новобрачный поневоле

      24.10       Тот вечер был ужасен.       Мама кричала и плакала, обвиняя Игоря в том, что его не было в тот момент рядом, что он так бессердечно бросил Антона на растерзание судьбы, вовремя не позаботился о его безопасности. Ей было больно. Конечно, ей было больно! До сих пор она старалась слепо убеждать себя, что с неизвестным человеком, однажды пообещавшим держать ее ребенка под присмотром, Антон будет в порядке, но теперь… Пришли такие ужасные новости. Должно быть, она сама виновата, что не заботилась о его чувствах, мало интересовалась его жизнью и даже сейчас звонила крайне редко.       Не нравился ей и факт того, что Антон снова проводил течку с кем попало, пусть этот «кто попало» и его законный муж. Совсем не улыбалось наблюдение за тем, как ласково Александров гладил руки омеги, и как тревожному подростку вдруг становилось лучше. Какие-то влюбленные искорки скакали между ними, но вряд ли сейчас они могли обозначать что-то настолько серьезное, хотя подозрения тоже были.       День был тяжелым, пусть и Антон тогда получил разрешение от мамы на смену школы и завел такую интересную знакомую, как Сашу. С ней он даже успел обменяться контактами и до поздней ночи потом переписывался, обсуждая почти всё на этом свете.       Жёлтая толстовка:       Ты переводишься???       Ничего себе       Скажи честно, всё из-за меня, да? ‘,:)       Решил поближе держаться?       22:02

Вы:

Конечно, а ты думала

На самом деле я даже не ебу куда перевожусь))

22:02

      Жёлтая толстовка:       Вэахахаха       Я в ** школе, если вдруг интересно       Угарну, если ко мне попадешь       22:03       Мысль о том, что Антон совсем теряет всякую связь с районом, сильно впечатлила и опечалила Фади, хотя он понимал здравость этого фактора. Бог с осуждением и легким буллингом со стороны одноклассников, со школой, это совершенно ничего по сравнению с тем, что Антон будет ограждён от новых нападок Рауля и/или его компании. Положительные последствия перевода значительно перевешивали нытье Фади по поводу «теперь ещё реже видеться будем ((». Антон всегда может приехать.       Хотя ворчать и ныть Фади нравилось.       Неправославность:       ну ты пиздец       променял меня сначала на какого-то мужика, теперь на его подружку       скоро ещё и араба нового заведешь стопроц       22:59

Вы:

да нового араба я и без всяких переводов бы завел

22:59

      Неправославность:       ты че ахуел       22:60       В воскресенье происходил официальный перевод в другую школу, благо, документы перешли в новое учебное заведение ещё в процессе недели. И помимо такого радостного и тревожного события, Антону досталось ещё пара часов, проведенных наедине с матерью. Где все это время пропадал отчим — оставалось загадкой, он, вроде как, как всегда калымил по выходным, так и сейчас не прекращал, пусть и расходов на семью стало меньше за последние два месяца, и какая-то часть долгов была закрыта. Хотя было очень много сомнений в том, что пропадал он именно на работе — мама была слишком уж задумчивой и чопорной, чем-то озабоченной. Возможно, она что-то знала, но пыталась об этом не думать…       Антон стоял посреди шумного коридора и пытался выловить взглядом нужный ему номер кабинета. Все лица вокруг такие незнакомые, враждебные, чужие… «Господи, верните меня домой», — голова шла кругом от такого большого количества людей. В его школе их было на порядок меньше, да и школа там тоже была не самая большая, человек триста от силы, и то, вместе с началкой. А тут… Страшно подумать, сколько детей и подростков учится в стенах этих бесконечных лабиринтов.       — Потерялся?       Рядом раздался спокойный, улыбчивый голос. Бархатистый, мягкий и уютный. Вроде ещё юношеский, но постепенно взрослеющий и становящийся более низким, мужским.       На запястье легла чужая рука. Не больно и резко схватившая, но остановившая осторожно и без какого-либо намерения докопаться. Просто вопрос. Просто желание помочь.       — А… Да, есть момент, — Антон растерянно поднял взгляд от запястья до лица незнакомца.       Высокий, смуглый парень с мелкими темными кудряшками взирал на него в ответ с большим интересом и легкой дружелюбной улыбкой.       — Ты новенький же, да? — спросил он, продолжая держать парня за руку, чтобы не потерять его в толпе школьников. — Я тебя здесь раньше не видел.       «Как ты смог среди этой ху́евой тучи людей понять, что моё ебало единственное незнакомое тебе?» — мысленно задал вопрос Антон, но наяву только слабо кивнул.       — В какой тебе кабинет? Давай проведу? У нас тут они просто через одно место расположены, пока найдешь — состаришься, — незнакомец продолжал проявлять несвойственное людям дружелюбие, но при этом выглядел крайне естественно, так, словно помогает давнему знакомому, а не только-только перешедшему в новую школу случайному омеге.       — Двести четырнадцатый… если я не ошибаюсь.       — О, так мы одноклассники! — парень улыбнулся во все тридцать два. — Меня Кузьма, кстати, зовут, но можешь просто Кузя, — он отпустил запястье Антона и протянул ладонь как полагается. Тот только несмело пожал её и представился в ответ. — Пошли, скоро урок начнется. Нам этажом чуть выше.       Белая рубашка и темно-зеленый свитер поверх, белый рюкзак с разноцветными значками, нашивками и парой аккуратных меток перманентным маркером черного и красного цветов. От Кузьмы так же, как и от Антона, пахло медом, но какой-то другой травой и более настойчиво, грубо или жестко. Он — гамма, либо очень женственный альфа. Но Антон не горел желанием разбираться с его полом. Ну, парень и парень, обращаться к нему на «он», а в остальном никаких трудностей. Только бы сам Кузьма не начал проявлять знаки внимания.       Длинный коридор на втором этаже с голубыми стенами и высоким потолком не был заполнен таким уж большим количеством людей. Конечно, они кучками собирались и громко общались, но не было такого жуткого гомона, как внизу, у раздевалок. Как будто не пять минут до звонка на урок, а объявили чрезвычайное положение и всех спешно эвакуируют из здания.       Жуткая трель звонка ударила прямо по ушам. Мерзкая, противная, ещё и чересчур громкая из-за того, что кабинет находится прямо под звенящим исчадием ада, издающим эти звуки. В прошлой школе Антона было лучше.       Кузьма, явившись в класс, мигом юркнул на свое место, попутно успев обнять в знак приветствия человека три точно. Перед Антоном же мигом возникла проблема: почти три десятка внимательно смотрящих на него глаз и абсолютное непонимание, что делать дальше. «Сколько вас тут, блять?! Это точно одиннадцатый класс? Нахуя вас так много? И это ж «Б»-эшки, пиздец… Я же прямо сейчас даже среди вас потеряюсь, не то, что среди остальной школы!»       Постепенно его охватывала паника. Конечно, в старой школе мало того, что одиннадцатый класс был один, в нем ведь было в два раза меньше человек.       За учительским столом сидела чрезвычайно высокая женщина, которая являлась учительницей физики и, по совместительству, классной руководительницей одиннадцатого «Б». Она сразу же встала с места, невольно продемоснтрировав весь свой поистине огромный рост, и представила ученикам их нового одноклассника. Прямо как в фильмах.       Антон пребывал в лёгкой прострации, молча блуждая взглядом по множеству лиц, пока не споткнулся об одну радостно-удивленную мордочку без пирсинга, но со сверкающими огромными серыми глазами под круглыми очками для зрения. Саша сверкала радостной улыбкой и махала обеими руками в знак приветствия, чем мгновенно привлекла внимание и других одноклассников.       — Ну, иди, садись куда-нибудь, — тихо скомандовала она после представления, заставляя окинуть класс взглядом ещё раз.       Пустовало четыре места. Как ни странно, как раз рядом с Сашей никого и не было, вот только через пару шагов по направлению к ней Антона за руку схватил один из его новых одноклассников. Парень явно принадлежал к той культуре таких же мерзких BadBoy'ев, как Рауль, но, тем не менее, на секунду интерес к себе он все равно смог возбудить.       — Приземляйся сюда, малыш, — ухмыльнулся он, хлопнув себя по коленям. Замечания классной руководительницы он словно бы и не услышал.       Антон молча выставил перед ним ладонь с обручальным кольцом. Одноклассник ослабил хватку, но только из банального интереса и любопытства, а потом — удивления. И пока он поднял взгляд на лицо Антона, задавая немой вопрос, омега успел совсем выдернуть свою руку из его и проследовать к Котовой.       Блондинка в желтом оверсайз-свитере с радостным писком обняла его сразу же, едва он успел сесть на стул.       — Охренеть, ты правда здесь, — она улыбалась во все тридцать два и постоянно так и норовила коснуться и убедиться, что рядом с ней и впрямь Антон. — Когда ты вошёл, я так аху…       — Котова! — возмущенно произнесла учительница, постучав ручкой по столу. — Раз вы с Антоном уже такие друзья, проведешь его до библиотеки на перемене! — Котовой, кажется, характер не позволял не отозваться бурным соглашением. — И раз уж у тебя так много сил, то выходи к доске, пожалуйста.       Вот теперь от веселья девушки не осталось ни следа. Ей пришлось встать с места и принять у учительницы физики задачник.

* * *

      28.10       В целом, день прошел отлично, собственно, как и все последующие. Конечно, по разным поводам Антона часто доставали: начиная банально от прошлой школы, заканчивая, очевидно, темой меток и кольца. Какая-то мерзотная учительница даже обвинила Антона в распутстве и проституции и приправила это фирменным для всех бабок «Бох нокажет!!!», но как-то неожиданно заткнулась вместе со стуком каблуков директрисы в коридоре. Антону же еще полперемены затирали что она просто тупая стерва и ничего не понимает в любви.       Любви…       Ха-ха. Никто из них точно не мог даже представить истинную причину этого брака и что любовью здесь даже не пахнет, пусть и есть что-то, на неё похожее. «Что-то похожее на любовь» было одной из самых распространённых вещей в отношениях Антона с альфами, но с Игорем даже это «похожее» было абсолютно другим, на чужое «похожее» непохожим.       В доме атмосфера стояла расслабленная и абсолютно спокойная. Свет горел только в коридоре на втором этаже и бывшей комнате Вероники, ключи от которой постепенно перешли в полное владение Антона. К слову, его регулярную уборку тоже со временем повесили на него, ведь больше ни один живой человек туда не допускался — это было инициативой его самого. Да, это место было чуть ли не святым, а этот омега — чуть ли не единственным законным его посетителем.       Наверху было немногим теплее, чем на улице, где температура уже приближалась к отметке в ноль градусов. За последние недели погода сильно менялась: то солнце, чистое небо и тепло, то проливные дожди и грозы, а один раз даже град осыпал улицы, правда, продлилось это не дольше пяти минут. Казалось, природа все сильнее злилась на людей и всё чаще пыталась убить их и навредить. Теперь осталось ожидать только ураганов и настоящих стихийных бедствий. Ну, или снега.       Шерстяные нитки по сантиметру наматывались на деревянные спицы. Сколько уже Антон пытался доделать незаконченную работу Вероники? Наверное, это всё, что могло отвлечь от все ещё преследующей боли во всем теле, а особенно в месте того самого треснутого ребра. К тому же, привычные грустные мысли обо всем тоже его не покидали. Как повезет — может, сегодня разуму надоест образовывать новые и напоминать о старых комплексах, а может все начнётся с энергичного «Ну, сегодня я разъебу твою самооценку по полной!»       В дверь раздался звонок. Конечно из-за окна, по которому активно бил очередной ливень, его было слышно слабо, но абсолютная тишина в самом доме, чуткий слух юноши и дублирующийся на телефон звук все же позволили его различить. Антон с места сорвался моментально.       Игорь наконец соизволил вернуться домой, предварительно задержавшись где-то на два часа. Пальто, туфли и волосы вымокли насквозь под большими каплями-десантниками, но это совершенно не помешало Антону вцепиться в него с объятиями. Александров отвечал неохотно, учитывая мертвецки холодные руки парня, которые так сильно хотелось согреть в своих, всё равно не отличающихся температурой.        Тош, если мерзнешь, старайся одеваться соответственно погоде, — все же сумев принять одну из ладоней в союз со своей, Игорь принялся целовать замерзшие пальцы омеги, чем тут же ненарочно вызвал румянец на его щеках. — Или хоть отопление подкручивай в комнате где сидишь. Как будто мертвеца за руку держу бля.       — Ага, и целуешь, — Антон закатил глаза и медленно отстранил руку, потирая костяшки. Казалось, на них сейчас выступят следы из-за ожогов от чужого тепла. — Или тебе наоборот такое вкатывает? Сделать тебе мертвявый отсос?       — Сейчас или когда там заканчивается наш эксперимент?       Антон усмехнулся, подхватил у Игоря пакет с продуктами и пошагал по направлению к кухне. Альфа проследовал за ним.       — Было бы странно, если бы отсос не входил в правила.       — Ещё бы.       Игорь остановился за спиной парня, обнимая его поперёк живота и целуя заднюю сторону шеи. Наконец-то можно делать это без чувства совершения какой-то преступной деятельности. Да, срок запрета на близость должен был истечь только завтра, но в том, что это произошло раньше запланированного, виноват сам юноша, прямо с порога полезший обниматься.       — Если ты хочешь продолжения, то я немного не в настроении. И ругаться я тоже не хочу, — Антон отвлекся от продуктов, устало запрокидывая голову и изучая взглядом идеально ровный потолок, — Тогда точно к хуям впаду в депрессию. А ты ведь не хочешь возвращать меня родителям совсем сломанным?       «Я вообще не хочу возвращать тебя родителям, — поцелуи перебрались на одну из боковых сторон, иногда поднимаясь до чувствительного места за ушком. — Отчиму ты не нужен, школа по месту жительства тебя больше не держит, твоя мама считает, что со мной тебе намного лучше… Так какого черта я должен тебя отдавать обратно?»       Несмотря ни на какие обвинения в сторону Александрова, Надежда Николаевна вполголоса призналась, что Антон рядом с ним начал выглядеть более жизнерадостным. Конечно, произошло это, пока сам парень уже стоял на лестничной клетке и нетерпеливо ходил туда-сюда, потому что во двор его одного не собирались отпускать. Даже днём. Даже когда под окном все ещё шумят дети. Даже на два метра от двери в подъезд.       — Даже после этого… инцидента, Антон с Вами выглядит более счастливым, чем дома, — глаза у Надежды покраснели от слёз и голос все ещё подрагивал. — Мне кажется, Вы ему нравитесь. Е-если вдруг что, позаботьтесь о его чувствах, пожалуйста. Берегите Тошу, прошу Вас… Последнее время ему будет безопаснее с Вами, чем здесь…       Надежда отказалась от помощи Игоря, предложенной после последних слов.       Плечи омеги заметно напряглись, но на них тут же легли ладони альфы.       — Ну правда, хватит, — выдохнул Антон, улыбаясь. — Я не хочу сейчас…       — Я понял.       Игорь покорно отстранился, убирая руки от чужого тела с явной неохотой. Антону даже показалось, что он покинул комнату и занялся своими делами, типичной рутиной после работы, но его голос скоро вновь послышался за спиной.       — Тош, — начал он, привлекая к себе внимание. Обращение даже близко не было похоже на что-то строгое, уверенное, Игорь словно сам себя подготавливал к разговору. — Я безумно рад, что ты открыто заявляешь о своих личных границах и комфорте. Но я не хочу, чтоб ты оставался со своими проблемами наедине, ты ведь так и не рассказал мне почему захотел перевестись. И две недели назад ты очень упорно молчал… почему о твоем здоровье первым узнаю не я, а Петя и санитары травмпункта?       Антон вздохнул, опуская взгляд. В горле почему-то встал ком, заранее прерывая поток слов, которые тогда преследовали его в приступе паники и боли. Сейчас Антон не видел в них никакого смысла, Игорь бы никогда не поступил так, как он тогда о нём надумал, но рассказать хоть что-то ему хотелось.       Антон обернулся, прижимаясь бедрами к столу и скрещивая руки на груди, и заговорил.       — Я просто… надумал себе чего-то. Мы ведь поссорились утром, я… мне стало страшно, что ты обо мне подумаешь. Вдруг я это… заслужил?       Игорь вздохнул, подойдя к парню ближе. Антон сразу начал оправдываться:       — Но это было всё в неадекватном состоянии. Ты же понимаешь, как я себя чувствовал? Рассудок помутился, и…       — Я понимаю. Ты боялся. И я не вижу в этом ничего плохого. Просто давай в следующий раз обойдемся без молчания пока не наступит конец света?       Антон смущенно увел глаза. Боль в груди разрасталась так сильно, быстро и обширно, словно его только что со всей силы ударили кулаком в солнечное сплетение. Как он вообще мог так поступать с человеком, который о нем так заботится?..       — Я не боялся. Просто я подумал, что это ни во что бы поставило твои чувства… Я же, вроде как, сделал больно, сбежал, потом весь день не отвечал на звонки, — он отвернул голову. Стыдно. И в уголках глаз собираются предательские слезы. Позор… — Это было бы эгоистично, звонить тебе ночью и… рассказывать о чем-то подобном.       Он просто… Заботился? Сердце пропустило пару ударов. Это была не вредность и не подростковый бунт — возвращаться домой поздно ночью без предупреждения, — а просто… забота. Пусть даже такая специфическая. Он волновался о том, что чувствует его супруг…       — Тош. Ни во что ты ставишь мои чувства только ничего мне не говоря, — Игорь снова развернул его к себе лицом, поглаживая по щеке с предельной осторожностью.       — Прости меня. Я знаю, как много говна я делаю, но прости меня, пожалуйста… снова, — затравленным шёпотом произнес Антон, но его быстро заставили замолчать поцелуем. Простое прикосновение легко и абсолютно бесшумно подавило очередную тираду бесконечных «прости». Антон только едва слышно сладко скульнул в губы альфы, но контакт тут же прекратился, оставляя в глубине души только досадное чувство недовершённости.       — Принцесса, не бойся просить меня о помощи, — Александров снова ласково погладил его по щеке костяшками. Взгляд, улыбка, касания — такие теплые, что им невозможно противиться. Антон почти неощутимо сжал пальцы на его запястье. скромно улыбаясь в ответ. — Я из гроба вылезу ради тебя, неважно, нужно ли тебе помочь с математикой или захватом Германии.       Омега слабо хихикнул, но его улыбка почти сразу стала менее широкой, а взгляд вновь упал куда-то в плитку на полу.       — Почему человек, который не испытывает ко мне ничего, говорит слова теплее, чем все мои бывшие? — снова сбитый шёпот, озвучивающий тяжёлые мысли вслух.       «С чего ты взял, что я ничего к тебе не испытываю?» — пока Антона не накрыла новая волна слёз, пришлось срочно искать на что отвлечь его внимание. Кажется, это с племянниками всегда работало… вот только им в среднем было два года и плакали они не из-за душевной боли, а из-за того, что в процессе игры могли сами себе зарядить рукой в глаз или споткнуться и упасть.       — Ты меня своей меланхолией сейчас убьешь, — Игорь вздохнул, закатывая глаза, пошарился в пакете и сунул в руку Антону плитку белого шоколада. — Держи и иди заедай горе. Ты просил.       Антон из слез мигом перешёл в в полнейший ступор. Секунд пять он глупо пялился на врученный ему предмет, а потом неуверенно поднял взгляд на лицо Игоря, не скрывая улыбки.       — Охереть, — это все, что Антон смог выдавить из себя прежде, чем слезы снова застелили глаза, но теперь уже по другой причине. — Я же по фану это вчера сказал, мимолётное желание было… ты такой…       Пока Антон подбирал нужное описание, Игорь усмехнулся:       — Ну давай, какое прилагательное выдашь в этот раз?       — Внимательный.       Игорь не смог не ответить взаимностью, когда омега прижался к нему в объятиях, самым понятным жестом благодаря за заботу.       Сердца неразумно застучали в учащенном ритме, все быстрее разгоняя кровь по венам, но, как ни странно, в унисон. Антон впервые задумывался и о том, чтобы образовать с кем-то узы. Не просто метки на коже, которые может перебить другой альфа; Чтоб воротило от других и начинало тошнить от чужих феромонов, чтоб чувствовать себя так прекрасно рядом только с одним человеком, чтоб…       — Отцепишься ты от меня сегодня или нет? — родной голос снова вторгся в мысли очень невовремя. Антон усмехнулся и отрицательно мотнул головой, сквозь рубашку царапая спину мужчины и шутливо прикусывая плечо: «Моё!» — Похоже, что нет.       Любвеобильного парня пришлось отстранить от себя и самостоятельно усадить на стул.       — Каннибализмом, Тоша, занимаешься у нас, похоже, только ты, — улыбнулся Игорь, указательным пальцем проводя небольшую черточку на кончике носа Антона. — Вурдалак мелкий.       — А ты вурдалак побольше, — фыркнул Антон, отворачиваясь и ставя ноги под стол, а не в стороне от него. Снова ощутив на шее поцелуи, он небрежно отстранился и предупредительно зарычал на мужа: — Ну-ка, блять!       — Метки с тебя уже сходят, — в ответ с небольшим разочарованием заметил альфа, послушно отстранился и, напоследок потрепав задумавшегося о чем-то парня за плечо, принялся за завершение разбора продуктов по местам.       — О, так ты просто кусаться лез! — Антон возмущенно всплеснул руками, а после наконец открыл несчастную шоколадку у себя в руках. — И всё-таки из нас двоих каннибал — ты.       — Я не каннибал, а просто альфа, — на кухонный стол встала бутылка вина, а за ней легли ещё несколько плиток, правда, уже не белых. Антон прыснул. В целом, такое сочетание выглядело даже логичным. — И мне важно, чтобы мой омега был помечен. Так почему я не могу сделать это?       — Наверное, потому что омега этого пока не хочет? — предположил Антон, хотя знал, что ответ в корне не верный. Как же его било удовольствием на каждой метке…       — Как ты думаешь, — Игорь остановился напротив юноши, опираясь руками на спинку стула и столешницу, нависая над супругом и скаля клыки, — буду ли я прислушиваться к тому, чего хочешь ты, если сам действительно этого захочу?       Антон отвёл взгляд и на всякий случай отпрянул. Он не трус, просто держит безопасную дистанцию.       — Да.       Игорь улыбнулся и выпрямился.       — Молодец.       По стеклу били крупные капли дождя. Странно, что ливень отлично дополнял как умиротворенность, царящую на кухне, так и хаос за окном. Природа противилась холоду, но в неравной схватке очевидно проигрывала: серых оттенков на улице становилось всё больше, дождь словно смывал все краски разом, а солнце питало и проявляло их всё меньше.       Антон поводил взглядом по столу за Игорем, останавливаясь на одиноко стоявшей посреди стола маленькой коробке презервативов.       — А это зачем? После течки же ещё хуева туча осталась.       — Тебе лично, — Игорь переставил её на стол, прямо рядом с бутылкой. — В прошлый раз заебался отмываться после тебя.       Антон воспользовался тем, как близко оказался Игорь. Руки скользнули по бедрам мужчины, притягивая его ближе, пальцы остановились в районе тазобедренных косточек и тщательно выискивая их рельефы под тканью светло-серых брюк.       — Так у тебя были какие-то планы на этот вечер? — Антон расплылся в довольной улыбке, запрокинув голову и смотря прямо в глаза Игорю. Тот вздохнул с выражением настолько нежным, что по коже пошли мурашки, и погладил Антона по виску.       — Ага. До рассвета целовать тебя, к примеру.       Антон закатил глаза и отпрянул.       — Романтик безнадёжный.       Несмотря на «разочарование» в Игоре, его внимание быстро переключилось на почти черную тёмно-бордовую бутылку вина, рядом с которой теперь стояла ярко-оранжевая пачка презервативов. Одно логически довершает второе.       — А это зачем? — тыкнул Антон в бутылку, отчего та немного сдвинулась. — Ты опять напиться решил? Ничё потом болеть не будет?       — Я не собираюсь много пить, — Игорь коснулся плеча парня, наклоняясь к нему только чтобы поцеловать в щёку. — С окончанием четверти, котёнок.       — Ты меня споить решил? — возмущенно, но с улыбкой спросил Антон и напомнил: — Я ещё завтра учусь.       — Ты тоже много пить не будешь, — в этот раз пальцы зарылись в мягкие крупные кудри, слегка взъерошивая их. Наверное, если бы волосы были длиннее, они бы вились точно так же, как у Вероники. — Подожди меня, я только переоденусь.       Снова за плечи. Касания. Их слишком много. И каждый раз начинает кружиться голова, а земля уходит из-под ног, когда на коже снова ощущаются его прикосновения. Последнее время оставаться в здравом рассудке становится всё сложнее.

* * *

      Странно, что у плиты колдовал именно альфа. Вроде в голове Антона всю жизнь пытались сложить строй, указывающий, что это он днём и ночью должен заниматься всеми домашними делами, включая, конечно, готовку. А теперь поверх всего этого наваленного в разуме никак не вставал факт того, что его буквально ни к чему подобному не то, что не привлекают, а даже ревностно не допускают и не собираются, делая, конечно, маленькие исключения.       Антон никак не мог осмыслить тот факт, что «добытчик» ещё и заботится о нём. Наверное, будь у него замужние друзья и подружки, они бы завистливо заныли. Может быть, разворчались бы о возможных изменах и таких своеобразных извинениях за то, о чём он даже не подозревает. Начали бы подкалывать о «что, не даешь ему, да?» или «кажется, ваши ролевые игры в слугу и господина слишком затянулись». Но их, слава Богу, не было.       — Игорь, — позвал Антон, буквально лежавший на столе и попросту любующийся супругом. А теперь, видимо, ещё и бесцельно говорящий под руку. Игорь, впрочем, против этого не был, раз откликнулся быстро с весьма позитивным настроем. — Я в тебе уверен, но… Я могу попросить?       Игорь обернулся на него через плечо и вопросительно взглянул.       — О чём?       — Не спи ни с кем, кроме меня. Даже с Ксюшей. Я твой муж, я хочу быть единственным.       — Я попрошу тебя о том же.       — Я и не собирался, — фыркнул Антон. — К твоему сведению, может я и меняю парней как перчатки, но не изменяю.       — Я не твой парень.       — Но муж.       Игорь вздохнул с улыбкой, пусть Антон её и не видел. Наверное, влюбляться в этого подростка было чертовски плохой затеей. Если бы не эта глупая влюбленность, сердце бы не скакало сейчас от такой радости, что Антон просто попросил его о верности и просто сравнил с прежними партнерами, поставив на один уровень с ними. Улыбка по лицу ползла бесконтрольно, грозясь выдать все его внутреннее счастье. Этот омега хочет, чтобы он был только его? Значит, это далеко не плохой знак.       Или…       Все эти оптимистичные мыслишки — просто фантазии той его части, которая всё ещё смотрит на мир через розовые очки. Ну чего можно ожидать от подростка вроде него? Антон поиграется несколько месяцев до самого развода, может, даже пару раз в любви признается, а в итоге бросит и забудет. Ему это всё вообще не уперлось — зачем ему альфа на хуеву тучу лет старше? Какие-то лишние обязательства, контроль, пусть даже не самый большой, а не дай Бог, если Игорь возомнит себя действительно важным человеком в его жизни. Зачем? Антону проще распутничать и искать свою любовь где-нибудь подальше от Александрова, надеящегося на какую-то серьезность намерений…       «Так, старый маразматик, где твои таблетки?» — пока не начал выть волком от отчаяния, мысленно остановил себя Игорь. Кто ж знал, что плохих мыслей будет намного больше, чем хороших.       — Игорь, — неожиданно снова обратился Антон, окончательно вырывая из тяжелых и не очень мыслей.       — Ау?       — А ты бы дочку хотел или сына? — вопросы ещё тупиковей, чем вопросы самого Александрова.       — Меня напрягают такие разговоры прямо после твоей течки, — в голосе почувствовалась нервная улыбка.       — Ну просто представь, что мы нормальные супруги…       — А мы чё, ненормальные?       — …И строим свое счастье, — с нажимом продолжил Антон, призывая завалить ебальник. — Ты хочешь девочку или мальчика?       — Я не педофил.       — Да ты заебал.       — Антош, если ты залетел, со мной не обязательно начинать эту тему настолько издалека, — тоном «я вообще с другой планеты и не понимаю, какого черта ты до меня докапываешься» проговорил альфа, хотя пульс вздрогнул и участился с одной мыслью о подобном исходе. Правда, Антон сам ее оборвал, не дав даже помечтать о совместных детях:       — Да никуда я, блять, не летаю и не хочу, — по нему было понятно, что он метался на грани «психануть» и «запищать от смущения», но почему-то продолжал говорить относительно ровным голосом. — Я просто пытаюсь узнать тебя лучше.       Что-то внутри истерически заверещало от умиления. Да, точно, старческое сердце точно не выдержит такого наплыва эмоций, раз даже сейчас оно так забилось под темно-серой футболкой с утроеннной силой, угрожая выломать ребра и сложить из них домик с колоннами. Пришлось даже закрыть лицо рукой, лишь бы не дать эмоциям волю.       — Сына, — наконец абсолютно спокойной интонацией выдал Игорь. — И чтоб он был похож на свою маму, — он снова подошёл к Антону, запуская пальцы под зачем-то на нервах надетый капюшон и почесывая голову омеги, отчего немного растрепались волосы.       — В «Лолите» у главного героя похожие мотивы были вроде, только исход чуть печальнее.       — Ой блять…       Ещё через полчаса перед омегой поставили его тарелку. Впервые за всю жизнь он смотрел на еду как его кошка на сухой корм — абсолютно равнодушно.       — Ешь давай, — наверное, скорее приказал, чем попросил Игорь, вкручивая острие штопора в пробку до этого никем не тронутой бутылки вина. На открытие она поддалась на удивление легко.       — Я подожду тебя, — завороженно произнес Антон, внимательно смотря, как бордовая жидкость, по цвету напоминающая разве что только вишню, которая никак к её производству не относится, наполняет бокалы.       Игорь устало вздохнул, ставя бутылку посреди стола.       — Когда ты вообще в последний раз ел? — спросил он, взглянув на юношу. С каких-то пор у Антона с этим проблемы, раз даже щёки немного впали.       Парень только увёл глаза куда-то в сторону. Он и сам не до конца помнит, а ещё не понимает причин такому явлению. Вынуждает есть разве только сам Игорь, и то, только по вечерам, потому что утром Антон уходит раньше него. А в школе периодически насильно пичкает булками Саша, параллельно тиская и говоря о том, что он выглядит совсем уставшим. Телу просто не хватает ресурсов на то, чтобы выглядеть самым счастливым и довольным. Да, в общем-то, и не хочется, когда большинство действий обязательно сопровождаются болью или дискомфортом.       — Ешь давай, чтобы мне не приходилось привязывать тебя к стулу и кормить насильно, — попросил Александров и ухмыльнулся: — Или ты хочешь совсем в детство провалиться, чтоб я тебе не только на ночь колыбельные пел, но ещё и с ложечки кормил? На ручках перед сном покачать?       Антон молча закатил глаза, взял вилку и ткнул ей в случайное место на тарелке, показательно отправляя кусочек чего-то в рот. Он и сам не до конца разобрался.       — Покачай. Чё ты там говорил? Я же даже не твой рабочий вес.       — А ты и запомнил.       Игорь снова какого-то чёрта куда-то ушёл из комнаты.       «Ну и куда опять?» — мысленно фыркнул Антон, опираясь на руку и безынтересно кидая вилку на стол. В одиночестве есть не по себе. А вот организм мигом взбунтовался, наконец дав ощутить голод.       — Я помню, что где-то потерял твой крестик, и прости меня за это, — вернулся Игорь, поставив перед юношей продолговатую серебристую коробочку. Антон вначале вопросительно поднял взгляд на него, а затем опустил вниз, склоняя голову вбок подобно щенку.       Только спустя пару секунд молчаливого сканирования Антон все же взял коробочку в руки, хотя всё ещё просто смотрел, не решаясь открыть.       — Это подкуп? Чего ты от меня хочешь?       «Любви. Взаимной любви от тебя я хочу», — мысленно ответил тот, но вслух только пожал плечами: — Почему я должен чего-то от тебя хотеть?       Антон склонил голову вбок, мол, «ну тоже верно». Руки наконец сняли с коробки её верхнюю часть.       В искусственных лучах лампочек на потолке заблестела серебряная цепочка с подвеской в виде переплевшихся между собой в узел змей. Отдаленно композиция из них напоминала крест, раз пара голов повернулись в стороны, одна торчала в профиль вверх, а остальные свешивались вниз.       — Тот твой крестик тоже был ниразу не православный, так что…       — Охереть.       Антон слегка подрагивающими от восторга пальцами поднял цепочку с бархатной подложки, рассматривая внимательнее. Черные камни вместо глаз змей напоминали камни в обручальных кольцах, правда, были чуть меньше, зато блестели абсолютно идентично. Игорь подхватил цепочку с его пальцев и застегнул на шее мужа самостоятельно, улыбаясь контрасту её светлого блеска и траура одежды парня.       — Я её никогда не сниму, — пообещал Антон совсем как ребёнок, с трепетом сжимая подвеску в руке.       — Правда?       — Ты будешь моим самым ярким воспоминанием, — он счастливо и слегка смущенно улыбнулся, прильнув к мужу в объятиях, правда, обнять получилось не выше живота из-за того, что альфа рядом с ним стоял. — Спасибо.       Долго объятия, правда, не продлились, ибо голод омегу изнутри начинал рвать неумолимо и сильно.       В кухне раздался звон бокалов. За что они пьют? Да так. За человечество, за судьбу, за себя, за котиков и за любовь, за первый пройденный в этом году круг ада, за осень, всё сильнее окрашивающуюся зимними красками. За всё, что придётся.       — Хуйня, — поморщился Антон после небольшого глотка вина.       — Мне тоже не нравится.       Тем не менее, Игорь сделал ещё один глоток и сразу после этого за цепочку притянул юношу к себе, утягивая в горький поцелуй с вином. За весь вечер он был первым, который Антон наконец мог признать настоящим поцелуем с языками и страстью.       — Так лучше? — спросил альфа у подростка, что всё ещё старался уложить сей контакт в голове. Отвечал он, похоже, на автомате, раз произошедшее всё ещё лишь осмыслял.       Уже через пару секунд он подскочил со своего места, устраиваясь на коленях у мужа и небольшое количество алкоголя из бокала заливая себе в рот уже попутно. Желание чего-то настолько чувственного и близкого овладело им настолько, что он с большой охотой отдался в руки альфы и мешал со слюной не сглатываемое никем вино, поначалу даже не замечая давно залезших под кофту ладоней. После же возражать не давал занятый рот, а отталкивать попросту не хотелось. Руки продолжали нахально, по-собственнически оглаживать пусть и не сильно, но заметно выпирающие позвонки, рёбра, переходя на узкие плечи и ключицы, невесомо касаясь груди и живота, изредка забираясь и под джинсы, но тут же поднимаясь выше и сжимая пальцы на почти никак не очерченной талии.       — Да бля, перестань на ребра давить так, — всё же сумев отстраниться, прошипел омега, в наказание уже так привычно укусив за губу. — Мне больно.       Игорь серьезно посмотрел на него и кивнул. С позволения Антона спустя пару секунд он вновь впился в его губы нежными поцелуями, пусть уже и без лишних касаний. Кажется, от такой близости головы сносило им обоим, особенно после двух недель простых прикосновений, поглаживаний и ласковых взглядов.