на его бедро ногу и стараясь распознать его запах, которого почему-то не было.       Всё наваждение, а рядом с ним всё пройдёт.

29.05

      Кухонное освещение тускло ложилось на поверхность, мягко падало на лицо, заостряя черты резкими тенями. В руках стыла кружка с какао, вкуса совсем не чувствовалось, но было в этом занятии что-то приятное, то, как жидкость обволакивала язык, в ощущениях во рту девушка находила особое удовольствие.       Какаши снова задерживался на работе, а она уже по привычке делала напиток на двоих и разливала его в кружки, ожидая его прихода. Но вот скоро из его порции она стала отпивать по глоточку, а потом дело дошло до половины, и теперь его порция осталась частью декораций. Командировки стали чаще, видеться они стали совсем редко, став чужими, но родными друг другу людьми.       Это ли не худшее, что может настигнуть пару?       Иногда Сакуре казалось, что в этой квартире, полной света днём, ночью становится невыносимо душно от теней в углах, одиночество разливается в теле до самых пят. Как бы там ни поворачивались встречи, душа всегда жаждала большего и никогда этого не получала.       Ведь между ними было так мало общего времени, что становилось неловко смотреть друг другу в глаза, а поцелуи каждый новый раз чувствовались как первый. Их расписания едва ли совпадали, настолько, что иногда казалось, судьба специально разводила их, изредка давая возможность пересечься в общей комнате и то без какого-либо продолжения.       Губы дрогнули в печальной улыбке, тут же горько сжались в тонкую полосу, и на языке появился солоноватый вкус. Она уже все их искусала от волнения, стараясь дождаться его и не вырубиться прямо на кухонном столе, тоненькой и напряжённой стрункой сидела, выпрямив спину, готова была ждать его до последнего.       Она забыла как он пахнет, как его мягкие волосы с лёгкостью проходят сквозь пальцы и как бережно он прикасается к ней своими загрубевшими руками.       Зелёный взгляд уставился в мраморные узоры на столе, то, как ломано они иногда загибались или как тёмная линия извилисто и мелко рябила, растворяясь в глубине камня. Ручки цепко обхватили кружку, когда почувствовали на спине чужой взгляд, Сакура обернулась почти с безразличием, оглядела щель между дверью и полом. Там была их спальня, а потому она без страха поднялась, всё ещё сжимая его кружку и лёгкими шажками быстро достигнув комнаты.       Вечерний ветерок всколыхнул занавески, однако пустая кровать и углы говорили о том, что здесь вряд ли кто-то был. Паранойя, не более. Она прислонилась к косяку, тяжело и печально выдохнула, представляя, как скоро уткнётся в его подушку и снова потеряет его запах.       В воспоминаниях всё спуталось, казалось, что он одновременно пах хвоей или наоборот чем-то древесным, или табаком, более или менее крепким, иногда казалось, что он никак не пах. Будто у него не было запаха, как и у всего того, что она ела или пила.       Всё перестало иметь вкус и запах.       Глаза широко распахнулись, услышав короткий скрежет замка, повернулась в сторону выхода, оставляя кружечку на тумбе, не слыша, как та наклонилась и упала с края, разбившись на множество осколков. Надпись «I`ll be back» откололась одним большим куском и отлетела куда-то под комод.       Стоило ему войти, она ринулась к нему на шею, повиснув на его плечах, едва касаясь пола пальцами, заставила наклониться перед собой. Его крепкие руки обняли её за талию, прошлись вверх по спине к плечам, прижали к мокрому от первого весеннего дождя телу. Девушка зарылась носом в его шею, пробовала различить тонкий запах кожи и чего-то знакомого. Какаши всегда пах кофе, но в этот раз и его не было, только пустота. Ничего. Свежий запах грозы смешавшийся со вкусом намоченного пальто.       Неумолимое чувство терзало грудь, такое бывает только когда предчувствуешь скорую разлуку. Руки сами сжались сильнее, она всем телом прижалась к нему.       В гостиной затикали настенные часы, ускорились на долю секунды и наконец встали. Ровно пять минут пятого.

31.05

      Нефритовые глаза широко распахнулись, Сакура глубоко, испуганно вдыхала воздух вокруг, набирая лёгкие до отказа раз за разом, чувствуя странную боль в груди, которая медленно проходила, рассасываясь. Свет от рассветного солнца рассеянно упал на побледневшее от внезапной рези лицо, окрасив его в рыжий, блеснув в глубине зрачка красным лучиком.       Как странно, она давно не испытывала ничего подобного, позабыв о мигренях или странной, ломящей боли в теле или груди. Сколько времени прошло с тех пор когда она об этом вспоминала? Много, очень много.       Достаточно для того, чтобы лежать в одной постели с любимым, достаточно, чтобы забыть вкус и запах юности. Она повернула голову в сторону, отметив про себя, что Какаши рыжие кончики даже пошли, тихо хихикнула тут же болезненно застонав. Саднящая грудина не терпела резких движений, тут же отзывалась болезненными и короткими спазмами под рёбрами. В то время как родной человек тихо спал рядом, она смотрела в потолок, пытаясь успокоить дыхание, сбавить напор ярких и неприятных ощущений и чувств. Какаши мирно спал, повернувшись к ней спиной и потому она не могла видеть его лица. А так хотелось…       Ей очень хотелось снова разглядеть его профиль, дотронуться пальцами до его сухих губ и осторожно провести по ним, в конце сместившись на маленькую тёмную родинку в правом уголке.       В правом?       Она одёрнула саму себя, приподнялась на постели, зашипев от всё ещё разрывающейся груди в которой по-особенному чувствительно сокращались лёгкие, откинув одеяло и сощурив глаза, протянула к нему руку. Выглянула из-за спины, заглядывая в умиротворённое выражение. Ну да, родинка справа, так ведь всегда было. Вдруг губ коснулась лёгкая и мягкая улыбка.       Внезапно мужская ладонь потянулась к ней, прижимая к себе, женщина едва задохнулась от рези, тут же подавив в себе всхлип. Не хотела его беспокоить. Какаши не спал, просто притворялся, а она в очередной раз повелась.       Дурень.       — Доброе утро. — хохотнула она, заглядывая ему в лицо, прижимаясь к нему губами. Зелёные глаза скользнули по контуру, переместили взгляд на родинку. Ну да, она всегда была справа.       — Доброе. — всё ещё сонно произнёс мужчина, невесомо поцеловал её в макушку, поднимая голову и скидывая с себя ту часть одеяла, что так любезно была предоставлена спящей девушкой. Серые глаза перевели взгляд на часы, лежащие на тумбочке, потом обернулись на розоволосую, когда она посильнее прижалась к его плечу щекой, нахмуренно и недоумевающе осмотрев её. — Ты решила взять выходной?       — Выходной? С чего ты взял? — осознание накрыло с головой и девушка мигом оторвалась от его плеча, похлопала себя по щекам, обернулась на часы, тут же громко чертыхнувшись и выскочив из кровати под тихое ворчание. В панике снова обернулась на время, снова выругалась и выбежала из комнаты.       Так получается часы встали ещё сегодня ночью, когда она проснулась! Дура, какая же она дура! Нужно было в первую очередь их проверить, ведь они однажды уже встали.       Буквально пару дней назад она поздно ложилась и перед сном грустно покрутила их в руках, осознавая, что эту технику вряд ли можно починить. На часах тогда тоже светились злополучные цифры, означающие начало пятого утра. Сакуру это начинало потихоньку раздражать.       Ну что такое, честное слово?!       Словно время было зачаровано на этой цифре и теперь не расставалось со злополучным набором. По глупости, она решила отложить покупку, махнув на сломанную технику рукой и зря, сейчас бы не опаздывала!       Она быстро собралась, махнув рукой на макияж, на то что тени под глазами остались не закрашенными, собрала волосы в небрежный пучок, закрутив их сзади единым быстрым движением. Заказав такси и тихо выругавшись на то, что это нужно было сделать сразу, она остановилась у зеркала. Всё равно машина будет только минут через десять и даже если она очень поторопится, спустившись вниз за пару минут, оставшиеся восемь ей придётся стоять в слякоти.       Платье приглушённого малинового оттенка неплохо сочеталось с ботинками на каблуках, которые она недавно приобрела в одном бутике. Странно, но цвет напоминал ей о доме и чем-то родном, хотя ничего подобного в их квартире не было и при себе девушка шмотки таких цветов не носила, да и даже не замечала на полках магазинов. Это платье случайно подвернулось, да так и не вышло из головы.       — Ха-ха, мне кажется, подобные цвета есть только в детской одёжке! Тебе так не кажется? — посмеялась женщина, в то время как Какаши стоял над своим рабочим столом, переворачивая его с ног на голову и стараясь отыскать очередную важную бумажку.       — Да-да… — тихо ворчал мужчина, не обращая на неё никакого внимания.       Она резко остановилась, вглядываясь в оттенок, чувство меланхолии волнами прошлось по спине и нашло отклик в сердце, которое слегка дрогнуло от его холодного прикосновения.       Где ещё она могла видеть подобный цвет? Вопрос сложный, много где… Только вот не покидало ощущение конкретики, она снова хотела вспомнить какую-то яркую деталь, что снова уплывала от неё.       Даже равнодушие Какаши сейчас не смутило её, всё вокруг внезапно замерло и перестало существовать. Она смотрела на своё отражение и видела рядом кого-то ещё, в груди ощутилась неожиданная радость, смешанная с трепетом, который вот вот вырвется наружу воодушевлённым выкриком. Рука чуть поправила платье, на секунду задержавшись на животе, но тут же соскользнула с него.       Сегодня очень важный день, самый важный в её жизни или по крайней мере один из самых значимых, особо дорогих. Точно! Она забыла кого-то поздравить с днём рождения! Другого объяснения и быть не могло.       — Кого?.. — приложив пальцы к губам, склонила голову набок и сощурилась, задумавшись. — Кого же я могла?.. — шёпотом чеканила она никак не переставая удивляться собственной забывчивости. — Милый, — подала голос, понадеявшись на человека у которого с памятью точно всё было в порядке — Не помнишь у кого-то из наших знакомых сегодня день рождения? Имя ещё вспомнить не могу… — мужчина всё ещё не обращал на неё внимание, лишь ненадолго опомнившись и быстро выдав нужный ответ.       — Нет, а что такое?       — Нет-нет, я просто отчего-то решила, что… — она замерла, вглядываясь в окно, свет проник прямо в глаза, пришлось сощуриться.       Прикрыв ладонью глаза, она посмотрела на мужчину, после протянула к любимому руки, обхватив его шею и оставив лёгкий поцелуй на его щеке, уже поросшей новой щетиной, ловко развернулась на своих небольших каблучках.       Стоило ей отвернуться, по комнате пронёсся сквозняк из приоткрытого окна, который донёс до её носа кислый аромат цитрусовых, который исходил то ли от Какаши, то ли от комнаты в целом. Последние полчаса она ничего не замечала, но ведь она не могла пропустить момент, когда Какаши притащил в комнату апельсины.       Мерзкое чувство дежавю вдруг прошлось по спине, она резко обернулась в надежде распознать ошибку.       Нет, не ошиблась.       Апельсины мирно лежали на столе двумя мягкими шариками, а когда женщина подошла, чтобы взять один из них, взгляд серых глаз внезапно обратил на неё внимание.       — Когда ты успел? — протягивая ему апельсин, усомнилась она.       — Они тут с самого утра, я думал, это ты принесла. — пожав плечами, пояснил он, опуская глаза в бумаги.       Когда она повернулась в сторону столешницы, тут же раскрыла рот, обомлев. Её муж занялся магией вне Хогвартса? Если нет, то что происходит?       На столе, рядом с апельсином, стояла кружка от которой медленно поднимался пар. Но ведь секунду назад её не было, Сакура просто не могла упустить её из-под носа!       Уловив знакомый запах, который она обожала и который её абсолютно запутал, она слегка нахмурилась. Так пахло кофе исключительно из кофейни. И не просто кофейни, определённой кофейни находившейся чуть ли не через дорогу от клиники, в которой она работает!       Со стороны всё смахивало на то, что Хатаке взял кофе в конкретной кофейне буквально двумя минутами ранее и, перелив в кружку, поставил на рабочий стол, разместив его в пространстве между бумаг и цитрусов.       — Не против? — поднимая напиток в воздух, уточнила Сакура и получив лёгкий утвердительный кивок, смочила губы.       На языке появилось приятное сладковатое послевкусие, которое могло появится только после того, как она выпьет чашечку тыквенного латте. Но ведь теперь не сезон и напиток ещё не скоро появится в ассортименте её любимой забегаловки.       Что за утро такое? Если Сакуру и дальше продолжит глючить, она экстренно возьмёт выходной на работе, идти такой к пациентам крайне безответственно.       — Знаешь, — с подозрением к собственным чувствам, стрельнула в него глазками Сакура — покажешь мне потом где взял этот кофе.       — Ага… — прикусив губу нахмурился мужчина всё ещё вглядываясь в стол, на котором небрежно были раскиданы стикеры.       Хлопнула подъездная дверь.       Девушка усадила себя в такси, тут же отвернулась к окну, поправив воротник от плаща, и мельком замечая себя в отражении зеркала. Выглядела она, конечно, не плохо, но могла постараться и получше.       Встать пораньше, например или поменять будильник, когда поняла, что он неисправен!       Да кто же думал, что она проспит?       Знакомые улицы пролетали за окном единым пятном, мокрый, блестящий асфальт недолго отражал от себя свет солнца, что внезапно решило спрятаться за синие грозовые облака, и теперь на нём плечами блики всё ещё не затухших фонарей.       Часы у водителя показывали 16:06 из-за чего она недовольно шикнула, ещё раз ругая себя за то, что не обновила технику вовремя. Ну как можно было проспать половину рабочего дня? Хоть никаких экстренных ситуаций не возникло, что несомненно радовало. Однако, теперь ей придётся задержаться допоздна.       Наверняка на стол сложили новую кучу макулатуры, а записи, которые были, уже перенесли. Какая жалость, сегодня у неё должны были быть новые пациенты, которые приехали специально к ней, а она их так бездарно… Ух!       Но может ещё не всё потеряно и им ещё не успели сообщить, что её нет на месте? Встреча то ровно в четыре.       Неожиданный звонок тут же подарил надежду, женщина мигом провела пальцем по экрану и прижала его к уху.       — Сейба-сан, добрый день! — дрогнувшим от небольшого переживания голосом, начала она — Да, я скоро буду, можете меня подождать? Извините, правда так неловко.       Дверца такси тихо хлопнула, наличные протянулись через приоткрытое окошко и Сакура развернулась от обочины в сторону клиники.       — Да-да, конечно, ага. — клиент выговаривал кучу переживаний, в то время как ей оставалось только слушать и иногда поддакивать. — Понимаю вас, но надеюсь, ничего не случится за эти пару минут, пока я поднимаюсь. Ещё раз извините. — трубка запиликала в руках и женщина, положив её в карман пальто, двинулась вверх по лестнице.       Позади противно проскрипели колёса, оставив на асфальте тёмный след шин, из салона показалась туфелька, которой устойчиво оперлась на бордюр.       — Хей! — знакомый голос за спиной заставил поражено замереть, пространство вокруг на секунду замерло.       Если над Сакурой снова посмеялся её разум, то ей совсем не смешно. Несмело оборачиваясь, она в ужасе раскрывает глаза, сердце бешено колотится о грудину, собирается пробиться сквозь рёбра.       Разбитый чёрный мерседес стоял совсем неподалёку, от нахлынувших воспоминаний затошнило. Мираж растаял так же быстро, как и появился, оставив после себя распирающую утреннюю боль, женщина тихо простонала, сжав ткань у самого горла и натянув её.       — Прекрасный денёк, тебе так не кажется? А-а, — протянул мелодичный голос, который практически переливался на солнце радужными лучиками — понятно, значит я вовремя. Попадаю в тайминг, да? Да-а! — плавно протянула девушка, немыслимо довольная собой, словно тень, она двигалась вперёд, практически паря над асфальтом и тем не менее поразительно чётко выбивая шаг.       Это невозможно.       — Скучала? — её маленькая копия встала неподалёку, уперевшись одной рукой в бок и не без странности оглядывая девушку, наблюдая за отдышкой. Хотя Сакура бы сравнила её больше с той версией себя из сна, вот с ней-то они были идентичны во всём. Чуть поседевшие волосы и тусклые глаза, а ещё кольцо на безымянном пальце. — Да ладно, знаю, что нет. — Сакура сощурила взгляд, отвернулась и, с трудом выпрямившись, устремилась вверх по лестнице.       — Мне нужно идти. — осипшим от волнения голосом прошептала она, прочистив горло — Меня ждут.       — Это правда… — задумчиво постучав по губам пальчиком, подтвердила Мису, догоняя сестру — Ох нет, только давай без этого! — в голосе проскользнула презрительная нотка — Ты не сбежишь от проблем и в этот раз! — каким-то образом её тонкие пальцы оказались на запястье и теперь, лицом к лицу, они стояли друг напротив друга ничем не различимые. Разве что незначительные отличия…       — Что ты тут вообще забыла? — уставше проговорила Сакура, стараясь справиться с нарастающими резкими ощущениями. Она почувствовала, как пальцы сестры сжимаются вокруг руки, вцепляются в неё мёртвой хваткой.       — Даже не знаю. — её голос лился мягко и подозрительно спокойно, Мису окинула изумрудным взглядом клинику и чуть улыбнувшись, отвернулась на Харуно. — Поговорить за столько лет?       — Мне не нужны разговоры с тобой. — вырвав у неё кисть, ощетинилась Сакура, засовывая руку в карман пальто и сжав её в кулак, сделала шаг назад, вытирая выступившую на лбу испарину.       — А мне кажется, нужны. — продолжала чеканить девушка, лицо у неё даже загрубело, как-то странно заострившись. — Неужели ты правда не находишь странным то, что я каждый раз тебя нахожу? — девушка заправила за ухо короткую стрижку, недоумённый взгляд нефритовых глаз в её сторону вызвал разочарованный хохот, — Без адреса, без телефона, без всего… Нет, не странно?       — Находишь… — посмеялась Сакура, — Единственный звонок за столько лет, а ты уже кичишься этим? — на лице Мису ничего не изменилось, она с неприсущей холодностью смотрела на Сакуру, отмечая что-то в своей голове — К тому же, ты могла спросить всё у родителей. — уже спокойней произнесла женщина, опустив взгляд на ступеньки и покачав головой.       — Нет, не могла… — пожав плечами, контактировала девушка, внезапно поправляя колечко на безымянном пальце — Ах, а то, что я приезжаю на машине твоего мужа, прямо к тебе на работу да и в какой момент? — она развела руками, обвела ими всю картину и свела пальцы в рамку, тут же их рассоединив — Даже это не наводит твою светлую голову ни на одну подозрительную мысль?! — в её голосе прозвучали рычащие нотки, которые тут же в нём потерялись.       — Покупка иномарки никогда не была проблемой, тем более для тебя. — отбивалась женщина, хотя некоторое сомнение и правда возникло.       Откуда она знает, какую марку водит Какаши? К тому же, откуда она в целом знает о его существовании и тем более о том, что она за ним замужем?       Выдохнув, Мису выпрямилась, осознавая, что всё будет чуть сложнее, чем ей хотелось. Тонкие бровки взлетели вверх, глаза чуть больше приоткрылись и она, как бы вспомнив, добавила:       — Ах да! Поздравляю, моя дорогая, с повышением!       — Спасибо, но пока меня не собираются повышать. — девушка на это лишь равнодушно повела плечами.       — Тебя давно повысили. — хмыкнула Мису, стрельнув потускневшими глазками.       — О чём ты вообще собираешься поболтать? — меняя тему, женщина устало оглядела младшенькую, подумывая, что легче выслушать очередной бред и тут же свалить, списав всё на работу.       — Мало ли о чём? — протянула она, — Давай прогуляемся, поговорим обо всём и это будет наша последняя встреча, я тебе обещаю. — внезапное обещание ввело в ступор, Сакура резко обернулась на девушку. — Уверена нам есть о чём поговорить, милая. — промурлыкала Мису, чуть смеясь — Но если не хочешь, давай устроим разборки прямо здесь, я не против! Смотри, как сложилась твоя жизнь…       — Не тебе в неё лезть! — шикнула Сакура, собираясь духом, чтобы продолжить длинный путь по ступенькам. Она точно не справиться с ним легко.       — Мне и только мне! — прикрикнула Мису и, пригладив волосы, продолжила — Твоя жизнь, мы ведь на ней остановились? Да, точно. — видя, как на лицо сестры ложиться тень раздражения, то, как она перевела взгляд на наручные часики на которых красовались яркие цифры 16:07, девушка хмыкнула и продолжила мелодичным голоском рассуждать о том, что было — Времени у нас немного, так что начнём. Твоя судьба, она в любом случае для тебя идеальна: ты бросила капризного бывшего, помирилась с другом детства, которого сама же и бросила, у тебя отношения с мужчиной мечты. Кстати о нём: насколько он хорош?       — Не твоё дело… — рычала Сакура, готовая через секунду-другую просто всё бросить и уйти, однако что-то останавливало, не давало сделать и шагу.       — У родителей есть упущение в виде тебя, а потому, они не пристают к тебе, идеализируя твою копию. — тут Мису перешла на шёпот, заговорщически приблизилась к старшей, — И никакого контроля — ты сама для себя. Делаешь что хочешь, живёшь как хочешь, родители не говорят тебе сидеть с ребёнком и ждать мужа, потому что ты им не интересна, они тебя не любят, ты им… Никто? Да, пожалуй. — поначалу губы женщины сжались в тонкую полоску, но быстро вернулись в первоначальный вид — Никогда не думала, что они о тебе просто забыли? — на мгновение эта мысль заискрилась в воспалённом от боли и усталости мозгу, но тут же потухла.       — Они ведь не вмешивались ни в одно твоё решение — ты всё делала сама. Ты построила вокруг себя идеальный мир, когда за его пределом решались все проблемы и ошибки — особенно выделяет последнее слово Мису, наклоняет голову на бок, рассматривая Сакуру, тут же широко улыбнувшись, увидев в глазах понимание и неуверенность в собственной догадке, что вспомнилась как нельзя кстати.       Тогда, когда они разговаривали по телефону Сакура подумала о том же, на что ей так явно намекает Мису.       — А-а, — протянула она — вижу, ты начинаешь понимать о чём я толкую. Будешь продолжать отрицать? — Сакура упрямо поджала губы, отступив ровно на шаг — Смотри, — не обращая на действия сестры внимания, заговорила девушка — Мы никогда не пересекались, всегда были на расстоянии. — спокойно продолжала она, опустив глаза под ноги и рассматривая трещину в асфальте как что-то необычное.       — Я либо твоё прошлое, либо ничего. Всегда идеальна. У меня прекрасный муж и лучшая дочь, родители меня обожают… — отчего-то Сакуру пробила дрожь от того, как невесело она сказала о своём браке, ей он не нравился, он не имел для неё смысла даже при наличии ребёнка.       — Я буквально ты и даже лучше. — уже радостные и даже надменные нотки, заиграли в её голосе, так что переживания быстро сменились застоявшейся неприязнью — Но ты сама же сломала эту концепцию. Так что… До сих пор ничего не поняла? — Сакура качнула головой, отрицая закравшиеся сомнения, Мису выпрямляется, встаёт прямо напротив неё.       — Жаль, что память тебе отшибло насмерть, так бы давно всё поняла, не глупая ведь…. Ну что ж, — выдержав секундную паузу девушка распрямилась, сведя лопатки сзади — Пожмём руки? — и резко выдохнув, протянула ладонь.       Неожиданная просьба сестры поставила в тупик, гладкая и мягкая на вид кисть вызывала острое желание дотронуться, однако вынимать свою руку из кармана женщина не спешила, хотя в её сторону всё-таки чуть подалась.       — Поговоришь со мной и я отстану, дай я только возьму твою ладонь и обещаю, это будет наша последняя встреча. — осторожно взглянув на часы и нахмурившись, настаивала девушка, явно начиная нервничать.       — Точно здесь больше не появишься? — глядя на тонкие пальцы, равнодушно уточнила Сакура, так же взглянув на часы. Она задерживается всё больше и больше, ей уже некогда продолжать разыгрывать эту глупую сценку, цифры скоро поменяются и станут чётными. Ей нужно поторопиться.       — Конечно, милая. — в том, как она произнесла последнее слово было что-то неприятно знакомое, ощущение было такое, будто что-то липкое и склизкое перекатилось на языке и залилось в горло.       Со странной лёгкостью она выуживает ладонь из пальто, протягивает её в ответ и ухватившись за сестру, сжимает пальцы. Знакомая теплота чужого тела не отталкивает, в этом простом прикосновении чувствуется особенная связь, перерастающая во что-то материальное. Когда пальчики сильнее спутываются, между ними чувствуется нарастающий жар, с каждым мгновением распаляющийся всё больше и в тот момент, когда кожу начинает обжигать, она замечает, что пальцы не слушаются….       Они вросли в чужую руку, слились, становясь единым целым, превращая конечности в сложное месиво. Хотелось закричать от поглотившего ужаса, да только голоса не было.       Кислород быстро покидал лёгкие, наполняя грудину распирающей изнутри болью от которой базовые навыки становились бесполезными, утрачиваясь. В лёгких что-то отвратительно забулькало, на языке расплылся горячий и солоноватый вкус.       Всё становилось слышно как сквозь толщу чёрной и мутной воды, граничащей по консистенции со слизью, мир потерял краски и теперь приглядывался только через тёмную расползающуюся пелену. Ноги подкашиваются от страха, от нехватки кислорода нить сознания быстро теряется, мозг постепенно отключается.       — Судьбу не так просто переложить на чужие плечи… — прошипела девушка, проследив за тем, как двойник напротив оседает на ступеньки, скользнув взглядом по колечку.       «Снова сплю?» — с отвращением думает Сакура, постепенно поглощаемая болью в теле, что теперь ощущалась как общая ломота и безволие. Она совсем ничего не может сделать.       — Мы все здесь спим. — промурлыкала Мису, будто могла слышать её мысли, в последний раз заглянув в закрывающиеся под весом общего состояния нефритовые глаза — Прощай.       Тоненький дзынь раздаётся прямо в ушах, эхом отражается от забытого сознания красной линией, напряжённо дёрнувшейся вверх.       Обратный отсчёт закончен. Таймер завершён.