Татуировкой на его сердце

Малфой вошёл в бар, пустующий в обычный будний день, и у входа его встретил знакомый охранник. — Он тут? — без вежливого обмена приветствиями спросил Драко, зная, что мужчина сразу поймёт, о ком шла речь. — Пришёл час назад и с тех пор не отходит от бара. Драко кивнул и засунул руку во внутренний карман пиджака, доставая несколько купюр. — Можешь идти домой, мы тут сами справимся, — он вложил их в нагрудный карман пиджака секьюрити, который сначала попытался отказаться, но одним выразительным взглядом Малфой заставил того забрать деньги и выйти из здания. Сейчас им обоим нужно всего лишь немного уединения, а с лишними ушами будет тяжело вывести на откровенный разговор одного дурня. Хотя Драко и прекрасно понимал его: оба до последнего предпочитали держать всё в себе, даже когда помойка из нервирующего дерьма в мозгах уже была очевидна окружающим. Малфой отворил широкие стеклянные двери и наконец попал в главный зал клуба, такого непривычно пустого. Хотя, ну ещё бы, какой нормальный человек заявится сюда в грёбаный понедельник? Очевидно, только тот, у кого всё очень хуёво, и Драко видел одного такого. Одиноко сидящего за баром с выставленными в ряд опустошёнными стаканами. Он вздохнул и, сбросив по пути пиджак на диван в маленькой лаунж-зоне, подошёл к бару. Драко одарил понимающим взглядом бармена, который явно был недоволен выходом не в свою смену, и кивнул парню в сторону выхода. Шатен кивнул с благодарностью и, оставив наконец в покое натёртый до блеска бокал, практически выбежал из-за бара в комнату для персонала. — Ты же в курсе, что здесь я начальник, да? — буркнул Забини, наконец отрывая лоб от барной стойки. Драко усмехнулся и зашёл за бар, оценивая ассортимент алкоголя, который Забини ещё не успел осушить в одно горло. Он знал, что выпивку поставляли по пятницам, когда заведение работало в обычном режиме, поэтому надеялся, что успеет перехватить хоть что-то. Заприметив в дальнем углу, словно припрятанную, бутылку с магловским виски, Малфой достал её и открутил крышку. Искать бокалы долго не пришлось — все как на подбор стояли на гладкой столешнице бара. Он подхватил два стакана и налил в один виски, а в другой, незаметно для Забини, — воду, и протянул его в уже протянутую руку. Блейз, не заподозрив обмана, опрокинул в себя разом содержимое и спустя меньше пяти секунд стал громко возникать: — Какого хера? Я думал, ты нальёшь мне водку. — В таком состоянии право выбора не на твоей стороне. Вода, кретин, — потряс он перед его лицом минералкой и поставил рядом. — Тебе на сегодня уже хватит. — Дай мне бутылку, Малфой, — каким-то образом Забини удавалось говорить ровным голосом. Почти без запинок. — Я сам решу, сколько и когда мне хватит. — Ага, обязательно, — равнодушно отмахнулся Драко. — Перед этим только ответь на вопрос: какого хрена мне сегодня звонила Дафна и в перерывах между всхлипами говорила что-то о разводе? — О, уже пожаловалась, — в саркастичной манере хмыкнул Блейз и потянулся за бутылкой, но Драко опередил его и не глядя смахнул графин с водкой на пол. Треск разбитого стекла царапнул осколками бездушную тишину здания. — Я запишу это на твой счёт, мудак. — Я, если честно, забыл, каким слюнтяем ты становишься, когда в вашем раю снова неприятности. — Малфой, — предупредительно рыкнул Забини, действительно выглядящий в эту секунду так, как несколько часов назад описывал Тео. Драко не сомневался, что нарывался на возможность стать тем самым, кого «задушат голыми руками». — Заткнись. — Ну типа помнишь, как на шестом курсе, — невозмутимо продолжал он, взбалтывая кубики льда в своём стакане, — когда ты не мог определиться, чего на самом деле хочешь, но ебал ей мозг своими метаниями. — Не тебе учить меня морали! — рявкнул Блейз, окатив его раздражением. — Не после того, как сначала по локоть замарался в дерьме, а потом побоялся взять ответственность. Драко сцепил челюсть, медленно и спокойно выдыхая, ощущая, как кровь в венах снова начинала закипать, а ему и так пришлось приложить немало усилий после ухода Грейнджер, чтобы успокоиться, поэтому повторно сорваться за день он просто не может. И Малфой не станет скрывать, что готовился к подобной реакции, когда решил спровоцировать Забини. Этот способ всегда работал безотказно. Блейз проделывал с ним подобное уйму сотен раз, и вот настал и его черёд возвращать должок. — Клянусь, я навсегда запомню это твоё оправдание: «Дафна для меня как сестра, но мне не нравится видеть её с другими парнями», — насмешливо вскинул он брови, отсчитывая секунды, когда терпение Блейза лопнет. — Слышал бы ты себя со стороны тогда, это была такая токсичная хуйня. А хотя, подожди, почему «была»? — Драко зажал указательным и большим пальцами подбородок, изображая, будто что-то внезапно вспомнил. — Похоже, и сейчас нихрена не изменилось, раз ты тут напиваешься в одиночестве, а она — рыдает. Один. — Пиздец, Малфой читает мне морали о токсичности. Вселенная схлопнулась. — Забини рассмеялся пьяным фальшивым смехом, и Драко плотно сжал руку в кулак, болью ногтей притупляя реакции на слова, у которых была лишь одна цель — заставить его чувствовать себя так же погано: — А ты сам-то давно успел стать святым? — по слогам протянул Блейз, очевидно получая ёбаное наслаждение от возможности навалить на него кучу дерьма. — До или после того, как поимел Грейнджер? Причём, во всех, блядь, смыслах. Два. Помещение вновь заполнил смех Блейза, видимо, очень довольного своей «шуточкой». — Речь сейчас не обо мне, Забини, — ровным голосом произнёс Драко. — Я хотя бы не успел затащить её под венец, чтобы потом сделать несчастной в браке. — Ты нихуя не знаешь, — желваки на линии челюсти Забини дрогнули. — Поэтому как друга прошу — не провоцируй. — Да и так всё понятно, — пренебрежительно пожал Драко плечами. — Вы разведётесь, и она… Слушай, а помнишь того её парня, с которым она во Францию хотела уехать, но ты, как обычно, влез и сделал всё по-своему? — Забини буравил его взглядом, пока Малфой продолжал сдирать по пластырю с открытых ран. — Так, может, нужно было её отпустить, а? Может, это он — её мужчина, а ты всего лишь друг, который… — Я сказал, закрой свой ёбаный рот! Три. Драко почти услышал этот звук царапающего кожу стекла, когда стакан из рук Забини полетел в стену за спиной Малфоя. Это было… ожидаемо. Он знал Забини достаточно хорошо, можно даже сказать, как самого себя, чтобы предположить желаемую реакцию на свои слова. Пусть лучше слепая ярость, чем оглушающее равнодушие. Он провёл по лицу и, не найдя на пальцах следов крови, вернул Блейзу непринуждённый взгляд. — Полегчало? — Иди нахуй. Малфой ухмыльнулся, заметив, как Забини наконец обмяк и с силой вжал лицо в ладони, будто хотел спрятаться от его пытливого взгляда. Ну а Драко, собственно, как и всегда, было абсолютно насрать, чего там хотел Блейз, поэтому он молча обошёл бар и занял стул рядом. — А теперь рассказывай, что у вас происходит? — вернул звучанию голоса лёгкость Драко, когда повернул голову к напряжённому профилю Блейза. Забини сипло вздохнул и оторвал руки от лица, потирая ими лоб. Драко ждал, без выразительного давления или поторапливания. Хоть он и планировал сегодня приехать домой пораньше и провести пару часов на пробежке, выветривая из себя всю паршивость дня, всё равно просто молча прокручивал стакан на гладком мраморе стойки. Несколько брошенных им кубиков льда уже начали таять, и Малфой сделал большой глоток, чтобы успеть ощутить привычную терпкость виски ещё до того, как вода испортит своими пресными нотами вкус. Янтарная жидкость потекла по гортани, и Драко подумал, что не мог вспомнить ни случая в жизни, когда выпивал в хренов понедельник. Да уж, у нас и вправду всё очень хуёво, Забини. Наверное, по жизни Малфоя уже можно было начинать писать сценарий про какое-нибудь излюбленное голливудскими режиссерами «становление героя», когда раз за разом жизнь ему на голову скидывает груду кирпичей, а он продолжает упёрто её разгребать ради ёбаного хэппи-энда. Наверное, из этого получилась бы хорошая история. Ведь такие обычно не затевают в здравом уме. — Никто из нас не может засунуть своё эгоистичное «Я» в задницу, вот что случилось. Спустя недолгую паузу воздух вокруг них снова завибрировал звуками. Драко нахмурился, но не стал как-либо комментировать услышанное, выжидая, когда Забини продолжит говорить. — Как точно ты, кстати, упомянул Париж, потому что именно туда она и собралась. — Драко удивлённо вскинул брови. — На целый хренов год, ради совместной работы с каким-то там дизайнером. Она просто поставила меня перед фактом, и всё. — С каким-то там дизайнером? — переспросил Малфой. — Чувак, ты даже не спросил у неё, а раз она приняла такое решение самостоятельно, то, очевидно, — это что-то очень важное. — Ну она ведь меня не спрашивает, — огрызнулся Блейз, и Драко закатил глаза. Всё это очень напоминало ему ссору детей, не поделивших игрушки в песочнице. — Будто моё мнение больше ни хрена для неё не значит. — И не будет, если ты продолжишь так реагировать на её успех, кретин. — Забини фыркнул, покосившись на него. — Со стороны это всё выглядит так, словно… ты ей завидуешь. — Что?! Нет, чёрт возьми! — сразу же агрессивно ощетинился Блейз. — Я был первым человеком, которому она показала свои тогда ещё совсем детские рисунки, и с тех времён не переставал поддерживать, как тебе вообще в голову могло такое прийти? — Это ты мне скажи, — небрежно пожал плечами Драко и осушил бокал глотком, отставляя в сторону. — Давно ты интересовался, как у неё там вообще дела с работой? Блейз выставил указательный палец, явно собираясь оспорить его слова, но опустил его с таким же быстрым энтузиазмом, как и поднял. И эта тишина из его уст была красноречивее любых слов. Драко хмыкнул, понимая, как удачно попал в цель с первой же попытки. А можно, чтобы, когда дело касалось Грейнджер, у него всё получалось понимать так же? Или это какой-то очередной психологический трюк, когда явные проблемы других определяются мгновенно, а собственные — игнорируются или кажутся… приемлемыми? — Мы с Грейнджер давно не вместе, но я до сих пор знаю название каждой её песни и могу даже вспомнить, в каких городах она недавно давала концерты. — Это другое. Ты ею одержим. — А ты почему не одержим своей, чёрт возьми, женой? — выразительным тоном акцентировал Малфой внимание Блейза на последнем слове. Забини нахмурился, принимая задумчивое выражение лица. Прекрасно. Мыслительный процесс снова запущен, это уже можно было считать прогрессом. — Только попробуй кому-нибудь растрепать о том, в чём я тебе сейчас признаюсь. Забини изобразил, будто закрыл рот на замок, переводя на него заинтригованный взгляд. — Никогда не думал, что скажу это в двадцать два, но я мечтаю о том дне, когда надену ей кольцо на палец. И произнести это вслух оказалось даже проще, чем признаться мысленно себе. Драко будто отважился наступить на тонкий лёд, а тот вместо затягивания тела под воду прочно удержал его на ногах. Малфой никогда так сильно не жалел, что не прихватил с собой камеру, потому что застывшее на лице Забини выражение абсолютного потрясения не то, что посчастливится увидеть каждому. Блейз был скорее невозмутимым, здравомыслящим, но, когда дело касалось Дафны, — всё его хладнокровие превращалось в никчёмные ошмётки, разбросанные где-то у ног Гринграсс. Как же Малфой его понимал. Это было таким банальным клише про женское влияние на мужчину, что временами Драко становилось тошно. Ведь, как бы он ни упирался, какими бы предупреждениями ни кидался в Грейнджер, он действительно был близок к тому, чтобы упасть ей в ноги и упрашивать о грёбаном прощении. Бегать за ней и раздирать колени в кровь — не самое худшее унижение, если это способно вернуть в его жизнь кого-то лучшего. — Сказал тот, кто в шестнадцать поклялся остаться вечным холостяком. Низкий смех отразился эхом от стен в помещении. — Вот именно, чёрт возьми. — Если честно, иногда мне кажется, что лучше бы всё оставалось так же, как тогда, — внезапно признался Забини. — Нравится мысль, что она бы могла быть сейчас с кем-то другим? — полоснул резкой правдой Драко, даже не моргнув, когда Блейз скривился от мерзости подкинутого словами образа. — Поверь человеку, который наблюдает за подобным воочию, — это невыносимо. — Я знаю, ты думаешь, что в происходящем виноват только я, но мы с ней уже давно перестали понимать друг друга, — продолжал тихо делиться «голой» правдой Блейз. — Я отчётливо почувствовал сегодня, что мы движемся в абсолютно разных направлениях. В Хогвартсе всё было просто, мир был где-то там, далеко за стенами, и мы могли быть всего лишь самими собой, а потом взрослая жизнь затянула нас так спешно, и практически сразу после свадьбы мы оба настолько сосредоточились на карьере, что перестали видеть в этом браке смысл. Любовь, забота, поддержка — всё это размылось в бесконечном потоке амбиций и ожиданий. Мы перестали видеть друг друга, чувак. Мы даже не соприкасаемся друг с другом, когда спим вместе, а про секс я вообще молчу. Мне кажется, мой член скоро обрастёт слоем пыли, — недовольно фыркнул Забини. — Теперь мы с ней больше похожи на обязанность, и я не знаю, как вернуть то, что было раньше. Блейз взял короткую паузу, чтобы сделать глоток воды, и выставил указательный палец, как бы говоря, что ещё не закончил признаваться во всём том, что так долго сидело внутри. Драко внимательно смотрел на друга, пользуясь тишиной, чтобы проанализировать услышанное. Да уж, чёрт подери, в Хогвартсе мир казался совершенно другим. Менее жестоким, что ли? А они тогда были ещё совсем невинны, чтобы рискнуть снять розовые очки и посмотреть в лицо реальности. Теперь-то Драко понимал: Гермиона из них всех была единственной, кого уже тогда жестоко изваляли в суровой правде жизни. Жаль только, он не осознавал этого раньше. Пойми Драко это тогда — возвёл бы вокруг доверия девушки бетонные стены, а не сломал никчёмные остатки её веры в людей окончательно. И Малфой мог продолжать учиться мириться с ошибками или задаваться вопросом «а если?», но какой в этих оправданиях смысл, если в итоге всё равно приходится разгребать последствия собственных решений? Никто не выдаёт правильный сценарий жизни в придачу с паспортом. А толку бы было больше. Никто не признаётся, что, прежде чем обрести его самостоятельно, предстоит перетерпеть череду неправильных решений и тотальных ошибок. И да, никто и не обещает, что будет легко, но какого-то хрена и «сложно» превращается из чёрной полосы в дыру. Она затягивает, разрастается, и ты уже не видишь ни света, ни конца. Ты хватаешься за любую мысль, опрометчивое решение, пытаешься найти опору, но всё, что раньше казалось устойчивым, теперь постоянно рушится. И самое страшное — ты начинаешь привыкать к этой пустоте, к разрастающейся мгле в груди, войне с собственным «Я», ненавистью к себе и своим поступкам, как будто это единственное, что теперь реально и неизменно. — Точнее, я знаю: мы бы могли попытаться оживить этот брак чем-то, объединяющим нас. Мне даже эта идея родителей о детях уже не кажется такой поспешной, — заявил Забини, и Драко удивлённо поднял бровь. — И я сказал ей сегодня об этом, но она обвинила меня, что я пытаюсь помешать её карьере и привязать к дому. В итоге я психанул, бросил что-то вроде «ну тогда разводись со мной, раз я для тебя преграда» и ушёл. — Я не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, но в подобные кризисы пары обычно ищут совместное хобби или путешествуют, ходят к психологу, в конце концов, а не заводят детей, Забини, — насмешливо фыркнул Драко, за что получил от Блейза кулаком в плечо. — Вы друг с другом-то не можете справиться, о каком ребёнке речь. — Она говорила что-то о психологе. Грейнджер ей одного посоветовала, говорит, помог ей справиться, когда… Ну ты понял, — запнулся Блейз и бросил на него многозначительный взгляд. — Но я не знаю, мне это такой хернёй кажется. — А развод тебе хернёй не кажется, да? — непринуждённо протянул Малфой. — Да просто как это нам поможет, если раньше мы понимали друг друга с полуслова, а теперь не слышим, даже когда кричим? Драко понимающе хмыкнул. — Могу представить, но вот только в твоём положении я пошёл бы на что угодно, если бы это означало, что трещина между нами перестанет разрастаться в хренову пропасть. В голове снова всплыли отголоски их сегодняшней ссоры с Грейнджер, но Драко мысленно выставил блоки. Не сейчас. Прошло совсем мало времени, да и момент для рефлексии не самый подходящий. — Я… Наверное, ты прав. — Наверное? — прозвучал саркастично-хвастливый вопрос. — Я всегда прав. — Ага, утешай себя, — прыснул Блейз и отпил воду из стакана. — Ты сам-то как? Тео рассказал, что к нам приходила Грейнджер. Забини резко сменил тему, и для Драко это ясно означало, что возвращаться к прежнему обсуждению тот не намеревался. Он даже видел по языку тела, как Блейз возвращал себе прежнее самообладание. Снова ровная спина, уверенный взгляд и абсолютное спокойствие. Именно это, кажется, и привлекало Драко в Блейзе больше всего: его способность контролировать себя даже в самых давящих ситуациях. Истерики Забини были всплеском накопленных эмоций, не что-то продолжительное, а скорее мгновенная вспышка, что так же быстро затухала, как и возникала. Забини был скалой, которая выдерживала любой удар, не показывая ни малейших признаков уязвимости. И, хотя Драко знал, что за этим спокойствием скрывается спутанный клубок чувств, он всегда восхищался тем, как Блейз умел их распутывать. В этом была скрытая сила. Это было тем, что Малфою самому так не хватало в его собственной жизни — умение оставаться неизменным, несмотря на бурю внутри. — Да ничего особенного. Я всего лишь был в шаге от того, чтобы трахнуть её, но в итоге это она трахнула меня, — произнёс Малфой это с таким невозмутимым выражением лица, будто событие обыденное. — Мои мозги, скорее. — О, — понимание с примесью слабого удивления отразилось на лице Блейза. — Они это умеют. Драко ухмыльнулся и, подтянув к себе стеклянную бутылку из-под воды, разлил по стаканам. — Мы с тобой выбрали профессионалов по этой части. Веселье заплясало в глазах обоих парней. — Не удивлюсь, если они сейчас вместе, — озвучил Забини мысль, которая мелькнула и у Драко в голове. — Возможно, вот только на её месте лучше бы быть тебе, — настойчиво произнёс Малфой и поднялся с кресла. — Вставай, аппарирую тебя домой. — Ты же сам выпил. — Твоё нытьё во мне уже всё растворило, — произнёс Малфой с лёгким смешком. Забини закатил глаза, но явно не меньше его заебался за день настолько, что тратить силы на подбор едкого ответа не стал, и молча встал рядом. Драко мысленно сконцентрировался, представляя гостиную дома Блейза, когда тот облокотился ему на плечо, и уже в следующее мгновение парни почувствовали характерное для аппарации ощущение, будто невидимой леской их подцепили на крючок. Спустя меньше секунды Малфой почувствовал мягкость пушистого ковра под ногами. Ему даже не нужно было оглядываться, чтобы по светлому интерьеру дома определить семейное гнёздышко Забини. Он ощутил на лице слабое покалывание и оглянулся, разворачиваясь к дивану, откуда на них уже смотрели две пары знакомых глаз. Ну конечно же. Она была тут. Гермиона застыла на мгновение, будто удивляясь ему, но одно мгновение — и её взгляд снова безразличный и холодный. Она даже не пыталась скрыть, что была откровенно недовольна их очередной встречей, но вот он, стоящий перед ней с такой самоуверенной, почти провокационной улыбкой, которая, наверное, заставляла Грейнджер злиться ещё сильнее. Она сжала челюсти, прежде чем выдавить из себя сдержанный кивок. Её глаза мельком скользнули по его лицу, и она чуть нахмурила брови, поджимая губы, как если бы пыталась скрыть раздражение. Возможно, будь они одни, — реакция была бы сумбурнее, но она великолепно держала себя в руках, как и он, понимая, что в эпизоде этой сцены главные роли не у них. Блейз отпустил его плечо и медленно подошёл к сидящей на диване Дафне. Она прижималась к обнимающей её за плечи Гермионе, что так же сидела, поджав под себя ноги. Со стороны сцена выглядела как типичный кадр из девчачьего ромкома: разбросанное множество бумажных салфеток, на столе рядом стояли две банки открытого мороженого из Фортескью, а из винилового проигрывателя звучали сопливые песенки о разбитом сердце. Драко первым прервал незримую дуэль с Грейнджер и перевёл обеспокоенный взгляд на Дафну. Вот для кого она точно всегда была «как сестрёнка», так это для него, отчего видеть её покрасневшие от слёз глаза, измождённое лицо, словно её силы иссякли, оставив только хрупкую оболочку, было сравнимо с ощущением беспомощности, когда со стороны наблюдаешь за мучениями, но и сделать ничего не можешь. Гринграсс выглядела так, будто пыталась защититься от Забини. От эмоций, которые он порождал. На её лице отражалась смесь уязвимости и напряжённой гордости. Наверное, она хотела бы выглядеть собранной, но дрожащие губы выдавали истинное настроение девушки. Её взгляд, направленный на Блейза, был настороженным, но не без толики надежды — словно она ждала, что он скажет что-то, что сможет всё исправить. Когда он подошёл ближе, Дафна немного отстранилась, прижимаясь спиной к дивану. Она не произнесла ни слова, пока Забини опускался на колени перед ней, не решаясь сразу прикоснуться, но его взгляд был полон вины и сожаления, а её молчание и следом пронзивший тишину глухой всхлип — куда громче любых обвинений. — Родная… И это единственное, что успел произнести Блейз, прежде чем маска на её лице окончательно треснула, когда, казалось бы, такая простая фраза сломала тонкую преграду. Она закрыла лицо ладонями, пытаясь скрыть слёзы, но её плечи тут же затряслись от беззвучного плача, который быстро стал неудержимым. Драко вернул взгляд Гермионе, и, хотя его лицо оставалось почти нейтральным, в глазах можно было счесть что-то похожее на неловкость. Он кивнул ей головой к выходу и сделал шаг в ту сторону, не говоря ни слова. Эта сцена становилась всё откровеннее, и Малфой знал, что ни Дафна, ни Блейз не желали видеть лишних свидетелей. Гермиона аккуратно отодвинулась, уступая место Забини, и поднялась с дивана, последовав за Малфоем босыми ногами. Шаги их были тихими, едва слышными на фоне заполонивших комнату рыданий. Когда они подошли к двери, Драко обернулся на мгновение, услышав голос Блейза, что-то тихо бормотавшего в макушку Дафне, но, когда Грейнджер наконец догнала его, открыл дверь и пропустил её вперёд, а сам шагнул следом.

i wish i hated you — ariana grande

❝ Лучше бы ты относился ко мне хуже,

Лучше бы я тебя ненавидела.

В коридоре было значительно тише, но даже доносившиеся из-за приоткрытой двери отголоски разговора не мешали наполняться воздуху неуютной тишиной. Драко вновь украдкой посмотрел на Гермиону, только сейчас замечая на ней другую одежду. Вместо элегантной юбки джинсовые шорты, а сверху — обычный белый топ. Она выглядела… привычно. И даже на лице как будто было меньше косметики, словно на несколько часов она позволила сбросить с себя образ мисс безупречность. Вся эта простота и естественность так чертовски ей шла, что он на мгновение потерял нить мыслей, сосредоточившись на фантазиях, где она такая же, расслабленная и домашняя, встречает его однажды после работы в его растянутой футболке, шлёпает босыми ногами по квартире и рассказывает, как провела день. Малфой знал, что идеализировал её. Сильно. Ему нравилось, когда она была Гермионой Грейнджер. Она всегда блистала на сцене и выглядела по-особенному под ослепительными огнями прожекторов, такая уверенная и недостижимая, способная покорить всех одним только своим пением. Но когда она была просто Гермионой, ранимой и уязвимой, его сердце искрилось от переизбытка пробуждающихся чувств. Гермиона без идеального фасада — была чем-то до боли родным. Она просто была собой. Никакого глянца, показной роскоши — только она. Нежная, искренняя, такая же идеальная, но совершенно особенным образом. — Не стану любезничать и притворяться, будто рада тебя снова видеть, — с привычной колкостью отозвалась Грейнджер, ощущая его пристальный взгляд. — Это дом моих друзей, Грейнджер. Нравится тебе это или нет, но я здесь частый гость, так что смирись, что встречаться нам придётся гораздо чаще, чем тебе хотелось бы. — Дафна и моя подруга, так что я… Малфой резкой накрыл Гермионе рот ладонью, не давай очередной разгневанной тираде вырваться из её уст. Брови девушки подскочили, и, прежде чем она успела смахнуть его руку, Драко устало протянул: — Малыш… хватит. Он держал глаза открытыми из последних сил. Веки словно наливались свинцом, становясь всё тяжелее. И даже собственные мысли казались ему вязкими. Драко чувствовал себя истощённым, мышцы скручивала вялость, и только молчаливое присутствие Гермионы рядом, хоть и вынужденное, поддерживало здравомыслие сознания. — Обязательно вернёмся к этому разговору позже, но на сегодня мой лимит ссор с тобой исчерпан. Гермиона смахнула его руку и втянула воздух, собираясь что-то сказать, когда её прервал громкий возглас Дафны. Они беспокойно переглянулись, и Малфой быстрым взмахом палочки захлопнул дверь. Грейнджер подозрительно притихла, смотря пустым взглядом в стену напротив. Драко пытался считать с её лица эмоции, но стены окклюменции в сознании девушки ощущались физически, в дрожащем вокруг неё воздухе. Он аккуратно обошёл Гермиону сзади и прижался к спине, прислушиваясь к её размеренному дыханию. Малфой коснулся нежной руки и провёл вниз линию, подцепляя её ладонь настолько осторожно, что прикосновение напоминало объятие ветра. Гермиона не вздрогнула, но её дыхание на мгновение стало неровным. Она всё так же смотрела в стену, но Драко видел, как напряглись мышцы за секунду до того, как Грейнджер, будто смирившись, расслабилась и откинула голову ему на плечо. Теперь напрягся он. Малфой сглотнул и чуть склонил голову, заглядываясь на её умиротворённый профиль. Глаза Гермионы были прикрыты, дыхание ровным, а тонкие пальчики почти играючи тёрлись о кожу его руки. Драко почти не дышал, боясь спугнуть момент. — Как думаешь, мы бы были такими же? Вдруг развеяла тишину Гермиона, чуть поворачивая к нему голову, но всё ещё не открывая глаза. Наверное, ей просто не хотелось видеть этого, себя рядом с ним, или она представляла, что они — всего лишь фантазия. Ладно, плевать. Пока она была так близка в любом из смыслов, пусть думает, о чём хочет. Драко взял паузу, обдумывая её вопрос, когда за дверью снова прогремели отголоски громких разборок. — Хуже. Мы бы были хуже, Грейнджер. Легко произнесённая им правда открыла Гермионе глаза. Она не отрывала головы от плеча Драко, внимательно вглядываясь во что-то в его зрачках. Словно что-то искала. Доказательство, что он не соврал? Вероятно. Уголок её губы дёрнулся в слабой улыбке с долей усталости, когда она будто что-то осознала в своей голове. Как бы ему хотелось залезть туда и узнать, какие мысли делали её такой… абсолютно непонятной. Грейнджер осторожно отошла от него на приличное расстояние и за секунду до того, как вихрь аппарации утянул её тело, тихо пробормотала что-то похожее на… — Смотри-ка, не соврал, — её голос был ровным, но в отражении глаз мелькнула игривость. Драко ухмыльнулся, успев ухватиться за блеснувшую в её глазах искру эмоции. Той прежней. Из почти забытого прошлого. Между ними всегда искрило. Их замыкало. Друг на друге. Друг от друга. Они словно две противоположности на одном замкнутом контуре. Искры то вспыхивали, то угасали, но пепел всегда оставался как доказательство того, что они творили друг с другом. Они оба понимали, что всё это не закончится. Они как заряженный током провод: их невозможно разомкнуть, даже если они сами этого хотят. Между ними всегда были грани. Чёткие, острые, как лезвие ножа, но ни один из них не умел удерживать равновесие. Один шаг ближе — и они падали. Но, блядство, падать было проще, чем пытаться устоять на этих чёртовых гранях. Их коротило от притяжения. Слишком сильного, чтобы не чувствовать. И слишком болезненного, чтобы не бороться. Между ними всегда всё было слишком.