Непредвиденные обстоятельства

«Так это страна чудес, Где все твои мечты сбываются, Тебе лучше пойти и забрать своё, Прежде чем они поймают тебя…»

«Neoni — Wonderland»

      Счёт. Счёт. Счёт. Счёт. Счёт. Счёт.       Тебе предстоит шесть отсчётов вперёд, чтобы обернуться назад. Смотри, ты уже на середине пути. События разделит продолжительное время, а потом ты совершишь скачек далеко вперёд. Только смотри, не пропусти ни один из счётов, тебе не стоит задерживаться. А сегодня у тебя будет новый урок: осознай, что не можешь жить в разрез со своими принципами.

***

      Переливистый смех колокольчиков, нежный и заразительный, разнёсся в пространстве. Пустота окружала, размывая комнату и её углы, оставляя бесконечный путь вперёд.       — Кто здесь? — собственный голос звучал поразительно громко, однако он быстро поглощался этим местом.       Оно всё было пропитано какой-то страшной пустотой, той, что пугала её. Сознание покинули страшные образы и тени, что до этого ей снились. Они говорили и говорили, но разобрать что именно, она никогда не могла. Теперь они заменились пустотой и оглушительной тишиной, которую сейчас разрезал только её голос и переливчатый смех.       Снова смех и никакого ответа. Белый свет комнаты проникал сквозь пальцы и отражался от них. Казалось, будто Сакура состоит из чего-то прозрачного и несуществующего. Будто она сама не существует и является только образом, душой, что сохраняет свою форму только из-за тела, которому она подобна.       Потрясающе и жутко одновременно…       Где-то вдалеке появилась молодая женщина, она стояла неподвижно, но скоро обернулась к ней и протянула руки, маня и требуя подойти. Её фигура была прикрыта чем-то светлым и воздушным, ткань парила рядом с ней, слегка покачиваясь. Сакура сделала несколько шагов перед тем, как перейти на лёгкий бег и остановиться около незнакомки. Расстояние было преодолено слишком быстро, будто до женщины было пару шагов, а не десятка метров.       Это место было определено составлено правилом: беги сломя голову, чтобы остаться на месте и сделай лёгкий шаг, чтобы уйти далеко вперёд.       Неожиданно ей захотелось узнать: кто она?       Её большие карие мягко сощурились, а сама она провела своими короткими пальцами ей по лицу.       Почему здесь вместе с ней?       Женщина задумчиво нахмурилась, чуть поджала губы, будто о чём-то сожалея, но через мгновение забыла эту мысли и оттого лоб её разгладился.       Что это за место, похожее на рай?       Она будто слышала её вопросы, а потому обвела взглядом белоснежное пространство.       Оно явно пустует. В нём нет никого кроме них двоих.       Шатенка мягко притянула девушку к себе, сжала в невесомых объятиях, её тело совсем не ощущалось и теперь девушка могла тоже самое сказать про себя. Они стояли так, будучи неосязаемыми призраками, пока женщина не отстранилась и не заглянула ей в глаза:       — Глупенькая, — прозвенел её спокойный голосок и она ласково провела ей по волосам. — Торопливая, — заправляя локоны ей за уши шептала она — Тебе нельзя здесь быть. — фраза была сказана с таким сожалением, что Сакура была готова расплакаться.       «Ты знаешь, что это не твоё место»       Слёзы подступили к горлу, сдавливая его. Ей хочется домой. Хочет назад.       Женщина взяла её лицо в бархатные ладони, теперь они отчётливо ощущались, тонкие недлинные пальцы легли на щёки, поглаживая их. Она поправила выбившийся из розовой копны локон, заправив его за ухо.       — Милая. — Сакура нахмурилась, вспоминая ласковое прозвище, которым мужчина нечасто её называл.       Это как-то связано! Точно должно! Ведь не просто так она её назвала именно этим прозвищем, этим и никаким больше!       — Кажется, чья-то весна заблудилась. — она по прежнему мягко улыбалась, а девушка в её руках наоборот вздрогнула, а уголки губ оттянулись вниз.       Это прозвище…       Но подумать об этом не позволили, причудливый шум заполонил пространство, он постепенно нарастал, превращаясь в едва различимые голоса. Они вернулись вместе с мыслями и чувствами, что теперь её заполняли. Знакомые, но настолько болезненные, что она тут же отвергала их, не принимая.       Однако, неужели всё сон? Да, точно сон. Ей нужно проснуться!       Ласковое выражение хотело что-то сказать, но внезапно растаяло, сменилось, превратившись в другие черты. Они преобразились и вскоре собственный близнец стоял напротив, разбросав локоны на голых плечах, заботливые руки превратились в маленькие ручки сестры, что сдавливали её лицо.       — Глупенькая, в этом она права. — злобно прошептала на ухо копия, перемещая пальцы на ключицы, чуть вдавливая их в плоть, а после переместившись до рёбер и также сломав их своими хрупкими пальцами.       Боли не последовало, но отчётливый хруст говорил о сломанных костях.       В лёгкие перестал поступать воздух, и каждый вздох обжигал их его отсутствием. Жалкие попытки набрать полной грудью не увенчались успехом, оставляя девушку задыхаться.       — Твои же страхи тебя и погубили, сестрица, — коварная улыбка сверкнула в потемневшем пространстве, пол пропал из-под ног. — Поторопилась и ошиблась, а теперь что? — пропела копия и исчезла где-то за краем огромной дыры.       Почему она сказала об этом так, будто всё уже произошло? Что она упустила?       Отчаянный крик хотел вырваться из груди, но тело не слушалось, оно ей мешало, мешало сделать даже маленький глоток свежего воздуха. Боли не было, зато чувство паники накрывало с головой. Сердце колотилось о грудную клетку, отбивая бешеный ритм.       Что же ей сейчас делать? Как быть?       Тело будто покрылось льдом изнутри, чувство неизвестного ужаса разлилось от солнечного сплетения. Она в будто зависла в невесомости и лишь белая точка, что становилась всё дальше и дальше давала понимание пространства и мысль о том, что она падает. Но ей просто хочется выбраться отсюда, снова вдохнуть и проснуться.       Проснуться, ей нужно проснуться!       Однако во сне это невозможно до тех пор, пока он не закончится или ты не очнёшься в реальном мире из-за какого-то раздражителя.       — Сакура… — знакомый голос ласково коснулся слуха.       — Милая… — звук снова достиг ушных раковин, мягко обволакивая и проникая в разум.       — Сакура… — девушка приоткрыла глаза. Перед ней была та самая шатенка в белом, она снова тянула к девушке руки. — Иди сюда.       — «Зачем я здесь?»       — Сакура. — снова переливчатый звон колокольчиков заполняет темноту, сжимает в объятиях и что-то шепчет на ухо.       — Милая…       — «Что я упустила?»       — Сакура…       — «Мне надо проснуться…»       Как только руки соприкоснулись, а пальцы девушек переплелись, дышать стало легче, слипшиеся лёгкие наполнились воздухом. В этот же момент пространство стало подозрительно меняться. Бесконечное множество разноцветных огней появлялись прямо перед лицом и гасли, тут же образуясь в самой глубине бездны. Огни всё множились и множились, и скоро свечение от них слилось в единый общий свет.       — Рано ещё, твоё время ещё не пробило, а этот случай так, пустяк… — хмуро произнесла шатенка, размышляя больше для себя, но морщинки тут же разгладились и лёгкая улыбка тронула её губы, женщина прижала розовую макушку к своей груди. — Позаботься о нём, ладно? А я о тебе в ответ. — неожиданно вспомнился вопрос, что помог бы ей подобраться к ответу чуть ближе, совсем на малость, девушка подняла голову, выкрикивая:       — Кто ты такая? — женщина лишь странно хихикнула, растворяясь в руках и превращаясь в искрящуюся пыль. — Постой! — она махнула рукой, лишь сильнее развеивая оставшийся после незнакомки искрящийся дымок.

***

      Резко подскочив, девушка сделала глубокий вдох, после чего врезалась во что-то твёрдое. В ответ было только сдавленное шипение. Какаши держал её на руках, теперь недовольно крутя нижней челюстью.       Чёрт…       — До чего же ты резкая… — начал мужчина, отпуская выдирающуюся девушку.       Сакура не хотела быть у него в руках даже долю секунды. Ей было неловко, сон ещё не успел спасть окончательно, а потому перед глазами всё было мутно и расплывчато. И хотя зрение быстро пришло ву норму, девушка предпочла бы остаться без него.       Какаши вовсе не парило, в чём ходить по дому. Он сидел перед ней в тёмных домашних трениках, что очень смутило и щёки быстро залил румянец, который, она надеялась, не было видно в темноте. Мужчина сидел перед ней топлес, чего вовсе не смущался. Его больше заботила тихая ночь, которая ушла из его жизни ровно с появлением девичьих кошмаров.       — Ты чего красная, заболела? — и всё-таки заметил. Хотя тогда она удивлена его наивности. Будто бы он не понимает причины!       Какаши привстал с кровати, оказываясь рядом с Сакурой и протягивая руку к лбу девушки, дотрагиваясь до него тыльной стороной ладони и тут же меняя её на внутреннюю. Он свёл брови к переносице и сосредоточился на ощущениях. Мягкий свет из окна падал и заострял его черты, на улице уже давно стемнело.       Сколько времени?       Мужчина опустил руку и озабоченно оглядев подростка, встал с кровати и прошёл на пару шагов вперёд.       — Приехали. — обречённо пробормотал Какаши, слегка оборачиваясь и рассмотрев её, двинулся в сторону выхода, чтобы потом заглянуть на кухню. Сакура увидела, как он быстро набирает сообщение и тут же берёт трубку. Видимо, отправитель немедленно прочитал отправленный текст и теперь звонил, полный возмущения.       Насколько Сакура могла помнить, ему сегодня обещали выходной, однако коллега уговорил его посидеть завтра заместо него. Таким образом, Хатаке лишился своего выходного, а теперь незаконно (почти) его вернул.       Если бы не внезапная болезнь, он снова бы поздно вернулся и ещё полночи утешал её. Ночи были беспокойными и порядком вывели обоих, но решения к этому пока не находилось. Единственное, что приходило на ум, так это как-нибудь сварить ему кофе в знак благодарности. Хоть это она умеет, так что напиток не должен убежать и залить плиту.       — Сакура, — она подняла глаза на дверной проём, — я сбегаю в аптеку, а ты пока полежи. — похоже он прервал спор парой коротких фраз и попросил о понимании, теперь он был освобождён от обещания. А девушка не без сожаления улыбнулась, заметив тот самый «стандарт», который он носил чаще всего: чёрную водолазку и такого же цвета брюки, пускай тут же ущипнула себя за запястье, чтобы отбросить неправильные мысли.       Нет, он её не привлекает.       — Хорошо, — голос прохрипел. Теперь-то она почувствовала, как горло неприятно сжалось и запершило — надолго? — приложив ладонь к шее и слегка её натирая, уточнила.       — Нет, аптека недалеко. — новый звонок телефона, после которого мужчина недовольно закатил глаза и скрылся в коридоре. — Да не могу я тебя заменить, сказал же! Какого чёрта ты всё ещё не спишь? — голос быстро удалялся, пока совсем не стих, оставив после себя недолгий звук ключа, запирающего входную дверь.       Он ушёл.       Внезапная дрожь пробежалась по телу. Сакура собрала одеяло вокруг себя и накинула на плечи, казалось, будто в комнате стало в несколько раз холоднее. Однако так всего лишь казалось. Температура в теле медленно, но верно продолжала подниматься, превращая комнату в холодильную камеру.       Неужели эта дурацкая болезнь из-за того, что она бегала босиком по школе? Нет, вряд ли. С другой стороны, это был единственный вариант.       К тому же теперь девушка была даже не против заболеть, раньше то всё приходилось делать самой, а тут… Мужчина сорвался ради неё в аптеку, пускай его об этом никто и не просил. Более того, приятно было то, что он мог запросто сказать ей лечиться самой, а в результате взвалил это на себя.       Мило. А ещё ей точно нужно собрать себя в кучу и сварить хозяину собственный же кофе! И почему она не встретила его раньше?       Эта мысль всколыхнула что-то старое, то, что отразилось болью в груди и заставило чаще дышать. Она оперлась о кровать, постаравшись сосредоточиться на определённой точке и заставить голову заработать. Перед глазами всё снова немного поплыло, а рука легла слева ниже груди.       Точно, а ведь близнец давил ей именно на рёбра. Странное совпадение сна и реальности. И ещё она говорила о том, что та поторопилась. В чём же? Явно не в том, что оплатила бар кредитной карточкой.       Всё это не просто так, сны и боли как-то связаны и ей нужно поскорее понять Как. Иначе то, что происходит с её телом и раскисшими мозгами, сведёт её с ума. В мыслях порой была такая каша, словно в них хорошенько покопались и всё перепутали, даже оставив лишнее. Из них словно выдернули большую часть жизни, подменив на ложные воспоминания, что никак не могли с ней произойти.       Единственный видимый плюс: приступы надолго не растягивались.       Девушка спустила ноги на пол, ковёр защекотал пятки, после чего она оттолкнулась от кровати, встав рядом. Одеяло упало на пол под ноги и теперь тянулось за Сакурой увесистым плащом, она укуталась в него целиком и вцепилась в него пальцами, удерживая на себе. Передвигаться было тяжеловато, но внезапно захотелось пить, а дойти сама до кухни она точно в состоянии.       Заметив себя в зеркале, она отметила, что никогда не выглядела такой беспомощной. Даже в глазах было что-то не то, они как-будто утратили яркость и на мгновение показались обесцвеченными. Как же противно от самой себя. Сакура скривилась, вмиг отвернувшись от отражения.              Протопав босыми ногами по полу на кухню, она взяла стакан, стоявший на столе, и затем обернулась на часы в гостиной. Время всего десять вечера, а ей казалось больше. Возможно, это из-за того, что она долго спала, и её внутренние часы сбились, а может, из-за того, что успела разглядеть в окне. За ним стояла непроглядная темень, ещё и фонари потухли.       Жуть.       На самом-то деле ей безумно хотелось пить, а может, даже выпить. Она всегда лечилась методом «алкоголь лучше любой аптечной дряни», а теперь что, изменять себе? Но это неправильно — лезть по шкафам того, кто согласился её пригреть.       «Ты же хорошая девочка? Хотя бы в этом! Ты не полезешь в чужие ящики!»       — Водички попьёшь, распивать тебе в чужом доме ещё не хватало. — буркнула себе девушка, разворачиваясь к крану и подставляя под него стакан.       Теперь она за ЗОЖ, после последней ситуации с алкоголем точно!

***

      Ну или не совсем…       — «Твою мать, никогда не поверю, что у тебя нет выпивки!» — не прошло и десяти минут, как она уже искала алкоголь в шкафах кухни.       Сакура уже нашла себе оправдание: она просто решила ознакомиться с кухонным арсеналом и понять наконец, что и где. Только вот даже с ним в груди стояло премерзкое ощущение двуличности. Будто за спиной стояла она сама и недовольно её рассматривала, буровя взглядом.       — «Быть такого не может» — поразительно, но у взрослого мужчины не было ничего, кроме чая и кофе.       — «Не верю» — чтоб этого ЗОЖника когда-нибудь молния шандарахнула!       Сакура никогда не была падкой на алкоголь, по крайней мере, она так считала. Зараза зацепилась и засела слишком глубоко, чтобы хоть как-то пытаться от неё избавиться. С этим алкоголизмом, как с ребёнком! Сначала ты даже не догадываешься о его существовании, потом осознаёшь, а потом и вовсе потакаешь любым желаниям, страдая.       Девушка уже обшарила всю кухню, но ничего не нашла, тем временем всё больше чувствуя, как мёрзнут ноги и ощущение того, что по плечу вот-вот постучат пальцем с каждой секундой росло. Создавалось впечатление, будто она в квартире не одна.       Она тряхнула плечами и состроила гримасу. Даже чего-то слабого, вроде сидра, нигде не было видно, а тем временем стрёмное чувство постепенно начинало разъедать. Обречённо вздохнув, Сакура уже двинулась в комнату, однако зацепилась взглядом за приоткрытую дверь по соседству.       Может, он хранит выпивку там?       Есть смысл проверить, пока Какаши отсутствует.       «Так нельзя»       Ты права, но…       «Он тебе помог, а ты лезешь! Не смей нас позорить!»       Позорить? Ну знаешь…       Уверенная в своей полной безнаказанности, прошла до комнаты и осторожно взялась за ручку. Теперь было страшновато, будто бы что-то подсказывало девушке, что лезть в личное пространство спасителя не стоит.       «Он всегда стучится в отличие от тебя, а ты буквально врываешься в чужое пространство»       Нет уж, после выслушивания назойливого внутреннего голоса и очередного дежавю, от которого кольнуло левый висок, она точно не откажется от глотка алкоголя. Приоткрыв дверь и тут же проникнув внутрь, она обвела комнату взглядом.       Перед девушкой оказалось тёмное помещение. Его комната напомнила ей выражение: «чужая душа — потёмки». Вот и здесь было так мрачно, что даже выйти захотелось, а может даже следовало.       Кажется в душу к нему лезть точно не стоило, а может это ощущение только из-за того что она его плохо знает.       Около окна стоял рабочий стол, на котором покоился ноутбук, среди завала самых различных документов, а посредине стояла большая двуспальная кровать. Напрашивался вопрос: зачем в доме столько двуспальных кроватей? Он ведь один живёт, не в коммуналке. По другую сторону кровати стоял комод, очевидно, для одежды. А вот если повернуть голову налево от двери, то можно увидеть огромный стеллаж из тёмного дерева с книгами и прочим барахлом.       Комната трудоголика… По крайней мере теперь у Сакуры есть чёткое представление о ней.       Чутьё подсказывало закрыть дверь, не врываться в личное пространство, которое девушка и так успела нарушить.       «Просто выйди отсюда!»       Но она воспротивилась откуда не возьмись взявшейся в ней правильности. Твердо решив, что обратной дороги нет, она двинулась к стеллажу. Вряд ли в других ящиках что-то было, а даже если и было, то копаться в рабочем барахле мужчины или, того хуже, в бельё, она точно не станет!       Да и к тому же что плохого в том, что почти совершеннолетний подросток хочет немного выпить? Даже не выпить, а отпить, потому много всё равно нельзя. Ей было холодно, а что-то алкогольное помогло бы разогреть тело изнутри. Она продолжала убеждать себя в том, что всё нормально и нечего стеснятся.       «Ты не можешь жить наперекор собственным принципам!»       А вот и может!       Девушка не прикладывалась к бутылке где-то с месяц, а получается, примерно столько же они знакомы с Какаши. Сейчас на улице уже середина октября, холодно и промозгло. А ведь на мужчине не было даже тёплого свитера, с другой стороны, он легко мог взять куртку в коридоре, а она просто этого не заметила.       — Взрослый ведь человек… — обернувшись на стопки рабочей макулатуры, девушка усомнилась.       Ей снова показалось, что она ошибается. Судя по стопкам, что собрались рядом со столом и на его поверхности, Хатаке был старше и очень устал от жизни.       Тогда почему в документах написано иначе?       В стеллаже не было ничего особенного, всё в порядке, куча книг сомнительного различного содержания, личные вещи и альбомы с фотографиями. Однако любопытный взгляд зацепился за маленький шкафчик снизу, она чуть согнулась, приоткрывая дверцу шкафа. Внутри оказался настоящий мини-бар.       Кто сказал, что такие мужчины, как Хатаке, не пьют?       Она хотела было присесть на пол, подогнув под себя одеяло, однако, испугавшись знакомого лица, подняла взгляд и затормозила.       — Вот ведь жуть… — по коже пробежалась толпа мурашек, сбиваясь в общую волну и заставив девушку передёрнуть плечами.       Чувство чего-то необъяснимого сковало тело, Сакура крепче схватилась за одеяло. Однако, протянув руку к фоторамке и захлопнув дверцу, за которую сумело зацепиться одеяло, она вгляделась. Девушка была уверена, что ни разу не сталкивалась с ней в жизни, но тогда почему она ей приснилась?..       На ней было лёгкое сиреневое платье, рядом стоял какой-то парнишка и обнимал за талию, с другой стороны стоял беловолосый парень.       Сакура сначала непонимающе раскрыла рот, тут же прикрыла его свободной ладонью и отпустила край одеяла, которое теперь точно с неё свалится. До ужаса знакомые черты и глаза… Это точно был он, теперь она была уверена. Странная улыбка, слишком отстранённая и по взрослому умилительная, легла на её губы.       Здесь он, казалось, был в разы моложе того мужчины, которого она знает. На фото у него тоже белые волосы, которые теперь вызывали сомнение. Неужели он уже тогда красился? Но разве можно высветлить волосы до такого идеально белого?       Всё же отличия были, она могла сказать об этом наверняка. Тут он не такой широкоплечий и высокий, хотя, судя по парню рядом, был выше остальных. А ещё этот Хатаке явно был более улыбчив, чем тот, кого встретила Сакура. Об этом говорила идеально изогнувшаяся линия губ с фотографии, да и выглядел он счастливым. И всё же Харуно казалось, что улыбка была поддельной, той самой, которой все улыбаются для фото.       Рука сама легла на застеклённую фотографию, провела по лицу шатенки и тихо поставила рамку на место, обращая внимание на небольшую крафтовую коробку рядом.       «Хочешь узнать что здесь?»— отозвался мужской голос.       «Не уверена, вдруг там что-то неприличное?» — ответил тихий женский.       «Брось ты, ничего такого, милая!» — чуть смеясь отвечал первый.       И правда, там не должно быть ничего такого. А ещё ей кажется, что она уже была в подобной ситуации. И несмотря на возникшую в груди боль, она почему-то не отвлеклась на неё, погрузившись в задумчивость, что подарила приятное чувство спокойствия.       «Хорошие девочки так себя не ведут, Харуно» — снова шикнул на неё голос из головы, желая отрезвить девушку.       Плевала она на эти правила…       От собственного желания доказать что-то себе самой девушка схватила коробку, что всё это время стояла рядом с рамкой, тут же спохватившись и перехватив её другой рукой. Одеяло скользнуло по спине на пол, а сама Сакура приземлилась сверху, открывая странную коробочку и будто бы приоткрывая для себя какую-то новую, незнакомую сторону нового знакомого.       Гора записок разной величины была примята крышкой. Тут были самые разнообразные бумажки: письма, тетрадные листочки, альбомные обрывки и открытки из магазина. Множество разных, и каждая была подписана одним и тем же витиеватым почерком.       Непонятный и сдержанный, он с лёгкостью раскрывал натуру своего хозяина. Признаться, у девушки никогда не получалось писать так же аккуратно, с таким почерком ей только в больнице работать. Даже завидно немного. Левый висок неприятно кольнуло и девушка тут же потёрла его пальцами, разгоняя острое ощущение.       Кстати, если это его почерк, то она может узнать о нём чуть больше.       Сакура достала один из обрывков на самом верху и аккуратно развернула. Это было больше похоже на школьную записку, чем на реальное поздравление. Однако снизу оно было подписано карандашом, совсем другим почерком, но от этого не менее аккуратным. Относительно недавняя дата стояла в уголке: 07.04.ХХ. Записке, судя по дате, было всего три года и в этом году должно было исполниться четыре.       «Поздравляю тебя с самым большим праздником, милая. Уверен, ты будешь самой красивой мамочкой на свете»       Знакомое обращение резануло слух. Девушка незаметно для себя прочла вслух и испугалась собственного голоса, тот совсем осип от болезни и теперь похож на старушечий.       Но это обращение… Иногда, очень редко, от силы пару раз, Какаши обращался так к ней. Значит, раньше это прозвище принадлежало ей? Взгляд обратился к рамке и ненадолго задержался на лице шатенки, после отворачиваясь. Сакура осторожно сложила записку, откладывая её в крышку, и тут же достала следующую. Она была ещё меньше предыдущей, тоже на тетрадном обрывке.       «Пойдём в кино, милая?»       Ещё одна, уже на крафтовой бумажке:       «Милая, у тебя всё хорошо?»       И ещё, её явно оторвали от упаковочной бумаги, поскольку сама она была потрёпана и кое-где тоньше, чем остальная поверхность.       «Встретимся у школы, милая» — брови удивлённо вскинулись. Этой записке около двадцати лет, может даже чуть больше. Сакура тогда ещё даже не родилась, а Какаши ухаживал за кем-то.       Как наивно и мило.       А ещё очень странно… Насколько она помнит, Какаши было двадцать шесть, а если смотреть на дату, то цифры не сходились. При таком раскладе ему должно быть больше сорока, только так получится сопоставить даты.       — Ай, — снова эта боль в рёбрах, кажется она отзывалась на все странности, что Сакура замечала. Если это был знак, пусть она его поскорей разгадает, терпеть это становилось тяжелее с каждым новым проявлением.       Запискам не было конца, и в каждой было одно и то же обращение. В каких-то письмах хранились красивые сухоцветы, в каких-то — милые украшения и даже вырезанная из дерева фигурка. Она лежала на дне коробки с краю. Маленькая совсем, не больше ладони. Это была вырезанная девушка с фотографии. В ней даже можно было различить черты лица. Вырезанный крошечный нос, улыбку и глаза, было даже одно ухо, за которое были заправлены волосы.       Значит, Хатаке увлекался чем-то ещё помимо работы? Интересно-интересно. Пожалуй, Сакура никогда бы не подумала в эту сторону.       Странное чувство, будто бы ревность, кольнуло под сердцем. Девушка, правда, умилялась всем этим вещам и запискам, однако неоправданная зависть зародилась в юной душе. В памяти тут же всплыло недавно прочитанное первое письмо. Получается, у Хатаке есть ребёнок? Но если есть, то где он сейчас и почему нет хотя бы одной фотографии? Более того, зародился вопрос, где мать этого ребёнка? Хотя кольца на пальце девушка не замечала, но ведь она могла быть попросту невнимательной или он мог его не носить.       «Ты снова ревнуешь к нему»       Сводя наваждение, Сакура ударила себя в висок ладонью пару раз, после чего начала складывать записки обратно. Она взяла коробку в руку перед тем, как загрузить всё обратно, однако по дну что-то скатилось, шкворча.       Любопытство мигом одержало верх, и, приподняв остатки записок, девушка вытряхнула на колени маленький свёрток. Он валялся среди разноцветных записок серым пятнышком и может поэтому так её заинтересовал. Взяв его в руки, Сакура развернула свёрток, выуживая оттуда маленькое колечко. Тонкий камень розового кварца с малюсеньким драгоценным камушком, который приятно переливался даже в полутьме.       Зелёный взгляд вернулся к фотографии.       «Это её кольцо» — к этой мысли вело слишком много путей, ошибки быть не могло — «Так у него есть семья…»       Небольшая неожиданность, только и всего. Сакуре даже казалось несколько странным, что он до сих пор не женат, ровно до этого момента.       «Так он и не женат» — вторил некто внутри.       Пришлось обернуться, чтобы убедиться, что голос ей всего лишь послышался. Она постепенно переставала различать реально озвученные мысли и мысли, что возникали в голове сами собой. Сакура нахмурилась, собственный голос заглушался этим, назойливым и мешающим. Кажется, в ней жили двое и одна её часть, явно рвалась наружу.       Внезапно входная дверь громко хлопнула, предупреждая о прибытии хозяина, а девушка отмерла.       — Блять!.. — прошипела Сакура, панически собирая всё в коробку.       Как назло, листки не слушались, выскальзывали из пальцев и ложились на пол ровным пластом. Одеяло, которое она за собой притащила, теперь тоже предательски мешало, закрывало собой бумажки, прятало фигурку и упаковку от кольца. Руки лихорадочно шуршали вокруг своей оси, пытаясь обнаружить ещё послания, чтобы скинуть их в коробочку. Ничего не получалось. Листики то прятались, то выскальзывали, а то вовсе не хотели отрываться от пола.       В панике Сакура ничего не видела перед собой, а потому случайно выбила колечко из собственных пальцев.       «Твою мать!» — услышав, как оно закатывается под стеллаж, она тут же нырнула рукой под него в попытке отыскать украшение. В то время как знакомый голос порвал тишину, прервав метания.       — Сакура.       Она обернулась, попутно поднимаясь и замечая недовольного мужчину в проёме. Он не был нахмурен, однако поза, в которой он находился, и холодный взгляд говорили обо всём лучше любых слов. Разумеется, это мягко сказано. Над Хатаке будто тучи нависли, а глаза стали не то что холодными, а непроницаемыми.       Это ощущение рядом с ним заставило задохнуться.       Безразличие и холодность — то, чего она боялась и от чего бежала настигли её прямо здесь и сейчас. Какаши злился, но злился по особенному тихо. Он не кричал, не набрасывался на неё с порога, будто ему всё равно на девушку, что сидит перед ним и также безразлично то, что она копается в его вещах.       Будь то ваза, что разбилась по её вине и была дорога ему как память, смотрел бы так же.       — Что ты здесь делаешь? — леденящий душу, процеженный через зубы тон сообщил о скорой погибели её души. Все эти образы и миражи рядом с ним теперь были практически осязаемыми, а внутри для них находилось особое место, что чутко отзывалось на каждое сказанное безэмоциональное слово.       Такое ощущение, будто какая-то часть из-за этого равнодушия умерла, а сейчас, почему-то воскресла.       Какаши был в ярости, но умело подавлял большую часть этой эмоции, в частности ликвидируя последствия.       Не ударит. Не скажет лишнего. Безвольная кукла без доли настоящих эмоций.       Сакура второй раз подряд сняла поезд с рельс, а реакции никакой не последовало.       Живой реакции не будет никогда.       — Я… — слова просто не хотели складываться в предложения.       Оправдываться было бессмысленно. Копаться в личных вещах хозяина квартиры — это же нужно додуматься!.. И ведь она могла послушаться эту внутреннюю часть себя и уйти к себе, но решила пойти ей наперекор. Что ж, похоже то, что пряталось внутри неё было взрослее, чем она сейчас, и точно знало последствия от того или иного действия.       Слава богу, девушка ещё не была застукана за тем, зачем изначально сюда пришла. Хотя, может, было бы куда лучше, если только за этим.       — Ну и зачем ты сюда вошла? — его ровный и ничего не выражающий тон, сквозивший безразличием вызывал в ней ступор. Даже не ответ на вопрос, хотя на него, пожалуй, тоже было бы не легко ответить.       Вина накрыла с головой. Желая пойти против чего-то необъяснимого девушка неосознанно разрушала новую связь. Дурочка. Более того, едва ли эти метания дали ей ответы на вопросы, скорее только добавили.       — Прости. — только и сумела выдавить из себя Сакура.       Горло сжалось так же, как это происходит перед долгими рыданиями. Спазм не давал выдавить даже самого короткого и простейшего извинения. Ей пришлось глубоко вздохнуть перед тем, как выдавить одно единственное слово.       Потемневший то ли от темноты, то ли (она даже надеялась на это) от гнева взгляд окутывал всё существо. Такое ощущение, что ещё чуть-чуть, и Сакуру окутает другая реальность. Её не станет, она растворится и исчезнет в никуда.       Так что, когда мужчина неожиданно присел рядом, её нервно передёрнуло. Она заметила, как он ловко вынул кольцо из-под стеллажа, тут же найдя среди цветных бумажек серую обёртку.       Он пришёл сюда много раньше, это точно. Сначала он немного понаблюдал за безобразием, которое она развела, а после, хлопнув входной дверью, вернулся на место. Можно подумать, он пушинка, что сумел так тихо прошагать по квартире минимум три раза от коридора до комнаты.       Мужчина складывал записки с особой осторожностью, собирая их в максимально ровную стопку и иногда задерживаясь на какой-то, бережнее остальных складывая её в коробку.       — Не лезь сюда больше, — сухо проговорил он, продолжая игнорировать жалостливый взгляд.       — Не буду. — она опустила глаза, но тут же подняла их на него, желая разглядеть в безразличном выражении хотя бы что-то кроме этой жуткой маски — Позволишь задать вопрос? — спросила Сакура, наконец решившись испытать его терпение в последний раз и передавая ему собранные листки, которые были едва ли не вырваны из пальцев. Но, очевидно, мужчина подавил в себе это желание, чтобы не порвать тонкую бумажку.       — Тебе хочется узнать ещё больше? — сарказм присутствовал в каждой букве, которую он выговаривал. Он приподнял одеяло, выискивая под ним рассыпанные записки.       — Пожалуй, что да… — прошептала Сакура, понимая, что его лицо в этот момент нисколько не поменялось и только саркастичная фраза была единственным выражением недовольства. Она передала ему деревянную куклу. Он с осторожностью отобрал её и положил поверх бумажек, накрыл коробку крышкой. Поднявшись, он поставил её на место.       — Это будет последним, что ты узнаешь — девушка снова посмотрела на него, вспомнив дождливый вечер и их первую встречу.       Его лицо теперь выражало практически то же самое, что и тогда. Абсолютно незаинтересованный, ничего не испытывающий и не показывающий эмоций взгляд, не хватало лишь слабой улыбки. Она от этого скривилась, нос чуть сморщился и губы изогнулись в отвращении к самой себе.       — У тебя есть семья, да?       Горло снова сжали тиски, она точно не должна была задавать этот вопрос и тем более испытывать подобные чувства. Однако теперь он терзал её, внутри бушевало безудержное любопытство, которое подпитывалось той громкой мыслью. Кто из её личностей прав?       И всё-таки реакция мужчины заронила сомнения с одновременным ликованием. Его лицо немного вытянулось, и брови выгнулись в удивлении, округляя серые глаза и делая их больше.       — С чего ты это взяла? — недоумённо нахмурившись, уточнил он.       — Нет?.. — удивлённо и в то же время радостно переспросила девушка, тут же озвучивая основания. — Но та записка про ребёнка… — Какаши прервал её, разворачиваясь к ней лицом и поднимая ладонь вверх.       — Она не моя жена, Сакура. — это прозвучало даже несколько печально, на выдохе. Как будто бы это было самым большим упущением в его жизни.       — Почему? — тихо спросила Сакура, пряча за шёпотом настоящее счастье! Впервые за долгое время на её вопрос смогли дать чёткий ответ, а значит, нужно почаще прислушиваться к этому взрослому голосу внутри неё.       Мужчину было донельзя жаль, но это чувство притуплялось ликованием, что бушевало в ней. Могло показаться, что её глаза загорелись от преисполнившей её радости. Один из миллиона тупиков оказался тенью, которую следовало переступить и увидеть нечто большее — интуицию, что всё это время кричала в ней.       Собирая одеяло вокруг себя и, наконец, накидывая его на плечи, она посмотрела на него. Правда, она влезла туда, куда не следовало и теперь поскорее хотела сбежать из комнаты, чтобы больше ни за что сюда не входить.       «Трусиха»       Презрительный тон в голове осудил её, осудив за то, что сделала. Но она отложит эти размышления на потом, ей хочется понять этого человека напротив. Пускай он холоден и безразличен и немного загадочен, рядом с ним, она чувствует, найдутся ответы на многие вопросы. Он поднял затуманенный взгляд, пожал плечами и протянул руку.       — Стечение обстоятельств. — она тут же ухватилась за ладонь, и Какаши потянул. Ноги, затёкшие за длительное время, явно не были готовы к резким движениям, а потому девушка потеряла равновесие, дополнительно споткнувшись об одеяло.       Подхватив падающую, мужчина помог ей устоять. Оказавшаяся на широком плече маленькая ручка сжала ткань водолазки, потянув на себя и тут же возвращая на место. Нефритовый взгляд лихорадочно забегал из стороны в сторону, а щёки покрылись лёгким румянцем.       «Ну что за дура?!» — ругая себя, она отпустила мужчину, практически оттолкнувшись от него и закутавшись в одеяло. Пускай оно помешало ей нормально подняться, сейчас это было лучшим средством унять волнительную дрожь.       — Всё в порядке? — уточнил он, всё тем же ровным тоном.       — Д-да — пискнула девушка, собравшись уходить, но вместо этого удивлённо вскрикнула, хватаясь бог весть за что, руками. Оказавшись у Хатаке на руках и будучи буквально вынесенной из комнаты, Сакура прижалась ближе, хватаясь одной рукой за шею, а второй, придерживая падающее одеяло.       — Не лучшая идея сидеть больной на полу. — Какаши опустил её на диван в гостиной, а сам отошёл за чайником, чтобы вскипятить воду.       Пока Хатаке затевал что-то на кухне, Сакура сильнее укуталась, чувствуя себя после недавнего прибывания на руках мужчины не комфортно.       «Отпустите немедленно!» — выкрикнуло сознание и она снова отвернулась, массируя левый висок.       Может хватит на сегодня странных слов и ситуаций? Это нисколько не помогает ей вспомнить прошедшие события, наоборот только путает.       Окинув гостиную взглядом, она теперь уделяла внимание деталям. По правде говоря, она не особо часто тут бывала. Не было какого-то интереса к вещам и обстановке здесь, чего нельзя было сказать о Какаши. Он часто находился именно на диване, периодически читая книгу или просматривая телевизор. В свою комнату он уходил только за сном, на это явно намекали горы бумаг на столе.       Оглядываясь, Сакура заметила ещё одну рамку. Она была такой же, как и в комнате у Хатаке, отличалась лишь фотография внутри. Рамка стояла рядом с телевизором, но смотрелась чересчур одиноко. Девушка потянулась к ней, взялась за деревянную основу.       На ней была женщина с той фотографии, рядом с ней стоял Какаши, повернувшись к фотографу как-то полубоком. Создавалось ощущение, будто его позвали за секунду до кадра. Приоткрытый рот, приподнятые брови и заинтересованный взгляд, а также бокал шампанского в руке, из которого вот-вот выльется содержимое. По женщине такого не скажешь. Она повернулась к камере и держала мужчину под локоть, широко улыбаясь. Аккуратная, в белом платье с фатой на голове и убранными в причёску завитыми волосами. Хатаке же был одет в тёмно-серый костюм, а о причёске он, видимо, никогда не беспокоился. Волосы, как обычно, были разбросаны по голове и торчали в разные стороны. Галстук тоже не был завязан до конца и расхлябанно болтался на шее, верхние пуговицы белой рубашки расстёгнуты. Всё это придавало ему слегка неопрятный вид.       — Снова лезешь не в своё дело? — с затаённой угрозой прозвучал голос мужчины, который оказался совсем рядом. А Сакура и не заметила его, тут же отставляя рамку на место и перенимая вместо неё кружку с горячим чаем.       — Извини, — скомкано прошептала она и робко подняла взгляд. — Просто она стояла на самом виду, совсем её раньше не замечала.       — Ты просто невнимательна. — шикнул он — А вообще лечись, — произнёс Какаши и одарил фото задумчивым взглядом — Тебе, по-хорошему, лучше вообще не разговаривать.       — Мне кажется, вы были бы хорошей парой. — всё равно озвучила ответ, что прозвучал не в тему. Хатаке облокотился на спинку дивана и, запрокинув голову, громко вздохнул.       — Может и так. — короткие и чёткие ответы давали понять, что данная тема ему неинтересна или неприятна, и потому Сакура затихла, решив сменить сферу деятельности на вдыхание чайного аромата. — Но она погибла три года назад. — замерев, девушка уставилась в кружку, после чего медленно повернулась. На лице мужчины выгнулась кривая усмешка, вспомнился старый кошмар…       Так вот что она видела тогда в школьном коридоре! Теперь, когда она увидела его горькую усмешку, с уверенностью могла заявить, что знает историю этого мужчины «от» и «до». Ведь то видение было ничем иным, кроме как судьбы Какаши.       Только как она смогла её увидеть? Будто где-то далеко она была с ним связана.       — Она и её муж. — Он приподнял руку и указал в сторону своей комнаты. — Ты видела его на той фотографии.       «Ты всё знаешь, он уже давно тебе всё рассказал»       — Вот как… — только и смогла выдавить из себя Сакура, прислушиваясь к странной мысли.       Давно рассказал?       — А. — Предвидя вопрос, мужчина перебил, пододвигая к губам подростка кружку.       — Ребёнок погиб, пей, — Сакура чуть насупилась, решив оставить эту тему. Она была исчерпана.       Сделав всего один глоток, она поморщилась, собирая губы в единую точку. Горло обожгло горячим напитком и специями в нём.       — Остро! — Зажав рот рукой, Сакура протянула кружку мужчине, однако тот отодвинул её обратно.       — Нет, пей. — Обиженный взгляд, молящий о пощаде, обратился к нему, но он лишь покачал головой. Надувшись, Сакура снова отпила, морщась от лимонного сока, которого оказалось многовато. — И нечего жалеть умерших, они, порой, сами в этом виноваты. — она повернулась к мужчине, поражаясь его цинизму. Мало того, что он опередил её мысли и чувства, так ещё и так грубо. — Не тебе думать о моей морали, милая.       Снова приподнимая напиток к губам девушки, ответил Какаши. Он будто разговаривал сам с собой, каким-то образом умудряясь отвечать на не озвученные вопросы. Похоже, у Сакуры всё было на лбу написано. А что? Места хватит… Но вот на чём себя поймала девушка, так это на том, что обращение уже не казалось таким же милым, как раньше.       Не после такой истории.       Она ревнует, а признавать не хочет.       — А как её звали? — она не вовремя прикусила язык. Правда, из всего сумасшествия что ей пришлось увидеть и услышать, она не поняла только одного — имя девушки. Оно звучало в видении несколько раз, но теперь в голове вместо него был шум и смазанные буквы.       — Рин.       Эти три буквы прозвучали как-то слишком жёстко, без какой-либо эмоции и так сухо, будто эта девушка не только много значила, но и многое успела натворить.       А вот у Сакуры всё встало на свои места, ну или почти всё. По крайней мере имя она точно вспомнила, как и неожиданный диалог о коробочке с записками из комнаты:       «Брось ты, ничего такого, милая!»       Да, и правда там не было ничего такого… Разве что это было личное и тот, кто сказал эту фразу был рад открыться женщине напротив, в отличие от Какаши, что сидел рядом с ней.       — Пей. — Снова сказал он и придвинул кружку, однако девушка сжала губы в тонкую линию в знак протеста. Она опустила чай вниз, к себе на ноги, и посмотрела на мужчину.       — Не могу я это пить. — хмуро ответила она.       — Ты ребёнок, что ли? — прорычал мужчина, сложившаяся ситуация его явно не радовала. — А ну, быстро пей! — Кружку он дёргать не стал, не хотел разлить, но руку на неё положил, охватывая пальцами края.       — Ты меня отравить хочешь! — прохрипела девушка в ответ. — Эта штука печёт горло так, будто внутри целая печка! — губы мужчины так же поджались, выражение лица отображало желание прибить её на месте, однако он отпустил кружку, двинувшись к кухонному гарнитуру и залезая в пакет.       — Не будешь пить, заставлю. — Прикрыв ладонями горло кружки, девушка внимательно смотрела за его махинациями. — Буду поить тебя из ложки, как дитя малое! — Оказавшись рядом с маленькой баночкой засахарившегося мёда в руках и столовой ложкой, мужчина, давя на голосовые связки, обратился к заболевшей:       — Сакура…       — А мне горячо! — пикнула она и отвернулась. На самом деле это было откровенной ложью, чай не был таким горячим, просто теплее, чем обычно. Но вредность сегодня била все рекорды, очевидно из-за подскочившей температуры.       — Твою мать, как с пятилеткой… Кружку! — Он протянул руку, забирая посуду из цепких пальцев, которые никак не хотели отпускать ручку. Удерживая посуду между ног, Какаши открыл баночку, вычерпывая из неё, кажется, больше половины.       Этого слишком много! Слишком сладко!..       Мужчина, очевидно, придерживался иного мнения. Он плюхнул ложку в чай, благополучно закрыв крышечкой сладкое, и тщательно перемешал. Потом той же ложкой он зачерпнул чай и осторожно, подставив ладонь под прибор, подул, тут же протягивая девушке:       — Теперь тебе не будет горько и горячо. — наверняка он уже сумел понять, что чай нисколько не горячий, так как пара капель успели упасть в его ладонь, но сделал вид, что не заметил.       — Он будет дико сладким!.. — прохрипела Сакура, тут же получая порцию чая. Какаши времени зря не терял и, пока девушка высказывала претензии, успел засунуть ложку чая в рот.       — Не будет. — С прищуром ответил, явно довольный выходкой, и снова окунул прибор в напиток. Сладость сдавила горло, очень захотелось пить. К тому же добавленный имбирь никуда не делся и по-прежнему грел изнутри.       — Всё равно жжёт… — пробубнила она, пожалуй, это была последняя попытка отказаться, Какаши был непреклонен:       — Я не фея, чтоб сделать лекарство вкусным. — Он тут же протянул ещё одну ложку, которую Сакура заглотила с недовольной миной. — Умничка. — Сопротивляться было бесполезно. Ей была приятна эта забота и суета вокруг неё, которой она была лишена по детству.       Сейчас же перед девушкой сидел молодой, беловолосый мужчина, который спокойно и заботливо дул на каждую ложку, хотя теперь это действие не было обязательно. Чай уже успел остыть до нужной температуры и даже чуть ниже.       Внезапно решив, что чая достаточно, Сакура повернулась к нему спиной и аккуратно, всё так же замотанная в одеяло, улеглась ему на колени. Какаши проследил за этим и сам откинулся на спинку дивана, а потом, не глядя в сторону девушки, прислонил кружку к груди, чтобы не ставить её на розовую голову:       — Ты не допила. — Пробормотал он и приподнял кружку, помешивая содержимое и намекая на то, что это следовало бы выпить.       — Я уже не могу. — Прошептала она, отворачивая голову от успевшей надоесть надписи «I'll be back». Глаза начинали болеть от недосыпа и поднявшейся температуры, постепенно закрываясь, и, наблюдая за девушкой со стороны, было понятно, что она даже не пыталась бороться с накатившим сном.       Постепенно сонная дымка окутала её, и вскоре она задремала.       Выбравшись из-под девушки, мужчина поставил кружку на столик, ложка же громко звякнула, отчего Какаши, шипя, чертыхнулся. Он присел рядом с диваном, наблюдая за тем, как Сакура подложила под щёку локоть и теперь уютно устроилась на нём. Рука машинально коснулась розовых локонов, сначала осторожно, несмело, затем всё чаще и уверенней. Каждое новое движение успокаивало и расслабляло, ладонь ложилась на голову снова и снова, разглаживая волосы, распутывая некоторые прядки длинными пальцами. Отросшая чёлка легла на нос и глаза, щекоча их, отчего Сакура поморщилась. Какаши аккуратно отогнул её, открывая милое личико. Сакура не кричала, а на лице выражалось умиротворение.       Впервые за долгое время ей не снился кошмар. Может дело в нём? Приблизившись к уху девушки как можно ближе, мужчина заботливо прошептал:       — Пошли спать. — Сакура отмахнулась, задевая его рукой и сквозь сон отвечая тихое:       — Не хочу. — Нежные прикосновения продолжались. В них не было ни любви, ни раздражения, лишь ласковая, разбивающая корочку льда забота.       Вздохнув, Какаши поднялся с колен, осторожно скользя под одеяло и выхватывая девушку из его мягких объятий. Без особых усилий он приподнял её, двигаясь к комнате и открывая ногой дверь. Голова девушки наклоняется вперёд, рука скатывается с живота и повисает в воздухе. Хватило минуты, чтобы уложить её на кровать и укутать в плед, который Сакура предпочитала использовать прямо по назначению, вместо того чтобы застилать им постель. Какаши уже развернулся в сторону выхода, собираясь оставить девушку наедине с собой, как вдруг она ухватилась за его руку.       — Я пойду к себе, Сакура, — ответил на действие мужчина и попытался забрать кисть руки, после чего зеленоглазая схватилась за неё второй рукой, прося остаться.       — Останься, пожалуйста, — прошептала она.       Она чувствовала с ним умиротворение. Она поверила ему. Она хотела, чтобы он побыл рядом подольше и подарил ей это самое спокойствие. Подумать только, но рядом с ним ей не хотелось сбежать куда-то.              Выражение его лица почти не изменилось, только брови чуть сошлись в переносице и губы выгнулись в какой-то грустной, но умилительной улыбке. Он подошёл, опуская руки подростка и целуя в лоб, подобным образом проверяя температуру. Тёплый поцелуй отпечатался и чувствовался ещё несколько минут на разгорячённой коже.       — Ты вся горишь, поспи немного, — прошептал Какаши и попытался было опустить девушку на подушку, подобным образом отвлекая её, чтобы самому быстро ретироваться из комнаты, однако она упёрлась и стояла на своём.       — Прошу… — прозвучало требовательно, будто это произнёс ребёнок, прося у взрослого игрушку.       Брови мужчины выгнулись в удивлении, весь его вид показывал неуверенность в последующем решении. Его пальцы чуть сильнее сжались на хрупких плечах и практически тут же расслабились. Он громко вздохнул и, взмахнув ладонью в сторону, попросил подвинуться.       — Первый и последний раз так. — сказал он, глядя в зелёные глаза, в которых заискрились победные звёздочки.       — Идёт, — ответила она, по правде надеясь, что этот раз будет не последним.       Сакура тут же придвинулась ближе, уткнулась мужчине в грудь, вдыхая приятный запах.       Какаши поначалу был напряжён, чувствуя себя неуверенно и не зная, куда деть руки. Хотя после нескольких минут рядом всё-таки положил одну на талию, а второй придвинул поближе буйную голову, целуя её в макушку. После чего он положил подбородок сверху, задумчиво глядя в стену напротив.       Пожалуй, если бы он увидел счастливые и раскрасневшиеся не только от температуры щёки Сакуры, то мгновенно бы ушёл. Поэтому девушка предпочла не высовываться и тихонько сопеть рядом.       Часовая стрелка приблизилась к единице, а минутная вот-вот должна была достать восьмёрки, добравшись до первого счёта.       Квартира затихла, погрузившись в тишину, и девушка на фотографиях в гостиной и спальной комнате радостно улыбалась темноте. Кажется, заветная мечта начинает постепенно сбываться… Тебе даны спокойствие, тишина и рядом тот, на кого можно положитЬся.       Тик!       Минутная стрелка застыла на восьмой минуте. Обратный отсчёт запущен. Как только прозвенит таймер, поставленный тонкой рукой на чётные числа, всё исчезнет.