Отчаянный подарок под взорванной ёлкой

Это сон. Я кружусь в набитом людьми зале с бокалом красного игристого, кружусь и проскальзываю, как змея. Я ловлю эмоции, висящие в воздухе, я лакомлюсь ими, как канапе, которые горкой сложены на столике у окна, я примеряю их на себя, и в моей душе бурлит то раздражение, то пьяное и всё больше пьянящее веселье. Мои ботинки покрыты разводами от смеси соли с песком, рассыпанной на улице. Конец октября не оставляет ни малейшей надежды на продолжение осенней тоски. Снег укрывает улицы, но даже когда он растает — а это непременно случится через два-три дня — листья уже не будут шуршать под ногами. Я всегда хотел бы быть как можно дальше от всего этого. Но гимн настигает меня и тут. Свет прожекторов лучами струится в воздухе. Директор как всегда расписывает успехи учреждения, сыплет цитатами главы государства, но всё пролетает мимо меня, ведь место в моих мозгах занято шестью бокалами шампанского. Ухо вылавливает лишь околооппозиционные шутки. Но не успеваю я на этом сосредоточиться, как начинается концерт. Наблюдая за тем, как девочки и парни пляшут лявониху в вышиванках, я прослезился. И мне бы так носить национальный костюм, да только безопасно это лишь на сцене. Не то чтобы гопники в подворотне побьют — скорее сядешь… а выйдешь ли? Даже если выйдешь — отчислят или уволят… Девочки пляшут в цыганских нарядах. Огонь, безумный свободный огонь обжигает меня, и будто бы соль на моих ботинках тоже утекает прочь, оставляя лишь сероватые разводы на чёрном кожзаме. Или… Может, это весна? Нет, показалось. Это юбилей транспортной компании, где работает мой отец, а значит, конец октября. Последний концерт, где я был в роли зрителя. И последний фуршет, где я так хорошо пил. Людей было настолько много, что никто не смотрел на мой возраст. Но это всё сон. Привет из уже далёкого прошлого. Сегодня я — Абсолютный Зюзя, абсолютно заключённый каким-то абсолютным психопатом в собственной старшей школе. — Доброе утро, учащиеся! Сейчас семь часов утра, а это значит, что отбой завершён. Нескучного всем дня, и не забывайте хорошенько убивать друг друга! Система оповещения отключается, и мне приходится открыть глаза. Чем же я займусь сегодня? В очередной раз обползаю на коленях все открытые помещения? По новой проверю бачки унитазов? Опять попытаюсь взломать электрозамок серией частых и сильных ударов? Идей масса. Вам смешно? Мне тоже. Сегодня на кухне хозяйничают Абсолютный Крампус и Абсолютный Сильвестр. У них обоих Новый год наступает летом. Это кажется таким странным, прямо-таки оксюморон — летний Новый год, честное слово. Ладно, в любом случае, главное — я им не помешаю, если присоединюсь. — Утра, ребят, — салютую рукой, проходя за стол. — Что готовите? — В морозилке нашлись булочки для бургеров, и я понял, что это знак! — отозвался Люк Росс. — Артись, ручаюсь, что таких вкусных бургеров ты нигде не поешь, разве что кроме Австралии! — Ты их сначала сделай, а потом говори, — улыбается Мелисса Нгвази. — Как ты, Артись? — Да как обычно, — пожимаю плечами я. А как я обычно? Я всегда задаю себе этот вопрос после такой реплики. К тому же, наше положение сложно назвать обычным, и… Сколько лишних слов, а всё без толку. — О, Люк, ты героически победил это мясо! — смеётся Мелисса, а меня передёргивает. Стоит услышать что-нибудь однокоренное слову «герой» — и меня охватывает тоска. Какие такие герои? Смех да и только. «Нет ничего героического в этом мире, что можно взять и сделать», как говорится. — Пусть лучше героически спустится с нашей башни через окно, — мурлыкает Абсолютный Йольский кот. Мысль интересная, но Люк же в одних плавках! Один за другим подошли все товарищи по несчастью. Бургеры, кстати, вышли отменные — не зря Люк хвастался. — Знаете, что мы вчера обсуждали? — завела разговор Хельга. — Возможно, «Золотой ключ», который Монокума оставил нам в качестве мотива, открывает не только двери комнат. Что если это наш шанс выйти из академии? Все стали переглядываться, но признаваться никто не спешил. — Хорошо, возможно, в карточках и правда есть что-то личное, — сказала Мелисса. — Но давайте мы дадим друг другу обещание. Если кто-то из нас сможет выбраться отсюда, он вернётся с помощью за всеми остальными. — Наверное, это лучшее решение, учитывая, что среди нас может быть предатель, — кивает Абсолютный Санта Клаус. — Лучше исходить из того, что его всё-таки нет, — качает головой Хельга. — Как бы то ни было, лично я обещаю, что бы ни было, не бросить всех вас. Обещание поддержали все, даже те, кто отказался показывать свою карточку. Хоть так. Хочется верить, что это нас спасёт. Когда все разошлись, я направился в кладовку, отделённую от кухни аркой. Здесь хранятся припасы, не требующие холодильника. Подыскивая себе яблоко пожевать, натыкаюсь на пару-тройку трёхлитровых банок с непонятным содержимым. Хм… Ладно, что бы это ни было, оно мне не нужно. Не буду трогать. — О, Тёмыч, ты тоже не знаешь, чем себя занять, да? — слышится голос из кухни. Тёмычем меня называет только один из присутствующих — Абсолютный Дед Мороз. — Да так, Витёк, вот, думаю пожевать чего-нибудь. А что, есть идеи? — выглядываю я из кладовки. — А что у нас там по времени? — Витя ищет взглядом часы. — О, почти девять утра. М-м-м… Нет, всё-таки идей у меня нет, — виновато разводит он руками. Тем временем на кухню влетает Франческа. — Срочно, где у нас кружки?! — кричит она. — Нужна вода! — Так у каждого кулера же стаканчики есть, — чешу затылок я. — А что случилось? Франческа только машет рукой и выбегает. — Ничего не понятно, но очень интересно, — качает головой Витёк. — Может быть, кого-то… нет, забудь, — замолкаю я. Если бы кого-то… кого-то, то вода бы уже не помогла, правда? Чуть позже мы выясним, что у Абсолютной Снежной Королевы случилась паническая атака. Она пыталась ногтями процарапать стену, чтобы сбежать. Как вы можете догадаться, никакого результата, кроме стёртых в кровь пальцев. — Так мы долго не протянем, — заключает Абсолютный Шэнь Дань Лаожэнь, собственно, обо всём нам и рассказавший. — Да и чай тут… тьфу. Я решил прогуляться и посмотреть, что происходит вне кухни. У лифтов несколько девушек кого-то обступили — наверняка Кирстен. Да, подхожу ближе и вижу: Кирстен сидит на полу и беззвучно плачет, Франческа уговаривает её выпить воды, Мелисса хлопает по плечу, а Света и Луана сочувственно стоят рядом. — За что нам всё это? — вырывается у Снежной Королевы. — Почему именно мы?! — Может, мы кому-то очень насолили? — пожимает плечами Света. — Или мы — особо ценные заложники, — предполагает Мелисса. — Самое невыносимое — предположить, что все мы оказались здесь случайно, и наши страдания не приведут нас ни к какой высшей цели, — шепчет кто-то за моей спиной. Я оборачиваюсь и вижу Абсолютную Юкки-онна. — Всё пережить проще, если в этом есть смысл, — тихо отвечаю я и киваю в сторону лестницы. — Там будет потише. — Мне кажется, с этим надо что-то делать, — говорит Фуюгава-сан, когда мы устраиваемся на ступеньках. — Если у кого-то поедет крыша, это будет началом конца. — А разве ещё не?.. — намекаю я. — Нужно придумать для всех какое-нибудь занятие, — задумчиво закусывает губу Фуюгава-сан. — Ну, водить хороводы нам вокруг чего-то проблематично. Ещё в моих полномочиях песни петь и загадки загадывать. Сама понимаешь — дело гиблое. — А о чём вы тут секретничаете, а-а-а? — заглядывает к нам на огонёк Франческа. — Что за гиблое дело? — Мы думаем, чем можно было бы всех занять, — поясняет Фуюгава-сан. — Чтобы отвлечь от паники и тяжёлых мыслей. — О, точно! — сияет Абсолютная Бефана. — А давайте рисовать! — Рисовать? — скептично повторяю я. — Чем? — Ну, у каждого есть ручка и блокнот… — задумывается Фуюгава-сан. — А ещё карандаши и краски! — добавляет Франческа. — Э-э-э… — не понимаю я. — Как? У вас разве нет? — удивляется Франческа. — У меня целых четыре пачки карандашей и две пачки красок! Не верите? Сейчас принесу! — Давай тогда соберёмся на кухне, — предлагает Фуюгава-сан. — Я пока пройдусь и насобираю нам компанию. Удивительно, но спустя десять минут на кухне собрались все. Пока Франческа разбиралась со своими коробками, я изложил суть собрания: — Ну, короче говоря, безделье убивает. Раз у нас нет новых идей насчёт того, как выбраться отсюда, то нам стоит как-нибудь отвлечься. Проветрим мозги — и там что-нибудь да придёт в голову. — В окно предлагаешь вылезать, чтобы мозг проветрить? — усмехается Света. — Не-е-е, это слишком радикально! — подаёт голос Франческа. — Давайте вот что сделаем: устроим конкурс рисования! Каждый нарисует четыре портрета — свой и трёх других людей. А вечером мы снова соберёмся и решим, у кого вышло лучше всего! У меня тут, кстати, есть кое-что подходящее! С этими словами Абсолютная Бефана поставила на центр стола шесть коробок. На четырёх из них значилось: «Убийственно острые карандаши». Остальные были подписаны так: «Ацццки токсичные краски». — М-м-м-м, Франческа, а где ты это всё взяла? — удивилась Мелисса. — У себя в комнате, конечно же! — беззаботно ответила Абсолютная Бефана. — А разве у вас такого не было? — Ты ведь понимаешь, что это оружие? — напряжённо выдохнул Абсолютный Эльф. — Да? Но мне было так жалко всё это выкидывать! Тем более, что сегодня нам это всё пригодится! — Простота хуже воровства, — едва слышно по-русски пробормотала Света. — Так что, как вам план? — вернула всех в нужное русло Фуюгава-сан. — Ай, почему нет? — махнул рукой Абсолютный Сильвестр. — Делать-то всё равно нечего от слова совсем. — А как будем решать, кто кого рисует? — уточнил Абсолютный Айос Василис. — Предлагаю жребий, — откликаюсь я, снимая шапку. — Давайте напишем свои имена — каждый три раза — забросим в мой колпак и вытянем. Если будут повторяться — закинем назад. — Звучит очень неплохо, — одобрила Абсолютная Грила. — Тогда я за блокнотом. — Я тоже. — И я. Вскоре мы собрались опять. Мне по жребию выпали русская Снегурочка, японский Сёгацу-сан и датская Снежная Королева. Хорошо, что не Абсолютный Крампус — Мелисса бы точно обиделась, если бы я её нарисовал. Большинство разбредается по разным аудиториям. Со мной на кухне остаются Абсолютная Дева Мария и Абсолютный Сильвестр, а потом очень удачно присоединяется Кирстен — есть с чего срисовывать! Художник из меня, конечно, так себе, но ничего. На четыре портрета у меня ушло несколько часов. Да, я старался. К тому же, чем больше бы я постарался, тем больше времени было бы занято делом. Отнеся рисунки в аудиторию 10-4, где мы решили устроить выставку (там надпись жизнеутверждающая), я перекусил и понял, что мне снова нечем заняться. Рисование оказалось на удивление интересным, и я набросал наш групповой портрет. Вышло криво и косо. Захотелось порвать и выбросить. Но я сдержался, вместо этого пошёл бродить по коридорам. И вот я сижу на подоконнике распахнутого окна — единственного окна, которое мы способны открыть. Сижу снаружи, свесив одну ногу вниз. И нет, мне не страшно. Я не боюсь высоты, или темноты, или молний, или других вещей, которые составляют базовое чувство самосохранения нормального человека. Я излазил всё, что было доступно: бегал по крышам гаражей, взбирался на высокие деревья, ходил по скорее декоративным, чем функциональным чёрным переходикам над железной дорогой, висел головой вниз на отключённых электровышках — тех, что напоминают ракеты… С тех пор у меня прекрасная чуйка на то, какая конструкция меня выдержит, а что лучше обойти стороной. Наверное, вы задаётесь вопросом: «Артись, но как это связано с твоим талантом?» На самом деле, смешная там была история. Я как-то перед выступлением в парке наклюкался в зюзю (каламбур, ха-ха). А в тот день была какая-то проблема с иллюминацией ёлки. Тамошний Дед Мороз уже все лёгкие выкричал — но звезда никак не загоралась. Я тогда — второстепенный герой, скорее отрицательный даже — купил в ларьке в том же парке звезду на батарейках, влез на ту ёлку — настоящую, кстати — и прицепляя звезду, включил её. Ёлочка хоть немного, но загорелась, и тут пошёл снег. Не противный снегодождь — нет, настоящий красивый снег, первый в том году. Я спустился с ёлки, поводил с детишками хороводы — спирт как раз выветрился — и пошёл получать по шапке от начальства. Но меня похвалили и показали, как видео с моим трюком стремительно набирает просмотры и лайки. Так Зюзя стал звездой корпоративов (опять каламбур, но я не смог удержаться, простите), а через полтора месяца меня нашли скауты «Пика надежды». Но я не герой. Если вам так показалось — нет, вы ошиблись. Я всего-навсего трус, не приспособленный к жизни в этом мире. Да, вы не ослышались. Я трус. Больше всего я боюсь двух вещей: несвободы и ответственности. Ха, чувствую, как разочарование растекается по вашим венам. Героически сумасшедший верхолаз, который явно от чего-то убегает. Да, убегаю. И потому так легко схватился за возможность уехать в Японию. Я надеялся, что три года тут помогут мне победить то, что сковывает меня по рукам и ногам дома. Увы, не помогло. Я всё так же опасаюсь общественных мест. Всё так же оглядываюсь, выходя из здания. Непредсказуемость ответственности за собственные действия сводит меня с ума. Я не знаю, за что меня накажут завтра. У меня нет способов быть хорошим. У меня нет инструкции. И это полнейшее безумие. И вот — убийственная игра. С другой стороны, стало легче: есть чёткие условия и правила. Ведь я боюсь не смерти, нет. Я боюсь жизни, в которой мне нет места. Нигде. — Э-э-эй, Арти-и-ись! — слышу я голос Франчески, и возвращаюсь внутрь. Вовремя: Абсолютная Бефана распахивает двери и говорит: — О, вот ты где! Идём, все закончили с рисунками! В аудитории 10-4 почти всю доску закрывали многочисленные рисунки. 16 умножить на 4… 64, да? Я не силён в математике. — Чувствую, мы тут надолго, — шутит Люк, и я невольно киваю. После недолгих споров финалистами конкурса стали Лань Цзеюн, Кирстен, Хельга, Франческа и Манолис, который вообще чуть ли не парадные портреты умудрился написать. Мы договорились завтра продолжить сражение, устроив конкурс групповых портретов среди финалистов. Моя была идея, кстати. Так вот и прошёл вечер. Монокума пожелал нам спокойной ночи, и мы разошлись. Забавно, что за конкурсом все, кажется, и забыли о «Золотом ключе», который мог бы кому-нибудь что-нибудь открыть. Вот и хорошо. Перед тем, как завалиться спать, я подхожу к окну. Сегодня весь день было пасмурно, но сейчас небо ясное. Звёзды соблазнительно подмигивают — есть, мол, жизнь и вне вашего бункера наоборот, жалкие людишки. Вот только небо холодное. Пустое, как смерть. Пустое, как жизнь, где все мы существуем просто так, абсолютно без какого-либо смысла. Надеюсь, что где-то там есть эти самые вы, которые слышат нас и уже спешат к нам на помощь.