Белые Нити

      Женщины корпели на кухне, нарезая овощи и раскладывая приготовленную еду по тарелкам. Открытая бутылочка белого вина и непринужденная беседа делали вечер намного приятней.       Нож безжалостно кромсал морковь на доске немного неуверенными, но старательными движениями. Уже нарезанные овощи отправились в стеклянную миску с золотой каёмкой, к сельдерею и мелко нашинкованному огурцу.       — Твой отец мне так и сказал, — Красивая блондинистая женщина с бокалом в одной руке и ножом в другой, которой она, собственно, и обводила юную девушку, сидящую за столом, фыркнула с таким недовольством, будто эта ситуация не произошла несколько лет назад. А если точнее, то целых четыре. И на каждой такой семейной посиделке, женщина не упускала возможности напомнить всем о том, как ее муж запрещал ей работать и самореализовываться. — Сиди дома, я и так зарабатываю достаточно денег для семьи. — Пародирует голос мужа и на финальной фразе пренебрежительно морщит нос и делает глоток из пузатого винного бокала.       — Ну мам! — закатывает глаза Соня и канючит, потому что история о том, как Геннадий «запирал» свою супругу дома, когда та рвалась на работу, стара как этот мир. По крайней мере в компании их семей с Ксюшей. Потому что Елена Голубина – тот ещё генератор идей, у неё нескончаемый источник энергии и трудоголизма. Так себя позиционировала сама женщина, но правда недалеко ушла. — Ты это не рассказала только папе Римскому. Уже все знают эту историю.       — Софи, дай маме выговориться, — с доброй улыбкой просит тетя Жанна, потому что знает свою подругу достаточно долго, чтобы знать, что пока Елена не выплеснет все эмоции, она не успокоится. — Её до сих пор не отпускает.       — Конечно! Потому что я жила в этом аду целых десять лет. Сначала Глеб родился, а потом и Соня, и покой со сном вышли из чата, как вы любите говорить.       Девочки скривились. Да уж, родителям лучше не пытаться быть современными.       — Когда дети погодки, то это хуже двойняшек, только Глебка успокоился, перестал истерить каждую ночь, родилась новая бестия. — Тут уже Жанна понимающе поджала губы, радуясь и не веря, как они все пережили раннее детство младших Пламеневых.       — Мама, ты разве не говорила, что я была спокойным ребенком? — зацепилась София.       — И что? Вы с братом только ходить научились, сразу драться начали так, что отходить далеко нельзя было. Пока они шумят - все в норме, но если вдруг затихнут, я подрывалась, думая, кто кого прибил. А твой отец все время работал, дома не появлялся. Деньги для семьи видите ли зарабатывал. А я значит с детьми должна сидеть с утра до ночи.       — Только потом, когда я с потом и кровью добилась того, чтобы открыть свой бренд косметики, я удостоила возможности восприниматься как личность.       — Мама, ну не преувеличивай! — не унимается Соня, ее мама та еще королева драмы.       — Мужчины они все такие, не видят в нас себе равных, но чуть что случится — всегда первым делом бегут к жене за советом.       Все в комнате как по щелчку засмеялись, женщины не сомневались в своей ценности в жизни мужей, просто иногда, как и все, они были жуткими упрямцами и бесили до трясучки своей твердолобостью. Хуже баранов.

***

      Ксюша, укутанная в махровый халат, шла из бани в дом, шлепая тапочками, чтобы поставить телефон на зарядку. Её лицо было красным из-за жара парилки, а волосы, собранные в высокий хвост – мокрыми. Пламенева не разделяла такой огромной любви отца к банным процедурам, но всегда с удовольствием присоединялась к семейному отдыху с Голубинами, которые тоже были фанатами попариться и похлестать друг друга веничками. Елена всегда с восхищением говорила про пользу для кожи и про то, как баня хорошо влияет на организм и замедляет старение. Ведь стареть никто не хочет, особенно женщины за тридцать пять.       На улицы опустилась ночь, только садовые фонари освещали территорию и дорожку до мангальной и бани, а вокруг – стрекотание сверчков и кваканье лягушек. Полная тишина и покой, которые приходились по душе Ксю. Когда девушка обходила дом по выложенной камнем тропинке, то увидела лишь оранжевое светящиеся пятнышко в полутьме, похожее на светлячка. Только вот это далеко не светлячок...       — Уже уходишь? — спрашивает на мгновение напрягшаяся Пламенева, пока не узнает в темном силуэте курящего Глеба. Всё же ночной мрак немного пугал девушку, потому что в нем неизвестно что могло таиться.       — Ага, ты меня не видела. — Заговорщически улыбается Глеб, когда Ксюша подходит к нему ближе. Парень уже переоделся в свою обычную широкую одежду.       — Само собой. — Пожимает плечами Ксю и засматривается, какими витиеватыми узорами дым от сигареты устремляется вверх. — Куда-то поедете тусить?       — Немного проветримся с пацанами, обещаю быть дома к утру, мам.       — Ой, делайте что хотите, просто завтра не канючь по дороге в школу, как у тебя болит головка. — Закатывает глаза Ксю, Глеб - большой мальчик, справится с последствиями своих решений сам. Уж если ему поручали присматривать за Пламеневой и младшей Голубиной, то ей не нужно так же делать с блондином.       — Ты такая заботливая. — Бормочет с мечтательной улыбкой Глеб, пытаясь при этом удержать сигарету во рту без рук.       — Обращайся. — Подмигивает она и немного отходит, морщась от неприятной рези в глазах из-за дыма.       — Давай, беги в дом. Ночи уже становятся прохладными, не стой тут с мокрой головой. — Глеб выбрасывает окурок куда-то за забор и машет рукой Ксене, которая уже пятится назад и улыбается ему напоследок так очаровательно, что у Глеб в глазах на мгновение аж темнеет. Эта девушка...       — Хорошо вам погулять! — кричит Ксюша, поднимаясь по ступенькам крыльца. А после скрывается в доме, чувствуя легкое покалывание по телу от приятной температуры в доме. Да, Глеб был прав, ночи холодают.

***

      Девушки валялись на королевских размеров кровати среди розовых подушек и пледов. Уставшие за день и разморенные вином и баней. Такие посиделки за просмотром телевизора или подкастов уже обыденные в их дружбе, они даже уроки в школу часто делают вместе. Хорошо, когда твоя лучшая подруга живет за забором, а ваши родители хорошо сдружились. История знакомства глав семейств Пламеневых и Голубиных очень забавная, потому что недавно переехавшие Пламеневы еще не были знакомы со всеми соседями в их закрытом посёлке, только осваивались на новом месте. Отец Ксюши ранним утром выгонял машину за забор, но из-за гололёда и небольшой горки выезда, не успел вырулить на дорогу и въехал в забор соседей, промял его и накренил фонарный столб, стоящий между забором Голубиных и Пламеневых. Сработала сигнализация, и на её звук вышел Геннадий Голубин, который тут же начал конфликт. Мужчины тогда покрыли друг друга крепким трехэтажным матом и разъехались после гневных слов Виктора, что он оплатит ремонт "твоего ебаного забора, задрот". И никто так до конца и не понял, как после большой неприязни к друг другу за один вечер они вдруг стали хорошими приятелями, а потом и друзьями(все же, коньяк пятнадцатилетней выдержки сделал свое дело).       — Мой брат опять свалил под шумок? — перекатываясь с одного бока на другой, спрашивает Соня, что-то разглядывая в телефоне.       — Ага, встретила его за углом дома перед тем, как он уехал. — Ксюша пожимает плечами и отводит взгляд на подругу от экрана телевизора, являющегося единственным источником света в комнате, помимо ночника и фонарного столба на улице, отбрасывающего теплый желтый свет на подоконник, сползающий на пол. Линзы на её очках отсвечивали картинку нового интервью с каким-то артистом, которое девочки включили просто на фон, иногда отвлекаясь от беседы и выуживая из общего фона каике-то слишком броские фразы.       — Смотри, Ваня выложил. — Блондинка поднялась со своего места и поднесла телефон к лицу подруги, показывая типичную историю из какого-то клуба, в которой их как-то пустили, хотя почти всем в их компании ещё не исполнилось 18 лет. Но этим ребятам вход везде заказан, и Ксюше с Соней хотелось бы так же пользоваться преимуществами собственных семей, но их бы в клуб, как Глеба и его друзей, не пустили. Их в целом редко куда могли отпустить вдвоём. Опасно, две хрупкие девочки, как же так! Ещё бы охрану приставили для полной картины.       — Ага, а завтра они будут из-за недосыпа кукситься и настроение портить. — Ксения помнит, как это было, потому что эти ребята уже давно умеют отдыхать, а девочки всегда на задворках веселья, зато во время похмелья и отходняков - в самом эпицентре событий. Чаще всего на них все лишние эмоции и выплёскиваются.       — Надеюсь завтра нас отвезёт папа, а не Глеб, иначе я не выдержу. Он после их пьянок просто невыносимый, бубнит как дед старый. Ксюша закатывает глаза и отворачивается, потому что не очень хочет смотреть, как там пьют и развлекаются парни. Ей не то что обидно или она осуждает такое, нет конечно, просто в глазах Пламеневой все они - незрелые дети, которые чаще всего не думают о последствиях и делают только то, что выгодно и нравится им, не думая о комфорте и чувствах других. Себя Ксюша чувсвует уже достаточно давно зрелым и осознанным человеком, да, ей не хватает какой-то самостоятельности, и она не планирует в ближайшем времени сепарироваться от родителей, но, по крайней мере, она не настолько вольготна и беззаботна, как вся компашка Глеба. Он сам тоже недалеко уходит от друзей, и ведёт себя не лучше, хотя Ксю всё же всегда считала его наиболее разумным из всех, помимо Артема.       Соня неожиданно приподнялась, смотря в свой телефон расширенными глазами.       — О! — Рот ее округлился, пока она продолжала смотреть на входящий вызов, но не брать трубку. — Брат звонит.       Нахмурив брови, она прикинула, по какой причине Глеб ей мог позвонить, потому что обычно на тусовках она такой чести не удостаивала.       — М-м, интересно что он хочет. — отстраненно ответила Ксюша, читая длинный пост в телефоне.       — Ало, Глеб? — спрашивает блондинка, прикладывая телефон к уху. — Нет, я с Ксю. — Лицо её менялось на глазах, то она безмолвно открывала рот, то хмурила брови, а сейчас вообще тяжко вздохнула и накрыла глаза рукой, плюхнувшись на спину обратно и распластавшись на постели. — Уфф, подожди.       Глаза Сони, крайне жалостливые и подернутые проволокой раздражения. Поведение брата её взбесило за доли секунды, стоило только услышать пьяный голос на том конце провода. Боже, её брат полный идиот, особенно тогда, когда выпьет. Обычно, он не напивался до невменяемости, но Софа просто терпеть не может пьяных людей, а когда это ее кровиночка, братик любимый, её просто начинало трясти до слез ярости.       — Ксю, пожалуйста, поговори с ним. — И передает в руки удивленной подруги телефон, та не сразу соображает, что ей делать, а после прикладывает к уху. Слушает нескончаемый пьяный бред, льющийся из динамиков.       — …она меня точно выслушает и поймет, в отличие от тебя, зануда…       — Правда? — усмехается Ксения, с театральным удивлением в трубку.       — Нет-нет, ты не подумай, мелочь, я тоже тебя лю-блю, — заикивается на середине слова, но упрямо продолжает. — систр, не злись, я ведь…       — Я думаю, она не злится, потому что не слышит, — подмечает Ксения.       — О, Ксеня, это уже ты. — В голосе слышится поддатая радость, на заднем фоне у Глеба был гул и музыка, громкие выкрики людей, они затрудняли задачу Пламеневой разобрать нетрезвую болтовню собеседника.       — Глеб, ты просто так позвонил, или что-то случилось?       — Ну что-о-о ты, — расстроенно протягивает блондин. — Нет, мне очень хорошо, и я захотел поделиться этим с самыми близкими.       — Я рада, что тоже вхожу в этот круг. — Хихикает Ксюша, испытывая небольшое умиление. Глеб разговаривал как маленький ребенок, и в такие моменты кусался меньше, чем обычно, походя на плюшевую игрушку.       — Как же там без тебя, Ксень? — искренне удивляется. — Вот знаешь, ты мне всегда была почти как сестра. Ну не прям сестра, но я говорю, почти-и-и. — Он немного помолчал, Ксюша терпеливо ждала, давала Глебу закончить свою мысль. — Потому что хорошо, что ты не моя сестра. — Смеется.       Ксю тоже неловко рассмеялась, не понимая и не улавливая суть всех слов, а сама переглянулась с Соней, ведя безмолвный диалог. Но слова тут и правда не нужны, все написано на их лицах.       «Что за треш, когда это уже кончится?»       — Что он там несет? — не стерпела больше Соня, которая все это время сидела и прислушивалась, но все равно ничего толком не могла разобрать. — Поставь на громкую. Ксюша делает так, как просит подруга и кладет телефон между ними.       — Глеб, ты заебал, — прерывает его несвязную пьяную болтовню. — Не порть нам настроение, иди гуляй дальше, всё, нас не трогай.       — Соня обиделась, я понял. Но я все равно тебя люблю, сестренка.       — Ой, завали. — Отмахивается Голубина, они это уже не раз проходили.       — Ксеню тоже люблю, как почти сестру. Она слышит? — Чуть громче и эмоциональнее выкрикивает, потому что шум вокруг становится только громче и слов почти не разобрать уже.       — Слышу-слышу.       — Глебас, давай заканчивай пиздеть! — Раздается в динамике словно гром. Девочки аж отпрянули обе от резкого рокота.       — Бля, сорянчик, девочки. Мне надо уже идти, не скучайте. — Прощается Глеб, но последние слова совсем не слышно, а после звонок сбрасывается.       — Боже! — Соня хлопает себя по лбу и валится на подушку, прикрывая устало глаза. — Почему это нечто - мой брат?       — Ага, и мой почти брат. — Посмеивается Ксюша, следя за жестами подруги и забавляясь.       — Он почти придурок. Если папа завтра его увидит в таком состоянии, то мне тоже придется выслушивать нравоучительную тираду. Чтобы я ни в коем случае не брала пример с брата. — Последнюю фразу Голубина спародировала голосом Геннадия.       Ксюша от души рассмеялась, за что получила подушкой в лицо от подруги.