Обратная сторона медали

      Джаред пообещал приготовить мне завтрак. Понятия не имею, какие у него кулинарные таланты, но мне настолько не хочется ни о чём думать, что я вновь зарываюсь в одеяло почти с головой. И даже получается задремать ненадолго…       До первого телефонного звонка.       Чёрт, Ленни. Я забыла написать ему, что в Сан-Франциско я не еду. Палец на секунду завис над кнопкой сброса вызова, однако в последний момент звонок всё же решаю принять.       — Алло, — с зевком отвечаю я, включив громкую связь и положив телефон рядом с подушкой.       — Привет, а ты чего не дома? — так, интересно, неужто он прямо сейчас стучится в мою дверь и удивляется, что я не открываю?       — Почему ты так решил?       — У тебя в квартире нет потолочных вентиляторов, — блять! Я подскакиваю и беру в руки телефон. Это видеозвонок, а я даже не заметила… И эти тридцать секунд он рассматривал потолок в спальне Лето. Не то чтобы это настолько фатально, но с учётом последних событий я не собиралась с ним делиться подробностями личной жизни. Я много раз говорила, что не хочу отношений, а теперь он фактически ловит меня с поличным: я много раз говорила, что подруг у меня нет здесь — даже не соврешь.       — Я ночевала у Ольги, — выдумываю чушь на ходу, иначе не могу. — После тренировки она позвала меня на ужин, мы засиделись допоздна, и она предложила остаться. Собираюсь уже скоро домой.       — Мм, — хрен знает, поверит он мне или нет. — Так ты поедешь со мной? Я могу ещё часок подождать.       — В другой раз. У меня сегодня будет дополнительная тренировка, мы разучиваем новые связки к произвольной программе.       — О, процесс пошел? — и кажется, сейчас я звучу гораздо более достоверно.       — Что-то вроде того, выбираем между парочкой вариантов, смотрим, где новые связки подходят лучше. Надеюсь, на этой неделе определимся окончательно.       — Хорошо, не буду мешать. Тогда пробежка в понедельник в силе?       — Конечно. Увидимся, — я машу рукой в камеру и отключаюсь, не дожидаясь ответного пока. Я слишком много ему вру, конечно, но ничего не поделаешь. И каждый раз я попадаюсь, причём так тупо и неловко, что стыдно.       Я-то знаю, что его чувства ко мне в одночасье не испарятся, но ничего не могу сделать, чтобы хотя бы сгладить момент. Друг из меня тоже херовый, раз я просто не смогла сказать, что у нас ничего не выйдет, потому что мне нравится совсем другой человек. Хотя, возможно, он уже давно догадался, ведь порой моё поведение выглядит слишком глупо и нерационально.       Второй звонок раздаётся также неожиданно, особенно для утра субботы, но сейчас я внимательнее вглядываюсь в экран перед тем, как ответить. На этот раз мама, но странно, что она пытается связаться со мной сейчас, ведь обычно мы созваниваемся в пятницу… Ну конечно, я же не позвонила ей вчера. Боже, ну почему я так рассеяна из-за Лето? Чем дальше, тем хуже ожидания… С ней я болтаю чуть дольше, стараясь отвечать не слишком односложно, и Джаред даже успевает застать небольшой фрагмент нашей беседы. В его руках поднос, на котором я различаю две дымящихся чашки и тарелку с фруктами и парочкой авокадо-тостов. Лето ставит его передо мной и садится рядом. Он пытается вслушаться в мою речь, но явно ничего не понимает. А я поспешно сворачиваю разговор, обещая маме не забыть связаться с ней в понедельник. Дай бог.       — Всё в порядке? — интересуется Лето, касаясь моего плеча. — Дома что-то случилось?       — С чего ты взял?       — Как я понял, ты говорила с мамой, но при этом ни разу не улыбнулась. Не знаю, какие у тебя с ней отношения, конечно…       — Это не так, — мягко прерываю его поток размышлений я. Порой мне очень дискомфортно, когда он говорит о моих эмоциях. Он подмечает очень многое, на что я сама так не обращаю внимания, и я чувствую себя словно голой. В плохом смысле, когда хочется просто прикрыться и не привлекать к себе внимания.       — Поделишься?       Я сначала собираюсь сказать «нет», но потом быстро осознаю, что у меня на уме кое-что очень важное, и оно точно не даст расслабиться с ним рядом. Оно меня гложет.       — Помнишь, мы договорились, что я могу прекратить наши отношения, если пойму, что они мне мешают? — я прямо вижу, как нежная улыбка с его лица слетает, сменяясь на непроницаемую маску. Наверное, я начала сразу с главного, и от этого получилось лишь хуже… — Вот вроде бы мы только начали, но я уже чувствую, что моя голова не на месте. Я очень рассеяна и просто не знаю, что делать.       — И ты хочешь всё закончить?       — Я сомневаюсь, — честно признаюсь я. — Пока ничего ужасного не произошло, но, боюсь, что произойдёт. Но дело не в тебе, ведь ты пока соблюдаешь наши условия.       — Как раз таки во мне, — возражает он. — Ты влюбилась и, конечно, тебе будет не по себе, потому что привыкла всё контролировать и партнёров, возможно, раньше выбирала соответствующих: мягких, которые не будут с тобой спорить и глубоко лезть тебе в душу… У нас сейчас всё по-другому, мягко говоря, а такая перемена — большой стресс, и неудивительно, что тебе не по себе. Не торопись рубить всё на корню и бежать при малейшем сомнении, — Джаред поглаживает мои пальцы, а потом нежно тянет ладонь на себя и целует, отчего я вздрагиваю, хоть и внутри как-то теплеет. — Дай себе время адаптироваться. Хотя бы месяц…       Это он меня уговаривает? Так забавно: Джаред Лето пытается убедить меня не бросать его, хотя по закону жанра должно быть наоборот. Но на самом деле он правильно всё понимает и говорит. Денис, Максим, Рома и правда «податливые» ребята, и прогибать их под себя не составляло никакого труда, впрочем, и особой близости не было, и то, что было на душе, там и оставалось. А вот я выболтала Лето столько всего за короткое время, успев ненароком посвятить его в свою самую большую тайну. И да, как бы мне ни хотелось этого признавать, а тем более принимать, чувства к нему у меня тоже есть. Так что я соглашаюсь на очередной компромисс, дав себе срок до следующего собственного косяка. Если опять что-то забуду, то удалю нахер его номер телефона и скажу Ольге, чтобы охрана не пускала его на каток.       — Звучит разумно, — в конце концов выдыхаю я, и, кажется, Джаред вместе со мной. — Но я всегда могу передумать окончательно, — говорю это скорее себе, напоминая в очередной раз, что никаких обязательств у меня нет. Так проще. — Ладно, раз мы разобрались, можно и поесть.       Я подвигаю поднос чуть ближе к себе и пробую тост. Семечки из хлеба хрустят на зубах, но горелого вкуса я не чувствую. Неплохо, хотя тосты в принципе испортить сложно.       — Как ты обычно проводишь выходные? — интересуется Лето, а я вдруг теряюсь, у меня в голове так пусто, что я всё ещё жую, изображая набитый рот, чтобы дать себе время на подумать.       — Я… Да никак. Могу просто поваляться в кровати до обеда, могу сериал посмотреть, иногда в торговый центр езжу…       Жизнь в Лос-Анджелесе меня и правда расслабила, если не считать последнего месяца, где Ленни скрашивал мой досуг, то обычно я и правда сидела дома, залипая в Нетфликс. В Москве было иначе: после тренировок я могла поехать с мамой и её подружками в какой-нибудь ресторан или на выставку, или в ЦУМ за очередной сумкой. И каждый шаг обязательно в соцсети, чтобы все видели. Не знаю, откуда на это были силы, однако сейчас у меня не возникало желания после восьми часов на катке смотаться в кино или куда-либо вдали от стен собственной квартиры. Может, причиной тому было отсутствие знакомых, с кем всегда можно было бы встретиться и потусить, а может, с возрастом я и правда стала больше уставать.       — Если хочешь, можем съездить куда-нибудь погулять или же просто поваляемся, — он копирует моё выражение, которое и в самом деле прозвучало криво на английском.       — Вообще-то у меня нет настроения куда-то ехать, — и мой голос уже звучит гораздо бодрее от его забавного замечания. — Возможно, к вечеру я передумаю, но пока что пределы бассейна покидать не хочется. Сегодня вроде должна быть адская жара…       Джаред понимающе кивает. Видимо, в этом мы единодушны. Никому из нас не нужно лишнее внимание.       Так что после завтрака мы греем спинки у воды. На мне тот самый купальник с завязками, которым я заигрывала с Ленни какое-то время назад. Сейчас, конечно, уже не до провокаций, но комплимента от Лето я удостоилась, а значит, смотреть на меня с точки зрения сексуального объекта он ещё может, и кажется, что не всё потеряно. Правда, при всей этой идиллии разговор из ерунды плавно перетекает обратно во вчерашнее. Хотя и неожиданного здесь нет: я обещала ответить на вопросы, понимая, что без них не обойдётся. Забавно, что он всё же сам решает об этом заговорить. Я думала, Джаред дождётся каких-нибудь моих очередных слёз, чтобы выведать правду, или же просто будет галантно продолжать обходить острые углы.       — И всё же я кое-чего не понимаю, — задумчиво протягивает Лето, глядя на меня из-под стёкол солнечных очков. — Ты могла бы просто заявить на него в полицию. Его бы арестовали и лишили должности, а ты смогла бы дальше тренироваться…       Наивный Лето. Хотя откуда ему знать, насколько система прогнила?       — Мне не нужна была огласка. Поэтому я сначала хотела решить вопрос мирно, просто сменив клуб, и обратилась в свою Федерацию. Но, блять, они не захотели меня даже выслушать нормально, — не знаю, чем руководствовались в Федерации, заявив мне, что «не стоит выносить сор из избы, и я могла сама его спровоцировать», когда я пришла к ним. Будто не знали, кто мои родители и какие последствия могут быть. Вероятно, попытались таким образом подавить мою «вседозволенность», но в любом случае они решили спустить это дело на тормозах даже при наличии реальных и весомых доказательств, а потом трусливо поджали хвост, когда я обратилась в инстанцию выше.       Да, я неудобная, задаю неудобные вопросы и не прогибаюсь под их условия: не катаюсь в шоу, даю интервью только тем, кто мне нравится, и не соглашаюсь на дурацких спонсоров, но, блять, я пришла к ним не с просьбой выбить мне место на Кубке России. Я просила защиты.       И я поняла, что больше никогда не хочу иметь с этими людьми ничего общего.       — А как же справедливость? — вопрошает Джаред, вновь с какой-то тревогой глядя на меня.       — Мы заключили сделку, благодаря которой он избежал больших проблем, а я получила Грин карту за своё молчание. По-моему, это равноценно.       Тут я уже немного слукавила. Неравноценно. Платон слишком легко отделался. Ну, погрозили ему пальчиком в ISU, и остались недовольны чиновники, которым пришлось это всё разгребать, а из тренерского штаба пришлось уволить несколько человек, чтобы поддержать легенду, однако в целом он сохранил свой статус, титулы и спортшколу. В начале меня это злило, но своё мнение я вскоре изменила, когда задумалась о том, что ошибка сына способна с лёгкостью перечеркнуть полвека трудов его отца. А я не могла так с этим поступить.       — Ну вряд ли у него осталось потом ПТСР. И ему не пришлось переворачивать свою жизнь на 180°.       — Я сама выбрала этот путь, — опять слышу в своём голосе налёт агрессии, боже, как меня бесит, когда мои проблемы замечают. Как будто тем кислотно-жёлтым маркером ты что-то выделяешь в библиотечной книге: любой, кто окажется на странице, сразу обратит внимание на слово. — Решение сменить флаг возникло, когда я поняла, что больше не могу никому там доверять. Попросила папу организовать пару звонков так, на перспективу… И когда со мной связались из Колорадо-Спрингс с вопросами, то я поняла, что могу попытаться разыграть партию очень интересной комбинацией.       Но мне всё же повезло. Слишком повезло. Деньги и влияние моей семьи, неосторожность Платона, позволившая мне остаться при доказательствах, позиция федерации, которая доставила мне меньше проблем, чем могла. А окажись на моём месте другая? Например, Вика? Скорее всего, ей пришлось бы уйти.       — Меня удивило то, что ты смогла всё так ловко скрыть. Как удалось замять историю с изнасилованием, что о ней совсем нигде не упоминается? Везде в сети причина твоего перехода — травля.       — Мне нужен был весомый повод для перевода, причём без срока карантина. Серьёзный конфликт в сборной отлично подошёл в качестве легенды, и во всех материалах фигурирует именно эта тема. Конечно, шумихи не удалось избежать, но за меня очень вступились в ISU, увидев реальные доказательства, дали огромную конференцию, где расплывчато объяснили ситуацию и дали понять, что обе стороны ничего комментировать не будут. Много что говорили потом в прессе: о папиных деньгах, о ссоре с Федерацией, политике…       — Я тоже не подумал о чём-то ином, когда искал информацию о тебе в первый раз.       — Вот видишь. Главная причина никогда не всплывала, а значит, цель достигнута, — я пожала плечами.       — Получается, твои родители в курсе?       — Я сказала, что он пытался приставать ко мне и угрожал тем, что федерация не даст мне выступать… Думаю, мама всё же догадалась, но она никогда не спрашивала меня об этом. Я просила адвокатов ни при каких обстоятельствах не рассказывать ни ей, ни папе. Хоть я и знала, что могу им доверять, — если Джаред сейчас спросит, почему я им частично соврала, то не найду ответа.       И слава богу, новый вопрос не об этом.       — Но твой бывший тренер же тоже не может просто молчать, ведь даже если не учитывать то, что он сделал, это огромный репутационный провал. Титулованная спортсменка уходит со скандалом не только из твоего клуба, но и меняет страну, обвиняя тебя в травле. Любой был бы зол.       — Может. Ты же помнишь про договор? Он либо не комментирует, либо повторяет фразы про то, что проведено расследование, виновные наказаны и ему жаль. Он показательно уволил несколько человек из команды, которые типа угрожали мне. Всем, кому нужно, заплатили, бумаги о неразглашении подписаны. Журналисты Платона даже больше не просят что-то сказать, потому что пластинка не меняется.       Платон пока ведёт себя тихо. И мне от этого спокойнее, потому что совершенно не хочется вскрывать козырь в рукаве, о котором знаю только я. После того, что он сделал, я побежала в больницу и сняла со своего тела все доказательства его преступления. Я не знаю, почему я решила поступить именно так, слишком плохо помню моменты после… Пришлось дать взятку врачу, чтобы в полицию не звонили, но это мелочи. В рамках договора я должна была уничтожить эти бумаги, но одна копия, нотариально заверенная, до сих пор хранится у меня в банковской ячейке здесь, в Лос-Анджелесе. На всякий случай. Это мой нож под подушкой.       — Выходит, чтобы ты попала в сборную США, пришлось сфабриковать и замять по сути уголовное дело, дать несколько взяток и нарушить кучу правил, — подытоживает Лето, и да, суммировав все данные, звучит, мягко говоря, не очень. Но, блять, ткните мне в безгрешного? В судей, соблюдающих «очередь», в тренеров, любящих щупать юниорок, или же в сокомандников, готовых насыпать стекла в твои ботинки. Каждый поступает так, как ему выгодно. Я не исключение.       — Да, — я не собираюсь оправдываться, но всё же мне хотелось разбавить этот поток негатива. — Так что если посмеешь меня обидеть, то я смогу тебе отомстить.       — Охотно верю, — хохочет Джаред. — Кажется, пора адвокату звонить… А знаешь, я, пожалуй, не буду с тобой спать, пока мы не подпишем соглашение, что всё по взаимному согласию. А то мало ли…       — Что ж, — и вновь интенция нашего общения становится игривой. Хоть и таким извращённым образом из обсуждения моего прошлого всё равно выливается сексуальный подтекст, слава богу, не связанный с ним. И мне это сейчас очень и очень нравится. — Думаю, ты многое упустишь, пока будешь тратить время на формальности. Но не мне тебя уговаривать.       Хочется забыться. Не думать сейчас ни о прошлом, ни о будущем. Это не самое стандартное для меня состояние, ведь я привыкла осмысливать каждый свой шаг, строить планы, но теперь я понятия не имею, что будет дальше. Хотя, наверное, с Джаредом и нет смысла что-то планировать, наши отношения пока слишком непредсказуемы.       Я поступаю привычно, провоцируя, но теперь это весьма конкретная попытка соблазнения: потянув за лямки, снимаю к чёрту этот бикини, встаю с шезлонга и ныряю в прохладный бассейн с головой, проплыв почти до самого противоположного его конца под водой. Это капля в море, что лишь слегка облегчает дневную жару, но никак не избавляет меня от навязчивого тепла внизу живота, усиливающегося каждый раз, когда он касался меня сегодня и вчера.       Ожидания оправдываются, он прыгает в бассейн вслед за мной и, преодолев расстояние парой мощных гребков, прижимает телом к стене бассейна и впивается поцелуем в мои губы. И к моему удовольствию, не щадит и не пытается быть слишком нежным, чего я опасалась.       — Такая ты чертовка, — шепчет Джаред мне. — Хочу тебя.       Прохладная вода, плескаясь от наших движений в бассейне, щекочет плечи, а я изо всех сил льну к нему ближе, ёрзая бёдрами. Его большой палец скользит по клитору, описывая круги, а указательным и средним он входит в меня. Вначале неторопливо, аккуратно, двигается медленно, но я довольно быстро хочу большего и насаживаюсь глубже, задавая нужный темп.       — Боже, — кажется, я это по-русски сказала, впрочем, какая разница… В его руках я будто кукла, позволяю всё, что угодно, делать с собой, зная, что взамен я получу кое-что большее.       В какой-то момент я уже не чувствую воду вокруг, всё сомкнулось на нём, все ощущения сосредоточились на комке нервов между ног и его руке, умело доводящей меня до грандиозного финала. Такого, что в глазах темнеет, и на секунду-другую я разжимаю ладони, которыми вцепилась в его плечи, и едва не ухожу под воду. Ощущения пиздец сильные. С Лето всё будто преумножается во стократном размере, возможно, я и правда не влюблялась так раньше… От оргазма меня колотит, и Лето, приподняв за талию, вытаскивает меня из воды, усаживая на горячий камень, обрамляющий бассейн, видимо решив, что я замёрзла, и вылезает сам. Забирает с шезлонга полотенце и, укутав меня, вдруг поднимает на руки.       — Я могла бы и сама дойти, — сначала пытаюсь выбраться, но он как-то слишком крепко меня держит.       — Побереги силы.       Он заходит в дом, толкнув ногой дверь, и несёт меня куда-то. Сначала я решаю, что мы направляемся в сторону его спальни, но Джаред открывает первую же дверь, которая ведет, по всей видимости, в гостевую комнату. Сразу чувствуется, что никто тут не живёт: слишком чисто, кровать застелена слишком аккуратно, нет никаких личных вещей, лишь пара статуэток обрамляет комод… Но опять же долго обстановку я не рассматриваю, Лето укладывает меня на кровать и нависает сверху.       Вновь он. Заполняет собой всё, будто солнце озаряет, освещает путь. Слишком быстро я возвращаюсь в прежнее состояние нестерпимого ожидания и напряжения, покрывая поцелуями мои грудь и живот, щекоча влажными от воды длинными прядями волос кожу. Правда, магия момента слегка сбивается, пока он на несколько секунд отвлекается, чтобы достать что-то из тумбочки. В его руках маленькая коробка презервативов и тюбик смазки — может, и не самые романтичные, но всё же важные вещи.       — Я смотрю, ты подготовился, — и да, без комментария я не обхожусь, хоть и едва дышу, предвкушая дальнейшие действия Лето.       — В каждой гостевой есть всё необходимое, — говорит он, срывая плёнку с упаковки. — Но мне слишком не терпится вновь заставить тебя кричать, чтобы идти аж в другую часть дома… А теперь дай мне насладиться тобой в полной мере.       И ставит меня на колени, вынуждая сильно прогнуться в спине, медленно входит. Первое движение не самое приятное, даже слишком, что я ногтями вцепляюсь в украшенное вышивкой покрывало, и боль не проходит так быстро, как того хотелось бы, однако Джаред не напирает сильнее, давая мне привыкнуть к его весьма немаленьким размерам. Впрочем, дискомфорт всё равно проходит, умелые руки Лето значительно в этом помогают, лаская клитор и перекатывая между пальцами горошины сосков, возвращая меня в прежнее состояние полутранса.       Постепенно его осторожная нежность сменяется на чёткий ритм, где каждый толчок уносит всё дальше от реальности, а я больше не пытаюсь её догнать. И будто вчерашнего происшествия не было, Джаред позволяет себе даже пару раз отвесить несколько крепких шлепков по попе, но для меня это кажется сейчас слаще любой самой запретной шоколадки. Второй оргазм тоже не заставляет себя ждать: ещё более мощной волной он прокатывается по телу от кончиков пальцев до макушки, и я вскрикиваю его имя между стонами. Лето требуется ещё несколько фрикций, прежде чем он накрывает меня сверху жаркой тяжестью своего тела, крепко прижимая к себе.       Это даже круче, чем было вчера… Я влипла, ой как я влипла, потому что мне уже хочется испытать нечто подобное ещё раз.       — Ты как? — спрашивает Лето, немного отдышавшись. Он ложится на бок, всё ещё не выпуская меня из объятий, но теперь пытается по взгляду разгадать мои эмоции. — Я не всегда понимал, что ты там кричала.       А я не верю, что это происходит сейчас со мной. Это всё похоже на книгу. Так не бывает. Такие девушки, как я, не встречают таких мужчин, как Лето (по крайней мере, в разгар карьеры). И легкое чувство вины за полученное удовольствие, хоть и ослабев, не исчезает в одночасье, продолжая в отголосках разума легким шепотом предостерегать меня от дальнейшего сближения. Но передозировка дофамином переводит его в фоновый шум.       — В порядке, — меня хватает лишь на краткий ответ и небольшой кивок. Суббота ещё только началась, а ощущение, будто он уже выжал из меня всё.