Все оттенки сущего

      Мы зашли в пустующую аудиторию. Годжо Сатору подошёл к одной из парт и достал из-под внутреннего ящика упакованный комплект одежды.       Разорвав полиэтиленовый пакет, я вытащила одежду, убедившись, что то была униформа Токийского магического техникума. Чёрный ассиметричный жакет с узким воротом сочетался с тёмными капроновыми колготками и юбкой, опоясанной ремешком. Больше всего меня удивил совсем не состав комплекта. Длина юбки. Она выглядела до ужаса короткой. Никогда в жизни не надевала чего-то столь вульгарного.       «Что это за чертовщина?!»       Эта мысль наверняка не только пролетела в голове, но и окрасила моё лицо подходящей для нелепой ситуации эмоцией.       — Ну-ну, замечательная униформа, скажи? Как только станешь полноценным магом — будет твоей! — издевательски промурлыкал Годжо Сатору, пока стоял, уперевшись в соседнюю парту ладонью с гадкой ухмылкой на лице. Я побледнела, прикусив губу и чувствуя, что, если надену подобное, точно сгорю от стыда.       — Я-я не буду это носить!       Возмутившись, я вскинула голову вверх. Одна прядь, выбившаяся из копны волос, собранной в хвост, упала на лицо, загораживая обзор. Однако это не помешало увидеть, как пугающе переменилось настроение в аудитории, когда с лица мага сошла улыбка, и он со скучающим выражением уставился на меня.       — Есть какие-то претензии? — его голос прозвучал властно, непривычно низко. Дурашливые интонации сменились лютым холодом, внезапно и безо всякого предупреждения. Я дёрнулась, невольно отступив на шаг назад и убирая руку с униформы, которую рассматривала прежде.       — Я не могу такое носить… — заупрямилась я, отведя взгляд в сторону. Хотя и тушевалась сильно спорить, не могла же уступить в вопросе, что касался собственного душевного комфорта.       — Почему это? — как ни в чем не бывало поинтересовался он, хотя я услышала, как в конце фразы с губ Годжо Сатору слетела издевательская усмешка, которую он, впрочем, и не пытался ничем замаскировать. — Кстати, пока ты не начала нести религиозный бред, — он продолжил, склонив голову в бок и самодовольно вздёрнув нос, — униформа мага подбирается и шьётся по специальному заказу индивидуально для каждого ученика. Ты же не хочешь расстроить меня, правда? — начинка, которой была пропитана эта фраза, сквозила притворной обидой. — Я так долго подбирал для тебя лучший дизайн! Да и швея та-ак усердно постаралась!       Он схватил короткую юбку, помахав ею в воздухе, чем ещё больше раздражал. Я не решалась возмутиться вслух. Как дура только стояла, потупив взгляд и молча терпя саркастические нападки с его стороны. Кажется, я ему очень не нравилась, и, честно говоря, это было взаимно. Насколько ему была неприятна моя покорность, настолько же меня отвращало это показное самодовольное поведение. Однако сейчас я чувствовала себя мышкой, загнанной в угол хищником; словно подопытная, с которой делают всё, что захотят, и мнение кого ни во что не ставят.       — Это всего лишь униформа, красотка. Хватит всё драматизировать, — наконец, сдавшись после долгого молчания, так и не увидев желанной бурной реакции с моей стороны, Годжо Сатору отбросил юбку обратно на парту, возле которой я стояла. Хмыкнув, он указав пальцем на комплект одежды, — Тэтем более тебе пока не нужно её носить, так как ты ещё в наших рядах. Так что если вдруг хочешь получить другую, сшитую по твоим вкусам, за-слу-жи её, — он отошёл от парты и, покружив вокруг меня, пару раз похлопал по плечу. — Будешь хорошо учиться и смекать всё на ходу — так и быть, сможешь ходить как скучная монашка!       Унижение прошлось тремором по кончикам моих пальцев. Я невольно съёжилась, так как в его присутствии мне было до жути неудобно, неловко и, в чём стыдно признаться вслух, страшно. Прежде общаясь лишь с учениками отца и благодарными нам прихожанами, которые всегда выражали добродушие, я совсем не привыкла к тому, чтобы кто-то так неприкрыто выражал свою неприязнь. Он сдавил моё плечо пальцами, заставляя вздрогнуть, затем глубоко вздохнул, когда не выстретил ответной реакции, и наконец, отошёл в сторону.       — Ты такая скучная. Хоть позлилась бы для приличия, — хмыкнув, Годжо Сатору вновь натянул на лицо притворную ухмылочку и щёлкнул пальцем в воздухе, — пошли уже.       Он развалочной походкой пошёл в сторону выхода, затем, даже не дожидаясь меня, громко хлопнул дверью, покинув аудиторию.       От накатывающей обиды я стиснула руки в кулаки до побеления. Пусть гнев вместе с возмущением и жутким чувством саможалости стремились выйти наружу злачным потоком, я вновь подавила в себе эту вспышку, пытаясь нормализовать дыхание и отрезать дурные мысли прочь, как учил отец.       «Вот и познакомилась со скверным характером», — с горькой иронией подумала я.       Покачав головой, я повернулась к униформе, которая и оказалась яблоком раздора. Носить нечто такое было не в духе благочестивого буддиста, и он это прекрасно знал, назло нажимая на кнопки, чтобы вывести на эмоции. Убрав комплект обратно в ящик парты, я спустя полминуты колебаний поспешила на выход.

***

      — Припёр с собой девчонку, которая не умеет пользоваться Проклятой энергией? Сатору, ты просто невероятен.       Вот такое начало диалога я услышала, когда вышла в коридор. Раздражающий субъект стоял возле окна, оперевшись о подоконник, и скучающе смотрел на двор. Рядом с ним был парень, одетый во всё темное, с чёрными как смоль волосами и такими же мутными глазами. Он прислонился к стене, скрестив руки на груди. На секунду я почувствовала на себе тяжёлый взгляд незнакомца, после чего он вновь отвернулся, приковывая всё своё внимание обратно к Годжо Сатору.       — Как будто меня это сильно радует, да? — между тем, цыкнув, сильнейший маг покачнулся в воздухе и, отстранившись от подоконника, резко развернулся, отрываясь от созерцания пейзажа за окном. — Так что мне ещё делать? Старейшины заключают тупые союзы, отец ставит перед фактом, а потом ещё и выясняется, что нам под бок подсунули потенциального мага, которой всю жизнь запрещал обучаться свихнутый на буддизме папаня… Ай, а вон и ходячая проблема!       Когда я замерла посреди коридора, Годжо Сатору, который теперь смотрел в мою сторону, весело замахал рукой, как будто его серьёзное настроение тут же смыло волной. Подогнув колени, я не решалась сделать и шагу вперёд, и он, закатив глаза, скрытые за тёмными стеклами очков, подошёл ко мне сам.       — Ау, сейчас не время для медитаций, Каори-чан! Отомри уже! — он замаячил ладонью перед моим лицом, как только, напирая, оказался слишком близко для моего душевного равновесия. Напрочь игнорируя личное пространство и согнувшись из-за высокого роста, он широко заулыбался, наблюдая за моим смятением.       Сейчас, когда я увидела его голубые глаза в такой близи, то чувствовала себя ещё более неловко. Они были внеземными, слишком притягательными, и очаровали бы любого. В сочетании с красивыми чертами лица было трудно не назвать его «привлекательным». Любая девушка наверняка захотела бы встречаться с ним. Но было одно большое «НО». Его характер был невыносим и перекрывал все внешние достоинства.       — Хватит, Сатору. Надо идти, а не то опоздаем на поезд, — произнес незнакомый мне парень, тяжело вздохнув. Тот же в свою очередь мгновенно же приковал внимание к приятелю, отстранившись прочь. Я облегчённо вздохнула, когда Годжо Сатору оказался дальше на три метра, очистив моё личное пространство, которое бесцеремонно нарушил.       Они оба пошли прочь, переговариваясь на ходу, и я неуверенно побрела за ними. Невыносимо неудобные туфли мешали нормально шагать. Я зареклась поменять их, купив высокие сапоги для собственного удобства.       — Так что ты узнал о Камакуре от старика? — завёл тему Годжо Сатору, закинув руки за голову. Словно ему нравилось красоваться перед другими в любом жесте или слове.       — Странные вещи там происходят, честно говоря, — отрезал его напарник, который, впрочем, выглядел полной противоположностью Годжо Сатору. Сдержанный, молчаливый, он напоминал тихую одинокую пристань, от которой веяло меланхолией.       — Чего там странного? Люди пропадают, иногда находят истерзанные трупы. Типичное проклятье, разве нет? Наваляем ему разок и поедем домой, — скучающе произнёс Годжо Сатору, когда мы уже усаживались в машину. Заняв водительское место, он включил зажигание. Мотор зарычал, и его любимая машина сдвинулась с места, выезжая за пределы ворот Токийского техникума.       — …я бы на твоем месте не был в этом так уверен, — спустя паузу произнёс его товарищ, глубоко вздохнув, и продолжил. — Знаешь, что самое удивительное? Некоторым выжившим удалось увидеть нападавшего. Как думаешь, много ли существует людей, которые видят проклятья, а, Сатору?       Я была рада, что они переключились на беседу друг с другом и не обращали на меня внимание. Не сразу, но я начала понимать, что незнакомец передо мной скорее всего тот самый Гето Сугуру, которого так нахваливал сильнейший маг. Если честно, он, пусть и выглядел мрачно, на первый взгляд не был таким же отталкивающим как Годжо Сатору.       — И вот ещё кое-что, — между тем холодным и спокойным голосом продолжал вещать Гето Сугуру, сидящий на пассажирском месте возле своего напарника, — Масамичи сказал, что случаи уж слишком последовательны. Проклятья как правило безмозглые, они действуют стихийно и оставляют кучу следов. Здесь же… ночные нападения в нелюдимых местах. Больше похоже на работу серийного убийцы, не так ли?       — «Серийные убийства на улицах Камакуры» — такой говорящий заголовок для всяких журналюг из жёлтых газетёнок…! — бодрым тоном начал Годжо Сатору, рассмеявшись, но тут же был перебит, когда его напарник смерил того тяжёлым взглядом.       — Тебе всё бы шутки шутить, — шумно вздохнул Гето Сугуру, скрестив руки на груди. Он выглядел весьма уставшим, словно перед заданием не спал несколько ночей, тогда как раздражающий субъект рядом с ним похоже вообще не воспринимал ничего всерьёз, постоянно развлекаясь.       — А тебе бы всё панихиды устраивать, да? Расслабься, Сугуру, мы и не с таким справлялись! — выпалил он, широко улыбнувшись и обнажая белоснежный ряд зубов.       Мы стояли в центре города в пробке. Я, задумавшись, поддалась вперёд, от чего-то увлечённо разглядывая, как непринуждённо они разговаривали друг с другом. Неожиданно, но раздражающий тип мог быть прост в общении с теми, кого уважал или любил. Видимо, Гето Сугуру был из этого числа.       — Ты, конечно, прав. Но мне всё это не нравится. Такое ощущение… будто это дело рук не проклятья, а человека.       Настала тишина. Светофор медленно менял цвет с красного на зелёный. Наконец, пробка начала потихоньку рассасываться. Неожиданно я услышала, как Годжо Сатору, прежде сидящий в полном безмолвии, залился искренним смехом, непроизвольно ударив рукой по панели собственного автомобиля.       — Человек, да? А может мутант из какой-нибудь биолаборатории сбежал? — залившись смехом, Годжо Сатору скорчился, держась за живот и не переставая тем самым раздражать собственного приятеля.       — Поехали уже, придурок, — выругался Гето Сугуру, тяжело вздохнув и сведя брови к переносице. Ему тоже не нравился шутливый настрой друга.       Нажав на газ, Годжо Сатору всё ещё посмеивался. Мы медленно поехали вперёд. Я видела, как недовольно на него смотрел Гето Сугуру, хотя было заметно, что он привык к такому общению.       — Итак, ты накануне насмотрелся Голливудских фильмов, Сугуру? Человек, превращающийся в монстра, под покровом ночи выслеживает цель, чтобы жестоко её убить…! Звучит как дешёвый сценарий фильма ужасов.       — …ты это сейчас серьёзно? Думаешь, среди магов нет психов, которые могли бы заниматься подобным? — обречённо вздохнув, Гето Сугуру отвёл взгляд, разочарованно глядя в окно. Я видела, как его прежде серьёзное лицо приобрело оттенки раздражения. — Выжившие видели нападавшего. Он же в свою очередь тщательно выбирает цель и убивает её в безлюдных местах. Из этого следует только два вывода — либо это маг, либо проклятье высшего уровня в теле человека.       — Как всегда проницательный, — успокоившись наконец, Годжо Сатору продолжил вести машину, внимательно смотря на переполненную транспортом центральную токийскую дорогу, — только зачем сейчас над этим заморачиваться? Как приедем в Камакуру, так со всем и разберёмся.       — Кстати, Сайто, — я вздрогнула, когда ко мне неожиданно обратились. Вскинув голову вверх, увидела, как Гето Сугуру повернулся боком, заглядывая за задние сиденья, где сидела я. Его лицо как и прежде было стоическим, и я невольно напряглась, чувствуя, как мышцы натянулись подобно тетеве лука, — мне интересно, почему твой отец запрещает тебе использовать способности? Да, может ты и не контролируешь свои силы, но впервые слышу, чтобы кто-то вместо обучения контролю пытался заставить полностью подавить их. На это ведь есть какая-то причина?       — Её отец — убеждённый больной сектант с патриархальными убеждениями. Тому же учит дочь. Всё просто, — отрезал Годжо Сатору, даже не дав мне объясниться. Между тем его напарник цыкнул вслух, молча побуждая того замолчать, и продолжил буравить меня взглядом, ожидая ответа.       — Я… просто… в раннем детстве мне объяснили, что эта техника запретная и очень опасная, — потупив взгляд, я стиснула края сарафана, раздумывая над тем, как проще объяснить. Знаю ведь, что бывалые маги всё равно не поймут столь туманных причин, которые двигали моим отцом. Но уверена, что он всего лишь хотел обезопасить меня таким образом. — Плюс, отец не любит магов и не хотел бы, чтобы я становилась им.       — Твою мать, — выругался вслух Годжо Сатору, фыркнув при этом. Я услышала, каким раздражением пропитан его голос, и не могла не удивиться, что же вызвало такую реакцию, — короче, один консервативный псих решил, что его ненаглядная дочурка должна быть «чиста помыслами» и навесил на неё ярлык. А она принимает всё за чистую монету и как дура пляшет под его дудку. Меня сейчас стошнит.       — Помягче, Сатору.       Я внутренне сжалась от пронизанного ядом тона, и напарник одарил Годжо Сатору тяжёлым взглядом, побуждая того замолчать. Затем, громко вздохнув, Гето Сугуру повернулся обратно, молча уставившись в боковое окно.       В салоне машины ещё какое-то время держалась полная тишина. Я, снедаемая тяжёлыми как грозовая туча мыслями, уставилась на свои руки, отмечая, как сильно дрожали пальцы. Дерзкие слова этого человека раз за разом резали по живому, заползали под кожу, проигрывались в голове снова и снова. Жестокие и бестактные, но частично правдивые. Я слабачка, делавшая всё, что скажут другие, а мой отец — убеждённый буддистом, тяготевший к патриархальным устоям.       — Послушай, не знаю, что тебе там в голову вбивали все эти годы, но теперь будешь молча учиться магии, — голос Годжо Сатору эхом прокатился по салону машины, когда мы уже было подъехали к стоянке на вокзале. Припарковавшись, он раздражённо постучал пальцем по рулю, затем повернулся ко мне. — Знаю, что ты недовольна, но вини во всём своего папашу. Он не только сбагрил тебя на плечи нашему клану, но ещё и скрыл от всех, что ты опасна.       — Но ведь старейшины тоже могли быть в курсе дел и выбрать девчонку из-за техники, — поправил его напарник, привлекая к себе всеобщее внимание. Я тоже уставилась на Гето Сугуру, пытаясь понять, что он хотел этим сказать.       Когда видела бабушку, деда или отца Годжо Сатору, не могла бы сказать, что они были в курсе моей «странности». Но, вспомнив о том пожилом мужчине, что рассматривал меня как трофей перед тем, как наши кланы образовали союз, подумала, что, быть может, в этом умозаключении был смысл.       — Ты прав. Я об этом почему-то не подумал, — холодно бросил Годжо Сатору в ответ. Его взгляд на секунду стал задумчивым, после чего он вновь воспрял духом, весело улыбнувшись. — Неважно, что там эти старики мутят между собой. Меня это бесит, и её наверняка тоже, так что мы не собираемся плясать под их дудку!       — У тебя есть план? — поинтересовался Гето Сугуру, впервые за всю поездку одарив своего напарника понимающей улыбкой.       — А как же! Подробности расскажу потом, — бодро ухмыльнувшись и подмигнув тому, Годжо Сатору уверенно распахнул дверцу машины, выйдя наружу.

***

      Впервые в жизни я увидела, как за богатеями перегоняли машину. Как только мы оказались возле здания вокзала, нас встретил какой-то мужчина, сказав, что без проблем доставит транспорт обратно в поместье Годжо. Однако наследничек клана попросил его оставить машину в центре Токио, назвав нужный адрес, из чего я сделала вывод, что дома он практически не жил. Вот почему госпожа Хитоми тогда сказала, что очень редко видела его. Не только из-за заданий, но и потому, что этот человек сторонился собственного дома.       Сейчас мы ехали в вагоне уже минут пятнадцать. Билеты уже были проверены, поэтому оба парня расслабились, играя в карты и непринуждённо болтая между собой. Я же сидела на скамье поближе к окну и смотрела на промелькивающие мимо пейзажи, слушая, как ритмично грохотали колёса о рельсы.       — Мисс зануда.       Пейзажи по ту сторону стекла были бесконечными холмами, покрытыми глубокой зеленью, кое-где сменяясь на небольшую деревню или поля, усеянные рожью. Яркое дневное солнце ближе к вечеру окрашивало небо в золотистые оттенки заката, и я…       — Ау, мисс зануда! Я с тобой вроде разговариваю!       Я подпрыгнула, когда услышала раздражающе знакомый голос возле своего уха. Невольно развернувшись, тут же пожалела об этом, потому что передо мной оказался Годжо Сатору во всей красе, небрежно наклонившийся ближе и буравящий хмурым взглядом из-под стекол очков. Он с неприкрытой ухмылочкой на лице хрустел чипсами, которые купил с собой в дорогу, и будто бы ждал реакции. Мгновенно отпрыгнув от него как от кипятка, я почти вжалась к окну, тихо произнеся:       — Не могли бы вы так больше не делать? Пожалуйста… В-вы напугали меня до смерти…       По всему вагону разлился смех. Он, лишь на секунду расширив чистые как дневное небо глаза, снова расхохотался, привлекая внимание остальных пассажиров.       — Сугуру, ты только посмотри на это! — он откинул пачку чипсов в сторону, переводя взгляд то на своего друга, то на меня, пытаясь успокоиться, но затем снова прыская со смеху. От обиды я нахмурилась, стараясь не показывать больше никакой реакции, но это его только ещё больше позабавило. — Ведёт себя как запуганный кролик. Как будто бы мы умеем убивать одним присутствием! Теперь сравни её с нашими девчонками. Небо и земля, скажи же?       Гето Сугуру юмора не оценил. Он тяжело вздохнул, покачав головой, затем повернулся ко мне, одарив тяжёлым взглядом.       — Расслабься уже. Этот парень может быть ещё той занозой в заднице, но он не страшный монстр, чтобы так шугаться.       Его тон прозвучал осуждающе, но при этом почему-то немного успокоил меня. Усевшись нормально, я упёрлась руками в колени, натянув на лицо улыбку.        — Я знаю. Просто не люблю, когда кто-то сидит близко, — выровнив дыхание, я, всё ещё ощущая гулко бьющееся сердце в груди, вновь отвернулась к окну. На душе словно кошки скребли. Я не могла ничего с собой поделать, потому что как только пыталась расслабиться, этот парень вновь взвинчивал меня очередным больным уколом. Не знаю почему, но, видимо, я его раздражала.       — Хэй, что значит — «не монстр»? Присмотрись получше, я же опасный древний вампир! Бледная кожа и клыки тебе ни о чём не говорят?       Годжо Сатору продолжал свои ироничные подколы. Кажется, он ни секунды не мог просидеть молча, чем утомлял даже собственного напарника, хотя тот явно привык это терпеть. Мне же казалось, что я была выжата как лимон. Настолько тяжёло слушать этого неугомонного и бесцеремонного парня.       — Старейшины те еще психи, если думали, что мы с ней поладим, — отрезал Годжо Сатору спустя какое-то время, приостановив свой бесконечный трёп.       — И не говори. С тобой вообще невозможно поладить, — беззлобно согласился с ним Гето Сугуру, сухо ухмыльнувшись. Я заинтересовалась его реакцией, видя, что, какие бы колкости они не отпускали в адрес друг друга, всё равно чувствовали себя комфортно.       — Это не со мной, а с ней трудно поладить. Давно таких зануд не видел, — он, шурша упаковкой, достал оттуда одну чипсину, указав ею на меня. Невольно повернувшись в сторону соседа по скамье, я нахмурилась, когда оценила его самодовольное лицо и наглые повадки. Ещё и неприятный запах копчёностей ударил в нос, из-за чего меня, и без того уже укачавшую, затошнило сильнее.       — Да-да, именно поэтому ты постоянно ссоришься с Утахиме. Только у Секо хватает здравого смысла не реагировать на твои глупые подколы, — подметил Гето Сугуру с усмешкой на лице. Обратная реакция последовала незамедлительно. Годжо Сатору смял в руке пустую упаковку из-под чипсов и бросил ею в товарища. Тот в свою очередь без проблем перехватил её.       — Женщины, такие женщины. Вечно воспринимают всё всерьёз, — пожал плечами неугомонный парень, прикрыв глаза. Это дешёвое оправдание только заставило Гето Сугуру закатить глаза от той театральности, с которой прозвучала реплика его напарника.       Когда в динамике раздался громкий женский голос, оповещающий о скором прибытии в Камакуру, я уставилась в окно, наслаждаясь видом. Океанские воды были окрашены чистой лазурью и светились под лучами заходящего солнца. Волны колыхались под ветром, омывая песчаный берег пляжа. Это был чарующий пейзаж, и я, что прежде бывала разве что в горах да лесах, смотрела на него под впечатлением.       — Красиво, да? — внезапно раздалось где-то за ухом, и я вновь тревожно повернулась. Чёрные локоны, выбившиеся из высокого хвоста, слегка щекотали кожу. Но сейчас совсем не это было проблемой. Потому что Годжо Сатору, нагнувшийся вперёд, тоже увлечённо рассматривал пейзаж с мягкой улыбкой на лице. От его одежды шлейфом распространялся стойкий запах резкого одеколона, из-за которого у меня ещё больше закружилась голова. Пошатнувшись, удерживая себя на весу ладонью, которой и упёрлась о скамью, я закрыла рот другой рукой, подавляя тошноту. — Ой-ой, кажись, кого-то укачало. Только не надо делать этого здесь, лады?       Я услышала горький вздох, который, кажется, принадлежал Гето Сугуру. После предыдущей лёгкой перепалки он внезапно стих, стал задумчивым. Но, если честно, сейчас меня это мало волновало. Состояние оказалось настолько паршивым, что я с трудом сдерживалась.       — И-извините. Меня всегда… укачивает, но обычно не так сильно, — я отвернулась обратно, прислонившись к окну и пытаясь обуздать внезапный приступ.       — Это нормально. Ты же вроде редко куда-то путешествовала раньше, а сегодня пришлось ехать сначала на машине, затем на поезде. Плюс, явно сильно нервничаешь в дороге. Думаю, ты адаптируешься… рано или поздно, — Гето Сугуру, наверное, пытался подбодрить меня таким образом, и я была благодарна ему за это. Конечно, это бесполезно, но всё лучше постоянных подтруниваний, от которых я ещё больше начинала нервничать.       — Ой, блин, ну началось… Сугуру включил режим «джентельмена», — пробубнил про себя Годжо Сатору, вернув своё тело в нормальное положение и неловко почесав затылок. Не знаю, что его так раздражало, но было видно, что он недоволен.       — Не всем же вести себя как ты, Сатору. Гордись этим, — изобразив максимально торжественный тон, на который только способен, Гето Сугуру насмешливо ответил на дерзкий взгляд, которым его опаливал собственный товарищ.       — Когда-нибудь ты меня окончательно выбесишь, и я приглашу тебя на дуэль, — указав пальцем на него, Годжо Сатору жестом изобразил пистолет, после чего с громким «бах» опустил руку, хохотнув, — а пока живи, нам еще камакурское проклятье вместе ловить.       Я видела, как Гето Сугуру тихо вздохнул в ответ, закатив глаза от того драматизма, которым было пронизано поведение его напарника.       Нет. За их взаимодействием правда приятно наблюдать. Рядом с Гето Сугуру этот всегда ершистый человек становился куда проще. Может потому, что они доверяли друг другу. Или потому, что рисковали жизнями день ото дня, сражаясь спиной к спине. Или потому что Сугуру Гето мог обратить любую колкость в безобидную шутку. Я не знаю почему, но для Годжо Сатору этот человек один из самых близких людей. Возможно, даже ближе собственной семьи. Если не самый, конечно.       Я тоже чувствовала себя так комфортно, когда была рядом с Кейске. С ним всегда была собой, могла раскрепоститься и говорить, не подбирая слов. Я безоговорочно доверяла Кейске, знала, что он не предаст, не посмеётся за спиной и никогда не осудит.       Глядя на них сейчас, поняла, что была живой рядом с Кейске. Словно это был единственный по-настоящему близкий мне человек во всём белом свете.       — Ты чего так смотришь и улыбаешься? Жуть какая, — только когда ко мне снова обратился Годжо Сатору, я выкинула меланхоличные мысли прочь. Улыбка сошла с лица, когда приметила его полный подозрения взгляд. Стушевавшись, я опять поспешила отвернуться, потому как поняла, что, задумавшись, разглядывала их двоих дольше положенного.       — Ну улыбнулась и улыбнулась. Будет тебе. Не цепляйся к ней из-за всяких пустяков, Сатору, — тихо произнёс Гето Сугуру, хотя в его тоне тоже прозвучали весёлые нотки.       И всё же в компании с ними мне было немного некомфортно. Это ещё мягко сказано.

***

      — Камакура! Камакура, мы здесь! — бодро выпалил Годжо Сатору, озираясь по сторонам, когда мы сошли с поезда на перроны.       Наступил вечер, и станцию медленно начинало покрывать темнотой, которую освещал мягкий свет фонарей. Огни, горящие в здании вокзала, сопровождали путников. Сумерки отбирали право у заката, постепенно окрашивая небесный пласт в тёмно-синие оттенки.       «Природа и правда прекрасна!»       Я невольно вскинула голову вверх, наслаждаясь раскинувшимися красотами, затем тихонько перевела взгляд на восхищающегося небом мага, что стоял передо мной. Годжо Сатору с мягкой улыбкой на лице выглядел ничуть не хуже пейзажа. На бледной коже под сумерками отразились едва заметные блики и тени. Неземные ярко-голубые глаза, скрытые за тёмными стёклами очков, что днём имели оттенок чистейшего неба, сейчас окрасились цветами глубокого и тёмного океана. Прежде белые как снег волосы под сумерками отливали металлом.       «Как мило, Каори».       Подумалось мне. Поняв, что уже несколько секунд открыто залипаю на него, я поспешила отвернуться, в душе разозлившись на себя. Щёки обожгло предательским румянцем. Я едва заметно стиснула руки в кулаки, пытаясь избавиться от внезапного наваждения.       Всему виной игра света. Ничего больше. Мне совсем не нравилась его внешность. Да даже если и нравилась, что с того? Это был Годжо Сатору, худший из представителей мужского пола, с кем мне довелось пообщаться за недолгую аскетичную жизнь.       «Почему я вообще родилась женщиной?! Ненавижу…!»       В очередной раз прокляв себя в душе, я больше не поднимала взгляда, слушая, как тихонько завывал осенний ветерок.       — Нужно где-то остановиться, — между тем пролился тихий голос Гето Сугуру, который сумел до чёртиков перепугать меня. Оказывается, всё это время он стоял у нас за спиной, когда мы ненадолго замерли у платформы, разглядывая пейзаж Камакуры.       — Знаю здесь один крутой рекан, там неподалёку даже пляж есть, — отчеканил Годжо Сатору, который сверкнул фирменной ухмылкой во все тридцать два, обменявшись репликой с напарником, после чего уверенно побрел вперёд. Не только сейчас, но я вновь отметила, как же сильно он сутулился из-за своего высокого роста. Сугуру Гето же в свою очередь шёл, гордо выпрямив подбородок и убрав руки в карманы. Контраст между ними был практически забавным, начиная от столь разной внешности, заканчивая полярно противоположными характерами.       — Подожди… ты здесь бывал раньше что ли? — поинтересовался Гето Сугуру, размашистым шагом следуя за ним. У обоих парней были слишком длинные ноги, и я со своей отвратительной физической подготовкой едва поспевала за ними следом.       — Неа, папаша был разок. Говорит, в Камакуре много достопримечательностей, которые надо поглядеть, — усмехнувшись, Годжо Сатору всплеснул руками, — как будто я на них ещё в Киото не насмотрелся, — он повернулся к напарнику в профиль и провёл ладонью над горлом, исказив лицо гримасой, — в печёнках они у меня сидят.       — Полегче. Это культурные достопримечательности страны, в которой ты живёшь, между прочим, — проницательно отметил Гето Сугуру.       В душе мне прям захотелось активно закивать ему в такт. Как человек, всю жизнь привязанный к додзё и воспитанный на основах буддизма, я не терпела пренебрежения к духовным ценностям. Однако Годжо Сатору похоже претило всё, что было навязано обществом, потому что он тут же отмахнулся от этих слов.       — Ты же знаешь, что мне наплевать.       

***

      На такси мы довольно быстро добрались до нужного пункта назначения. Забавно, что по пути один избалованный богатенький субъект то и дело говорил несчастному водителю остановиться там, где приглянулось. Причём ждать его приходилось долгие пятнадцать, а то и все двадцать минут. Конечно, всё за дополнительную оплату, но у меня начинала болеть голова, когда думала, как непросто людям, работающим вот на таких персон.       По итогу этот парень сначала снял каждому из нас отдельный номер, а потом затащил в свой на какую-то воображаемую только ему приветственную вечеринку.       Я хотела отказаться, сославшись на головную боль, но Годжо Сатору и слушать ничего не стал, насильно затаскивая в просторный номер, устланный татами. Кажется, как бы ему не претили японские достопримечательности, в душе всё равно тяготел к привычному глазу интерьеру. Или причина тут крылась в совсем другом?       Парни уселись на пол в кружок, побуждая меня неловко присесть на циновки. Было неловко, хотя мы не впервые за день сидели вот так напротив друг друга. Годжо Сатору расположил возле каждого по чаше с тяханом, которые нам недавно принесли в номер, и зашуршал пакетами с покупками, набранными по пути. Когда зазвенели бутылки, я ощутила импульс уйти прочь, догадавшись, что там было припрятано сакэ.       — Я-я плохо себя чувствую, так что пойду к се…       Только захотела подняться, меня предсказуемо остановили, несильно схватив за запястье и потянув назад.       — Сидеть. Приветствуем тебя, так что свалить не дам, — издевательская ухмылка сочеталась с озорным блеском, плящущим в глазах, и холодным голосом, прозвучавшим строго, словно приказ. Годжо Сатору был невыносим, но его аура слишком подавляющая, чтобы я попыталась спорить. Хотя пить всё равно не собиралась.       — С ума сошел? Мы ещё несовершеннолетние, — Гето Сугуру, который сидел, подогнув ноги под себя, опирался о татами одной рукой, другой же лениво указал на обе бутылки, расставленные по центру от круга, в котором мы сидели.       — Ты же знаешь, что мне всё равно на законы. Хочу пить — пью, — между тем Годжо Сатору взял в руки палочки и, поставив чашу на колени, принялся уплетать жаренный рис за обе щеки. Он выглядел словно избалованный ребёнок, который получал всё, что только захочет. В том числе и привык, что окружающие ходили у него по струночке. — Итак, давайте начнём официальное представление, — он указал палочками в мою сторону, отчего я, расширив глаза, нелепо поморгала пару раз, — Сугуру, ты уже знаешь, это Сайто Каори, несчастная девочка, которую выкинул собственный клан, — затем он сдвинул палочки, указав ими на мрачного товарища. — Каори, это мой лучший друг и верный напарник, Гето Сугуру, — закончив спектакль, который только что устроил, он ухмыльнулся и, захватив палочками ещё рису, добавил с набитым ртом. — Теперь, когда вы оба знакомы, давайте просто выпьем и расслабимся.       — Я не буду пить, — сама не ожидала, с каким напором прозвучит мой голос. Однако этот парень тоже не ожидал такой реакции. Поставив почти чашку с едой на татами, он взял в руки бутылку и, напрочь игнорируя мой протест, откупорил её, разлив алкоголь по пиалам, которые тоже попросил принести в номер заранее.       — Будешь продолжать спорить со мной, и мы серьёзно поссоримся, Каори-чан, — несмотря на бодрый тон, в его голосе слышалось предупреждение. Я прикусила губу, не в силах больше терпеть подобного отношения к себе. Может, и привыкла вести себя смиренно в отношениях с другими людьми, но у любого человека был предел терпения! Я поднялась с колен, чтобы в который раз уйти прочь отсюда, но предсказуемо была перехвачена за запястье, которое в этот раз сдавили куда сильнее.       — Сядь на своё место, — скомандовал он, вперившись ледяным взглядом голубых глаз в моё наверняка растерянное лицо. Я отчаянно дёрнула рукой, но хватку Годжо Сатору ничуть не ослабил.       — Ну хватит вам обоим, — вмешался Гето Сугуру, как ни в чём не бывало потихоньку поедая тяхан. — Сатору, отстань от девчонки. Не хочет пить — пускай не пьёт.       — Ну уж нет, — упрямо отрезал он, сверкнув раздражённым взглядом в сторону напарника. Наверняка обиделся, что встали не на его сторону, — если она так и продолжит убегать и отгораживаться от всех, с мёртвой точки мы никогда не сдвинемся. Так что, Сайто Каори, сядь на место. Сейчас же, — затем он отпустил мою руку, расслабившись и улыбнувшись, словно пытаясь тем самым развеять напряжённую атмосферу, — поверь, я это тоже не из вредности делаю. Прежде чем обучаться магии, тебе нужно избавиться от этой тупой привычки подавлять эмоции и перестать вести себя так скованно. Это и сбивает тебя с толку.       «Что, простите? Для этого нужно выпить? Я сейчас не ослышалась?»       Словно прочитав растерянность на моём лице, в разговор вмешался Сугуру Гето, постучав палочками по поверхности чашки.       — Сатору предлагает тебе способ раскрепоститься и перестать вести себя так забито, — сухо произнёс он, объясняя мне это как нерадивому ребёнку, — без этого ты не сможешь избавиться от эмоционального блока, который сама себе поставила. Другой вопрос, что ты, возможно, и не хочешь от него избавляться.       — Я не… — потупив взгляд, я сжала руки в кулаки, чувствуя себя виновато, хотя знала, что не сделала ничего плохого. Каким образом я должна угадывать его мотивы сквозь строки, быть в курсе о том, что нужно, дабы обучаться контролю Проклятой энергии, если ничего в этом не понимала. Я, не представляющая, каков внешней мир в целом, ещё меньше знала хоть что-то о джуджутсу. Годжо Сатору же таким вызывающим поведением только отпугивал меня, а не наоборот.       — И Сатору, я знаю, что ты не привык возиться с кем-то, но, раз уж взялся за это, сначала найди индивидуальный подход.       — Да зна-аю я, — протянул Годжо Сатору, развалившись на месте. Я украдкой взглянула на него, потому как отметила, что его голос слегка сник. Задумавшись о чём-то, он держал в руках пиалу, наполненную сакэ, и водил пальцем по её поверхности, — просто она совсем непригодна как маг. Безнадёжна, я бы сказал. Но клан как назло всучил её под мою ответственность. Я бы забил на всё, но у неё в кармане потенциально разрушительная способность. Так что, честно, без понятия, что делать, пока она сама не проявит желания хоть как-то сотрудничать со мной.       Тревожно сжав ткань сарафана пальцами, я виновато посмотрела сначала на сохраняющего полное спокойствие Гето Сугуру, затем на Годжо Сатору, который помрачнел и сидел, уперевшись щекой о ладонь.       — Всё настроение испортила, — пробурчал он себе под нос, чем ещё больше заставил меня мяться на месте, не зная, что испытывать.       «Я тоже не хотела вот так навязываться и быть обузой».       Но, честно говоря, это всего лишь дешёвые отмазки, попытки остаться в зоне относительного комфорта, даже если эта самая зона комфорта — болото, в котором я застряла по горло.                    — Собралась валить — свали поскорее. Не раздражай ещё больше.       Каждая его реплика цепляла крюком, била в самые уязвимые части ранимой души. Всё потому, что Годжо Сатору единственный, кто вообще не пытался смягчиться, общаясь со мной, и я подсознательно понимала, что он имеет на это право. Я — бремя, свалившееся на его плечи, о котором он явно не просил. Было немудрено, что он презирал меня от всей души.       Постояв на месте ещё с секунду, я набрала побольше воздуха воздуха в лёгкие, после чего нерешительно присела назад, подогнув под себя ноги. Я услышала, как Годжо Сатору нарочно громко цыкнул, но решила проигнорировать это. В свою очередь я радовалась уже тому, что хотя бы один человек в комнате немного подбодрил меня. Гето Сугуру слабо улыбнулся, молча кивнув головой.       — Ешь уже. Хотя там всё остыло, — так и не удостоив меня взглядом, выпив сакэ за один присест.       — Завтра нужно расследовать, что здесь за чертовщина происходит. Кроме того, лучше начать патрулировать город по ночам до фестиваля.       Неожиданная тема, которую поднял Гето Сугуру, привлекла всеобщее внимание. Я знала, что абсолютно бесполезна, поэтому эти слова точно были предназначены не мне. Однако любопытство всё же пересилило отстранённость, и я решила прислушаться к разговору.       — Ты прав. Понятия не имею, кто стоит за серией таинственных смертей и пропаж людей, но этот кто-то точно уже прочно обосновался в Камакуре.       Я услышала журчание наливающейся в пиалу жидкости и поняла, что Годжо Сатору наливал себе добавки. Серьёзно, они собирались беспечно напиться перед тем, как начнут выполнять задание? Завтра не замучает похмелье? Хотя кажется кое-кого это совершенно не волновало.       — Хэй, Сатору, — начал Гето Сугуру, хотя его голос прозвучал непривычно тихо. Серьёзные интонации в нём вместе с задумчивым выражением на лице намекали на то, что он вновь хотел спросить что-то важное, — что если этот кто-то окажется человеком? Что мы должны делать в таком случае?       Годжо Сатору удивлённо уставился на напарника, нахмурив брови и скривив губы. Затем откинул голову к потолку и задумчиво произнёс:       — Ну и что от этого изменится? Предположим, что камакурское чудище окажется человеком, как ты и говоришь. Разве важно маг он или кто-то там ещё, если убивает гражданских?       «Справедливое замечание».       Подумалось мне. Но затем я наткнулась на Гето Сугуру, у которого словно цвет с лица сошёл. Тёмные мешки под глазами, что виднелись ещё днем, стали ярче то ли от усталости, то ли от долгих дум, то ли от алкоголя. Кажется, что с замечанием товарища он был частично не согласен, но возражать открыто не стал.       — Ты слишком накручиваешь себя, Сугуру. Опасность нужно устранять, кем бы оно не было, — Сатору Годжо поменял позицию, сев в нормальное положение, и глотнул сакэ, — разве не этому нас учат в Магическом техникуме? «Безопасность гражданских превыше всего».       — Это не так, — против воли слова слетели с моих губ раньше, чем я успела это осознать. Годжо Сатору мгновенно отреагировал, бросив на меня жёсткий взгляд, хотя его губы растянулись в ухмылке.       — Ась? Ты что-то сказала?       Я была уверена, что он услышал возражение, но делал вид, что нет. Наверняка хотел, чтобы я повторила громче, официально дав ему подспорье для очередных подколов, которым и без того не было ни конца, ни края. Не стушевавшись в этот раз, я тоже уставилась на него с вызовом, хотя и чувствовала, что от его ледяного взгляда побежали мурашки по коже.       — Предать близкого куда хуже, чем позволить незнакомым людям умереть, — отчеканила я, хотя тут же опешила, так как на меня ошарашенно уставились уже с двух сторон. Затем я заметила, что лицо Годжо Сатору начало мрачнеть, а прежде беззаботный настрой с каждой секундой утекал сквозь пальцы.       — О, вот какая ты праведница оказывается, Сайто Каори, — тон его голоса сквозил презрением. Годжо Сатору сейчас смотрел на меня свысока как на глупого, необразованного отброса. — «Это меня не касается», «это не моя проблема», — из-за таких как ты наш мир в упадке, не понимаешь? Тьфу, равнодушные к чужим страданиям эгоисты ничуть не хуже Проклятых духов.       — Так вы думаете, что сможете убить близкого, если он навредит невинным, но незнакомым вам людям?       Я ожидала любого ответа: саркастичного замечания, оскорбления, смены темы. Чего угодно. Но только не то, что он без колебаний произнесёт:       — Да. Убью, если понадобится.       Лично я в дальнейших объяснениях не нуждалась. Позиция этого человека была жестокой, но правильной с точки зрения общества. Другой вопрос о человечности такого вывода. Теперь я наконец-то стала понимать, почему отец не хотел иметь ничего общего с магами.       — А ты, Сугуру? Что думаешь?       Неожиданно повисший в воздухе вопрос снова приковал моё внимание. Я украдкой взглянула на напарника Годжо Сатору, который сдержанными глотками пил сакэ. Весь его вид был подавленным, словно поднятая тема задевала до глубины души. В карих глазах растворилась печаль, хотя парень поспешил прикрыть их, чтобы напустить на себя равнодушный вид.       — Не знаю. Я не знаю, что бы сделал, окажись в такой ситуации.       — А-а-а, вы оба сговорились против меня что ли? — небрежно протянул Годжо Сатору, фыркнув и грубо поставив пиалу на татами. — Очевидно же, что преступников нужно сажать в тюрьму за совершенное преступление. Неважно, твои родственники они или нет. Для этого придумали закон. Магов и Проклятых духов карать некому, кроме нас, так что, — Сатору Годжо поднялся с колен и, взяв пустые бутылки в руки, упаковал их обратно в пакет, который тут же выбросил в мусорное ведро, — сомнения в таких вопросах это оскорбление для мага. От тебя, Сугуру, я такого точно не ожидал.       Мы оба повесили нос, не зная, что возразить. Годжо Сатору был абсолютно прав. Без закона мир бы погрузился в хаос, без магов Проклятые духи и им подобные обратили бы всё вокруг в кровавую мясорубку. Но то были рациональные умозаключения, не имеющие ничего общего с эмоциями. Этот человек мыслил правильно, рационально, отрезал мораль, когда было нужно, и руководствовался принципом: «меньшее из двух зол». Однако чего стоило спасение человечества в обмен на того, чья жизнь значит для тебя больше, чем весь этот мир? Ответа на этот вопрос у меня, увы, не было. Скорее всего, у Гето Сугуру тоже.       — Ладно. Вы оба, идите к себе. Я устал и хочу спать, — небрежно размяв шею, Годжо Сатору вернулся к напускному лёгкому настрою, нагнулся за чашкой с доеденным рисом и убрал её на поднос. — Грязную посуду можете оставить в моей комнате. Её завтра всё равно унесут.

***

            Послесловие автора       От всей души благодарю всех, кто прочёл эту историю. Творчество создано для того, чтобы каждый читатель нашёл в нём что-то интересное, и я надеюсь, что мой роман стал для вас увлекательным путешествием вглубь себя.       Многое, о чём я написал, так или иначе было пережито мной. Надеюсь, что поступки персонажей не имели отражения в вашей жизни, дорогой читатель. Ведь эта история — не только попытка выплеснуть мои собственные эмоции, но и назидание для вас.       «Пожалуйста, будьте осторожны и всегда присматривайтесь к окружению, которое подпускаете к себе».       Вот что я хотел сказать этой книгой.       Да, может, я изобразил события слишком гротескными. Возможно, образы оказались слишком метафоричными. Но разве не для того пишут романы, чтобы облекать простые мысли в увлекательные истории, не так ли?       Моя книга рассказывает о предательстве. О том, как оно разрушает жизни, семьи, сжигает города и уничтожает целые народы.       Предательство — худший грех человечества. Данте считал точно так же. Предательство куда хитрее всех остальных грехов, ведь может сочетать в себе все формы человеческого уродства. Гордец противопоставляет себя обществу, завистник клевещет, похотливый прелюбодеяет, однако предатель способен совершать всё выше перечисленное. В таких представителях человечества нет ничего святого, ведь с каким рвением они улыбаются тебе сегодня, с таким уже удовольствием вонзят нож в спину завтра. Это худшие из худших. Лицемеры, негодяи, обманщики, — все они попадают под категорию предателей. Мошенники, обкрадывающие светлые, наивные умы. Родственники, способные убить ради наследства. Жены и мужья, что из похоти ложатся в постель к другим. Все они достойны гореть в аду.       Страшно ли совершить сеппуку? Безусловно. Адская ли боль, что испытывают зараженные радиацией? Непередаваемо адская. Но, какими бы интенсивными не были физические страдания, они никогда не сравнятся с душевными. Раны те проникают сквозь плоть, оставляют рубцы на сердце, поражают душу клинком, оставляя в ней зияющую дыру. И эту дыру не закрыть ничем, ни временем, ни поисками счастья. Эмоциональная боль не забывается, не является временной переменной.       Нет ничего больнее предательства, совершенного близким. Оно порождает в раненной душе жгучую смесь неверия, отчаяния, тоски и гнева. Любовь во мгновении ока обращается в ненависть, окрашивает красные оттенки чёрной гнилью, когда сердце преданного человека оказывается втоптано в грязь тем, кому он больше всех доверял. Страдания, которые оставляет за собой предательство, это вечные муки, круговорот которых не прекращается даже после смерти физической оболочки. Предательство — это медленный, коварный яд, убивающий изнутри и просачивающийся сквозь самую суть человеческого существа.              Не прощайте людей, предавших вас хоть единожды. Не верьте их сладким речам о любви и всепрощении. Это всего лишь манипуляции. Единожды изменивший, обманувший, сделает это ещё раз. Этот грех течёт в их венах, живёт и расцветает словно гнилой плод в сердце. То и есть их суть. Выбрасывайте подобных людей из своей жизни, не циклитесь на них, не злитесь и тем более не мстите. Иначе очерните свою душу теми же мерзкими оттенками. А лучше — никому и никогда не доверяйте. Верьте только себе.       Моё обращение к вам вовсе не для того, чтобы подольше растянуть книгу. Поверьте, я отлично знаю, о чём пишу. Я прошёл через всё это сам.       Будьте счастливы, дорогие читатели, и приветствуйте в своей жизни только самое светлое.

Навеки ваш,

Микаге Рейдзи