новобрачный поневоле

      01.10       Нечто пушистое ютилось под боком, мурча и отдавая слабой вибрацией прямо в тело Антону. Антон сонно разлепил глаза, ощущая инородное тепло, приподнялся на локте и попытался найти его источник взглядом. Рыжая шерсть привлекла внимание очень быстро. При своих габаритах кошка не смогла бы спрятаться даже если бы очень захотела, уж тем более она сильно бросалась в глаза на фоне ярко-голубой простыни.        Антон протянул руку к рыжему клубку и несколько раз провел по нему, поняв что гладит клубок против шерсти только тогда, когда он поднял голову и такими же сонными глазами взглянул на него. Однако Карамелька ничего не сказала, просто встала на лапы, прогнула спину, потягиваясь, и легла обратно так, чтобы человек смог погладить её достойно. Антон не знал, почему кошка считает его настолько отсталым, но поддался и продолжил двигать рукой в том же направлении, что и раньше.        Карамелька впервые за время того, как она завелась в этой квартире, проявляла к нему нежность с самого утра.        — А я с самого начала знал, что ты можешь меня любить, — расслабленно улыбнулся Антон, смотря за тем, как медленно Карамелька начинает засыпать и как постепенно отключается её мурчательный аппарат.       Наблюдая за ней, Антон и сам начал дремать. Веки постепенно слипались, ресницы делали поле зрения все менее четким, дыхание становилось глубже, а сознание постепенно проваливалось в небытие. Кто бы мог подумать, что октябрь у него начнётся с выходных в родительской квартире. Ещё и, похоже, в одиночестве: не было слышно ни единого шороха, какими до этого была полна квартира. Вчера в восемь вечера Антон узнал, что Игорь уезжает на все выходные со своей сектой и не хочет брать Антона с собой из-за сложных условий. Антон, конечно, в первую очередь расшутился по поводу «к тёлкам поехал?» и даже порадовался, что побудет один дома, но потом понял как страшно ему будет одному в доме Игоря. Уже следующим утром он был у родителей, где его неминуемо сморило. Конечно, от волнения он всю ночь не спал, думая, какими будут дни, проведенные в родной квартире.        Во-первых, конечно, дни будут покрыты шерстью одной очень красивой, но вместе с тем и чрезвычайно пушистой особы.        Во-вторых Антон несомненно осчастливит пребыванием здесь маму. Вряд ли ей очень хорошо живётся в компании одного лишь отчима, который днями и ночами пропадает непонятно где, а потом отмахивается подработками. Наверное, он действительно работал, но Антон не был уверен, что всегда.        В-третьих, сам Антон будет в обществе людей. Охранники в доме Игоря, конечно, тоже люди, вот только с некоторых пор почему-то не все из них его любят. Ну перекинулся игривыми взглядами с одним, что теперь-то?..       Антон внезапно открыл глаза и почувствовал, что совсем выспался. Кошка рядом с ним этого не чувствовала и продолжила лежать в позе буханочки с закрытыми глазами. Антон же сел на кровати, потянулся и потёр глаза, убеждаясь, что за эти десять минут полностью пополнил запас энергии, и потянулся за телефоном. А затем обнаружил, что в утренней суматохе забыл его в кармане куртки. Надо же, настолько забегался…       Обнаружив, что хозяин встал с кровати, кошка моментально активизировалась. Вглубине мурчальника моментально активировалась сирена, оповещающая о том, что миска пустует уже слишком долго. Антон закатил глаза, вышел в коридор и крикнул:        — Мам, а ты кормила кошку?       Ответом послужило молчание. Антону стало немного стыдно, что, наверное, мама тоже прилегла поспать, а он так бесцеремонно врывается в её сон. Однако тишина была слишком уж подозрительной, и на всякий случай Антон заглянул в родительскую спальню.        Там никого не было. Ровно как в гостиной. Дверь в санузел тоже была расперта настежь.       Оставалась последняя надежда: кухня. Однако и там не оказалось ни одной живой души, помимо всё ещё живущего на потолке на кухне паука. Только на холодильнике висела записка от матери. Эту маленькую традицию, похожую на детали американских сериалов десятых годов, когда-то в их жизнь принесла тётя Антона и поддерживала так долго, что скоро они сами начали писать такие. Единственным, кто не понимал всей радости записок, был отчим. Он их никогда не читал и тупо игнорировал, что не раз становилось причиной конфликтов между ним и матерью…       Придерживая листок, Антон снял с холодильника магнит.       «Кошку покорми в 13 часов. Я у Симы, Гриша калымит. Скучай >:)»       Прочитав, Антон усмехнулся, но облегченно и вместе с тем разочарованно вздохнул.       Он предоставлен самому себе.

      Даже мама пожелала не видеть его ближайшие часы…

      — В час тебя кормить сказано, — пробурчал себе под нос юноша, снова пробегая взглядом по короткой записке и тут же сминая её в руках. — Ага, прикольно. А щас-то сколько?       — Мяу, — изо всех сил намекала кошка, подбежав к пустой миске и сев напротив нее лицом к парню. Её тонкие зрачки с хищным выжиданием уставились на него. Антон закатил глаза, но улыбнулся.       — Ну конечно. Сколько бы сейчас ни было, ты голодная.        Антон зевнул, дошёл до куртки и достал из кармана телефон. Посреди экрана светились большие белые цифры «13:16», пропущенные звонки от лучшего друга, несколько сообщений от него и одно из чата с Игорем. Антон уже хотел разблокировать телефон и посмотреть, что там такое, однако кошка красноречивым «мяу» напомнила о себе и о том, что стрелки часов уже давно перевалили за первый.       Антон отвлекся. Когда миска оказалась полна, Карамелька в благодарность даже не посмотрела на того, кто спас её от голодной смерти, и молча погрузила морду в жутко звенящую двойную чашку на подставке. Антон не обратил на её холодность никакого внимания и наконец снял блокировку. Кроме привычных уведомлений, в строке сверху висело ещё одно — от банка.       Антон, конечно, думал о том, какие плюсы будут у этих выходных. Кто бы мог подумать, что в первую очередь плюсы окажутся у него на карте и будут иметь четыре нуля.       — Он охуел? — нахмурился Антон, глянув на кошку. Карамелька не отрывалась от еды и ответа дать ему не могла.       Искать ответ пришлось в Телеграме.       муж:       Через 10 минут у меня точно не будет связи, так что всю твою благодарность увижу только завтра вечером, развлекайся :*       11:03       Антон выразительно фыркнул.

Вы:

 с тобой развлекаться будем, как только приедешь

оплатил на все 10 часов, сука)))

13:17

      Антон смотрел на кошку, собираясь с мыслями. С одной стороны его, конечно, слегка грызла совесть, а еще гордость противилась таким подачкам, а с другой стороны — обычно двадцать тысяч с неба не падают. Что он должен с этими деньгами делать? Ну, в смысле, применение любой сумме всегда найдется, в любом случае. Но если подумать с точки зрения все тех же совести и гордости? Должен ли он такой внезапный подарок принять?        — Буду считать, что это моральная компенсация, — подытожил Антон и оставил телефон на холодильнике, а сам подошёл к чайнику и включил его. После длительного дневного сна, на удивление, даже не ощущалось никаких неприятных побочных эффектов, не хотелось вводить черный кофе внутривенно. Никакого разбитого состояния, только позитив и флюиды добра, которые помимо прочих факторов усилил ещё и ромашковый чай.        Из состояния полной радости в жизни Антона резко вырвал звонок. Антон гневно выругался, но, увидев название контакта, незамедлительно ответил.       — Ты хули там, спишь что ли? — как только Антон взял трубку, раздался голос Фади. Антон поставил его на громкую связь, положив телефон на стол, и залез в холодильник.       — Почти. Контент для онлика генерировал.       — А-а, ну умница. Мужу похвастаться не забудь, какая ты звезда, — бегло и улыбчиво ответил юноша.       На том конце провода на заднем плане слышалось отрывистое тявканье с короткими «р-р-р» между каждым «приступом» и хриплыми вдохами. Услышавшая это Карамелька явно напряглась.        — Слышишь? Шеф соскучился по тебе.        В голове сразу родился образ белоснежного пуделя с черными глазами-бусинами и носом, похожим на игрушечный. Шеф не был похож на того, кто мог бы носить эту слегка пафосную кличку, шугался прикосновений, но зато постоянно, безостановочно гавкал.        — От счастья аж матерится, —  заметил Антон, доставая с полок холодильника хлеб и сыр. Кроме них, в общем-то, там нихуя и не было.       Под ногами тут же восьмёркой закрутилась кошка несмотря на то, что меньше минуты назад заглотила целую миску корма и всё ещё облизывалась, убирая его остатки.       — Ты ещё и жрёшь что ли, — вздохнул Фади. Антон утвердительно промычал с куском сыра за щекой. — Давай заканчивай и пойдём гулять. А то когда ж ещё ты изволишь дома появиться! Поселился, понимаете ли, за го-ородом…       Антон звучно вздохнул в ответ на сетования друга и продолжил резать сыр. Фади, услышавший стук ножа по доске, неодобрительно заговорил:        — Я сказал бросай кулинарию, у тебя все равно никогда хорошо не получалось.        Антон самодовольно усмехнулся. Фади, конечно, говорит это лишь бы побесить, чтобы Антон скорее психанул и вышел из дома — план надёжный, как швейцарские часы. Вот только на прошлых выходных после своего поражения в забеге до участка Антон получил о своей стряпне самую честную оценку: «Тош, да за это тебя и выебать не жалко».       Хотя, когда он напомнил Игорю об этом вечером, внезапно оказалось что всё-таки жалко.        — Ой, всё, задолбал хихикать, — первым психанул всё-таки Фади. — Через полчаса буду у твоего подъезда. И только посмей домофон не открыть, гнида.        Антон скорчил рожу, беззвучно передразнивая его, и засунул тарелку со своим кулинарным произведением искусства в микроволновку.

* * *

      — Ой ебать, ебать, ебать, ебать, ебать!       Крики Пирата были едва слышны сквозь рёв напряженного мотора и шороха колес о грязь, летящую во все стороны комьями.       Машина Пирата нырнула в глубокую лужу, скрывая передний бампер в коричневой мутной жиже. Вода стала медленно наполнять салон, пока Юра жал газ и пытался собраться с мыслями. Колеса бессмысленно крутились в воде, но это ненадолго, скоро внедорожник утонет достаточно для того, чтобы коснуться ими дна, тогда точно получится выехать, надо только совсем немного подождать…         Пять секунд, десять. В душе Пират очень боялся, что за то время пока он тонет под этим дном лужи вдруг откроется второе и он нырнет туда, оставляя на поверхности лишь едва торчащий зад. Лишь стоящая напротив колонна внедорожников и даже одна «Буханка» вселяли уверенность в том, что двойных луж не существует, а ему совсем нечего бояться.       В очередной раз вдавленная в пол педаль газа заставила внедорожник резко вынырнуть из раскрытой пасти почвы вокруг. Она, казалось, могла тут же переместиться прямо под него, распахнуться сильнее и заглотить полностью, не оставляя на земле ни единой памяти о водителе.        Относительно твердая земля появилась под колесами. Юра смог вдохнуть.       Оставив Шевик достаточно далеко от ямы, он мигом из него выпрыгнул, жадно глотая ртом воздух, как будто опущенного бокового ему было мало. Следом за водителем из салона вылилась противная грязная вода, которую земля совсем не спешила впитывать.       — Юр! Юр, все в порядке? — первым делом подскочил Артем. Затем подошли и все остальные, с недоверием смотря на его состояние, совсем не похожее на понятие «уравновешенное».       Ещё до того, как пришлось ехать ему, было заметно, как Юру потряхивало и тряслись его руки. Благо, что Артем это состояние мог смягчить; казалось, в ином случае, не будь его рядом, сейчас бы Мехвод с дикими криками катался по земле и вырывал волосы с головы. Никогда ещё какая-то несчастная яма не пугала его так сильно.       — Д-да, — он выдохнул в сторону, оттягивая ворот кофты под курткой. Стало невероятно жарко. Глянул на Ш-Ниву — крушения она, конечно, не потерпела, хотя со стороны капота валил слабый пар, от которого не останется и следа через минуту.       — Ну ты, Юрыч, герой! — воскликнул Ферзь, хлопая Мехвода по плечу. — В самую глубь полез, ебать! Не страшно было?       Ферзь — самый высокий участник компании, из-за своего роста и получивший это прозвище. Ну и из-за того, что на «Буханке», покрашенной в коричнево-бежевую клетку, был постоянным штурманом. «Королем» же выступал Коля — небольшой, крупного сложения человек с длинной бородой, а ещё женатый бета и старший брат Ферзя.       Юра удивленно перекинул взгляд на яму. Его следы перед ней вели точно в середину, где вода была по самый пояс Пете, но, конечно, это учитывая его не самый большой рост. Пират судорожно усмехнулся, перевёл дыхание и посмотрел на остальных:       — А там… че дальше? Такая же жопа?       — Цыпа лез, но… — Начал было Сеня, но его оборвал сам Игорь, до этого молча куривший:       — И не пролез. Там такой пиздец, — Александров тяжело выдохнул дым. Юра протянул руку — в неё пришлось вложить недавно начатую пачку. — Тут, — он очертил рукой неведимую линию, — кювет, тут, — обвёл пространство по кругу, — яма глубиной метра полтора, а тут — опять линия, — речка. Я не знаю, как мы туда лезть будем.       — А по побочкам как? Ходил? — поинтересовался Артем, задумчиво потирая подбородок.       — Да там побочка, господи… прямо в поле через кювет и так же обратно на дорогу, только сшибая на своем пути деревья.       Спустя минуту общих раздумий, изредка прерываемых короткими диалогами и «ну пиздец», подал голос Андрей, водитель второй из двух Ш-нив:       — Цыпа, чего-то ты либо не исследовал, либо недоговариваешь! — воскликнул он. — Ручей глубокий?       — Нет, не очень, но там деревья, — качнув головой, спокойно ответил Игорь.       — Деревья? — Переспросил Петя, зажмурившись на один глаз, и непонимающе склонил голову немного вперед.       — Да, деревья. Прям заборчиком почти вдоль дороги, полметра, может быть, обочины и столько же тропы нормальной, — он почесал висок. Внезапно осенило; Игорь щелкнул пальцами и указал на Андрея сигаретой, — Можно сунуться одним колесом в воду, рядом с деревьями, а вторым, конечно, на грани с ямой, но шанс проползти… — взгляд пал на Короля с Ферзем. Цыпа тут же потерял весь потенциал, устало выдохнул и прикрыл глаза. — Есть, только Шахматы не пройдут скорее всего.       — Посмотрим, — задумчиво проговорил Андрей. — Если что оставим Ладью здесь, ничего ей тут не угрожает…       «Ладьей» ласково называлась «Буханка» Короля с Ферзем, ибо «танком» его назвать было нельзя — ну какие танки во времена королей?        — Но имей в виду, Цыпа, — Андрей выставил указательный палец, серьёзно посмотрев на Александрова, — именно ты станешь их личным водителем. Ферзь штурманством платить будет, ага, — он поставил локоть на плечо Ферзя-Руслана, при этом достаточно сильно задрав его. Штурман усмехнулся и кивнул:       — Так погнали уже к проблеме, хоть глянем! — он немного откинулся назад, ибо из-за белобрысой головы Андрея не было видно «первопроходца», — далеко там?       — Километра три где-то, — ответил тот, даже не глянув на Ферзя, которому по нраву это не пришлось и он немного печально отвел от него взгляд. — А вы не расслабляйтесь. Вы дорогу до этого видели? Там ещё круче, — Цыпа усмехнулся, повел плечами и махнул рукой, бросив окурок в лужу, мол, поехали. — Давайте вперед, я ведь, может быть, ещё их отвозить обратно буду… и по ручью направлять, не дай бог с пути сойдут.

* * *

      — Игорь, — начал Антон, несмело перешагнув порог комнаты-библиотеки. Его голос даже близко не напоминал те злобные рыки и мат, с которым он искал мужа по всему дому.        Александров поднял на него глаза, до этого обращённые к строчкам книги. Точного названия Антон на обложке не разобрал, но, кажется, видел её или один из её томов среди книг на даче.       — Что такое?       — Я скучать по тебе буду…       Игорь вмиг стал выглядеть более заинтересованным и вместе с тем — каким-то нервным. Когда Антон сделал ещё пару шагов к нему, Игорь даже закрыл книгу, оставляя большой палец между страниц.       — Тош, я не возьму тебя с собой, — сразу заявил он, понимая, что если Антон продолжит так жалобно на него смотреть и что-то говорить, то сдастся в первые тридцать секунд. — И сам я не хочу оставаться.       Антон грустно прикусил губу, окидывая Игоря задумчивым взглядом, и провёл руками по его плечам.       — Дай мне свою кофту.       — У меня шкаф не заперт.       Антон усмехнулся и завёл руки ниже.        — Хочу ту, которая сейчас на тебе.        Игорь вскинул брови.        Ну ты и извращенец конечно, — хмыкнул он, вновь открывая книгу и откладывая её на журнальный столик. —  Заслужи.       — Как?       — Сними её с меня.       Антон задумчиво смотрел в стол, упираясь лицом в руку. Рукав был натянут и зажат в кулаке; это была единственная мера, при которой Антон мог вдыхать запах ткани и не выглядеть слишком одержимым.       Фади звенел перед ним ложкой в кружке чая. Антон никогда не любил чай с сахаром, а вот Фади почему-то всегда добавлял по две или три ложки. Если так подумать, это было одно из множества их отличий: не такое важное, как любимый смешарик, но определенно важнее политических взглядов.       Антон едва мирился с тем, что Фади больше всех нравится Лосяш.       — Знаешь чё? — Фади внезапно бросил ложку на стол. Антон даже дёрнулся. — Я даже рад, что ты замуж вышел. Мне все равно никогда не нравился Рауль. А у этого хоть в одежде вкус нормальный, — Антон вскинул бровь, удивляясь тому, насколько Азима, оказывается, сообразительный. — Ну кофта его же? У тебя сроду таких не было.       — Теперь есть, — буркнул Антон и сел прямо, растягивая на губах привычную улыбку. — В ебальниках вкус тоже замечательный. Ты бы видел его уборщицу…       Фади вскинул брови и принял более заинтересованную позу.        Фади даже в отношениях-то никогда не был, а после началки вряд ли хоть когда-то за ручку держался с альфами. Рассказы Антона были ему чужды, но воспринимались Азимой с особенным интересом. Если бы он нравился парням, то, может быть, у него была бы такая же живая и ебанутая жизнь как у друга, полная постоянных романтических и половых подвигов. Вот только правильно подавать себя Фади никогда не умел, из-за чего очевидно проигрывал Антону по привлечению внимания окружающих.        — И чё, думаешь, что-то получится?       — Посмотрим, — неопределенно улыбнулся Антон. — Сначала хоть с мужиком своим разобраться хочу.       — И чё разбирать будешь?        — Его фетиши на связь с детскими травмами, — хмыкнул он и встал из-за стола. Фади, оставшийся сидеть, обвил пальцами ручку кружки и поднял её, правда отпить так и не успел, наблюдая, как Антон снимает с незанятого верхней одеждой крючка ключи от мотоцикла.       — Допивай давай и поехали до ТЦ какого-нибудь, у меня тут лишние деньги образовались.       — Ну нихуя себе, «лишние», — завистливо присвистнул Фади. — Если лишние — делись, чё как этот.       Антон ушёл вглубь коридора. Через секунду скрипнула дверь кладовки; в коридоре наверняка взбились громадные облака пыли, потому что сразу за скрипом раздался чих Антона.       — Да чё ты пиздишь, на тебя тратиться нельзя нормально! Сразу начинается «ой, а мне стыдно», «ой, я тебе отдам», — послышался недовольный крик из кладовки. Фади улыбнулся себе под нос и прижал кружку к губам.        Через пару секунд скрип раздался снова, щелкнул выключатель кладовки и выключатель в ванной, ненадолго зашумела вода и утихла. Затем ещё раз и ещё, до тех пор, пока снова не раздался короткий щелчок и Антон не явился в кухонном проёме со шлемом в руках. Судя по виду, шлем пережил не самые счастливые времена и единственное, что дарило ему жизнерадостный вид — нарисованное перманентным маркером солнце сбоку.        — Извини, адекватный я туда увёз, — Антон кивнул в неопределенном направлении вбок и поставил шлем на стол, разворачивая его лицевой стороной к Фади. — Придётся с этим чудом попозориться.        — Боже блять.       — Я тоже так подумал, когда на полке в кладовке его увидел, — крякнул Антон. — Но это единственный вариант в случае аварии, благодаря которому твой череп не придётся собирать по всей округе.       — Сплюнь.       — И по дереву постучать? — Антон закатил глаза и, хоть и не стал сплевывать, но по дереву постучал во имя сохранения хороших отношений с Фади.

* * *

      Сумерки давно сковали все, что было за городом.        В пределах семидесяти километров не было ни единого фонаря и другого источника света помимо сравнительно недавно погасших фар автомобилей, нескольких больших походных фонарей и костра, разведенного посреди поляны между одиноким деревом посередине и поставленной боком против ветра Ладьей. «Буханку» каким-то просто фантастическим способом удалось вывести по тому самому жуткому пути между ручьем и ямой; Смотря в зияющую пасть той бездны, Пират молча плюнул в нее и тут же совсем по-детски отскочил, боясь, как бы она не плюнула в ответ.       Окружность территории, на которой они остановились, визуально делилась на четыре сектора: три из них окружали деревья с оранжеватыми стволами и ветками преимущественно на их верхней части, между которыми проглядывались белоснежно-контрастные березки; четвертая же кончалась обрывом, что первые два или три метра шел прямой стеной, а затем перетекал в  длинный пологий спуск, ведущий к бескрайним пожелтевшим долинам с золотыми, но наполовину опавшими деревьями и пожухлой травой.       Упасть с этого обрыва никому не хотелось, так что вдоль него никто не шлялся без причины — разве что из интереса глянуть вниз или комедийно поссать с края в бездну.       Выкуривая уже пятую сигарету за час, Игорь чувствовал желание подойти к обрыву совсем по другой причине. Конечно, бросаться с него не хотелось — вряд ли кто-нибудь пытался умереть, прыгнув с крыши одноэтажного дома. Хотелось отвлечься от жужжащих в голове мыслей хотя бы на секунду. Хотя бы на мгновение задуматься о том, как же здесь красиво, а не о том, как на самом деле красив его Антон.       Дым мутной струей с губ устремился в небо. Не позволив коснуться постепенно загорающихся звезд, ветер подхватил его и унёс к костру, к большому дыму, к треску сгорающих толстых сухих палок, к шуму, к свету…       Из чьей-то машины играла музыка. Петя привез вишневую настойку собственного производства, слышался звон походных металлических кружек и крышек термосов, над костром даже что-то то ли пеклось, то ли жарилось в лучших киношных традициях. Все участники поездки общались, шутили, смеялись и в целом отлично проводили время.       Вот только не Игорь.       Игорю почему-то было несмешно, хотя портить парням вечер своим кислым ебальником он вообще не хотел. Просто так сложились карты, просто он ещё не допил свою кружку, просто мысли в голове всё ещё стоят в голове непонятным розовато-серым комком. Просто…       Он влюбился…       Нет.       Он вляпался по уши.       — Цып, ты чего? — Ферзь, сидящий в двадцати сантиметрах от него, внезапно повернул голову и мягко толкнул его плечом. Игорь дернулся, но больше от того, как окурок обжёг холодные пальцы. Пришлось кинуть его в костёр, правда, чутка промахнувшись, из-за чего чей-то кусок хлеба на шампуре теперь мог оказаться со вкусом пепла. — Минуты две уже в одну точку смотришь. О чем задумался?       Игорь проморгался; казалось, эти две минуты он не моргал вовсе, из-за чего сейчас на глазах чувствовалась противная сухость.       — Курить люблю пиздец, — ответил он, откидываясь на ствол дерева позади себя и делая вид, что его все устраивает в жизни.       — Значит ты этот хлеб жрать и будешь! — возмутился Андрей напротив него, стряхивая окурок.        Игорь усмехнулся. Сейчас в жизни его устраивало мало что, но зато окурированный хлеб входил в этот список.       Чувства к Антону распирали грудную клетку и отдавали мелкой тряской в руках. Чуть меньше суток без него казались адом и уже раз пять Игорь точно ловил себя на мыслях, что соскучился по мужу. Неимоверно хотелось достать телефон и проверить чат с ним, Тоша наверняка ответил на его последнюю выходку, а может даже написал что-то самостоятельно, чтобы Игорь прочитал позже, когда связь появится… жаль, что в этой залупе связи нет. На связь здесь нет даже намека, ни одной долбаной палки. Треугольник в строке сверху мигал лишь иногда: поверх него то появлялся, то исчезал крестик, давая ложную надежду. Казалось бы, человечество живёт в таком охуительно развитом мире, но во многих его уголках всё ещё нет связи…       Впрочем, отчасти ради этого они из города и выбирались. Отдохнуть от городского шума, от его бесконечной, похожей на бег в колесе жизни, от ненужных людей в любом их проявлении. Побыть в тишине, собраться с мыслями, отдаться позитиву и природе…        Игорь вздохнул. Отдаваться позитиву у него выходило с трудом. Тоска больно сжимала все внутри, будучи заодно лишь с дикой влюбленностью, продолжавшей всё так же кипеть в венах вместе с кровью и с сердцем биться с бешеной частотой под свитером. Может быть, это было неправильно…        Ферзь снова зашевелился рядом с ним, странно приникая чуть ближе к плечу Игоря. Наверное, просто затекла та половина жопы, на которой он сидел, вот и перевалился на другую — примерно такой вывод сделал Игорь, отпивая настойки. С ней мысли становились намного более жизнерадостными, уже не хотелось найти поезд и броситься под него. Уже не так сильно ломало от недостатка въевшегося под кожу запаха меда и трав…

—

      Прошло меньше часа, прежде чем сознание Игоря начало напоминать кисель: сам того не замечая, он как обычно выпил больше, чем требовалось для простого расслабления и «за компанию». Глаза блестели уже совсем не здорово, он давно не участвовал в разговоре и почти не смеялся, едва боролся со сном и все время тупо улыбался, представляя, какая жопа ждёт его самочувствие утром. Наверное, стоило бы хотя бы пойти поспать, чтобы было больше времени на восстановление и отрезвление, но сил подняться и пойти в палатку не находилось.       А затем пространство вокруг постепенно начало пустеть. Ребята один за одним расходились по машинам и своим временным тканевым домикам, Юра с Артёмом ночевали в одном, Коля залез сразу в кузов «Буханки». Наверное, это очень удобно… за остальными Игорь следить не успевал, мир казался слишком быстрым и резким, а он — расплавленным под жаром высокого градуса.        В чувства привело уже не первое за вечер прикосновение Ферзя. В этот раз Руслан уже очевидно потрепал его за плечо, привлекая внимание.       — Тебе помочь до палатки дойти? — вполголоса предложил он, продолжая держать Игоря и мягко поглаживая его по плечу. Это не бросалось в глаза так сильно, как должно было.       Разговаривал он явно трезвее Игоря. Александров понял, что открывать рот бесполезно — на фоне Руслана с его ровной речью, без запинок и лишних звуков, он тупо опозорится. Мотнуть головой пришлось молча, ровно как и попытаться встать, однако Ферзь расценил эти знаки по-своему.        Он первый вскочил на ноги и потянул за собой Игоря. Александров даже не сопротивлялся — как только он встал на ноги, всё тело сковало бесконечной тяжестью и усталостью. Хотелось только упасть, но не в мокрую траву, а хотя бы на спальный мешок, и Руслан отлично мог выступить в роли инструмента для достижения этой цели. Наверное, просто так случайно материнский инстинкт включился — Руслан ведь, как ни крути, омега, а ещё о-папа одной маленькой прелестной особы…       Это была последняя мысль, которую Игорь мог сформулировать сейчас и вспомнить завтра утром. Остальные события разворачивались вспышками.       Протяжный звук медленно расстегивающейся молнии на палатке… они оба делят один воздух на двоих в небольшом абсолютно темном пространстве… воздух постепенно раскаляется, становится душно, чужое тело обжигает кожу, хотя Игорь и старается не касаться открытых участков…       — Я не могу… меня муж дома ждёт…       — Меня тоже, — шёпот прокатывается горячим дымом по всем крупицам разума, Руслан похож на дракона из сказок. — Никто ничего не узнает...       А затем — тьма.