Твой поцелуй как преступление

      — Что?! — Белов сжал трубку так, что костяшки пальцев побелели. Ход времени остановился, будто по щелчку пальца. Слух исказился на эти секунды: шум внешнего мира слился в одну непонятную кашу. Пульс зашкаливал. Лицо Белого приобрело бледный оттенок.       — Чё слышал. Пчёла в больничке, уже операцию провели. Лежит огурцом.       — Какого хера ты молчал?! — Гаркнул Белов. Космос виноватым голосом промямлил:       — Так вышло…       Юля быстро считала эмоции Белого и поняла, что происходит что-то страшное. Сколько она ни дёргала за рукав Белого, сколько не пыталась достучаться до него с вопросами — информации никакой пока не появилось. Юля рухнула на сиденье, закрыв лицо ладонями.       — Я еду к нему. Ждите. У входа есть охрана? — Белый нажал на газ, вновь ведя машину. Космос дал утвердительный ответ и рассказал, что возле больницы неприятелей ждёт Максим Карельский с автоматами. Первый шок немного отпустил Белова. Опасность миновала, принося после себя чувство облегчения. Пчёла жив, значит, всё плохое позади.       — Белов, кто тебе звонил, ты можешь объяснить? — Допытывалась Юля. Когда ей не давали объяснений, она шла напролом. Белов прочувствовал это на себе.       — Пчёла ранен, ножом. Что произошло — я пока не понимаю. Но всё уже нормально, угомонись, — сразу же добавил Белый наперёд. Юля застыла с телефоном в руках. Она собиралась звонить Вите.       Ледяной страх за пока ещё любимого человека сковывал душу. Юля сидела, не шевелясь. Вдыхать воздух стало невыносимо сложной задачей: горло сдавил ужас.       Сейчас в голове красной лампочкой мигала лишь одна мысль: хоть бы с Пчёлкиным действительно всё было хорошо.       Юля как будто очнулась. Она осознала и переоценила свои отношения с Витей. Стоило только представить, что его больше нет, как сердце сжималось от тоски. Она готова была променять его на женатика, который бы просто с ней поигрался. Более того, Юля уже целовалась с другим мужчиной. Это измена, самая настоящая и подлая. Причём в сложное для Пчёлкина время. Юля так возненавидела себя, что готова была лично подставить голову самому жестокому палачу.       — Я должна пойти к нему, — решительно заявила Юля. — Я поеду с тобой. Куда ты едешь?! — От паники Юля задавала кучу бесполезных вопросов. Белый был готов к подобной реакции, поэтому отвечал с удивительным хладнокровием:       — Я еду в больницу. А куда ещё я должен ехать, по-твоему мнению?! Моего друга едва не порезали, как скота!..       — Это из-за ваших дел! — Закричала Юля. В своём крике она будто выдала свои эмоции. — Всё из-за тебя!       — А чё ты вдруг за Пчёлу распереживалась? Тридцать минут назад ты целовалась со мной, и тебя всё устраивало! — Белый остановился возле огромного здания медицинского учреждения. Юля вышла из машины, резко хлопнув дверью. Она встала напротив Белого и начала кричать, тыкая в грудь пальцем:       — Меня ничего не устраивало! Я тебя не люблю, ты мне нафиг не сдался! Я люблю Витю, и всё! Ты просто. Взял и надавил на меня!       — Не виновата я, он сам пришёл, — Белый приложил руку ко лбу задней стороной ладони, пародируя голос героини «Бриллиантовой руки». — Теперь заткнись, будь так любезна. Меня сейчас больше мой друг волнует, чем твои чувства.       — У меня нет к тебе чувств. Уймись. Я с женатыми не сплю, — Юля поднималась вслед за Беловым, продолжая пламенно доказывать своё равнодушие к Саше. Тот бы посмеялся, если бы не гильотина тревог за состояние Вити Пчёлкина. Белый знал, что Юля уже влюблена в него. Просто пока не понимает этого. Или не хочет понимать.

***

      Пчёла отказался от холодного пюре и твёрдой котлеты, которой можно было ломать стены. В целом, пребывание в больнице его раздражало. Он хотел поскорее оказаться дома, увидеться с Юлей. Тот факт, что он должен сидеть взаперти в четырёх стенах, раздражал.       — То же мне, вскормленный в неволе орёл молодой, — Витя залез на койку с белоснежным постельным бельём. Вместо одеяла — махровое покрывало с геометрическими узорами. На соседней койке лежала миловидная бабуля. Кажется, она была не в себе, потому что иногда она начинала петь песни на странном языке. Это ещё больше действовало на нервы.       Пчёла чувствовал себя хорошо благодаря врачам, которые тщательно следили за ним. О том, что он когда-то бессознательно лежал на асфальте, а из его тела вытекала кровь, напоминал лишь шрам на бедре. Пчёлкину было скучно. Когда ему предложили книги, он посмотрел на врачей, как на полоумных. Оставалось лишь разглядывать потолок да плевать в него. В переносном смысле, конечно.       Когда в палату вбежала Юля, а за ней зашёл Белов, Пчёла повеселел. Уголки губ приподнялись. Витя приподнялся на локтях.       Юля замедлила шаг, когда увидела Витю. Сердце подпрыгнуло — от внезапного приступа любви, вызванного состраданием. Но горечь стыда не отпускала.       — Витенька… — Юля постаралась принять непринуждённый вид и погладила Пчёлкина по щеке. — Что случилось?       Пчёла рассматривал Юлю, как лучшее творение художников Ренессанса. Так нежно и влюблённо. Белый вдруг осознал, что его битва за Юлю будет не такой лёгкой, как ему казалось ранее. Пчёлкин любит Юлю, просто по-своему. Так просто он не отпустит её.       — Короче, Юль, ситуация такова, что я нашёл людей, которые воровали денег со счетов моего… — Пинок от Космоса. — Нашего предприятия. Через сотрудника, который оказался крысой, одна группировка проворачивала эту схему. Я связался с ними и поставил ультиматум: либо деньги, либо жизнь. Они не стали возвращать ничего, и мы с ребятами поехали на разборки. Не успел я выйти из тачки, как меня повалили на землю и ударили несколько раз. Космос с Филом отпихнули этих людей от меня, с трудом. Началось месиво. И когда вроде всех уже повалили, выскочил еще один пацан, в капюшоне и маске и ударил меня ножом. Я потерял сознание. Последнее, что помню — лицо Космоса, который жгут накладывал.       Юлю ужаснул этот рассказ.       Она понимала, что её молодой человек далеко не скромный предприниматель. Но сегодня она получила живой пример его весёлой жизни. Её парень убивает людей ради наживы. Не такого хотела Юля, сбегая от бывшего.       — Пчёл, я кстати узнал, что… — Космос сделал паузу. — В этом деле замешан Скворцов. И это он тебя… Ударил.       — Кто такой Скворцов? — Уточнил Валера, далёкий от личной жизни Юли.       — Бывший Юли, — Пчёла ограничился двумя словами и нахмурился, давая понять, что разговор окончен.       — А, это тот, который садист? — Белый смеялся, пока не допёр, что вообще-то он не должен быть настолько осведомлён в прошлом Фроловой. Витя изменился в лице. Довольное выражение исчезло, как будто его стёрли ластиком.       — Ага… Саня, чё происходит, можно вопрос? Откуда ты знаешь про Юлиного бывшего? — Пчёла плевался иронией, как змея ядом. — У вас чё, разговоры тет-а-тет были?       — Пчёлкин, мне неприятны твои намёки. Да, мы разговаривали с Сашей, и мы обсудили Скворцова. Между мной и Беловым априори ничего быть не может, — Юля отчеканила каждое слово без эмоций. На самом деле, она боялась, что Витя что-то заподозрит.       — Вы ещё в палату вместе зашли. То есть, до звонка Космоса вы были вместе. Это чё такое? — Пчёла заулыбался, и Юлю взбесило это до тошноты. Разрядить обстановку, которая накалялась с каждой секундой, поспешил Космос, который связал два факта так, как нужно было Юле.       — Юля, наверное, интервью хотела обсудить! Она у меня расспрашивала про Сашу.       — Вот именно, Пчёлкин. Ещё раз я услышу намёк на мои отношения с Юлей, я с тобой буду говорить на другом языке, от которого ты будешь долго-долго лежать в больничке. Даже несмотря на то, что ты мой друг. Подозревая Фролову, ты оскорбляешь меня. Да и она не давала тебе ни разу поводов.       Юля с благодарностью посмотрела на Белова. Если Пчёла и подозревал Юлю в чем-то, то все опасения рассеялись. Почему-то ей захотелось взять Белого за руку и поддержать его на тактильном уровне.       — Да ладно, Юль, я пошутил, — Витя беспечно рассмеялся. — Всё нормально, не парься.       — Ты фактически называешь меня шлюхой подобными шутками. Я легко читаю между строк, — Фролова хотела сказать что-то ещё, но поняла, что такие вопросы лучше обсуждать дома, когда человек здоров.       — Хотя ладно, проехали, — Юля закинула ногу на ногу. Пчёла облизнулся, глядя на эту пару стройных ножек. — Как рана? И как ты себя чувствуешь, в целом?       — Замечательно. Я уже стены могу ломать. Но врачи не отпускают домой. Я только после операции… — Витя, в знак доказательства своих слов, встал посреди палаты и исполнил небольшой импровизированный танец.       Юля ограничилась лёгкой, едва заметной улыбкой.       — Вить, ты можешь подцепить инфекцию. Да и швы могут разойтись. Так что доктора правы, — Фил поправил «одеяло» Вити. Фролова старалась не встречаться взглядом с Пчёлой. У Юлии будто в радужке глаз была высечена золотая надпись: «Я целовалась с другим мужчиной, пока ты лежал на операции».       Юля контролировала каждое движение, боясь выдать себя и свою маленькую тайну, которая, хоть и была порочной, делала её счастливее.       Встречу прервала медсестра, которая объявила об окончании времени навещания и необходимости перевязки.       — Ладно, братва, до встречи, — Пчёла сильно пожал руку каждому бригадиру, а Юлю слегка укусил за мочку уха.

***

      Белый отвёз Юлю до дома, не проронив ни слова. После этого он направился в свою сторону. Слова Юли, адресованные ему, стали пластинкой, которую никак было не переключить. Фролова кучу раз повторила, что любит Витю. То, что происходило между ними в больнице — эти взгляды, касания, — показывало: сейчас шансы Белого малы.       Белый не любил отступать. В любом поединке он шёл до упора. Любыми средствами. Поэтому сейчас он ощущал лёгкую досаду.       Давало надежду то, что Белов хорошо знал Пчёлкина и понимал, что он не способен на что-то длительное и серьёзное. Ловелас и бабник — диагнозы пожизненные, если их обладатель вполне мирится с ними. Только в кино они встречают ту самую, ради которой отказываются от привычного образа жизни.       Белов также вспоминал то, как Юля целовала его, робко сжимая в руках его пальто и прижимаясь. Ему понравилась её аккуратность и нежность.       — Эх, Юлька, Юлька… С огнём играешься, — Белов вздохнул тяжело, припарковывая машину возле подъезда.       На удивление, Оля не задала ни единого вопроса относительно долгого отсутствия супруга дома. Она обняла Сашу, давая понять, что конфликт разрешился сам собой. От этого взаимодействия Белый не получил никакой радости. Он даже не шелохнулся.       Оля начала рассказывать о своих творческих планах, об искусстве, живописи, книгах. И почему-то сейчас Белый чувствовал раздражение, отдававшее в каждую клетку его организма. Жена стала чем-то вроде мухи, которую хотелось прихлопнуть газетой.       — Оль, я пойду к себе, нужно решить кое-какие вопросы, — бегло отражался он, собираясь уходить. Но на прощание он решил узнать кое-что:       — Так ты отдашь Ваню на скрипку?       Оля помотала головой.       — Я поговорила с Ваней, он сказал, что ему не нравится. Мнение ребёнка для меня важно. Ладно, иди работай, — Оля поцеловала мужа в щёку, обняв сзади. Белый кивнул и почти бегом ушёл к себе в комнату.

***

Весна 1994.

      Городская библиотека. Сколько Белого не было здесь? Последний раз Белов появлялся тут, когда брал учебники для подготовки к поступлению в Горный. Наивные мальчишеские мечты о карьере вулканолога разбились о тонкие лезвия криминала. Саше казалось, будто всё это — армия, Лена, дембель, двор — было несколько веков назад. Оказывается, лишь пять лет отделяли его от тех беззаботных дней.       За огромными компьютерами сидели женщины в очках, с смешными причёсками и очками в круглой оправе. В этом царстве книг можно было затеряться: сотни фамилий, ярких обложек. В читальном зале шуршали страницы, убаюкивая своих читателей. Тишина, царившая в библиотеке, была по-своему величественной и торжественной.       — Добрый день, — Белый сел напротив одной из библиотекарш.       — Добрый день. Что хотите взять?       — У вас есть какие-то книги про журналистику? — Белый сам улыбнулся из-за странности своего запроса.       — Есть, — Библиотекарша тут же встала и пошла искать. Она с радостью откликнулась на просьбу Белого, и уже через пять минут пришла с большой стопкой книг.       — Смотрите, есть история зарубежной журналистики, есть по отечественной журналистике, с текстами 17-18 века, есть книга с введением в теорию. Там сложный язык, но важные вещи описываются. Есть творческая деятельность журналиста. Засурский , кстати, ещё появился на днях. Что из этого возьмёте?       — Давайте всё, — Белый махнул рукой, подмигнув. Сотрудница библиотеки не скрывала ликования. Молодёжь уже давно не интересовалась литературой.       — Я обновила ваш читательский билет. Подпишите там, где галочками, — Библиотекарша ткнула ручкой. Пара взмахов ручкой, и всё было готово. Белый положил толстые учебники и сочинения в пакет, попрощался и пошёл восвояси.       Естественно, как мой читатель уже догадался, интерес к журналистике был связан с Юлией Фроловой. Скоро Белов должен был увидеть её спустя месяц перерыва в общении. Юля не подпускала к себе Сашу, чтобы не нарушить тот хрупкий покой, который восстановился в её жизни после выздоровления Пчёлы.       Повод для встречи — интервью, входящее в цикл материалов о влиятельных людях Москвы. Леонид Александрович настоятельно рекомендовал именно кандидатуру Белова, и на робкий отказ Юли разозлился. Пришлось подчиниться приказу редактора.       Белый, вопреки отношению Юли к нему, не оставил своих планов штурма. Он не мог смириться с поражением — такова была натура. Белый собирался взять реванш. Начать следовало с восстановления той доброй дружбы, которая установилась тогда, в «Метелице».       Интервью — прекрасная возможность для укрепления отношений.

***

      Витя стал более злобным после потери денег. Он подсчитал все убытки бизнеса и ещё больше погрузился в хандру. Шелест купюр был лучшей колыбелью, а вид валюты успокаивал лучше всех лекарств. Пчёла нуждался в деньгах, каждой клеточкой, каждый нейроном своего организма.       Это негативно сказывалось на его отношениях с Юлей, которые еле балансировали на канале, как цирковые артисты. Ещё немножко, одно неверное движение — и они оба полетят вниз, в Тартарары , держась за руки.       Юле с трудом удавалось вытащить Витю на свидание, на встречи. Его всё раздражало, всё бесило. Юля терпела это, глотала обиды и боль, как пилюлю на ночь от умелого доктора.       Однажды, во время одной из таких редких прогулок Юля повернула голову в сторону магазина одежды. Там висело то самое чёрное платье, которое она видела на встрече с Беловым. Только сейчас оно продавалось с колоссальной скидкой. Но даже сейчас Юлиной зарплаты не хватало на него. Юля остановилась, не решаясь заговорить о покупке с Витей. Всё образовалось как-то само собой: Пчёлкин заметил, что Юля отстала от него на несколько шагов.       — Фролова, чё остановилась? Тебе плохо?       — Вить, может, ты купишь мне вон то платье?.. Я бы не просила, если бы у меня была какая-то приличная одежда. Я уже всё затаскала, а у коллег по работе каждый день то новые свитера, то юбки. И у меня скоро корпоратив, а мне идти не в чем, — Юля замолчала, потому что на сознательном уровне почувствовала то, как ярость Пчёлы стремительно рвалась наружу. Он сделал глубокий вдох, сжав кулаки.       — Юля, ты дура?! Наш бизнес потерпел потери, у нас бабла вообще нет! Мы на нуле практически! Мы почти банкроты! А она о шмотках думает!       Юля триста раз пожалела за эти минуты, что завела этот разговор. Перебивать парня Юля не стала. Хотя сказать было что.       Витя продолжал орать, сжав плечо Юли и приблизившись к ней максимально близко. Юля отстранилась, чтобы быть подальше от агрессивного Вити.       — Неужели ты головой своей, — он постучал кулаком по затылку Юли. — Не соображаешь, что нам нужно затянуть пояса, зажаться?! Твои тряпки могут подождать.       — Хорошо, Пчёлкин, — Юля кивнула. Спокойный, уравновешенный тон привёл Пчёлу в чувство. — Я поняла, что нам нужно затянуть пояса. Тогда и ты перестань тратить деньги на дорогие сигареты, которые ты тушишь об красную икру. Перестань оставлять нехилые суммы в «Метелице», и перестань ездить на такси, когда можно ходить пешком. Спорт тоже полезен, — Юля язвительно улыбнулась.       — Юль, постой.       Все ссоры, которые были между Витей и Юлей, можно было условно поделить на три фазы. Первая — побуждающее происшествие: происходило нечто, что выводило из равновесия Пчёлу или Юлю (в девяноста девяти процентов Витю). Вторая фаза — выплеск эмоций, когда Пчёлкин демонстрировал свою психологическую нестабильность, рвал, метал, кричал. Третья, заключительная — развязка. Пчёла начинал идти на попятную и просил прощения у Юли. Та боролась с чувствами, но проигрывала и забывала о ситуации.       — Юль, я не хотел тебя обидеть. Мы можем купить тебе это платье, если тебе так важна эта покупка.       — Нет, мне уже не нужно, — Юля помотала головой. — И парень-жлоб тоже. Подавись своими бабками.       Юля достала из сумки только что полученную зарплату и часть денег швырнула ему в лицо. Оставив Витю наедине с переживаниями, она развернулась и ушла, гордо подняв голову и улыбаясь.       Пока она шла по дороге, Белов связался с ней и назначил время и место интервью. Завтра, его дом. Вообще, следующий день у Саши Белого был расписан поминутно. Сначала интервью, потом — стрела. Витя уже был готов дать сокрушительную ответку своим врагам, которые посмели пойти на него с ножом. Так что Белов очень надеялся, что всё пройдёт легко и просто…

***

      Сначала Юля хотела воспользоваться стандартным образом для деловых встреч: серая юбка-карандаш, пиджак ей в тон и белая блузка. Просто потом Юлю вдруг посетило желание перестать быть офисной серой мышью и стать королевой, приковывающей взгляды каждого случайного прохожего.       Красное платье с небольшим декольте, на тонких бретельках. В нём прелесть фигуры Юли была видна абсолютно точно. Макияж Юля тоже разнообразила: помимо стрелок и туши — алая помада, тёмные тени. Юля вспомнила, что Белому нравился яркий оттенок на её губах и удостоверилась в правильности выбора.       Юля полтора часа вертелась у зеркала в поисках недостатков и каких-то недочётов. Каждая складка одежды, каждая неровность в макияже не укрылась от зорких глаз Юлии. Для неё важно было быть идеальной.       Убедившись, что всё в порядке, Юля наконец вышла из дома, постоянно смотря на наручные часы и следя за ходом чёрных стрелок.       — Приехали.       Этого слова Юля ждала больше всего на свете. Быстро сунув водителю оплату, Юля быстро побежала по ступенькам подъезда. Добравшись до двери, Юля подбодрила себя мысленно и наконец коснулась кнопки звонка, аккуратно надавливая. Даже перед вступительными экзаменами в МГУ она так не волновалась.       Щелчок. Дверь открылась, представляя Юле Белого. Он оделся, как на выборы. Или, как минимум, фотосессию в модный журнал. Кажется, они оба хорошо так прихорашивались перед встречей.       — Привет, — Юля уже хотела сделать комплимент, но вспомнила правило деловой культуры.       — Отлично выглядишь, — Белый потянул Юлю за порог, потому что та застыла, обездвиженная беловским обаянием. — Заходи, не бойся. Чувствуй себя, как дома.       — У тебя уютно, так что по-другому нельзя себя ощущать, — Юля убрала прядь волос за ухо. — Пройдём в комнату? Или куда…       — Ты устала с дороги, наверное. И голодная ещё. Могу напоить чаем с конфетами. Сорока на хвосте принесла, что ты любишь шоколадные.       — Может, пчела на крыльях? Сомневаюсь, что здесь виновата птица, — Юля рассматривала детали квартиры Беловых. В глаза бросились аккуратно сложенные книги. Юля быстро пробежалась по корешкам изданий. Всё научное, историческое.       Всему интерьеру была свойственна ясность и рациональность. Об этом говорили, например, обои однотонные, светлого оттенка, без этого пресловутого горошка, такого модного в те времена. Что ещё удивило Юлю — отсутствие ковров на паркетном полу.       Юля заглянула и на кухню. В нос ударил запах моющего средства. Значит, жена ушла совсем недавно и провела уборку. Может быть, она даже знает о визите Фроловой. Посуда строго стояла на своих местах. На холодильнике примагничен рисунок Ваньки. В комнате висела картина Шишкина «Утро в сосновом бору».       — Увлекаешься искусством? — Юля кивнула на полотно.       — Мы уже начали?.. — Белый даже растерялся. — Но вообще да, есть такое. В Питер бы рвануть… Жаль, что времени нет.       — Нет, не начали. Это всего лишь личный вопрос.       — Стой, я кое-что забыл передать, — Белый юркнул в комнату, порылся в шкафах и вернулся обратно с подарочным пакетом. — Это тебе от меня.       Юля не проронила ни слова, медленно доставая из пакета свою самую главную «хотелку». Юля даже не верила, что это реальность. Только ощущение бархатной ткани в пальцах давало это понимание. Стыд мигом сковал тело Юли. Ей было некомфортно даже не от того, что кто-то тратится на неё. Юля расценивала это как попытку купить её.       — Я не знаю, твой ли размер, но вроде должно подойти.       — Спасибо, Саш. Мне очень приятно, — Юля делала долгие паузы, собираясь с мыслями. — Но не стоило…       — Всё-таки в тебе ещё сидит Юля из провинции. Ничего такого в моём подарке нет. Это не миллионы. Своим отказом ты обидишь меня.       Юле стало неудобно ещё сильнее, и она ещё раз поблагодарила Сашу, поцеловав его в щёку. Позже она пожалела об этом секундном порыве.       — Готов?       — Всегда готов к труду и обороне, — не упустил шанса блеснуть остроумием Белов. — Начинаем.       Он сел, закинув ногу на ногу и положив руки на спинку дивана, слегка выпячивая грудь вперёд. Юля старалась всячески взять себя в руки, но от того приятного давления, которое на неё оказывали, мыслительная функция переставала действовать.       — Вы коренной москвич? — Юля открыла блокнот на свободной странице и включила диктофон. Белова это никак не напугало.       — Да. Я всё детство, отрочество и юность провёл здесь. Москва — мой город. Абсолютно мой. Нигде я ещё не чувствовал себя свободно. Это город возможностей…       Юля еле успевала записывать слова Белова в блокнот. К счастью, она смогла сосредоточиться на рабочем процессе.       — Какое ваше самое любимое место в Москве? Красную площадь не называем, — Юля широко улыбнулась, обнажая белоснежные зубы.       — Воробьёвы горы. Это, можно сказать, моё место силы. Я помню, мы там с моими друзьями были, когда я только с армии вернулся. Вот времена были…       — В каких войсках вы служили и когда?       — Я погранцем был. На границе с Афганом. Щас, не под запись, — Белый прокашлялся и громко запел:       — Почти два года в Афганистане, и вот, пришёл мой дембель, я мать увидел и дом родной…       Юля не выключила диктофон. Она знала, что будет переслушивать его голос, не щадя кнопки повтора. Опять всё вернулось на круги своя. Юля поддалась чарам Белова.       — Вы упомянули своих друзей. Что для вас самое главное в дружбе?       — Преданность. Я знаю, что никогда не оставлю своих друзей в трудную минуту. Точно также я могу с высокой вероятностью рассчитывать и на ответную помощь…       Дальше Юля перешла к главному предмету разговора, а именно — бизнесу по реставрации церквей. Белый воодушевленно рассказывал, как хочет помогать народу.       — Саш, тебе срочно идти в депутаты надо, мне кажется.       — Думаешь, я бы победил? — Белый опустил ладонь на колено Юли, и та шумно выдохнула. Она больше не могла притворяться, что ей плевать на него. Сейчас, когда отношения с Витей в упадке, она ещё более уязвима для запретной любви. Но что будет дальше? Жить с вечным позором Юля бы не смогла.       — Да, ты бы выиграл, — Юля отодвинула ногу, возобновляя прерванный разговор. Саша весь разговор смотрел так, что невозможно было увернуться от его глаз цвета океана, в котором можно было затеряться без труда. Юля отвечала и также не отводила взгляда ни на секунду, даже несмотря на то, что внутри разгоралось пламя.       Саша поймал себя на мысли, что может так часами разговаривать с Юлей. Он был готов выдать все свои секреты, будучи уверенным, что встретит понимание. Самое досадное препятствие мешало Белову, и это его друг. Так просто переступить через него Саша не мог. Терять многолетнюю дружбу он не мог. Оставалось лишь надеяться на чудо.       — Последний вопрос: ты патриот или космополит ?       Самая острая часть разговора. Юля была довольна тем, что подловила Белова. Она победно приподняла подбородок. Белый хмыкнул, думая, как ответить лучше всего.       — Напомню: космополит — это…       — Фролова, я знаю, что такое космополитизм. Я больше патриот, я люблю свою страну, своё отечество. Но интересы человечества для меня также важны. Каждое государство должно стремиться к улучшению жизни своих граждан.       — Поняла, спасибо за беседу, — Юля поднялась с дивана и выключила записывающее устройство. — Было интересно с тобой пообщаться.       Нет. Он не даст так просто уйти. Белый схватил Юлю за руку. Даже в простом движении ощущалась его властность и сила. Юля остановилась.       — Юль, хватит меня игнорировать, — Шаг — и они стоят друг напротив друга. Расстояние критически мало́. Белов мог услышать каждый удар сердца Юли. Раз. Два. Три. Четыре…       — Саш, я… Тот поцелуй был ошибкой. Давай прекратим это всё. Я не хочу рушить семью. Это будет катастрофа мирового масштаба, — Юля попятилась назад, но её вновь притянули к себе.       — Я же вижу, что я тебе нравлюсь.       — Нет, — повторила Юля уже строже.       — Посмотри мне в глаза и скажи, что я тебе не нужен. Тогда я отстану, и больше никаких намёков не будет.       Юля была уверена, что с лёгкостью исполнит указание. Она подняла голову… И проиграла. Она молчала, ненавидя каждую секунду тишины. Наконец, она собрала волю в кулак и громко, отчётливо сказала те самые слова:       — Оставь меня в покое.