Как Юра Плисецкий лето провёл

Юра припарковался возле дедушкиного дома и вышел. Дети — пацаны лет тринадцати, но хрен их разберешь сейчас — копошились на площадке позади стоянки, орали, матерились, конечно — так, что даже Плисецкому было стыдно. И лишь потом, когда запер автомобиль, Юра заметил: трое щемили внаглую одного. Вмешиваться ой как не хотелось: подростки сейчас, не пятнадцать лет назад — наглые, дерзкие, уважения нет ни к кому, пошлют дальше, чем карта указать сможет. Но парнишка, которого шпыняли, стоял, сжавшись, не пытался дать сдачи, хотя совсем уж тощим и мелким не выглядел. Просто он был один. Нахохлился воробьем, вцепился руками в лямки рюкзака и мужественно принимал тычки, шлепки и оскорбления. Юра абсолютно не был уверен, что этот дешевый трюк вообще может сработать, но выйдя на площадку с телефоном возле уха, нарочно погромче произнес: — Да, детская площадка возле пятого дома по Тухачевского. Трое, примерно тринадцать лет, видел их тут раньше. Да, всех описать смогу, запомнил. Хорошо, жду. — Сделал вид, что отключил мобильник и обратился к мелким пиздюкам: — Менты уже едут, я-то за вами гоняться не стану, но сдам всех, только рад буду, если загремите по малолетке, раз дохуя смелые трое на одного. Так что пиздуйте домой, к мамке под бок, пока шанс есть. Я ясно выразился? В свои тридцать Юра уже давно не был белокурой изящной феечкой. После шестнадцати он изрядно вытянулся, раздался в плечах, заматерел, хоть и сохранил в чертах лица легкую андрогинную привлекательность. Но впечатление на сосунков произвести мог, особенно с лицом на ноль и умением общаться на дворовом наречии на уровне гопоты. Общий прикид тоже придавал Плисецкому эффекта: армейского вида ботинки с заправленными в голенища карго, толстовка аля «винтаж» с адскими рожами «Слипов» на принте, и видавшая виды кожанка, как броня носорога. Из прошлого разве что длинные волосы остались, но и сейчас Юрка носил их в пучке, а снизу сбривал, так что выглядело в целом жёстче. Пацаны, правда, больше в ахуистическом недоумении, нежели в реальном испуге взглянули на Юрку, но выводы сделали разумные и все-таки решили свалить, предварительно, правда, не забыв отвесить прощальных лещей четвертому парнишке. — Еще встретимся, китаеза, — бросил последний. Зыркнул на Юрку искоса, но на удивление промолчал. — Ты как? Сильно досталось? — спросил Юра у оставшегося на площадке парнишки. — Помощь нужна? Мальчишка мотнул головой, поправил на плечах рюкзак. — Нет, спасибо. Они не сильно били. — Пф, а тебе надо, чтоб до кровавых соплей отпиз… отпинали? — вовремя исправился Плисецкий, чтобы лишний раз пацана не пугать словарным запасом. Выглядел мелкий не то чтобы как типичный ботан, но в отличие от ушедшего трио казался ребенком из приличной семьи. Аккуратная прическа (не считая, что чуть взъерошенная после стычки), шмотки явно не ширпотреб, кроссы фирменные, не какой-нибудь рыночный «абибас». — Че хоть прикопались-то к тебе? — полюбопытствовал Юрка. — Ну вы же слышали. Не нравится им, как я выгляжу, не русский типа, — обиженно ответил парнишка. Сильно на азиата он не тянул, скорее, метис: улавливалось в разрезе глаз, форме лица, волосы гладкие и чернявые, но кому надо — доебутся до мелочи. — У меня друг есть, он японец, прям натуральный, — сказал Юрка и тут же хмыкнул на последнем слово, учитывая, что «натуральный» уже с десяток лет жил в браке с другим мужиком. — Короче, вот он прям в Японии родился и в Россию приехал учиться. И знаешь что? На него девчонки вешались как раз из-за внешности буквально толпами. Так что плевать на парней, они просто завидуют, что ты красавчик, и девчонкам, видимо, нравишься в отличие от них. Они то быдло дворовое, а ты — нет. Вот и лезут. Мальчишка от такой своеобразной поддержки усмехнулся, но Юру порадовало, что он смог его приободрить. — Но родителям расскажи про случившееся, ладно? Трусом ты от этого не станешь, — наставлял Юра. — Знаю. Спасибо. И что помогли. — Может, тебя домой подкинуть? Я на машине, — предложил Юра. — Вообще-то, еще в садике учат, что к чужим людям в автомобиль садиться небезопасно. — Парнишка улыбнулся. Хотя видно, что Юрку он не боялся. — И то верно. Молодец. Могу пешком тогда проводить или… Договорить Юрка не успел. — Эй, Вит, ты норм? — Еще один парень, вихрем выскочив из-за Юркиной спины, повис на друге, а потом обернулся на Плисецкого с подозрением. — Он че, цеплялся к тебе? Педофил, что ли? — начал бычить пацан, попутно заслоняя собой Вита. — Эй, давай ментам позвоним? Он к тебе приставал? Сжав ладонями лицо Вита — кем бы он там ни был целиком, — новый пацан, нахмурившись, внимательно рассматривал, будто ища следы домогательства. Но Вит, хоть и улыбался, пихнул его и буркнул: — Блин, Слав, ну че ты? — и стрельнул глазами на Юрку. — Да я там шайку Ебозавра видел по пути. Опять цеплялись, да? Ц! — видимо, самостоятельно сделав выводы, рассерженно цыкнул Слава. — Прости, братан, я опоздал, а то бы уе… Вит накрыл Славе рот. И очень густо покраснел, особенно не забывая, в отличие от Славы, по всей вероятности, что рядом по-прежнему наблюдает Юрка. — Я в порядке. Мне помогли. — Вит кивнул в сторону Плисецкого. Слава закинул Виту на плечи руку и встал развязно, авторитарно, будто пытался Юру грозной позой напугать. — Вы, что ль? — хмыкнул он. Окинул Юрку оценивающе, состроил гримасу, мол, ну ок, возможно. — Так че, он к тебе не подкатывал? — уже миролюбивее уточнил Слава и свисающей с плеча Вита рукой щипнул его же за щеку, а после хохотнул, когда Вит поморщился и ткнул Славу локтем, кажется, познавая все оттенки неловкости. — Пойдем уже, а? — Он потянул Славу вбок. На ходу обернулся и, кивнув Юре, сказал: — Еще раз спасибо, что помогли. Юра лишь мотнул башкой, хмыкнул. Эти двое, удаляясь, о чем-то переговаривались, Слава по-прежнему висел на плечах Вита, а тот выглядел повеселевшим в компании друга. — Юр? Плисецкий обернулся: у входа на площадку стоял Бека. Видимо, быстро успел отдать тетке передачки из Алматы от матери и даже вырвался, не поддавшись на уговоры остаться на ужин. — Ты чего там завис? — поинтересовался Отабек, приближаясь. — Думал, ты уже к дедушке поднялся. Хорошо, заметил тебя. Ностальгия, что ли, замучила? Или, может, тебя на качелях покачать? — Да иди ты. — Юрка привалился к вставшему рядом Беке и забросил руку ему на шею. Вымахав, Плисецкий стал почти на целую голову выше Алтына и теперь любил этим пользоваться. — А помнишь, когда мы тут впервые встретились? — спросил Отабек, окинув взглядом детскую площадку. Та как раз находилась перед домом, где до сих пор живет дед Плисецкого, а когда-то вырос и сам Юрка. — Как забыть, если я в тот день тебя от гопоты отбил, — вспомнил Юра. Наверное, он и за Вита впрягся прежде всего потому, что ситуация невольно всколыхнула в памяти тот далекий день. Тогда Юрке было четырнадцать, на дворе стояло лето, а дедушка из-за жары и давления загремел в больницу. За Юркой по просьбе Николая Евгеньевича присматривала соседка, хотя Юра настаивал, что раз получил паспорт, то теперь взрослый мужик и сам позаботится о себе. В общем, соседка и правда лишь вечером проверяла, что Юрка живой и вернулся домой, а не загулял. За деда Юра переживал, навещал в больнице, однако поэтому каникулы приходилось коротать в городе, пока деда не выпишут, чтобы на всё лето уехать в деревню. Ездить туда Юра обожал, совершенно не скучая по городу. Они с дедом ходили в лес, с местными ребятами Юрка бегал купаться на озеро, лопал малину с крыжовником прям с куста, а овощи с грядки — у деда росло всё. Лето было маленьким раем для Юрки. И тут вдруг прозябать в душном Питере. Лучший друг Витька уехал к дяде в Москву, Милка — забавная соседка с верхнего этажа, улетела с родаками на юг, потому по району Плисецкий скитался совсем один. Возвращаясь с очередного обхода, Юрка услышал на детской площадке голоса и шум: кажется, кто-то дрался. Ввязываться Плисецкий не собирался, но заметив, как трое, давя силой, издевались над явно не принадлежащим их компании пацаном, Юрка влетел на площадку, с лёту влепил крайнему под жопу ногой, саданул в ухо второму, когда тот обернулся, и когда все трое прихуели от неожиданности, сцапал за руку парнишку и крикнул: бежим! Бежали через дворы, виляли, а затем, юркнув в арку, Юрка затащил парня в парадную, где не было кодового замка и по лестнице повел на крышу. — Тут если не топать, никто не заметит. Замок, видимо, сломали, а новый не стали вешать, так что можно на район сверху позырить, — рассказывал Юра, пока спасёныш молчаливо и послушно шагал рядом с ним. Юра лишь на лестнице сообразил, что так и держит его за руку, но не парился и отпустил, только когда оба оказались на крыше. — Высоты не боишься? Парниша мотнул головой: нет. — Ну и заебись. Клёво же, скажи? — Юра шагнул к краю, но в подол футболки вцепились чужие пальцы. — Аккуратно. А то вдруг свалишься. — Да не ссы, я тут уже три раза был. — Юра, улыбаясь, повернулся к парнишке лицом, распахнул в стороны руки, позволяя ветру трепать ткань футболки и распущенные, успевшие выцвести на солнце волосы. — Жив, как видишь. — А потом вытянул ладонь вперёд. — Я Юра, кстати. — Отабек, — представился парень, отвечая на пожатие. — Можно просто Бека. Спасибо, что помог. — А че они? Деньги отобрать хотели? — Наоборот, сказали, что это я ворую, раз я чурка… — Ой бля, да они придурки, — фыркнул Юра с отвращением. — Им все равно к кому доебаться. Забей. Юра по-прежнему держал Отабека за руку, потому дёрнул его ближе к себе и к краю. Усмехнулся, когда Отабек испугался сначала, отчего его раскосые глаза стали шире, но в итоге не отступил и встал рядом. Бордюр на крыше был невысоким, едва по пояс, но страшно Юрке не было, а совсем по краю ходить он ведь не дурак. — А ты, кстати, откуда? У тебя глаза красивые, — смело заявил Юра, почти без задней мысли, но осознал, как оно прозвучало, и внутри хлестнуло жаром. Бля, это все влияние Витьки — тот не скрывал, что ему с младшей школы только парни и нравились. Юрка это позорным не считал, с Витькой не прекратил тусоваться, но впервые сам так прямо сказал другому пацану получается что комплимент. Но Отабек не среагировал. Точнее, удивления или неприязни не показал. — Из Алматы. Это в Казахстане. А сюда к тётке в гости приехал. — Ясно. А а тут застрял. Возможно, ещё на месяц. Живу с дедом, а он сейчас в больнице. Но потом, как поправится, обязательно укатим в деревню. Там заебись. Мы б и тебя взять могли. Ты тут на сколько? — Юра оглянулся на Беку. Тот смотрел вперёд, и вечернее солнце красиво подсвечивало его смуглую кожу. Юрка даже рассмотрел, насколько длинные у Отабека ресницы. И губы красивые, полные, но не как у девчонок, у Милки той же, а так… по-нормальному, по-мужски. Юра одернул футболку, потряс, чтоб поддуло вниз — а то стало внезапно жарко. — Не знаю. — Бека неопределенно пожал плечами. — Родители разводятся, поэтому меня и отправили сюда, чтобы якобы не переживал, — признался он. — Но я рад, что встретил тебя здесь. Будешь моим другом или нет? Прямой в лоб вопрос заставил Юрку слегка удивиться. А вновь протянутая Бекина ладонь зависла в ожидании между ними. Однако долго Юра не размышлял, очевидно же: — Буду. На той же крыше два года спустя Юра с уверенностью согласие повторил. Разве что вопрос слегка отличался: — Будешь со мной встречаться или нет? Юра усмехнулся, подошёл к Беке впритык — он как раз начал его обгонять в росте, — уложил ладони на плечи и без колебаний ответил: — Конечно. — А после первым поцеловал. — Будешь со мной жить или нет? — Спросил Бека уже на первом курсе, поступив с Юркой хоть и в разные ВУЗы, зато наконец в одном городе. Ни родители Беки, ни Юркин дедушка против сожительства не были, считая, что мальчики уже взрослые, самостоятельные, да и вместе жить экономнее. О том, что они не просто друзья, признались лишь через год. Судя по реакции взрослых — подозревали. Палки в колеса не ставили, истерики не устраивали. Даже дедушка, за реакцию которого Юра сильнее всего переживал, внука не осудил, принял. Сказал: Отабек — парень надёжный, можно ему доверять. — Пятнадцать лет уже прошло, прикинь, — Юрка хохотнул. Мимо как раз прошагали двое мальчишек с футбольным мячом под мышкой. — Хера мы старые, да? А тогда такими пиздюками казались. Надо у деда альбом с фотками попросить. Мы в то лето много щелкали, особенно когда в деревню наконец поехать смогли. Он крепче сдавил Отабека в объятии и, пока рядом никто не мелькал, чмокнул в колючую щеку — утром, зараза, поленился побриться. — А знаешь, я в тебя, наверное, в тот день на крыше и влюбился, — разоткровенничался Плисецкий. — Ты такой красивый был. — Был?! — Бека вывернулся и, дёрнув бровью, с укоризной глянул на Юру. — Ага. Был, есть и будешь. Пиздец как тебя люблю. Отабек чуть замер, а затем улыбнулся и под Юркин смех смущенно спрятал глаза. — Скромный ты мой. — Продолжая на нем висеть, Юра уткнулся губами Беке в висок, такой же выбритый, как у него самого. — Напоминаю, мы по-прежнему посреди детской площадки и под окнами дома твоего дедушки. — Ты сам меня обнимаешь вообще-то, — намекая на Бекину руку у себя на поясе, парировал Плисецкий. — Юрочка! Отабек! А вы чего на улице мнетесь? — зычный голос Николая Евгеньевича из окна шестого этажа прилетел в момент, когда Юра ущипнул Алтына за задницу. — Уже поднимаемся, деда, открывай! — как в детстве загорланил Юрка и, не отлипая от Беки, как и все минувшие пятнадцать лет, зашагал по тропе к выходу.