Твой поцелуй как преступление

В танце кружится без конца Папина любовница, а Может, и с мамой подружится Папина любовница, а

      Витя улыбнулся. Улыбка растянулась до самых ушей. Он молчал. Долго не произносил ни слова, будто был занят перевариванием увиденного. А потом встал медленно с кресла, подошёл к Белому и наотмашь ударил по лицу, так, что у Сани голова налево повернулась. Юля даже не шелохнулась.       Между мужчинами завязалась молчаливая драка. Белый навалился на Витю прыжком, нанося удары. Преимущество было на стороне Белова. Армия научила драться. Витя царапался, кулаком угодил в грудь, матерясь сквозь зубы.       — Витя! — Фил подбежал к Пчёле и захватил его двумя руками, будто санитар особо опасного больного. Витя брыкался, вырывался, начиная орать:       — Белов, ты херово пошутил! Отойди от моей Юли! Никогда к ней не подходи, придурок!..       — Пчёлкин, у меня же проблемы с психикой. Я же больная. Зачем я тебе такая? Поблагодари Бога, что я осталась с Сашей, — Юля радовалась происходящему, забавляясь, как ребёнок, совершивший шалость.       Фил уже с трудом держал Пчёлкина: в ход пошли зубы. Юлина кожа знала, как они могут кусать.       — Что? Думал, ты один можешь делать больно? Так вот теперь получай то, что заслужил.       — Ты подонок, Белов, ты крыса, вот что я тебе скажу, — Витя аж брызгался слюной от гнева. — Ты увёл мою девушку, если бы не ты, мы были бы счастливы. Ты подлый человек.       — Это я подлый? — Белый аж обрадовался. — Хорошо, Витя, я тебе проясню пару моментов. Пока ты был с Юлей в отношениях, ты позволял себе пялиться на других баб, ты считал копейки, ради них ты отправил Юлю в Чечню. Ты не интересовался её жизнью, не поддерживал. Когда твоя девушка была на войне, ты кувыркался с любовницей, а когда тебе и она надоела, нашёл других. Когда Юля очнулась и простила тебя, ты не поддерживал её после военных действий, а потом назвал её больной и ушёл. А что сделал я?       — Ты увёл её! — Прокричал Витя, ударив Филатова ногой в живот.       — Нет. Мне Юля очень понравилась в 1993 году. Но я пальцем её не тронул. Мы общались, потому что оказалось, что мы на одном духовном уровне. Было две встречи в ресторане, и там я ничего не делал. Да, мы станцевали это злосчастное танго. Но такова была музыка! Мы что, польку танцевать должны были?       Витя продолжал глубоко дышать, слушая доводы Белого. Неприятно было понимать, что Саша прав, что каждое его слово истинно.       — Но потом ты совершил ошибку. Ты изменил Юле. Твои отмазки о том, что без женщины тяжело десять дней — ерунда. Во-первых, правую руку тебе не отрубили. Во-вторых, когда Оля родила Ваню, ей нельзя было полтора месяца. Я справился.       Итак, вы расстались после измены. И заметь — даже тогда я не предпринял никаких действий. Я писал Юле в Чечню, звонил, в отличие от тебя. Наши разговоры были вокруг смерти матери и Чеченской войны. Так, Юленька?       Юля знала, что Саша многое замалчивает. В частности то, что в 1994 они целовались, еще до расставания с Витей. И сама Юля уже представляла себя с Сашей. Но она кивнула, потому что сочла ненужными деталями опущенное.       — Я подвёз её до редакции. Потому что был дубак. Ты был занят счетами Курс-Инвеста. Но я немного отпрыгнул в прошлое. Так вот: когда вы воссоединились, я отошёл в сторону. Лишь прояснил в СМИ то, что ты соврал с три короба. Не приписывай себе чужие поступки, Витя. Это низко.       Юля узнала об этом, но ушла от тебя из-за другого. Ты кинул её в самый тяжёлый момент. Ты не знаешь, как люди живут после увиденного на полях боя. Тебе похуй на то, что происходит в твоей стране. А если бы посмотрел пару эфиров — ты бы понял. И я тогда даже не рыпался. Юля сама мне позвонила. Ночью.       Космос с Филом сидели, разинув рты. Холмогоров тихонько убирал со стола кастеты и ножи, чтобы не было убийств. Юля молча слушала.       — Витя, ты знал, что она бёдра резала? Что она бухала? Это ты её довел. Ты, никто другой. Юле было так херово, ты не представляешь. Она до последнего боялась отдаться своим чувствам ко мне из-за того, что я женат. Но ты ей не оставил выбора. И я приехал. А потом, Витя, мы переспали. Знаешь, какой классной она оказалась в постели?       Пчёла вновь вскочил, сжав руки в кулаки и раздув ноздри, как бык. Кос потянул его к себе за ворот пальто, но он оказался слабее. Витя вновь двинул кулаком по лицу Белого, с одного удара разбив губу.       — Ожидаемо, Пчёлкин. Но я закончу. Должен сказать, что Юля очень красиво стонет.       — Саша, завязывай!! — Филатов придерживал Витю за плечи. Белый знал, куда бить. Попал без промаха в самую важную точку для Вити.       — Мы вступили в отношения. Я регулярно приезжаю к ней, помогаю вылезти из депрессии. Делаю то, что ты не смог. Так вот, — Белый прошёл до стены и остановился. — Обобщая все вышесказанное. Кто подлец? Тот, кто изменял, предавал, обижал, клал хер на отношения или тот, кто дождался окончания отношений и был рядом с Юлей? Кто подлец, Витя? Дано я тебе расписал, что найти — тоже. Жду решения задачи.       — Вы знали? — Витя повернулся к обескураженным друзьям. Фил помотал головой. Кажется, Валера оценил сюрприз по полной. Космос был честен:       — Несколько дней назад узнал. Когда Саша попросил... — Кос кашлянул. — Заменить стол в Юлиной квартире.       Новый удар для Пчёлы. Он представил себе эту картину, и новый взрыв произошёл внутри него. Так больно и хреново не было никогда. Кажется, пришло время платить по счетам. Действительно суровое наказание — видеть, как друг счастлив с твоей любимой. А ведь несколько часов назад Витя хотел вернуть всё.       Глубокая морщина изрезала его широкий лоб. На виске набухла вена. Мышцы на шее напряглись, взгляд посуровел. Витя так сильно ненавидел Сашу, что хотел с ним расправиться на уровне Плантагенетов.       — Я не верю... — Единственное, на что находит силы Витя. Белов понимающе похлопал друга по спине.       — Мне нет смысла врать. Да и я знаю о Юле то, что способен знать только её мужчина. Знаю, что у неё на спине родинки в виде Малой Медведицы. Знаю, что самая чувствительная зона Юли — шея. Знаю, что она засыпает в позе эмбриона. А сейчас — возле окна. Эта зона была менее опасна при обстрелах. Ты можешь обижаться на меня сколько влезет, но если ты включишь мозги, ты поймёшь, что сам всё просрал.       — Да, Пчёлкин. Я давала тебе шанс за шансом, ты как специально их терял. Ты как будто нарочно подталкивал меня к Саше. Ты сам всё сделал. И за это тебе спасибо.       Витя решился сказать последнее, чтобы дать хоть какой-то отпор и не выглядеть унизительно.       — Господи, Фролова, какая ты дура... Ты правда думаешь, что Саша тебя любит? Он тупо отвлекается от жены! Ты для него кукла!       — Вить, закрой рот, так умнее покажешься, — Юля улыбнулась. — Прими поражение достойно. Жать руку, как в спорте, не требую.       Витя поднялся, опираясь руками об стол. Он вышел из кабинета, вернулся и швырнул на стол букет гладиолусов.       — Теперь это уже не нужно, так?       — Опоздал ты, Витя.       — Запомни эти слова, Фролова, — Витя наклонился к Юле. — Я знаю конец этой истории: Белый тебя нахер пошлёт, а ты приползёшь ко мне на коленях. И я подумаю, прощать тебя или нет.       — На коленях ты будешь ползать. Ты просто понял, кого потерял, но не можешь вернуть, хотя обычно в любовных интрижках ты был лучшим. Неприятно испытывать фиаско? Не переживай, полезный опыт. Может, спесь собьёт, — Юля закинула ногу на ногу. Витя поспешил удалиться и хлопнул дверью, чтобы не показать себя разбитым. А Саша вернулся к обсуждению деловых вопросов, с видом победителя.

***

      Витя сел на тротуаре, закрыв лицо ладонями. Мимо проезжали машины, велись разговоры. Шла жизнь своим обычным чередом. Только Вите было всё равно. Для него жизнь закончилась после слов Белого:

«Моя девушка, Юлия Фролова».

      Это никак не должно было относиться к Белому. Юля принадлежала Вите, и сейчас это должно было подтвердиться. Но Пчёлкин проиграл. Причём поражение казалось таким далёким и невозможным, что сейчас оно было ещё более противным. Витя был уверен, что если влюбится в девушку, то она ответит ему взаимностью, и они будут вместе, пока он не захочет разорвать союз. А тут всё вышло из-под контроля. Витя действительно больше не нужен был Юле.       Витя понимал, что нужны действия, чтобы вернуть Юлю. Но чтобы придумать план, нужно было успокоиться и взять себя в руки, отключить чувственное и включить рациональное. В этом и заключалось еще одно различие между Витей и Сашей. Витя поддавался эмоциям, нырял в них с головой, пока не бился о камни.       И судя по всему, друзья были на стороне Саши. Слишком много косяков было у Пчёлы. Жаль, что он понял это слишком поздно.       — Господи, если ты есть, помоги мне, пожалуйста, — взмолился Витя. Ничего не произошло.       Витя побрёл в сторону пешеходного перехода. От того, что он сидел на тротуаре, толку было ноль. Так хоть домой вернётся.       И вдруг на перекрёстке, Витю осенило. Он не пойдёт к себе, а навестит родителей. Их любовь и поддержка — последнее, что осталось у Вити.

***

      — На этом всё, пацаны. Потом перескажете всё Пчёлкину, если он соизволит поинтересоваться ходом дел, — Белый пожал руку ребятам.       — Ты чё... Витя сейчас вообще в депрессию уйдёт. Ты его лицо видел, когда он уходил? — Фил выглядел озадаченным. Он беспрестанно обдумывал ситуацию и приходил к выводу, что Саша поступил правильно.       — Валер, ты за кого из нас? — Белов будто прочитал мысли друга. Валера дал уклончивый ответ, не желая становиться частью спонтанных коалиций.       — Я не хочу никого выбирать. Вы оба мои друзья.       — Фил, я не требую выбирать, мы не в детском саду. Я хочу узнать твоё мнение только вокруг происходящего между нами с Витей, — перебил его Белов. — Витя останется моим другом. Несмотря ни на что. Насчёт него я не знаю, как сложится.       — Я за тебя, Сань, потому что ты действительно не пошёл против чести. Витя действительно наворотил делов. Я думаю, что он со временем примет ваш роман с Юлей.       — Дай Бог, — Белов подал руку Юле. Кос хихикал, готовясь задать неприличный вопрос. Когда Юля ушла, Космос решился и спросил:       — Сань, вы с Юлей предохранялись?       — Кос, ну ты вообще... — Белый покрутил пальцем у виска. — Додумался до чего... Но вообще, нет.       — А если Юля залетит?       — Не залетит. Ей бы здоровье поправить для начала, — Сана махнул рукой. Подобное заявление ещё больше удивило Космоса. Где рассудительность Саши? Где его расчётливость и осторожность в шагах? Правильно говорят: от любви люди становятся истинными безумцами.       Космос лишь многозначительно хмыкнул и последовал к выходу.

***

      — Эй! Самое красивое оружие журналистики! — Белов догнал Юлю. — Поехали ко мне, дело есть небольшое.       Юля воспользовалась возможностью выдать список претензий. Дело в том, что за все переговоры она жутко утомилась. Числа, которых с каждым словом становилось всё больше, утомляли мозг, а сделки и акции охлаждали интерес. Юля уже хотела развлечься и пристать к Белому, но боялась опозорить его.       — Я больше не поеду с тобой на твои деловые встречи, Белов.. Они невероятно скучные, — Юля пафосно открыла дверь автомобиля Саши. Белый простодушно рассмеялся из-за капризного тона Юли.       — Извините, Юлия Александровна. Я компенсировал это скучное представление прекрасным началом.       — Ты правильно сказал, но про мои стоны нужно было опустить. Ты вёл себя, как десятиклассник, который лишился девственности. Как губа, кстати? Может, в аптеку заедем? — Юля устроилась на сиденье рядом с водительским.       — Не стоит. Шрамы украшают мужчин, — Саша полюбовался собой в зеркало. — Поехали, дорогая.       — Мне понравилась твоя аллюзия на Регину Збарскую, — заметила Фролова. — Надеюсь, я не закончу, как она.       — Я не на Регину делал аллюзию. Мне просто понравилась фраза про оружие Кремля, и я адаптировал её под тебя. Ты действительно выдающаяся журналистка. Я уверен, у тебя большое будущее. А что за судьба у Регины? И кто это? — спросил Саша, повернув в переулок.       — Это советская манекенщица. Сделала головокружительную карьеру, а потом всё покатилось к чертям. Муж оказался редкостным козлом, КГБ сильно прессовало, она ещё ребёнка хотела, но не сложилось. В психушке лежала. По итогу самоубийство. Это если вкратце.       Саша нахмурился после услышанного.       — Надеюсь, что твой конец будет лучше.       — Посмотрим. Никто не знает, что впереди. Лично я — убеждённый фаталист и верю, что книга жизни Юлии Фроловой уже давно написана кем-то свыше. И я просто исполняю роль героини.       — Я думаю, что нет никакой судьбы. Мы сами себе делаем свой жизненный путь, — возразил Саша.       — Я согласна, что сидеть безропотно с невозмутимым личиком — глупо. Но всё уже решено за нас. Было уже известно, что я полечу в Чечню, получу ранения и начну пить.       — Ты могла не подписать контракт, — поспорил Саша. Он обожал, когда их разговоры переходили в полемику. Юля обладала достаточным умом, чтобы поддерживать спор. Белов видел в дискуссиях с Юлей игру, которую хотелось непременно выиграть.       — Но подписала. Мне могли не предложить вылет в Чечню, так? И так удачно сложилось, что я позвонила тебе ночью, и ты приехал. Могли быть обстоятельства, по которым ты бы не смог прибежать. Так?       — Сдаюсь, Фролова! Один-один. Твой приход и впрямь сделал меня фаталистом, — Белый хлопнул по рулю, раздосадованный неудачей.

***

      В квартире Белого не было ни души. Оля поехала с Ваней ставить прививку. Как мы знаем, любое короткое действие в районной клинике тянется на четыре часа. За это время ты успеешь выслушать истории болезней всех бабулек в округе и вступить в драку за место в очереди с наглыми мамочками.       — Так что за сюрприз? Неужто свидетельство о разводе с Ольгой Евгеньевной Б.? — Юля подошла к столу, озираясь по сторонам.       — Пока нет. Но тоже приятное событие. Насколько мне известно, 19 мая у тебя был день рождения?       — Типо того. Но я получила звонок от Витиной любовницы и ранения в ногу. Так что хреновый был праздник.       Саша порылся в папках и достал несколько бумаг. Их он положил перед Юлей.       — Чё это?       — Читать разучилась?       Юля взяла первый лист. Договор дарения квартиры. Белов Александр Николаевич (одна сторона)... Юлия Александровна Фролова (вторая сторона)... По адресу: Ленинский проспект, дом 107...       — Это чего?.. — Переспросила Юля. — Какого дарения?..       Шок отнял способность думать и анализировать информацию. Юля то на лист смотрела, то на Сашу.       — Я подарил тебе квартиру. Пока однушку, для начала. Хватит тебе по съёмным хатам мотаться. Ты уже слишком статусна для этого. От тебя требуется подпись.       — А откуда ты взял данные моего паспорта?.. — Оторопела Фролова. — Я же не давала...       — Милая, ты забываешь, кто я. Я могу узнать всё, что потребуется. У меня много связей, помнишь? Я попросил одного человека, он о тебе всё нашёл, вплоть до твоего адреса в Екатеринбурге.       — И какой же? — Проверила Юля Сашу Белова.       — Коммунистическая улица, дом девятнадцать. Убедилась? Я слов на ветер не бросаю.       Юля всё ещё не верила в то, что это не розыгрыш. Но документы были настоящими, с печатями. Оставалось пустым лишь поле Юлиной подписи. Юля почему-то испугалась. Она начала искать подвох.       — Саш, это слишком крупный подарок... — Промямлила Фролова, нагнувшись над листами.       — Ё-моё, опять начинается... Ты про платье также говорила. Юля, это фигня полная, чего ломаться? У меня есть деньги, не переживай. Я захотел тебя порадовать. Поэтому решайся. За отказ я обижусь. Серьёзно. Потому что бюрократия сурова, я много побегал ради этих бумажек.       Юля обдумала всё несколько минут и подписала. Белов забрал бумаги и объяснил:       — С тебя налог потребуют, ты же не близкая родственница. Но я за тебя заплачу, не переживай. Долгов тоже никаких нет, я узнал. Так что поздравляю с новосельем. Осталось только к нотариусу сбегать, он подтвердит договор.       — Я в шоке... До сих пор... — Юля смущённо улыбалась. — Как тебя благодарить?       — Спасибо будет достаточно. И поцелуя.       Юля подошла к Белому, обняла его за шею и медленно поцеловала, прижавшись всем телом к нему.

***

      Наталья Петровна знатно удивилась, увидев сына на пороге дома. Безусловно, из-за бурной криминальной жизни Витя забывал навещать родителей. Помогала Юля, которая напоминала об обязанностях сына.       — Витенька! Хоть бы позвонил... — Сокрушалась мама. — Я суп не приготовила...       — Да ладно, я ненадолго, просто увидеться хотел.       Увидев лицо мамы, Вите вдруг захотелось вывалить всё сразу. Неприятное чувство вины скребло душу.       Мама побежала на кухню, чтобы накормить Витю. А ему кусок в горло не лез. Он был сыт тревожными вестями.       Витя заглянул в комнату. Отец смотрел телевизор, новости. Седины на висках стало больше. А очки уже совсем сломались.       — Пап, привет, — с неловкостью поприветствовал Витя. Павел Викторович вскочил с кресла и кинулся к Пчёлкину на шею. Витя не выдержал и прослезился. Чувство любви к родителям оказалось необычайно светлым для натуры Вити.       — Сы́на! Сколько лет, сколько зим!.. Мы тебя вообще потеряли!..       — Идите кушать, обед на столе! — Позвала Наталья Петровна с кухни. Витя отправился за стол, на котором стояло столько тарелок... Запахи восхитительные. Окрошка, пирожки с капустой, чай...       — Где ты пропадал? — Спросил Павел Викторович, принимаясь за трапезу. Витя не стал много объясняться:       — Было много работы. Бизнес пошёл... Вот, много дел... Да. Как вы поживаете?       Смена темы сработала безукоризненно. Пчёлкин-старший рассказал о том, что хуже стал видеть, у мамы недавно нашли что-то в ноге, но в целом, не критично...       Павел Викторович говорил всегда с неизменным оптимизмом. Он учил Витю тому, что главное, чтобы все были живы и здоровы. Вот только Витя не мог следовать заветам отца. Тогда жизнь была бы наполнена меньшими проблемами.       — Ну, а Юленька где? Мы слышали, она уже выписалась... Я так переживал за неё... Бедная девочка, зачем она полетела туда? Молодая совсем... Я бы её отговорил, ведь я, в сороковые... Ну неважно, — неожиданно оборвал себя старик, хотя обычно фронтовые воспоминания длились долго. — Витенька, где Юля? Почему ты не привёл её к нам?       — Да, я бы её научила делать фаршированные перцы, — добавила мама. Витя резко положил ложку, готовясь сообщить неприятную правду.       — Мам, Юля больше не придёт. Мы расстались.       Родители и глазом не моргнули. Павел Викторович махнул рукой, смеясь:       — Ой, дело молодое! Все расстаются, потом мирятся. Ерунда, вы ещё сойдётесь.       — Не сойдёмся, пап. Всё сложно, — с нажимом ответил Пчёлкин-младший, хватая пирожок. Павел Викторович посерьёзнел. Веселья уже не было в глазах.       — Что случилось тогда? Вы были такими счастливыми... И Юля такая хорошая девочка... Мы уже её невесткой видели... Самая хорошая девочка из всех, что ты водил, — отметил Павел Викторович, поднимая указательный палец вверх. Наталья Петровна кивнула, подтверждая слова главы семьи.       — Папа, там всё сложно, — повторил Витя, думая, что от него отстанут. Ошибся. Тема расставания беспокоила родителей. Витя не мог увиливать и врать. Потому что родители его хорошо знали и понимали, когда Витя обманывал.

1975 год.

      Однажды, в советском детстве родители купили конфеты. Шоколадные, вкусные. Витя такие видел два раза за свою семилетнюю жизнь.       Тогда ещё был декабрь, лютые морозы. Приближался Новый Год.       — Это на праздник, Витя. Раньше не ешь, — объяснила мама и потрепала Витю по голове. Пчёлкин пообещал не трогать конфеты до Нового года.       Однако испытание оказалось слишком сложным для детского возраста. Витя ходил вокруг шкафа, где были конфеты. Они заполонили его мысли, были на кончике языка. Они манили его, как кота валерьянка на антресоли.       И Витя сдался на третий день. Он открыл шкаф и слопал конфеты, пока родители были на работе. Совесть мучила знатно. Но желудок был доволен полученной вкусностью. Витя выбросил фантики и пошёл смотреть «Ну, погоди!».       Затем Пчёлкин, боясь быть пойманным, встал и нарвал листов, выбросил их, прикрыв фантики. Успел сесть за тетради и сделать вид усердного ученика.       Дверь от квартиры открылась. Мама с папой сразу пошли к Вите, чтобы поприветствовать, поболтать с ним. Ребёнок улыбнулся, бойко рассказал, о чем узнал в школе.       И вот пропажа была обнаружена. Отец заглянул в шкаф, где должны были лежать конфеты. Вместо них — пустая полка. Витя сидел за столом, болтая ногами и переписывая текст по русскому языку из тетради.       — Витя! Где конфеты? — Строго спросил отец. Пчёлкин моментально сказал:       — Без понятия, пап.       — Дома был только ты. Куда они пропали? Не мог же их призрак увести! — Павел Викторович поставил руки в боки и исподлобья взглянул на сына. Тот даже бровью не повёл.       — Ты забыл, куда переложил, вот и всё, — нашёл рациональное объяснение юный обманщик. Сейчас он уже заволновался. Сердце застучало сильнее. Павел Викторович смотрел на мальчика несколько минут, а потом с уверенностью эксперта заявил:       — Ты врёшь мне.       — Нет! — Витя покраснел. Пчёлкин-старший повторил ещё раз:       — Ты меня обманываешь, и мне это очень не нравится. Признайся в содеянном, я тебя ругать не буду. А будешь врать — накажу и за конфеты и за ложь.       Пчёлкин закрыл глаза и тихонько пробормотал:       — Да, я съел конфеты. Но как ты понял?       — Всё очень просто, сынок. Ты часть меня. Мы с мамой тебя чувствуем, знаем лучше, чем себя. Поэтому мы поймём всё равно, о чем ты думаешь на самом деле, — Павел Викторович обнял ребёнка. — Не переживай, мне на работе дали ещё конфет, для тебя.       Витя обрадовался. На душе стало необычайно легко от того, что он сказал правду.       — Так в чём дело? — повторил Павел Викторович. — Я сейчас поседею. Ответь уже!!       — Я изменил Юле! — От крика отца Витя тоже перешёл на повышенный тон, не контролируя себя. — Потом не смог её вытащить из послевоенной депрессии. Пап, я такой идиот... — Витя провёл по кудрям пальцами. Павел Викторович побагровел, становясь одним оттенком с борщом.       — Мой сын предатель. Надо же...       Предатель. Вот оно — подходящее для Вити слово. Он предал себя, свои принципы, Юлю. Ради чего? Стоила ли короткая интрижка того?       — Павлуша, не надо, ну ошибся по молодости мальчик... — вступилась в защиту мама, но Павел Викторович уже никого не слышал.       Он вскочил и ударил сына по лицу. Щека загорелась моментально. Витя не смел и пискнуть: знал — за дело получил. Странно, что Белов ещё не ответил.       — Да знаешь, что с такими, как ты, на войне делали в сорок первом? Расстреливали, и правильно делали! Как можно было так поступить?! Чему я тебя учил?!       — Быть верным себе, родителям, любимой и Родине, — протараторил Пчёлкин. — Пап, я сам не знаю, что на меня нашло... — пытался оправдаться Витя. Мать на всякий случай сбегала за корвалолом. Павел Викторович помотал головой и вынес печальный вердикт:       — У меня больше нет сына.       — Папа, услышь меня! — Витя чуть ли не на колени встал. — Я клянусь, я... Я жалею о том, что сделал! Я обещаю, что впредь никогда никого не предам! Мне и так плохо, я потерял Юлю, Сашка тоже меня ненавидит... Не отворачивайся хоть ты!       — Лучше у меня не будет сына, чем будет сын-предатель. Если Юля тебя простит — тогда поговорим. А сейчас — чтоб ноги твоей в доме не было!       — Папа! — В последний раз обратился Витя. Бесполезно.       — Уходи сам, пока не выгнал тебя, — Павел Викторович указал пальцем на дверь. Мама сидела и тихо плакала. Витя молча ушёл из дома.       Последняя ниточка оборвалась в его жизни.

***

      Утро воскресенья началось с сильного кашля Оли. Белый, который остался на ночь дома, сразу понял, что произошло и помог поставить градусник.       — У меня жуткая слабость и знобит, — пожаловалась Оля. — Голова болит, нос заложен. Я не смогу с Ваней сходить... Он очень расстроится.       — С тобой вопрос решить надо, — Белов сидел напротив супруги и ждал, когда пройдут десять минут. Болезнь Оли воспринималась как сильная заморочка. Нужно ухаживать за женой, окружить её теплом и вниманием, проводить с ней много времени и взять на себя все обязанности по дому. Значит, меньше видеться с Юлей.       — Лекарства есть, слава Богу... — Оля кашлянула. Белый дёргал ногой, игнорируя причитания Беловой. Белов вытащил градусник, который показал 37,5 градусов. Немного, но все равно выше нормы. Белый сообщил результат Оле.       — Я так и думала. Я чувствую, что температура есть. Голова деревянная. Это состояние не описать словами, — Оля замолчала.. Говорить было тяжело. — Я уверена, что это тётка в очереди заразила. Она чихала, не закрыв рот ладонью.       — Меньше болтай, тётка в очереди, — Белый достал тёплый шерстяной плед и накрыл Олю. — Тебе жаропонижающие надо. Ты вся горишь.       — Потому что ты рядом.       — Ооо, уже по́шло шутишь... Полный звездец, — Белов притворно закатил глаза и принёс аптечку. Достав всё необходимое, он обработал Олю: сначала таблетки от температуры, потом для горла, потом капли в нос...       — Саша, сходи с Ваней в зоопарк. Мы ему уже неделю обещаем.       — Сбрендила? — Фыркнул Саша. — Ты болеешь, за тобой следить надо.       — Саш, я скоро усну на три часа минимум от лекарств. Со мной ничего не случится, я крепкая. А ребёнок плакать будет. Не волнуйся за меня, не умираю, в конце концов.       — Точно?       — Точно, — Оля улыбнулась. Белый подумал и рискнул попросить:       — Можно Юлю взять с собой? Она по Ваньке соскучилась. Думаю, это взаимно.       Оля присела на локтях. Предложение Белого её смутило, даже напугало. Однако Оля успокоила себя мыслью: как девушка после войны сможет завоевать внимание Саши?       Оля временами чувствовала от Юли необъяснимую тревогу, видела в ней опасность, угрожавшую семейному счастью. Было проще, когда Юля была с Пчёлкиным. Он собственник, никуда её не отпустит. После измены Вити Оля была постоянно в напряжении. Юля молода, красива, привлекательна. Ей бы только после Чечни оклематься...       Чтобы не выдать опасения, Оля вынуждена была согласиться и отпустить мужа с Фроловой. В конце концов, только дура будет клеиться к мужчине при его ребёнке, который тут же всё маме доложит.       — Я знал, что ты поступишь благоразумно, — Саша поцеловал Ольгу в щёку и пошёл собираться.       Нужно ли говорить, что стоило Белову только заикнуться о вылазке в зоопарк с ним и Ваней, как Юля заорала от радости и тут же помчалась на место?.. Она прибыла раньше Саши.       При встрече Юля потянулась к Саше за поцелуем, но он ловко подставил щёку, указав большим пальцем на Ваню. Юля поняла намёк.       Фролова также верно трактовала цель встречи. Это был экзамен по умению общаться с детьми и поиску контакта. Юля сдаст его на отлично, другого варианта нет.       — Тётя Юля, я так по тебе соскучился, — Ваня обнял Фролову.       — Я тоже. Ты такой большой стал! Вроде с Нового года так мало времени прошло. Скоро выше меня станешь! — Юля посмеялась. — Хочешь мороженое? — Предложила она. Ваня согласился. Белов молча кивнул, одобряя затею.       У киоска Юля поинтересовалась у Вани:       — Какое хочешь?       Ваня метался вокруг холодильника, не в силах выбрать. Он бегал то к одному, то к другому. Самый сложный выбор в жизни маленького мальчика.       — Вань, быстрее, мы не последний раз мороженое едим, — поторопил Белов, который устал стоять и ждать.       — Белов, угомонись. Дай мальчику выбрать.       Ваня восхитился Юлей, которая стала для него чем-то вроде супергероини.       — Я не знаю! Тётя Юля, я хочу пломбир. И шоколадное... Что вкуснее? Вы же пробовали?..       — Ваня, давай на ты. Я не такая старая.       Вместо ответа Юля подошла к продавщице и сказала:       — Два шоколадных и одно с молочным пломбиром.       — Для вас одно бесплатно, — продавщица узнала Юлю. Её брови приподнялись. Лицо озарилось почтением. Юля оплатила покупку и подбежала к Белому. Ваня, довольный, поскорее открыл мороженое.       — Юль, сколько ты заплатила?       — Ты мне квартиры даришь и собираешься возвращать копейки? Смеёшься? — Юля постучала по затылку Саши кулаком. — Дурак ты, Саша, — И рассмеялась, беззаботно. Ваня вложил свою ладошку в Юлину. Без сомнений и робости.       Юля поймала себя на мысли, что принимает Ваню за своего сына. Она понимала его с полуслова, с удовольствием поддерживала общение, несмотря на разницу поколений. Она будто заново проживала юные годы и окуналась в детство.       Белый краем глаза следил за их общением, придирчиво, как самый строгий преподаватель. Он ожидал холода от Юли к Ване, ведь он являлся препятствием в их отношениях. Но Юля утопала в любви к малышу.       Может, потому что сама была бездетна?       — Ну всё, Фролова, теперь мы не попадём в зоопарк, пока не съедим всё, — Белов указал на перечёркнутый знак еды у входа. Юля пожала плечами, облизывая мороженое.       — Зря ты не купил его, Белов, оно невероятно вкусное, — Юля мурлыкала от наслаждения. Белый сделал прискорбное выражение лица, ожидая, пока его спутники доедят вкусность.       — Я в детстве мало мороженого ел, — внезапно сказал Белый. — Тяжёлые времена были.       — Я вообще детства не видела до... Лет пяти. Ты же знаешь, как я родилась, — Юля хотела сказать «по залёту», но осеклась. Ваня внимал разговору. Белый шутливо сказал:       — Белов, иди, гуляй пока. Чё уши развесил?       Ваня отошёл. Юля продолжила экскурс в воспоминания:       — В шестнадцать мои родители развлеклись, не зная, чем это может закончиться. Например, мною. Ни денег, ни образования... Они просто выживали. Моей одеждой были обноски матери, я недоедала. Всё изменилось в мои пять лет, когда дед пристроил отца на завод. Там отлично платили, мы выбрались из задницы. Я первый раз попробовала мороженое в шесть, прикинь?       — Офигеть...       — Эта ранняя семейная жизнь ещё проявлялась в том, что мои родители толком не уделяли мне внимания. Они были холодными. Забота была тогда, когда я приносила пятёрки и медали. Я поэтому ещё полюбила Скворцова. Я хотела мужского тепла. Вот и всё. Запарила, да? — Юля выкинула фантик. — Не бери в голову.       — Наоборот. Я рад, что ты стала мне открываться, — Белый приобнял Юлю, подбадривая.

***

      В здании зоопарка пахло особым, звериным запахом. Шерстью, кормами. Ваня не успевал разглядеть животных. Их было слишком много. Он бегал от одной клетки к другой, приоткрывая рот и прикладываясь лицом к стеклу.       Ваню очень удивил павлин на входе в зоопарк. Оперение тёмно-синих и изумрудных оттенков, царская поступь птицы никого не могли оставить равнодушным. Ещё мальчику повезло: он попал в тот момент, когда павлин расправил свой пышный хвост. Сколько было визгов и радости!.. Юля пожалела, что оставила дома свой фотоаппарат.       Позабавили Ваню черепахи. Их заторможенность, каменный взгляд. Через стекло Ваня тыкал пальцем, пытаясь привлечь их внимание. Но они только ползли по своим делам, игнорируя Белова-младшего.       Ещё запомнились обезьяны. Они прыгали с ветки на ветку, громко крича. Белов не удержался от шутки. Он показал на мартышек и сказал:       — Вань, прям вылитый ты.       — Папа, я не мартышка! Я тигр!       И даже сильных животного мира Ваня увидел вживую. Уссурийский тигр, африканский лев... Ваня пытался рычать, как они, но не получалось. Его тонкий детский голос был далек от животного рыка.       Была и опасная ситуация. Заключалась она в следующем: Ваня захотел подразнить козла. Он не одобрил данную затею, и уже хотел боднуть Ваню. Юля оттащила ребёнка в сторону и отругала, тихо:       — Не приставай к животному. Оно может тебя укусить. Будет больно. Если тебя будут дразнить — тебе будет приятно?       Ваня помотал головой. Белов поставил галочку в голове.       На входе Ване дали небольшую горсть корма, которым можно было угостить пару животных. Ваня отдал предпочтение макаке и еноту-полоскуну. Ваня смеялся, наблюдая, как енотик усердно моет свою мордочку. Он протянул руку, и енот спокойно взял еду.       Белый порадовался, что он взял с собой Юлю. Она рассказывала Ване много интересного о фауне. Например, о страусе она сказала следующее:       — За один шаг во время бега страус может преодолеть от трёх до пяти метров. Рост этого создания может превышать два с половиной метра, а вес — сто пятьдесят килограммов.       Вопреки распространённому стереотипу, в случае обнаружения опасности страусы не прячут голову в песок. Они либо убегают, либо, будучи загнанными в угол, отбиваются своими мощными мускулистыми ногами. Удар страусиной ноги вполне может убить незадачливого хищника.       — А откуда пошло выражение «страусиная политика»? — Не понял Белов.       — На основе заблуждения, — сказала Юля и подмигнула.       Все эти часы они проходили вместе. Белый никогда не чувствовал себя так спокойно. Какое-то домашнее тепло воцарилось между ними. Его частицы сохранялись вплоть до момента расставания. Даже когда Белый ехал домой, на его лице отпечаталась улыбка.

***

      Через три дня Юлю ждало серьёзное испытание. Заканчивался отпуск по травме. Юле предстояло вновь стать журналисткой.       Юля боялась этого, как огня. Она переставляла квадратик на календаре и понимала, что скоро ей нужно будет вернуться туда, где всё напоминало о пережитых ужасах. Справится ли она? Вдруг начнётся паническая атака в прямом эфире?       По пути в телецентр Юля висела на телефоне с Сашей. Благо, Оля уже была на ногах, и за ней не нужно было пристально следить.       — Я боюсь.       Именно так начала разговор Юля. И Белов даже не подумал о том, что с ним даже не поздоровались. Он закрывал глаза на многое, делая скидку на упаднические состояния.       — Я хреновый журналист. Я даже через Чечню не прошла нормально. И сейчас убиваюсь, хотя пора отпустить.       — Юля, твои эмоции — это нормально. То, что ты чувствуешь боль — тоже нормально. Каждый проживает травмирующие события по-своему. Как человек, который был срочником на границе с Афганом, я тебя уверяю — ты держишься блестяще. Ты же не пьёшь больше?       — Последний алкоголь был в конце мая, — гордо сообщила Юля.       — А насчёт журналистики... Ты как на себе крест поставила, если ты даже не пробовала? Я уверен, что ты как была профессионалом, так им и осталась. Ты могла участвовать в репортажах, когда сзади тебя лежали раненые бойцы. Сможешь и в мирной Москве. Не смей сдаваться на середине большого пути.       Белов моментально находил нужные слова поддержки. В этом ему помогало умение тонко и идеально считывать эмоции людей и знания психологии. Пускай и поверхностные. Для бандита сойдёт.       — Ты прав. Я должна бороться дальше. Как ты писал в письме, — намекнула Юля, улыбаясь.       — Думай обо мне. Я обязательно посмотрю выпуск. Представь, что я прямо на месте съёмок. Хорошо?       — Я подъезжаю. Поговорим позже, — Юля повесила трубку и вышла из машины Макса. Как только Фролова подошла к дверям, уверенность улетучилась. Усилием воли Юля заходит в «Останкино», а не бежит в противоположную сторону.       Как только Юля зашла к главреду, её коллеги разразились аплодисментами. Встретили Юлю тепло. Это уже успокоило.       — Герой наш вернулся, — сказала Лена Полякова, секретарша. — Как ты вынесла это?! Как, скажи?!       — Хрен знает. Я просто выполняла свой долг, — Юля пожала плечами.       — Не скромничай. Это действительно тяжёлое испытание, особенно для новичка. И награда нашла своего героя.       — В каком смысле? — Юля приподняла бровь. Тогда Лена протянула телеграмму от имени президента. Её суть заключалась в том, что Юлю приставки к государственным наградам: «Ордену Мужества» и «За заслуги перед Отечеством».       — Этого быть не может... — Юля пробежала глазами по машинописным строчкам. Награды от государства... Это тот уровень, к которому стремилась Юля. Навсегда войти в историю. Остаться в памяти народа.       — Но сначала, Юля, выезд на открытие спортивного комплекса! Текст в дороге составишь, — вывел из облаков главред. Юля закивала, убрав телеграмму в сумку.       Приехав на место, Юля почувствовала себя свободно... Пока не навели камеру. Её присутствие вернуло в военные будни. Сердце сбилось с нормального ритма.       Реальность была смонтирована мышлением: на оживлённую толпу и солнечный день накладывались картины сражений. Вот он — приступ. Уже подкрадывается сзади, не даёт потоку мыслей вырваться наружу.       Нет. Юля сможет. Она представила, что перед ней сидит Саша Белов. Вспомнила то, с какой нежностью он гладил её коленки, целовал руки.       Юля не оплошает при нём.       Фролова устремила непоколебимый взгляд в объектив, сделала глубокий вдох, выпрямилась и произнесла начало текста:       — Большой день для любителей спорта — сегодня в Москве открывается спортивный комплекс. Его масштабы поражают...       С каждым словом Юля всё больше отдавалась уверенности, что все получится. Её голос стал твёрдым уже в середине. Без запинки она сказала то, что требовалось. Вот она — ещё одна победа. Юля хотела заплакать от счастья. Когда казалось, что всё уже кончено, потеряно безвозвратно.       — Как я выглядела? — Спросила Юля у оператора. Он одобрительно кивнул, выключая оборудование.       — Ты справилась.

***

      Тем же вечером Юля почитала газеты и ужаснулась количеству статей о её личной жизни. Вот он — минус известности. В основном, приписывали романы с Димой, Максом и Сашей. Последнюю Юлю не на шутку встревожило, поэтому она договорилась о встрече с Беловым.       — У нас проблемы, — заявила Юля, раскладывая статьи перед Белым. Белов по диагонали прочитал тексты и спокойно ответил:       — Решим. Оля не читает газеты, так что до неё слухи не долетят, — обнадёжил её Белов.       — Через неделю моё награждение в Кремле. Лучше всего тебе прийти с женой, чтобы развенчать мифы. А я... Тоже приду с мужчиной. Тогда всё наладится.       — Награждение... За Чечню? — Уточнил Саша. Юля кивнула, положив телеграмму. Белый внимательно изучил её содержание, подскочил к Юле и обнял её, покружив в воздухе.       — Ну? Кто тут говорил, что он хреновый журналист? — Саша хватал Юлю за щёки. — Ай, молодец, Юля! Вживую Ельцина увидишь... Я горжусь тобой, Юлечка, — Саша так нежно и преданно сказал последние слова, что Юля поверила в них.

***

      День награждения запомнился Юле надолго. Стоило ей выйти из машины, как её обступили репортёры со всех сторон. Вопросы сыпались, их задавали, перекрикивая друг друга. Юля чуть ли не сбежала с красной ковровой дорожки, догоняя Витю.       Да, Юля остановилась именно на Пчёлкине. Как бы хреново не было от малейшего контакта с ним, это был единственный мужчина, который мог достойно сыграть роль парня Юлии Фроловой. Не обошлось без шуточек об эскорте, отчего Юля напряглась и ещё раз объяснила, что это просто роль. После окончания мероприятия всё вернётся на круги своя.       — Не бери меня за руку, — прошипела Фролова.       — Ты чего? Если парень с девушкой в отношениях, они держутся за руки. Не глупи, — с сарказмом ответил Витя.       Они поравнялись с Беловыми. Саша в тот момент рассказывал что-то Оле, она громко смеялась.       — Привет, Саня.       Громкий голос Пчёлкина заставил Белого прерваться. Он обернулся медленно, стараясь скрыть изумление. Вид счастливых Юли и Вити раздражал. Хотелось завопить на весь Кремль: «Какого хера?»       Белов принял бы любого. Диму, даже Космоса. Но Витю... Неужели Юля ещё любит Пчёлкина, раз позвала на награждение?       — Здравствуй, — ответил Белов, пожимая руку, зажав её, как клещами. — Не ожидал тебя здесь увидеть.       — Юля позвала. Да, солнышко? — Витя чмокнул Юлю в щёку. Та скривилась. Белов направил в сторону Юли разочарованный взгляд. Зачем она это делает? Чтобы отомстить за тот вечер? Чтобы вызвать на ревность?       Последнее у Фроловой точно получилось отлично. Белый негодовал, но внутри, чтобы Оля ничего не заметила. Белова выдохнула с облегчением, когда увидела Юлю и Витю. И пофиг, что Юля опять танцует на граблях. Лишь бы в семью не лезла.       — Дорогая, нам пора, — Витя посмотрел на часы и протянул галантно руку Юле. Эта напускная светскость ещё больше взбесила Юлю. Она наступила Вите на ногу каблуком, показывая возмущение.       Кремль напоминал собой лабиринты Минотавра, настолько длинными были коридоры. Беловы и Витя с Фроловой поднялись по Шохинской лестнице, отделанной мрамором. Её пролёты украшали скульптуры богини Фемиды.       Сам зал был круглой формы. Вдоль стен его обрамляла мощная колоннада. Пространства между окнами заполнены барельефами с русскими князьями. Наверху — золотые гербы Российской Федерации. Окна украшали занавесы изумрудных оттенков. В зале уже сидели именитые люди, кто-то в военной форме, кто-то в гражданской одежде. Юля приподняла пышный подол красного платья, чтобы не споткнуться, занимая место.       Началась церемония. Белов и Пчёлкин уснули. Оля с Юлей разглядывали зал, проникаясь его торжественностью и величием. Оля нагнулась к Юле и тихо шепнула:       — Ты извини меня за те слова на свадьбе. Я так не думаю.       — Всё, забыли, — Юля подмигнула, выпрямляясь. «Говори, что хочешь. Всё равно с твоим мужем сплю я».       Сапфировые серёжки блестели в лучах солнца. Юля держалась статно. Её руки были ниже груди, едва соприкасаясь в овациях. Белов и Пчёлкин едва не храпели.       — Орденом Мужества первой степени и медалью «За заслуги перед Отечеством», награждается Юлия Александровна Фролова, — объявили по громкоговорителю. Белый проснулся, вслед за ним и Пчёлкин. Они громко хлопали и свистели. Оля сделала несколько снимков на память.       Юля сделала несколько шагов к президенту. Ельцин надел медали на грудь Юли. Юля склонила голову, прикрыла глаза от непрошенных слёз. «Праздник со слезами на глазах» — эта строчка идеально описывала Юлино состояние в момент награждения. Мечта сбылась.       Отличительные знаки будут ярким напоминанием о кровавых страницах истории. Юля, глядя на них, будет вспоминать воздух, пропитанный дымом пушек, всех погибших. Ей самой предстоит бороться с последствиями той командировки и привыкать к мирной жизни. Война ещё не окончена, она идёт, и никто не скажет, когда завершится.       Юля вытирает слёзы ладонью и встаёт рядом, выдавливая улыбку. Только Фроловой будет известно, что она фальшивая.       Юля подошла к трибуне и произнесла свою речь, стараясь игнорировать вспышки фотоаппаратов.       — Я невероятно признательна, что мой труд был замечен моей Родиной. Наверное, это то, ради чего я пошла в журналистику. Я являюсь частью могущественного народа — народа Российской Федерации. И для меня естественно важно быть для него важной и полезной. Моя миссия — помогать обществу, давая только правду и ничего, кроме правды. Хочу пожелать сил, душевных, физических всем, кто прямо или косвенно столкнулся с трагическими событиями. Выражаю восхищение мужеством тех, кто сейчас находится на линии фронта. Верю, что мирное небо скоро воцарится над нами. Это главная ценность в жизни каждого из нас.       Белый уже хотел подать руку Юле, когда она спускалась с лестницы, но его оттолкнул Пчёлкин. С букетом роз. Витя вручил его Юле и крепко обнял. Белов хотел бы взорвать всё вокруг. Потому что руки Вити там, где не должны быть. Собственность Белого в руках Вити. Понарошку ли?       Белый выдержал пытку до конца. Не сбежал, чтобы не показаться истеричной девочкой. Но потом, когда они вышли из Кремля, Белый сел в машину с женой, даже не попрощавшись с Юлей.       Юля упаковала свидетельства от наград и собралась идти к машине, как её руку взял Витя. По-хозяйски, будто Юля и впрямь была его.       — Юля, подожди.       — Пчёлкин, спектакль окончен, — Юля отошла на несколько шагов. — И я терпеть не могу розы.       — Извини. За розы, и за... Всё. Я изменился благодаря тебе. Я люблю тебя. Ты лучшая девушка на этой планете. Я обещаю, что мы будем счастливы. Я понял свои ошибки, и готов тебе это показать, — Витя погладил Юлю по руке.       — Мы не будем вместе, Витя. Никогда. Это поезд в никуда. Я в него больше не сяду.       — Но ты выбрала меня для роли мужика....       — Я тебе три раза объяснила: так было нужно. Космос наркоша, об этом знают все. Дима в Чечне. Белый и Фил женаты. Остался ты. Ты сделал то, что тебя просили. Это круто. А теперь ариведерчи, Пчёлкин.       — Уверена?       Витя приблизил её лицо к своему, и к своему удивлению, не обнаружил сопротивления. Он прикрыл глаза и почти коснулся Юлиных губ своими, однако Юля приложила ладонь. Её и поцеловал Витя. Юля громко расхохоталась над обломом Вити.       Пчёлой тут же овладела ненависть. Губы поджаты, брови сведены к переносице. Он произнёс одно слово, но обладающее разрушительной силой. Слово, которое унизительно для любой девушки, которое не прощают. Витя вздёрнул подбородок вверх и отчётливо сказал:       — Шлюха.