Проделки судьбы

Темный силуэт в небе был виден даже сквозь поднимающуюся метель. Сейсар неосознанно дернула лошадь за поводья, что та восприняла как приказ остановиться. Руки ее, облаченные в меховые перчатки, дрожали, но отнюдь не от холода. Спутники сразу же заметили ее ступор и испуганный, абсолютно растерянный взгляд, направленный куда-то в сторону гор. – Во имя Девяти… – Марк, хоть и не выглядел раньше трусливым, сейчас смотрелся так, словно готов был шептать молитву. Меродолия побелела на глазах – или это снег застилает обзор? Они в панике переглянулись, не зная, что делать. Сражаться? Бежать? Прятаться? А если он долетит до ближайшего поселения и решит полакомиться мирными жителями? Видимость совершенно нулевая, ветер стоит сильный – стрелять даже не нужно пытаться, лишь стрелы зря потратить. Их накрыла гигантская крылатая тень. Сейсар так давно не видела драконов, что реагировала на него, как впервые. Огромные крылья, своей тенью способные накрыть, наверное, весь тот Рорикстед, мимо которого они недавно проезжали. Его белая чешуя блестела, переливалась холодными оттенками, словно из снега сделанная, но на самом деле – прочнейшая чешуя. Все трое соскочили с лошадей, вдарив им по крупу, чтобы они бежали дальше и не пострадали. Думать уже было поздно – дракон с громким воем приземлился совсем неподалеку. Туша его настолько тяжелая, что от неуклюжего приземления остался след на земле – он свез собою снег, обнажая черную заледеневшую почву. Земля содрогнулась, и вот, присев, они не обнаружили рядом Меродолии – она укатилась далеко в сугробы. От взмаха его крыльев снег поднялся столбом, словно какая-то пыль, и Марка и Сейсар чуть не засыпало. Змеиные глаза, но ярко-ярко голубые, словно две льдины, уловили неподалеку движения. Драконья красота – смертельно-опасная, но столь завораживающая. Из его вытянутого черепа торчали два черных рога, прижатых к голове, а с хребта выпирали черные шипы, острые, как лезвия. Пронзительный драконий рев сотрясал землю – он был настолько огромным, что, будь здесь рядом селение, оно бы услышало его. Вместо огня из его пасти вырывался снежный поток – самый настоящий буран, который поднимается лишь в самые холодные, долгие лютые зимы, когда природа достигала пика своего буйства и заковывала деревья и дома в ледяную броню. Пробирающий до костей холод после нескольких минут воздействия мог и довести до сильнейшего обморожения, а то и до смерти. Марк толкнул Сейсар – по склону холма они скатились вниз, по снегу, слыша, как тяжело передвигается наверху драконья тварь. Снег залепил глаза, и поначалу Сейсар даже не могла их открыть, а когда открыла – все равно ничего не поняла. Вокруг лишь белая пелена да метель. Темный силуэт Марка блеснул где-то вдалеке, а рядом с ним мерцало что-то огненное – судя по всему, волосы Меродолии. Сама она вместе с белым одеянием сливается с зимним фоном. Зрение проявилось. Морозный дракон, разогнавшись, взмахнул крыльями и взмыл в небо, издавая громкий рев. Рядом кто-то обнажил меч. – Вставай! Меродолия, протягивающая руку, сама выглядела растерянной, но и отчаянной – понимала, что другого выбора, кроме как сразиться с драконом, нет. Сейс охотно взяла ее за руку, поднимаясь из глубокого сугроба. – Как давно ты сражалась с драконами? – Больше полугода назад, – Сейсар недоуменно вылупила на нее глаза. Как и Меродолия в ответ – эти слова ее вообще не обнадежили. Земля снова сотряслась – дракон приземлился. Пусть он и белый, но настолько крупный, что разглядеть его не составит труда. Что у Меродолии, что у Марка клинки слишком слабы, чтобы пробить чешую дракона, а навык ту'ума Сейсар не мог состязаться с голосом дракона. Пока тварь отвлеклась, Марк, находящийся дальше всех, попытался ранить дракона хотя бы с тылу, но его меч чуть не обломался, а змей отбросил нападавшего в сторону всего одним ударом длинного, мощного хвоста. – Фус-Ро-Да! Ударная волна, прокатившись, сметала снег, и достигла морды дракона, заставив его отшатнуться. Хоть что-то работает против него! Это неплохо оглушило змея, дав несколько минут форы. Сейсар ринулась в атаку, умно избежав удара его головой – скользнув прямо под шею. Уязвимое место прямо перед ней – стоит лишь нанести удар! Замахнувшись, Сейсар направила лезвие прямо в его горло, но морозный дракон, перестав слепо махать головой и длинной шеей, заметил под собой движение и тут же вытянул шею вверх – теперь поразить его с такой позиции нереально. Она успела вскочить, прежде чем дракон, отпрянув на шаг, разинул клыкастую пасть, где огромные зубы выстроились в несколько рядов. Такими клыками можно легко пронзить насквозь. Но Сейсар не успела даже испугаться, увидев приблизившуюся драконью пасть, из которой вот-вот должно было извергнуться обжигающее холодом пламя. Крик, саднивший горло, опередил их обоих, вырвавшись из груди Довакина – огонь, достигнув морды дракона, больно обжег чешуйчатую броню. Он завопил пронзительно, захлопал крыльями, поднимая снег столбом, и, оттолкнувшись задними ногами от земли, взлетел, едва ли не ослепленный. Сейсар снова упала на снег, не удержав равновесия, но Марк тут же подскочил к ней, взволнованный и ошарашенный происходящим. – У тебя почти получилось! Что мы можем сделать, скажи? Страх к ней пришел лишь сейчас, больше не перекрываемый адреналином. Она тяжело дышала, словно только что вынырнула из-под воды. В такой опасной близости к дракону! Она сама себе показалась сумасшедшей, но, с другой стороны, что делать еще? У Сейсар перед глазами стоял тот первый дракон – Мирмулнир. Она вспоминала, как градом отскакивали от его чешуи стрелы, и поразить его могли лишь эбонитовые, а то и более высокого качества, стрелы. Она помнит, как стражник ранил дракона в одно из уязвимых мест – под челюстью. Как обуглилась ее рука от случайного извержения пламени, когда прямо в пасти у дракона оказался ее меч. – Под челюстью… – Что? – Разорвите ему крылья – пока он в небе, мы бессильны! Сейсар, схватив меч с земли, вскочила, пока дракон с диким ревом кружил в небе, поднимая пургу, словно своих снежных воинов. Обзор ухудшался, снег слепил, с трудом можно было разлепить глаза, а из-за завываний ветра единственное, что можно было услышать – хлопанье огромных крыльев и драконий рев. Марк, помахав Меродолии, позвал ее за собой. Они скрылись за белесой пеленой, словно за стеной. Сейс, растерянно оглядевшись, сжала меч в руках, и где-то внутри нарастала паника. Вокруг дальше своего носа ничего не увидишь – где дракон, а где напарники? Только и свистит вокруг ветер, кружа крупные снежные хлопья. Снег едва слышимо хрустит под ногами, а вокруг – белая пустыня. Но к счастью или, наоборот, к несчастью – в небе показался стремительно движущийся темный силуэт, и сверкнула эта могучая чешуя, отражая зеркальным блеском снег. Он засек движение снизу и не стал медлить – приземлился рядом, покорно ловя приманку. Холодные змеиные глаза замерли на силуэте Сейсар, что крепко сжимала меч в замерзших руках. Она было рванула к нему, а дракон, разинув пасть, готов был заглотить ее целиком – что такое человек против столь могучей силы, покорившей небеса и теперь завладевающей землей? Но драконья пасть сомкнуться не успела, когда он, дернув головой, издал пронзительный рев. Крепкая кожа на крыльях с трудом поражалась мечами – даже крылья дракона так просто мечом не разрежешь, словно гигантскими ножницами, но это место было гораздо более уязвимое. Он остервенело взмахнул израненными крыльями, из-за чего Меродолии и Марку пришлось броситься в противоположные стороны, рискуя быть задетыми. Белые крепкие крылья теперь были залиты кровью, и на них виднелись точечные раны от лезвия клинков. Отвлекающий маневр сработан – дракон ослаблен, но разъярен. Теперь ни Мер, ни Марк не могут ничего сделать, остается лишь нанести один точный удар… Морозный дракон, разинув пасть, отошел на шаг, выискивая глазами своего обидчика. И снова на глаза ему попалась лишь Сейс – это взбесило его еще больше, и он с яростью бросился вперед, разинув пасть. Лишь секунда промедления – и смертельное обморожение обеспечено. «Нужен лишь один точный удар», – мелькнуло у нее в голове. И за этой мимолетной мыслью Сейсар поняла, что не страшна ей эта огромная пасть с несколькими рядами острых зубов, в которую бы поместилась в полный рост сама Сейс. Если их можно ранить, значит, их можно убить. Значит, драконы – такие же смертные. В опасной близости от нее сомкнулись две могучие драконьи челюсти. Он издал хриплый вой раненого зверя, когда под глоткой, снизу, на стыке мелких чешуек, эбонитовая сталь пронзила его. Вой морозного дракона наполнился хлюпающими звуками, когда с клыкастого рта заструилась алая кровь, багровой рекой стекающая на белый снег. Покрасневшие от холода руки обжигала стекающая по мечу драконья кровь, раскаленная, словно магма, но Сейсар даже не сразу одернула руку – она сумела вытащить меч. Отбросив его на землю, она с болью хватилась за обожженную ладонь, издав измученный крик. Дракон, подкативший глаза, захлебывался в крови, отходя все дальше. Он безумен, безумен от непрекращающейся боли, что разъедает сейчас его глотку. Кровь на снегу бросилась в глаза даже Марку с Меродолией, хоть они и отошли от дракона на безопасное расстояние, не видя и половины происходящего из-за белой пелены. Но тогда, когда раскаленная кровь начала с глотки его брызгать во все стороны, и снежная завеса начала ослабевать, рассеиваясь, открывая обзор на происходящее, Марк обратил внимание на Сейсар. Дракон, хоть и пытающийся извергнуть хоть одно слово на своем языке, чтобы выпустить последний удар в победителя этого сражения, давится кровью, ослабевая все более и более. Но лицо Довакина потеряло всякий оттенок, побелевшее, словно мел. Рука ее, кажется, быстро прошла, и темная сталь, с которой стекала остывающая почти что черная кровь, снова сверкнула у нее в руке. Марк почувствовал, как дернулась рядом Меродолия, но он тут же схватил ее за руку, не отпуская – она сильно не вырывалась, но пребывала в огромном изумлении, восхищенная и испуганная одновременно. Она не знала, рваться вперед, к Сейсар, или остаться на месте, поэтому предпочла последнее, глядя на нее с восхищенным, удивленным лицом. Прямо над головой драконьей блеснула черная узорчатая сталь, а сама Сейс даже не задумывалась о том, какую огромную силу вложила в этот удар, способный пронзить прочную голову. Всю эту гневную силу, что когда-то была, есть и будет у нее. Словно этим ударом была сама она. Дракон захрипел, кровь забулькала в его пасти, а по голове стекали тонкие дорожки, обагрившие когда-то сверкающую белизну его чешуи. Тяжело рухнула драконья голова, и змеиные глаза, сверкавшие самым что ни на есть неподдельным гневом, утратили свой грозный блеск. Стеклянным, неживым взором они уставились на тех, кто его повергнул. Буря, словно по волшебству, стихала на глазах, превращаясь снова в самый обычный снегопад. Меродолия, даже подойдя ближе, была шокирована только что произошедшим, словно маленький ребенок – на ее глазах несколько мгновений назад был убит самый настоящий дракон, что лишь недавно летал в небесах, кружил над горными вершинами, извергая изо рта ледяное пламя. Ей так хотелось обойти его со всех сторон, рассмотреть поближе, теперь, когда он обезврежен. Марк порывался было подать Сейс руку, но не стал: она твёрдо ступила на землю с драконьей рогатой головой с таким взглядом, словно сама не до конца осознавала произошедшее. Марк был не настолько удивлён, как, например, Меродолия, сколько озадачен. – Я бы в жизни не поверил, что это твой второй убитый дракон. Сейсар подняла на него растерянный взгляд, глаза наполнились какой-то неуверенностью, которая едва ли не перерастала в первобытный ужас. Он даже сам объяснить не мог, почему так долго смотрел в эти глаза, выискивая ответ. Но вместо ответа он нашел другое – мимолетное смятение меркло, и на месте его появлялась невероятной крепости твердыня веры, силы и самоуверенности. Меродолия дернулась, ахнув, когда плоть мертвого дракона словно начала тлеть, разъедаемая эфемерным пламенем. Оголевшие крылья, хоть и были по-прежнему огромными в своих размерах, не казались больше такими могучими – ныне это просто скелет, не представляющий никакой угрозы. Но как же прекрасно наблюдать за этими невероятными метаморфозами, происходящими с телом дракона. Мер не могла сказать точно, почему так этот цикл захватывал ее дух. Сейсар окутала энергия, словно теплая вода, разливающаяся по телу в холодный день. Ей хотелось вдохнуть полные легкие этого пьянящего чувства мимолетного заряда бодрости и силы, словно сами Девять вдохнули в тебя, утопающего, новую жизнь – иначе она никак не могла бы описать эту блаженную истому, от которой ныло сердце, биение которого казалось таким ничтожно ленивым и расслабленным. После поглощения она, вернувшись к реальности, посмотрела в эти пораженные лица, не зная даже, что сказать им на это. Хотя слова, кажется, и не нужны были – они понимали все сами. – Правду в легендах толкуют… Нет убийцы драконов лучше, чем Драконорожденный, – произнесла с восторгом Мер. Марк выглядел так, словно именно эти слова она сняла у него с языка. Что-то подсказывало Сейс, что их, возможно, ждет долгий разговор после пережитого. Она некоторое время смотрела на дыру, красующуюся в черепе дракона, прежде чем предложить поехать дальше и, наверное, сделать через какое-то время привал, чтобы отдохнуть от утомительной битвы. Как-никак, между шайкой разбойников и настоящим драконом есть огромная разница. Она сейчас даже не могла точно сказать, чувствуя эту напряжённую тишину и удивленные взгляды на себе, рада она этому или нет. До сих пор Сейсар помнит, что мечтала ощутить на себе восхищение окружающих, но сейчас… ей были настолько приятны такие мелочи, как просто сесть в седло собственной лошади, отмыв перед этим руки в холодном снегу от крови, и просто поехать по дороге дальше, что восхищенные взгляды – последнее, что волновало Довакина сейчас. Уметь находить радость в мелочах – вот что нужно воистину уметь, уже даже этим можно вызвать восхищение. Которое сейчас ей так не нужно было. Сейсар было просто приятно поговорить с друзьями, потому что они, черт возьми, одолели дракона – владыку замерзших пустошей, и потому что они все еще живы, а не потому, что герои. Отойдя от боя и согревшись подле костра, компания, сумев отвлечься от боя, наконец повеселела. В конце концов, разговор уносился в другие русла, и о произошедшем уже никто не вспоминал. Если бы не любопытство Меродолии. – Знаешь, порой лишь увидев такое понимаешь, какую же всё-таки ношу несёт на себе человек, подобный тебе. Довакин, всмысле. Сейсар озадаченно посмотрела на нее, вглядываясь в бледное веснушчатое лицо Мер. И раз за разом находила в этих бездонных голубых глазах восхищение. Неужели здесь действительно есть, чем восхищаться? – Чувствую, это далеко не первый и не последний раз, когда я встречаюсь с драконами. Это ведь теперь моя работа. Хотелось бы постепенно привыкнуть, но, наверное, это невозможно, – как вообще можно привыкнуть к виду этих огромных крыльев и тяжелой бронированной туши, летящей по небу? Порой Сейс задумывается, как с этим справлялись ее предшественники – и справлялись ли вообще? Перед глазами снова стоит драконий скелет. Что она чувствовала в тот момент, когда, возможно, рискуя жизнью, забиралась на драконью голову? Он мог и скинуть ее прежде, чем бы она успела занести меч, да скинуть так, что Сейсар пришлось бы собирать по частям. Самым ужасным и неестественным ей казалось то, что она не чувствовала ни страха, ни гнева, ни радости – совсем ничего, словно сделала это машинально, словно так и должно быть. Как будто ей велели это сделать. Как будто ей руководил кто-то другой, более мужественный. Страх за содеянное приходит только сейчас – так а чего уж бояться? Дракона, чья душа поглощена Драконорожденным, не сможет воскресить даже Алдуин. Иногда ее ужасает, какой опасности подвергает не только себя, но и своих друзей. Если это – ее предназначение, то почему они должны нести эту ношу вместе с ней? Что-то толкает и Марка, и Меродолию преданно, слепо следовать за ней, несмотря на все предостережения. Наверное, они уже способны были и головы сложить. Наверное, они вдвоем – ее единственная семья. И Сейсар бы не простила себе, случись с ними что-то ужасное. И с этой семьей она вынуждена продолжить свой путь. Затушив костер, они направились дальше. Полчаса, и заледенелая дорожка под копытами лошадей уже не была такой скользкой, по которой страшно было ехать. Вокруг – безжизненные снежные пустоши, но там, вдалеке, за обрывами, засинело холодное неприветливое море, течение которого было настолько лениво и спокойно, что его едва ли можно было заметить. – Смотрите! – воскликнул Марк, указывая пальцем куда-то вперед. Пришлось сощуриться и напрячь глаза, устремив взгляд в том направлении, и увиденное порадовало их – темные вершины башен Коллегии виднелись вдалеке, возвышаясь над остальным городом. Они втроем едва ли не ликовали, стараясь ускориться, но при этом не погубить лошадей, которые едва были в состоянии передвигаться по скользким дорогам. Ближе к городу, еще через полчаса, с коней всё-таки пришлось слезть, дабы лишний раз не мучить усталых животных. Они передвигались медленнее, но спокойнее и осторожнее, так как дорога, поднимаясь в гору, становилась все более неровной и ухабистой. Они были взволнованы и рады тому, что вот-вот настигнут город, до которого так долго и мучительно ехали опасными тропами. Не сказать, что это путешествие вышло удачным – оно подвергало путников испытаниям целых два раза. Вспомнив Херегарда, Сейсар невольно погрузилась в раздумья, забыв совершенно о дороге и просто идя туда, куда несут ее ноги. Она размышляла о том, куда же всё-таки мог поехать данмер с такими словами, и что имел в виду, когда говорил, что, возможно, скоро они встретятся вновь? Он, наверное, и представить себе не мог, кого встретил на своем пути на самом деле. Марк легко коснулся ее плеча, когда ворота города уже распахнулись перед ними. В его стенах было достаточно шумно и людно – северяне времени зря не теряют. Стоило только ступить на порог этого снежного города, как Сейсар, выросшая в теплом краю, сразу же почувствовала разницу между этими людьми и южанами. Жизнь последних, пусть и все же суетливая, гораздо более размеренная. Эти, сразу видно, на месте сидеть долго не могут. Почему-то вся это возня на дорогах, громкие возгласы и ребячащиеся на крыльцах дети захватывали дух, почему-то радостно было за этих людей, даже при том, что их всех разделяет непримиримая вражда. Маги отошли в свою величественную Коллегию с обрушившимся мостом, заперев свои ворота для недостойных, пока остальной народ судачит за их спинами о том, чего они делали, а чего не делали. Никто из них троих толком не знал подробностей конфликта, да и встревать в него не хотел. «Мы здесь лишь за одной целью», – повторял каждый про себя. Марк застыл, изумленно глядя на Коллегию, в которую, наверное, никогда бы не смог попасть – не одарила его жизнь магическими способностями. Не то, что бы стыдно, скорее боязно было ему признавать, что магия ему чертовски интересна – нынче не почитается это в кругах суровых вояк-нордов. – Она такая замечательная, – мечтательно произнес он, никак не в силах отвести столь нежный взгляд от холодных, неприступных стен Коллегии Магов. – Даже после того, как обрушился мост. Она стояла там, на скале, а к ней вел хрупкий мостик, доступ к которому закрывали оледеневшие ворота. Меродолия, посмотревшая в том же направлении, задумчиво нахмурилась, а затем просто отошла, чтобы привязать свою лошадь. – Итак, я зайду в таверну спросить, не проезжал ли мимо Жрец. Если ответ будет отрицательным, мы пойдем и уточним в Коллегии, но… – у Сейсар язык не поворачивался продолжить, когда она увидела сияющие глаза Марка, – Скорее всего, мне придется сделать это одной. Он сразу пригорюнился, видимо, ожидавший, что им троим удастся проникнуть в Коллегию. Он, конечно, попытался скрыть свою печаль, но Сейс все равно стало даже стыдно перед ним. К сожалению, в Коллегию, наверное, пустят лишь ее. Только если она продемонстрирует Крик – не могут же они не пустить Довакина «просто спросить»? В таверне было еще пусто – сейчас было то самое время суток, когда она постепенно оживала, когда люди потихонечку стекались, и трактир готовился к вечернему торжеству. Сейчас внутри сидело три человека: один из них одиноко качался в кресле, а другие двое, периодически стукая кружками о стол, о чем-то оживленно перешептывались. Трактирщик посмотрел на Сейсар с удивлением, неопределённо что-то пробурчав. Кажется, он видел остановившуюся неподалеку карету, но более об этом ничего не знает. Зато направил в Коллегию, чего Сейс и опасалась – тамошний библиотекарь, говорит, сумеет ответить на этот вопрос. Из здания Сейсар вышла с таким видом, что ее даже не стали расспрашивать ни о чем – все было видно по задумчивому, огорченному виду. Ей как-то не хотелось идти внутрь без этих двоих, но обстоятельства того требовали. Меродолия замёрзла стоять на холодном воздухе неподвижно, поэтому еле-еле утащила Марка в таверну отогреться. Каменные ступеньки были оледенелыми и скользкими – Сей едва сумела взойти по ним. Мерзлая плитка под ногами не выглядела абсолютно безопасной, словно Коллегия испытывает юных магов уже с порога. Буря Клинков встретилась взглядом с альтмершей, которая, очевидно, не ожидала визитов в этот день. – Позволите мне войти в Коллегию? – Возможно, но что ты хочешь найти внутри? – голос ее был приятным, как и сама альтмерка, что было удивительно – без стереотипов, высокие эльфы обычно не очень приятные личности. Непроизвольно Сейсар вспомнился прием у Эленвейн – она ей тоже не понравилась. Эта же, напротив, была приятна собой как минимум внешне. – Я здесь не с причиной вступить в Коллегию. Есть у вас архивариус? – Коллегия Магов – не проходной двор, а я экскурсии не провожу. Это серьёзная организация. Разворачивайся и уходи, если вступление – не в твоих интересах. – Я Довакин. И мне нужно спросить вашего архивариуса о… Древних свитках. Поймите, мне нужно попасть лишь туда, я уйду сразу же, как только получу ответ, - Сейсар решила немного приукрасить, но, возможно, когда-нибудь Коллегия укажет ей путь и за вторым свитком. Альтмерка была немного в ступоре, не зная, верить сказанным словам или прогнать прочь. – Довакин? Вот как? Не смею оспаривать, но мне хотелось бы увидеть… Крик в действии, чтобы удостовериться в истинности этих слов. Продемонстрируй, пожалуйста. Громкое «Фус» сорвалось с ее губ, женщина неосознанно отшатнулась, хотя сила ту'ума была направлена скорее ей под ноги. Она опешила, машинально схватившись за скользкие, холодные перила голыми руками, словно не верила своим глазам. Сейсар, уже гордая своим поступкам, опомнилась, поняв, что ее, возможно, только что услышал весь город. Не хотелось бы задерживаться здесь на еще больший срок, чем планировалось. – Слухи не врали, передо мной Довакин, – женщина снова постаралась натянуть маску серьезности и беспристрастности, но где-то в её золотистых глазах поблескивало восхищение. Она была впечатлена до глубины души тем, что для Сейсар стало обыденностью. – Мне кажется, для Коллегии принять Драконорожденного – великая честь! Следуй, пожалуйста, за мной, я проведу тебя к нашему архиву. Она развернулась, и перед Сейсар словно бы открылись новые врата. Коллегия радушно принимает ее у себя. Она даже начала жалеть о том, что испокон веков в клане Бурь Клинков не было магов – все они рождались воинами. Кто знает, быть может, обучаясь в Коллегии, она бы стала хорошим колдуном, и эти способности очень пригодились бы ей в этой войне, что вот-вот разразится. Война между жизнью и смертью. Ей было страшно смотреть вниз – казалось, что мост вот-вот обрушится, а вот сопровождающая шла весело и бодро. Колодца с густой жидкостью зажигались при приближении. Отсюда можно было хорошо рассмотреть Винтерхолд, а вернее то, что от него осталось – когда-то он был вдвое больше, а то, чем является он сейчас, скорее похоже на небольшую деревушку, чем на город. Но жизнь в нем по-прежнему кипит, пусть Винтерхолд и раскололся не только снаружи, но и внутри – жители до сих пор стоят по два разных фронта. Кто-то оправдывает Коллегию, но бóльшая часть винит ее в обвале и требует справедливости. Скрипучие, огромные ворота распахнулись, впуская внутрь. Зрелище было достаточно впечатляющим – сад, пусть и замерзший, огромная статуя архимага подле колодца по центру, который был наполнен той же жидкостью, что и остальные два позади. Не хотелось бы окунуть туда руку, но из любопытства хотелось бы узнать, что же это такое, и почему от нее исходит огромный столб синего света, направленный куда-то в небо. Вокруг было столько дверей, столько проходов – глаза разбегались! Но сопровождающая вела Сейсар лишь к одной двери, не к главной. При малейшем дуновении ветра снег со стоящих во внутреннем дворе елок сыпался на землю. Прекрасный пейзаж портило лишь одно – холодная погода. Видел бы это Марк, его, наверное, пришлось бы вытаскивать отсюда за обе ноги. Внутри была узкая, витиеватая лесенка, которая показалась Сейс бесконечной. После Высокого Хротгара это, конечно же, не так страшно, но подъем по ней был невероятно долгим. Когда они остановились перед деревянными дверьми, альтмерка пропустила Сейсар вперед. А та в нерешительности застыла, не зная, постучать или войти сразу. Чтобы не казаться глупой из-за своего секундного ступора, она все же постучала, а потом быстро шмыгнула в зал. Зал поражал не меньше, чем внутренний двор – огромный стол, заваленный письменами и книгами, запертые книжные шкафы по всему периметру округлой библиотеки, высокие колонны, темно-зеленые кресла, на которых, кажется, кто-то недавно сидел. Запах полностью соответствовал – запах стареньких книг и пожелтевших страниц. Он наполнял это место, делая его особенным, непохожим на другие, переплетаясь с запахом горящих восковых свечей. Хриплое покашливание послышалось впереди, за столом. Сейсар поначалу и не заметила орка, сидящего за ним. Он словно бы сливался со всей этой книжной атмосферой. Он сидел в желтоватом опоясанном одеянии, в неуклюжих рыжих калошах, грозно поглядывая на незнакомое лицо из-под седых бровей. – Вам чего? Вы кто вообще? Сейс быстро шмыгнула ближе к столу, словно боялась, что кто-то может услышать их разговор, хотя вокруг не было ни души. Орк поднял на нее угрюмый взгляд, ожидая ответа. – Меня пропустила эльфийка снаружи, мн… – Короче, пожалуйста, Вам чего? – архивариус, очевидно, терпением не отличался, начиная ворчать. – Здесь проезжал Жрец Мотылька? – Сейсар, по желанию орка, ответила максимально коротко и понятно, пусть это и ввело его в еще больший ступор. А чего он ожидал? – Жрец Мотылька? Да поглоти меня Обливион, зачем тебе вообще понадобился Жрец Мотылька? Этот вопрос смутил Сейс – она ведь совершенно не знала, как ответить на него. Скажет, что не его ума дела – орк просто погонит ее взашей. Скажет, что Довакин, и просто так от него не отделается. А сам библиотекарь начинал терять терпение. – Меня пропустили, потому что я Довакин. Я пришла сюда лишь за этим, и это только мое дело. Архивариус закашлялся, шокированный. Он в изумлении глядел на Сейсар, быстро оглядывая ее с ног до головы, словно удивляясь, как ЭТО может быть Довакином? Но варианта «не верить» у него не было – орк, кажется, прекрасно знаком с методом отбора на входе, и полностью доверял той альтмерке. Они некоторое время смотрели друг на друга молча, так как не знали, куда деваться и что делать. Не каждый день ведь увидишь, казалось бы, сказочного героя. Никто ведь не верил в возможность возвращения драконов, а тем более Драконорожденного. – Этот мир пропал, если Довакин именно ты, - проворчал орк, снова возвращаясь в прежнее русло. Но было, что он, хоть и пытается быть по-прежнему ворчливым, едва ли не теряется, на старости лет увидев Довакина. – Что ж, гхм… Тебе не придётся ехать в Имперский Город. Иногда Жрецы направляются на поиски Древних свитков, и вот один из них недавно заехал что-то посмотреть в Коллегию. Уехал в сторону Драконьего Моста. Может, если поторопишься, нагонишь его. Сейсар, воодушевленная такими известиями и позабывшая о не самых лестных словах со стороны архивариуса, поспешно поблагодарила его и помчалась в сторону выхода, слыша тихие рассуждения орка, который, кажется, обращался лишь к себе самому. – Значит, то, что драконы вернулись – правда… Да, правда, сущая, тяжелая правда. Порой даже Сейс не хочется, чтобы это было действительно так. Сколько ведь в мире людей более достойных, сильных духом и телом, чтобы сразить Алдуина и весь его род. Но сейчас она не думала о таком – времени не было, она поспешно шла за альтмеркой, провожающей ее обратно, едва не обгоняла ее, стремясь быстрее рассказать о том, что узнала. Она уже не обращала внимания на эту огромную статую, верхушка которой усыпана свежим снегом, на небольшие колодца со странной субстанцией, и даже не боялась шаткого моста. Сопровождающая остановила ее, пожелав удачи, провожая ее добрыми глазами, словно они знакомы уже давно, словно этот обряд прощания – обыденное дело. А вот поселение было молчаливо. Оно встретило вышедшую из Коллегии Сейсар удивленными, шокированными взглядами, но не все смотрели на нее по-доброму. Они видели в ней не столько Довакина, сколько чужака, что-то неизвестное и чуждое им. От этих взглядов Сейс поежилась, ей стало некомфортно стоять посреди улицы и ловить на себе эти взоры. Меродолия, появившаяся, как и всегда, вовремя, за локоть оттащила подругу в тень навеса таверны, где лошади уже стояли непривязанные, готовые к дальнейшему пути. – По-моему, нам пора уходить… Потом расскажешь… Но Меродолию перебил громкий возглас: «Довакин!». Толпа, выстроившаяся подле таверны, расступилась лишь для того, чтобы позволить проехать своим героям. Жители не знали, как реагировать на появление Довакина в их городе. Сначала рушится Коллегия, унося за собой половину населения, а затем здесь появляется Драконорожденная, отправляясь по своим делам в ту самую Коллегию. Растолкуют ли они это, как добрый знак? Придумают ли себе очередную надежду, за которую будут держаться, ожидая благодати? Они-то ведь не знают, по каким на самом деле делам Сейсар являлась в Коллегию. Марк двинулся с места первым, Меродолия решила пропустить вперед Сейсар. Но ее как будто и не видели, ведь все взгляды были обращены лишь на ее светловолосую подругу. И Сейс хотелось быстрее выехать отсюда, чтобы не слышать этих взываний к Девяти, удивленных охов-ахов и таинственных перешептываний. К счастью, они быстро выехали из города, сворачивая на другую дорогу и стремительно пропадая в белых пустошах. Винтерхолд оставался позади, но это чувство, осевшее где-то в глубине, не покидало Сейсар. Они установились, чтобы узнать, куда ехать, и что сказано было в Коллегии, но она даже не сразу поняла, о чем ее спрашивают, и с минуту не могла найти слова, теряя драгоценное время. – Почему… они смотрят на меня, словно я их герой? – Потому что ты герой? – удивленно ответил Марк, но Сейс этот ответ не удовлетворял. – Я не сделала ничего, почему же они цепляются за меня, как за последнюю живую надежду? Почему они уверены, что если дракон нападет на их город, сжигая все дотла, я спасу их? – У тебя нет выбора, – прямо парировала Меродолия. Но Сейсар этот очевидный факт не столько оскорбил, сколько огорчил. Ей тяжко было осознавать это в очередной раз. – Никогда бы не могла подумать, что буду бояться десятков восторженных и изумленных глаз, направленных на меня. – Я помню, это когда-то было твоей мечтой, – Марк, знавший Сейсар гораздо дольше Меродолии, отмечал в ней изменения, и мог бы сказать, что она меняется далеко не в худшую сторону, пусть и сломлена. Ведь для того, чтобы поменяться, человеку прежде иногда нужно сломаться – в какой-то степени он знал это на собственной шкуре. И где-то на подкорке сознания у нее была эта решимость, самоотверженность, желание одолеть напасть в виде драконов, помочь простым людям, не дав этому миру погибнуть. Но страх перед неизвестным так препятствовал добродетели, что иногда разламывал ее сознание на две абсолютно разные половины. Меродолия единственная двинулась с места, подводя лошадь ближе. Она взяла бледную руку, опустившую повод, в свою ладонь, облаченную перчаткой. Сейсар даже не сразу среагировала на этот жест, не зная, куда деваться. – Стали бы мы идти за тем, кому не доверяем? Мы тоже цепляемся за тебя, Сейс, как за нашу единственную надежду. Я бы понесла эту ношу вместо тебя, но, к сожалению, выбора нам не дали. Поэтому на пути твоем мы можем лишь поддерживать тебя. Сей подняла на нее удивленный взгляд, словно Меродолия сказала какую-то ужасную непристойность, но потом растерялась, смущенно глядя в лицо Мер и путаясь в собственных эмоциях, захлестнувших ее. Она отдернула руку, снова крепко стискивая в руке повод. – А я бы с радостью отдала ее тебе. Лошадь быстро двинулась с места, уносясь вдаль так стремительно, что они вдвоем даже не сразу успели среагировать, но направили лошадей вслед за Сейс, едущей, кажется, куда-то в сторону Драконьего Моста – об этом сообщил ближайший указатель. Она сама не понимала, как может Мер, после всего увиденного, желать оказаться на месте Сейсар? Разве найдётся человек в здравом уме, который, увидев бронированную драконью тушу, изрыгающую пламя, и то, как сложно убить ее на самом деле, захочет побыть Довакином? Или неужели она настолько жаждет быть значимой, что готова принять на себя даже такую ответственность? «Боги, простите меня за мою эмоциональность», – ей стало стыдно, что она едва ли не отвергла поддержку единственных друзей, что остались у нее. Когда Марк и Мер догнали Сейсар, она не смогла смотреть им в лица. Но они старались вести себя так, словно ничего не произошло, не держали зла на нее. Марк даже вскоре начал диалог, расспрашивая о том, каково там, внутри Коллегии. Сейсар, конечно, опешила, но, желая отвлечься от ужасных мыслей, снова тянущих ее вниз, решила порассказывать хотя бы об этом. И о том, куда они на самом деле направляются. Меродолия, хоть и хихикала периодически, по большей части молчала, спрашивая о чем-то лишь иногда. Ей внезапно стало тяжело от сказанного собой, но она никак не могла забрать те слова назад или перестать о них думать, ведь то, что она сказала, было истинной правдой.