-62° по Цельсию

      — Всем внимание, срочные новости!       Сал отложил телефон и приподнялся на локтях, Тодд задумчиво склонил голову вбок. Ларри же сквозь сон поплотнее накрылся одеялом, отчего его угол слетел с плеча Сала.       «Твою мать,» — мысленно посетовал Фишер, окончательно забросив идею нормально согреться. Сел, зажав подушку между спиной и стеной, чтобы лишний раз не морозиться о ледяной бетон. — «Какие к чёрту срочные новости в такую рань! Кто их услышит-то?»       Но времени возмущаться не было, потому что в следующую секунду ведущий вновь затараторил. Оставалось покорно вслушиваться в его речь, чтобы не упустить ни детали.       — Всем известно, что связь вместе с интернетом пропала двадцать пятого февраля этого года и появлялась крайне редко на короткие промежутки, за которые невозможно было осуществить нормальную коммуникацию с другими государствами. На протяжении этого времени с трудом удавалось связываться с ближайшими городами вроде Трентона или Ньюарка. Более того, радиоволны не распространялись далее чем на территории одного города. То есть странным образом блокировались и разрушались, как только оказывались за пределами территории, населённой людьми в более-менее приличной плотности. Так, небольшие поселения оказались целиком и полностью отрезаны от внешнего мира, а города, даже мегаполисы, — от других штатов и государств.       — Бла-бла-бла, сколько воды… — тихо возмутился Сал. — Это каждому ребёнку известно.       — Т-с-с. — коротко, почти что с ласковым нажимом заткнул его Тодд, зыркнув так, что кровь в жилах застыла за считанные секунды.       — Но вчера ночью властям Америки удалось связаться с несколькими странами Евросоюза: Швецией, Финляндией и Германией, а также с соседним штатом, Делавэром. Ненадолго. Но этого времени хватило, чтобы люди узнали общую картину о состоянии мира за пределами их городов.       — Додумались наконец. — ещё тише буркнул Сал, но поймал повторный взгляд друга, полный немого приказа помолчать хотя бы несколько минут, и предпочёл лучше не говорить ни слова до окончания так называемых срочных новостей.       — К настоящему моменту всё выглядит следующим, совершенно неутишительным образом: все населённые пункты нашей страны до полутора тысяч жителей, грубо говоря, вымерли из-за соседского расположения с лесами, особенно сильно на уничтожение населения повлияли дикие животные; в больших же городах ситуация несколько… стабильнее.       «У нас ещё и стабильно, обосраться можно.» — пусть он смирился, что ругаться вслух больше не выйдет, но про себя мог высказывать всё, что только вздумается.       — Как оказалось, в других странах ситуация не настолько плачевна, как в США. Например, те же Швеция и Финляндия переживают вечную зиму в гораздо более лёгкой форме. Подробностей мне, к сожалению, неизвестно, но стоит полагать, что и человеческих жизней за последние месяцы в тех краях сохранилось намного больше, нежели у нас. Наиболее серьёзной точки, по данным Евросоюза, достигли такие страны, как Чад, Ирак, Пакистан, прочие африканские страны, а также страны Латинской Америки и, как бы прискорбно это не звучало, США. Проведя несложную аналитическую цепочку, люди пришли к утверждению, что «чем сильнее государство в своё время загрязняло окружающую среду, тем сложнее ему приходится в условиях вечной зимы».       «Да конечно, блять, я и не сомневался ни разу, что однажды мы поплатимся за эту херь.»       — В связи с этим страны Евросоюза, что понесли наименьшие потери в социально-экономической сфере, готовы оказать гуманитарную помощь странам, оказавшимся на пороге, громко говоря, уничтожения. Но, увы, из-за аномально низких температур осуществить подобное действительно сложно: водные пути транспортировки заблокированы ввиду того, что покрылись невероятно толстым слоем льда; воспользоваться воздушными путями должным образом также не выйдет, поскольку ни один воздушный транспорт не в состоянии выдержать настолько низкие температуры. Вернее, вертолёты могут продержаться лишь половину пути с условием, что ни скорость, ни высота полёта изменяться не будут. Насколько нам известно, власти договорились осуществить передачу груза в воздухе, что произвести будет довольно-таки проблематично, а после передать его в определённые точки, расположенные в каждом крупном городе, где тот равномерно раздастся населению. Обещана раздача продуктов питания, одежды, медикаментов и травматических пистолетов. В Нокфелле такие точки расположены по следующей схеме…       Сал воздержался от внутреннего колкого комментария, достаточно поражённый услышанной информацией. Настолько, что прослушал половину адресов. Нет, ну вы слышали! Прозвучало как до жути сатиристическая комедия, прямо-таки один в один. К чёрту им сдались эти сраные травматы, не имеющие никакой силы против озверевших шерстяных тварей? Не проще ли начать решать проблему, неизменно держащуюся долгие месяцы, а не протягивать соломинку утопающему? Ах, ну, само собой, это же слишком разумно, как до этого вообще можно додуматься! В любом случае, главное, что Тодд всё прекрасно услышал и запомнил в лучшем виде, можно было не сомневаться. Если не он, то больше и некому вовсе.       Когда Сал наконец избавился от гневной мысленной тирады, речь радиоведущего плавно подходила к концу:       — …при себе иметь оригинал любого документа, удостоверяющего личность, а пенсионерам, инвалидам, родителям с детьми до семи лет и несовершеннолетним детям-сиротам ещё и документ-доказательство принадлежности к льготной группе.       Тодд смотрел в фантомную точку аккурат у себе перед носом, ритмично (больше нервно) отбивая пальцами по подоконнику. Сал выжидающего на него посмотрел:       — Ничего не скажешь? — Ларри во время этих слов перевернулся на другой бок, вновь повернувшись к Салу лицом, и непринуждённо опустил руку на его коленку, широко зевнув, но до сих пор не просыпаясь. Удивительный человек.       Тодд оценивающим взглядом пробежался по мужчинам, но ни высказываться, ни выдавать свои эмоции мимикой не стал, внешне проигнорировав увиденное:       — А что я должен сказать?       — Ну например, что это полнейший бред? — задал Сал наводящий вопрос.       — Это не бред. — сполз с подоконника, захлопнул шторы, пока солнечные лучи не начали попадать на сладко спящую Соду. — Меня возмущает, что наше невъебенно богатое правительство сосёт ресурсы непонятно откуда и зачем, если может дать своим гражданам всё то же самое, но в тройном размере. Меня возмущает, что даже так мы получаем какие-то крохи помощи, которые не сделают погоды. — сжал губы, стараясь тем самым спрятать набежавшие эмоции до того, как те вырвались наружу. На конопатое лицо легла глубокая тень, вмиг омрачив ярко-золотистый облик Тодда, когда тот сказал совершенно не характерную для него, но объективно правильную вещь: — Но мы не в том положении, чтобы выставлять на показ свои принципы. Нам нужно молча прожевать эти самые крохи и, блять, с наслаждением проглотить, даже с учётом того, что в желудке всё равно останется пусто, как в хуевой Антарктиде. — всё-таки до конца скрыть эмоции не получилось: Тодд экспрессивно взмахнул рукой и громко вдохнул до предела наэлектризовавшийся воздух.       Впрочем, если рассуждать подобным образом, то всё становилось яснее безоблачного утреннего неба за окном. Власти до последнего будут сидеть на сложа ногу на ногу, им не было дела до оказания помощи своему народу. Потому-то и стоило хвататься за любую мелочь обеими руками.       — И что ты предлагаешь? — не задумываясь над тем, как это могло выглядеть со стороны, аккуратно, мягко ухватившись за ладонь, переложил руку Ларри со своей коленки обратно под одеяло, чтобы тот не рисковал заморозить кончики пальцев на холодном комнатном воздухе.       — А что остаётся? Мы пойдём туда, что же ещё.

***

      — Я против. — односложно высказал своё мнение Нил.       Вся компания сидела на кухне: Меган куталась в дарованную Салом олимпийку, сидя на подоконнике и рассматривая свежие, ещё хранившие больничный запах антисептика бинты; только что излагавший новости и заранее до мелочей продуманный план действий Тодд, прижавшись поясницей к тумбочке слева от плиты, следил за тем, как Лиза кормила Соду молочной смесью; Нил на плите грел вчерашний суп, приготовленный Лизой вечером специально ради Меган, а Сал ждал его за столом (внезапно проснулся дикий голод, вынуждающий плотно поесть с самого утра); один лишь только-только проснувшийся Ларри кое-как удерживал своё тело в более-менее вертикальном положении, едва ли не падая лицом прямо на столешницу, отчего его удерживало плечо Сала, на которое ему добродушно позволили облокотиться.       — Что конкретно тебя не устраивает? — холодно уточнил Тодд. Как будто бы никто совсем-совсем не понимал, что во всей длинной речи могло по-настоящему возмутить обычно невозмутимого Нила.       — Не придуривайся. — влез Сал, но тут же рационально решил оставить этот разговор за теми, кому он принадлежал по праву.       — Я себя не прощу, если отпущу тебя невесть куда одного. — напористым полушёпотом ответил Нил.       — Не одного. — прозвучало так безразлично, что вновь возникло навязчивое, до жути неправильное желание разок врезать Тодду со всей силы.       — Ты сам себя слышишь? Ни ты, ни Лиза стрелять не умеете, какая польза от того, что вы идёте вдвоём?       — А что ты предлагаешь? — обвёл собравшихся взглядом и, заметив в каждом из них ожидание, чем же закончится эта перепалка, продолжил: — Повторю ещё раз. Ты и Ларри пойдёте за оружием вместе, поскольку оружие нам менее важно, чем всё остальное. То есть вы два взрослых мужика без льгот, вам ничего сверху положенного не отсыпят. Сал с Меган пойдут за продуктами и возьмут с собой Соду, потому что нам как минимум нужно детское питание, которое подходит к концу, а благодаря раненой Меган получится лишний раз надавить на жалость. Человеческий фактор, все дела. Да и оставлять Соду одну чересчур уж смело.       — Как будто бы брать её с собой не смело. — под самым ухом пробурчал Ларри, перед этим зевнув несколько раз подряд. Благо услышал это один-единственный Сал, проигнорировавший его, картинно скривившись.       — А что делать, если меня узнают? — вклинилась Меган.       — Узнают и что? Кто тебя насильно к матери потащит? К тому же у всех там иные проблемы будут. — глянул на терпеливо дожидающегося окончания речи Нила. — Так вот, я пойду с Лизой за медикаментами, ведь только мы знаем, что может пригодится для лечения Меган. Как видишь, если поменять хотя бы один элемент в настоящем расположении, то всё пойдёт насмарку.       — Но Меган не стоит появляться на улице не потому, что её могут узнать, а потому что она болеет, ты должен взять это в расчёт. — отрезвляюще проговорила Лиза.       Меган недовольно поёрзала на месте, убедительно отстаивая свою роль в этом сценарии:       — Ничего страшного за один раз со мной не произойдёт. Всё будет в порядке, я сама хочу пойти.       — Тем более. — заключил Тодд.       Нил демонстративно сдержался от проявления бурной реакции, преспокойно попробовал суп на температуру и в конце концов констатировал:       — Ты придаёшь всему этому излишне большое значение.       — Может быть и так. — пожал плечами.       — Тодд, хватит уже. Мне невыносимо видеть, как ты изо дня в день ставишь себя на последнее место, не думая, в какие последствия это может вылиться после. Я просто хочу, чтобы ты хоть чуть-чуть беспокоился за свои жизнь и здоровье. Ты ведь даже не понимаешь, как сильно я о тебе волнуюсь.       — Понимаю я всё. — тяжело вздохнул. — А ещё я понимаю, что если мы продолжим этот разговор, то скорее рассоримся в пух и прах, нежели придём к обоюдному решению.       — Тодд, ты…       — Оставь все слова при себе. Не хочу сейчас ничего слышать. — резко поставил точку, отказываясь продолжать эту, по его мнению, полнейшую бессмыслицу.       Все продолжали хранить угрюмое молчание и заниматься своими прежними делами, пока Тодд не покинул территорию кухни, аргументировав это тем, что желает поспать пару часиков. Да даже после этого никто не рискнул высказать какую-нибудь мысль, прямо противоположную точке зрения Тодда, хотя ни один из них в этом случае не был на его стороне. Никто, кроме Меган, ещё не познавшей пучину характера Моррисона в полной мере:       — Да ладно вам, Тодд не создаёт впечатление человека, который без раздумий рвётся на смерть. Раз он решил сделать так, значит, последствия будут относительно минимальными.       Никто не стал объяснять реальное положение дел и пускаться в рассказы о том, какой Тодд на самом деле человек, по жизни идущий с твёрдой позицией «другим — всё, мне — ничего», готовый во вред себе и чувствам других спасать что-то куда более ценное, чем душевные переживание, а точнее жизнь и здоровье близких, но никогда не признающий этого даже для самого себя. Упёртый, как баран, говоря простым языком. Но пытаться хоть сколько-нибудь вразумить его было уже слишком поздно: его личность сформировалась чересчур рано для того, чтобы пытаться поменять даже крошечную черту характера уже во взрослом возрасте.       Несмотря на сонливость и ярое требование организма завалиться на диван обратно, Ларри, по обыкновению, собрался язвительно осудить Тодда, но в то же мгновение поймал усмиряющий взгляд Сала и одними губами произнесённое:       — Не вякай. — и чуть громче прибавленное: — Я по горло сыт твоим словесным бредом, так что лучше помолчи.       Ларри обескураженно моргнул, но озвучивать очередную шпильку не стал. Ему действительно иногда стоило отмолчаться в стороночке, нежели лезть туда, где его не ждут.       Тем временем Нил любезно разлил разогретый суп по тарелкам, поставив одну перед Салом, другую — перед Ларри, а третью — перед собой. Лиза с Меган от супа отказались, уверив всех в том, что позавтракали бутербродами с сыром. Закончив с кормлением Соды, Лиза унесла её в спальню, предварительно пожелав мужчинам приятного аппетита, а Меган, не зная, куда ей пристроиться, осталась сидеть на подоконнике, вслушиваясь в надрывистые завывания ветра за окном. Сев напротив Сала, Нил безучастно принялся за свою порцию, тревожно теребя в руке кончик столовой ложки. Не выдержав больше мириться с тем, как чувства его друга из раза в раз жестоко втаптываются в грязь, Сал эмоционально выпалил:       — Тодд — конченый эгоист! Тебе следует перестать загоняться из-за него.       Нил опустил ложку на край тарелки и глубоко вдохнул.       — Сал, — противоположно возмущению Сала, Нил говорил с таким великим спокойствием, на которое только был способен. — Ты лучше меня знаешь, что никакой он не эгоист, просто несколько… специфичный.       — И в чём же проявляется его специфичность? В том, что он ведёт себя так, будто он для тебя ничего не значит?       — Не совсем, но суть примерно та же.       — Поэтому ты просто живёшь с этим?       — Поэтому я просто живу с этим. — повторил Нил с паузами, отчеканив каждое слово. — Поверь, за три года для меня это стало нормой. Пусть будет так, если ему проще.       Сал с большим трудом удержался от того, чтобы не вскочить из-за стола и начать на повышенных тонах доказывать свою позицию.       — Бог с ним! Ладно! Это ваше личное дело, в которое я лезть не буду. Но он ведь совсем не щадит себя, это меня волнует куда сильнее. Он напрочь игнорирует нас обоих, когда мы убеждаем его в том, что он конкретно перебарщивает.       Хотелось добавить, что, по правде говоря, Тодд не способен поставить себя на их место и абсолютно не понимает, насколько сильно возросли их переживания за него на фоне смерти Пыха и ситуации с Меган. Все эти события лишь сильнее заставляли замечать плачевность их положения в мире вечной зимы, яростно подогревали страх не только за самого себя, но и за близких людей. К сожалению, на Тодда это никоим образом не влияло, ведь тому не довелось воочию созерцать жестокость нынешнего мира за пределами квартиры. Да и не факт, что увиденное смогло бы оказать на него хоть какое-нибудь влияние. Но Сал успешно избавился от идеи заикнуться об этом: напоминать Нилу про Пыха было бы неразумно.       — Мы ничего не сможем с этим поделать, если только не прицепим его наручниками к батарее.       — Тоже верно… — нехотя согласился Сал.       Ларри, которому успело осточертеть молчаливое поедание супа, наконец подгадал момент, куда можно было без зазрения совести вставить свою лепту:       — Наручников у меня, конечно, нет, но их можно заменить на простой ремень, смоченный в воде. Выбраться нереально, отвечаю. — заговорщически ухмыльнулся. — Связать Тодда я буду не против.       — Тебя не спрашивали. — огрызнулся Сал, пока Меган безуспешно сдерживала приглушённый хохот. — Никто Тодда связывать не будет.       — А жаль. Меган, чувствую, заценила бы.       Ларри взглянул на Холмс так дружелюбно, можно даже сказать, высказывая тем самым некое соратничество. Девушка под его пристальным взглядом слегка стушевалась, но, в противовес этому действию, широко улыбнулась. Только в эту секунду Сал сообразил, что та до сих пор одета в его олимпийку, а Ларри об этом, что удивительно, не сказал ни слова. Плохо верилось, что вчерашний разговор так скоро подействовал на него, но если так, то оно и к лучшему. Правда же? Но отчего-то в душе Сала заскребло странное неудовлетворение, крайне схожее с разочарованием. Безразличие Ларри к тому, что Меган грелась в одежде человека, которого тот только вчера ревновал и который только вчера чуть ли не в любви ему признавался, вызывало в Сале неописуемую злость. Он сам едва ли понимал, что хотел сделать: опять влепить Ларри затрещину или поцеловать так, как его ещё ни разу в жизни не целовали.       — Сал, ты чего такой красный? Суп не такой уж горячий вроде. — послышался голос Нила.       Сал едва не выронил ложку.       — Не горячий, нормально всё. — всухомятку сточил целый кусок деревянного хлеба. Прожевав его от корочки до корочки, сообщил: — И всё-таки, когда появится возможность, я поговорю с Тоддом о том, что с его стороны нет никакого уважения к нашим чувствам.       Вся остальная трапеза прошла в нагнетающей тишине.

***

      Раздача гуманитарной помощи начиналась в девять утра двадцать четвёртого сентября, потому на следующий день вся компания проснулась намного раньше обычного. Когда на часах только-только загорелась цифра восемь и два нуля следом, все оказались собранными в гостиной. Тодд напоследок читал нотации о том, как следует вести себя каждому, и параллельно проверял целостность бинтов на руках Меган, которых сейчас приходилось тратить в меньшем количестве, так как раны стали кровоточить гораздо реже того, что было в первые два дня.       — Старайтесь получить свою часть как можно быстрее, чтобы, во-первых, точно заполучить то, что положено, а во-вторых, лишний раз не толпится. — вещал Тодд.       В то время Сал разбирался с тем, как закрепить слинг с Содой на себе под курткой так, чтобы тепло и удобно было обоим. Получалось до крайней степени плохо, поэтому на помощь пришла Лиза, дело с которой пошло в разы быстрее и уже спустя пару минут Сал был готов хоть йогой с Содой на груди заниматься. Да что там йогой — смело можно было подавать заявку на участие в марафоне километров эдак на сорок.       Сал не знал, состоялась ли вчера какая-нибудь беседа между Тоддом и Нилом, но сегодня они оба как ни в чём не бывало держались за руки: Тодд — с едва заметной любовью, проявляющейся исключительно в лёгком прищуре и слабой полуулыбке, возникающей в момент соприкосновения их пальцев; Нил — с любовью, которой был пронизан каждый его жест, каждое слово и мимолётный взгляд. Хотя глупо было удивляться такой резкой смене настроения: «ссоры» вроде этой происходили между ними регулярно. Безусловно, они излучали банальную, но такую умиротворённую идиллию, тем не менее Сал был уверен почти на все сто процентов, что обсуждения проблемы, возникшей не на пустом месте, не было и не будет ещё долгое время. Это удручало и, помимо прочего, значило, что что-то с этим решать придётся именно ему. Кризис трёх лет — избитая тема, и если Нил, можно было не сомневаться, готов идти к большему взаимопониманию, что есть в их отношениях сейчас, то Тодду необходимо дать хорошенький пинок под зад, роль которого Сал, как настоящий верный друг, готов исполнить, несмотря ни на что.       Сал вобрал как можно больше воздуха в лёгкие и с шумом выдохнул, тем самым надеясь угомонить бешено бьющееся сердце, а то ещё неизвестно, как отреагирует Сода на глухой стук прямо под ухом. Но не всё так просто: Сал волновался вообще по любому поводу. Его волновало, что Сода впервые за последние полгода окажется на улице, волновало, что Лизу и Тодда никто не сможет защитить в случае чего, волновало, что он сам не в состоянии гарантировать безопасность Меган и Соде, волновало… Как бы стыдно ни было это признавать, он и за Ларри волновался. Да, трезво осознавал, что ничего из ряда вон произойти с ним не могло априори, но мозг по необъяснимым причинам рисовал страшные картины вероятных происшествий.       Да о чём он думает вообще! Вся эта суматоха была организована правительством, а значит, всем, абсолютно всем горожанам ничего не должно было угрожать. По крайней мере, стоило полагать. Но верилось с дичайшим трудом. До него дошло, насколько всё происходящее выглядело сумбурно и ненадёжно, совсем недавно (если точнее, то этой ночью), потому доверия не внушали ни слова радиоведущего, ни уверения Тодда, будто ничего страшного в этом нет. Оставалось терпеливо ожидать, чем же обернётся этот день.       Полностью готовый к выходу (разве что замок на куртке не был застёгнут, чтобы не заставлять Соду жариться под толстыми слоями одежды), Сал в одиночестве ждал остальных в прихожей, мерно поглаживая уснувшую девочку по спине. Из гостиной доносились гомон и шорох сборов, а устремившего глаза в пол Сала пожирали тревожные мысли, так и кричащие, что ничем добрым сегодняшняя вылазка не закончится. Он настолько погрузился в глубины сознания, что далеко не сразу почувствовал, как на его шею упало что-то тёплое и мягкое, что-то, что вызывало несильную чесотку, когда соприкасалось с открытым подбородком. Отнял глаза от пола и увидел перед собой до странного хмурое лицо Ларри, мигом преобразившееся после того, как он поймал взгляд Сала. В карих глазах блеснула уже знакомая нежность, пальцы бережно прочертили линию контура салиного лица, поправляя шарф вокруг него. Завершилось сие действие тем, что Ларри крепко завязал кончики шарфа, предварительно обмотав им всю нижнюю половину головы Сала, и неловко улыбнулся.       — Что это?.. — кое-как выдавил из себя Сал, обескураженный таким резким появлением Ларри и смущённый таким же неожиданно небольшим расстоянием между ними.       — Шарф. Непонятно, что ли?       — Я вижу, что не валенки. Мне интересно, откуда он?       — Он мой.       — Что-то ни разу не видел на тебе шарфов.       — Я их и не ношу, зато ты только с ними и таскаешься. — снова, как бы невзначай, дотронулся до мягкой тёмно-синей шерсти, не обращая внимание (или делая вид, что не обращает внимание) на то, как постепенно щёки Сала меняли оттенок с серого на бледно-розовый. — Мне мама несколько лет назад связала, вот он и хранился до этого момента. Подумал, что пусть лучше он у тебя побудет.       — Зачем?       — Зачем? — сделал крошечный шажок вперёд, принудив Сала к тому, чтобы отступить назад, ближе к стене. В пору было обхватить его подбородок двумя пальцами и играюще притянуть к себе, но тот был спрятан в шерстяной броне. Ларри оставалось лишь наклониться поближе, что он, собственно, и сделал. — Ну потому что мне не нравится, что ты морозишь свою кожу на ледяном ветру с тех пор, как… оставил свой шарф с Пыхом.       «Да конечно! Или нашёл новый способ постебаться надо мной?» — всплыла сама собой разумеющаяся мысль, но тут же разбилась о последующую: — «Или… только не говори, что это из-за того, что я олимпийку Меган отдал, вот ты мне и свою вещь в ответ всучил. Это же так тупо, господи! Впрочем, я и не думал, что ты сможешь так быстро начать игнорировать её существование и моё к ней внимание. Зато как преподнёс, ха-ха-ха!»       — Чего ты смеёшься? — непонятливо спросил Ларри.       — Сам догадайся. — с широкой улыбкой ответил Сал.       — Не издевайся.       — А что, тебе можно, а мне — нет? — первоклассно спародировал саркастичную манеру речи, присущую Джонсону.       — Ну… — под неожиданным напором отступил на шаг в сторону. — Как скажешь.       — Вот и славно.       Когда они оказались на более-менее приличном расстоянии друг от друга, Сал позволил себе опустить шарф с носа на подбородок. Стоило ожидать, что после этого Ларри уйдёт восвояси, но тот продолжал стоять над душой, как будто так и было задумано.       — Что-то ещё? — в конце концов не выдержал Сал.       — Поговорить хотел.       — О чём? — с замиранием сердца произнёс Сал. Нет, если это «тот самый разговор», которого нельзя было избежать со временем, то лучше уж отложить его до более подходящего момента, а не выслушивать ларрины терзания со спящим ребёнком на руках и в преддверии чего-то очень нехорошего.       — Да так, просто поговорить. — к счастью, Ларри развеял его страх по этому поводу. — Ты как-то слишком напряжён, неплохо было бы отвлечься.       — Ну конечно, я напряжён! Ты хоть представляешь, сколько ответственности сейчас на мне лежит? — искренне выпалил Сал.       Ларри кивнул:       — Представляю. — снова подошёл ближе и поддерживающе опустил руки на чужие плечи, несильно сжав их: — Всё будет хорошо, я в тебе уверен максимально.       Сал привычно закатил глаза, но Ларри никак не унимался:       — Соду вон вообще ничего не волнует, она уж точно проблем не доставит.       Сал опустил глаза на крепко спящую девочку и не сдержался от чувственной улыбки умиления. Вновь похлопал Соду по спине. После каждого прикосновения к ней на душе становилось как-то поспокойнее, все невзгоды на короткие мгновения отходили на задний план.       — Знаешь, — продолжал Ларри. — Меня поражает то, с какой беззаботностью она спит всегда и везде.       — Пф-ф, как будто бы ты не умеешь так же. Иногда я начинаю сомневаться, ты просто спишь или передо мной уже трупак валяется.       — Ну! Ты преувеличиваешь!       Сал неопределённо склонил голову набок, загадочно ухмыльнувшись, на что Ларри предпочёл не выказывать никаких эмоций. Надолго его не хватило и вскоре он приглушённо, стараясь сильно не шуметь, рассмеялся. Сал же, в свою очередь, спрятал непроизвольную улыбку в новом, заботливо подаренном шарфе.       Как жаль, что этой идиллии не было предназначено продлиться дольше одной краткосрочной минуты. Забытая на это время тревожность вернулась, нахлынув в сознание с новой силой. Сал позабыл о том, как правильно улыбаться, губы скривились в кривой неестественной линии, а лицо вновь приобрело сероватый оттенок. Ларри стоял рядом, наверняка готовый выслушать и утешить, но такой… знаете, такой, рядом с которым так не хочется выглядеть слабым и беззащитным. Но при этом если кому-то и выговариваться, то, пожалуй, никому, кроме него, способного понять и принять всяко лучше остальных.       — Ларри… — нечётко, невозможно тихо позвал Сал, натягивая шарф обратно на щёки.       — Да?       — Я бы хотел пойти с тобой. — единственные слова, на которые Сал осмелился в тот момент. И пусть они не передавали всего того, что хотелось сказать, что нужно было сказать, но уже представляли собой маленькую частичку от чего-то большего.       Улыбка медленно сползла с лица Ларри, изменившись до мрачной полуулыбки.       — Я бы тоже не отказался. Но идти против воли Тодда…       — Себе дороже. — закончил вместо него Сал. — Я в курсе. К тому же он правильно сделал, что разделил нас таким образом. Но… ты сам-то за маму не переживаешь?       — Разве что самую малость. Она себя в обиду не даст, хоть и со стороны так не скажешь. — вернул себе прежнюю беззаботность, заговорив чуть задорнее: — И тебе не из-за чего переживать. Особенно из-за меня.       — По поводу тебя я не переживаю. — отрезал так резко, что в голосе не осталось ни капельки правдоподобности.       — Врёшь.       Зачем-то Сал посмотрел на потолок, не переставая быстро и энергично моргать. Нос защипало, но от непрошенных слёз удержаться удалось.       — Вру. — на выдохе признался он. — Не лезь никуда, пожалуйста. Хоть немного себя контролируй.       — Ты тоже, знаешь. Ни с кем по мелочам не ругайся: неизвестно, к чему может привести конфликт с незнакомыми людьми. В целом осторожнее будь, больно ты смелый порой.       — Кто бы говорил. — и снова губы тронула лёгкая улыбка. Настолько частая смена эмоций начинала настораживать.       — Не отрицаю, в этом мы схожи. Но я умею выделять тех, кто достоин моего неразумного риска, — в этих словах читался тонкий намёк на личность того самого, кого он готов защищать, несмотря ни на что, но Сал сделал вид, что ничего не заметил. — А ты рискуешь ради всех подряд.       Сал не знал, что можно ответить на это. Да-да, Ларри говорил чистую правду, но Сал попросту не мог оставаться в стороне, когда становился свидетелем ситуаций, в которых невозможно было бы обойтись без его помощи. Вернее так считал только он сам.       — Не парься, на мне буквально Сода висит, о каком риске в принципе может идти речь.       — Ага. И всё-таки…       Будем честны, Сал на протяжении всей жизни привык совершать крайне импульсивные поступки, но этот его поступок определённо занимал положенное место в топ пять действий, руководствующихся исключительно резко проснувшейся комбинацией чувств и эмоций, копившихся на протяжении целого дня, а может, даже и недель. Сал приподнялся на носочках и, в одно движение опустив шарф как можно ниже и прижав одну ладонь к неожиданно гладко выбритой (когда только успел, интересно?) смуглой щеке, поцеловал Ларри. Коротко и так нелепо, но передавая намного больше мыслей, чем те сухие предложения, нёсшие в себе одну сотую скопившихся переживаний. Он не имел ничего общего ни с безотчётными поцелуями в бане, ни со смазанным поцелуем, представляющим собой отвлекающий манёвр, пару дней назад: в отличие от них, он был откровенным, оголяющим душу без малейшей утайки. Этот поцелуй нужен был им обоим, ничего правильнее него за последние дни не было и не будет ещё очень долгое время.       Ларри вздрогнул, но успел лишь накрыть ладонь Сала поверх собственной щеки перед тем, как их губы вновь разъединились.       — Сал… — прошептал прямо в губы. Правда, этот царапающий сердце шёпот почти моментально заглушил шум, доносящийся из гостиной.       Сал опомнился не сразу, но осознание «ошибки» не заставило долго себя ждать. Стало невыносимо жарко, кровь с шумом прилила к вискам, а пальцы пробрало мелкой дрожью.       — Не говори ничего. — опередил Джонсона Сал.       Точно в нужное время в прихожей появились Меган. Не обращая на парящую в воздухе неловкость, она торопливо сообщила:       — Я готова, можем идти.       В выражении её лица не промелькнуло и толики удивления или, в крайнем случае, смущения. Зато Сал смутился за двоих, если не за троих разом.       — Замечательно. — Сал в мгновение ока выпустил руку Ларри из своей, на прощание с нажимом проведя по её тыльной стороне большим пальцем. — Тогда идём.       Что ж… Ларри в очередной раз оставили оцепенело стоять в одиночестве, которое язык не повернётся назвать гордым даже с огромной натяжкой.

***

      День сегодня стоял солнечный, но, что не характерно для ясного неба, тёплым и безветренным. На улицы города выползло подозрительно много людей и все беззаботно следовали в одном и том же направлении, в инфантильной манере позабыв о царившей повсюду опасности.       Отвыкший от крупных скоплений людей Сал силился спрятаться от множества взглядов в мягком шерстяном шарфе. Как уверял Ларри, он ни разу не носил этот шарф, тем не менее Сал самостоятельно и нельзя сказать, что осознанно фантазировал, будто от него исходил тонкий ореховый аромат, которым отдавал ларрин шампунь. Сам шампунь пах до тошноты приторно и представлял собой довольно-таки тяжёлый, густой запах. Одним словом, к чертям раздражал все рецепторы. Но на волосах держался достаточно продолжительное время, сохраняя из первоначальных «миазмов» лишь малую долю, что в целом носу оказалась приятна. В общем, от Ларри пахло так всегда. И не более десяти минут назад в прихожей тоже…       Сал смахнул постепенно появляющееся наваждение, встряхнув головой, и переключил всё внимание на Меган: возвращаться мыслями к Ларри, а именно к произошедшему прямо перед его уходом, конкретно в эту минуту хотелось меньше всего на свете.       Меган шла, на удивление, резво, постоянно выходя вперёд Сала, который не видел основательных причин торопиться: их пункт назначения располагался относительно недалеко, всего-то в паре километров от дома, но Холмс это не особо интересовало. Поскольку натянуть варежки на забинтованные в несколько плотных слоёв ладони не вышло, ей приходилось прятать руки в глубоких карманах пуховика, доходящего ей до колен и превосходно скрывающего всю её болезненность (так как куртка Меган была безвозвратно испорчена, пришлось хорошенько порыться в шкафах, где и нашёлся этот пуховик, неизвестно кому принадлежавший и сколько там пролежавший. но это и не важно. главное, что тёплый), и без конца надувала пузыри из жвачки. Как будто бы шла на встречу к подружке, ей-богу. Или, быть может, просто у всех моложе двадцати пяти в принципе отсутствовало чувство самосохранения? Вполне вероятно.       — Откуда у тебя жвачка? — поинтересовался Сал, стараясь занять напрягающую лично его тишину (Меган же было как-то по барабану, её развлекали свои мысли), нарушаемую одним лишь хрустом снега под ботинками.       — У меня всегда есть жвачка с собой. Когда куришь втайне ото всех, постоянно жвать резинку становится привычкой. — замедлилась с целью поравняться с Салом. — Ты знал, что цитрусы куда круче подавляют запахи, чем ментол?       — Теперь знаю.       — А ещё!..

***

      Ларри безостановочно прикусывал щёки изнутри, с особым рвением избегая зрительного контакта с Нилом. Он понимал и ясно чувствовал, что у того на языке так и вертится вопрос о подробностях их с Салом отношений, но тот всё ещё культурно сдерживался от неуместной прямолинейности. И слава богу! На губах до сих пор хранился отпечаток чужих губ, приносящий тупую боль прямо в области сердца. Ларри не был готов говорить об их отношениях, тем более с близким другом Сала, но почему-то сам настоял на том, чтобы Нил задал интересующий его вопрос:       — Спрашивай.       — Прости? — тут же отреагировал Нил.       — Тупым только не прикидывайся, я всем нутром ощущаю, как твой взгляд упирается мне в спину.       — А, ну раз так. Что между вами с Салом? — без паузы выдал Нил, заведомо предупреждая: — Всё, что ты скажешь, само собой, останется между нами.       — Погоди, лучше сначала скажи, почему у Сала об этом сразу не спросил? От тебя что-то скрывать уже бессмысленно, он бы правду сказал. Объективную. Я на объективность сейчас вот нисколечки не способен.       — У Сала напрямую спрашивать как-то неприлично.       — А у меня — верх приличия, значит?       — Слушай, ты ведь сам дал добро, что за претензии-то тогда. К тому же на объективность не способен ни один из вас, я-то знаю.       — Может быть.       — Ну так что? Рассказывай во всех подробностях! Он тебе нравится, да?       Ларри протяжно выдохнул, выпуская облачко пара вверх:       — Если рассказывать во всех подробностях, то история долгая. — вымученно принялся отговариваться Джонсон, хотя в какой-то момент по щелчку пальцев в нём проснулось непреодолимое желание выплакаться хоть кому-нибудь.       — Нам идти минут сорок, времени хватит с головой. — беспрекословно убедил его Нил.       Ларри недолго помолчал, подбирая подходящие слова, и наконец начал:       — Так вышло, что однажды я… позаимствовал у Сала пакет с продуктами…

***

      Конечно же, он не был таким чёрствым сухарём, о который повадно переломать все зубы, каким порой желал казаться, нет. Наоборот, Тодд делал всё это для остальных и ни о каком цинизме речи идти не могло. Но правду знали единицы, что иногда и забывали вовсе о том, что на самом деле представляет личность Тодда. Во всяком случае, их невозможно было осуждать за это, ведь в характере Моррисона иногда путался и сам его обладатель. Он напускал видимые спокойствие и уверенность так, что остальным в буре последних событий эти качества казались холодной бесчувственностью, но при этом все понимали, что им, как воздух, необходим безэмоциональный человек, в любую и самую страшную минуту готовый утихомирить в них бурю паники. Тодд являлся успокоительным, а для кого-то и человеческим аналогом антидепрессантов. Ему самолично было запрещено показывать, что у него тоже тряслись руки и сердце уходило в пятки, когда Сал рассказывал, как его чуть не загрызла собака, что у него тоже наворачивались слёзы, когда он читал записку, оставленную Мэйпл перед самоубийством, что ему тоже не нравилось, что Нилу приходилось терпеть его нрав. Но он уже давно обучился искусству не показывать всего этого на людях, неосознанно скрывая себя настоящего даже от родных, кто его никогда в жизни не осудит.       И да, выбор отправить Сала вместе с Содой Тодду дался ничуть не легче, чем суметь проигнорировать просьбу Нила позаботиться о себе хоть разок. Но так было нужно. В этой ситуации он выбрал поставить на кон очень и очень многое, вместо того, чтобы довольствоваться малым. Такова была жизнь в современных реалиях.       Но, шагая по тропе, укрытой снегом по самое не хочу, Тодд вообще ни о чём не думал. Да, вот так вот просто. Изредка он считал полезным очистить свой разум от всякого сумбурного мусора, и такой день как раз выпал на сегодня, плюсом погода удивительно удачно способствовала очищению разума. Лиза шла под боком и вступать в беседу, казалось, тоже не торопилась, но внезапно заговорила:       — Тодд, послушай меня, пожалуйста. Вероятно, ты пока не станешь воспринимать мои слова всерьёз, но я настоятельно тебе советую прислушаться к ним.       Насильно выдернутый из нужного ему покоя Тодд бросил раздражённое:       — Говори.       — Возможно, я лезу не в своё дело, но тебе не стоит быть столь категоричным с Нилом. Он ведь любит тебя больше себя самого — это со стороны заметно.       — Так и есть. — с ноткой печали согласился Тодд.       — Вот поэтому и не стоит вести себя так безразлично, чтобы не уничтожить все его чувства к тебе. Он терпит сегодня, но завтра может и не выдержать.       Тодд молчал.       — Как будто бы я этого не понимаю. — спустя ровно три минуты ответил он. — Я знаю, что моментами веду себя как последний мудак. Но сейчас иначе не могу.       — Почему? — озабоченно спросила Лиза.       — Потому что иначе стану попросту бесполезным.