Проделки судьбы

Непроглядный белый мрак опустился тяжёлой пеленой на море — как тогда, у замка Волкихар. Тёмная фигурка небольшого корабля лениво продиралась сквозь белесую завесу и жалобно поскрипывала, переваливаясь с бока на бок при движении, как неуклюжий четвероногий вамасу. Команды громкоголосого капитана Гьялунда периодически раздавались на нем, и то и дело бегали туда-сюда суетливые моряки. Корабль покачивало ветром, точно колыбель. Сейсар стояла у носа корабля и вглядывалась в этот белый хмарь. Ничего не было видно — корабль шел медленно, чтобы не напороться на препятствие, невзначай подвернувшееся на пути. Поэтому море это и называется морем Призраков — оно ледяное и туманное, невнимательного моряка всегда поджидают затаившиеся под пологом айсберги. Она слышала ухом, как надрывался, перекинувшись через борт, Марк, извергая содержимое своего желудка — парень плохо переносил путешествие. Меродолия, находившаяся рядом с ним, то и дело ободряюще хлопала Марка по спине и обязательно сопровождала свои действия комментариями. Марк был совсем бледен, его лицо приобрело зеленоватый оттенок. Сейсар чувствовала себя совершенно нормально — она даже наслаждалась тем, как легко и непринужденно разрезает нос корабля туман, входит в него, подобно ножу в масло, а за бортом шумело ледяное море. «Вот бы это все происходило при других обстоятельствах…» Ей надоело смотреть вдаль, и она решила прогуляться вперёд-назад — делать больше нечего было, кроме как разминать конечности и размышлять о грядущем. Но еще немного размышлений свели бы ее с ума — Сейсар в общем-то только и делала, что гадала, что ждет ее там, по ту сторону непроглядной завесы. Да, всегда существовала вероятность того, что все это — коварная ловушка, в которую она идет покорно, словно маленькое животное, неосознанно идущее в пасть к хищнику. Сейсар вынула клинок, и бледный солнечный луч заиграл на его острие. Пару раз она совершила несколько изящных движений, затем — более серьёзных, рубящих. Половицы скрипели под ногами, где-то позади всё ещё раздавался смех Меродолии и бас Гьялунда, но теперь Сейсар была поглощена своим небольшим танцем, который устроила для самой себя. Но затем, при очередном развороте, её запястье грубо перехватили и возвели кверху. Изумлённо Сейсар взглянула на того, кто прервал её развлечение — мрачный Херегард невозмутимо посмотрел на неё и, несколько погодя, отпустил. — Дай-ка. Сейсар повиновалась и протянула ему меч. Эльф пригляделся к нему, провёл пальцем по клинку, взмахнул им несколько раз, рассекая воздух со свистом, и, судя по всему, остался удовлетворён. — Прекрасный баланс. Чья работа? — «Разящая сталь», — с гордостью ответила Сейсар. Херегард хмыкнул: — Не думал, что мелкая городская кузня может сотворить такую штуку. Сейсар нахмурилась и забрала меч, когда данмер протянул его обратно: — Это не просто «мелкая городская кузня». Это кузница моей семьи, и ничуть не мелкая. «Была, — про себя добавила Сейсар, — она была кузницей моей семьи». — И что же это за семья? Должно быть, какой-то клан? Сейс хотела было ему ответить, но тут же вовремя осеклась: с чего это вдруг такой интерес к её роду? Нет, не стоит разбалтывать всем правду о своём происхождении — кто знает, как эту информацию можно использовать. — Не твоего ума дело. — Ты опоздала. Я узнал, кто ты, еще когда ты сказала название кузницы. Да, ты права, не такая уж она и мелкая, раз ей владеют Бури Клинков. По крайней мере, владели. Сейсар нахмурилась. Резкий порыв холодного ветра взлохматил колыхавшиеся у лица пряди, выпавшие из простой причёски на скорую руку. Херегард смотрел на неё бесстрастным взглядом, ни один мускул не дрогнул на его лице — её это выводило. Но вдруг Херегард как будто отступил, и даже взгляд его стал менее тяжёлым: — Расслабься. Ветер и так холодный, а у тебя в глазах так и вовсе ледяная буря. Он развернулся и прошёл к скамье подле трюма, где на него обращали бы меньше всего внимания, сел на неё и с безучастным видом принялся с заботой натачивать собственный меч, яркий и лучезарный. Сейсар поколебалась на месте некоторое время и всё-таки проследовала за данмером. Он, как казалось, совершенно этому не удивился и даже не отвлекся от своего занятия. Она села напротив, и взгляд скользнул на натруженные руки, покрытые рубцами и светлыми шрамами. «Он, должно быть, родился с мечом в руке», — подумалось ей. Сейс обратила внимание на причудливый амулет на его шее со странными, замысловатыми узорами, но спросить не осмелилась. — Тебе так важно было узнать моё происхождение? — Я же должен знать, с кем я вообще имею дело. — Мало было знать, что я… — она вновь осеклась. — Девочка, — Херегард отвлёкся от своего занятия и наклонился к Сейсар, — Довакином быть недостаточно, понимаешь. Я должен знать, кто стоит за личиной спасителя мира. Для спокойствия собственного и всех вокруг. — Разве я могу раскрывать свою личность первому встречному? — Но раскрыла же. «Мерзавец», — прищурилась Сейсар, но данмер не среагировал никак. Что ж, в эту игру могут играть двое. — А ты? Кто ты такой? Херегард смотрел на неё спокойным взглядом, но молчал. «Попался», — в предвкушении подумала Сейсар, слегка наклоняясь вперёд. Уста еле тронула самодовольная улыбка. — Кто стоит за этой загадочной личиной? — голос ее совсем упал. — Ассасин Тёмного Братства? Даэдропоклонник? Или простой наёмник, жаждущий наживы? Херегард вдруг прыснул. Сейсар отпрянула в недоумении. — Неплохая попытка. Но нет. Не переживай, придёт с практикой. — Получается, ты решил оставаться в этой команде самым загадочным? — Вам обо мне много знать необязательно. Мне о вас — обязательно. Сейсар впала в ступор — где здесь может быть логика? Она не хотела звучать тщеславно даже в собственных мыслях, но ведь их роли абсолютно не сопоставимы! — Я знаю, о чём ты сейчас думаешь. «Я же Довакин, а кто он такой?». Но те, кого ты считаешь второстепенными персонажами в своей истории, могут оказаться ключевыми. Без них история и вовсе может не сложиться. Ведь кто есть генералы без своей армии? Кучка высокомерных мужиков и женщин. Он вернулся к мечу. Сталь жалобно стонала от соприкосновения с камнем. Сейсар пребывала в некотором недоумении — как будто всего слишком много и слишком мало одновременно. Херегард так ничего в итоге о себе и не сказал, но озадачил в крайней степени. Что он делает? Пудрит мозг? Уводит тему? Сейсар не нравилось фамильярное обращение — неужели он считает себя здесь самым опытным и зрелым? — Хочешь знать, да? Хорошо, я выложу свои карты. Мою семью предали самым жестоким образом. Моих мать и отца зарубили в карете, сестру несколько месяцев держали в башне бандиты, насиловали ее, морили голодом и издевались, как душе угодно. Знаешь, как я узнала? Через двух приятных парней, которым я доверилась, а в итоге один из них меня чуть не утопил во время нашей романтической прогулки вдоль речки. В меня всадили нож и несколько арбалетных болтов. Моё истекающее кровью тело нашла Меродолия — если бы не она, то вся эта история кончилась бы достаточно быстро. А мой брат… мой идиот-брат уехал в это время на заработки. Я не знаю, как он успел избежать этой участи. Или не успел, я не могу быть уверена в этом до конца. Она сделала небольшую паузу. Херегард слушал молча и внимательно. — Убийца нёс чепуху. Говорил что-то про долги, про то, что мой дед убил его семью, чтобы прекратить многолетнюю вражду. Наглая ложь. Я знаю свою семью: в нашем роду такое просто недопустимо. Но вот он итог: они все мертвы, кроме меня, и, дадут Боги, Деона. Поэтому «Разящей стали» больше нет. И клана моего тоже больше нет. Херегард прекратил точить Сияние Рассвета, когда Сейсар остановилась. Он дал ей некоторое время — они посидели в тишине, но Сейс не чувствовала привычной горечи на корне языка, обжигающей глаза. Почему-то было более легко, чем обычно. Она посмотрела на данмера, и в глазах его прослеживалось нечто наподобие удовлетворения. Но там было что-то еще, что удивило Сейсар. Грусть? «Не может же он мне сочувствовать», — отрицала она. Тогда что это такое? — Теперь многое для меня стало понятным. Благодарю тебя за откровение, — он помолчал, а затем добавил, — ты сильный человек. Твой клан не погиб, пока жива по меньшей мере ты. «Он заставил меня вывернуть душу наизнанку, и для чего?», — она чувствовала себя очень неуютно, но знала, что в ответ такого же характера вопросы задавать бесполезно — Херегард не готов что-либо отвечать. И неизвестно, захочет ли он когда-нибудь. О, как бы ей хотелось, чтобы он сказал сейчас хоть что-нибудь, что смогло бы заполнить эту удушающую тишину! Даже шум моря уже не помогал — теперь он напоминал раздражающий шелест сминаемой в кулаке бумаги. — Думаю, мы сумеем найти твоего брата. Сейс посмотрела на него. Херегард увидел в её глазах столько боли и страдания, сколько едва ли мог бы вынести живой человек. Ужаснуло его и то, что когда-то на него смотрело так собственное отражение в зеркале. Измотанное и искалеченное. Он смотрел на Сейсар и видел себя — где-то в ней даже бурлила эта злость, которая пробирала порой и его. Злость на себя и на судьбу. Жизнь бывает поистине жестока. Некоторые верят в перерождение душ. Так какие же грехи нужно было совершить в прошлой жизни, чтобы так расплачиваться за них в настоящей? Он глядел на Сейсар и не мог понять, как на долю одного человека выпала такая ноша, ведь, встреть Херегард её на улице, не обратил бы и внимания. Никогда бы не подумал, что перед ним — Довакин, если бы не знал. — Смотри. Сейсар подняла взгляд на данмера. Лёгким движением руки он вынул из ножен небольшой изящный кинжал. Он был настолько острым, что, казалось, не нужно прилагать больших усилий, чтобы рассечь этим лезвием плоть — кинжал все сделает сам. Его тёмное лезвие было украшено серебристыми узорами, поблёскивавшими мертвенно-бледными бликами, а рукоять венчало небольшое яблоко с посеребрённой спиралью. Он протянул Сейсар кинжал рукоятью вперёд, и в нерешительности она взяла его в руки. Он не был лёгким — вес оружия ощущался, но сбалансирован был так же превосходно, как и полноценный меч. Сейсар пригляделась к основанию лезвия и ахнула. — Это же… Круг, в который заключён меч, пронзающий пламя. «Разящая сталь». — Можно считать, младший брат твоего меча. Что-то в груди оборвалось — ей захотелось прижать этот кинжал к груди. Она провела пальцем по клейму и ощутила тепло — Сейсар могла поклясться, что клеймо само излучало это тепло, что сам кинжал нагрелся от одного лишь прикосновения к нему, словно ему самому не хватало прикосновения столь нежного и заботливого, семейного. Херегард ясно видел эту тоску, наполнившую её глаза — отчего-то и его сердце преисполнилось ею. — Жаль кузницу. И твою семью, — сказал он, забирая кинжал и пряча его в ножны. И вновь тишина обрушилась на них с оглушительным грохотом, будто рухнуло в воду тело великана. «До чего же интересная штука, судьба», — невесело подумала Сейсар, устремив взгляд в пол. — Эка ты развалюха, Марк, — в голос рассмеялась проходящая мимо Меродолия. Каблучки ее весело цокали по дереву при ходьбе. Этот звук был гораздо приятнее оглушающего бумажного шелеста за бортом. Марк, весь зелёный, еле поспевал за ней, бодрой и звонкой, точно колокольчик. Херегард серьёзно посмотрел на них двоих. — Иногда даже я от неё устаю. Наконец! Тема, за которую можно зацепиться. Их с Мер объединяет общее прошлое. Как оказались в Братстве? Как складывались их отношения? Что случилось после того, как Херегард покинул Братство? Вопросов — хоть отбавляй! Но вдруг на корабле прозвенел колокол. Сейсар и не заметила за этим разговором, как белая мгла постепенно отступила. Сквозь остаточную дымку уже проглядывались темнеющие вдали очертания земли. Меродолия радостно оповестила об этом Марка, но он, казалось, не испытывал совершенно никакого энтузиазма. Небо постепенно сделалось грязно-серого цвета, а затем приобрело бурые, рыжеватые оттенки. С интересом Сейсар вновь подошла к носу корабля. У неё захватило дух — вот они, неизведанные земли, столь долгожданные, стоит только руку протянуть! Она даже особо вообразить не могла, как живёт этот самобытный народ, и это сильно интриговало её. И когда дымка рассеялась окончательно, Сейсар попыталась полной грудью вдохнуть солёного морского воздуха… и поперхнулась. В лёгких будто пыль осела, глотку саднило. Дышать стало тяжело. — Что это за дрянь? — Ты привыкнешь, — пояснил тут же подошедший Херегард. — Воздух здесь… — Омерзительный! — пропищала Меродолия. — Да, можно и так сказать. У Херегарда внутри что-то дрогнуло — корабль, набравший скорость, постепенно начал замедляться. Очертания земли вырисовывались в город, скалы и далёкий леса. Ему вдруг сделалось страшно и тоскливо — данмеру показалось, будто он сжался, стал крошечным, как ребёнок, и эта местность, до боли знакомая, вот-вот набросится и поглотит его целиком, словно хищное животное. Все вокруг стало коричневато‐серым — он потянул носом воздух и, в отличие от своих спутников, не закашлялся и не скривился. Морозная свежесть Скайрима была ему как дорогой приятель; запах дыма и частички пепла в воздухе были ему любимой матерью. Он был дома впервые за столько лет. Херегард подумать не мог, что действительно вернётся сюда — сколько же цепочек совпадений должно было произойти для этого? Ещё немного, и корабль пришвартуется, нога ступит на эти неплодородные почвы, усыпанные пеплом Красной горы. Словно тогда, в его столь далёком детстве. Сейсар ощутила, что даже ветер здесь иной — он будто игнорировал препятствие в виде плоти и крови, продувал до самых костей. Это был мерзкий, сухой ветер, резкий порыв разреженного воздуха. Хмурясь, она запрятала нос в воротник. — Вот и она, Воронья Скала! — оповестил путников появившийся Гьялунд. — Не могу сказать, что шибко рад её видеть. Но, быть может, вам удастся понять, что тут происходит… Первое, что бросилось в глаза — внушительная стена порядка тридцати метров в высоту с красными знамёнами, встречавшая их на входе в город. Когда они причаливали, она надвигалась на них, будто огромная чёрная гора, готовая в любой момент обрушиться на недругов. Корабль сбросил якорь, путники посмотрели друг на друга в нерешительности, а затем поглядели на Херегарда — он словно в транс погрузился, ничего не слышал и не видел, кроме того, что хотел слышать и видеть: понурые лица тёмных эльфов, работников порта, пепел, присыпавший причал, ругань на незнакомом его компаньонам языке. Он первый ступил на причал и с наслаждением послушал, как под ногами скрипнуло старое дерево, но тут же посмотрел вниз и его сковал странный страх. Данмер боялся шелохнуться — что, если это всего лишь сон, и в любой момент он вернётся к своей безрадостной яви? Остальные высадились вслед за Херегардом — он услышал это по скрипу сзади. Мираж не рассеивался. Бледно-зелёный Марк с досадой осматривался вокруг — он ненавидел скайримский холод, но даже он было лучше, чем то, что предстало его взору. Марк счел Солстхейм, развернувшийся перед ним, огромной кучей бурого пепла и ничего более. Зрелище, развернувшееся перед взором, удручало: скривилась даже Меродолия. К ним уверенным шагом подходил серьёзного вида данмер. Херегард шагнул ему навстречу, и тогда взгляд незнакомца подобрел. Они поздоровались друг с другом на языке, который Сейсар нашла странным и достаточно грубым. Никто не вмешивался в их короткую беседу. В конце концов данмер поглядел на не-меров, сопровождавших Херегарда. — Вы находитесь на суверенной территории Дома Редоран. Это Морровинд, не Скайрим. Будьте любезны уважать наши обычаи и соблюдать наши правила, — холодно осведомил он их. «Радушный приём», — хмыкнула Сейсар. Данмер отошёл в сторону и пропустил прибывших. Ноги слегка проваливались в пепел, как в песок, но вскоре они вышли на каменную дорожку, ведущую к городу. Путники шли молча, то и дело оглядываясь по сторонам. Стражники в диковинной броне, сделанной из костных пластин и отполированной до блеска, стояли по обе стороны от распахнутых ворот неподвижно, словно древние статуи. Хотя они и не двигались, четвёрка знала, что за ними наблюдают из этой прорези для глаз в их забавных шлемах. Украдкой Сейсар взглянула на Херегарда — она могла представить, что он чувствует сейчас. Что-то подобное она испытывала, когда вернулась в Вайтран после долгого отсутствия, но о том, сколько здесь не бывало Херегарда, остаётся лишь гадать. Они остановились подле одного из домов. Спутников Херегарда поразил причудливый вид этих жилищ, уходящих под землю. Крыши их напоминали панцири насекомых — от такой ассоциации Сейсар передёрнуло. Вокруг него были расставлены большие пыльные урны и росло какое-то необычное растение с огромными шипастыми листьями. На вид оно было мёртвым. Сейсар оно показалось крайне уродливым. Одно здание, однако, выделялось — оно встретилось им по пути, прямо рядом с причалом, полностью сооружённое из камня, с двумя небольшими башенками. Выглядело оно тоже бедно, несмотря на внушительный размер, но, судя по красным знамёнам с затейливым узором и двум стражникам, именно здесь жила местная власть. Всё вокруг было каким-то недружелюбным и чуждым. — Ладно уж, не так плохо, как могло быть, — с натянутым энтузиазмом проговорила Меродолия, уперев руки в боки. Едва ли с ней сумели бы согласиться молчаливые Марк и Сейсар. — По крайней мере, это обещает быть весёлым! Давай, Гард, скажи, куда тут можно ходить? Данмер угрюмо хмыкнул: — Там тебя сожрут дикие твари, тут продадут в рабство, там прибьет Мораг Тонг, а про то место даже не спрашивай. Добро пожаловать на Солстхейм. Он двинулся дальше, а остальная троица осталась в недоумении. Меродолия звучно присвистнула. — Он ведь пошутил про рабство, верно? — взволнованно залепетал Марк. — Оно ведь было запрещено Империей… Херегард шумно вдохнул этот тяжёлый воздух и решительно ответил: — Мы идём пить. Марк опешил от такой новости: — Чего?! Но данмер не слушал его и с твёрдыми намерениями направился в сторону первого попавшегося питейного заведения, не ожидая никого. Меродолия сразу же посеменила за ним, а Марк попытался воспротивиться своей судьбе. — Нет, ты считаешь, это нормально? — Здесь вообще всё ненормальное, — пробормотала Сейс, и Марк согласно закивал. Он несколько ожил, когда они дошли до поселения, но для Сейсар здешний воздух ощущался губительным. Как можно к этому привыкнуть? Чем питаются местные жители, если в этом мёртвом пепле едва ли можно что-то вырастить? Все вокруг говорили на чужеродном языке и украдкой посматривали на иноземцев. Данмеры сильно не доверяли чужакам. Стражники периодически недобро косились на них. Сейсар чувствовала себя неуютно, будто она являлась инородным предметом в теле их цивилизации. Глаза Херегарда всё ещё поблёскивали тоской — он старался не смотреть по сторонам, в отличие от Меродолии, любопытно всё рассматривающей. Марк, как и Сейсар, ощущал себя не в своей тарелке. Город имел интересное расположение — вытянувшаяся на север скала служила ей своего рода стеной, защитой от внешнего мира. Плюс ко всему — тот самый Бастион, встретивший их в порту. Видимо, он служил городу щитом от пепельных выбросов со стороны Красной горы. Но сам город Сейсар не нравился совершенно — он был скучен, сер и однообразен. То, что они вышли на одну из центральных улиц, она поняла лишь по шуму людской ругани, шелесту одежд и звону наковальни. Здесь царила вечерняя суета. Херегард и Меродолия упорно проталкивались сквозь толпу. Украдкой Сейс взглянула на прилавки. На них расположили какие-то дивные продукты, коих она никогда не видела. Иссохшие на вид овощи, перепачканные пеплом, странное на вид мясо, напитки в причудливых сосудах. «Наверное, к этому возможно привыкнуть». Они с Марком поспешили миновать рынок. Сейсар была крайне удивлена, обнаружив в кузнице, находящейся неподалёку, кузнеца симпатичного, рослого и крепкого, короткостриженного — одним словом, не данмера. Его лицо было хмурым и серьёзным, но в какой-то особенной суровой северной манере — она была готова поклясться, что такие лица встречаются в Скайриме на каждом шагу. Он не отрывался от своей работы, разговаривая с каким-то тёмным эльфом, и сохранял выражение полного сосредоточения, точно и вовсе не слушал своего собеседника. Кузнец лишь периодически кивал своей поблёскивающей от пота головой и продолжал размахивать молотом, звонко ударявшимся о сталь. Значит, и не-меры здесь тоже живут. Херегард толкнул двери таверны и уверенно вошёл внутрь. Лицо обдало жаром от очага. Следом, едва ли не вприпрыжку, влетела Меродолия. За ней — остальные двое. Все, кроме Херегарда, были удивлены необычной структуре заведения — на первом этаже сидела пара данмеров в броне, отогреваясь у очага. Они окинули вошедших хмурым взглядом. Сама таверна находилась на нижнем этаже. Здесь было много паутины и пыли. Народ уже потихоньку стекался в заведение — стоит отметить, что здесь находились не только данмеры, но и редкие норды, имперцы, может, бретонцы. Круглые столики располагались подле массивных подпорок для потолка и вдоль стен. Помещение было просторным, но Сейсар ощущала себя, как в подвале — здесь было тепло, но не очень-то уютно. На них никто не обратил внимания, кроме весьма весёлого и гостеприимного владельца заведения. Завидев новых посетителей, он радостно огласил: — Добро пожаловать в клуб «Пьяный нетч», лучшей суджаммы вам нигде не найти! — Херегард, послушай, — начала было Сейсар. — Если у вас вдруг так много сил после этой приятной поездки и желания умереть сразу где-то за чертой города в ночи, то это без меня. Этим вечером мы отдыхаем. По крайней мере, я. Он пресёк все возражения на корню — от этого у Марка в жилах забурлила кровь. Он бы так много высказал этому остроухому, если бы не признавал в глубине души правоту за ним — Марка ноги еле держали, как бы он не сопротивлялся осознанию этого. Меродолии так будто и вообще было всё равно — она настолько была увлечена окружающим её миром, что словно вообще забыла, зачем они сюда прибыли. Сейсар сковало какое-то чувство обиды и нежелания мириться с ситуацией — но что она сделает здесь одна, на чужбине? Она понятия не имеет, как работают местные законы и устои. Может, то, что считается нормальным в Скайриме, является абсолютно неприемлемым здесь, или даже наоборот. Это огромный риск. Сейсар чертыхнулась про себя, и они вместе заняли один из столиков в отдалении. — Презанятное местечко! — пролепетала Меродолия, вальяжно расположившись в углу. Иногда Сейсар сомневалась в том, что Мер — человек. Откуда в ней столько сил? И главное: почему она ведёт себя так, будто приехала на отдых? Неужели её совершенно не пугает чужая территория? — А вы чего кислые такие? Понурый Марк достал из походной сумки свёрток с солёной рыбой, поглядел на неё, и что-то ему совершенно расхотелось есть. — Я возьму? — спросила Меродолия. — Конечно, — раздосадовано ответил имперец. Меродолия, подобно стервятнику, терпеливо кружившему долгое время вокруг своей добычи, с большой охотой накинулась на рыбу. Херегард вернулся через некоторое время с двумя кувшинами. — Помнится, кто-то должен мне выпивку. В четыре бокала он принялся разливать жидкость тёмно-алого цвета — по запаху и цвету чем-то напоминало вино. Сейсар отказалась — настаивать данмер не стал. Он разом осушил бокал, даже не скривившись — разве что дрогнули порозовевшие губы. Марк долго прицеливался, а когда выпил, в общем-то, не остался разочарован — даже по вкусу это напоминало вино, только гораздо более кислое. Меродолию тоже повеселил вкус. Далее Херегард дал им попробовать напиток светло-коричневого цвета из другого кувшина. Реакция оказалась диаметрально противоположной: — Что это за дрянь?! — скривился Марк, отставляя от себя бокал. Меродолия тупо поглядела на дно своего, губы её скривились. Херегард рассмеялся. — Первое называется шейн. Это — мацт. Пиво из перебродившего солёного риса. — Пиво? Из риса? Даэдра, да это же пить невозможно! — Ты ещё не видел здешнюю еду. Данмера повеселило выражение, появившееся на лице у Марка — паника и испуг, смешанные с отчаянием. Он снова рассмеялся и подлил себе того, что называлось «шейном». Для него это был вкус давно позабытый. В последний раз данмерскую выпивку он пробовал в глубоком детстве втихую от родителей, да и ощущения от того момента были иные, совершенно не передаваемые. Кажется, будто даже вкус у этого пойла раньше был другим, более особенным. Для них, конечно, это было «дрянью, которую невозможно пить». — Данмер на посту. Ты узнал у него что-нибудь? Его будто бы не обрадовал вопрос Сейсар — лицо Херегарда вновь сделалось хмурым. Очередной бокал шейна он опрокинул ещё быстрее, чем первый. — Адрил Арано, второй советник Дома Редоран… не так уж и много. Говорит, дела у Вороньей Скалы совсем туго идут — шахту прикрыли, пепельные зомби атаковали до недавних пор. Примечательно, что про Мирака он ничего не знает, хотя имя это кажется ему странно знакомым. — До недавних пор? И как же разрешилась проблема? — Я не спросил. Подумал, что это не очень-то нужно. Мы можем расспросить его завтра утром. «Даэдра, — выругалась она про себя, — конечно, всё завтра, всё завтра. Нет, надо действовать сейчас. Уйти под каким-нибудь весомым предлогом и действовать в одиночку, раз уж он не торопится, а у меня каждая минута на счету». — А расскажи вообще про эту Скалу, — Меродолия подливала себе выпивку. — Ну, называется она так из-за залежей эбонита. Изначально была имперским поселением, а потом ёбнул Кризис Обливиона и Воронью Скалу бросили. Потом Красный год, то есть извержение Красной горы, уничтожившее Вварденфелл, в общем, кто смог — бежал сюда. Пришёл Дом Редоран и начал тут строить свои порядки. Стоит отдать им должное — город они отстроили. — А вот эти, как ты говоришь, «Дома», — вмешался Марк, — кто они? Местные правители? — Ох, сука, нашёл же, что спросить… — Херегард помедлил, — в общем, что-то вроде того. Кланы, партии, если угодно, причём у каждого дома на Вварденфелле была своя столица. Принято считать, что Великих Домов пять, но если посчитать, то их там порядка восьми, просто по историческим причинам какие-то более Великие. Взять, например, Хлаалу — лицемерные торговцы, заболтают зубы и обдерут до нитки, да так, что и не поймёшь, перестали считаться Великими за то, что лизали зад Империи, теперь на их месте Садрас — я хрен его знает, чем эти ребята вообще занимаются. Дом Дагот вообще практически уничтожен… Дрес — работорговля, плантации риса. Индорил — раньше имели огромное влияние из-за своих непосредственных связей с Трибуналом, ненавидели Хлаалу. Редоран — тоже враждуют с Хлаалу, только постоянно прикрываются своей набожностью и благодетельностью, эдакие зануды-консерваторы, властвуют в Вороньей Скале. Телванни — маги, мечтают о возвращении рабства, не брезгуют негуманными экспериментами и прочими забавами, с недавних пор имеют какие-то тёрки с Редораном. И все эти ребята неустанно воюют. Только методы они используют, скажем так, «менее прямые» — убийц нанимают, например. — Трибуналы, Дома… У меня голова плывёт. Почему нельзя было поговорить о чём-то менее умном за выпивкой? — вымученно пролепетала Меродолия. — М-да уж, эти Телванни, кажется, полные козлы. Мер рассмеялась. Херегард исподлобья поглядел на Марка: — Ты не забывай, что тут тебе не там. Для них это приемлемые традиции. — Для них. Не для нас. Сейсар почувствовала, что голова у неё идёт кругом. Уходить надо было именно сейчас — более подходящего момента и не придумать. — Здесь очень душно, прямо невыносимо, я выйду подышать воздухом. Спасибо за урок истории, Марк, оплати, пожалуйста, этому господину выпивку из общего кошелька. И снимите мне комнату. Марк успел лишь пробубнить «хорошо, конечно». Сейсар почувствовала недобрый взгляд, направленный в её спину, но знала, что следом вряд ли кто-то увяжется. Она поспешно взлетела по ступеням и вырвалась наружу. Сухой воздух розгами хлестнул по лицу. Уже совсем вечерело — народу осталось мало, всё больше данмеров лениво уползали вниз, в свои подземные причудливые дома, продавцы собирали свой товар. В кузнице напротив таверны, или, как её тут называют, «клуба», до сих пор горел огонь в жаровне. Этот дом был нетипичным для Вороньей Скалы — выглядел он буквально так же, как выглядит самый обычный дом в Скайриме. Он очень сильно выделялся из местной архитектуры и, как-никак, привлекал к себе внимание. Кузнец собирал свои инструменты, гасил плавильню. Всё вокруг него так и кричало какой-то инородностью. — Мой рабочий день уже закончен, приходите завтра, — сказал он, когда Сейсар подошла ближе. Он даже не посмотрел на неё и продолжил собирать инструменты. Сейс некоторое время глядела на него молча. Голос кузнеца не резал ухо — он был приятным и мужественным. Кажется, будто этот человек не привык кричать. — Ты не из здешних. Кузнец хмыкнул: — Конечно, я не из здешних. Разве у меня серая кожа и острые уши? — И как же тебя сюда занесло? — Постоянно у меня это спрашивают приезжие. Нет никакой романтической истории — решил денег подзаработать, вот и выбрал Воронью Скалу. — Великолепный выбор. Кузнец пожал плечами: — Да, может, не Совнгард на земле, зато спрос есть. В Рифтене умением чинить костяную броню не особо заработаешь. Полагаю, что тебя сюда тоже жажда наживы привела? Зря ты это. Здесь ловить нечего. — Ошибаешься, я не за заработком приехала. Кузнец вскинул бровь. Он вытирал руки от сажи. — Вот как? — Я ищу одного человека, — Сейсар понизила тон голоса, стала говорить тише, и кузнец был весь во внимании, — золотистые волосы, заносчивая морда, крупное телосложение, ростом на полголовы выше меня. Мужчина призадумался, а затем внимательно посмотрел на Сейсар: — То-то я думаю, где-то я тебя уже видел. Братец твой что ли? — Да, — глаза Сейсар прямо-таки загорелись огнём — неужели хоть какой-то след? — Люди с такой примечательной внешностью обычно в памяти невольно отпечатываются — особенно здесь, знаешь ли. Я видел человека, подходящего по описанию, где-то полгода назад. Пришёл наточить топоры — искусная работа… да и сам парень не промах. — Прошу тебя, скажи, — взмолилась Сейсар, — что с ним стало потом? Кузнец пожал своими широкими плечами, напоминавшими гору — ему было неудобно перед ней. Слишком мало информации он мог ей дать, но всё равно Сейсар надеялась хоть на малейшую зацепку, где его искать. — Я видел его в первый и последний раз. И снова угас в глазах огонёк, а в груди что-то оборвалось. Взгляд Сейсар заметно потяжелел. Опять горечь во рту. Не мог же он просто так кануть в бездну? «Мне нельзя отчаиваться сейчас, — убеждала она саму себя, — даже если он… должно было остаться хотя бы тело». Ей стало дурно от мысли, что тело её брата может быть погребено где-то под грудой камней после обвала в пещере, под обломками развалившегося форта, или вообще где-то в пепельной пустыне, обглоданное местными плотоядными тварями. Тогда кузнец вдруг сказал: — Я припоминаю, что он подался в какую-то группу наёмников, нанятых Домом Редоран. Это как-то связано с пепельными тварями, поскольку после этого нападения прекратились. Тут такая суета была — столько стражников полегло, потому что эти штуки подходили слишком близко к городу, выходить за стены вообще было небезопасно, особенно в тёмное время суток. А потом они как будто отступили. «Значит, Дом Редоран. Мне нужно найти кого-то оттуда и расспросить об этой экспедиции», — решила Сейс. — Но, честно говоря, — продолжил мужчина ещё более неловко, — я бы на многое не надеялся. — Большое спасибо, — Сейсар не слушала его и лишь продолжала благодарить, будто загипнозитированная. Она не желала слышать никаких предостережений, никаких возможных «но» — наконец-то у неё появилась зацепка. Надежда, маячащая где-то на горизонте. Но вдруг Сейсар опомнилась — её сюда привело кое-что ещё. — Могу я задать еще один вопрос? — Спрашивай, — кузнец вновь принялся аккуратно раскладывать инструменты. — Ты знаешь человека по имени Мирак? И вдруг он переменился прямо на глазах — Сейсар была удивлена увидеть такую перемену в человеке. В глазах у кузнеца появились сомнения, он перестал складывать свои вещи, нахмурился, поджал губы, пытаясь что-то вспомнить, но ничего не шло — его усилия были напрасны. Это имя крутилось у него где-то в затылке, на кончике языка, но дальше и не шло — словно он знал и не знал этого человека одновременно. — Я не… я не уверен. Сейсар вновь удивилась — как можно быть неуверенным в том, знаешь ли ты человека или нет? — Это да или нет? Кузнец мялся. — Я не знаю. Я бы не хотел об этом говорить. Он оборвал диалог, как если бы что-то неумело скрывал. Но что здесь может быть достойного тайны? Сейсар вспомнила того данмера — по словам Херегарда, он тоже не мог ничего толкового сказать о Мираке. Будто знал, но не знал. «Ерунда какая-то», — она раздосадовано покачала головой. — Ладно, спасибо тебе. Тебе…? — Гловер Меллори. — Гловер Меллори, — кивнула она и повторила его имя, чтобы запомнить. — Сейсар. — Просто Сейсар? — Просто Сейсар. — Приятно познакомиться с соотечественником на чужбине. Раз уж я тебе помог, могу я просить тебя об ответной услуге? Она не доставит тебе массу труда, а мне будет легче. — Я слушаю, — Сейсар прислонилась к деревянной подпорке для отвесной крыши. Только сейчас она начала ощущать усталость, накатившую с удвоенной силой, будто до этого она держалась благодаря каким-то запасным ресурсам. Теперь же голова ощущалась тяжёлой, ноги — ватными. — Есть у нас тут один старец, Кресций Кареллий. В общем, этот старый дурак опять утащил мою кирку. Если вдруг встретится тебе — забери её. Ты его ни с кем не перепутаешь — он нашей породы. — Ты так нервничаешь из-за кирки? Я думала, у кузнецов их с десяток. Гловер выпучил на неё глаза, как если бы его ранили в самое сердце: — Это не просто кирка! Это древняя нордская кирка! Таких поди сыщи! — Ладно, ладно. А послать стражников? — Я, э-э… предпочитаю решать вопросы по-соседски. Но если тебе сложно, впрочем… — Нет-нет, я зайду за ней, как только будет возможность. Ты очень сильно помог мне. Но предпринимать какие-то действия было уже слишком поздно — ночь опустилась на остров. Сейсар даже было вышла на причал, чтобы найти второго советника, но здесь лишь суетились моряки. Люди давно разошлись по домам, знать — тем более. Она чертыхнулась, а затем поглядела на небо над собой и ахнула. Грязно-коричневое небо потемнело и вдруг залилось бирюзовой завесой. Она переливалась зелёным и голубым, мерцала сотней звёзд, словно чужой недосягаемый мир. Северное сияние. Такое обычно хорошо видно в Скайриме, но здесь… «До чего же красиво», — подумалось Сейсар. Ей захотелось дотянуться до этой бирюзы и потрогать её руками, но стало страшно, как в детстве — вдруг действительно дотянется, и этот далёкий мираж бесследно рассеется? Она даже боялась моргать, лишь бы не спугнуть этого призрака. Он напомнил ей о доме, находившимся за морем. Сейс очень сильно хотела вернуться домой. Найти Деона, сесть на корабль и закончить всю эту историю — об этом она часто мечтала, закрывая глаза перед сном. Но сейчас она мечтала хотя бы о том, чтобы Деон был жив и здоров, и, к своему несчастью, не знала, какой из этих вариантов наиболее реалистичен. «Зачем тебя сюда принесло?»

*      *      *

Они оплатили четыре комнаты. Херегард был навеселе, Марк тоже выпил достаточно, но оттого его настроение сделалось еще более угрюмым. Меродолия выпила меньше всех — на чужбине и выпивка не шла. Хотя она и чувствовала себя более расслабленно, чем её соотечественники, всё равно Мер обращала внимание на то, как недобро косятся на них местные жители. Чего ж эти ребята так не доверяют приезжим? Какие-то недружелюбные эти островитяне. Под маской веселья и простодушия Меродолия сохраняла бдительность и зрела в оба — внимательность Марка и Сейсар, в сравнении с её собственной, была куда более притуплена. По рассказам Херегарда она знала, как опасно тут находиться, особенно неместным. Кто знает, с чего редоранцы могут оскорбиться — перспектива быть убитой наёмным убийцей ей не нравилась совершенно, поэтому Меродолия присматривалась к каждому подозрительному лицу или слишком близко подошедшему данмеру. Расправа на улице, политическое убийство — норма для них. С чужими порядками и нравами ещё предстоит смириться. Политическая ситуация на острове усугубилась — того и жди войны, но Дома предпочитают вести её в тени, а когда обстановка напряжённая, все подозрения в конце концов падают на внезапно прибывшие незнакомые лица. Поэтому когда ушла Сейсар, Меродолия тут же забеспокоилась. Ни ей, ни Херегарду не хотелось, чтобы Сейс привлекала к ним лишнее внимание — лучше разведывать всё по-тихому. «Если не вернётся через пять минут — иду за ней». Так решила Меродолия, но в конечном итоге не вышла ни через пять минут, ни через десять. — Некромантия — чёрная магия! — Зануды с высокими моральными устоями придумали разделять магию на чёрную и белую. Магия она и есть магия. Даже школой Разрушения можно вылечить или спасти жизнь, а ведь слово-то какое — «разрушение»… слова, слова… как ты вообще с такой боязнью собственных способностей дожил до своего возраста? Марк осёкся и медлил с ответом. Херегард счёл это подозрительным. Тогда Меродолия вдруг решила вмешаться: — Был у нас тут давеча презабавный инцидент… — Замолчи, — процедил сквозь зубы Марк. — Чего ты так боишься? Разве произошло что-то страшное? Взгляд данмера бегал туда-сюда, с Марка на Меродолию и обратно. В конце концов он махнул на них обоих рукой и отпил шейна с горла. Лицо его после выпивки приобрело совершенно другое выражение, куда более расслабленное. — Дагот с вами. Захочет — расскажет. Марк мрачно кивнул, даже как-то несколько благодарно. Исподлобья он поглядел на Херегарда, вытиравшего каплю в уголке рта. Эта броня визуально делала его шире в полтора раза — от этой мысли он усмехнулся недобро. Ему очень было интересно узнать, что таится за ней, бьётся ли там вообще сердце. Какое прошлое у этого эльфа, что он ничего не хочет о нём рассказывать? Даже Меродолия знает далеко не всё, как он успел понять! Значит, есть, что скрывать — Марк был в этом уверен. Иначе с чего он так легко согласился с ними отплыть? — Слушай, а почему ты вообще согласился на эту поездочку? — имперец решил спросить прямо. Херегард бросил на него серьёзный взгляд: — У меня здесь есть и свои дела тоже. Завтра, например, мне нужно посетить одно место. После этого — чё угодно, что вы там собирались делать… — Ты не желаешь даже об этом рассказывать. — Да, не желаю, — данмер откликнулся назад, — какую-то часть вы сами сумеете лицезреть. Если вы никаких выводов из этого не сделаете — что ж я тут поделаю. Не ваше это, впрочем, дело. «Эх, старина Херегард», — улыбнулась Меродолия. Он всегда был таким закрытым — ещё, возможно, до Братства. Но нынче он ещё и мрачен, как туча, причём постоянно. Разве что когда выпьет становится немножко весел. — Каково это — вернуться домой? — спросила Меродолия. Теперь Херегард медлил с ответом. Он поглядел внутрь синего кувшина и раздосадовано вздохнул — кончилось. — Поначалу я и сам подумал, что я дома. Но признаюсь честно — я с трудом могу назвать Солстхейм своим домом. Родиной — да, но дом… — он вздохнул, — пожалуй, такового у меня и нет. Где я задерживаюсь — постоянно происходит какая-то херня. Поэтому я больше нигде не задерживаюсь. От греха подальше. — Н-да, — Мер покачала головой, — какой-то кружок по интересам у нас. Ни дома, ни семьи. Херегард напрягся. «Упаси Азура этого мелкого дурака от соблазна задать вопрос», — подумал он, стараясь не смотреть на Марка, чтобы ненароком его не спровоцировать. Имперцу хватило ума не задавать вопросов. Вдруг Меродолия очнулась от оживлённой беседы с приятелями и не на шутку испугалась — сколько времени уж прошло?! Меродолия заёрзала на месте в нетерпении. Гости уже почти разошлись. Симпатичного вида данмерка протирала пустые столики. Ещё несколько гостей что-то с интересом обсуждали — они были знатно пьяны. Мер толкнула Херегарда локтем и украдкой бросила взгляд в сторону дверей. Херегард понял ее без слов, но медлил. Тогда в шуме таверны они различили шаги — вернулась. Оба вздохнули с облегчением. Меродолии показалось странным, что Сейсар выглядела столь окрылённой. Она тут же подошла к их столику. — Хорошо посидели? — Да, отлично, — ответила Мер, — хорошо подышала? — Великолепно, — закивала Сейсар, — воздух просто потрясающий. Ещё и северное сияние здесь видно! Я пойду спать, надеюсь, комнаты достаточно изолированы от шума. А куда…? — Прямо. Третья справа, — ответил Херегард. — Спасибо! Она улыбнулась и тут же пропала за колонной. Херегард и Меродолия переглянулись, что не ускользнуло от внимания Марка: — В конце концов, больше двух говорят вслух! — Странная она, — буркнула Меродолия, — ладно, пожалуй, нам и впрямь пора по койкам. Авось высплюсь за всё это время, да оценю ваши данмерские спальни… — Точно. Сон — верное решение. Херегард убеждал себя в этом, но на самом деле был бы не прочь выпить ещё одну. Он знал, какой сложный день ждёт завтра, потому и пил, а не просто потому, что хотел. Пытался найти в себе силы переступить через себя, через свои страхи и сомнения, засевшие глубоко внутри. Но уже было слишком поздно для того, чтобы пить, да ещё и в одиночестве — велика вероятность вырубиться за столом, а потом проснуться с невыносимыми болями в шее. Нет уж, придётся справляться так. Они разошлись по комнатам. Шум и впрямь не был слышен. Меродолия была удивлена, когда обнаружила, что комнаты здесь обустроены лучше, чем в практически любой таверне Скайрима. Места — хоть на коне скакать, да ещё и кровать огромная! С превеликим удовольствием она разделась, прыгнула в тёплые шкуры. Сон её был крайне чуток обычно, но в этот раз она погрузилась в глубокий сон, стоило только коснуться головою подушки. Наступило полное забвение.

*      *      *

К своей беде, Сейсар, хоть и была измотана плаванием, не могла уснуть слишком долго — трепет в груди не давал покоя. В любой миг она готова была подорваться и побежать искать кого-то из Редорана, потому и считала часы до рассвета. Когда ей в конце концов удалось уснуть, сон её продлился недолго — что-то разбудило её через несколько часов. Решив, что это знак, Сейсар принялась собираться. Большую часть вещей она оставила в комнате, самое главное — меч и тёплая накидка. Она не чувствовала больше усталости — сердце её так рьяно качало кровь по венам, что Сейсар даже не ощущала своего длительного недосыпа. Она вышла из комнаты и тихо закрыла дверь. В клубе ещё было тихо, но уже зажжены светильники, а у стойки занимался нарезкой владелец заведения. Она решила обратиться напрямую к нему — ведь именно трактирщики всегда в курсе всего. Он дружелюбно посмотрел на Сейсар и наклонился через стойку. — Где я могу найти второго советника? Эльф приглушённо рассмеялся — поддельный вежливый смех трактирщика. — В такую рань? Что ж, повезло, что господин Адрил встаёт рано ввиду своих обязанностей. Могу поинтересоваться, зачем он понадобился Вам так рано? — Пустяковое дело. Задать пару вопросов об атаках пепельных порождений полгода назад. — Тогда да, это определённо к нему. В такое время он, возможно, устраивает утренний обход… поглядите у казарм. Это прямо в Бастионе. — Благодарю. Хорошего дня. Данмер кивнул, и Сейсар вышла из заведения. Бастион, эта огромная стена, несколько пугал её. Она видела множество огромных созданий — великана, драконов, но вот эта стена… ей казалось, будто она вот-вот рухнет ей на голову. Но не могло же такого быть, правда? Там, наверху, несли свой дозор стражники в костяной броне — они ведь делают это каждый день и не боятся обвала. Как только получилось построить такое гигантское чудовище? Даже стены Виндхельма не были такими внушительными. Наверное, Бастион и нападение дракона пережил бы. Стена Рифтена, к сожалению, оказалась непрочной для такого. Советника долго искать не пришлось — Адрил Арано как раз выходил из казарм в сопровождении одного из «костяных воинов». Сейсар тут же подскочила к нему, и это застало советника врасплох, поскольку он не ожидал встречи с кем-то, кто не отсюда, с утра пораньше. Изумление Адрила быстро переросло в лёгкое раздражение — Сейсар уже начинала привыкать к местной заносчивости и недоверию. — Доброе утро, советник Арано, у меня есть к вам важный вопрос. — Что такого важного может быть в семь часов утра? Сейсар вдруг застопорилась — она и не обратила внимания на то, как темно ещё было вокруг, ни намёка на рассвет. Ей стало немного неловко, но она продолжила: — Это касается нападений пепельных порождений на Воронью Скалу назад. — Слушаю. Только быстро. — Расскажите, как разрешилось дело. — Я распорядился, чтобы был собран хорошо натренированный отряд. И не абы какой — предстояло ещё пройти отбор, потому что Дагон знает каких умельцев сюда принесёт жажда наживы. Человек двадцать отважных воинов мы отобрали, во главе — данмер. Он-то и разнюхал, что за нападениями стоит целая история, вплоть до некромантии и прочих негуманных экспериментов. Более чем уверен, что проклятые Телванни в этом замешаны, — ядовито выплюнул советник, — поскольку такое вполне в их стиле. «Главнокомандующий» засел в форте Морозного Мотылька. Бойня была знатная. Вернулись, скажем так… далеко не все. — Сколько человек? — Десятеро. Каждому была выплачена огромная сумма денег. Тогда ещё Воронья Скала могла себе такое позволить. У Сейсар ком встал в горле. След вновь обрывается. — А что данмер? — Уплыл в Скайрим в тот же вечер. — Форт? — Камня на камне не осталось. — Проклятие! — не выдержала она. Сейсар отвернулась от своего собеседника и руками схватилась за голову. Она чувствовала себя подобно собаке, гоняющейся за собственным хвостом. Гонялась за человеком, которого будто и никогда не было на свете — был да пропал в один момент. Самые страшные мысли лезли ей в голову: если его здесь нет, то… — Это всё, чем я могу помочь? — равнодушно вопрошал советник. Он раздражал её. Ей хотелось заехать ему по морде, стереть это высокомерие с его серого лица. Как он смеет себя вести подобным образом? — Мирак. Кто такой Мирак? — она развернулась в исступлении. Когда на лице Арано проявилось смятение, Сейсар не смогла сдержать улыбки. — Я не… у меня спрашивали это вчера, хм… — он повернулся к своему охраннику и сказал тому что-то на данмерисе — охранник лишь покачал головой. — Подозрительно знакомое имя. Это что-то связанное с Камнем Земли… — Камнем Земли? — переспросила Сейс. — Шесть Камней Всесоздателя — огромные нордские менгиры, считаются священными. Самый ближайший — пятнадцать минут ходьбы от Вороньей Скалы. «Хоть что-то», — с печалью вздохнула Сейсар. Она не может найти брата, зато следы Мирака так и лезут изо всех щелей. — Может, здесь творилось ещё что-нибудь странное? — О, странностей тут хоть отбавляй. Люди на кошмары жалуются часто — но это так, меньшая из зол. Неладное что-то происходит. Жалобы на кошмары от местных жителей дело не облегчили, но в копилку странностей действительно добавились. Теперь паззл получается ещё больше замысловатым — Мирак, пропажа Деона, кошмары, люди в масках, Камень Земли. Вообще какая-то ерунда, элементы которой никак не вяжутся друг с другом, если так подумать. Распрощавшись с советником, она стала ходить по кругу и ломать голову над ответом. Прежде всего, необходимо приобрести карту острова. Посетить этот Камень, раз он так близко, следующий пункт — форт Морозного Мотылька. У неё руки дрожали от мысли, что она может там обнаружить. Но не поехать туда Сейсар просто не могла — это было бы как предать саму себя, память клана, Деона… «Даэдра, нет, он снился мне живым, — сомнения и страхи снедали её, поглощали медленно и с аппетитом, подобно голодному стервятнику, — или не живым?..» Что, если всё это были лишь игры разума, богов, судьбы — чего угодно? Вещие сны пришли к ней с Драконорожденностью и являлись, когда была нужда, но был ли это действительно сон, несущий в себе значение? Что, если среди тех десяти человек… отчаяние захлестнуло Сейсар с новой волной. Захотелось лезть на стенку и выть. Все дороги вели только туда, в форт… Она вдруг вспомнила, что обещала Гловеру, и решила выполнить это поручение сейчас. Нужно было срочно отвлечься от мыслей об ужасном, иначе бы они поглотили её окончательно. Нет, нельзя поддаваться панике и отчаянию. По дороге она убеждала себя, что не всё так безнадёжно… проклятие, да куда может деться человек на полгода бесследно, если только не… — Осторожнее! — выругалась какая-то данмерка, когда Сейсар задела её плечом по пути. — Н’вахи… — Простите! — растерянно извинилась Сейсар. — Постойте! Подскажите, где я могу найти Кресция Кареллия? Хмурясь, женщина махнула куда-то в сторону, и Сейсар, благодарно кивнув, последовала в том направлении. Неудивительно, что в конце концов она упёрлась в шахту — действительно, где же ещё можно искать кирку? Скрипучие двери поддались без сопротивления. В нос ударил навязчивый запах пыли и земли — Сейс еле сдержалась, чтобы не закашляться. Уже в коридоре её ушей дошёл звук двух голосов — женского и мужского, о чём-то оживлённо споривших. По пути ей встретился корабль, вырезанный в стене — символ Восточной имперской компании. Собственно, за счёт эбонита Воронья Скала раньше и выживала. — Да что ж такое, женщина! Оставь меня в покое! — ругался мужской голос. — Кресций, — взмолился женский, — в прошлый раз, когда ты спускался в шахту, ты чуть не погиб! Я не хочу вдовой остаться! — Я не успокоюсь, пока не найду останки своего прадедушки! Он там, внизу, я знаю! Я чувствую! «Он там, я знаю, я чувствую» эхом отдалось в сознании Сейсар — она застыла и содрогнулась. Слепая вера, граничащая с безумием, слышна была в этих словах и во всём тоне мужского голоса — она понимала эти слова, как свои собственные… — А ты ещё кто? — разъярённо вопрошал мужчина. Сейсар вышла на свет и была удивлена, когда обнаружила столь большую разницу в возрасте двух супругов. Хотя, впрочем, зная этих эльфов… — Ты уж прости нас за болтовню Кресция, — заулыбалась данмерка — она была мила и приятна собой. Кресций махнул на неё рукой — лицо его покрылось багровыми пятнами, — может, хоть ты убедишь его в том, что он тратит своё время зря! — Да поди ты прочь, — пробубнил старик. Данмерка нахмурилась, но всё же покинула их. Сейсар осталась наедине с этим упрямым старцем. Он опустил длинные седые волосы, виски закрыли бакенбарды, подбородок — сухая белая борода, но тело его было достаточно крепким для его возраста. — Что же ты потерял в этой шахте? — Эта шахта, — самозабвенно объяснял Кресций с такой интонацией, будто он искренне не понимал, как это — неужели все вокруг него дураки и не понимают столь фундаментальных вещей? — кормилица Вороньей Скалы. И я намерен вернуть ей былую славу, пока город не пришёл в упадок окончательно! Она хранит в себе секрет, который способен вернуть Вороньей Скале былую значимость! — Что же за секрет? — без особого интереса спрашивала Сейсар, оглядываясь по сторонам в поисках чего-то, напоминавшего кирку. Старик не унимался: — Тайну, которая Восточная имперская компания постаралась скрыть два века назад. В результате мой прадедушка был убит, а Воронью Скалу просто бросили с этой шахтой. Мой прадед, Грациан Кареллий, всю жизнь провёл, изучая развалины Тамриэля, и умер в этой самой шахте почти двести лет назад. «Двести лет назад, — вздохнула Сейсар, — старый болван не понимает, что от него там уже ничего не осталось?» — Дай-ка угадаю — завалило? Кресций кивнул: — Официальная версия Восточной компании — «несчастный случай». Но я-то знаю… — Конечно, — начиная раздражаться на его безосновательную упрямость, ответила Сейсар, — а доказательства? — Мы с женой убирались в доме, нашли старые вещи прадедушки в запертом сундуке — там было письмо от компании и ключ. В письме, значит-ся, было описано открытие, которое было сделано землекопами в шахте. Компания хотела, чтобы Грациан занялся этим. Судя по всему, они сочли открытие очень ценным, раз закрыли эту часть шахты ото всех. — Звучит как что-то… что совершенно ничего не доказывает. Старик, который уже было поверил в то, что его дело кому-то искренне интересно, практически обиделся: — Ну вот, теперь и ты… Да я говорю тебе, там, внизу, что-то есть! Что-то столь важное, что Восточная Имперская компания попыталась это скрыть! И тут вдруг Сейсар углядела в этом выгоду для себя. Старик её раздражал, но он был настолько помешан на своей идее о заговоре и убитом прадеде, что, кажется, в этом таилась отличная перспектива для взаимовыгодного договора. Спуститься вниз, пошляться по шахте, вернуться и получить денег едва ли не задарма, при этом никто не пострадает! — Знаешь, за тебя так переживает жена. Думаю, для её спокойствия было бы проще кого-нибудь нанять, не думаешь? Кресций призадумался: — А ведь и впрямь, — он погладил свою бороду, — время против меня… Оно покончит со мной раньше, чем я получу ответы на все свои вопросы. Сколько? — Пока — нисколько. Мне нужно разобраться с кое-какими своими делами, а затем я вернусь. Прежде всего, я тут за другим. Верни кирку Гловеру. И тут вдруг в Кресции включилась какая-то непомерная гордость и алчность — он даже осанился и скрестил руки на груди. — Проклятый дурак её не заслуживает, — с коварством произнёс он, — она для работы в шахте, а не для продажи. Наверняка он сам стащил её у скаалов. Сейсар уставилась на него, даже не зная, что сказать. «Ты ебанутый?», — хотелось спросить, но она понимала, что в таком случае их взаимовыгодная сделка оборвётся, а Гловер точно не получит кирку. Поэтому она проглотила своё негодование и постаралась говорить спокойно: — И всё же она не твоя. — Ай, ладно, — Кресций огорчённо махнул рукой и отошёл за киркой. Минута, в течение которой он отсутствовал, была как глоток воздуха — Сейсар и подумать не могла, что какой-то упрямый старец может так сильно утомить. — Вот, держи. Скажи ему, я надеюсь, что он её себе на ногу уронит. Сейсар забрала кирку и взвалила её на плечо — резная и красивая, она была достаточно тяжёлой. Вырезы на рукояти составляли красивый узор в нордском духе. «Кошмар, даже за кирку воевать приходится». — И последнее. Знаешь кого-нибудь по имени Мирак? И снова знакомое выражение лица, смятение в глазах, тщетные попытки вспомнить. Сейсар это каждый раз сбивало с толку. Кресций уже четвёртый, кто ведёт себя подобным образом при упоминании этого загадочного имени. — Я припоминаю это имя, но… Не знаю, откуда я его знаю. Оно кажется таким знакомым… — Давай же, расскажи всё, что сможешь. — Это так странно. Как будто бы это снилось мне во сне. Что-то про Камень Земли, святилище… вот и всё. Всё, что я могу припомнить. Сейсар вздохнула опечаленно. По крайней мере, это больше, чем сказал Гловер, и чуть больше, чем советник — теперь ещё и некое «святилище» фигурирует. Уже второй указывает на Камень Земли. Значит, после Гловера необходимо разбудить ребят и сразу же отправляться туда — дело не терпит отлагательств. К тому же, по пути нужно будет купить карту и найти форт Морозного Мотылька. Сейсар покинула шахту. Уже стремительно светало. Ранние пташки потихоньку выползали на улицы Вороньей Скалы — в основном это были торговцы и ремесленники, готовившиеся к трудовому дню. В ночи поселение и вовсе напоминало безжизненную пустыню. Всё было каким-то чрезмерно искусственным и казалось заброшенным. Вспомнить, хотя бы, резиденцию советника — она вообще невнушительная. Сейсар с чувством тёплой тоски вспоминала дворцы ярлов в Скайриме, взять хотя бы Драконий Предел — настоящее рукотворное чудо! А местные сооружения, имитировавшие панцирь, и постройки из жёлтого камня — смех, да и только. Они только и могли делать, что навевать уныние и заставлять вспоминать о Скайриме, с его морозами, ландшафтами и величественными постройками… Она шла, что-то тихо напевая себе под нос, как вдруг и сообразить ничего не успела — кто-то стремительно схватил её сзади, зажал рот и утянул в тёмный переулок. Сейсар и пискнуть не успела, а кирка вывалилась из рук. Первобытный страх сковал её — она не могла даже сопротивляться чужим рукам, но они отпустили её так же быстро, как и схватили. Она жадно хватала воздух губами, а когда зрение приспособилось к полумраку, сумела разглядеть два красных глаза перед собой. — Сукин ты сын, что это за фокусы? — в исступлении рявкнула она. — Тише, — полным спокойствия голосом произнёс Херегард, — разнюхиваешь с утра пораньше? — А у тебя-то головёха не болит после вечерочка? — морщась от гнева, она подняла кирку. Ей хотелось заехать ему прямо промеж глаз этой штукой. — Это я сделал, чтобы ты помнила, где находишься, и что здесь нельзя расслабляться, особенно если у тебя кожа белая. Тебе повезло, что ты не покрыта чешуёй, иначе от тебя бы уже и следа не осталось. Пойти донимать Адрила Арано ни свет ни заря, да о чём ты думаешь вообще? «Проклятый трактирщик», — догадалась Сейсар. — О чём я думаю? О своём брате и Мираке. А ты о чём думаешь, пропивая деньги в «клубе»? Она вновь взвалила кирку на плечо и сделала было шаг, а потом развернулась: — Возвращайся туда обратно. Я отнесу эту штуку кое-кому и мы выдвигаемся. Потому что, если не пропивать время, когда впереди куча важных дел, много интересного можно узнать. Сейсар покинула переулок, не дожидаясь ответа. Она сильно злилась на Херегарда, хотя и понимала, что эта злость была, на самом деле, из разряда тех, что проходят быстро и забываются. Но куда уж ему понимать её ситуацию в полной мере — она не могла сидеть и веселиться, попивая данмерское пойло, когда тут Дагон знает что творится, а о Деоне ни слуху, ни духу. Она действовала осторожно и не верила в то, что могла кого-то своими действиями поставить под удар. Поговорить с советником — что тут может быть криминального? Она была счастлива обнаружить, что Гловер уже потихоньку начинал рабочий день. Он выглядел бодрым и весёлым, и ещё больше обрадовался, когда увидел свою кирку: — Моя родненькая! — с нежным трепетом произнёс он, и взял ее так бережно, как матери берут своего грудного младенца на руки. Сейсар такая любовь к своему делу показалась забавной и трогательной. — Как же я рад, что она дома… На вот, возьми. Он протянул ей небольшой мешочек, забитый звонкими монетами. Возражать она не стала. — Он ещё просил передать, — сказала Сейсар, — «надеюсь, он уронит её себе на ногу». Меллори разразился громким, искренним смехом, при этом совершенно не выглядел обиженным: — Вот же старый козёл, — он понемногу успокоился, — совсем мозг раскис у него там в шахте. Ладно, заходи, если что — дам скидку! Вежливо улыбаясь, он принялся за мехи. Сейсар была рада помочь ему и получить небольшое вознаграждение. — А говоришь, что здесь ловить нечего, — она потрясла мешочком с монетами. — Ну, если твоя работа — быть у кого-то на побегушках, то этим везде заработать можно. Они рассмеялись и на том распрощались. Гловер показался ей искренним и простым мужчиной, знатоком своего дела. Жаль даже, что не получается сейчас с ним побеседовать поподробнее — она была бы не против узнать, как это так вышло, что в Рифтене он научился мастерить костяную броню. Но дела были гораздо более важные, и откладывать их более нельзя было. Хорошо, что «Пьяный нетч» был тут совсем по соседству. Но стоило ей спуститься в клуб, как на неё с порога налетел всполошенный Марк: — Меродолия пропала! Сейсар выпучила на него глаза и почувствовала себя так, будто её только-только разбудили ото сна — не понимала, что и почему вокруг происходит. — Что значит пропала? — То и значит! — проскулил Марк, хватаясь за волосы. — Мы стучались-стучались, а дверь открыта. Открываем — а там никого! Только вещи остались! Подоспел и Херегард. Он выглядел не менее встревоженным, но вёл себя куда спокойнее. — Всё, приплыли! Здесь ещё и люди пропадают! Поглоти меня Обливион, что за проклятое место? — Угомонись, — Херегард встряхнул его за плечо, — верещишь на всю таверну. Сейсар встряхнула головой, будто пыталась от себя отогнать сон. Но перепуганные и озадаченные Херегард и Марк продолжили стоять перед ней. Тогда она молча обошла их и проследовала в комнату Меродолии. Дверь была наполовину открыта. Шкуры смяты, но больше ничего не тронуто — следов борьбы и спешки нет. Значит, её не похитили и она не убегала. Затем вдруг Сейсар обратила внимание на вещи Мер, небрежно брошенные на стул. Заглянула под подушку — здесь лежал кинжал, а затем толкнула ногой крышку сундука. Её изящный клинок лежал здесь, и лезвие грустно блеснуло в тусклом освещении догорающих свечей. Сейсар вытащила его из темноты пыльного сундука. — Она что, вышла в одной ночной рубашке? — прошептала Сейс. — В мороз? Херегард стоял совсем сзади, но Сейсар и не заметила. Он прекрасно услышал её слова. «Что на неё нашло?» — Сейс крутилась на месте, ходила вперёд-назад, как потерянная, пытаясь найти ответ. Меродолия безумна — спору нет, но не настолько же она сумасшедшая, что решила выйти погулять на заре зимой практически нагая? Нет, это уже даже для неё чересчур. А затем Сейсар как будто осенило: — Камень Земли! Даэдра меня подери! — Камень чего? — растерянно переспросил Марк. — Нет времени, идём! Херегард, ты знаешь, где это? — Припоминаю, — в некоторой растерянности ответил он, а затем поспешил выйти первым. Сейсар собрала все вещи Меродолии и кинула их в Марка. Наплечную сумку и меч она понесла сама, набедренные цепляла уже на ходу, впопыхах. У Марка не было времени сопротивляться — он смял комок белых одежд и поспешил за приятелями на выход. Когда Сейсар выбегала из комнаты, из сумки вдруг выпала какая-то книга в тёмно-синей обложке. Марк поднял её, покрутил и прочёл название, выведенное золотыми буквами: «Учебник по грамоте?» — удивился он. Но времени на раздумья над этим у него не было — необходимо было догнать Херегарда и Сейсар, остальное — потом. Они стремглав вылетели из «Нетча». Херегард сразу же отправился в нужную сторону, остальные двое — за ним. Сердце у Сейсар рвалось из груди. Ей казалось, что она не переживёт, если Меродолия пропадёт так же бесследно, как и Деон. Она была ей уже сродни бесшабашной младшей сестры, которая падает с заборов и гоняет соседских кур. Когда они выбежали за пределы города, паника тугим обручем сковала ей грудь — Сейсар подумала, что вот-вот задохнётся, и это было отнюдь не от затяжного бега. В какой-то момент Херегард остановился и присел — ветер ещё не смёл свежие следы босых ног. Он кивнул сам себе и подскочил, идя по следу. Долго идти не пришлось — через несколько минут впереди замаячил тонкий белый силуэт и рыжая голова. Силуэт стоял неподвижно и не двигался. — Меродолия! Она не откликнулась на зов Сейсар, но сделала ещё один шаг вперёд. Сейсар вырвалась, обогнав озадаченного Херегарда. Марк стоял с открытым ртом, едва не роняя пожитки. Бежать по пеплу было тяжело — ноги утопали, словно в песке. Сейс накинулась на остолбеневшую Меродолию, и та лишь легонько качнулась, точно неживая. Сейсар заглянула ей в лицо и ахнула — глаза под растрёпанными волосами не моргали, глядели вперёд, подобно стеклянным; лицо не несло ни капли осознанности. Меродолия будто продолжала спать. Тогда Сейсар взяла её руки — они были холодны и покраснели от холода. Меродолия вся покрылась «гусиной кожей», но даже её голые ноги не тряслись на морозе. Сейсар озабоченно глядела на неё, попыталась ущипнуть — бестолку. — Мер, прошу тебя… Херегард и Марк подошли ближе, но держались на почтительном расстоянии. — Девять Божеств, — скорбно выдохнул имперец. Меродолия направила свои слепые глаза прямо на Сейсар, отчего та содрогнулась — от такого взгляда по спине прошёлся холодок. — То, что днём было украдено, ночью к нам вернётся. Она произнесла это страшным, загробным голосом, будто не своим вовсе. Сейс отпрянула от неё, как резко убирают руку от горячего котелка. Она взглянула на своих компаньонов с немой просьбой о помощи в глазах, но они стояли, как вкопанные. Марк нервно переминался с ноги на ногу. Херегард вышел вперёд и коснулся плеча Меродолии. Тогда она вдруг продолжила свой путь, обходя Сейсар. Они поглядели вперёд. В метрах пятидесяти от них высилось какое-то сооружение, направленное в небо, а от него — столь зелёного света, устремлённый в небо. Оттуда доносились звуки стройки. Должно быть, это и был он, Камень Земли. Херегард попытался было удержать Меродолию, но откуда-то в ней нашлось столько силы, что ему пришлось сдвинуться с места. Тогда Сейсар не выдержала. Встав прямо перед Меродолией, она, сильно размахнувшись, отвесила ей звонкую оплеуху — у неё аж самой зазвенело в ушах. Меродолия отшатнулась и рухнула в пепел. Где-то позади ахнул Марк. Херегард выпучил на Сейсар глаза: — Ты чё делаешь?! Но она не слушала его. Она упала на колени следом за Мер и приподняла её голову. Щека горела огнём. Ей было невероятно стыдно за то, что она сделала — Сейсар постоянно приговаривала «прости, прости», пока вдруг Меродолия не закашлялась — пепел попал ей в рот. Она распахнула глаза и изумлённо огляделась вокруг. Почему все на неё так смотрят? Она видела в глазах подруги сильнейший испуг и не могла понять, почему, ведь она всего лишь спала… а затем холод стремительно сковал её ноги. Мер стало трудно и больно дышать, пальцы не шевелились, губы посинели — она жадно хватала воздух и пыталась что-то сказать. — Марк, одежда! Они принялись одевать её как можно быстрее. Херегард создал огонь — Меродолия кинулась отогреваться. Волосы её напоминали гнездо, грудь быстро вздымалась, с сухих губ слетали облачка пара. Сейсар крепко обнимала её, стараясь дать дополнительное тепло. Со временем Меродолия сумела отогреться — пальцы вновь начали двигаться, лицо приобрело нормальный розовый оттенок, кровь живо циркулировала по венам. Но окончательно осознав происходящее, Мер просто упала обратно, пачкая свой новый плащ. Она обняла свои ноги и испуганным взглядом таращилась то направо, то налево, словно её до жути напугало какое-то видение. Руки Меродолии дрожали. Сейсар никогда не видела её в таком состоянии. — Мер, — Херегард присел рядом и взял её за руку, — что случилось? Она не говорила ни слова, хотя губы её дрогнули. Вместо этого она выставила указательный палец в сторону треклятого Камня Земли. Сейсар, не теряя больше ни секунды, уверенно зашагала к нему. Чем ближе она подходила, тем отчётливее становились звуки молотков, понятнее становилась невнятная речь людей. Они ходили туда-сюда такие же неживые, как и Меродолия. А глазах их не было сознания; они таскали инструменты, блоки, камни. Порабощённые кем-то данмеры строили нечто, похожее на купол, вокруг Камня Земли. Все они повторяли одни и те же фразы, которые для Сейсар не значили ничего. Она не понимала, о чём говорят эти данмеры. — Здесь, в его святилище. — То, что нами забыто. — Мы вспомним. Это было полное безумие. Сейсар захотелось ударить и себя саму, чтобы проснуться от этого кошмара. Но она знала, что это не поможет. Знала, что этот ужас — наяву, и что их никак не остановить. Порабощённые данмеры попросту никак не реагировали ни на слова, ни на действия. В их голосах не было эмоций и жизни. Всё это напоминало парад оживших мертвецов, за тем исключением, что внутри этих людей билось сердце. Монотонные голоса полутора десятков работников давили на голову. Ей хотелось, чтобы они замолчали все разом, но Сейсар не знала, что для этого сделать. Она боялась трогать здесь хоть что-либо, чтобы не стать одной из них. Но было здесь и ещё кое-что совершенно безумное и невозможное. Когда Сейсар подумала, что хуже ситуация стать уже не может, она вдруг заметила белое пятно, ярко выделявшееся среди серокожих эльфов. Пятно само несколько посерело, будто «вобрав» в себя окружающие темные цвета, но всё равно оставалось таким же ярким, будто даже более живым, чем всё вокруг. Сердце Сейсар пропустило удар при виде этого бледного пятна, из груди рвался крик, но закричать она почему-то не смогла — тело едва слушалось. — Деон…