Новое начало: Выстрел в небо

      За услышанным я будто снова утратила разум...

      Его громкие слова, как граната, подорвавшаяся рядом... Контузила.

      Беспомощность охватила не только мои моральные устои, но и физически я не могла подняться с места. Ноги окаменели и больше не держали.

      

      Приглушённый, почти неслышный стук капель стекавших с кончика носа отбивали о ламинат... Это были слёзы бегущие по щекам, как по холодному бесчувственному мрамору... Как тысячи мелких кристалликов... Они рассыпались. Осколки души, выходившие с кровью...

***

      Повествование от лица Беллы.

***

      Бессонные ночи мешали жить... Происходящее вокруг превращалось в какой-то театр абсурда. Я терялась в собственных мыслях, не понимая, как вести себя и что делать в такие моменты.              Стыд перед Еленой буквально раздирал на части. Временами я хваталась за голову, едва не вырывая волосы, как если бы это помогло заглушить внутреннюю бурю.              Но постепенно я начала понимать, что моё беспокойство не было лишённым смысла.              Ближе к ночи я шла к её дому, не зная, как объяснить свои походы в столь поздний час, да и нужно ли это объяснение вообще.              Когда я приблизилась к двери, та неожиданно распахнулась, и из дома буквально вылетела Елена.              Мы остановились друг напротив друга. Она смотрела на меня покрасневшими и опухшими от слёз глазами, задыхаясь, словно после долгого, изнурительного заплыва.       Я же, не зная, что сказать, инстинктивно протянула к ней руку, как если бы пыталась успокоить взбешённого зверя.       — Что ты тут делаешь? – на выдохе резким тоном спросила она.              — Я бы хотела спросить, куда это вас тянет в столь поздний час?              — Тебя это волновать не должно, – отрезала немка, ветром пронессясь мимо меня.              Я растерянно посмотрела в то место, где ещё секунду назад стояла она, затем медленно повернулась вслед её стремительно ускользающей фигуре…              Но просто так сдаваться я не собиралась.       Набрав воздуха в грудь, я сорвалась с места и побежала за ней, пытаясь догнать.       Странно, но то, что для меня было бегом, для неё казалось всего лишь быстрой ходьбой.              "Вот уж не думала, что устрою себе ночную пробежку," — пронеслось у меня в голове, пока я изо всех сил пыталась сократить расстояние между нами.              — Елена, стойте! — крикнула я, изредка озираясь по сторонам, чтобы убедиться, что на нас не смотрят, как на идиотов.              Когда мне наконец удалось догнать её, я в отчаянии прыгнула и схватила её за руку. Но это не сильно помогло — она продолжала идти, и я почти полетела за ней, волочась на ногах, как на лыжах.              — Не принимайте необдуманных решений! Давайте успокоимся! – я отчаянно пыталась докричаться, но мои слова, отскакивали от неё, как от стены. Она не слушала, продолжая идти, но и я не прекращала взывать к себе: – Да выслушайте же меня!       И, с каких-то пор, последняя фраза всё-таки сработала. Немка остановилась, но так и не обернулась.              Я широко распахнула глаза от облегчения – её шаги наконец прекратились, и у меня появилась возможность подойти ближе, чтобы поговорить с ней лицом к лицу.              Так оно и вышло. Правда Елена смерила меня недовольным и достаточно хмурым взглядом за то, что я смею вмешиваться в её личные переживания…              Вероятно это было из-за того, что я также способствовала умышленному замалчиванию сей ситуации, что происходила в больнице.              — Прошу вас, Фрау… Давайте вернёмся домой и поговорим… Успокоимся, я сделаю вам чай, а? – я звучала достаточно мягко, пытаясь убедить немку в том, что я её друг… Что я хочу быть опорой для неё в те самые моменты, когда она в этом нуждается… Что я готова ответить поддержкой на поддержку, когда я в ней нуждалась.              Но она была непреклонна. Ещё немного и её обжигающий взгляд скоро проделает во мне огромную дырку.              — Вы плакали… – пригляделась я. – Вас обидели…              — Меня жизнь обидела… – наконец, спустя долгое молчание немка соизволила вставить слово.              Я промолчала, не оставляя попыток взять её руку, но она постоянно одёргивалась, продолжая говорить так, что ещё немного и поток слёз снова затопит её глаза.       — Обидела так, что я с детских лет скитаюсь по миру… Обласкана, а затем жестоко избита судьбой…              Дыхание было достаточно тяжёлым… Я не нарушала тишины, а молча слушала, но и этого было мало.              — И куда же вы так спешите? – спросила я ещё раз, не отрывая глаз.              — Спешу?.. – задумалась та с ироничной усмешкой. Она очертила окружение взглядом, пытаясь понять, куда она шла. – Надрать кому-то зад… Кто водил меня за нос все одиннадцать лет. И что в итоге…              — Вы рассержены и вам больно… Но от того, что вы в порыве гнева попытаетесь “надрать кому-то зад”, лучше не сделаете. Может быть мы подумаем об этом не на горячую голову, хм?              Она замолчала, рассмотрев меня с ног до головы, словно пытаясь осознать мои мотивы, но затем внутреннее напряжение отпустило её хотя бы на миг, и она позволила мне взять её за руку, прежде чем отправиться обратно домой.       

      ***

      Тишина. Капли воды тихо били по раковине. Я сидела с ней на той же кухне, где бывала ранее. Мы пили чай, какой она заваривала мне впервые.              Мы травили тишину тяжестью молчания… Я пыталась смотреть в её глаза, которые она не горела особым желанием показывать…              Потёкшая тушь смотрелась на её щеках достаточно удручающе, горестно и больно. Я терпеливо ждала, когда она заговорит со мной… Но ждать можно бесконечно… “Хорошо, тогда помолчим,” – подумала я, опуская глаза к своей чашке.       Но бесконечность не предел…              Она была живой скульптурой, высеченной из мрамора. Мои руки искали путь к её охладевшим тонким пальцам…              Однако стоило мне прикоснуться к ней, как немка сразу же очнулась и одарила меня своим вниманием. Застывшая на ресницах слеза, словно капелька росы, скатилась по гладкой коже, оставляя мокрый след…              Бесшумной каплей она легла на стол.              — Расскажите мне всё, – решительно начала я, не убирая своих очей.       Но взгляд её не дрогнул, не потупился. Разбита… Расколота, как вечный мрамор, не выдержавший давления.              Она так и не удосужилась ответить… Ироничная улыбка, укрывала её лицо.       — Что же мне тебе рассказать?..              — Как всё пришло к этому?.. Ваши слёзы…              — Белла… – на вздохе рассмеялась та. – Не забивай себе голову, ладно?              — Нет, уж, прекратите! – требовательно заявила я, нахмурив брови. – Нельзя замалчивать свои проблемы, я лишь хочу, чтобы вы доверяли мне…              От моего всплеска женщина немного опешила, застывши. Я поняла, что повышение голоса – неправильная тактика…       Выпустив воздух, я снова сложила руки, терпеливо ожидая, когда она начнёт монолог.              Мои глаза стыдливо опустились вниз, и я плавно сжала подол юбки, вовсе не ожидая скорого возобновления диалога…              — Как ты думаешь… – начала Елена, сделав паузу, – Что ощущает обманутая женщина, которая надеялась на встречу, но встреча так и не произошла… Или же произошла спустя одиннадцать лет, в ходе которой ты узнаешь, что тебя… Больше не любят?..              Сначала я не совсем поняла, о чём идёт речь, но стоило мне задуматься и провести параллели, как глаза мои распахнулись чуточку шире.              — Не может быть… – застывший в прострации взгляд резко метнулся к ней. – Не может быть… – повторила я неверяще.              — В этой жизни может быть всё, – с усмешкой произнесла она, отодвигая чашку от себя, дабы схватиться за сигареты, но мои пальцы резко уложились на её запястье, не дав ей этого сделать.              Я долго смотрела в этот потухший взгляд, пытаясь убедиться в подлинности её слов, всё ещё не понимая.              — Елена… Вы шутите…              — Ах, мне бы тоже хотелось верить в это… – рассмеялась с горькой иронией та.              Я растерялась… Впервые я не смогла дать чёткого ответа… Я не знала, что сказать.       Поднявшись со стула, я решительно приблизилась к немке, что не обращала особого внимания в мою сторону… Но плавное касание плечей заставило женщину вздрогнуть и поднять взор.              — Я с вами, фрау Елена… У вас всегда буду я…              — Ты… – рассеянно повторила она, опуская взгляд к моим рукам, что мягко перебирали ткань её чёрной водолазки.              — Именно, я… – я ощущала себя увереннее, сжимая её плечи лёгкими массажными движениями…              Но на мои касания она реагировала, как тряпичная кукла…              И хоть особо поговорить нам не удалось, я была в полной растерянности от эдакой новости. Я пыталась понять, что произошло…

      

***

      Стыд… Стыд переполнял меня, как чаша грязи и пороков.              Я смотрела на неё с запретным вожделением… Теперь ещё больше, нежели раньше, когда запретный плод был сладок… Но для меня он стал слаще, когда этот плод, как показалось, стал более доступным.              Боже, о чём я только думаю? Мои мысли, как проказа, поглотившая меня от мозга до костей.              Я была и рада, и опечалена за фрау… От этого мне мерзко. Мерзко от самой себя, от своих нечистых мыслей.              Я знала, что она всё ещё любит его… И как бы сильно не обижалась на его слова, которые, очевидно, расходятся с реальным положением дел, я понимала, что эти чувства не унять.              Они были частью неё, скрытым грузом, который она несла в себе, несмотря на все попытки избавиться от него. Выкинуть из головы и из сердца…              Мне оставалось лишь мечтать о её внимании, страдать от неразделённости и любоваться выточенными изящными чертами, расхваливая скульптора.              “Ах, Елена… Я обуза в ваших глазах, маленькая глупая девчонка, свалившаяся вам на голову…”              И, пускай, я думала об этом постоянно, наблюдая, как со слезами на глазах она курила несчастную сигарету у распахнутого окна, я обещала ей оставаться рядом, пока не полегчает.       В её спальне я находилась достаточно долго… Долго смотрела ей в спину, скользя взглядом по гордому силуэту.              Распущенный пшеничный волос ложился на плечи и покрывал спину до поясницы. Шорты, майка… Тлеющая сигарета между пальцев, тяжёлые всхлипы… Эдакая картина не удивляла меня, но до боли расстраивала.              Мои руки тянулись схватиться за неё и прижаться к массивной крепкой спине. Правда трусость не позволяла сделать это и сказать, что она не одинока.              Но, когда бы эти слова помогли кому-либо?              — Елена… – спустя долгие часы, я несмело прервала тишину, наконец размотав и повесив на спинку бесхозного стула шарф.              — Ты остаёшься?.. – удручающим тоном спросила она. – Возьми в шкафу футболку. Она будет тебе ночнушкой.              Я даже не успела заикнуться, но, почему-то это вогнало меня в краску. А действительно ли мне стоило ночевать с ней?.. Опять…              — Если вы позволите мне остаться… – шепнула я, в мнимом страхе боясь получить отказ… Однако зачем мне надеяться на согласие?              — Мне всё равно, Белла. Я тебя не держу, но и не выгоняю, – безразлично ответила немка, так и не повернувшись.              Я промолчала, подумав про себя: “Раз уж вы не выгоняете меня…”              И, приблизившись к шкафу, я раскрыла его, вытащив оттуда тёмную смятую футболку, которая бросилась мне в глаза, и снова взглянула на Елену, прежде чем ещё раз рассмотреть элемент одежды…              Я быстро прошмыгнула в ванную, закрыв за собой дверь. Мои мысли о нынешнем съели воспоминания о прошлом, и, пока я стояла перед зеркалом, стараясь собраться, её запах снова наполнил пространство — чистота после стирки и лёгкий одеколон, не полностью выветрившийся. Он был таким живым, но в то же время таким недосягаемым, как те моменты, которые теперь казались такими далёкими.              Я не откладывала процесс переодевания, и быстро сменила одежду, оставляя на себе колготки. Её футболка была мне платьем чуть выше колена и с рукавами по локти… Я частично утопала в ней, но, между тем, это лелеяло меня так, что я вовсе не была против утонуть в её гардеробе.              Рассматривая себя в зеркале, меня переполняло щекочущее чувство внутри… Я мягко обхватила себя руками и быстро направилась обратно, остановившись на пороге её комнаты. Немка уже расправляла постель и невзначай взглянула на меня.       Сначала её серьёзное окаменевшее лицо не выразило ничего, однако первые скупые эмоции отразились на уголках её губ. Фрау даже выпрямилась, чтобы рассмотреть меня получше. И тут я решила подыграть ей:              — Сидит на мне, как платье, правда?              Елена улыбалась. Улыбалась она скупо, но старалась показать, что ей интересно моё преображение. Затем она подошла ближе и начала расправлять свою же футболку, прихорашивая меня, как куклу, купленную на день рождения.              Правда грусть и усталость в глазах не скрыть никакой туго натянутой улыбкой…              Пшеничные локоны спали на плечо, она пальчиками задевала мои ключицы, заставляя всем телом вздрагивать.              И чем ближе она была, тем сильнее меня тянуло к ней… Я и не слушала, что она говорила, вглядываясь в её черты… Я слышала лишь бархатную трель, что отдавалась в ухо… Ложилась теплом и сладостью.              — Вам… Нравится?.. – спросила я очарованно.              — Мхм… – она снова скупо кивнула, словно отдав все силы на парочку фраз, которые я благополучно прослушала.              — Я очень рада… – ответила я, улыбаясь. – Фрау Елена…              Немка улыбнулась, отдаляясь от меня. Теперь я снова казалась блохой на её фоне… Мне оставалось наблюдать за ней… За её манерами, за её походкой, за лёгкостью её движений, недоверчиво вспоминая слова Джеймса.              Елена сдёрнула плед в сторону и пригласила меня лечь. Я повиновалась, медленно заползая на кровать, как на минное поле… Что-то изнутри сковывало меня, хотя эта кровать мне знакома и мне доводилось ночевать в обнимку с прекрасным майором.              Наконец я расположилась удобнее на коленях, и Елена тихо села рядом. Её неторопливая и вальяжная манера превращала меня в одержимую каждым её вздохом массивной грудью…              Над нами повисла утомительная тишина. Однако, прежде чем она сказала бы хоть слово, я ненароком решила опередить:              — Фрау Елена…              Немка не сразу обернулась, плавно переводя свой взгляд в мою сторону. Я сжала края футболки и продолжила на свой страх и риск:              — Вы… Позволите себе отдаться моим рукам?..       — Отдаться твоим рукам? – послышалась бархатная усмешка, бросившая меня в дрожь.              Вся моя смелость куда-то исчезла, и я нервозно кивнула, избегая зрительного контакта, но тут последовал ещё один вопрос:              — Что это даст?              Я помолчала немного, подняв к ней взгляд. На этот раз немка сидела с повёрнутой ко мне головой. Она терпеливо ждала ответа, дыша практически незаметно… На моих щеках выступил румянец.              Я тихо прошептала:              — Когда-то это действовало на моего отца…              — Хм-м?..              — В самые беспокойные для него моменты я… Приходила к нему и гладила по волосам, нашёптывая кое-какие слова, которые он не мог распознать… – я осторожно смотрела на фрау, продолжая свой рассказ… В какой-то степени я обрадовалась тому, что могла заинтересовать её, однако, с другой стороны, переживала, что мои “заклинания” не подействуют.              Она заметно сощурила глаза и тут же расслабилась. Оценочно рассмотрев меня, немка улыбнулась.              — Так?.. Что для этого нужно?              — Если вы… Не будете против… Ложитесь на меня.              — На тебя? – она внимательно осмотрела меня ещё раз, плавно поднимая глаза. – Не боишься, что раздавлю? Мы в разных весовых категориях.              — Н-нет… Я… Не боюсь, – я незаметно дрогну, медленно укладываясь на спину и ожидая её дальнейшие действия.              Сначала немка недоверчиво хмыкнула, затем оценочно изучила моё тело и начала медленно подползать ближе, опираясь обеими руками по обе стороны.              И тут моё сердце заколотилось от столь неожиданной для меня близости… Вероятно я переоценила возможности своей выдержки и предательский румянец выдал мои чувства.              Я ощутила её дыхание на себе, она медленно опустилась головой мне на грудь, мягко располагаясь, но не на полный вес, будто пробуя меня на ощупь… Сердце пропустило удар, и она буквально вслушивалась в мои внутренние эмоции…       — Вы можете не волноваться…              — М-м… Нет, девочка, твоя грудь слишком нежная для этого… – от её слов меня бросило в жар, я ошалело смотрела в потолок, ощущая, как вальяжно и неторопливо она пристраивалась, выискивая место понадёжнее.              Вскоре она легла мне на живот, и я ощутила весомое давление… Но оно не причиняло мне дискомфорта, а наоборот… Оно было приятным…              — Если тебе больно, не вздумай терпеть. Я ясно высказалась?              — Да, фрау Елена… Всё хорошо… – на выдохе я покраснела сильнее и расплылась в странной улыбке. Меня окатило какое-то возбуждение, а сердце трепыхалось, как птичка в клетке…              Она непременно слышала это, но молчала… Очевидно, чтобы не смущать меня.              Когда мои пальцы нежно коснулись её головы, зарываясь в густые пряди, я ощутила насколько же она крупная по сравнению со мной.              Методично и нежно массируя скальп, я ласкала её, будто огромную львицу, взобравшуюся на меня, как на удобную лежаночку.              Напряжение спадало… И я невольно расслабилась вместе с ней, отдаваясь нежному умиротворению в процессе ласк.              Лёгкой вибрацией по всему телу отдавалось её мурчание… Цепкие пальцы обхватили мою талию и она нежно, но крепко сжала меня в своих объятиях, словно благодаря за оказанную услугу…              За трепетными оглаживающими действиями, я нежно шептала ей неясным языком мантру гармонии…              — ॐ द्य शान्त अतरिक्षं शान्त, पृथ्वी शान्त आप शान्त औषधय शान्त।       वनस्पतय शान्त न्वश्वेदेवः शान्त ब्रह्मा शान्त सवं शान्त, शान्तव शान्त सा मा शान्तधध॥       Мои слова были будто молитвой за её покой… Мир в её неспокойной душе. Пальцы мои нежно прогуливались по её плечам, по волосам, по тыльной стороне шеи. Я ощущала, как напряженное тело расслаблялось под нежностью моих рук… Я колдовала над ней, стремясь вытянуть весь негатив…              “Хотела бы я быть вашей волшебницей, фрау Елена…” – с улыбкой подумала я, посмотрев на ночной пейзаж за окном.       

      ***

      Я пробудилась лишь тогда, когда ощутила лёгкость во всем теле. После лёгкого сонного опьянения, прийдя в себя, я поняла, что Елены не было рядом, но послевкусие её нежных ароматов оставалось на моей коже… Не только от её одежды, которую она одолжила мне на ночь.              Зрение подводило меня после пробуждения и потолок немного дрожал… Я долго смотрела наверх, испытывая странное чувство волнения. Мои губы пересыхали…              Ужасно хотелось пить, но кричать об этой просьбе я не стала… Елена занята делами куда важнее, чем мои нужды. Однако её долгое отсутствие взволновало меня. Не перешагнула ли я черту дозволенного?              С этой мыслью я хотела встать, но её кровать была настолько уютной, что тело требовало ещё больше сна… Оно тяжелело, проваливалось глубже в пелену покоя…              “Нет, это уже наглость”, – подумала я. “Насчёт «три» – я встаю… Раз… Два… Три!” – я рывком поднялась в вертикальное положение и глубоко выдохнула, убирая волосы, которые спадали на глаза.              Чувство тяжести в теле не покидало, желание лечь обратно было достаточно сильным, и мне приходилось сопротивляться.              “Кровать – зло… Особенно, если она до ужаса удобная…”              Я соскочила с мягкого матраса и шагнула на выход из комнаты, ещё раз очертив взглядом кровать, которую я так и не заправила.              Нехорошо…              Совесть мучала меня, и я, поглядывая то туда, то обратно, вернулась, дабы привести постель в божеский вид. Именно тогда со спокойной душой я смогла покинуть комнату, услышав голоса на первом этаже.              Голоса усиливались, когда я спускалась по лестнице бесшумными шагами, обращая внимание на Елену, что крепко обнимала дочь, сжимая хрупкие девчачьи плечики. Они говорили между собой на немецком языке, что я не расслышала или же не поняла ни единого слова.              Отстранившись от объятий, Лилу уверенно закивала и потянулась, дабы поцеловать маму в щёчку. Только потом она нехотя побежала на выход, услышав гудок школьного автобуса.              Немка долго провожала её взглядом, разочарованно вздохнув, когда дверь захлопнулась.              — Вы так любите её… Это поразительно, – произнесла я вслух, опуская глаза к блондинке.              Елена даже не дрогнула, одарив меня усмешкой.              — Проснулась… – тихо ответила та, разворачиваясь ко мне, предварительно встав с колена.       Немка вновь была одета во всё чёрное… Лишь алые губы выделялись на фоне мрачных оттенков гардероба. Она с лёгкой усмешкой рассматривала мой небрежный вид, подойдя к перилам, дабы опереться о них.              В какой-то момент я даже растерялась, потупив глаза в пол, и медленно ступила ниже, дабы оказаться на уровне её лица. А Елена таки ждала, когда я окажусь гораздо ближе дозволенного… Как будто она бросала мне вызов.              — Разве тебе не надо на учёбу? – бархатно и полушёпотом спросила она, словно боясь потревожить покой своего очага.              — Сегодня я… Свободна… – лукавая улыбка заиграла на моём лице, но фрау не посмела поддаться.              — Прогульщица… – прошипела та, раскусив меня. От этого я покраснела сильнее, не ответив но слова. – Ты знаешь, что в Гарварде не любят прогульщиков?..              — Я… Поднатаскаю… – мне было ужасно стыдно, и я отчитывалась перед ней, точно провинившаяся студентка перед завучем.              — Первый и последний раз мы так с тобой балуемся, поняла? – с этими словами блондинка отстранилась и ретировалась на кухню, а я, пропустив удар, ощутила, как невообразимый жар охватил моё лицо, что мне приходилось настойчиво тереть щёки.              “Боже, Белла, прекрати!”              Я осторожно последовала за ней, заворачивая в ванную, дабы привести себя в порядок. Фрау сохраняла тишину, натягивая нездоровую улыбку горечи и беспокойства, но я же не давила на неё лишними вопросами, без слов понимая, что слова Джеймса могли больно обжечь её…              С другой стороны мне бы стоило затронуть эту тему, чтобы помочь ей справиться с предательством, в которое я не слишком-то и верила…       Прошмыгнув на кухню, я скромно села за стол поближе к выходу, обращая внимание на то, как Елена нарезала что-то на разделочной доске, упираясь лбом в кухонные шкафчики.              Умеренный и нежный стук ножа был прерван моим внезапным вопросом:              — Фрау Елена… Какие планы у вас сегодня?              Немка остановилась и медленно подняла голову, дабы взглянуть на меня. В её глазах был неоднозначный огонёк и какое-то глубоко задумчивое выражение лица. Она тяжело посмотрела на часы, что висели надо мной и тихо ответила:              — Смотря какие у тебя…              — Что вы… Имеете ввиду? – неуверенно переспросила я.              — То самое… – улыбнулась немка, опустив ко мне взгляд. – Очень странно, что я, привыкнув справляться одной, ощутила покой, засыпая подле тебя…              И вновь предательский румянец охватил мои щёки… Но я не стала касаться своего лица, потупив взгляд в стол. Фрау поняла это и, будто нарочно начала давить на моё смущение.              — Сегодня у меня отгул… Погода зябкая, по телевизору идут множество глупых развлекательных шоу… – она поставила тарелку нарезных бутербродов с сырным соусом передо мной, усаживаясь рядом.              — Я… Поняла вас… – пролепетала неуверенно я, подтягивая к себе тарелку.              Я долго смотрела вниз на преподнесённое блюдо и не знала, с чего начать... Странное чувство переполняло меня, и необъяснимая тяга... Её болезненная, неоднозначная улыбка и глаза, переполненные тоской, заставляли испытывать чувство вины.              Вины и ответственности за её состояние…              Немка улыбнулась, огладив мои волосы, и аккуратно встала из-за стола, поднимаясь обратно на верхний этаж.              Я слушала, как неуверенные шаги отдалялись обратно в комнату… Когда дверь закрылась, я глубоко выдохнула, аккуратно откусив немного от завтрака и запила горячим чаем…              Утро только началось, но голова уже была переполнена мыслями, в которых я путалась, как в паутине…       

      ***

      Лёгким тремором отзывалось моё тело на ласковые касания тонких изящных пальцев фрау…       Мы вместе смотрели телевизор, позабыв о наших обязанностях… Нас окружали подушки, тарелки с вкусняшками, шум телевизора, закадровый смех, доносящийся оттуда.              Её пальцы путались в моих локонах, моя голова расположилась на её мягких массивных грудях…              Но особым покоем от неё и не веяло… Её вводило в ступор всё… Она избегала всего, что напоминало ей о нём… И даже романтические линии в сериале “Друзья” заставляли немку беспорядочно нажимать кнопки пульта, дабы найти то, что не указывало ей на него…              Вот спортивный канал… Вот игра в футбол… Германия… Нидерланды… Немцы против голландцев… И даже это вызывало у неё дрожь… Она переключила канал на детский развлекательный, где шёл мультик про Белоснежку… Опять не то.              Ей это надоело. Тысячи и одна эмоции сменяли друг-друга, заставляя фрау испытывать перегруз. Она выключила телевизор и откинула голову. Тяжёлая рука скинулась с моих волос на кровать, а я осталась лежать, боясь пошевелиться…              — Елена… – подала голос я, получив в ответ удручающее мычание. – Нам нужно поговорить…              Я выпрямилась и посмотрела на немку, что так и лежала с откинутой головой, не обращая внимания.              — Я не готова сейчас разговаривать об этом, Белла…              — Но мы не можем вечно избегать этой темы, поймите… Если вы будете бежать от проблем, эта проблема будет преследовать вас всегда.              Снова удручающий вздох, полный негодования. Елена тяжело подняла свой торс и голову, смерив недовольным видом.              Я была серьёзна и решительна в своих намерениях, однако её не менее серьёзное выражение лица заставляло меня потупиться, но, всё же, начать…              — Я бы хотела поговорить с вами о ваших чувствах… О вашем негодовании, что таится внутри вас…              Молчание.              — Опишите мне, какая буря обволакивает вашу душу…              Снова молчание… Фрау выдерживала паузу перед ответом, и я видела некую задумчивость на её лице. Она опустила глаза к своим рукам, рассматривая пальцы, затем вновь посмотрела на меня.       — Буря, говоришь… Там целое стихийное бедствие… Обида, несправедливость, непонимание и… Недоверие…              — Недоверие?.. – уточнила я.              — Именно… Недоверие.              — В чём оно выражается?..              Немка замолчала, взяв пульт в руку, невинно рассматривая разноцветные кнопки. Мой вопрос как будто бы поставил её в тупик, и она думала об этом недоверии…              — Я не верю, что он мог так сказать…              — Определённо у вашего недоверия есть основания, подумайте, что заставляет вас цепляться за обратное?..              — Он… Его отношение… – она взглянула на меня с тоской. – Его слова…              — Слова?..              — “Никому не верь”...              Я замолчала, прислушавшись к её словам. Парочка мыслей мимолётно пронеслись в моей голове, и я выдала их вслух:              — Тогда, если вы, как сказали ранее, не испытываете доверия к его словам, почему же вы позволяете себе допускать такие мысли?              Елена замерла, взглянув на меня в достаточно противоречивом ключе. Её брови изогнулись в лёгком недопонимании… Прошевелив губами, повторяя мои слова.              — Вы действительно верите именно этим словам?..              — Нет..? — неуверенно ответила Елена, и в её голосе явственно звучал вопрос..       Я глубоко вздохнула и опустила голову, воссоздав его образ в своём сознании… Когда я виделась с ним… Меня смущали кое-какие детали… А именно… Шрамы…       — Скажите… Он всегда имел столько шрамов?..              — О чём ты?..       — Разве вы не замечали?.. Шрам на губе… Шрам на щеке… Шрамы на шее, на пальце… Причём губа и щека выглядели достаточно безобидно… А вот шея и пальцы…              Елена молчала. Её взгляд выражал напряжение... Дыхание, как будто замедлялось, и она погружалась в глубокие раздумья. Карамельные глаза забегали быстрее, а лицо стало куда более хмурым, чем несколько минут назад.              — Шрамы… Я помню… Однако единственный шрам, который я “подарила” ему… Был на щеке…              — Значит за остальные вы не знаете?              — Нет… – дрожащим голосом ответила Елена, сжимая ткань одеяла.              — Сдаётся мне, что у вас достаточно глубокая история с ним… Что вас… Объединяло вместе?              — Правосудие, но с разных точек зрения… – ответила она, поднимая ко мне неуверенный и беспокойный взгляд…              Я молчала, всем видом показав, что слушаю её. Но ответа более слышно не было… Она выдерживала мучительную паузу, пытаясь собрать все воспоминания воедино…              Отчасти мне казалось, что она вовсе не испытывала сильного желания вспоминать то, что ушло… Но ошеломлённый взгляд с переменчивой тоской говорил о том, что она готова поведать мне их историю, но неуверенность мешала начать…              — Расскажите мне… – я мягко подтолкнула её, не прерывая зрительного контакта.              Наша атмосфера напоминала атмосферу приёма у психолога: она лежала на спине, рассматривая потолок, а я сидела подле, правда без записной книжки.              — Ты же знаешь, кем я была… – в полушепоте начала она, переведя взгляд в мою сторону.              Я молча кивнула, дав понять, что я не позабыла тех рассказов о настоящем прошлом.              — Джеймс был послан с одной целью… Найти меня и остановить это беззаконие…              Её рассказ был насыщен паузами и умолчанием, но я терпеливо слушала, анализируя каждый её жест. Я не толкала её на продолжение, но я всем видом показывала, что жаждила узнать больше.              — Но меня было не так просто поймать… – она усмехнулась… Лицо озарилось тёплой, но болезненной улыбкой. – Но он старался… Я просто не давала ему шанса… Но я давала возможность жить под моей опекой, о которой он и подозревать не мог… – Елена снова взглянула на меня.              — Под вашей опекой?..              — Видишь ли… Нойштадт не был благополучным городком… – ответила та, замолчав, но, секунды погодя, продолжила: – А он был молод и глуп… Но это был его шанс стать “героем” для самого себя… И он рвался… Он был испуган, но он рвался… И его ничто не останавливало, даже мои мнимые угрозы расправы не пугали его… Он смотрел мне в глаза… Смотрел так, как не смотрел никто… Его дыхание замирало, сердце останавливалось не то от страха, не то от детского восторга.              — Он влюбился… – невзначай вмешалась я, опуская глаза с семейной фотографии обратно к ней.              За лёгкой паузой послышался смех, превращаясь в истерическое дрожание… Она покачала головой, утирая подступавшие слезинки.              — Он большой дурак… Он влюбился в ту, в которую не стоило бы влюбляться…              Лёгкая тоска окатила меня с ног до головы, и я жалостливо обратила внимание на то, как капельки слёз начали стекать по щекам Фрау.              — Нас объединяло многое… И даже наручники, в которых мы умудрились застрять вместе… И даже его ухаживания за моей повреждённой лодыжкой, хотя это был его шанс сдать меня в полицию… Нас объединяли общие переживания… Много разговоров… Много совместных встреч… Я хотела убить его, но не хотела делать этого всерьёз…              Я выслушала её, дождавшись очередной паузы, чтобы спросить:              — Вас что-то зацепило в нём…              — Верно… Робость, нежность, теплота, искренность, наивность… Он был не такой, как все… Он был тем мальчиком, которого я хотела сохранить, но я вовсе не планировала подпускать его к себе…              — Но как же вы…              — Он бы утонул, не окажись бы я рядом… – немка взглянула на меня, осмотрев свою ладонь. – Он идиот… Утонул бы…              — Кажется, в самый критический момент вы поняли, что любите его…              — Я сама того не ожидала, что расплачусь, когда пойму, что чуть не потеряла его… Хотя… Кем он был для меня? Назойливой мухой… Но… Иногда эти критические моменты помогают расставить приоритеты… Я давно подозревала, что люблю его…              — Но вы отказывались от этой идеи… – вдумчиво продолжила я, потирая подбородок.              — Отказывалась, даже когда выхаживала его, как раненого птенца… Этот идиот против целой банды полез… Герой… – хмыкнула та, заметно хмуря брови. – Уже тогда я начала молиться, чтобы он выжил… Он жил у меня практически всё лето… И это было мощным толчком сближения для нас двоих… Только его рукам было дозволено касаться моей шрамированной чувствительной спины… Ему дозволено засыпать рядом…              — Он понравился вам с самого начала… – прошептала я вслух, но я тут же опомнилась, вернувшись к её рассказу. – А что было потом?..              — За свою жизнь три потери мне хватило сполна… Я потеряла мать, потеряла отца, который не был мне родным, но воспринимался мной таковым… И потеряла девочку… Софи… – она погрузилась в траурное молчание, осторожно поднимаясь с кровати. – Но об этом я не хочу говорить… Джеймс помог мне обрести семью в лице всех тех, кто случайно находил меня… Саша… Клаудия, которую я встретила на переулке… Я могла просто пройти мимо, но как будто уютная аура таракана помогла мне попробовать сблизиться с теми, до кого мне не было дело… На это влияние я обратила внимание слишком поздно…              — Вам ужасно хотелось семьи, я правильно понимаю?..              — Я хотела любви, хотела семьи… Большой… Дружной семьи…              — Всё разрушило ваше расставание?..              — Не только… – вздохнула она, но на этот раз её пауза казалась мне более напряжённой. – Не только…              Мы обменялись взглядами, и обеспокоенное выражение лица немки заставляло меня перенять её настрой.              — На тот момент у меня начались проблемы с КГБ…              — Они искали вас, я помню…              — Ты помнишь… – с иронией усмехнулась она, однако эта усмешка вылилась в истерический смех от безысходности. Тонкие пальцы вцепились в пшеничные пряди и они согнулась, словно пытаясь вырвать клок волос. – А он ведь просил меня остановиться…              — Почему же вы…              — Мои амбиции оказались сильнее благоразумия, Белла… – перебила она, не выпрямляясь. – Ненависть и злоба двигала мной, а хладнокровию не оставалось места… И помню я, как в одну из ночей он сказал мне… – Елена замолчала, медленно поворачиваясь к фотографии. – “Я сделаю всё, чтобы спасти тебя… Даже если это стоит мне чести перед тобой…”       В комнате повисла тишина, а карамельные глаза немки с тоской рассматривали молодого парня, прежде чем снова одарить меня печальным взором.              — Я не придала особого значения ни этим словам… Ни фразе “никому не верь”... Он обманом заманил меня в тюрьму, чтобы подделать мои документы и помочь сбежать в США… Хотя я не хотела убегать без него, но животный страх… Я не хотела убегать вовсе…              Мой взгляд был хмур, серьёзен… Я сложила пальцы в замок, устремившись в пустоту вдумчивым взором. Но часть меня следила за её эмоциями, которые в тот же час начали сменяться от отчаяния к ошеломлению… А от ошеломления к какому-то сознанию.              — “Чести”... “Чести”... – повторяла она раз за разом.              — Он остался отвлекать их на себя… Не так ли?.. – осторожно подтолкнула я. – Я думаю, что обман таких людей не сошёл бы ему с рук так просто…              — Джей… – наконец выпалила она, всхлипнув.              Меня охватило волнение, когда я услышала немного участившееся дыхание фрау. Она сдёрнула с себя плед, подрываясь с кровати, усевшись ко мне спиной. Когда моя рука потянулась к ней, дабы коснуться напряжённой спины, Елена дернулась, заведомо отстраняясь от всевозможных телесных контактов.              — Он лжёт… Он лжёт… Он определенно снова солгал мне.              Комнату охватил панический нервный смешок. Блондинка развернулась ко мне, качая головой, всеми силами глотая слёзы, приговаривая:              — Он не мог такого сказать сам… Он не мог… Он… Он всё ещё любит меня. Да. Поэтому он здесь, понимаешь?              Поток её слов сбивал меня с толку. Я не знала, что ответить, боясь, что любое сказанное мною слово могло обернуться против меня. Я не знала его достаточно хорошо, но и во всём этом также ощущала подвох. Я молчала, забывая кивать. Мне оставалось смотреть, как металась и билась в панических конвульсиях её беспокойная душа.              Мне оставалось только молиться… Слушать её бесконечные параноидальные бормотания и молиться…              Но недолго длились эмоциональные потуги… Трясущимися руками, она схватилась за простыни, дабы подтолкнуть себя с кровати и взяться за шкаф, вытаскивая чемодан.              От резкого грохота свалившихся на неё вещей, я подпрыгнула и сиюминутно встала следом, обеспокоено спросив:       — Елена?..              — Мне надо в Германию… – выпалила она, хаотично кидая вещи во внутрь чемодана.              Я смотрела за её дёргаными движениями, потерявшись в логике её действий: она то бросала одежду, то выкидывала её, выбирая другую.              — Постойте, вы так спонтанно начали собираться…              — Мне нужно к нему, я так просто это не оставлю… Я вытрясу из него всю правду…              — Елена… – я коснулась её спины, но получила грубый толчок.              — Не мешай мне!.. – рыкнула немка, обернувшись.              Хоть и толчок не был сильным, я отошла на достаточное расстояние, ощутив приступ паники. Эта же паника заиграла и в её глазах, и женщина моментально метнулась следом, взяв мои плечи, судорожно приговаривая:              — Извини, я перенервничала, слышишь? — каждое слово вырывалось вместе с рваным дыханием. Её заметно потряхивало от собственного напряжения. Она бешено металась глазами, выискивая ушибы, уверенная, что причинила мне боль. Но на самом деле она ранила лишь себя.              — Елена… – я сосредоточилась, оправившись от её нервозного манёвра.              — У меня самолёт, Белла…              — Какой самолёт… Вы даже не купили билеты…              Фрау замолкла, выпрямляя спину. Несмотря на то, что эдакий факт спустил женщину с небес на землю, она не оставляла идеи метнуться в аэропорт, сбивая толпу, и перевернуть всю кассу ради этого случая.              Да, я не сомневаюсь в ней…              — Да, надо купить билеты. Ты права. Я сейчас же их возьму.              — Постойте! – я схватила её за плечи, не дав броситься в повторный бешеный пляс. – Но ваша дочь… Она так ждала вас, чтобы вы снова… Улетели…              Дыхание немки замедлилось, и она снова потерянно взглянула на меня. Однако в этом взгляде читалось очередное отчаяние и чувство беспомощности.              Казалось бы, это приведёт её в сознание, но… Я глубоко ошибалась. Вместо этого немка начала ронять слёзы, будто осознавая, как ужасно она поступает с девочкой…       И ведь нельзя винить Елену в том, что эмоциональные качели съедают её, превращая жизнь в куда больший кошмар, чем она могла пережить…              Я крепко держала её плечи, замечая, как тонула она на моих глаза, опускаясь на колени…              Наконец, блондинка упала на колени и согнулась, чтобы превратить оглушительную тишину в тихие, но горькие рыдания…              Она так запуталась, что просто не знает, что делать.              Я снова растерялась, испуганно осматриваясь вокруг… Меня охватила лёгкая паранойя, что вместо наставлений Джеймса “сделать её счастливой”, я заставила плакать…              — Ох, Брахма… Милая Елена… – я опустилась перед ней на колени и согнулась над сгорбившимся безутешным телом, обнимая согнувшуюся в дугу спину, оглаживая маленькой ладонью широкую поверхность её изящества.              И пускай хаос в её действиях выглядел, словно предсмертные конвульсии чёрного лебедя, что впоследствии грациозно уложил свою шею, я не прекращала испытывать боль за её страдания, что каждый рваный вздох через плач отдавался розгами по моему телу…              Я гладила её спину, укрывая собой… Я целовала её макушку, приговаривая то, как же хороша она… Но она отрицала… Она отрицала, усыпая себя обвинениями.              — Я не достойна… Я не достойна быть матерью этой девочки…              — Елена, вы слишком строга к себе, – проговаривала я, оглаживая спину. – Быть может я проявила неосторожность сказать вам за дочь, но я вовсе не имела ввиду, что вы плохая мать…              Но мои слова казались пустым звуком, заглушавшимся её плачем. Хоть я и не оставляла попыток утешать её, внутри я съедала себя волнением, представляя осуждающий взгляд Джеймса.              — Милая Елена… Узнав о том, что ваш любимый и отец ребёнка жив, вы бы не стали терять ни минуты, чтобы не выяснить всё, как есть… Вы заслуживаете правды, но эта правда не должна искаться взахлёб, как человек, бросившийся в реку, хаотично размахивая руками против течения… Прошу вас… Придите к гармонии с собой... Действия, сделанные на эмоциях, никогда не давали хороших результатов… – я почти вплотную шептала ей на ухо, ощущая, как стихал её плач, оставляя тремор.              Она затихла, не шелохнувшись. Мои руки не отпускали её, а тёплые слова, которые я произносила раз за разом, действовали, словно солнце, отогревшее померкший цветок…       Возможно я переоцениваю свои старания, но немка начала стремительно выпрямляться, одарив недоверчивым взглядом заплаканных очей.              Я кивнула, дав понять, что всё в её руках.              — Что мне сказать Лилу… – произнесла немка, будто спрашивая саму себя.              — Скажите, как есть, – твёрдо ответила я.              Иногда детям нужно знать всё, как оно есть… Но…              — Но не раскрывайте всех деталей, – добавив, я улыбнулась.              Взгляд Елены дал понять, что она внимательно выслушала меня. Напряжённое выражение лица сменилось мягким и, отчасти, уравновешенным.              Нотки благодарности промелькнули в потускневших глазах, и я не успела отреагировать, как она взяла меня за руки, поднося к своим губам.              Это было столь неожиданно, что я даже ахнула, не успев ничего сказать.              — Й-Елена…              Горячие губы расцеловали каждую костяшку, пробираясь к тыльным сторонам ладони. Меня парализовало от смущения, но этим дело не закончилось…              Немка обхватила меня, сжав в своих объятиях. Длинные пальцы очутились в моих волосах, а над ухом послышался хриплый шёпот:              — Спасибо…              — З-за что?.. – я заметно покраснела, уложив ладони на плечи женщины, прижавшись чуточку теснее.              — За то, что помогаешь мне…              Я промолчала, усмехнувшись вместо ожидаемого ответа. Однако я вовсе не знала, что сказать…              Облегчение и печаль легли противоречивым грузом. Мне не хотелось её отпускать, но понимание, что она не принадлежит мне, окатывали ледяной водой.              О, нет, она не вещь, чтобы принадлежать… Но… Если бы она знала, как я хочу ей счастья…       

***

      С момента нашего диалога прошло примерно три дня.              Я была в кампусе и нервозно покачивалась на стуле, согревая замёрзшие ладони.              Пускай в комнате было тепло, но этот холод шёл изнутри. И это моя особенность, что при стрессе я замерзала даже в самых жарких местах…              Но что именно заставляло меня нервничать? Я не знаю.              Лесли была на своей половинке, слушая музыку с плеера в наушниках. Она без конца чертила всякого рода каракули, заполняя страницу личного дневника.              Не единожды я замечала, что некоторые страницы были усыпаны наклейками любимых поп-групп.              Мне не доводилось понимать её вкусы, учитывая, что мы представители разных культур… Да и… Не слишком сильно я увлекаюсь музыкой.              Хотя…              Игра на ситаре всегда завораживала… Но, что говорить, если это традиционно индийский стиль? Я противоречива в своей культуре… И многие вещи остаются дикими для меня…              — Белла, – внезапный голос Лесли заставил меня подпрыгнуть, я зацепилась за край стола, чуть было не улетев назад.              — Д-да? – неловкая улыбка расплылась по моему лицу.              — А ты любишь слушать музыку? – спросила она, снимая наушники.              — Странно, что ты спрашиваешь меня об этом лишь сейчас…              — Ну… – девушка аккуратно сменила положение, скрестив ноги. – Я просто никогда не замечала, чтобы ты слушала хоть какую-то…              Я промолчала, неоднозначно улыбнувшись, но это лишь подпитало интерес американки.              Оставив все волнения на время, я встала со стула, расправив юбку, дабы пересесть к ней на кровать.              — Природа – лучшая музыка, – ответила я.              — Да ла-а-адно… – проскулила Лесли. – Не может быть, чтобы в Индии не было музыки! Я же слышала… Разве нет?       — Конечно, везде есть музыка, просто я не сильна в ней.              — Хорошо, тогда… Какую музыку ты слушала чаще всего?..              — Чаще всего?.. – я хмыкнула, задумавшись. Мои мысли погрузились в лёгкие воспоминания, и я тихо промычала, постаравшись дать ответ как можно быстрее. – Кроме традиционных индийских песен, местных звёзд, я мало, что слушала… Я чаще слушала природу…              — Природу… – повторила она вдумчиво.              — Мхм…              В этот же момент я вспомнила, что ни разу не слышала об увлечениях Елены… Какую музыку она слушает? Слушает ли она? Есть ли ей дело до этого?..              И вообще…              Как она там?.. Она же должна покупать билет…              И тут снова окатила волна переживаний. Я смотрела в пустоту, не слушая, о чём говорила Лесли.              Но почему же я переживаю?.. Она ведь просто отправилась в аэропорт…              — Белла! – снова окликнула девушка, когда поняла, что я опять потерялась в мыслях.              Я распахнула глаза, испуганно взглянув на подругу. Непонимание, читавшееся в её глазах, заставляло испытывать свойственную неловкость…              Я улыбнулась, виновато потирая шею.              — Извини… Немного нервничаю.              — Что случилось?.. – с озабоченным видом спросила та.              Я не сразу ответила на вопрос… Более того, я не могла ответить самой себе. “Действительно… Что случилось?”       — Елена в аэропорту… За билетом в Германию…              В этот самый момент Лесли потеряла связь с реальностью. Её рот раскрылся в лёгком ошеломлении, но она быстро пришла в себя, уточняя:              — В Германию? Она решила вернуться домой?              — Ну… Ей нужно встретиться кое с кем… – вдумчиво ответила я.       — Постой… – Лесли тряхнула головой и тихо произнесла. – Так… Я всё таки была права, что это был тот самый Джеймс?..              — Я думала, что это было очевидно. Ты чем меня слушала? – я опустила веки, скрестив руки на груди.              — Прости, вероятно я думала о своём на тот момент… – виновато протянула девушка, замолкнув. Однако на этом её интерес не угас: – Но… Она же вернётся?..              — Конечно, вернётся, – увереннее ответила я.              — Тогда чего же ты переживаешь?..              Её вопрос поставил меня в тупик. Я долго смотрела в пол, сжимая края матраса, и ответила:              — Возможно за то, чтобы всё прошло хорошо… Ведь я желаю ей счастья, – с улыбкой произнесла я, взглянув на Лесли.              Судя по лицу, она была удовлетворена ответом, и одобрительно кивнула, растянув губы и лёгкой улыбке.              — Тогда… Я тоже хочу поддержать её, – неуверенно заикнулась девушка.              Мой взгляд упал на её пальцы, которые мягко перебирали ткань брюк. Лесли начала замечать, как Елена становится всё более отстранённой... И... Я думаю, что это отличный шанс для них поговорить.              — Это можно устроить! – воскликнула я, внезапно придя к этой идее. Девушка, вздрогнув, распахнула глаза шире, взглянув на меня.       — А… Ты уверена, что я найду, что сказать? Ты… Ты более красноречива…              — Не отлынивай… Коль было такое желание, значит, давай исполнять, – я мягко подтолкнула её в плечо.              — Но… Белла!              — Никаких “но”!              От возмущения Лесли начала хватать воздух, пытаясь что-то сказать, но вместо чёткой мысли из её уст вырывались забавные пыхтения, которым я не стала препятствовать.       

      ***

      Я была дома у фрау. И вы, наверняка, спросите, как я туда попала, если её не было на месте.              Я не уточнила одну важную деталь: она доверила мне ключи, сказав, чтобы я приготовила Лилу поесть.              “И ничего острого!”              Да, фрау Елена, я помню.              Поэтому, оказавшись на пороге, я первым делом убежала в ванную, смывая уличную грязь с рук, а затем отправилась на кухню, осмотрев широкое пространство вокруг.              Глаза разбегались… Я помню, там, в Индии моя кухня была достаточно узенькой, но здесь есть, где разгуляться.              Я отыскала фартук, что был аккуратно сложен на спинке стула и моментально нацепила его на себя, подвязывая лямки.              Однако она так и не уточнила, что именно приготовить девочке.              ”Что же… Придётся импровизировать…” – подумала я, стоя перед кухонными тумбами.              Я начала заглядывать в каждую из них, изучая представленный ассортимент и оценивая свои возможности.              Очень много круп, приправ… Холодильник был забит разной едой: от самой банальной, до самой сложной…              Я думаю, что ей не навредит мясное рагу…              И, пожалуй, это самое лучшее, что я могла придумать за пару минут.              Осталось найти всю посуду, да вот только я вновь растерялась, когда пробегалась глазами по утвари.              Кажется, я мельком обращала внимание, что сковорода находится в духовом шкафу. И, о, чудо! Я не ошиблась.       Я отыскала всё, что мне нужно, даже ингредиенты. Управлять ножом я умела, и нарезать капусту не составило труда.              Хотя повар из меня так себе, я очень хотела произвести впечатление на малышку…       Не прошло и часа, как запах раздавался по всей территории. Вместе с этим щёлкнул замок входной двери, и я аккуратно выглянула навстречу, увидев девочку, что торопливо вбегала в дом, поправляя лямки портфеля на плечах.              Она радостно осмотрелась по сторонам и окликнула:              — Мама, я дома!              Мои губы поджались в неловкой манере… Вообще-то ей бы хотелось увидеть свою маму, а не меня, но…              — Дорогая… – я тихо вышла из кухни, держа руки за спиной.              Малышка в миг обернулась ко мне, засияв такими же красивыми большими глазками.              — Тётя Белла…              На смуглых щеках выступил лёгкий румянец, и я ласково села на корточки, взяв девичьи пальчики.              — Мама попросила меня приготовить тебе ужин… Она немного задержится, но совсем скоро вернётся.              — Правда-правда? – наивно спросила малышка.              Я молча кивнула, вставая на ноги. Мои руки помогали ей снять портфель и пальто, вешая на крючок.              — Конечно, милая! Иди мой руки, скоро всё будет готово, – игриво ответила я.              Лилу незамедлительно помчалась наверх, чтобы переодеться в домашнее. Топот детских ножек приглушался с каждым разом, но оставался уловимым на верхних этажах дома.              Я облегчённо выдохнула, приложив руку к сердцу, поворачиваясь к уже выключенной плите.              “Самое время всё красиво разложить по тарелке…”              Конечно, ведь сервировка блюда играет такое же огромное значение, как и содержимое. Этому учил меня папа…              Интересно… Как он там сейчас?              Неожиданно от мыслей отвлёк очередной щелчок замка…              Я обернулась, встретив Лесли, что скромно заглядывала в дом, очерчивая взглядом убранство. Девушка сразу выдохнула, стоило ей увидеть меня, и напряжение спало.       — Ты уже здесь…              Я без слов кивнула, приблизившись к ней, дабы в очередной раз поприветствовать подругу. Однако глаза Лесли всё также метались из стороны в сторону, прежде чем спросить:              — Она ещё не пришла?              — Нет... Но почему ты так переживаешь? Ты ведь сама говорила, что вы были близки с детства.              Девушка перевела взволнованный взгляд в мою сторону, отпуская мои плечи.              — С того момента многое изменилось, включая неё…              Я молча выслушала её, пытаясь сказать хоть что-то в качестве поддержки, но мысли сбились, как только Лилу с частым топотом спустилась вниз по лестнице, взглянув на меня детскими глазами, полными грёз.              Я обернулась, смерив девочку тёплой улыбкой. Домашнее платьице покачивалось от её невинных раскручиваний из стороны в сторону. Завидев Лесли, девочка хихикнула и помахала ручкой.              — Тётя Лесли!              Девушка ответила взаимностью, прежде чем малышка удалилась на кухню.              — Вот уж не думала, что буду ощущать себя старой слишком рано.              Хохотнув в кулак, я помчалась за крошкой, дабы поскорее накормить после тяжёлого школьного дня.       

      ***

      Мы ужинали втроём, слушая рассказы друг-друга. Правда я была не особо вовлечена в их общую беседу и совместные воспоминания, которыми они любили делиться…              Я перебирала вилкой еду, подпирая щеку кулаком, и изредка поглядывала на часы, дожидаясь Елены…              Однако каково было моё волнение и одновременно счастье, когда я услышала очередные заветные щелчки в дверях.              Я, как ошпаренная слетела из-за стола и выбежала в гостиную, встретив её. Женщина была одета достаточно искусно и презентабельно… В целом, как и всегда: полусапожки, обтягивающие чёрные брюки, водолазка, подчёркивающая каждый изгиб её тела, чёрное пальто и длинный шарф, обёрнутый вокруг шеи.       Вальяжно снимая с себя верхнюю одежду, она с улыбкой алых губ встретила меня, аккуратно приближаясь к неловкой глупенькой индианке, что столь жалко и смущённо смотрела на неё, в ожидании каких-либо слов одобрения.              — Здравствуй… – наконец прошептала она, разматывая шарф. Моё сердце ёкнуло, и я улыбнулась, отпустив пару кивков.       Когда немка приблизилась ко мне, ловко и нежно прихватывая за щёки ледяными пальцами, я забыла, как дышать.              Пересушенные губы коснулись моего лба, и я удостоилась чести насладиться её приветственным поцелуем.              — Всё у вас хорошо?.. Вы с Лилу кушаете?.. – шёпотом спросила она, будто боясь потревожить трапезу дочери, слушая, как гремят ложки и тарелки.              Я кивнула, неловко сминая пальцы. Рядом с ней я ужасно терялась, постоянно опуская смущённые глаза.              — Я на всех сготовила, фрау Елена…              — На всех? – она удивилась и опустила глаза ко мне. – Белла…              — Мне нетрудно! Вы… Вы устали…              Осмелившись встретиться с её взглядом, я жутко покраснела, увидев неоднозначную улыбку.              Елена не ответила ни слова, вновь припав губами к моей щеке.              И я думала, что умру от смущения и одновременного восторга. Моё сердце колотилось, а руки ласково обхватили её шею.              Да, я позволила себе обнять её и позволила ощутить крупные ладони на своей талии. Она медленно отстранилась, одарив благодарственной улыбкой.       — Спасибо…              Выпрямившись, немка медленно ступила в сторону ванной, оставляя меня наедине со своим смущением.              Выпустив воздух из лёгких, я вернулась на кухню, взяв четвёртую тарелку, дабы наложить порцию и для Елены.              Увлекательная беседа Лилу и Лесли была в самом разгаре, что они даже не заметили прихода хозяйки…       Однако дискуссия прервалась её мягким и бархатным тоном:              — Ну-с…О чём же это мы тут бурно общаемся?              Лесли сразу же замолкла, замирая в лёгкой панике, когда ощутила крупную ладонь у себя на спине.              Откидывая голову, девушка сдавленно пискнула:              — Т-тётушка…              — Мамочка! – воскликнула Лилу, напротив, обрадовавшись её скорому приходу.              Малышка спрыгнула со стула и сразу же запрыгнула на Елену, обхватывая руками и ногами, точно непоседливая мартышка.              Тихий смешок наполнил кухню приятной семейной атмосферой, и немка, расцеловав девочку, села с ней за стол, усаживая к себе на колени.              — Ну-ка… Рассказывай, как дела в школе? Никто не обижал? Ты хорошо покушала?              Я с умилением смотрела за общением между матерью и дочкой… То, чего я никогда не ощущала. Фрау была искренне озабочена её состоянием, а Лилу с огромным удовольствием делилась очередным школьным днём и домашними буднями.              — Сегодня было всё, как и всегда! Меня никто не обижал, а тётя Белла накормила вкусным рагу!              — Рагу? – усмехнулась фрау.              В этот самый момент я поставила перед ней тарелку, мягко отстранившись в сторону. Лёгкий запах окутал её сознание, что глаза немного распахнулись, и она опустила глаза к украшенному зелёными листьями и лёгкими нотками кунжута содержимому.              — Вау… – отреагировала та, мягко обнимая девочку.              Фрау подняла взгляд в мою сторону, в которых легко считать изумление и одновременную благодарность…              От смущения я потупила взгляд и обратила его в сторону Лесли, которая явно ощущала дискомфорт.              Я почувствовала беспокойство, вновь взглянув на немку. Когда наши взгляды пересеклись, я мельком начала кивать в сторону замкнувшейся Лесли.       Сначала Елена с прищуром всматривалась в мой жест, не совсем понимая, что я пыталась донести до неё, но стоило взглянуть в сторону подруги, женщина всё осознала.              Она застыла, ласково проведя по макушке дочери, шепча что-то на ушко. Судя по этому шёпоту, она попросила её удалиться на время в свою комнату.              Лилу беспрекословно послушалась, соскочив с её колен, и вновь затопала на верхние этажи.              Проводив девочку взглядом, Елена подсела к Лесли ближе, коснувшись её руки.              — Дорогая?.. Ты какая-то отстраненная. У тебя ничего не болит?              — А? – девушка дёрнулась, взглянув на блондинку. От странного чувства неловкости она нелепо улыбнулась, потупив взгляд к своим коленям. – Я в порядке, тёть… Правда.              — Не обманывай, дорогая, за столько лет я выучила все твои повадки.              — Н-ну, тёть…              — И когда у тебя болел животик, я тебя осматривала, хоть и не была педиатром.              — Т-тётя…              — А как я головушку тебе помогала мыть, потому что ты росла, и, понятное дело, с папой тебе не было удобно.              — Тётя! Не при Белле же!              Елена сдавленно рассмеялась, прислонившись к ней. Я же не мешала им, медленно огибая обеденный стол, дабы оставить собеседниц наедине, но, даже покинув кухню, я невольно слышала их разговор:              — Белла не раз намекала мне, что тебя волнует моя отстранённость, не так ли?..              — Я…              — Дорогая, извини, если я обидела тебя этим. Иногда в жизни наступают такие времена, когда ты отстраняешься даже от себя и своих нужд, погружаясь в пучину горести и печали. Вероятно, это глупое оправдание, но… Для меня ты всегда будешь чудесной малышкой, которую я буду любить, как дочку… И, хоть я бываю достаточно строга, я никогда не оставлю вас с Беллой и Лилу в беде… Ты знаешь меня… Как я не оставила тебя ни наедине с насильником, взобравшимся в ваше окно, ни тлеть в огне…              — Я… Я так смутно помню эти моменты…       — Это неудивительно, наш мозг блокирует многие вещи, травмирующие наше сознание. Но ты услышала меня, поэтому, прошу… Не бери близко к сердцу и не копи это в себе… Если тебя это беспокоит, лучше сядь и поговори со мной…              — Я боялась лишний раз тревожить тебя…              — О, милая… Это ты зря…              — А ещё я слышала, что ты улетаешь в Германию… Наступила пауза, прежде, чем Елена ответила коротко:       — Да, верно.              — Ты же вернёшься?..              — Я ненадолго… Правда. На неделю точно.              — Но, извини, зачем?..              В ответ послышался лёгкий, но разочарованный смешок с примесью тоски.              — Ты помнишь Джеймса, правда?.. Это тот самый… М-м-м… Неловкий дядюшка.              — Ах, да! Он однажды приходил к папе…              — Вот… Мне нужно обратно к нему, кое-что выяснить…              — Мне так стыдно, что я почти ничего не помню из того, что было в Германии…              — Я бы твоему отцу накидала парочку тумаков за то, что он втянул тебя в это… – раздражённо пробурчала Елена.              — Меня… Не с кем было оставить…              — Обязательно бы нашлась сиделка, которая ухаживала бы за тобой… И это пусть он мне скажет спасибо, что я едва сдерживаю себя, чтобы не прийти и не навалять ему за ложь о смерти Джеймса.              — Тётя… Он…              — Не говори мне ни слова, ладно? Я не готова слушать оправдания в его сторону… – громко выдохнув, она продолжила. – Я на тебя не злюсь, если что… Не подумай. И твой отец чудесный человек… Он искренне любит тебя и старается одарить заботой…              — Но есть то, чего он никогда не сможет мне дать…       Фрау усмехнулась, как и я, сразу уловив мысль Лесли. “Материнской любви…”       Я бесшумно выпустила воздух из лёгких, снимая своё пальто с крючка, дабы осторожно натянуть на плечи.              Я перестала слушать продолжение их диалога, медленно застёгивая пуговицы и думая о чём-то своём… Мои мысли были спутаны, как пряди волос, которые я счёсываю каждое утро во время сборов на учёбу.              Но не успела я пригладить верхнюю одежду, как лёгкий “ах” вырвался из уст, стоило мне ощутить крупные женские ладони на своих плечах.              — Й-Елена… – выпалила я, не оборачиваясь.              — Уже уходишь?.. – мурлыкающим тоном спросила та.       Но я не ответила, задав встречный вопрос:       — Когда у вас рейс?..              — Завтра в 12 ночи…              — В 12 ночи… – вдумчиво повторила я, медленно развернувшись к немке, чей взгляд тут же стал серьёзным. – Вы сказали Лилу?              — Лилу… – она беспокойно выдохнула и повернула голову к лестнице на второй этаж.              Я проследила за сменяющимися эмоциями женщины, что медленно двинулась в сторону детской, поднимаясь по лестнице.              Я ощущала ауру волнения, передающуюся мне, как заразу… Да и не только я… Лесли выглянула следом, беспокойно взглянув на меня.              Мы обе отправились следом, по большей части беспокоясь за реакцию дочери.              Елена остановилась у дверей в комнату Лилу, а мы стояли на лестнице, осторожно выглядывая.              Молчание… Немка мялась и нервничала так, как будто ждала своей очереди на собеседование. Однако, минуты погодя, она нежно постучала костяшкой по двери, прежде чем культурно войти.              Но нам оставалось только слушать, скрещивая за неё пальцы.              — Милая, можно к тебе? – трепетно спросила немка.       Я и Лесли подобрались ближе, заглядывая через дверную щель. Малышка мирно рисовала фломастерами по бумаге, обращая свой взор к мамочке.              — Да, мама! Смотри, я рисую полянку! – девочка ласково протянула листок, с гордостью показывая матери результат своих трудов.              Я видела, как застыла фрау, медленно подбирая его с рук дочери. Елена плавно присаживалась на колени перед своим счастьем, не прекращая рассматривать детскую работу.              В её голосе было слышно изумление… Изумление и нежное восхищение:              — Милая… Это чудесно. Ты настоящее чудо, – рассмеялась она, притягивая дочку ближе, чтобы обнять комочек, обеспечивая полноценную защиту.              Моё дыхание дрогнуло, и я прикрыла рот рукой, испытывая щемящее чувство за их отношения.              Она обнимала её с таким трепетом, с такой нежностью, что я на мгновение ощутила себя её дочерью.              Однако Елена очевидно слышала нас… Видела, что мы следим… А, значит, надо действовать…       Глубоко вдохнув, немка прихватила плечи малышки, нежно сжимая.              — Дорогая… – неуверенно начала она, – Мне надо кое-что сказать и заранее извиниться перед тобой…              — За что? – удивлённо глянула девочка, растерявшись.              — За то, что мне снова придётся уехать… – тихо ответила она.              Хоть я и не видела лица немки, но я по тону ощущала её волнение. И это вовсе не должно казаться чем-то странным, а напротив… Мама переживает, что обижает дочь своими уездами…              — Уехать? Опять? – проскулила Лилу.              — Но я ненадолго. Максимум неделя, милая, – поспешила уверить та, дабы сгладить ситуацию.              — А почему я не могу поехать с тобой?              Елена замолчала, думая, что ей ответить. Наконец, немка посмотрела на меня, словно выискивала помощь и поддержку.       От внезапного взгляда в мою сторону я даже растерялась, затем каким-то образом постаралась намекнуть ей на… “Маленькость” Лилу.              И, кажется, немка смекнула, развернувшись обратно к дочери, она ответила:              — Милая, ты ещё слишком мала… Когда ты подрастешь… Я обещаю, что покажу тебе Германию.              — Правда? – в восхищении спросила малышка. Глаза девочками засверкали от предвкушения.              И Елена с уверенностью кивнула, ласково целуя девичью макушку.              — Я обещаю, что подарю тебе возможность увидеть мир по ту сторону земного шара… Ведь, как никак, это твоя этническая родина.              — О-о-о… – глазки девочки пуще того расширились. Она с огромным восхищением взглянула на маму, проговаривая шёпотом её слова: – Вау! Этническая родина!              Елена захватила её в свои объятия, не выпуская из крепких материнских рук, расцеловывая девочку, тем самым сильнее раззадоривая.              — Обещаю, милая, я скоро вернусь. Ты даже не успеешь соскучиться…              — Я скучаю по тебе каждый раз, когда в школе, мама… – прошептала малышка, прижимаясь к её груди.              Елена замолкла, и мы с Лесли переглянулись, ощущая душевные тяготы.              Я глубоко выдохнула и ступила вперёд, вежливо улыбнувшись, дабы убедить крошку…              — Милая, пока мама будет на важном задании, мы с тётей Лесли посмотрим за тобой… Будет очень весело, я обещаю!              Лилу выглянула из-за маминого плеча, распахивая большие любопытные глазки, выражающие надежду на правдивость моих слов.              — Честно-честно?..              — Конечно! – хихикнула я, присаживаясь на корточки.              Я мягко смотрела за ней, прежде чем поднять взгляд к Елене, чья лёгкая улыбка выражала благодарность.              Девочка заметно успокоилась и явно согласилась с таким положением дел. Однако наша уютная тишина длилась недолго, и Елена мягко произнесла:       — А вы знаете, что уже пора баю-бай?.. – взглянув на дочь, она осмотрела всех нас. – Как насчёт того, чтобы поспать вчетвером?              — Вчетвером? – икнула Лесли, прикрывая рот кулаком. – А нас не отругают за то, что мы не в кампусе?              — За это можешь не переживать, детка… Они все знают, под чьей вы опекой, – усмехнулась немка, подхватывая дочь под пятую точку. – Ложитесь в кровать… Мы к вам скоро вернёмся, – бархатно зарокотала женщина, унося дочку в ванную.              Мы проводили их взглядами, прежде чем одарить друг-друга непринуждёнными вздохами облегчения и лёгкой усталостью…              Когда приблизилось время для сна, мы все вчетвером устроились вокруг неё… Будто котята вокруг мамы-кошки…              Елена прижимала дитя к себе, поправляя всем нам одеяла.              Я лежала с другой стороны у неё под боком, награждённая тёплыми ласками по плечу и волосам, а Лесли лежала подле Лилу, как-то по детски взирая на свою “тётушку”, точно окунаясь в воспоминания детства…              Подвинув нас ближе к себе, Лилу нашла момент, чтобы осторожно спросить:              — Мама… А привези мне что-то из Германии…              — Например? – вдумчиво спросила она, рассматривая потолок.              — То, чего нет в США! – хихикнула малышка.              — Интересную задачку ты мне задала… Надо подумать, – улыбнулась немка, вновь одарив тёплым взглядом дитя, чмокнув в переносицу. – Только, если ты будешь постепенно засыпать, милая…              — Да, мама! – пророкотала малютка, забившись в шею женщины.              А мы остались наблюдать за этой парочкой, получаю свою дозу ласки от большой доброй львицы, впадая в трепетный сон…       

      ***

      Но успокоилась ли на этом моя душа?.. Нет…       Это был вечер следующего дня, точнее… Почти ночь. Я находилась рядом со спящей Лилу, дабы убедиться, что девочка будет спать спокойно.       В это же время я слышала шорохи из спальни, ясно понимая, что Елена почти собрала чемодан.              Встав с кровати, я покинула детскую, медленно отодвигая дверь: в коридоре никого не было, а шум из спальни продолжался…              Не убирая собственного взора от входа в соседнюю комнату, я спустилась вниз по лестнице, проводя пальцами по перилам.              Она ещё не ушла, но пустота уже окутала меня. Я устало вздохнула, прислонившись виском к стене, что обрывалась недалеко от лестницы, стоя к ней спиной.              За громкой тишиной в собственном сознании, я не услышала, как она спускалась по лестнице. И нежное касание плечей заставило дрогнуть от неожиданности и испуга.              — А от тебя пожеланий я так и не услышала, – раздался бархатный шёпот над ухом.              — П-пожеланий?.. – нервно спросила я, выглянув осторожно из-за плеча, вплотную столкнувшись с её лицом.              — Мхм… – Елена улыбнулась, не отрывая поблескивающих карамельных глаз.              Я промолчала, не сразу ответив. Очерчивая мрачный гардероб женщины, я осторожно повернулась к ней, испытав странное напряжение от того, что она была слишком… Близко…              Воспылав от явного смущения, я взглянула на её губы, затем ещё раз рассмотрела целиком её черты, несмело касаясь острых женских плечей, облачённых в ткань пальто.              — Привезите мне… Себя счастливую… – неловко улыбнулась я, опуская глаза к полу. За неловкой тишиной послышалась усмешка, от которой мое сердце ёкнуло…       — А что-нибудь более реальное? – рассмеялась сдавленно та.              — Э-эй!.. – я сглотнула слегка возмутившись, на что получила лёгкую хватку за подбородок.              Её пальцы были такими длинными, как и вся её крупная ладонь, что достаточно одного указательного и большого, чтобы схватить меня за подбородок и добраться до покрасневших щёк.              Я застыла от неожиданности, словив странные… Воспоминания…              Мы замерли, посмотрев друг-другу в глаза, и Елена на выдохе усмехнулась, мягко прислонившись губами к моим…       Но это было нечто воздушным, едва ощутимым… И совершенно безобидным…              Этого было достаточно, чтобы превратить меня в безобразно красный помидор.              — Расслабь тиски, – отметила она, ибо я не заметила, как впилась в её плечи, – Это лишь дружеский поцелуй, не бойся.              Она усмехнулась и медленно отпустила моё лицо, не прекращая изучать взглядом.              Сердце бешено билось, как птица в клетке, готовая вылететь. Приглушённый стук каблуков всё отдалялся к выходу, а я смотрела в стену, не зная, как восстановить дыхание.              Бросив взгляд в её сторону, я выпалила:              — Берегите себя… – с этими словами я убежала наверх, потирая щёки, что побаливали от её неконтролируемо крепкой хватки.              Ответа я не услышала, но дверь ощутимо закрылась с продолговатым скрипом. Разрывающая пустота окунула меня в омут тоски…       

***

Повествование от лица Джаспер

***

      Поверить не могу, что беру на себя такую ответственность…              Да что я тут рассказывать должна? Я даже не знаю с чего начать и чем закончить.              Что вы должны от меня услышать? Бесконечные жалобы на необдуманные выходки Джеймса? Серьёзно?              Начиная с 89-ого года многое изменилось, не говоря уже о самом Джее, что вовсе перестал быть тем хлюпиком, которого я знала.              Но насколько сильно изменились мы с Пери? Достаточно интересный вопрос, требующего размышления.              Однако даже беды с Джеем не мешали нашему развитию.              Мы с Пери всегда были полицейскими из разных подразделений, соперничающими друг с другом. Когда общее дело и общая проблема сплотили нас, мы перешли на новый уровень.              Пускай я была в департаменте патрулирования и следила за порядком, а Пери в это время являлась зелёной соплёй в сфере IT, нам удалось пересечься в ЦРУ на совместном учении… И все это благодаря Салли…        Правда позднее я всё равно подала в отставку заочно. Сейчас я обычный механик в одной маленькой мастерской…              А что до Пери? Ничего особенного. Она первая вместе с Салли попала в Германию для сбора информации о “Дрезденском Демоне” и причастности КГБ в деле, не касаясь границ ГДР. В последствии она, как и я приняли непосредственно прямое       участие в этом деле… В деле # 666…              И это дело сделало нас маленькой семьёй… Но через что пришлось пройти всем нам, чтобы удержать эту семейную идиллию?..              Вам лучше и не знать…              Но, если вы так желаете… Я предупредила…       

      ***

      Это был 89-ый год. Тот самый день, когда Берлинская стена пала, немецкий народ воссоединился, но Джеймсу и Елене пришлось разлучиться…              Тогда же мы оставались в участке на всю ночь.              Помню, как я сидела на лавке, всматриваясь в голые холодные стены и решётчатые окна. Тоска сжирала меня, как жадные собаки обгладывающие кости.              Между пальцами крутились наручники… они позвякивали, изредка падая на бетонный пол, издавая противный лязг. Редкий скрип металла раздавался где-то на другом конце сырого коридора. И тихий стук каблучков…       — Ты здесь… – гнусавенький голос ударил мне в ухо, и я на рефлексе нахмурила брови, сморщив лицо от комариного писка.              “Твою налево…”              — Чего тебе? – фыркнула я, не оборачиваясь в сторону Пери.              Но ответом были её тонкие холодные пальцы, касающиеся моего плеча.              Не выдержав, я обернулась, столкнувшись с парочкой зелёных глаз, что недоверчиво взирали на меня. Мне хотелось отдёрнуться, отпихнуть её, но что-то мешало мне сделать это.              Что-то призывало дать возможность высказаться…              — Как ты?..       — Зачем ты задаёшь такой тупой вопрос? Я – абсолютно чудесно… – из уст вырвалось рычание…              Но Пери будто и не верила в искренность моих эмоций… Это заставило меня поколебаться и сдать позиции…              ”Да что тебе нужно от меня…” – рыкнула я, сплюнув куда-то в сторону.              — Если мне стало грустно из-за её ухода, это ещё ни о чём не говорит. Я вообще не привязываюсь к людям, они мне нахрен не нужны!.. – снова огрызнулась я, подавляя ком в горле.              И это не сработало. Ничего не сработало!              Пери лишь настойчивее выпытывала одним своим взглядом из меня правду, неимоверно выбешивая.              — Ты, всё-таки, плакала… – хмыкнула девушка, поправляя причудливой формы очки.              — Ещё раз скажешь что-то про мои слёзы, я твои окуляры натяну на задницу… – прохрипев, снова ответила я.              Пери не испугалась, потому что эта зелёная сопля знала, что я никогда её не обижу… Как же она раздражала…       Мы обе замолчали, уставившись по разным точкам. Секунды превращались в минуты, а минуты в часы… Но за всё это время мы не обменялись ни словом, сохраняя тишину.              Лишь очередной дверной скрип подействовал на нас, как заводной механизм, благодаря которому мы встали с лавки, увидев выходящего Джеймса.              Он был рассеян и изрядно потерян, неторопливо и заторможенно закрывая дверь в свой кабинет.              Бросив взгляд в наши стороны, на лице этого добрячка засияла наивная, но измождённая улыбка. Он с шумом выпустил воздух, ощущая, что едва держит отяжелевшее от усталости тело.              Я видела это своими глазами.              Но стоило мне попытаться сказать хоть слово, как Пери моментом помчалась к Джеймсу, сжав его плечи, раскачивая, как тряпичную куклу.              — Джеймс?.. Дальше дело за тобой… Ты знаешь, как я переживаю.              — Незачем переживать, это было моё решение… – его взгляд устремился к выходу, и я поняла, что он явно стремился к той хижине, в которой так часто зависал с этой…              Я последовала за Пери, встав позади, и молча следила за ходом их “молчания”.              Джеймс оглядел и меня, едва заметно улыбнувшись. Он метался от одной к другой, как будто язык проглотил, но в конце-концов сказал:              — Я думаю… Пришла пора прощаться, верно?..              — Не думай, что мы оставим тебя надолго… Даже не мечтай, – хмыкнула я, похлопав ему по спине, чуть было не вдавив в пол, вовремя себя остановив.              За нами беспокойно смотрела Пери и аккуратно ухватилась за мою руку, останавливая.              — Как бы грустно это ни звучало, нам нужно временно отбыть… Я же, надеюсь, ты сможешь о себе позаботиться, правда?              Но Джеймс не ответил ни слова, растянув странную рассеянную улыбку, осмотрев нас двоих.              Когда его взгляд вновь устремился к выходу, нам пришлось осознать, что он явно не был заинтересован в нас.              Его преследовало одно желание: увидеть её.              Хоть мы и не ждали от него ничего, каково было нашим удивлением услышать от него:              — Вы всегда будете моей семьёй.              В какой-то момент я опешила и растерялась, взглянув на такую же потерянную Пери, что не сразу отвела взгляд от спины Шиллера.              Провожая взглядом ускользающую фигуру, мы смотрели за ним до тех пор, пока он не скрылся за дверьми на улице…              Лишь позднее до меня дошло, что стоять, как вкопанная тут бессмысленно.              — Пойдём, – пробормотала я. – Нам тоже нужно собирать вещи…              Даже не глянув в сторону девушки, я отправилась восвояси, разминая оледеневшие от волнения кулаки...

      

***

      Это была поздняя ночь… Нет… Скорее ближе к утру.       Где мы всё это время ошивались? Я уже не помню. Однако, стоя посреди комнаты в съёмной квартирке, я молча осматривала обстановку, прокручивая в голове все те моменты, которые когда-то происходили здесь.              Которые когда-то помогли нам объединиться…              Мне стоило глянуть на этот диван и на этот старый телевизор, и я вновь ощутила какое-то странное жжение в глазах.              “Ненавижу привязываться…” – проворчала я.              — Ты идёшь? – голос Пери отвлёк меня от множества всплывающих картинок. Я дрогнула, но не обернулась, ещё раз очертив взглядом диван.       — Интересно, сохранятся ли пивные крышки между спинкой и сиденьем?              Молчание. Лишь тихие шаги приблизились ко мне, соприкасаясь с моей спиной, что рефлекторно дрогнула от чужого касания.              Я плавно обернулась к Пери, чья непринуждённая и успокаивающая улыбка внедрила в меня странное чувство надежды…              Как будто мне хотелось сюда вернуться, но незачем…              Покинув дом, мы отправились в неизвестность. А я изредка озиралась назад, отчасти жалея, что мы не сможем забрать Джея с собой.       

***

      Пересекая границу ГДР, на западном Берлине мы ощутили свободу и некое облегчение.       Аэропорт был переполнен отбывающими и прибывающими людьми. Салли — искусный агент, и в этом нет сомнения. Нам удалось пройти без лишних проблем.              Его уверенность и холодная расчетливость успокаивали. Несмотря на общий хаос, он не терял головы, даже мельчайшие детали его плана были продуманы до мелочей. Я не могла не восхищаться его собранностью, хотя это напоминало мне, насколько далеко мы зашли.              Толпа двигалась волнами: чьи-то торопливые шаги, напряжённые лица, ритмичный шум громкоговорителя, обрывки фраз на разных языках. Этот круговорот жизни был таким контрастным по сравнению с тягостной тишиной ГДР. Дотт стояла рядом, крепко прижав к себе чемодан, стараясь не выделяться.              Но даже среди этого оживления я чувствовала, что за нами наблюдают. Возможно, это всего лишь паранойя после всего, что мы пережили. Или привычка, которая появилась за границей, где каждый шаг казался под надзором.       Именно поэтому мы старались держаться вместе… но Елена… Такая чужая и отстранённая…              Единственная высокая фигура, перекрашенная в чёрный, выделялась среди серой массы невысоких людей.              Она стояла в стороне, прислонясь лбом к стеклу, будто пытаясь укрыться от реальности за холодной преградой. Её тонкие пальцы машинально вычерчивали на стекле замысловатые узоры, словно в попытке выразить то, что она не могла сказать вслух. За её спиной шумели люди, кипела жизнь, но Елена была где-то далеко.              Её взгляд был прикован к нескончаемому потоку самолётов — отбывающих и прибывающих, как и люди вокруг. Казалось, что её мысли летали вместе с этими машинами, унося её куда-то за пределы Берлина, за пределы этого момента.              Пери и Салли активно обсуждали наши дальнейшие планы, но я, отойдя от их беседы, не прекращала смотреть за немкой. Потерянно взглянув на напарников, что-то заставило меня приблизиться, активно наблюдая за ней.              Сначала было до жути неловко, и я попыталась взять себя в руки, чтобы продемонстрировать свою стойкость и непреклонность, но…              Я вздохнула, касаясь её согнутой спины.              Перекрашенная блондинка не сразу взглянула в мою сторону, медленно переводя стеклянные фальшивые голубые глаза…              Её взгляд был таким же тяжёлым тяжёлым и отстранённым, будто она смотрела не на меня, а сквозь, за пределы реальности. В этих глазах не было тепла — только холодная пустота, словно она давно утратила способность ощущать что-то настоящее.              — Всё будет хорошо, слышишь?.. – уверила я. – Мы справимся…              Ли смотрела на меня и горько усмехнулась, поднимая глаза к чёрному небу, что ослепляли фонари…              — Он обещал, что найдёт меня…              — Он непременно найдёт тебя…              Елена улыбнулась, закрывая глаза… По щеке скатилась слеза, которую она попыталась вытереть, но это было бесполезно. Шмыгнув носом, она жалостливо посмотрела в мою сторону…       Я молчала, не зная, что добавить…              — Почему мы не можем забрать его… Их всех...       Я вздохнула, отчаянно закачав головой.       — Нам попросту не хватит времени… Мы должны были спасти тебя…              — Да что я без своей семьи?.. – она зажмурилась, вытирая вновь набегающие слезы.              Мои губы дрогнули и скривились от чувства вины… Такое чувство, будто я несла ответственность перед ней…              А ведь ещё пару лет назад она получила от меня по животу…              — Ты – это всё что есть у тебя… В первую очередь. А если кто-то дорожит тобой больше, чем собой, значит для этого есть повод… – я улыбнулась, огладив её спину. Мы молча переглянулись, но голос Салли прервал наш зрительный контакт.       — Ли! Пора… – мужчина махнул рукой, зазывая к себе.              Девушка взглянула за мою спину, а затем на меня, горестно улыбнувшись. Я молча опустила руку, провожая их двоих взглядом.       Их фигуры скоро растворились в толпе, оставляя за собой чувство неопределённости…              Ощутив присутствие Дотт, я тихо спросила:              — Что там?..              — Всё хорошо… Нам нужно ждать следующий рейс, а потом… А потом он скажет, что делать дальше…              — Ясно, – я продолжала смотреть вперёд, в мнимой надежде всё ещё пытаясь отыскать их.              Я почувствовала, как сердце болезненно сжалось, будто в груди разверзлась пустота. Толпа продолжала двигаться хаотично, захлёстывая своими потоками.       Это напряжение, угнетало меня, превращая каждую секунду в вечность. Осталось дождаться своего часа…       

      ***

      За исчезающими в облаках очертаниями немецких краёв я ощутила нечто родное… Это было глупое и никому ненужное чувство тоски, которое, скорее всего было связано с нахождением там нашего друга.              Я молчала… Мне не хотелось говорить вовсе, и это нетипично даже со стороны Пери, что каждую секунду могла поучать меня, как не нужно себя вести.       Но даже она молчала.              И это молчание между нами длилось достаточно долго, не считая тех моментов, когда мы могли бросить друг-другу пару колких фраз и начать перепалку…              Но только не сейчас.              Дотт как будто понимала, что мне не особо хочется грызться с ней, как и ей со мной… И этим было её уважение ко мне.              Даже если мне приходилось изредка поглядывать на неё, эта девушка постоянно сидела, откинувшись в спинке кресла, и смотрела в одну точку…              Действительно… Столько всего произошло, а что ещё можно сказать, кроме как тихо охнуть от окутавшей моральной усталости?              Да и полёт казался таким утомительным, что Пери невольно заснула на моём плече… Её голова невесомо прислонилась ко мне.              Я дрогнула, но не отстранилась, молча осмотрев утомлённое спящее лицо…              По прилёту в Вашингтон, мы долго смотрели на утреннее рыжеватое небо, освещённое яркими огнями вставшего на горизонте солнца, а затем медленно развернулись к аэропорту из которого только что вышли…              Наши рейсы были разными от часов до городов, чтобы нас не смогли отследить… Иными словами, у агентов свои приколы.              И это было странное чувство… Дурацкое чувство, как будто мы что-то забыли… Или кого-то забыли.              Я сжала лямку рюкзака на плече и быстро отвернулась, устремляя свой взгляд в сторону городских очертаний.              Меня тянуло поскорее покинуть оживлённое место, не дожидаясь саранчи, что, кажется, вовсе задумалась и не заметила, что я отошла на достаточное расстояние.              — С-стой! – раздался писк. – Куда ты так рванула?! А я!?              — А тебя я вообще хотела в самолёте оставить как ненужный груз, – фыркнув, я краем глаза взглянула на едва поспевающую за мной Пери.              Девчонка ничего не ответила, кроме как одарила меня укоризненным взглядом.              — Как ты думаешь, где сейчас Салли и его дочь? – спросила она, после недолгой тишины.              — У себя дома, где же ещё… Мы прилетели значительно позже…              — А Ли?..              — Зачем ты задаёшь такие глупые вопросы? Сама же считаешь себя умной! – нахмурившись, я оглядела напарницу, вновь отвернув голову, и выдохнула, осматривая огромную парковочную территорию, треть которой занимали таксисты. – Нынче они много дерут… – пробормотала я, сунув руку в карман, начав искать зелень. – К тебе или ко мне?              — А? что?.. – растерявшись, Дотт взглянула на меня, поправив очки, но кое-как собралась с мыслями. – Туда где ближе…              Я недоверчиво посмотрела на неё, увидев, как она копалась в своём бумажнике, неловкими пальцами пересчитывая центы.              — Слышь… Я оплачу, – легонько подпихнув её плечо, я направилась вперёд, молча про себя ругаясь, что Салли мог бы и позаботиться о том, чтобы нас встретили.              Один из таксистов непринуждённо пил кофе, сидя на краю капота и создавая впечатление, что он живёт здесь, ожидая хоть какого-нибудь клиента…              ”Ну, что ж… Сегодня мы его озолотим…”              — Эй, ты… – я откашлялась в кулак, выдавив из себя хрип. – Подвезти сможешь?              Отвлекшись от мелкой трапезы, невысокий усатый мужчина осмотрел нас двоих, в особенности меня, дылду, да…              — Без проблем, куда вам?              Я молча посмотрела на Пери, пихнув легонько в плечо, но даже так она чуть не улетела, возмущённо потирая себя через одежду.              — К ближайшему мотелю на подобии… – начала я…              — “Red Roof”... – вмешалась Пери, поставив руки в боки.              Я замолкла и краем глаза взглянула в её сторону, медленно опуская веки, вынужденно согласившись:              — Да, туда её…              Пери никак не отреагировала на мой сарказм и, пнув меня в бок, открыла дверь в салон, запрыгнув туда.              Водитель проследил за ней взглядом и почесал затылок, осмотрев меня ещё раз.              — А… Так вы местные? Знаю я один ближайший… Его совсем недавно построили. Садись, довезу… – усмехнувшись, он сел за руль, ожидая, пока я присоединюсь к ним.       Я ещё раз осмотрела местность, как будто после нескольких лет отбытия я вовсе не узнавала родную страну.              Тяжёлый вздох вырвался из груди, и я ощутила лёгкую зябкость… Ветер дул по-осеннему, раскидывая какой-то бумажный мусор, который ещё не успели убрать.              Люди отбывали и прибывали… Этот бесконечный поток никогда не прерывающийся жизни… За этим процессом было не так увлекательно наблюдать.              — Поспеши, – окликнул меня водитель.              Я дрогнула, очнувшись от резкого возгласа мужчины.              Сев в салон, мы тронулись, оставляя за собой лишь наши послевкусия горечи от присутствия.              Свет от солнца как будто бы разгуливался сильнее… Я смотрела на проскальзывающие лучи, Пери занималась тем же.              Говорить нам было не о чём, лишь изредка наши взгляды встречались в тотальной усталости и нотками тревоги.              Дорога заняла примерно полчаса, прежде чем показались очертания высокого здания у трассы. Оно было достаточно новым, нам незнакомым…              Я тихо хмыкнула себе под нос, когда он припарковался у стоянки…              — На месте! – улыбнулся мужчина.              Однако не успел он назвать цену, как я сунула ему пару зелени в ладонь, буркнув:              — Тебе на кофе, – с этими словами я стащила Пери с салона, не обращая внимания на визгливые возмущения зелёной сопли, что явно была недовольна таким исходом и моей наглости.              — Куда ты меня тащишь!? Джаспер! Полегче! У тебя тяжёлая рука!              — Ты слишком медленно плетёшься, – недовольно рыкнула я, толкнув дверь в мотель.              За стойкой стояла весьма сонная девушка, перечитывая журналы последних выпусков. Она обратила внимание на нас лишь тогда, когда дверной колокольчик громко звякнул.              Выпрямившись и натянув вежливую улыбку, она начала тараторить:              — Доброе утро, добро пожаловать! Э… Чем я могу помочь?              — Чем ты ещё можешь помочь, кроме как дать ключи от свободного номера?              — Джаспер! – шикнула Пери. – Мне стыдно с тобой на людях показываться!              — Ну так не показывайся и встань за спину, – между делом ответила я, обернув свой взгляд обратно к администратору. – Самый недорогой номер… На сутки.              — На сутки? – улыбнулась девушка, неловко заглянув за мою спину.              — До следующего утра – чётко повторила я, сквозь зубы добавив. – За проститутку она не сойдёт.              На что я получила пинок в поясницу.              — Твою!.. – я едва сдержалась, чтобы не выругаться бранными фразами, уложив деньги на лоточек.              Девушка неоднозначно хмыкнула и аккуратно развернулась к стойке с ключами, потерев поясницу.              Найдя свободный ключ, она развернулась обратно к нам, вложив в мою ладонь.              — Пожалуйста… Первый этаж. Сразу направо, первая дверь с конца.              — Благодарю, – подкинув связку, я взяла напарницу под руку и пошла с ней в указанном направлении.              Из-за различий скоростей, милюзге пришлось покоряться и поспевать. В конце-концов она отдёрнула руку, поправляя рубашечку, и тихо возникла:              — Я сама в состоянии идти, Джасс… После твоих рук у меня синяки.       Я промолчала, отчасти нервно озираясь на каждую дверь.              Дойдя до последней, я впихнула ключ, ловко повернув его, отворяя скрипучую дверь.              Остановившись на пороге, я молча осмотрела комнату, оценив обстановку вокруг. Для бюджетного номера всё было весьма простеньким. Телевизора не было… Скорее всего он в номерах подороже.              Да и это не было первостепенной важностью, хотя… Бокс я бы посмотрела…       Наконец, изучив интерьер ещё раз, я медленно прошла внутрь, пропуская напарницу, что, не обмолвившись ни словом, зашла следом. Уложив чемоданчик на застеленную кровать.       Её молчание было до жути непривычным для меня. Зная её привычки комментировать всё и вся…              Дотт медленно расстегнула замки, начав рыться в своих вещах. Её губы периодически подрагивали в странной ухмылке.              — Чур в ванную я буду первой, – заявила та, опередив меня.              Не дожидаясь ответа, девушка ретировалась, оставив меня наедине с собой.              Я вдохнула незнакомый воздух и подошла к книжной полке, где красовалась парочка старых потрёпанных временем книг. Мои пальцы пересчитывали их число по корешкам… Оценивая толщину.              Я подцепила одну с пожелтевшими страницами и аккуратно открыла, ощутив запах старины.              ”О чём эта хрень?” – чихнула я, ощутив частицы пыли, что даже через бинты будто щекотали мне нос…              «Грозовой перевал»... Интересно, но не очень. Когда-то в школе я читала эту книгу… Правда я не помню, о чём она. Помню то, что она казалась мне достаточно запутанной с кучей ненужных имён.              Недолго мне приходилось размышлять над содержанием. Я отвлеклась, когда шум воды стих, и оттуда вышла Дотт в майке и в штанах, потирая неряшливые блондинистые волосы, что казались куда пышнее из-за того что она не закалывала часть прядей на зажим, не собирала эту же часть в резинку.              Её худощавое тело подрагивало от лёгкого озноба, и она молча потёрла предплечья, потирая полотенцем за ухом.              Я не заметила, как долго я смотрела на неё, отвлекшись лишь тогда, когда она устало села на кровать, согнувшись в три погибели.              Не нарушая тишины, я медленно закрыла книгу, отложив обратно на полку, и села рядом.              Она не смотрела в мою сторону, но прекрасно ощутила, как кровать слегка утонула под нами.              Дешёвый матрас, что ещё ждать? Дерьмо…              — Эй… – я легонько толкнула в плечо, но не так, как я делала это всегда. Я осмотрела лёгкие веснушки на её плечах, ощущая её напряжение в теле.       Она не отзывалась. Точнее… Она отозвалась, но позднее…              — Не лежит моя душа спокойно…              — О чём это ты?.. – хмыкнула я.              — Всё о том же… Нам пришлось оставить Джея, и мы даже не знаем… Что с ним.              Я молча осмотрела напарницу, волей не волей ощутив груз на своих плечах… В аэропорту… Елена стояла поодаль от всех и смотрела в окно на прибывающие и отбывающие самолёты…              Всё это время я смотрела исключительно за ней, пока Салли что-то говорил нам, стараясь утихомирить взбудораженную дочку… Я не запомнила ни единого слова, предоставив это Пери.              Я лишь видела… Как немка колебалась, изредка озираясь туда, откуда она пришла. Но бежать ей было некуда…              Берлин… Берлин… Зная её нрав и вечные колкости в мою сторону… Не в мою сторону, она была какой-то бледной. Бледной, перекрашенной… Она изредка озиралась на всех прохожих.              Тело подрагивало от волнения, а руки вечно потели. Это было видно невооружённым глазом.              Я видела Ли в таком состоянии… Но я даже представить не могу, что испытывал Джеймс в этот момент…              И чем больше я думала об этом, тем сильнее мне хотелось отречься от ненужных всплывающих деталей, которые параллельно оседали в моей голове…              — Всё с ним будет хорошо, – бросила я, тряхнув головой, и отправилась в душ после неё, закрыв двери…              Я остановилась напротив зеркала, рассматривая своё отражение. Мне совершенно не нравилось смотреться в него, и я как можно быстрее опустила глаза, включив воду и нагнувшись, чтобы умыть лицо.              “Лазурь… Лазурный берег… Столь не запоминающаяся личность, что была особенной для меня… Всё это лишь моя вина… Я вечная обуза для тех, в ком всегда нуждалась… Ни мозгов, а только мускулы…” – я усмехнулась, вцепившись в края раковины и громко вздохнула.              Мыться было лень… От всего вокруг так тошно, что когда я раскрыла наедине шрамы, которые так тщательно прятала, я позабыла о температуре воды… Горячая вода мной воспринималась недостаточно горячей…       “Расставания… Привязанность… Именно за это я и ненавижу привязываться, но я привязываюсь… Ненавижу! Дерьмо…” – я процарапала ногтями кафель, наблюдая за стекающей в сливное отверстие водой.              Я позабыла о времени… Ибо мысли во время принятия душа, это такой же бесконечный поток воды…              Ты невольно прокручиваешь в голове весь тот шлак, что застрял в тебе, пытаясь избавиться… Смыть вместе с грязью, осевшей на твоём теле.              Мне бы хотелось смыть эти полосы по телу… Чтобы казаться нормальной, а не… “Тигром”...              Но не каждому везет обладать голливудской внешностью…              — Джаспер?              Стук в дверь заставил меня опомниться, и я подняла голову, выключив воду.              Через пару минут, я осторожно выглянула к Пери, что смотрела прямиком в мои глаза, не выражая ни беспокойства, ни страха, ни волнения.              Она просто смотрела достаточно непринуждённо…              — Что? Я уже уединиться со своими мыслями не могу? – прохрипела я недовольным тоном.              — Я испугалась, что ты втихую бутылками балуешься.              — Играю в бутылочку со своим отражением, – съязвив, я вышла, одетая в старую серую заляпанную футболку и штаны на резинках.              Пери с интересом рассматривала распущенный волос, что ложился, как грива по спине.              — Кстати, о бутылке… У меня есть…              — Я так и знала, что ты протащишь алкоголь… – с осуждением прокомментировала напарница.              — Я знала, что ты будешь занудствовать… Зануда, – фыркнула я, вытащив бутылку глинтвейна.              Видели бы вы лицо Пери… Слышали бы вы кучу непонятных звуков, которые она издавала, пыхтя от возмущения.              Я тихо гоготнула и ногой подвинула табурет, поставив две рюмки, которые бесхозно стояли на одной из полок.       Лицо её не менялось, но слов подобрать она так и не смогла. Я же, не дожидаясь её бури негодования, начала разливать по рюмкам.              Номер сразу же охватило приторным вкусом терпкого вина и пряностей, заставив напарницу сморщиться и демонстративно обмахнуться рукой.              — Прямиком из Дрездена!              — Джасс… Вообще-то ты любитель пива…              — Вообще-то я любитель выпить… А пиво… Это для разогрева… Ну… Как воды выпить.              — Чёртова алкашка, – рыкнула девчонка, – Даже не думай… Я никогда не стану твоей собутыльницей…              — Эй… Я же не прошу тебя спиваться до поросячьего визга… Хотя… Твой голос это тот ещё… Я шучу!!! – я начала тихо смеяться спрятав лицо руками, стоило мне заприметить гневную мину эдакой мартышки. – Слушай… – отдышавшись, я выпрямилась. – Раздели со мной пару рюмок… Мы, всё-таки, такой стресс пережили... Ну?              Дотт неуверенно смотрела то на меня, то на наполненные рюмки, громко вздохнув.              — Ладно… Ладно… Только пару рюмок!              Я победно оскалилась, вытащив парочку имбирных печенек, положив рядом с ней.              — Возьми, а то ты пить всё равно не умеешь…              — Я не алкашка со стажем, Джасс… – прогундела девчонка, присев рядом со мной. Однако села она своеобразно, по-турецки… Боком к табуретке.              Я странно оглядела её предпочтения в посиделках, но молча пожала плечами, протянув одну рюмку.              Молча приняв, Пери взяла печенье, осушив сразу рюмку, и начала кашлять, обмахиваясь часто и судорожно.              — Эй-эй-эй! С дуба рухнула? У тебя нет опыта! – я поднесла к ней сдобную печенюшку, дабы она закусила.              Девушка, наконец, пришла в себя, восстанавливая дыхание… На щеках появился лёгкий румянец. Она сидела, держа тыльную сторону ладони на своих губах, молча взирая в пространство.              — Порядок? Целая?       — Угу… Наливай…              Я застыла, опешив от её указаний, и беспрекословно подчинилась, периодически поглядывая на девушку, протянув новую дозу.              Охмелённая Пери отчасти затуманено взглянула на рюмку, схватив её из моих рук, осушая, но медленнее…              Я не прекращала смотреть за ней с неким восхищением… Но наше “собутыльничество” ограничивалось извечным молчанием и её измождёнными вздохами.              Но… Прошло не так много времени, и бутылка была почти осушена…              Пери заметно покачивалась, держа в руке опустошённый стеклянный сосуд и одним глазом заглядывала внутрь, изыскивая хоть каплю.              — Значит… Игра в бутылочку… – икнула девушка, медленно встав с кровати, чуть не упав назад… Она босиком пошлёпала по голому полу, ногой отпихнув табуретку в сторону, что прогремевшие рюмки едва не попадали.              Шлёпнувшись на пятую точку, она потянула меня за собой, стуча по деревяшкам и пьяно, но настойчиво твердила:              — Сядь-сядь-сядь…              — З-зачем?.. – я немного поморщилась, испытывая лёгкое головокружение, но, не дожидаясь последующих аргументов, я подчинилась, сев напротив пьяной в стельку напарницы.              Дотт положила бутылку, начав её раскручивать и приговаривать что-то…              — Я кручу… Кручу… И… Мы раскроем друг-другу с-се-к-ре-ты!              Бутылочка остановилась куда-то в сторону, но далеко не в нашу…              Дотт возмущённо взирала в сторону книжной полки, выругавшись себе под нос:              — Дерьмо…              ”Слышишь, э! Не бери пример с меня, ладно?” – я хлопала глазами, забавно сморщившись, но на этот раз бутылку раскручивать начала я.              — Всему тебя учить надо, сопля…              Бутылка вертелась, немного сбиваясь с центральной точки, но… В конечном итоге она остановилась прямиком горлышком к Пери.       Мы обе взглянули на эдакую ситуацию, и я плавно подняла к ней глаза, изучив её…              Молчание… Кажется, мы даже не знали с чего начать, поэтому я постаралась прервать неловкую тишину…              — С-се-к-ре-ты… Говоришь? – я усмехнулась, осмотрев её лоб, на котором вечностью красовался пластырь. – Тогда расскажи мне, почему ты всегда носишь этот дурацкий пластырь.              — Д-дурацкий?! – икнула девушка, возмутившись. – Это твоя повязка на носу дурацкая!              — Она не дурацкая… Она… – я икнула вслед за ней, прислонившись спиной к ребру матраса, откинув голову назад… – Она скрывает моё уродство…              — Какое ещё уродство, шрамированный нос?              — Я ненавижу этот шрам… Он напоминает мне о том, какая я лохушка… – затем я резко выпрямилась к ней, прищурив глаза. – Так ты ответишь мне, зачем тебе этот пластырь?..              Дотт долго всматривалась в моё лицо, заметно покачиваясь, затем она придвинулась ближе, подставив лоб, тем самым заявив:              — Снимай.              — Ч-чего?              — Просто сними и выкинь его к черту…              — Мусорить в номере? Пери… Алкоголь на тебя плохо влияет…              — Ты поняла меня, Джасс…              Я выдохнула, неуверенно взглянув на пластырь, затем медленно потянулась рукой, подцепив его край, чтобы медленно оттянуть в сторону.              Под клейкой и мягкой основой скрывался небольшой шрам с неким углублением, который выглядел, как достаточно серьёзная травма, полученная когда-то там в детстве…              — Как это получилось? – пробормотала я, изучая взглядом изувеченный участок.              — Это?.. – усмехнулась напарница, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – Это называется “зазнайка получила по заслугам”.       Я прокрутила в голове сказанные ею слова и заметно нахмурилась, изучая этот шрам кончиками пальцев.              — Кто. Это. Сделал…              — Никто… Точнее… Я… Случайно, – она вновь икнула, постаравшись выпрямить осанку, но её попытка заканчивалась извечным желанием завалиться назад.              — Рассказывай подробнее…              — А что говорить? Я любила заниматься инженерными делами до того, как перешла в IT-сферу. Я уже и не помню, что там было… Но деталь с моей конструкции отлетела и…              Девушка замолчала, нахмурив брови, но совсем не ожидала, что я возьму её за лицо и притяну к себе, прижавшись губами к области шрама.              Дотт застыла, смиряя меня ошеломлённым взглядом, когда я плавно отстранилась от её лица.              Мы снова погрузились в тишину… Лишь наши дыхания, ещё не поглощённые пространством, были слышны со всех углов комнаты.              Блондинка изучила меня, потянув руку к бинтам, скрывающие мой нос… Я кое-как отодвинула лицо в сторону, запротестовав:              — Эй-эй… Не надо! Дотт!              — Знаешь, что? Я позволила тебе узнать меня поближе… Чем я не заслужила взаимности? – хмуро взглянула девчонка, отвечая заплетающимся языком.              Я промолчала, раздражённо закатив глаза, вынужденно поддавшись чуточку вперёд.              Ловким движением тонких пальцев девушка ослабила тиски бинтов, и те лёгкими лоскутами спали на пол, оголяя безобразие, которое предстало перед ней..              Шрам… Шрам, проходивший через нос, задевая край щеки… В самом эпицентре он имел куда глубже вмятину, будто кто-то резал в этой области ножом… Или пытался отрезать ножом…              Она прошлась пальцами по краю, с вопросом взглянув в мои глаза, которые я тут же опущу, не ответив ни слова.              Но настойчивый взгляд не давал возможности как-то увильнуть от ответа, и я кое-как нашла в себе силы сказать:              — Это был не очень хороший опыт в студенческие времена…       — Ты…              — Скажем так, я подралась…              — Видимо это было… Жёстко… – прокомментировала напарница, икнув.              Я молча кивнула, нахмурив брови от нежелательных воспоминаний, но они тут же рассеялись, когда я ощутила тонкие губы девчонки в области шрама…              Ступор сковал моё тело, и глаза распахнулись шире…              Я даже не заметила, как близко она сидела, подпирая обеими руками края матраса… Через пару секунд Пери отстранилась, но недалеко…       Горячее дыхание и привкус перегара ощущались на моих губах…              Румянец воспылал и на моих щеках, непонятно от чего... Смущение ли это или же опьянение?              Я неуверенно опустила глаза к её устам, понимая, что Пери спотыкалась и наваливалась на меня…              И это, как будто, было её шансом…              Наши губы встретились весьма неожиданно, и сразу же инициативу перехватила эта чертовка.              Охватив её талию, я подтянула ближе, ответив более дерзко, но уверенно.              Когда её пальцы зарылись в мои волосы, я подхватила её за бёдра, притягивая ближе, ощущая кроткое худощавое тело на себе. Наши губы встречались с интенсивной периодичностью, передавая ещё больше вишнёвой приторности.              Она гуляла по мне, не выпуская из хитрых цепких рук, углубляя поцелуй, оказывая своё влияние…              Но это заходило слишком далеко…              Я спустилась к её шее, оставив пару поцелуев, в ответ на которые я услышала её томный вздох, полный вожделения.              Нет… Это заходило слишком далеко, и я резко отстранилась, взявшись за плечи девушки, что тянулась ко мне, стремясь получить заветное продолжение, находясь под алкогольным опьянением.              — П-Пери, стой… Мы… Мы заходим слишком далеко.       — Что?.. Джасс…              — Пери… Я… – я сглотнула, пытаясь найти в зелёных глазах хоть нотку трезвости. – Я не готова к этому… Да и ты… Ты… Будешь жалеть…              — Джасс… – она смотрела на меня из под тяжести опущенных век, немного колыхаясь. – Я хочу тебя, Джасс…              Мои глаза распахнулись чуточку шире, а жар подступил к щекам ещё сильнее. В какой- то момент я потеряла хватку и растерялась окончательно. Меня парализовало от шока и волнения, но я настойчиво качала головой, отодвигая напарницу и продолжая твердить:              — Проспись, Пери… Ты очень пьяна.              — Но… Джасс…              Я вылезла из под неё, переползая на другую сторону кровати, и нервно оглянулась в её сторону, прежде, чем выйти из номера, дабы привести себя в чувство на свежем воздухе…              Смущение, стыд, горечь – всё взвалилось на мои плечи, принуждая к вечным скитаниям в круговороте собственных эмоций…       

      ***

      Мы были так пьяны, так уставши, что проспали до следующего утра, пропустив завтрак, обед и ужин… До смены суток пробыв в коматозе…              На следующее утро я вернулась обратно в номер. О, нет, даже думать забудьте, я не ночевала на улице.              Однако я нуждалась в некотором пространстве, чтобы обдумать произошедшее.              За это время я уходила за минералкой и аспирином, зная, что, проснувшись, Пери будет страдать от похмелья.              Утро озарило небольшую комнату и первые лучи упали на белую простыню, под которой тихо сопела зелёная милюзга.              Её цепкие пальцы крепко хватали подушку, жадно подминая под себя.              С моих уст сорвался смешок, и я медленно обошла кровать, поставив купленное на тумбу подле неё.              От лёгкого стука напарница дрогнула, разлепив сонно глаз. Непонимание охватило её, всецело выражая это на полностью недоумевающем лице.       Приподняв голову, девушку спросонья осмотрела бутылку с колбой, а затем меня, разыскивая очки по кровати.              Как только она нашла их и нацепила на глаза, Дотт сдавленно, почти что глотая слова, проговорила:              — Что…              — Доброе утро, собутыльница, – ухмыльнулась я. – Как спалось? Снились весёлые стаканы, пустившиеся в пляс?              Напарница хмуро взирала в мою сторону, начав медленно подниматься с кровати и укоризненно ворчать:              — Конечно… Я так и знала, что ты меня в это втянешь… Ауч… – шикнула та, взявшись за макушку, медленно сгибаясь под натиском боли. – Как же болит голова…              — Это нормально. Я позаботилась об этом, – улыбнувшись, я направилась к полке, где стоял небольшой чайник, и вернулась, плюхнувшись на край кровати, с уже заполненным водой стаканом, и открыв пластиковую колбу с шипучими таблетками внутри. Бросив одну, содержимое начало с приятным шипением растворяться, опускаясь на дно.              Дотт невнятно смотрела на стакан, поднимая взгляд ко мне. Я, протягивая сосуд с жидкостью, спокойно взглянула на девушку, ожидая, когда она удосужится взять его.              Блондинка долго колебалась, но, в конечном итоге, головная боль победила её глупые предрассудки, и она залпом опустошила аспириновую воду, утерев рот тыльной стороной ладони.              — А ещё у тебя может быть сушняк, поэтому… – я подвинула бутылку с минеральной водой ближе, снова взглянув на недоверчивое лицо Пери.              На бледноватом лице, окутанном лёгкими веснушками, появился румянец, и она медленно опустила взгляд, потирая шею.              — Спасибо… – выдавила та из себя.              Я молча взглянула на неё, издав тихую усмешку, обратив свой взор к окну, откуда с каждой минутой лучи солнца пробивались сильнее и сильнее, осветляя комнату ярким утренним светом.              Мы погрузились в очередное неловкое молчание, из-за которого тишина казалась ещё более смущающей, нежели то, если бы мы нелепо общались друг с другом о разном…              — Так что вчера произошло?.. – наконец спросила она.              Я встала в ступор, не зная, как объяснить то, что она немного… Перебрала…       Обернувшись, я встретилась с ней взглядом, и на щеках выступил предательский румянец от воспоминаний.              Пери не прекращала смотреть на меня с ещё большим недоверием, увидев характерную реакцию.              — Джасс?..              — Ничего особенного… – брякнула я, отвернувшись.       Тишина…              — Джасс!              — Да чего ты пристала?! Ну в бутылочку играли, ну…              — В б-бутылочку? – блондинка панически оглядела комнату, найдя ту самую опустошённую бутылку глинтвейна, что бесхозно лежала на полу, недалеко от кровати. – Я боюсь спросить… С какой целью…              — Я же говорю, ничего особенного, – обернувшись, я покраснела сильнее, лишь сейчас заметив, что на её лице оставались едва видимые смазанные следы от помады, а также совершенно лёгкие засосы на шее.              — Что?.. Что ты так смотришь на меня? У меня что-то на лице?              — Н-Не-а!              — Н-Не-а?!              — Не-а!              Но обстановка накалилась лишь сильнее. Дотт сорвалась с постели и быстро побежала в ванную, откуда был слышен сдавленный писк.              Я вжалась в плечи, зажмурив глаз от её оглушительного низко частотного писка. Вернувшись, Дотт покраснела, как помидор, едва ли не сливаясь с ним в один цвет.              — Что это такое?!              — Где? – в этот момент мне пришлось включить дурочку.              — Вот! – милюзга начала указывать на своё лицо, хмуря брови.       — Э-э… Красная морда…              — А из-за кого она красная, блин?!              — Ты себя спроси!              — Что?! И вообще, где твоя повязка?!              — Там же, где и твоя, малявка, – фыркнула я, демонстративно скрещивая руки на груди.              Дотт замолкла, взглянув на меня. Девушка прошевелила губами, явно повторяя мои слова… Когда осознание достигло разума, зелёные глаза распахнулись шире, и она плавно схватилась за голову, броском сев рядом со мной.              Молчание…              — Что… Мы… Наделали… – тихо отрывисто выпалила Дотт.              — А что мы наделали? Мы ещё ничего не успели наделать, – хмыкнув, я пожала плечами. – Ещё непонятно, кто бы кого остановил, выпей бы я чуточку больше.              — Какой… Ужа-а-а-с… – прохрипела девушка, вновь согнувшись в три погибели.              Я молча наблюдала за этой нелепой картиной и опустила веки, похлопав по худенькой спине.              — Слушай, давай просто притворимся, что ничего подобного не было. Это была случайность, уяснила?              — Да, ты права… – девушка резко оживилась, выпрямив спину. – Мы просто были пьяны… – она развернулась ко мне, разговаривая таким тоном, будто убеждала саму себя в ошибке произошедшего и в необходимости забыть. – Такое бывает, да… Такое бывает… – но недолго длился уверенный настрой, как она снова схватилась за голову, начав скулить. – Но как я могла позволить себе целоваться с тобой… Боже, какой же это ужас!              — Эй! Можно было и не добавлять!              Но Пери даже не обратила на меня внимания, и тема отошла на задний план, когда её посетила совершенно другая мысль:              — Надо позвонить Салли и сказать, что мы… Что неплохо было бы забрать нас отсюда.              — Да, тот старик совсем охренел. Забыл про нас… – поддакнула я, фыркнув.       — Прекрати, на его плечах сейчас Елена… – поднявшись, Дотт удалилась обратно в уборную, закрывшись там, а я осталась сидеть неподвижно, уставившись на дверь.              Мои брови невольно нахмурились, и я медленно поднялась, начав осторожно подбирать мусор, который мы раскидали.              Под ногами попалась моя повязка, которую я подобрала, со вздохом рассмотрев её.              В какой-то момент мне показалось, что моя жизнь приобрела новые краски, когда мне не приходится ощущать что-то на своём носу… И это достаточно непривычно.              Непривычно то, что ко мне можно относиться иначе.              С этой же мыслью я снова посмотрела на дверь в ванную и сжала повязку, бросив ту в урну.              Немного погодя, дверь распахнулась, и оттуда вышла Пери, закалывая волосы, да поправляя безрукавку поверх рубашки.              Остановившись, девушка уставилась на меня, поправляя указательным пальцем очки.              — Чего?..              После её вопроса, я поняла, что невольно засмотрелась, и это ввело меня в лёгкий ступор.              — Ничего, – фыркнув, я порылась в кармане, отыскав пару монет, чтобы протянуть напарнице. – Я видела тут телефон… Позвони… Салли…              Девушка всё также недоверчиво смотрела на меня, подбирая монетки с моей ладони.              — Я и сама могу… Оплатить…              — Просто возьми, ладно?              — Ладно-ладно, хорошо… – хмыкнув, Дотт обошла меня, не прекращая странно пялиться в мою сторону, скрывшись за пределами номера.              Я глубоко выдохнула, вновь оставшись наедине с собой и со своими мыслями.              ”Нет… Нет, забудь…” – качнув головой, я продолжила собираться, попутно застилая кровать.              Однако я не могу сказать, что я ярая аккуратистка — меня это, в целом, никогда особо не заботило. С другой стороны, я терпеть не могу мусорить.              Пери вернулась к моменту окончания сбора и отдала оставшиеся неиспользованные монеты, начав собирать чемоданчик.       — Салли сказал, что пришлёт за нами своего коллегу…              — И… Когда его ждать?              — В течение часа точно… Он где-то здесь, недалеко… Я промолчала, вынужденно согласившись с ней.       Когда мы покинули мотель, мы отправились неподалеку к одинокой лавочке подальше от трассы.              Солнце светило по-осеннему, но особого холода не было. В течение всего времени мы так и не обменялись ни единым словом… Как будто тот поцелуй, пускай он был по ошибке… Пускай он был сгоряча, ничего и не значил.              Дотт смотрела на гальку, водя ногой по её поверхности, а я подкидывала монету, ловя одной рукой. Изнуряющая тишина разбавлялась шумом изредка проезжающих машин. Я искала утешение в распевающих песнь птицах.              Я смотрела на Пери, мельком изучая её острые черты, и всё также хмурилась убирая взгляд в сторону.              ”Зачем я вообще с ней связалась…” – какая-то странная злоба нападала на меня без ведомой на то причины… Я ненавидела себя по каким-то принципам… Возможно за то, что я позволила себе прикоснуться к ней, когда даже не хотела этого… Но сраная пьянь… Алкоголь – это зло, но и твой психолог… Правда временный.              Я пить начала вовсе не прикола ради… И это моя проблема… Возможно.       Неожиданно подъехавший Форд сбил меня с толку, и я очнулась, когда услышала голос Пери, радостно воскликнувший:              — Кевин! Я вовсе не ожидала тебя здесь увидеть…              — Хы… Кевин, – нахмурилась я, сплюнув, увидев шатена со слегка небрежной прической, одетый в чёрную водолазку под горло, облегающей тело.              Мужчина потёр шею, достаточно вежливо улыбнувшись, пожимая руку Дотт.              — Ты ведь помнишь, я тут часто ошиваюсь, когда есть дело, – посмеялся он, глянув в мою сторону. – Привет, Джаспер!              Я не ответила, продолжая смирять его недовольным видом, снова сплюнув. “Ага, «привет» ты получишь от меня потом, если будешь коньки подбивать…”       — Что это с ней?              — С ней? – переспросила Пери, посмотрев в мою сторону. – Не обращай внимания, она всегда такая с незнакомцами.              — Ну, конечно, ври больше, – я встала с лавки, подходя ближе к компании.              — Ты и со мной себя так вела, когда мы были на совместных учениях.              — Потому что ты громче всех верещала там.              — Не твоя правда! Я задавала вопросы!              — Тупые вопросы!              — Они насущные! А ты жевала хот-доги!              — Они хотя бы вкусные!              — Девочки-девочки! Остановитесь! – рассмеялся Кевин, попытавшись вмешаться в нашу передрягу. – Нам нужно побыстрее добраться с вами до пункта назначения. Кстати, Салливан попросил, чтобы я доставил вас в Бостон в одну забегаловку.              — Я не голодная, – хмыкнув, я обошла их двоих и плюхнулась с рюкзаком в машину, протестно скрестив руки на груди.              Я не смотрела в их сторону, но слышала их голоса. Они продолжали переговариваться до тех пор, пока Пери не села на первое сиденье рядом с ним.              — А, ну, конечно, а с таксистом ты туда не села.              — Ты прекратишь капризничать? – шикнула та.              — Это я капризничаю? Мне вообще всё равно! – я шикнула в ответ, дёрнув бровью.              — Девочки! – Кевин одарил нас немного серьёзным видом, глубоко вдохнув, и плавно выдохнул, призывая нас к тому же: – Вдохнули и выдохнули… Поедем домой.              Взглянув на него через переднее зеркало, я не нашла, что ответить, да и лишний раз грубить не хотелось — энергии не было.              Тогда мы тронулись, покидая мотель в безудержном молчании…       

      ***

      В одной забегаловке Бостона, где чаще всего зависали зеваки, желающие сделать паузу и передохнуть от городской суеты, мы пребывали достаточно часто. И это место было основным для наших постоянных встреч с Салли… Помню, тогда мы сидели подле окна и пребывали в неловком молчании.              У нас возникало множество вопросов друг к другу, но никто не знал, с чего начать.       Никто не решался затронуть очевидные волнующие нас вещи, пока этого не сделал сам Салли, постукивая пальцами по столу, взирая на своё отражение в чашке чёрного чая.              — Джеймс не выходит на связь…              — Вот так ты решил нас обрадовать, Сал? – немного резко спросила я.              Дотт не поддакнула. Более того, она даже не поднимала глаза, словно проваливший миссию агент.              — Я вас хотел уведомить, что никаких сообщений с того дня от него не поступало, и я не знаю… Стоит ли начать бить тревогу или подождать его? Он хотел залечь на дно… На месяц…              — Надеюсь, не в прямом смысле… – хмыкнула я, на что получила осуждающий взгляд блондинки. – Что? Я даже не шучу.              — Выбирай слова, Джасс… – фыркнула Дотт, снова опуская глаза к столу. Я не стала огрызаться, смерив её спокойным видом.       — Так или иначе, я считаю, что нам нужно выдержать этот промежуток, прежде чем лететь проверять ситуацию.              — Не будет ли это огромным риском? – хмыкнула девушка, не поднимая глаз.              — Любое действие – это огромный риск, Пери.              — Я к тому, что Берлинская стена пала, но влияние СССР пока никуда не делось. Мы вовсе не их желанные гости на территории ГДР.              — Верно, вы обе правы, – поддакнул он. – Под теми же документами вы не попадёте туда, поэтому… Вам нужно немного преобразиться… – взгляд Салли упал в мою сторону. – Смотрю, что ты перестала носить повязку, дорогая.              — Жабе “спасибо” скажите, – фыркнула я, отворачивая голову, дабы не видеть, как Дотт перекосило от возмущения.              Сандерс рассмеялся, потирая переносицу, и аккуратно сложил пальцы, выпрямляя спину.              — Ладно, мои дорогие, я знаю, что вы небезразличны друг к другу, но давайте посерьёзнее.       — Эй, старик, поосторожнее! – возмутилась я. – В каком это плане “небезразличны”? Мне она совершенно безразлична!              — Джасс…              — И что она там с каким-то Кевином лобызалась тоже безразлично.              — Джасс…              — Да и в целом я чудесно справляюсь без неё!              — Джаспер! – хлопнул по столу мужчина, не выдержав моего напора.              Я вынужденно замолчала, ослабив хватку, и, наконец, выпрямила спину.              — Извини…              Самое забавное, что Пери была совершенно спокойна. Как будто мои провокации не действовали на неё вовсе. Вместо этого девушка подвинула к себе чашку и отпила немного чая, выпрямив осанку.              — Что с Еленой? – ровно и хладнокровно спросила она, блеснув стёклами очков.              Салливан замер, немного ошеломившись внезапным вопросом коллеги. Однако он поставил в тупик и меня, и я металась взглядом то туда, то сюда, заинтересовавшись положением дел.              ”Да, действительно…”              — Она… У меня… – на выдохе ответил тот.              — Она в порядке?              — Ну… Вопрос, конечно, тяжёлый… Она очень растеряна и подавлена… Ты только представь сорвать женщину из родных краёв на другую часть Земли и без любимого.              Я прислушалась к его словам, ощутив щемящую боль в сердце. Ситуация с Ли невольно напомнила мне о моих более юных годах, когда я тоже…              …Была вынуждена остаться совершенно одна…              — Я уверена, что она справится. Он сделал это ради её же блага… – рассуждала девушка, приложив два пальца к виску.              — Так любить… – я задумчиво произнесла вслух, не заметив, что мысли вырвались наружу.       — А?              — А? Нет… Это я о своём, – сдавленно рассмеялась я, но прервалась, откашлявшись в кулак. – Держи нас в курсе, Салли.              Мужчина молча кивнул, добавив ко всему прочему:              — Мы держимся на связи…

***

Повествование от лица Пери

***

      Не думала, что удостоюсь чести вставить своё слово…       Когда-то я была простым человеком, кто даже и не подозревал, что окажется в такой заварухе, как дело #666. Но жизнь сложилась так, что мне приходится брать на себя слишком много ответственностей… И, в какой-то степени, это отягощало, но, с другой стороны, я ощущала мнимую полезность…       Я прикипела к своей маленькой семье, и понимаю, что не могу позволить кому-то испытать чувство обречённости…       Даже той же Джаспер, чьё присутствие зачастую выводит меня из себя и заставляет жалеть, что я вообще во всё это ввязалась…       И не только Джеймс – моя ответственность… На данном этапе Джаспер тоже моя боль и ответственность…

***

      — Так ты говоришь, что… Я тебе безразлична…       Не поворачиваясь к сей грубиянке, я задала этот риторический вопрос, дождавшись, пока Салли оставит нас и отправится по своим делам.       Молчание. Либо же она прикидывается дурочкой, либо же всё серое вещество поглотили мускулы.       — Что?.. – запоздало откликнулась та, оборачиваясь в мою сторону.       — Что слышала, – я в очередной раз поправила очки, взаимно поворачиваясь.       Мы встретились взглядами, сохраняя молчание. Я могла бы бояться столь наглую громилу, учитывая то, как отличаются наши весовые категории.       — Постой… Тебя это задело? – оскалилась напарница, подпирая щеку кулаком.       Я не удостоила её чести ответить как-либо, но продолжала сверлить взглядом.       — Я тебя задела…       — Молчание, это не всегда “да”, Джаспер…       — Заде-е-ела! – но она продолжала посмеиваться. – Я тебя задела! Тебя это тронуло!       Но недолго хватило моего терпения, и я схватила чашку с остывшим чаем, плеснув ей в лицо, и вышла из-за стола, сжимая ручку чемодана, не слушая её ругань…       Можно сказать, что я вообще никого вокруг не слушала, спешно покидая забегаловку и направляясь к автовокзалу.       — Эй, а если бы он был горячий? – послышался знакомый голос сзади. – И сейчас не жаркое лето, знаешь ли!       Я не обратила внимания, ускоряя шаг и поглядывая на часы.       — Я не настолько больная, чтобы обливаться кипятком.       — Ну, конечно, зато теперь я сладкая. Спасибо!       Я промолчала двигаясь дальше, но крепкая рука ухватилась за меня, подтаскивая к себе.       — Эй! Я тебе не игрушка, чтобы хватать меня! – моему возмущению не было предела… Не было предела и её наглости, я цеплялась за её крепкое предплечье, стараясь отцепить её, но это было бесполезно       — А куда ты разогналась? Отдохни немного, а? Пошли… – посмеивалась Джаспер, как будто ситуация с чаем её не выбесила. Она была довольная и немного влажная.       — Куда идти? Зачем? С тобой? Нет, спасибо. Мотеля хватило.       — А что такое? Это ты целоваться лезла, – усмехнувшись, она в наглую забрала у меня чемодан в руку, а меня закинула на плечо.       — Джаспер!!! – вскрикнула я, не ощутив земли под ногами. – Я тебе этого не забуду, чёртова жестянка!       — Жестянка?! – рассмеялась она. – Чем дальше, тем интереснее твои клички! – усмехнулась напарница, неся меня в противоположную сторону.       — Куда ты меня несёшь!?       — Ко мне домой. Тут недалеко, прикинь? А то попрёшься ты в свой Нью-Йорк.       — Я давно не была дома… А ты меня лишаешь возможности увидеться с семьёй! – я хлопала по спине, пытаясь выскользнуть с её рук, но это было невообразимо тяжело и практически невозможно…       В какой-то момент пришлось сдаться…       И, с отчаянным вздохом, я обмякла, принимая своё положение.

***

      Она привела меня к небольшому переулку, достаточно бедного типа, где узкие улочки славились своей грязной неприбранной атмосферой.       Накатывающий дискомфорт говорил за себя. Я мельком изучала местность, видя мусорные баки, что были переполнены всяким шлаком, вовремя не вывезенным…       Это был район с достаточно дешёвой арендной платой, что можно сказать по обшарпанным фасадам.       Когда мы прибыли, Джаспер поставила меня на ноги, дав возможность осмотреть обстановку вокруг себя.       Я прищурила взгляд, сморщив лицо в недоверии. Очки сползли к носу, вынуждая меня вновь поправлять их.       — Что это за наркопритон?..       Женщина улыбнулась, опираясь о погнутые перила перед одиночной покрашенной дверью.       — Я тут живу…       — Ты? Серьёзно?       — Ну, не прям на улице, конечно…       — А поприличнее район не могла найти? – я нахмурила брови, потирая плечо от непреодолимого чувства дискомфорта. – Это же район для…       — Зато со мной тут порядок. Все это знают, – она поднялась по лестнице, открывая передо мной дверь, дабы запустить в подъезд с подёргивающейся лампочкой, висящей над головой.       Я ещё раз осмотрела “трущобы”, потирая вспотевшие ладони, и тихо пошла по приглашению, осматривая подъезд с дверьми, стоящими в шахматном порядке вдоль по коридору.       Джаспер вошла следом, заставив меня дрогнуть от хлопка металлической двери.       Пройдя мимо, она махнула рукой, дабы я следовала за ней, поднимаясь на этаж выше.       Обстановка всё ещё не внушала доверия, но деваться было некуда, поэтому я покорно следовала за ней, слушая звон связки ключей, которыми она ковырялась в замке.       Послышался скрип, и я обратила внимание на открывающуюся передо мной дверь, а затем на Джаспер, что стояла подле, пропуская вперёд.       Меня посетил очередной ступор, и я растерянно шагнула в квартиру, бегло осматривая интерьер женщины не приученной к порядку: вещи были раскиданы на спинке стула, старый диван в разводах, скрипучие полы, разводы на потолке, обшарпанные окна, старая мебель, старые межкомнатные двери… Куча пустых бутылок и банок на журнальном столе, телевизор…       — Я… – не успев договорить, дверь за мной закрылась, и я зажмурилась, от чего-то боясь повернуться назад.       — Ну, вот… А я надеялась, что Салли хотя бы стены в розовый покрасит… – рассмеялась та. – Располагайся, – пройдя глубже в комнату, Джасс оставила мой чемодан в кресле.       — М-да… Как будто в квартире у серийника…       — Не утрируй, зануда.       — Ты почему такая засранка?! И это ещё здесь пахнет не так плохо, как выглядит… – шикнула я, проследив за напарницей, что бросила своё тело на диван, закинув ноги на журнальный столик, включая телевизор.       — Ну, подумаешь, не прибралась к твоему приходу.       — Да тут… Ох… – я выдохнула, подпирая плечом стену, встретившись с ней взглядом. – Мимолётом я подумала, что ты привела меня убить…       Но Джаспер ничего не ответила, смерив меня каменным недовольным взглядом, затем она махнула головой, распуская длинные и пышные, как грива волосы.       — Слышь, ты, это… Зубы мне не заговаривай. Садись, ложись, что хочешь делай.       — Л-ложиться? – я ступила глубже в комнату и села на край кресла рядом с чемоданом, сжав ткань брюк. – Я в гостях…       — Ты дома, Пери… – неоднозначно ответила она, не отвлекаясь от телевизора.       — С каких это пор? Я такой дом не хочу…       — Ты не поняла… – усмехнулась та, махнув рукой.       Я неслышно выдохнула и поднялась, подойдя к старому окну, чтобы запустить свежий воздух. Исходя из её нулевой реакции, она не была против, что я частично начала хозяйничать.       Запустив в квартиру осеннюю свежесть, мне стало легче дышать, но на месте не сиделось, и я осмотрела убранство, подойдя к журнальному столу, чтобы собрать пустые бутылки.       — И как тут тараканы не завелись… – бормоча, я ушла на кухню, бросив всё в отдельное ведро для стекла       — Ну, они тут были… Когда я жила… – хмыкнула напарница. – Схватилась… Отдохни немного, слышь!       — Как можно отдыхать в таком мусоре, Кварц!       — Зануда! – передразнила меня женщина гундящим голосом.       — Джаспер!       В ответ я услышала смешок. Зайдя обратно в гостиную, она смотрела на меня с задорной улыбкой, откидываясь обратно на спинку дивана, потешаясь с моей реакции.       Стоило мне подойти ближе, как крепкие руки, уронили меня к ней на колени, что я буквально опёрлась обеими руками о спинку дивана по обе стороны о неё.       — Ого, здравствуй, – посмеиваясь, она нагло рассматривала меня с ног до головы, держа за талию.       — Что ты себе позволяешь… – я нахмурила брови, продолжая взирать в её глаза, но не видела ни капли издёвки, кроме лёгкой усмешки.       — Ты слишком серьёзная, тебе не кажется? – она улыбнулась чуточку ярче, убирая волосы за ухо.       — А ты слишком наглая… – странный румянец вспыхнул на щеках, и я продолжила рассматривать её…       Сколько бы я ни ругалась внутри, всячески давая странные клички… Я ощущала как трепыхалось моё сердце и совершенно не хотела, чтобы она прознала это.       — И… Вообще… – продолжила я, – Мне надо домой…       — Останься на ночь… Куда ты поедешь опять в другой штат, ну…       — Джасс…       Я смотрела в её глаза, как и она смотрела в мои… Этот зрительный контакт мог продолжаться бесконечно, и я громко вздохнула, оттолкнувшись от спинки дивана, поправляя на себе одежду.       — Ладно. Завтра с утра отправлюсь…       — Чудно, – усмехнулась она, постоянно наблюдая за каждым моим действием.       Я откинулась на диване рядом с ней, но не опускалась до такого уровня, как закидывание ног на журнальный столик.       Над нами повисло молчание, разбавляясь шумом из телевизора. Я мимолётом вспомнила те будни, когда она также увлекалась его просмотром на съёмной квартире Джеймса… Стоит закрыть глаза, как сразу же погружаешься в те года, которые прошли совсем недавно.       Но, между тем, горечь от ненужных воспоминаний давила мне на плечи. Джеймс – чудесный парень. Мне нравится его наивный ясный взгляд и порядочность… Он напоминает мне меня… Как и его дотошность…       Если бы всё сложилось иначе, я бы сказала, что Елене повезло… Однако ей и без того повезло. А мне повезло с чудесным другом… Хах… Да…       Открыв глаза, я вновь оказалась в обшарпанной квартире бедных районов Бостона, изучая взглядом потрескавшиеся в некоторых местах стены.       Если бы тут были мои руки, я бы всё это прибрала…       — Неужели никого нет, кто мог бы полноценно довести квартиру до ума… – пожаловалась я вслух.       Джаспер промолчала, повернув ко мне голову. Наши взгляды вновь пересеклись, и я глубоко вздохнула, понимая, что моё нытьё ничего не изменит.       — Возможно и мог бы, но не сейчас…       — Что ты имеешь ввиду?       Она вздохнула, выключив телевизор и убрала ноги со столика.       — Я ведь совсем одна, знаешь…       Я молчала, заприметив нотку отчаяния в глазах напарницы. Она взглянула на меня, нахмурив брови, продолжая говорить:       — В какой-то момент я ощущала себя нужной, но это оказалось временным явлением, произошедшее не по моей прихоти…       — А родители?.. – спросила я, осмотрев её руки.       — Родители… – усмехнулась женщина. – Смешная шутка…       — Но я не шучу… – я прищурилась, не убирая своего взора от неё.       — Нет у меня родителей… Никогда не было. Я детдомовская, которая так и не обрела семьи… – она взглянула в мою сторону и криво ухмыльнулась, следя за моей реакцией.       Мои руки в этот момент дрогнули, и я осторожно стянула очки, опуская глаза в ошеломлённой манере.       — И-извини…       — Да что ты, зато узнала поближе, – она сдавленно посмеялась, поднимаясь с дивана и подходя к своему рюкзаку. – Я собираюсь в магазин. Тебе взять что-то?..       — М-мне?..       — А тут кто-то ещё кроме нас с тобой?       Я в лёгкой растерянности смотрела на Джаспер, всё ещё пытаясь отойти от услышанного.       Хотя, что шокирующее я могла узнать? Это не такая уж и редкая практика.       Разве что, в какой-то момент, мне стало жаль её…       — Н-нет, – я мотнула головой, натягивая очки обратно. – Нет, спасибо…       Джаспер промолчала и вышла из квартиры, закрыв за собой, а я осталась наедине, пытаясь прокрутить в голове полученную информацию.       ”Это что же получается… Пока я жила в семье, она была… Совсем одна?” – с этой мыслью мне стало гораздо хуже, и я ощутила странное чувство вины, которое я вовсе не должна была ощущать… За те ли клички, что я давала?..       Я нахмурилась и покачала головой, встав с дивана, дабы ещё раз оглядеться вокруг себя.       Да, не мешало бы прибраться.       С этой мыслью, я стянула с себя безрукавку и засучила рукава рубашки выше обычного, и отправилась в ванную, включая свет.       Она выглядела также убито, как и всё остальное: ржавые подтёки, разводы на кафеле, замызганное зеркало…       Я сморщила нос и осмотрелась по сторонам, дабы найти тряпку. К моему счастью на полотенцесушителе висела такая.       Взяв её, я залезла под ванную, отыскав очиститель стекла. Содержимого хватит отмыть все окна и даже зеркало.       Глаза засияли от энтузиазма, и я сделала пару пшиков, протирая зеркальную поверхность.       Мой внутренний перфекционист радостно заликовал, когда разводы уходили от одного взмаха, очищая зеркало, через которое приятно на себя смотреть…       Одним зеркалом я не обошлась, увлекшись генеральной уборкой в её квартире: вымытые окна, подоконники, столы, вычищенная раковина, снятая паутина, протёртые полки от пыли.       Я даже не заметила, как вошла Джасс, от чего резкий возглас напарницы знатно напугал меня.       — Ого…       — Джаспер! – я подпрыгнула от испуга и выпрямилась, оборачиваясь в её сторону.       Женщина осмотрела всё вокруг, сведя брови, прежде, чем взглянуть на меня.       — Тебя понесло… – гоготнула она, поставив два картонных пакета на стол.       — Я… Я просто не смогла остаться в стороне, – фыркнув, я отложила тряпку в сторону, подойдя к пакетам, которые она принесла.       — Вовсе не стоило… Но я даже не знаю, как тебя отблагодарить… – она заметно растерялась, потирая затылок, и начала вытаскивать всё из пакета, проговаривая: – Но я купила яблоки, чай, пряники, сахар, соль, нарезной батон, крупы, ещё крупы, сыр, молоко… – затем она вытащила три бутылки пива, невинно оскалившись. – Компот. Можешь присоединиться.       Я внимательно осмотрела содержимое её покупок и с лёгким укором обратила внимание на те самые бутылки, поднимая к ней взгляд.       — Пиво и Джаспер… Джаспер и без пива, это не Джаспер…       — Ты знаешь, как я давно не пила пиво?!       — Три дня!       — Вот именно!       — Джаспер!       — Пери! – в очередной раз передразнила она, подключая раскрытый ранее неработавший холодильник, что стоял без дела достаточно долго. – Ну, дружок, живой ещё…       Она была явно довольна таким исходом событий: пиво есть, большего не надо.       А мне оставалось только стоять и неодобрительно качать головой…

***

      Раннее утро. Свет в окно не бил, оно было мутным от того, что его, казалось, веками никто не мыл. Но даже по этим разводам я поняла, что солнца ждать не придётся. Ибо я совсем забыла про комнату напарницы… А может просто не решалась лезть в личное пространство.       Снова меня откинуло в Нойштадт. Как будто я стала с ним связана… Хотя это даже не моя родная страна.       Проснувшись, я, натянув очки, долго лежала и смотрела в потолок с жёлтыми разводами, что наслаивались друг на друга… Пускай кровать была большая, но она была достаточно старой.       В квартире тишина. Напарницу слышно не было. Облезлый комодик, куда небрежно скинули вещи, был приоткрыт. Я боялась подходить к нему, ожидая “лавины” из вещей.       От чего-то мне спалось лучше, чем когда-либо… Даже не считая ситуации в мотеле, когда алкогольное опьянение невольно провалило меня в сон.       Я не особо любила большие кровати, потому как в них было тяжело подниматься… Тело максимально расслаблено, глаза слипались, а в голове множество мыслей, сменявшие друг-друга, одна за другой.       Фантомно я ощущала вкус глинтвейна, что давно выветрился, но, между тем, впитался с тем нелепым поцелуем.       С того самого момента я без конца спрашивала себя: “Что это было” и “Как я могла такое допустить”...       Тишина… Однако за этой тишиной я попытала удачу поднять своё тело с кровати.       На пара попыток были безуспешными.       Третья…       “Пресвятой марсианин, неужели!” – я размяла шею, сползая босыми ногами на деревянный скрипучий пол.       Руки чесались сделать ремонт и превратить эту квартиру в уютный уголок…       Однако… Джаспер и уют?       Пф… Несовместимо!       Мои волосы растрепались от столь уютного хорошего сна… Локоны спадали на глаза, и я бесконечно сдувала их, собирая часть волос в хвост, а также закалывая зажимом сверху, дабы зачёс хорошо держался.       Я открыла дверь, с украдкой выглянув в гостиную.       Пустота…       “Не говорите мне, что она шлялась ночью, а домой так и не вернулась…”       Лёгкая паника охватила меня. Я вышла уже решительнее, осмотревшись по сторонам, но, заглянув на кухню, сердце успокоилось…       Она сидела за столом, спиной ко мне. От чего-то тоскливая, одинокая, и даже не храпящая до позднего утра.       Окно было приоткрыто. Рядом с ней опустошённая чашка, а напротив – наполненная…       Чёрный чай уже давно остыл, а она сидела с ним и смотрела на эту чашку, постукивая пальцем по столу.       Две тарелки: свою она опустошила… Вторая, видимо, моя…       — Джасс?.. – я тихо обратилась к ней. Достаточно нетипично тихо.       Тогда напарница вздрогнула, развернувшись ко мне. Она снова натянула беззаботную улыбку да хулиганистый оскал.       — А, проснулась, сопля. Я тебе завтрак сделала… Долго же ты дрыхнешь…       Я проигнорировала её колкости, аккуратно обойдя стол, дабы сесть напротив.       Выпрямив спину, я осмотрела содержимое тарелки: тост и яичница, всё по канонам…       Мой взгляд снова поднялся к ней, но комфорта я не ощутила.       Она совершенно не была такой в Германии…       Я помнила её дерзкой… Дерзкая оторва, что шла напролом на Дрезденского Демона, считая, что её реально одолеть. Считая, что она самая сильная, и, в силу того, что она терпела поражения, в ней просыпался больший азарт играть в “ловца”.       Что я вижу сейчас?       Тихая Джаспер, мягкая Джаспер, опустошённая Джаспер.       Она заметно иссякла после вчерашнего короткого диалога, о котором я успела пожалеть. Я снова ощутила вину, что я… Обладаю семьёй… Хорошей семьёй…       Я опустила глаза, храня молчание, и отпила из чашки едва тёплый чай, в который она забыла положить сахар…       Однако я даже не скорчила рожи, приняв положение дела.       — Я… Видела расписание автобусов, – начала я, прерывая тишину. – В двенадцать мне надо быть на автовокзале…       Джаспер промолчала, поднимая глаза к настенным часам, что не работали.       — Ты проводишь меня? – настойчиво спросила я, попытавшись поддержать диалог.       — Конечно, – без нареканий, она кивнула, поднимаясь со стола, дабы вымыть свою посуду.       Я проследила за ней взглядом, ощутив щемящее чувство в сердце.       “Ей одиноко, правда?”       Бесшумно вздохнув, я принялась ковыряться вилкой в яичнице, подперев щеку кулаком…

***

      Время было около двенадцати. Я смотрела на табло прибывающих рейсовых автобусов, придерживая чемодан. Мои глаза щурились, а очки в помещении запотевали…       Джаспер стояла на улице и смотрела на пасмурное небо, выдыхая лёгкий пар от прохлады.       Взяв пару стаканчиков кофе, я вернулась к ней, мягко толкнув её локтем.       Отчасти Джасс даже растерялась, осторожно взяв стаканчик.       — Ну, скоро он там? – пробубнила та.       — Немного задержится, но это не беда… – я даже не глянула в её сторону, отпив.       В какой-то момент говорить нам снова стало не о чём… Слова тут были неуместны, либо же их не было вовсе.       Лишь позднее Джаспер подпёрла спиной стену и молча глянула на тротуар.       Я же без конца убеждала себя в том, что мне надо домой…       ”Меня ждёт семья, мне надо домой…”       Они не видели меня три года, а поддерживать связь с территории ГДР было достаточно проблематично… Можно сказать, что, практически, невозможно.       Неожиданный шум двигателя автобуса отвлёк меня от трудностей бытия… Я подняла взгляд, увидев свой автобус, и растерянно глянула на напарницу.       — Ну, вот… А я надеялась, что он в самом деле задержится, а не на словах…       Джаспер снова промолчала, поднимая взгляд ко мне. Я, повернув голову, как-то тепло улыбнулась…       Для меня это даже показалось странным… Сколько бы я не презирала её, я испытывала стойкое чувство безопасности…       Зная, как часто я её бесила… Она терпела… И как бесить могла она, я терпела.       — Джасс…       Женщина продолжала отвечать мне взглядом, мол, она слушает…       — Держи связь, ладно? В конце-концов нам надо знать, что с Джеймсом…       — Ты всего лишь в другой штат возвращаешься, а не в другую страну уезжаешь, – фыркнула та.       Я замолкла, распахивая очи…       — Ты… Т-ты… Такой момент испортила! – я возмущённо залпом отпила кофе, выбросив в урну, и, схватив чемодан, быстро пошла к автобусу, изредка оборачиваясь к ней…       А она стояла, провожая меня взглядом, да слегка ухмылялась…       Вот и признавайся таким людям в чувствах, обязательно напакостит… Я не собиралась! Но я вовсе не завидую её будущей половинке…

***

      Дорога от Бостона до Нью-Йорка длилась примерно пять часов… Я, прислонившись лбом к стеклу, сидела на самом последнем ряду, следя за пролетающими машинами, что двигались в обратную сторону… Фонарными столбами…       За ними расстилались пожелтевшие поля. Облака наслаивались друг на друга: одни темнее других…       Я люблю пасмурную погоду, но, когда она преобладает над солнечной, становится тоскливо…       Хандра. Эта хандра выводит меня из себя, и я ощущаю, как плавится мой мозг и не хочет думать.       За такой долгой дорогой с единственной волной на радио я умудрилась заснуть, сжимая чемодан в руках.       Меня всегда тянуло поспать, хоть я и не помню такого в свой подростковый период, когда от меня было тяжело избавиться.       Пять вечера… Я ощутила лёгкий толчок, и поняла, что мы приехали, когда пассажиры начали выходить.       Там же, как и везде, словно коршуны, поджидали таксисты.       Осмотревшись по сторонам, я приблизилась к одному, откашлявшись в кулак, задав достаточно глупый вопрос:       — А… Э… Ахем… Свободны?       Таксист отвлекся, поправив кепку, и улыбнулся:       — Конечно, свободен. Куда?       — Куинс… – я вежливо улыбнулась, сжав ручку чемодана.       Он без слов улыбнулся, сразу же поняв о чём идёт речь.       Вторую часть своего “путешествия”, я провела в такси, добираясь до второго густонаселённого района Нью-Йорка…       Отчасти я предвкушала встречи с семьёй, но другая часть меня не оставляла мыслей о Джеймсе.       И, каждый раз, стоило мне задуматься о том, где он… Что он, как он… Сердце снова сжималось. А сжималось оно до такой степени, что я не могла вдохнуть полной грудью, ощущая, как крутило живот.       Я снова оказалась в беспамятстве, когда процесс поездки обошёл меня стороной, и я очнулась тогда, когда он подвёз меня к указанной улице.       — Ну-с, приехали… – ответил он, поглядывая куда-то вперёд.       Я подскочила, порывшись в кармане, дабы протянуть ему деньги.       — Возьмите, – голос мой дрогнул в неловком тоне.       Расплатившись, я вышла из машины, провожая взглядом уезжающую жёлтую машину.       Двор был достаточно тихим, чем он мне и нравился. Калитка была закрыта, а осень здесь запахла по-новому, учитывая то, что я прожила здесь всю жизнь и знаю, как пахнет дом.       — Пери! – послышался мужской голос со стороны.       В соседнем дворе сидел немолодой мужчина, покачиваясь в кресле-качалке, а рядом с ним его старый пёc. Это был мой сосед, которого я знала с рождения. Когда-то он был фермером, но, продав своё “дело”, обрёл тихую спокойную жизнь.       Я улыбнулась ярче, осознав, что это один из немногих людей в моей жизни, что хорошо знал меня и мою семью.       — Дядя Клэр…       — Сколько лет прошло? Три года? Я думал, что ты решила переехать…       Сжав ручку чемодана, я подошла к забору, подпирая его рукой.       — Разве мама не говорила вам, что у меня важные дела?       — Может и говорила, да я стар уже. С памятью не то! Вот, забыл на плите кашу и сжёг… Ха-ха, представляешь? – он пригладил свои усы да бороду, откинувшись в кресле, раскачавшись сильнее.       Ротвейлер лежал подле его ног и тихо поскуливал, изредка поднимая голову. Он уже не встречал меня так, как раньше…       Годы идут…       Я опущу глаза к собаке, улыбнувшись с ноткой тоски, затем я плавно обойду забор и открою калитку, зайдя во двор, присаживаясь перед псом.       — Здравствуй, Бобби… Здравствуй, мальчик… – почёсывая ему за ухом, он нашёл силы откликнуться, поднимая лениво торс, дабы облизать моё лицо, часто хекая, да помахивая хвостом.       Клэр и Бобби были чуть ли не частью нашей маленькой семьи в лице мамы и сестры-двойняшки…       Я выпрямилась, посмотрев в сторону уютного дворика своего дома, тихо спросив:       — Мама и Квир дома?..       — Должно быть, сегодня они никуда не выходили…       Я снова улыбнулась, ощутив волнение перед встречей.       — Тогда мне нужно сделать для них сюрприз… – шикнув, я обернулась к дядюшке, возвращаясь обратно к себе.       Из дома не доносилось ни единого звука… Это раньше, в свой пубертатный период я вечно шумела на заднем дворе.       Правда несмотря на то, что мы с матерью и Квир были одни, мы находили место для семейных забав…       И моя комната, которую я делила с сестрой была не только моей комнатой, но и маленькой лабораторией…       Правда Квир ужасно ругалась, что я брала её вещи…       Я толкнула калитку и медленно пошла по тропе к дверям, доставая ключи от дома.       Поковырявшись в замке, я спокойно отворила дверь, заходя в уютную свеже- прибранный коридор.       Таинственная тишина разбавилась приятным сдавленным бубнежом с кухни.       Я медленно шагнула вдоль, заглядывая туда.       И я не ошиблась… Они были там.       — Мам? Квир?.. – я немного растерянно окликнула их, осторожно поставив чемодан рядом с собой.       Сестра и мама обернулись, сначала замолчав… Казалось, что они не верили в возможность моего внезапного приезда, стоя, как вкопанные…       Мама, что всегда носила кофту с длинным рукавом, и воротником, прикрывающим горло, ни разу не изменила своим принципам. Её блондинистые волнистые волосы, запах её парфюма… – всё это возвращало меня домой, где бы я ни находилась.       Она сняла фартук, посмотрев на меня с глазами, наполнившимися слезами.       — Петрушка…       Я протягивала руки в ответ, но её любовь придумывать мне клички, возвращала с небес на землю.       — Мама! – фыркнула я, но не успела добавить ни слова, как она схватила меня в объятия, сжимая так крепко, что дышать стало труднее.       — Как же давно я тебя не видела, Петрушечка. Ещё и не предупредила! Ты решила обрадовать нас? – она рассмеялась, утирая слезинки, с трепетом сжимая мои плечи.       Я смотрела на неё, преисполненная материнской любовью, улыбаясь, как дитя, не найдя, что ответить…       Мне оставалось лишь кивать… Кивать, смеяться, поглядывая на сестру, что, дождавшись своей очереди, также бросилась мне на шею, не отпуская из своих объятий.       — К-Квир! – пискнула я, сцепив пальцы на её талии.       — Чего? Дай обнять тебя, наконец! Я три года ни на кого не ворчала! Да и ты тоже! – девушка отпрянула, взглянув на меня.       — Соскучилась по моим опытам? Я уже давно переболела… Сейчас же я запросто смогу взломать целый компьютер! – я чихнула в кулак и хулиганисто рассмеялась, потерев ладони.       — Не зря ты меня всегда пугала! – фыркнула та, махнув волосами, прядями ударив меня по носу.       Квир была моей противоположностью. У неё даже волосы прямые с чёлкой! Мы, как две капли воды, но нас путали с близнецами, хотя мы были двойняшками. И у её глаз была одна особенность — гетерохромия.       Зелёный и янтарный… Как часто в последнее время я встречаю людей с такими глазами. Мне казалось, что моя сестра единственная…       Хотя, Джеймс отчасти напоминал мне янтарь… Но более тёмный… А может даже и кофейный?..       — Теперь не придётся пялиться на пустую кровать напротив… Пойдём, сестра, расскажешь нам о своих приключениях…       Моё лицо расплылось в рассеянной улыбке, и я невольно кивнула, последовав за ней.       Мама без конца что-то говорила на фоне, а я не знала, кого мне слушать, но мне было до жути интересно знать, что случилось здесь за три года моего отсутствия.

***

      Семейная жизнь била ключом… Я целыми днями проводила с семьёй, порой забывая о том, кем я была ещё неделю назад…       Нет… Ещё пару дней назад я ощущала себя совершенно иной… Не просто чьей-то сестрой или дочерью, но ответственным лицом и агентом.       Мама не очень приветствовала моё рвение быть повязанной с ЦРУ “кровью”... Она считала, что это опасное дело. И как бы я ни уговаривала её, что основная моя работа связана с IT-технологиями, что только развивались… Ничего не помогало…       А я всё больше искала своё призвание… И, отдалившись от базовых навыков инженерии, я связала свою жизнь с компьютерами.       — Дорогая, раз уж ты здесь, я считаю, что там нужно провести это время с пользой… – мама осторожно заглянула в комнату, наблюдая за мной.       Убирая весь хлам и перебирая вещи, я, роняя стопку белья на себя, да утопая в ней, вынырнула с задорной улыбкой.       — А почему бы и нет! Как раз же можно сходить в городскую библиотеку. Я хочу почитать про жизнь за пределами Земли. Говорят, там появились новые компьютеры, и сейчас экспериментально пытаются создать сетевую библиотеку…       На мои грёзы в ответ она мило улыбнулась, молча согласившись с тем, что я хочу, и скрылась за дверьми, вероятнее всего готовясь к нашему семейному времяпрепровождению.       — А ты всё та же зубрила… – фыркнула Квир, лениво валяясь на животе на своей половине комнаты. – Тебе бы задуматься о том, чтобы завести себе друга для души. Ну, парня, например… – она постучала пальцами по книге…       И за это моментально получила подушкой в лицо.       — Эй!       — Квир, даже думать забудь!.. – я громко фыркнула и замолчала, отворачивая голову.       Опять в голове всплыл Джеймс… Почему именно сейчас и в таком ключе?!       ”А, нет, единственный нормальный парень, которого я знаю, отдан другой. Конечно же, нет…” – я вздохнула, застопорившись.       Однако на вздохе сквозь бормотание невнятных изречений, из уст моих вырвалось:       — Где же Джеймс…       И это стало поводом начать подначивать:       — Ага… Не говори мне, что я права…       — О, нет, Квир…       — Ты определённо имеешь предмет воздыхания!       — Квир!       Сестра подскочила, подбегая ко мне, хватаясь за плечи, стараясь заглянуть в лицо.       — Кто такой Джеймс?!       — Никто! Абсолютно никто! – нахмурившись, жар подступил к щекам. Но от возмущения ли?       — Тогда почему же ты покраснела? – девушка поиграла бровями, пружиня на месте, тем самым раскачивая меня.       Я глубоко вздохнула, закатив глаза, постаравшись оправдаться:       — Я покраснела от возмущения… И, вообще… Джеймс – это мой напарник по работе.       — Правда? Обычно такого рода “напарничества” перерастают в нечто большее…       — Но не у нас, – я хмыкнула, собирая белье, что лежало на полу.       — Почему это? Ты хоть знаешь, какая ты милая, когда не бурчишь?       — Потому что он… Стой… Я не бурчу! Я говорю по делу! – я обернулась к ней, буквально лицом вжавшись в её лицо.       Но хулиганистая улыбка никуда не исчезала, и она продолжала играть на эмоциях.       — У него есть любимая, Квир!       — Да ты шутишь… – разочарованно захныкала та, отстранившись. – Как ты упустила?       — Откуда тебе знать… – я выдохнула, потирая предплечье.       Отчасти разочарование окатило меня с головой. Но почему я должна ощущать это? Он ведь изначально был для меня лишь другом и напарником…       С другой стороны, я не могла не думать о его отношении ко мне… Его вежливость цепляла так сильно, не отпуская меня ни на грамм, что любой очаг с ним превращался в уютное место.       Одним присутствием он навевал это чувство тепла и покоя.       Особенно, когда я бегала ранним туманным утром в ближайший ларёк купить что-то к чаю… Он встречал меня с улыбкой, забирая сумки из рук…       А потом убегал на кухню, порываясь удивить меня своими кулинарными навыками или выученными рецептами из газеты.       Да, были те времена, когда он нравился мне, но… Как оказалось… Всё это время ему нравилась другая.       Сказать, что я была разочарована, всё равно, что не сказать ничего.       Но я постаралась выкинуть это из своей головы, дабы ненужные чувства не мешали моему заданию.       — Он с самого начала был влюблён в другую… – промямлила я, натянув улыбку. – Но сейчас это не так важно…       Квир недоверчиво смотрела за мной, поднимая бровь, затем тихо хмыкнула, не удовлетворившись ответом…       Однако с того момента мы больше не затрагивали эту тему.

***

      Мама – первоклассный водитель. Она не любила ни гнать, ни черепашить на дороге.       По дороге она с сестрой могла обязательно начать петь песни, которые меня раздражали. Ещё с лагерных времён…       И, вот мы заехали в библиотеку из который меня попросту нельзя было вытащить.       Лишь компромиссом нам удалось попасть в ВТЦ…       Пожалуй, это самые большие здания в Нью-Йорке, известные как башни-близнецы…       В последний раз я бывала там в начале 80-ых… И с тех самых пор почему-то Квир начала ассоциировать нас с этими башнями… “Ведь мы так похожи друг на друга!”       И стоя у подножия, задирая головы, сколько бы лет нам ни было, мы восхищались и продолжали восхищаться этими высотами…       Иногда мне кажется, что даже когда мы будем старыми бабушками, мы будем также стоять, раскрыв беззубые рты в детском изумлении.       Со своей семьёй я узнала Нью-Йорк вдоль и поперёк, по праву считая его своим домом…       И частые походы объединяли нас в дружную семью…       Такую маленькую, но такую родную…       Этот рай длился около месяца, пока с нижних этажей не раздался голос Квир:       — Пери, тебя к телефону!       — Кому я нужна? – откликнулась я, закатив глаза.       — Какому-то Салливану!       По началу осознание ко мне пришло не сразу, но через считанные секунды мои глаза распахнулись до размеров инопланетянина, и я рванула вниз, спотыкаясь по лестничным ступеням.       — Стой-стой-стой-стой! – выхватив трубку из рук сестры, я прижала её к уху. – Салли?!       — Пери… – раздался знакомый, но встревоженный мужской голос. – Фух… Ваши с сестрой голоса легко спутать…       — Д-думаешь?.. – я неловко улыбнулась, вжимаясь скромно в плечи. – Ты же звонишь не просто так, верно? – паника охватила меня, после мимолётного молчания.       Но Салли не отвечал. Лишь тихий вздох раздался по ту сторону, заставив подумать о худшем.       — Я так и не смог связаться с Джеймсом…       — Что?.. – рука дрогнула, едва удерживая трубку.       — Вам нужно отправиться с Джаспер обратно в Германию… Чем раньше, тем лучше.       — Н-но… Постой, ты уверен?.. – мой голос задрожал, и я давилась своими же словами, глотая буквы.       — Пери, я уверен на все сто. Я уже сообщил своим агентам, они встретят вас, чтобы подготовить документы для вашего возвращения, но под другими именами. Предупреди Джаспер.       — Ты и ей не дозвонился?       — До тебя легче дозвониться, чем до неё, поэтому я не стал тратить время, – усмехнулся он. – Поспеши, Пери…       — Но я… – однако договорить я не успела – короткие гудки прервали не менее короткий диалог.       Рука сползла на плечо, держа трубку, что не прекращала равнодушно часто гудеть.       Потерявшись в пространстве, я испытала муть, расфокусировавшись в неком ошеломлении…       Лишь голос Квир заставил меня очнуться.       — Так кто это был?.. Кто такой Салли?..       — Мой начальник, – улыбнулась я, подавляя тоску, которая встала комом в горле и смешалась с тревогой.       — А что он хотел? – спросила та, не унимая любопытство.       Я смерила её взглядом, покачав головой, но ничего не ответила, оставляя сестру в неведении.       Однако внутри меня до жути корёжило от чувства вины и переживания.       Но долго сидеть, сложа руки у меня бы не вышло из уважения к себе и к моему другу.       К вечеру я собирала вещи в чемодан, сосредоточившись на том, что мне нужно.       Квир беспокойно металась сзади и заглядывала через моё плечо, стараясь понять, что я делаю.       — Ты собираешь вещи? Зачем?       — Так нужно, Квир…       — Так нужно? Ты только приехала и теперь снова уезжаешь? Что я скажу матери, когда она вернётся?       — Скажи, что у меня появилось срочное задание.       — Ты смеёшься?! Пери, так не поступают со своей семьёй! Мы провели время всего месяц, а не видели тебя три года!       Я захлопнула чемодан и резко встала, строго осмотрев сестру. Сердце колотилось с бешеной скоростью, и я неосознанно повысила тон, испытывая жгучее раздражение:       — Начнём с того, что я ещё на службе! И если меня требуют, то меня требуют!       — Пери, подумай о том, что у тебя есть мы…       — У меня не только вы! Но и мои напарники! Они тоже моя семья! И одному члену семьи требуется помощь. И что ты предлагаешь?! Сидеть, сложа руки?! Кто я буду после этого?       Квир замолчала, обхватив себя рукой. У неё не осталось аргументов, и она прекрасно понимала, что нет ничего, что могло бы удержать меня подле.       Я выдохнула, выпустив пар, и продолжила собирать чемодан, застёгивая на нём кнопки.       Поднявшись, я ещё раз взглянула на неё с неимоверно тяжёлым сердцем, и тихо дополнила:       — Мне жаль, что так вышло… Я бы с удовольствием провела больше времени с вами, но… Один из моих напарников пропал без вести… И мне нужно найти его.       — Это же… Небезопасно…       — Я справлюсь… – на лице появилась грустная улыбка и я подошла ближе, сжав её в объятиях.       Квир, словно тряпичная кукла, прислонилась ко мне, медленно протягивая руки к моей спине, дабы вцепиться в жилетку.       — Только не говори маме, что я еду именно за этим…       — Хорошо… – отстранившись, она взглянула на меня, нехотя выпуская из своих объятий.       Я улыбнулась в последний раз, спешно обходя девушку и покидая дом, ни разу не обернувшись, зная, как сильно влияет тоска на мою сосредоточенность…       Позади меня остался дом, который я вновь вынуждена покинуть, стремительно идя вперёд.       “Держись, Джеймс…”

Я сделаю всё, что могу…