Freeze

Иногда, когда мысли в голове, становились слишком громкими и невыносимо гудящими, Чан любил оставаться один. Странно, не правда ли? Закрываться в себе и позволять тревоге пожирать душу изнутри. Но это действительно лечило, помогало разобраться в себе. Но сегодня Кристофер почему-то не был один. Несмотря на звон в ушах, несмотря на сохнущей от стресса язык и, напротив, намокающие ладони, он был окружен людьми. Они давно не проводили время в клубе, как гости. Последний раз подобная вылазка закончилась перестрелкой и убийствами, поэтому находится на диванчики, зажатым между семью улыбающимися парнями со стаканом виски в руках было немного… неуютно. Возможно, много неуютно, но Чан старался гнать от себя подобные мысли, чаще и чаще прикладывая холодное стекло к покусанным губам. Он правда хотел домой, никогда в жизни, ему так не терпелось выбраться из собственного детища, утаскивая за собой всех своих возлюбленных, но сегодня он был сильно не в себе. Аж кожа зудела от тревоги. — Ну? — Сынмин с немым вопросом посмотрел на старшего, отпивая из своей чашки немного американо. Не лучший выбор для проведения рождественского вечера в кругу возлюбленных, но Сынмин не любил алкоголь. — Что? — Чан попытался придать голосу больше удивления и уверенности, но это никак не отразилось на выражении лица младшего, буквально орущем, что Ким не слепой и тем более не тупой. — Ты за последние полчаса выпил три стакана виски, мистер «я за здоровый образ жизни без зависимостей», поэтому не строй из себя дурачка. — Младший подался назад, упираясь затылком в плечо активно жестикулирующего Феликса, что явно не мог переспорить Хана, но пытливого взгляда от своего хёна не отвёл, намереваясь, если не узнать правду, то хотя бы свести с ума. С момента окончания самых сильных симптомов ломки прошло уже добрых две недели, но младшие не собирались спускать с Криса глаз ближайшее время. Зависимость так быстро не отпускает, даже несмотря на отсутствие изматывающей боли. Чан всё ещё был наркоманом и всё ещё нуждался во внешнем контроле. — Не смотри на меня так, будто на моём лбу написано «дайте мне дозу». — Попросил Кристофер, смущенно отводя взгляд в сторону. Он лучше будет разглядывать бухих посетителей, это как-то сильнее успокаивало. — А это не так? — Не унимался младший, потому что во всех книгах про реабилитации и на собраниях говорилось, что первый шаг к исцелению — принятие. Чан должен был принять это в себе. — Нет. Я не каждую секунду думаю о наркотиках. — Пробубнил мужчина, поджав плечи и спрятав в них голову. Обиженный ребенок, не меньше. Сынмин фыркнул, притягивая Чана к себе и утыкаясь носом в кое-то веки уложенные волосы. Хёнджин постарался. — Тогда что? — Вновь попытался Ким, но больше не давил, не хотелось портить своему мужчине настроение. Он видел, что Чан был напряжён, его голова, не взирая на количество алкоголя, не переставала работать, но парень не хотел строить догадки, потому что это не привело бы его к желаемому, Чан должен был сам открыться. — Ну, хённи, я тебя не укушу. — Это допрос? Тогда у меня есть право на адвоката. — Шутка получилась скорее жалкой, но Сынмин улыбнулся ради приличия, а потом вновь сосредоточился, потому что нормальный ответ так и не услышал. — Внутри всё переворачивается от тревоги. Кажется, что в любую секунду может опять кто-то ворваться и устроить стрельбу. За признанием не последовало ответа, лишь пальцы покрепче сжали напряженные плечи, напоминая старшему, что он всё ещё не один. И Чан был благодарен, он не хотел, чтобы Сынмин заострял на этом слишком много внимания, иначе, казалось, он мог бы сойти с ума. Ему нравилось, как спокойно младший воспринял его слова, как мягко скользили ладони по ткани рубашки и как продолжали шуметь голоса рядом, заземляя. — Что насчет того, чтобы переехать в более тихое место? — Невзначай спросил Сынмин, пряча немного лукавую улыбку в плече стихшего Феликса. У него была идея, аморальная с какой-то стороны, но такая притягательная со всех. — Уже устал? — Этот взволнованный голос Минхо, пустил волну мурашек вдоль позвоночника Чана и залил красивое лицо густым румянцем. Он не хотел портить своим возлюбленным вечер, собирался остаться здесь подольше, но кажется, у парней были другие мысли о его продолжении. — Совсем нет, — лукавая улыбка не пропала с пухлых губ, а взгляд стал лишь проницательнее, игривее. — Просто, хочется обстановку поинтимнее. Минхо прищурился, не сразу уловив настроение Сынмина, но всё непонимание развеялось, стоило парню прикрыть глаза и прикусить губу. Он был похож на маленького дьявола, что спустился на грешную землю собирать гнилые души, и никто не собирался отпираться, сегодня все собирались признать свои пороки. — Минни, ты чего задумал? — Голос Чана чуть дрожал, когда Сынмин подталкивал его с диванчика, продолжая поглаживать широкие плечи. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что он единственный сейчас беспокоится. Они шли к выходу быстро, настолько, что дыхание сбилось, а возможно, виной было колотящееся в груди сердце. — Давай, ты расслабишься? — Хёнджин обнял своего мужчину со спины, пока они ждали свои автомобили, что должны были пригнать к дверям клуба. Все младшие имели способность успокаивать одним прикосновением, но именно сейчас их прикосновения искрили. — Пока как-то с трудом получается. — Хрипло ответил старший. Он не был против провести вечер окруженный горячими любимыми телами, но теперь с ними был Минхо и Феликс, а это резко повышало градус ответственности. Они ехали в машине молча. Точнее, Чан молчал до боли сжимая чёрный руль и не отрывая взгляд от пустой трассы, пока Айен, Сынмин и Хан горячо целовались друг с другом на заднем сидении, будто их могли отобрать друг у друга, оставить задыхаться без так необходимых ощущений горячих губ на линии челюсти и на дрожащем кадыке. Это было испытание, искушение, с которым Кристофер должен был бороться, но тяжелое дыхание позади просто не оставляло никаких приличных мыслей в голове. Они делали это нарочно. — Скажи хоть что-нибудь. — Прошептал Сынмин, расстегивая собственную рубашку, смотря прямо в душу Чана через зеркало заднего вида. — Что ты хочешь услышать? — Голос Чана не мог стать ещё более сиплым, но стал, потому что одежда скользнула по хрупким плечам вниз, оставляя молочную нетронутую, пока что, засосами кожу блестеть в свете фонарей. — Что хочешь нас, — спокойно ответил парень, а его пальцы прошлись вниз по груди до края брюк. Чёрт его побрал надеть классическую одежду и дополнить её ремнём, но для представления так было даже лучше. — Что специально сейчас давишь педаль газа сильнее, потому что не терпится оказаться дома. С нами. В спальне. Ким хотел услышать ответ? Он нуждался в нём? Разумеется, нет. Он всё читал во взгляде хёна, что больше не вернулся на дорогу, что был прикован к дразнящим прикосновениям, к пухлым губам, что, казалось, были повсюду, оставляя помаду на коже, к длинным пальцам, выводящих узоры на теле. Они хотели его смерти? Пожалуй. Чан пришёл к этому выводу, когда стрелка спидометра начала облизывать отметку в сотню миль в час. Ему потребовалось всё самообладание, чтобы не съехать на обочину и не перелезть назад, чтобы взять то, что принадлежит ему, принадлежало уже много лет. Он знал, что позади на такой же скорости летит Чанбин, пытаясь дышать не менее глубоко и представлять расчлененку, что вряд ли хоть немного улучшало положение. Они заслужили этот вечер, всё в них давно умоляло об этой близости. К тому моменту, как автомобиль наконец остановилась в гараже (Чан потом подумает о том, что сперва нужно было стряхнуть весь снег), на младших едва ли оставалась одежда. Да, ломки научили Кристофера быть терпеливым. — Впечатляет. — Хмыкнул Айен, любуясь покрытым испариной лицом старшего. Они сделали действительно хорошую работу. — Что насчет награды за усилия? Чан не ответил, но щелчок дверных замков и звук открывшейся двери был достаточно красноречив. Внутри уже стояла машина Чанбина, а он сам прижимал к себе за талию Хёнджина, более одетого, чем младшие, но не менее красного. Может, более. — Я должен быть лидером. — Шёпотом напомнил себе Кристофер, наблюдая за блестящими от слюны ключицами Феликса, что было видно сквозь распахнутый ворот блузки. Он не видел в глазах обоих парней страха или сопротивления, скорее, схожее с его собственным, желание. Он не осознал, как оказался в спальне, прижатым к стене весьма сильными для телосложения руками Хёнджина, с откинутой назад головой и обнаженным для поцелуев и укусов горлом. Хван был похож на голодного зверя, что наконец поймал своего первого спустя долгое время кролика. Несмотря на всё ещё ноющее плечо, парень держал крепко, будто Чан мог убежать, будто его дрожащим ногам хватило бы на это сил. — Ну же, Чанни, — прошептал Хёнджин в красное горячее ухо старшего, потираясь собственным стояком о промежность Криса, чтобы искры из глаз посыпались от смеси ощущений. — Дай нам посмотреть. Отпусти себя. Мы хотим нашего мужчину, так дай нам это, пожалуйста. Уже можно. Можно? Было можно? Чан распахнул глаза, лишь, чтобы посмотреть на сидящего на бёдрах Чанбина Феликса, обнажённую грудь которого покрывал поцелуями Айен, стоя на коленях перед огромной кроватью. Рядом, почти в таком же положении были Минхо, Сынмин и Хан, поглощенные страстными поцелуями и невесомыми, почти целомудренными, ласками. — Ты имеешь на нас на всех право, м… — Хван зацепил подбородок Криса кончиками пальцев, чтобы развернуть на себя, а после любяще коснуться пухлых губ. — Они бы хотели, чтобы ты был с ними, ну или… над ними. Хёнджин улыбнулся и спустил рубашку вдоль сильных рук, оставляя её валяться на полу бесформенной кучей. Комната была освещена лишь небольшим настольным светильником, но этого было достаточно, чтобы Хёнджин мог разглядеть каждую венку на идеальных предплечьях. Он медленно опустился на колени, ведя своими большими ладонями вдоль сильных бёдер, а потом вновь вверх, до натянутой ширинки, чтобы потянуть за язычок замка, всё это время не спуская глаз с чёрных омутов напротив. Он так сильно любил и так долго желал этого, что остаток боли в плече растворился в протяжном стоне Кристофера, стоило Хёнджину нежно провести носом вдоль крепкого члена. — Это я должен стоять перед вами на коленях. — В сердцах прошептал Чан, удерживая себя на дрожащих ногах лишь силой собственной воли. Его пульс уже давно перебрался за безопасную отметку, а когда комнату наполняет хриплый глубокий стон Феликса, оно и вовсе замерло. Парень продолжал сидеть на крепких бёдрах Со, но теперь полностью обнаженный, его идеальная шея была красной от засосов, что не уставал оставлять старший, пока Айен нежно, будто впервые в жизни пробовал, посасывал красную головку его члена. Пальцы Ёнбока невесома поглаживали его волосы, хоть по костяшкам пальцев было понятно, что даётся это с трудом. Хотелось сжать посильнее, чтобы кровь перестала бурлить внутри с такой яростью, но Феликс был слишком ласковым для этого. — Ты можешь направлять. — Напомнил Чанбин, так же нежно, как и Ли, вплетая собственные пальцы в укладку Чонина. — Мои прекрасные мальчики. Для Чанбина, как и для Чана, никогда не было и никогда не появится ничего ценнее его возлюбленных, у каждого были свои зависимости, но с этой Чанбин не собирался бороться, никогда. Он затянул постанывающего Феликса в поцелуй, аккуратно утягивая за собой наверх распаленного и раскрасневшегося Айена, чтобы подарить ему подобный страстный поцелуй. Он мог увидеть небольшой шрам, всё ещё свежий, как и воспоминания, на рельефном животе младшего парня, но так не хотел акцентировать на нём внимание, потому что в первую очередь Айен жаждал вновь почувствовать себя прежним, нормальным. — Предпочтения? — На одном дыхании прошептал Чанбин, мягко поглаживая влажную от слюны и смазки плоть Феликса, что уже был готов потерять сознание от обилия чувств. — Сверху, — в глазах Феликса проскользнуло что-то похожее на мольбу, — в смысле не в активной позиции, а просто наверху. Щёки парня залил густой румянец, будто он просил что-то за гранью дозволенного даже рамками интима, и Айен не мог не найти это абсолютно очаровательным, убивающим и одновременно заставляющим жить дальше. Он бы многое отдал, чтобы видеть Феликса таким чаще. — Прокатишься на мне? — Айен лукаво улыбнулся, пробегая пальцами вдоль покрытого мурашками бедра и замирая совсем близко с пахом Феликса. Он знал, что ему такие физические нагрузки были не очень желательными, но он не собирался сильно напрягаться. — Я аккуратно. — Уверен? — Феликс очень хотел, он не мог описать словами насколько сильно жаждал увидеть Айена под собой с этими огромными ладонями на своих бёдрах, но в то же время слишком сильно переживал за состояние здоровья младшего. — Я не развалюсь, — вновь заверил Чонин, — просто давайте расслабимся. Чанбин бы и хотел возразить, но поцелуй, которым заткнул его Айен, выбил из головы все желания, кроме единственного — подмять оба тела под себя и сделать своими столько раз, пока силы позволяют стоять на ногах. Чонин зацепил каждую пуговицу на рубашке Со по очереди, освобождая по миллиметру блестящей от испарины кожи, что так призывно блестела в свете одинокой настольной лампы. Айен умел быть обольстительным, он знал это, он собирался этим воспользоваться, он собирался свести их с ума. Чанбин прошёл свободной ладонью вдоль тонкой талии младшего, едва зацепив большим пальцем неровный шрамик, и останавливаясь на острой бедренной косточке. Глаза старшего были чёрные, в них терялись всполохи тусклого света, но Айен не мог оторвать от них взгляд, как и Феликс, будто и не могло быть ничего красивее и интереснее. Они покрывали поцелуями острую линию подбородка, цепляли зубами тонкую кожу на сильной шее, царапали кончиками острых ногтей накаченную грудь, позволяя мять свои тела словно горячий пластилин, отзываясь не менее податливо. — Давайте, хён подготовит вас. — Шёпот Чанбина обжёг шеи двух целующихся друг с другом парней, и с полных красных губ одновременно сорвался возбужденный стон. Айен не планировал быть сегодня снизу, пусть перспектива была более чем заманчивой, но он очень хотел занять сегодня ведущую позицию, позаботиться о таком податливом Феликсе, было в этом что-то до дрожи притягательное. Несмотря на это, он не хотел себе отказывать в удовольствие быть обласканным этими сильными руками, слишком долго ждал, поэтому недолго думая, стянул своё бельё вниз и заполз на кровать, к Хану и Сынмину, что без устали целовали грудь Минхо. — Соскучился, детка? — Сынмин прикусил мочку уха младшего и потянул на себя, укладываясь на спину на мягкие подушки, а сверху на груди размещая младшего парня. — Вас мне всегда будет мало. — Айен потянулся к губам Хана, что уже прижимался языком к розовому соску парня, а тот ответил на поцелуй с жадностью и рвением. Они все чувствовали одно и то же, им всем было мало, очень мало. Чанбин опустил Феликса рядом, плотно прижав к плечу Сынмина, будто, будь между ними сантиметр свободного пространства, мир рухнет. — Крис? — Чанбин обернулся лишь на долю секунды, чтобы встретиться с абсолютно безумными глазами мужа, которого продолжал прижимать к стене Хёнджин. Он знал Чана достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что тот сдерживался с трудом, позволяя младшему вдоволь наиграться. — Присоединитесь к нам? Чанбин ожидал, что реакция будет быстрой, но не прошло и секунды, как Кристофер поднял ахнувшего Хёнджина на руки, прижимаясь носом к влажной от испарины шее. — Моя очередь. — По позвоночнику Хвана пробежали мурашки от глубокой хрипотцы, а с губ сорвался звук, к смущению парня, так похожий нетерпеливый скулёж, но у него было оправдание — устоять перед таким Чаном было невозможно. Возможно, если бы у Хёнджина было полностью здоровое плечо, Кристофер позволил бы себе чуть больше страсти, но в связи с обстоятельствами, он аккуратно опустил младшего на кровать, стараясь удобнее уложить его левую руку. В горле стало сухо, стоило обвести мутным взглядом картину, что предстала на смятых белых простынях. Чан уже забыл, каким слабым мог быть рядом с младшими, но его сердце пропустило порядка дюжины ударов, лишь от тихих стонов, что слетали с их губ. Феликс крепко целовал Хёнджина, поглаживая гладкую рельефную грудь и цепляя ногтями чувствительные соски, потому что хотел слышать больше и чаще. На бедре Ёнбока лежала влажная ладонь Сынмина, что терялся в ласках Айена и Хана, что выглядели чуть ли не самыми возбужденными среди них всех. — Ты собираешься просто любоваться, любовь моя? — Чанбин провёл ладонью вдоль сильных венозных предплечий и оставил нежный поцелуй на солёной от пота шее с россыпью красных отметин. — Мне этого уже достаточно. — Чан не преувеличивал. Его мозг плыл лишь от обилия звуков, доносившихся с кровати, он мог прийти к финишу лишь от этого, и пришёл бы, если бы не выработанная за годы жизни с его парнями сила воли. Он чувствовал себя прекрасно, лучше чем под кайфом, особенно, когда его груди неуверенно коснулась маленькая ладонь Феликса, заставляя разлепить тяжелые веки. — Я могу поцеловать тебя? — Феликс придвинулся чуть ближе, заглядывая из под опущенных ресниц в тёмные глаза Кристофера, которого полюбил так горячо и так внезапно, а тот кивает, быстро и рвано, самостоятельно притягивая хрупкого парня к своей груди и накрывая горячие после обилия поцелуев губы собственными. Таким для Чана был вкус новой жизни — сладким с привкусом клубники, как губы его маленького ангела. Кожа под пальцами покрылась сотней мелких мурашек, стоило языку скользнуть глубже, цепляя мягкое нёбо. Феликс не был девственником, он знал, каким мог быть секс, но всё рушилось вдребезги о сильные руки этих мужчин, которые казалось выворачивали душу наизнанку, обнажая не только тело, но и душу. — Я был первый в очереди. — Их отвлек тихий смешок Айен, обнявшего Феликса поперек спины и намеренно отнявшего от тяжело дышащего Кристофера. Они оба были явно не против. У них впереди была всё ночь, а потом и вся жизнь, они ещё успеют насытиться друг другом. — И Чанбин~хён обещал помочь. И вновь лукавая улыбка до дьявольского прищура, от которой у обоих старших по телу мурашки пробежали, но приятные, будоражащие. Чанбин аккуратно уложил их обратно на кровать, между Сынмином и Ханом, переключивших своё внимание на Джинни, что явно был совсем не против. Он, как и Чан, был наполовину одет, его брюки болтались на сильных бёдрах, совершенно не прикрывая явное возбуждение, что было, в принципе, и не нужно. Чанбин хотел их, каждого по отдельности и всех вместе, главное, чтобы больше никогда никуда не делись. — Ханни? — Чанбин вскинул одну бровь и с немым вопросом взглянул на Джисона, ожидая, что тот тоже ляжет рядом, так было всегда. — Я хочу сегодня сверху, — просто ответил парень и бросил лукавую улыбку в сторону красного от смущения Сынмина, — но думаю, Джинни не откажется, правда, детка? И даже если ответ требовался, у Хвана всё равно не было сил, чтобы связать и пары слов в подобие предложения, поэтому он бегло кивнул и упал на спину между Сынмином и Айеном, позволяя Джисону делать с ними всё, что в голову взбредёт, лишь бы поскорее. — Славно, — Чанбин наклонился ниже, чтобы оставить по мокрому поцелую на губах каждого из четверых, а после взял из рук Хана маленькую бутылочку с прозрачным вязким гелем. Она была почти полной, и мысль о том, что они так давно не уделяли время друг другу, больно врезалась в мозг, разливаясь холодной волной по всему телу. Этого момента могло вообще не быть, но Чанбин решил не останавливаться на многих «если», потому что они вновь вместе, и более важных вещей в этот момент быть не могло. — Минхо~хён? — Хан позвал, едва участвующего до этого парня, на грани слышимости, боясь разрушить созданную им одним идиллию. — Иди ко мне. Лино чуть вздрогнул, вырывая себя из своих же мыслей, и глупо уставился на протянутую Ханом руку, а потом на любяще улыбавшегося Чана. Он не боялся, не чувствовал себя дискомфортно или что-то в этом роде, просто не знал, что ему было позволено, имел ли он право так же касаться этих прекрасных парней, как это делали Чан с Чанбином. Но кивок Криса и ещё одно протяжно сказанное имя, на это раз Хёнджином, будто стерли всё кроме желания стать ближе, поэтому он ухватился на скользкие от смазки пальцы Хана и сел рядом, с замиранием сердца оглядывая таких открытых и отзывчивых перед ними Сынмина и Хёнджина. — Красивые? — Хан, как и остальные, знал, как свести с ума любого, поэтому прошептал это в красное ухо, а потом мягко повернул голову Ли в сторону Айена и Феликса, распадающихся на части под ласками умелых рук Чанбина. — Они у нас правда красивые, хён? И это «у нас» не могло не пробрать током тело танцора, не могло сохранить сдерживаемый в груди стон таковым. Ему нравилось думать о них о всех, как об одной семье, ему нравилось быть её частью. И Джисон знал это, а ещё знал, что глупому Лино нужно было напоминание, чтобы он перестал отделять себя от них, отдаляться. — Держи, — Хан выдавил немного из тюбика на изящные пальцы Минхо, который в этот момент будто забыл, как дышать, просто смотрел на капающую на простыни жидкость, ожидая дальнейших поручений. Сам он бы не справился. — Разве ты не хочешь, чтобы им было хорошо? Хан не пытался настаивать, но прекрасно осознавал, что должен сказать, чтобы в голове Лино, вечно заботящимся, как и Чан с Бином, лишь о чувствах окружающих, сработали правильные триггеры. Минхо хотел, чтобы его любимым было хорошо, он всё для этого бы сделал, выстрелил бы в собственный висок, если бы это было их единственным желанием, но от него требовалось не это. Хёнджин отреагировал первым и плавно и грациозно подтянул пятки ближе, сгибая колени, предлагая себя потерянному Лино, а Сынмин последовал его примеру. — Чёрт… — Единственное слово, что слетело с искусанных до крови губ Чана, что сидел на своих пятках за спинами остальных, наблюдая, а Лино подался вперёд, чтобы поцеловать Хана, будто просил помочь и направить. — Займись Минни, ладно? — Джисон убрал выбившуюся прядь старшего за ухо и поцеловал ещё раз, прежде чем на показ огладить собственными пальцами розовый вход Хёнджина, которого лишь от этого подбросило на кровати. Они правда слишком долго не были вместе. По лбам обоих парней текли капли солёного пота, пусть в комнате совсем и не было жарко, просто кровь в их венах давно сравнялась с температурой лавы в жерле действующего вулкана. Джисон не спешил, скорее балуясь и дразня, чем действительно подготавливая, а Хёнджин хотел выть от перевозбуждения, виной чему был младший. — Хватит дразнить, Джи! — Протяжно простонал Хван, а его жалостливый взгляд встретился с абсолютно хищным и безумным Джисона. Они редко были вместе, то есть вдвоём, но это всегда было… страстно. Очень страстно. Хан обзаводился просто невыносимой выдержкой, если оказывался в активной позиции, и невероятной фантазией. Вот и сейчас, Хан лишь подарил мечущемуся на простынях парню улыбку и толкнул пальцы чуть глубже, достаточно, чтобы глаза Хёнджина исчезли под трепещущими веками, но недостаточно, чтобы коснуться простаты. — Я только начал, детка, у нас впереди ещё вся ночь. — Джисон блефовал, но лишь слегка, ему не терпелось уже перейти к активным действиям, но только после того, как с губ Хвана вместо ругательств, начнет срываться лишь его имя и слово «ещё». Он провел языком вдоль рельефного пресса до подкаченной груди и прихватил передними зубами твёрдый сосок, с наслаждением слушая симфонию звуков, что издал потерявшийся в ощущениях Хван. — Люблю, когда ты такой чувствительный. Возможно, это было немного жестоко, но то, как прекрасно себя чувствовал Хёнджин нивелировало этот факт. Его тёмный поплывший взгляд скользнул по всё ещё чуть смущенному Минхо и специально замер на том месте, где у танцора был шрам. Он не мог прочитать мысли в голове старшего, но его радовало, что тот был возбужден достаточно сильно, чтобы его живот блестел мазками смазки. — Лино~хён, — Сынмин привстал на одном предплечье, а вторую руку вытянул в сторону старшего, пробегая кончиками пальцев вдоль подтянутых мышц груди и до пупка. — Ты у нас такой красивый. Поможешь мне немного? Верхние зубы мягко ухватили мягкую плоть нижней губы, придавая Сынмину ещё больше невинности, делая его слишком очаровательным, чтобы у Минхо, даже при желании, были силы отказать. Он наклонился ниже, следуя за рукой Кима, что продолжала поглаживать мягкую кожу его живота, пока наконец их губы не встретились, и Лино позволил себе расслабленно выдохнуть, это ощущалось так правильно — быть рядом с ними, так близко. Минхо ни разу не пробовал себя в ведущей позиции, даже не совсем представлял, что и как нужно делать, но пальцы сами нашли горячие и такие мягкие мышцы, что были привыкши к подобным ласкам, даже несмотря на перерыв. Сынмин откинул голову назад, предлагая Минхо коснуться дрожащего кадыка зубами, и тот не отказался, одновременно толкаясь двумя пальцами вглубь. — Хён! — Сынмин прикусил губу, но даже не попытался сдержать стон, что царапал нежное горло, просто не хотел. Ему нравилось видеть, как всё больше расслалялись плечи танцора, когда тот осознавал, что всё делает правильно. Звуков было так много, что уши начинало закладывать, создавая ощущение вакуума, но это было приятно. Чан стянул с себя брюки до конца и отправил на пол мокрое от смазки бельё, наконец позволяя себе сжать болезненно возбужденный член. Он был абсолютно не против просто наблюдать, это было не в новинку. Иногда, они с Чанбином любили составлять компанию своим возлюбленным в качестве зрителей, благодарных и тихих, они любили их, они любили их любовь друг к другу. Кулак кристофера скользнул вниз, заставляя карюю радужку скрыться под дрожащими веками, а с пухлых губ сорваться непристойному всхлипу. Это правда было лучше героина, но смертоноснее, от этой зависимости Крис не собирался избавляться, всё равно бы не смог, сил бы не хватило. — Хён? — Чанбин перехватил кулак мужа, привлекая внимание к себе, к ним всем, потому что он был им нужен. — Дай нам заняться этим, м? Чан усмехнулся, потому что Чанбин выглядел так лукаво, будто у него давно был план, и старший не хотел думать, какую роль играл в нём. Со обернулся назад и подхватил Феликса под руки, помогая сесть, потому что взгляд парня был настолько мутным, что он сам вряд ли справился бы даже с таким простым действием. — Порядок, малыш? — Айен тоже медленно привстал и оставил нежный поцелуй на остром плече Ёнбока, ожидая пока тот немного вернётся в реальность. — Хочешь прекратим? Это был дежурный вопрос, который Айен не мог не задать, он бы ни за что не заставил и не принудил Феликса к чему-то, если тот был не готов, но Ёнбок потряс головой, а после взглянул на младшего с таким неподдельным желанием и обожанием, что и последние сомнения отпали. Айен тоже уже не помнил, когда последний раз занимал ведущую позицию, всё же, находясь в отношениях с Чаном и Чанбином, сложно было отказать себе в удовольствии насладиться их ласками, но это не значило, что он не обладал необходимыми навыками. Он аккуратно устроился на подушках, стараясь снять со своего торса больше нагрузки, чтобы не волновать подживший шов, и бросил голодный взгляд на Феликса. Это было слишком хорошо для правды, но Айен не собирался думать об этом слишком много. Чанбин обхватил тонкую талию Ёнбока и помог тому расположить ноги по обе стороны от бёдер Чонина, но после не отстранился, продолжил аккуратно придерживать парня за поясницу, снимая часть нагрузки. — Ханни, дай смазку. — Айен провел ладонью по волосам парня, занятого попыткой оставить на шее Хёнджина как можно больше засосов, пытаясь отвлечь, что не сразу увенчалось успехом. — Повтори просьбу, — Хан улыбнулся подбрасывая в ладони бутылочку, — только более ласково. — Иди ко мне, — Чан фыркнул обвивая своего парня поперек живота и перетягивая на колени, чтобы ткнуться губами в соленую шею. — Не вредничай. Но Хан и не собирался. Ему самому уже не терпелось перейти к основной части программы, поэтому он незамедлительно передал лубрикант в руку Феликса, а сам прижался к пухлым губам Кристофера. — Я люблю тебя. Чан слышал это не раз, но до сих пор не привык, не мог поверить, что у кого-то может быть в глазах столько искреннего обожания, когда смотрят на него. Но у его парней оно было. — И я, детка. — Кристофер чуть расслабил руки, чтобы Джисон мог обернуться на звук громкого наполненного удовольствием стона, чтобы мог увидеть, как красиво выглядел Феликс, цепляющийся за плечи Айена, мягко поднимаясь и опускаясь на горячей плоти. — О мой бог, — Хёнджин сделал глубокий вдох и приподнялся, чтобы прильнуть губами к дрожащей венке на шее Феликса, чтобы пройтись ногтями по его стройному бедру. — Тебе хорошо? — Очень. — Феликс кивнул, и в подтверждение его слов с губ сорвался хриплый стон, когда крупная головка мягко скользнула по возбужденной простате. Айен не торопился, он не пытался быть резким и быстрым, он хотел, чтобы это было нежно, как сам Ёнбок, чтобы это был не просто секс, он не мог являться таким. — Джинни, пойдёшь к хёну? — Чанбин прошёлся ладонью по взлохмаченным розоватым волосам Хвана, а тот незамедлительно кивнул утягивая мужчину ближе к себе. Ему нравился контраст между их телами, нравилось, каким хрупким он себя чувствовал, стоило Чанбину положить свою ладонь на его талию. — Хочу сидя, — Хёнджин устроился на бёдрах старшего, прижимаясь спиной к его широкой груди и откидывая голову, чтобы прижаться к горячим губам. — Чтобы видеть всех. Хочу всех видеть. И кем был Чанбин, чтобы отказать своему прекрасному Хёнджину, чтобы не разделить его желание с охотой и рвением, чтобы не помочь приподняться и наконец не забыться в удовольствие, что наполнило каждую клеточку идеального тела, стоило твёрдому члену скользнуть внутрь. — Да… — Хёнджин облизал сухие губы и прикрыл глаза, утопая в ласке, что дарил ему Чанбин. — Я так скучал по этому. Скучал по вам. Хёнджин не пытался, но всё же смог поймать одинаковый с Феликсом размеренный темп, сливая их стоны в унисон, давая насладиться ими остальным. — Ханни? — Сынмин тоже приподнялся и прижался мокрым лбом к тяжело дышащему Линох, пытаясь самостоятельно прийти в себя. Минхо был удивительно хорош. — Ты долго смотреть собираешься? Джисон хмыкнул, и этот звук тут же поддержал Минхо, целуя Кима в макушку и пробегая подушечками пальцев вдоль длинных рук, будто пытался расслабить. — Я терпел достаточно, — вновь буркнул младший, касаясь губами острого кадыка, — не думал, что ты такой садист, хён. — Сам не думал. — Минхо отразил улыбку подошедшего к ним Хана, а после крепко поцеловал, будто прощался, но на деле, просто слишком скучал, даже несмотря на прошедшие считанные минуты. Сложно было иметь семь парней. — Позаботишься о нём? — Придётся. — Хан уронил Сынмина на кровать с упоением вжимаясь носом в шею своего первого возлюбленного, благодаря которому он был здесь, благодаря которому теперь их было восемь. — Привет, малыш. Джисон не дал ответить, затыкая Кима поцелуем, страстным и нетерпеливым, потому что так долго ждал этого момента, что все тормоза срывало, он собирался залюбить каждого из них за эту ночь, может и не раз. Он толкнулся в тело Сынмина длинно, прикусывая острое плечо, чтобы сдержать собственный рвущийся наружу крик. — Блять, я уже забыл, как ты прекрасно ощущаешься. — Шёпот обжёг ухо младшего, заставляя того зардеться и прикрыть глаза. И если до этого в ушах просто звенело от стонов, то сейчас эти звуки оглушали, доводили до исступления. Хан бы мог написать новую песню, используя их, и ему даже не пришлось бы добавлять другие инструменты, это уже был бы шедевр. Джисон привстал, расставляя ладони по обе стороны от румяного расслабленного лица Кима. Темные волосы прилипли ко лбу, слегка раздражая, заставляя чуть сморщиться, а Сынмина улыбнуться и надавить пятками на поясницу старшего, подталкивая глубже, стирая с идеального лица все эмоции кроме одной. Удовольствия. — Я не хочу, чтобы ты сдерживался. — Слова смешивались с хриплыми стонами, но Хан их услышал, несмотря на шум крови в ушах, несмотря на собственное частое дыхание. Он даст Сынмину всё, что тот пожелает, лишь бы никогда не исчезал. Хёнджин рядом тоже немного ускорился, пусть бёдра уже горели от напряжения и мышцы сводило судорогой. Он не собирался останавливаться. — Ты устанешь, милый. — Чанбин покрепче сжал тонкую талию Хвана и прижал его плотнее к своей груди, меняя угол и заставляя младшего захлебнуться очередным стоном. — Перестань, — Хёнджин попытался отстраниться, вернуться в прежнее положение, чтобы слегка снизить давление на свою простату, чтобы искры перестали из глаз сыпаться. — Я очень близко! — Разве это плохо, малыш? — Чанбин прихватил зубами розовую мочку с бриллиантом украшения и толкнулся сильнее, пока ногти Хвана оставляли борозды на его предплечье. — Я хочу со всеми! Подожди! — Хёнджин замотал головой, пытаясь прийти в чувства, но получалось с трудом, он уже не разбирал, что было реальным, всё превратилось лишь в жгучее удовольствие, разлившееся внизу живота. — Я тоже близко, Джинни, — Феликс сцепил их пальцы вместе, пока Айен придерживал его за талию, помогая держать равновесие и темп. Глаза Чонина горели, отражая блики лампы, в них было столько чувств и эмоций, которые парень просто не знал, как выразить. Он был потерян в них, в каждом из своих возлюбленных, как и они в нём. Чан продолжал сидеть на пятках рядом, наблюдая молча за наслаждавшимися друг другом младшими, даже не пытаясь дотронуться до себя. Собственное удовольствие ушло на второй план. Но было ещё кое-что. Был Минхо, что так же спокойно наблюдал за происходящим перед ним. Его ладони лежали на красивых натренированных годами танцев бедрах, а грудь вздымалась часто, следуя за шумным дыханием. Крис мог сказать, что он выглядел потеряно, будто не представлял, куда себя деть или что делать дальше. — Минхо? — Чан позвал шёпотом, пробегая кончиками пальцев вдоль позвоночника, оставляя после себя след из мурашек. — Ты в порядке, милый? Лино кивнул, пусть спустя и время, когда его мозг смог обработать сказанные Чаном слова, и позволил увлечь себя ближе, прижать к влажной от испарины груди, будто в попытке поделить этот момент на двоих. — Ты не обязан делать что-то, — губы Кристофера скользнули по мягкой щеке с очаровательным румянцем, а руки обвились вокруг талии в трепетном объятии. — Никто из нас никогда не принудит тебя. — Я знаю, — горячее дыхание обожгло кожу на шее, рядом с дрожащим от напряжения кадыком, а потом сменилось острыми зубами. — Но я хочу сделать это с вами. Минхо смущенно прикрывает глаза, хотя Чан и не мог увидеть его эмоций, и мягко проводит кончиками пальцев по рельефному прессу, заставляя старшего шумно втянуть носом воздух и напрячься. Лино доверял Кристоферу, возможно, больше чем себе, он знал, что мужчина скорее сам умрет, чем навредит ему, он хотел разделить с ними эту ночь. Хотел невероятно сильно. Лино хотел поцеловать старшего парня ещё раз, на этот раз более серьёзно, вложить в поцелуй всё своё желание и любовь, но их прервали громкие даже немного плаксивые стоны, младших, заставляя переключить своё внимание. Чан мелко вздрогнул, когда по телу прокатилась волна жара, стоило взгляду зацепить шесть мокрых от пота и липкой спермы тел. Хан держал на коленях всё ещё чуть подрагивающего после оргазма Сынмина, балуясь с его пальцами и сцеловывая мягкую улыбку с покрасневших губ. Хёнджин обнимался с Феликсом, устроившись головами на груди Чанбина, обнимавшего совсем сонного Айена. Они все выглядели так очаровательно, что сердце у обоих старших сводит от обожания. — Чан~хён, Лино~хён, идите сюда. — Хан чуть сдвинул Сынмина на своих бёдрах, придвигая его ближе к ждущему с нетерпением Чонину — младшему для душевного спокойствия было просто необходимо затискать всех до бессознательного состояния. Чанбин тоже привстал, но руки с талии Феликса не убрал, будто защищал от всех вокруг, но дело было совсем не в этом, просто он тоже ещё не был готов терять тепло любимых, хотел продлить этот момент на подольше. Тёплые глаза скользнули по двум всё ещё возбужденным мужчинам, медленно наполняясь чем-то обжигающим. — Иди ко мне, — Хан притянул Минхо к себе и ласково поцеловал в уголок губ. — Всё хорошо? Позволишь нам позаботиться о тебе и о Чан~хёне? Лино даже не успел ответить, когда его шеи сзади коснулись мягкие губы: — Я рядом с тобой, хён, всё хорошо, тебя никто не обидит. Минхо даже не пытался больше говорить, просто позволил Феликсу продолжить целоваться его шею и мять чуть напряженные плечи. Он так мечтал когда-нибудь ощутить на себе ласку своего маленького австралийского солнышка, и сейчас его самая потаённая фантазия становилась реальностью. Хан продолжал целовать губы Минхо, но скорее нежно и ненавязчиво, просто расслабляя и располагая к дальнейшим действиям. Лино был сильным, они всегда могли на него положиться, но несмотря на это, у него было непростое прошлое, что разумеется, оставило отпечаток, даже если сам Минхо никогда этого не показывал. — Как ты любишь? — Феликс решил взять этот разговор на себя, уверенный, что так им всем будет комфортнее, но Минхо всё равно заметно подобрался и смутился. Его шеи продолжали касаться мягкие губы Ёнбока, напоминая, что он рядом, среди людей, которые любят его, что они хотят, чтобы ему было хорошо. — Минхо~хён, мы не заставляем тебя. Мы продолжим, если только ты сам захочешь. — Айен сидел на своём месте, переплетая пальцы со слегка взволнованным Сынмином, хотя они все были взволнованы и взбудоражены. — Я в порядке, Йенни, всё хорошо. — Минхо длинно выдохнул, приводя свои мысли в единый строй. Он был возбуждён, очень возбужден, но паниковал не меньше, потому что сам боялся быть недостаточно хорошим для них, но с этим он сможет разобраться позднее, сейчас Лино хотел наконец расслабиться в любимых руках. — Думаю, я хочу быть снизу. Можно? — Разумеется, милый, всё что захочешь. — Хан мягко толкнулся языком в горячий рот старшего, чувствуя как кожа под пальцами покрылась мурашками, как опустились плечи, а с губ Лино наконец сорвался сдавленный стон. Маленькие ладони Феликса на спине сменили крупные ладони Чана, и Джисон тоже отстранился, достаточно, чтобы Кристофер мог мягко опустить Лино на подушку, что Сынмин держал на своих коленях. — Привет. — Сынмин коснулся губами лба Минхо и нежно провел по красивой груди, слегка массируя, чтобы расслабить ещё сильнее. — Расслабься, Чанни~хён не сделает больно, он очень хорош в этом. Минхо не сомневался, никогда не сомневался, но всё равно вскрикнул, когда ложбинки между ягодиц коснулся влажный горячий язык. Он не принадлежал Чану — старший в это время грел ароматную смазку между пальцами. — Такой вкусный, хённи. — Джисон довольно облизался и обнажил ровный ряд верхних зубов, заглядывая прямо в горящие возбуждением глаза Минхо, явно не ожидавшего такого хода вещей. Но Джисона это совсем не волновало. Он вновь прижался языком к мягким мышцам, сминая пальцами упругие бёдра старшего и притягивая его ещё ближе. Сам парень никогда бы не смог назвать себя большим экспертом в области подобных ласк, его навыки никогда не шли в сравнение с навыками Чана или Чанбина, но то, как отзывчиво реагировал на каждое движение языка Минхо, подогревало самолюбие младшего. Одна ладонь Лино неуверенно легла на тёмную макушку, в непреодолимом желании почувствовать больше… глубже, а в животе Джисона вновь затянулся тугой узел возбуждения. Кончик языка бережно поддел розовый ободок, проникая глубже, достаточно для того, чтобы спину Лино выгнуло дугой до скрипа в позвонках. — Шшш, всё хорошо. — Сынмин одобрительно подмигнул Джисону и прошелся ладонями вновь вдоль груди, задевая горошины сосков, любуясь яркой реакцией хёна. — Поцелую тебя? Сынмин подцепил двумя пальцами острый подбородок и приподнял лицо старшего повыше. Минхо дышал тяжело и часто, то и дело скользя языком по сухим губам искусанным до трещинок губам, а его взгляд, тёмный и возбужденный, упирался в улыбку Кима. — Пожалуйста. — На грани слышимости прошептал Минхо, размыкая полные губы и крепче упираясь предплечьями в кровать, чтобы сократить расстояние, чтобы Сынмин наконец мог коснуться него. Это был не их первый поцелуй, но на контрасте с языком Хана, что скользил внутри, даже такое простое проявление чувств пустило стрелы тока вдоль всего тела. Сынмин целовал глубоко, не боясь вести, потому что Лино не протестовал, наоборот отзывался охотно, позволяя делать с собой всё, что угодно. Он был похож этим с Чаном — им обоим иногда нужно было почувствовать себя слабыми и защищенными. Минхо не заметил, когда горячий язык Хана внутри, сменили поцелуи-бабочки на длинном шраме. Чан не торопил, просто продолжал мягко скользить губами, пытаясь стереть следы прошлого с любимого тела. Его пальцы нежно поглаживали влажную от слюны дырочку, добавляя больше смазки и расслабляя. — Всё хорошо, мы можем продолжить? — Чан поинтересовался в сотый раз, когда Минхо наконец вновь опустился на подушку, пытаясь перевести дыхание. — Да, да, пожалуйста, — Минхо кивнул и сжал простыни в ладонях, — я скоро с ума сойду. Чан любяще улыбнулся и чуть сдвинулся, чтобы рядом мог устроиться Хёнджин, на которого Лино обратил внимание, лишь когда на край подушки рядом с ним легла голова Феликса. Парень даже не смотрел на облизовавшего его соски Хвана, он тут же уткнулся во влажную шею Минхо и прихватил тонкую кожу на шее зубами, наслаждаясь звонким полным удовольствия стоном. — Кроха, — Лино поймал мягкие манящие губы возлюбленного для трепетного даже приторного поцелуя. Ему всё ещё было немного неловко находиться в центре внимания, но вид расслабленного, раскрасневшегося и взлохмаченного Феликса плавил мышцы. — Вы такие красивые, — Чанбин, что сидел чуть поодаль, обнимая Хана поперек талии, подался вперёд, чтобы подать Хёнджину лубрикант, хоть тот и не успел попросить. — Само совершенство. Минхо глупо захлопал ресницами, пытаясь сосредоточиться на поглаживаниях Сынмина на своих плечах и поцелуях Феликса вдоль линии челюсти. От комплемента по щекам разлился густой румянец, а потом его лица коснулась ещё одна пара губ, отвлекая. — Чанбин прав, вы просто божественно красивые. — Чан говорил не громко, чтобы не испугать, сохранить интимность момента, но при этом каждый присутствующий слышал. — Я самый счастливый мужчина в мире. Минхо отразил улыбку старшего и любяще поцеловал в уголок губ, перед тем как тот вернулся к подогнутым ногам. Кристофер выглядел не менее восхитительно, будь Лино хорошим художником, обязательно изобразил бы его на холсте, его широкие плечи и упругую грудь, по которой стекали капли пота. От Чана было сложно оторвать взгляд, а от Чана, что страстно целовал Хёнджина, три пальца которого умело массировали простату Феликса, — просто невозможно. Это было бы преступлением. Они смотрелись так правильно вместе, так красиво, будто были созданы друг для друга, и мысль о том, что они хотели доставить им с Феликсом удовольствие, возносила куда-то на небеса. — Джинни, пожалуйста! — Феликс всхлипнул и вновь упёрся мокрым лбом в плечо Лино, пытаясь отдышаться и прийти в себя, потому что длинные пальцы Хёнджина задевали самую душу. — Я очень-очень близко. — Ты можешь кончить, детка. — Сынмин ответил за чуть потерянного Хвана, поглаживая светлую голову Феликса. — Нет, не так, — Ёнбок не мог сложить все свои мысли в единое стройное предложение, чувства бурлили внутри, заставляя теряться в пространстве. — Конечно, солнышко, расслабься. — Хёнджин склонился над стройным телом, перенося весь свой вес на одну руку, а другой плавно направляя свой член в подготовленное горячее нутро. Феликс громко вскрикнул, рассыпаясь в сильных руках Хенджина. Старшему было не особенно удобно, из-за всё ещё ноющей руки, но вид утопающего в удовольствие Феликса стирал любые мысли о неудобствах. Он мог бы простоять так часами, лишь бы Ёебок продолжал смотреть на него своими огромными влажными глазами. Чан тоже вернулся к очарованному происходящим рядом Лино и мягко коснулся нежных мышц пальцами. — Хён, если ты сейчас это не сделаешь, то я просто не доживу до конца! — Лино зажмурился, сжимая собственный член потной ладонью, но это и на секунду не могло сравниться с тем кайфом, который пронзил его тело, когда два пальца Чана наконец скользнули внутрь. Ни один предыдущий секс Минхо не мог сравниться с этой прелюдией. Чан не торопился, он не пытался растянуть нежные стеночки поскорее, чтобы наконец самому получить желаемую разрядку, он просто отдавал всю свою любовь в этой изысканной ласке, любуясь чужим удовольствием. Пальцы Феликса крепче стиснули предплечье Лино, пока он сам продолжал неприлично громко выстанывать имена всех находящихся в комнате парней, без разбора и очередности. — Джинни, давай сменю тебя? — Хан смахнул мокрую прядь со лба уже дрожащего от напряжения Хвана и поцеловал в полные губы. — Всё хорошо, ты молодец, но тебе нужно отдохнуть. — Я в порядке. — И в противовес словам парня с его губ слетел болезненно длинный выдох, когда руку вновь свело. Ему не хотелось так просто бросать Феликса до того, как тот придёт к финалу. — Бокки, иди ко мне. — Чанбин подтянул парня за подмышки к себе, а Хёнджин позволил своему телу осесть в руки Джисона. Со любяще прошёлся губами вдоль линии роста волос на виске младшего, проводя ладонью вниз и вверх вдоль аккуратного члена. — Не устал? — Нет, — парень облизал сухие губы, приоткрывая глаза и заглядываясь на пальцы Хана, что так же умело и ритмично ласкали член Хёнджина. — Мне очень хорошо. Я никогда такого не испытывал. — Тогда просто расслабься, милый, — Айен обнял ладонями румяные щеки, а его язык очертил контур верхней губы, — мы сделаем ещё лучше. Чонин медленно опустился вниз на живот, чтобы сильно не напрягать старую травму, и ласково прошёлся пальцами по текущей смазкой головке. Было приятно вновь вернуться к исходной позиции, ещё приятнее было слышать, как жалобно скулит Феликс, готовый умолять о большем. Но Айен и так дал бы ему это, потому что сам держался из последних сил. Он приоткрыл рот, заглядывая в тёмные глаза обоих старших, позволяя Чанбину направить бархатную головку между разомкнутых губ, одновременно целуя Феликса. Айен не мог мечтать о большем. Он был готов кричать от наслаждения, когда дрожащие бёдра Ёнбока чуть подались вперед, навстречу обжигающему удовольствию, а с губ Чанбина сорвалось томное: «Хороший мальчик». И было плевать, кому адресована похвала, потому что огромная ладонь Со давила на его затылок, будто не оставляя шанса отстраниться и податься назад, пусть это была лишь умелая игра, мозг Чонина не смог бы обработать столько информации. Собственные бёдра младшего, проскользили вдоль смятых простыней, мешая удовольствие и боль, вырывая жалобный стон из груди. Будет ли постыдным кончить лишь от этой жалкой дрочки о мягкий матрас? Возможно. Примет ли он помощь от кого-то? Определенно нет. Мысль о том, что он сможет кончить лишь от этого, возбуждала настолько же, насколько пугала. — Иди к ним, Минни. — Чан подался вперёд, прихватывая совсем поплывшего от возбуждения Сынмин за волосы и разворачивая на себя. — Ты умничка, малыш, дай хёнам позаботиться о тебе. — Лино~хён… — Язык поворачивался с трудом, сухой от частого дыхания, но Кристофер понял, что хотел донести до него младший. — Я в порядке, милый, — Лино тоже сел, подогнув под себя ноги, чтобы не мешать Чану и остальным, — я люблю вас и доверяю вам. Я хочу, чтобы ты отдохнул с нами, а не думал обо мне. Ладно, малыш? Сынмин кивнул, как раз в тот момент, когда его взял за руку Хёнджин. — Мы позаботимся о нём. Займитесь уже друг другом. Хван подмигнул, вновь откидываясь в руки к Хану и прижимая к себе Сынмина, а Чан позволил себе вновь прижаться губами к виску Лино. — Я могу заняться тобой? — Кристофер провёл ладонями вдоль живота Минхо, останавливаясь лишь ближе к болезненно пульсирующему паху, а губами прижался к пульсу на длинной шее. Чан хотел раствориться в этом моменте, навсегда остаться окутанным звоном единственного «да», что произнес младший. Это было так похоже на их первый раз с Хёнджином. Чан вернул Минхо на кровать, подкладывая под поясницу и голову подушки, чтобы тому было удобнее, и автоматически потянулся к тумбочке, что оказалась достаточно близко, чтобы даже не пришлось меня положения. — Только не говори, что ты собираешься использовать презервативы. — Лино приподнял одну бровь и бросил полный непонимания взгляд на замершего Кристофера. — Я думал, тебе так будет спокойнее. — Мужчина смущенно потёр шею, хотя хотелось залепить себе чем-нибудь по лбу, чтобы перестать так много думать и анализировать, у него всё равно получалось, на удивление, херово. — Мне будет спокойнее, если ты окажешься во мне. — Лино облизал губы и прикрыл пушистыми ресницами глаза. — Не только пальцами и без резинок. Минхо прижал ладонь к груди Кристофера и чуть провел вниз, задевая ногтями сосок, чтобы подразнить и выгнать лишние мысли из головы. И Чан поддался, взял лишь ещё немного смазки, как последняя дань тревоге, медленно расжимающей пальцы на его горле, и вновь опустился в объятия Минхо. Лино ощущался в руках Чана правильно, как ощущался каждый из его парней, будто всегда принадлежал ему, они все принадлежали друг другу. Всецело и безвозвратно. Чан не стал медлить, — каждая минута становилась всё мучительнее для них обоих, — он провёл скользкой ладонью по каменному от крови члену и плавно толкнулся внутрь нежного бархатного нутра, сцеловывая громкий стон с любимых губ. Пятки Минхо прижались к прогнутой пояснице Кристофера, в бессознательном желании младшего стать ещё ближе. — Не сдерживайся, пожалуйста, — Чан провел языком вдоль дрожащей челюсти и зацепил зубами красную мочку. — Мы все хотим слышать тебя, Минхо. Сил на ответ не было, лишь на жалобный всхлип, когда крупная головка с нажимом проехалась по его простате, но Лино и не собирался сдерживаться. Он хватался пальцами за мускулистые плечи Чана, прогибаясь в спине до хруста и прикусывая мягкие губы старшего, потому что тот сам предлагал. Перед глазами плыло, будто от литра крепкого соджу и пива, а узел в животе давил всё сильнее, затягиваемый жгучим желанием. Рядом было тихо, и сперва Минхо думал, что всё заглушили его стоны, но быстро понял, что пытался себя обмануть. Все действительно молчали. Они оставили этот момент для него одного, только для его удовольствия, и та благодарность, которую испытывал Лино, когда смотрел в их наполненные любовью глаза, обостряла каждую волну удовольствия, что прошивала его тело, стоило Чану толкнуться глубже. — Я вас люблю. — Минхо прошептал на одном дыхании, сдерживая рвущий на части грудину стон и сжимая простыни в руках. Он не мог точно сказать, было ли это уместно, но ему хотелось, чтобы они знали об этом, чтобы в этом моменте сохранилось его признание. Чан замедлился и сдвинул ладонь на горящую щеку. Их мутные взгляды облизывали лица друг друга, ища подвох, ища что-то потаённое глубоко внутри за плотной маской из фальшивых чувств, но ничего не было. Всё было настоящим. Он не ответил, потому что Минхо это было не нужно, он видел достаточно, чтобы сомнений не осталось, просто вновь набрал прежнюю скорость, возвращая пустоту в красивую голову. Лино не думал, что продержится долго, но то, что его накроет так быстро, тоже не было ожидаемым. Он просто не мог больше вынести того бешеного темпа, который набрал Крис, который будто вообще не знал, что такое усталость. Минхо прижался лбом к плечу Чана, даже не пытаясь сдерживаться, когда все мысли из головы выбило сильнейшим оргазмом. Он просто держался за скользкую спину старшего парня, пока все чувства внутри пытались сжечь его заживо, и чёрт возьми, Минхо бы никогда не променял это ни на что. — Ты в порядке? — Чан подал голос, лишь когда пальцы на плечах перестали дробить его кости, да и само тело танцора стало меньше напоминать гитарную струну. — Лучше всех. — Счастливая улыбка растянула губы, как раз в тот момент, когда его щеки коснулись пальцы Феликса, такого же счастливого и измотанного. Они были дома.

***

Чан прикрыл дверь в спальню и медленным шагом направился на кухню. Солнце уже поднималось над горизонтом, заставляя недавно выпавший снег красиво блестеть в его теплых лучах. Мальчики спали, и Чан впервые за долгое время знал, что они в безопасности, даже несмотря на то, что сейчас они находятся в разных комнатах. Его тело пестрело засосами и следами от зубов, и Чан невероятно сильно желал, чтобы они остались на подольше. Он просто стоял у панорамного окна, прижимаясь лбом к холодному стеклу и рассматривая рассвет, слишком тёплый для декабря. Кристофер хотел думать, что это хороший знак. — Я думал, ты проспишь сутки. — Чанбин обнял мужа поперек живота, прижимаясь губами к шее. — Вернёмся к мальчикам? — К мальчикам… — Эхом повторил Кристофер, переведя взгляд на старые шрамы на запястьях и ладонях, которыми он наказал себя сам за свои же ошибки, а потом накрыл пальцы Чанбина собственными, проверяя, реален ли тот. — Я чуть вас всех не убил. Это мучило его, пусть Чан сотню раз слышал, что они преодолели это, боль не утихала, ведь остались шрамы, не только на идеальных телах его возлюбленных, но и на собственном сердце. — Я слышал уже это, любовь моя, и для меня это никогда не станет правдой. — Чанбин скривил губы, вспоминая фальшивые похороны Айена и Хёнджина и как сам обвинял во всем мужа, но даже тогда, он так не считал, просто лечил собственные раны, нанося более глубокие другому. — Твоя работа, твоё прошлое, твои связи и положение, не давали права Гёнхи трогать мальчиков. Он был слабаком и трусом, что пошёл по пути лёгкому, выбрав в качестве цели не твою голову, а твою душу, но может, он просто действительно знал, где твоё слабое место. Чанбин зарылся носом в тёмные кудри, от которых пахло восемью разными парфюмами, и с облегчением выдохнул. — Я никогда не чувствовал себя настолько легко. — Со медленно потянул мужа на себя и в сторону спальни, потому что не было больше сил на то, чтобы находиться вдали от людей, которых он любил больше жизни. — Несмотря на то, сколько боли мы пережили за это время, у нас появился Минхо и Феликс, и ты можешь дать мне за это по лицу, но если бы Гёнхи был жив, я бы сказал ему спасибо за то, что в той толпе он вывел на сцену нашего ангела. Я больной псих, но я правда не представляю своей жизни без вас всех. Чан грустно улыбнулся и прижался к пухлым губам мужа в нежном поцелуи. Он мог подписаться под каждым словом младшего, вплоть до запятых и точек, как бы противно не было признаваться. Он был человеком, и он всё ещё имел слабости. Семь самых любимых слабостей.