Купить на всю н̶о̶ч̶ь̶ жизнь

      Наутро Алины рядом не было. Тэхён проснулся поздно и удивился тому, что его Фея-Муза-Любовница смогла так тихо и незаметно ускользнуть.       Но вообще он сам ее проморгал. А все почему? Потому что под утро, когда Алина опять бессовестно заснула, он не смог сделать так же. Зачем-то маялся непонятными мыслями, чувствовал что-то странное, ходил по дому, пил сок и цыкал на Ëнтана, которой на радостях порывался лаять и звать хозяина гулять. Собственно, Тэхён и вышел с ним погулять, пусть и раньше положенного времени — ему хотелось насладиться ранним летним утром и своими внезапно нахлынувшими лавиной чувствами.       Какой там к черту профессионализм! Тут бы себя не растерять, не забыть, кто ты есть, не втрескаться без памяти в странную очаровательную женщину, которая старше тебя, но при этом ухитряется делать из тебя сбитого с толку тинейджера. Тэхён сидел на скамейке и задумчиво курил, не понимая, как же его так занесло. Он мог объяснить свое особенное и отчаянное влечение к Алине только тем, что это... его человек. Его женщина. И нашлась она там, где, казалось бы, вообще нет места никаким нежным привязанностям.       Кроме того, он чувствовал к Алине и столь же отчаянное уважение. Он ею как будто гордился! Как она работает, ну что за умница! Можно вечно смотреть на это, послав нафиг то, как горит огонь и как течет вода. Алина сама была этим горящим огнем и текущей водой, потому что безумно горела своим делом и гибко, текуче подстраивалась под те изменения, которые подкидывала ей жизнь...       Тэхёну очень нравилось, что его «особенная клиентка» была не неустроенной тетенькой, а молодой, игривой, светящейся и пахнущей сексом женщиной. А еще начальницей, которая умела заткнуть в себе босса в нужный момент и стать равноправной партнершей... Или могла немного уступить и стать покорной, отшлепанной по попке развратницей и заласканной кошечкой.       О да, мысли о сексе с Алиной приходили в голову очень быстро, слишком быстро, Тэхён уже привык. Обычно так все и было: нет, ну как же классно она работает и как изумительно... сосет, например. Или... как она офигенно стонет! У нее просто потрясающая палитра самых разных звуков и стонов, от которых Тэхёну рвет крышу, которые кричат о том, что и Алина наслаждается происходящим. Похоже, она и правда все делает очень хорошо, но при этом всегда готова быть плохой девочкой... А может, Алина просто подходит Тэ на физическом уровне. Она действительно изумительно пахнет и имеет свой неповторимый вкус, у нее подходящий ему темперамент, как и способность быть искренней, отважно-честной и горячей.       Похоже, он неистово идеализирует Алину, не надо бы ему поддаваться таким порывам. Тэхён понимает, что это нелепо, несерьезно, безумно даже. Но сил нет оставаться серьезным и прагматичным, когда хочется только одного — быть почаще рядом с этой женщиной, складывать на нее ногу, когда спишь, лезть лапами к ее теплому нежному телу под одеялом, кормить ее своей простой непритязательной едой, приезжать к ней на работу и любоваться ее big_boss-энергией... Тэхёна ничего не смущало в ней — ни наличие детей (с мелкими можно и подружиться), ни ее странный опыт замужества, ни возраст, ни разница в их картинах мира.       Да, они в детстве смотрели разные мультики и играли в разные игры, но и точки пересечения у них нашлись. Потому что Тэхён любил изучать прошлые эпохи и погружаться в ретро, а Алина, напротив, была вся такая современная и примодненная, общалась на сленге, знала адские подростковые приколы и мемы. У нее в ресторане было много молодых сотрудников, и она была для них... и своей девчонкой, и обожаемой наставницей.       Вот что она с ним сделала? А может, Алина ничего и не делала, просто у Тэхёна наконец прошло ожесточенное недоверие к женщинам, и он разрешил себе признать, что «не все такие»? Но тогда Алина на это повлияла и помогла ему что-то понять. Конечно, можно было вечность упиваться своим разочарованием и думать, что все женщины рано или поздно становятся изменщицами, но... внезапно Тэхён понял, что ему вообще не хочется думать в таких категориях.       Ведь что такое измена? Это ИЗМЕНения. А их обычно не видят и не признают самые твердолобые люди, желающие все сделать стабильным, неизменным, застывшим навеки. И зачем наделять кого-то статусом «constanta» в этом текучем, изменяюшемся мире? Надо просто подстраиваться под перемены, под эту текучесть. Он и приспособился, как мог.       Тэхён чувствовал: сегодня ему с Алиной было так хорошо, что было плевать на всё остальное. Ничего не имело значения, кроме их страсти, их тяги друг к другу, их попыток найти в телесном и что-то душевное, сердечное. Люди такие люди! И люди такие звери. Им никак нельзя без телесного и земного, оно помогает им не отлететь в умозрительный мир идей...       Неизвестно, до чего бы Тэхён доразмышлялся, да только он на автомате пришел домой, где ему пришлось переключиться — он мыл лапы Ëнтану, ставил чайник и собирался съесть рамен. Тэхён ужасно проголодался, так как они с Алиной были хороши сегодня и сожгли, наверное, миллиард калорий.       Бедная Алина, она так устала, что моментально заснула, и вот ее-то он не накормил... Вернее, накормил, но не тем... Тьфу ты, черт, и как об этом не думать теперь, если картинка стоит у него перед глазами? Эти губы... белые жемчужные капли... Ну вот, приехали! Тэхён опять почувствовал возбуждение и понял, что готов был бы повторить это с Алиной хоть сейчас.       Наскоро съев рамен, Тэ пришел в спальню и попытался улечься спать. Но как дрыхнуть рядом с Алиной, если хочется с ней что-нибудь делать? Тэхён мысленно обругал себя животным и попытался убедить тело не возбуждаться. Было сложно, но он, кажется, смог. Парень невольно залюбовался тем, как Алина спит. Она была такой тихой и милой сейчас, такой расслабленной и мягкой.       Тэхён задумался, в каком виде хотел бы нарисовать эту женщину. У него уже было несколько идей, и вот теперь появилось желание изобразить ее спящей. Видимо, Сальвадор Дали со своим «Сном» не отпускал его. Но Алина уйдет, и он не сможет ее нарисовать только по памяти, а позировать часами у нее вряд ли получится. И чтобы сохранить в памяти ее нежный рассветный спящий облик, Тэхён вскочил и схватился за телефон. Он ее сфотографирует, а потом нарисует!       Тэ приоткрыл шторы. Июньский рассвет мягко озолотил комнату. Алина, не просыпаясь, отвернула голову от окна — видимо, ей мешал свет. Легкое одеяло сползло в сторону, и Тэхён помог ему сползти еще больше — стянул его с Алины окончательно. Засмотрелся. Сглотнул. Облизнул губы... Красивая. Очень красивая и очень возбуждающая. Черт, Алина, ты поднимаешь не только душевные порывы.       И все же это тело явно заслуживало быть нарисованными, а не только оттраханным. Тэхён сфотографировал лежащую перед ним Алину, потом решил внести небольшие коррективы в ее облик и сфоткать еще раз. Он подошел, присел на краешек кровати рядом со своей «натурщицей», наклонился к ее груди и слегка обхватил губами сосок, вминая и пробуждая языком его спящую вершинку. Несколько движений — и он встал, как часовой... Алина вздохнула и заерзала, чуть-чуть повернулась к Тэхёну, будто подставляя вторую грудь. Тело знает, чего оно хочет, даже если спит. Тело любит ласку, любит чувствовать себя живым и желанным.       Тэхён повторил этот трюк, усмехнулся: вечно у них какие-то сонные шалости! Почему-то раньше ни с кем из своих спящих клиенток Тэ не хотел взаимодействовать. Вроде бы и сомнофилия его не привлекала — заниматься сексом с бесчувственным телом, не спросив разрешения, тупо вторгаясь в чужие границы — фе, гадость какая-то. Ему для секса нужны были живая вовлеченность, согласие, желание женщины, в конце-то концов! Но вот чуть-чуть пошалить — это можно, почему нет?       Тэхён снова сфоткал Алину, мысленно извинился за то, что опять сделал что-то без спросу. Это только для картины! Или даже нескольких картин. Он уже представил, какими они будут, и ему очень нравилось задуманное. Хоть сейчас начинай рисовать! Однако усталость заставила его отказаться от идеи рисовать в сей же момент. Тэхён укрыл Алину и улегся рядом. Надо было поспать. А он не мог. То закрывал глаза, то снова открывал, внимательно разглядывая лицо Алины, изучая форму глаз, губ и носа, выстраивая пропорции лица... Так он и заснул — перекусив раменом, пообщавшись с сосками Алины, живущими своей собственной жизнью, рисуя воображаемые линии милого лица...       Было почти шесть утра, когда Тэхён заснул окончательно и бесповоротно. «За секунду до пробуждения» новоявленной Музы. Поэтому они и не совпали по времени, разминулись. Поэтому поздним утром, когда Тэ проснулся, Алины уже и не было — она умчалась на работу.

***

      Алина не хотела будить Тэхёна. Он так мило спал, что ее захлестнула волна нежности, а сердце почему-то защемило. Он был... как трогательный сопящий медвежонок, ей-богу. Она не знала, почему ей на ум пришло такое сравнение — наверное, потому, что ночью на себе прочувствовала его сваливающий с ног темперамент и суровые мишкины объятия. Ей понравился этот медведик, этот прирученный, но прорывающийся через человека зверь.       Алина подошла к изголовью Тэхёна и погладила его по голове, поправила завитки волос, потом мягко коснулась щеки, ощутив легкий пушок под кончиками пальцев.       «Хороший, милый Тэхён. Ты пошто устроил берлогу посреди моего сердца? За что? Чем я провинилась?»       Однако, стоп. Алина решила, что сейчас нельзя надолго зависать в этих мыслях — и вовсе не потому, что ей надо было на работу: как босс она могла прийти когда угодно, рабочие дела в ресторане были настроены так, что могли происходить без нее. Но не стоило предаваться нежным мыслям, потому что это не соответствовало формату их общения. Это не ее парень. Не ее мишка. Это человек, который согласился разделить ее одиночество и сделал это так, словно она что-то для него значила. Какая виртуозная жестокость! Какой изысканный межполовой макиавеллизм!       Уже не впервые Алине приходила в голову мысль, что она такое не вытянет, если не остановит процесс влюбленности... И хочется, и колется. Очень хочется до беспамятства влюбиться в этого парня и просто пожить рядом с ним прикольной жизнью, полной радости, свободы, легкости, солнца, искусства...       Но снова ее внутри стопорнул внутренний завхоз: «Алина Александровна, чешите-ка вы на работу. Хватит вам и секса. Ишь, чего удумали — влюбляться! Мы столько эмоций пока не «заработали», чтобы так их транжирить! Вы там сольете все ресурсы, а мне что потом делать? Слезы вытирать, валерьянку капать и отправлять вас по психологам скитаться? А они опять, как тогда, вас на части разберут, а собрать забудут? Ну уж нет! Давайте-ка, милая, ныряйте в работу! Это просто, понятно, все уже отлажено годами. С работой самая лучшая любовь, не ошибетесь».       Алина нахмурилась и осадила сама себя. Заторопилась в ресторан. Сбегала на цыпочках на кухню — напилась горячей воды, это был один из ее привычных ритуалов. Пришла в гостиную, тихонько поиграла с Ëнтаном, беззвучно хохоча. Потом достала из своей сумки блокнот и ручку, задумалась на пару минут — и быстро написала записку для хозяина этого гостеприимного дома. Оставила ее на кухне, на самом видном месте, зажав ее между чайником к его подставкой. Он точно будет пить чай или заваривать рамен, обязательно заметит ее послание.       Затем привела себя в порядок, воспользовавшись аккуратной до педантизма ванной: освежилась быстрым водопадом душа, почистила зубы пальцем, раз у нее не было своей щетки, причесалась, ловко нанесла праймер и тональный крем, подкрасила ресницы и тронула губы блеском. Алина с удивлением отметила, что Тэ успел еще похомячить, пока она спала, а вот сама есть не стала. Она позавтракает у себя в ресторане — в кои то веки! Только заедет домой переодеться, чтобы никто не думал, что она ночевала не дома и занималась сексом как в последний раз почти до утра.       Наверное, можно было взять что-то из одежды Тэхёна, чтобы сменить рабочий лук, но Алина не рискнула настолько нарушать личные границы. Нет, она не станет так делать. Как говорится, секс — не повод для знакомства. Даже очень хороший. И уже тем более, не повод влезать в одежду твоего партнера, как бы романтично это ни выглядело. И все же... секс был действительно хорош!       Алина снова вспомнила, как горячо и зажаристо это было, и ей стало весело. А ведь ее сотрудники небось думают, что она такая строгая дама честных правил. А она — нет. Не фига подобного. И не дама вовсе. А «счастливая обладательница» дрожащих ног, зацелованных губ и отшлепанных жопинок. И, конечно, она до сих пор ловила интересные ощущения у себя внутри после члена Тэхёна. Пожалуй, он был крупноват для нее, но все же это было скорее приятно, чем больно. Ощущение, что тебя полностью заполняет, распирает, расширяет, и ты разве что не взрываешься фейерверком... Это же так роскошно! Алина давила улыбку и не могла совладать со своими дурашливыми мыслями то про любовь, то про секс.       «Алина, твою ж мать! Не надо думать про его член. Не надо представлять его внутри», — уговаривала Алина саму себя, пока ехала а такси на работу.       Но сама тут же попробовала рукой прикинуть размер, как бы обхватив в воздухе невидимый орган, чем снова себя рассмешила. Вот ведь, до чего ее довело длительное воздержание! Совсем остатанела: не следит за руками, проскальзывающими улыбками и мыслями. Но то, что пробудилось в Алине в эту ночь, нравилось ей. Ее тело ликовало и испытывало остаточный кайф от того, что его хотели, любили и ласкали.       Кто бы что ни говорил про душу, но иногда ты чувствуешь не менее возвышенные порывы после страстного слияния. Причем с таким парнем, которого ты реально хочешь. Это тебе не грустносекс, когда ты представляешь вместо партнера кого-то другого — красивого, далекого, желанного и недостижимого. Вот она, истинная ценность: вместо Тэхёна никого не хотелось представлять! О боги, наконец-то! И это она сама нашла себе такого парня. И даже смогла позволить себе купить его услуги и время. Ну, круто же? Или..? Все же, нет. Пожалуй, не круто, потому что Алина отдавала себе отчет о запустившихся в ней любовных процессах. Она... была бы не прочь стать его единственной клиенткой.

***

      Тэхён был рад и тому, что Алина оставила ему записку, не удрала молчком. Как же это было мило с ее стороны! Из записки выплеснулись Алинины эмоции и комплименты:       «Тэхён, это было великолепно! Ты потрясающий! Мне было очень хорошо с тобой, впервые за долгое время я испытала столько удивительных ощущений. Но я ухожу на работу, поэтому не могу нормально попрощаться. Не обижайся, пожалуйста. Спишемся или созвонимся как-нибудь? Мы ведь так и не дошли до музыки, да и картины твои я бы хотела обсудить. Ладно, я на связи, если что. Алина»       Никаких тебе «целую» или «твоя», никаких «любимый» или «милый», никакого панибратства, какое иногда начинали допускать в общении другие клиентки. Некоторые из них думали, что раз они платят деньги, то могут делать вообще что хотят, и игры «в любовь» — это еще было самое невинное, что они себе позволяли. Но Алина четко держала дистанцию.       Молодчина. Умница. Не торопится раскидываться громкими словами. При этом было и какое-то тепло в ее послании. Вот эти все «не обижайся, пожалуйста», «хочу обсудить картины», «не дошли до музыки» — в этом был виден ее интерес к Тэхёну как к личности. Он это чувствовал. Парень был приятно удивлен, что Алина сказала о том, что кто-то посчитал бы второстепенным и неважным.       Дистанция неожиданно обозначилась и еще в одной детали, которой Тэхён уже не ожидал. Позже в своем рюкзаке он нашел деньги. Она все-таки их заплатила. Пятьдесят тысяч, как и было оговорено в первоначальном ценнике. Черт. Она ни словом не обмолвилась об этом, но сунула деньги втихаря. Вот же лиса!       Тэхён сначала испытал почти что ярость, дикий гнев — она что, не поняла, что этот раз был особенным? Что он пригласил ее из других соображений? Что он хотел с ней быть по причине, из-за которой готов был оставить это занятие совсем? Парень на минутку усомнился, понадеялся, что просто забыл и не вытащил деньги после встречи с другой клиенткой, но... нет. Никаких денег в рюкзаке не оставалось, он это точно помнил. Те средства он уже пустил на оплату счетов. Это Алина. Это ее платеж. Господи, какое дурное, гадкое слово! В ИХ контексте — оно почти аморальное. Ведь Муза не должна платить...       А потом пришла грусть. Огромная грусть, которая тяжелым камнем легла на сердце. Эти деньги ему были нужны, черт побери! Поэтому он немного повозмущается сам с собой, но возьмет их. И заплатит за аренду студии, где они с ребятами запишут наконец песни. А потом отправят треки на стриминговые платформы и будут продвигать свое творчество, покупать рекламу. А это очень тяжело делать в мире, в котором обитает пятьдесят миллионов инфлюэнсеров и еще миллионов двадцать артистов всех мастей.       Трижды черт! Тэхёну показалось, что сейчас он как никогда далек от своей мечты стать известным музыкантом. Он все копошится на уровне земли, и ему никак не взлететь. Он словно птица с подбитым крылом. Как стриж, который, если уж упал на землю, сам не взлетит.       Он возьмет эти деньги, да. Но обязательно попросит Алину так больше не делать. Только не она. Пусть платят другие, а не она. Он хочет хоть немного быть с ней наравне. Поэтому... он поедет сейчас к ней и все выяснит. Хотя нет, может, он и отдаст ей деньги. Заработает с кем-то еще. С другими клиентками. А эти средства отдаст. Иначе слишком больно. Так больно, что аж хочется заплакать...       «Ох, Алина-Алина, ты как будто сожгла лягушачью шкурку, и теперь мне не превратиться обратно, а потому придется... тебя покинуть?»       Еще и документы свои дурацкие оставила! Невозможная, слишком честная и порядочная балда, которая привыкла за все платить, но совсем забыла, что люди могут ей давать что-то и просто так! Неужели она не чувствовала? Неужели не увидела его нежность? Неужели не заметила, как он из кожи вон лез, как старался ее... любить? Ну как можно было этого не почувствовать?       Или это он сплоховал? У него что, совсем отказали навыки коммуникации? Да он мог сделать так, что женщины готовы были стать и становились его рабынями. Он мог помыкать и управлять ими, причем красиво, изысканно, не опускаясь до грязи и пошлости. А тут... такой непонятный, не укладывающийся в голове случай! Он не смог показать Алине, что это была настоящая близость, а не просто секс? Или он... переоценил ее и снова очаровался не тем человеком? Он ошибся на ее счет?       Господи, пожалуйста, нет! Только не она. Только не снова эта тупая боль разочарования...       Тэхён был очень расстроен и зол — на себя, на Алину, на весь мир, на все, что попадалось в поле его зрения. Он буквально начал возгораться от какого-то бушующего внутреннего пламени. Он должен был увидеть Алину. Сейчас. Немедленно. Поэтому он молча оделся, не глядя на прыгающего у ног Ëнтана, взял злосчастные документы в файле, сунул между бумаг деньги — десять купюр по пять тысяч — и пошел на выход.

***

      Когда «дерьмовый клиент» нарисовался в ресторане снова, Роман уже понял, что дело дрянь. Клиент был мрачнее тучи. У него на столе были те же самые бумаги — то ли претензия, то ли жалоба, то ли угроза прикрыть их заведение. А может, он какой-нибудь сраный ревизор? Он проверяет их, ищет недостатки, а потом устроит им разнос по полной программе? Роман спешно побежал к Алине на кухню, где сегодня ни с того ни с сего она решила готовить сама.       Такое с начальницей случалось нечасто, поэтому все сотрудники были немного в радостном шоке. Но свое искрящееся прекрасное настроение Алина все же смогла передать остальным. Все работали легко, споро, звонко переговариваясь, перекидываясь шутками и смеясь от души. Роману совсем не хотелось портить настроение Алине, но увы, пришлось. Повесив голову, будто он сам набедокурил, Рома сказал, войдя на кухню:       — Алина, там этот пришел... дерьм... сложный клиент ваш.       — Ого! Серьезно? — удивилась Алина и выдала фразу, которую трудно было понять: — Я не ждала его так быстро.       «Не ждала? Так быстро? В смысле — его ждали?»       — Так вроде бы все решилось вчера? Разве нет? — хмуро спросил Рома.       — Да что ему надо, засранцу? Питаться у нас бесплатно? За то, что он нас крышует перед шаурмэнами? — возмутилась на всякий случай Ольга, которая всегда с удовольствием демонстрировала Алине свою преданность и лояльность.       — Мне пойти к нему или сразу же вы подойдете, Алина? — спросил Роман, всем своим видом выказывая готовность драться за свое заведение.       — Я подойду, — сразу же охотно и бесстрашно согласилась Алина. — Он, видимо, хотел что-то прояснить по вчерашнему вопросу.       — Сил и терпения вам, — буркнул официант. — Мудаческий вид у него, конечно...       — Рома! — одернула его Алина строго. — Пожалуйста, не выражайся! Привыкай к нейтральной лексике!       — Да хорошо, как скажете, — оскалился парень в широкой улыбке. — Только если надо будет ему морду набить, зовите меня, ладно?       — Рома! — топнула ногой Алина, снимая с себя перчатки и фартук.— Ну, не бьем мы клиентов и не поливаем их... нехорошими словами!       — Аааа, вы и сами хотели сказать «дерьмом», да? — хихикнул парень. — Или «говном»? Я все понял, Алина, вы же просто сдержались! А так-то хотели выругаться.       — Рома, я тебя придушу, клянусь, — тоже засмеялась Алина, подходя к выходу. — Хватит сочинять про меня.       — А все равно... от таких вот людишек... гавной воняет, — услышала Алина за спиной, когда уже почти вышла.       Она обернулась и молча показала Роману сжатый кулачок, что должно было означать угрозу. Но официант и не подумал воспринять это серьезно: Алина не сердилась, просто дурачилась. Она всегда так делала — нагоняла страху, а потом просто нежно воспитывала и душнила про первоклассный сервис, который они должны предоставлять людям.

***

      Алина была рада, очень рада увидеть Тэхена снова. Он что, примчался к ней, потому что соскучился? Ну какой же он милый! Она издалека заметила его и умилилась, улыбка сама собой растянула ее губы. Но когда она увидела его помрачневшее лицо, ей стало не по себе.       — Здравствуйте! — сказала она тихо, хотя изначально хотела поприветствовать его звонко и радостно.       — Добрый день, — каким-то чужим голосом откликнулся Тэхён, подвигая к Алине файл с документами. — Я привез вам бумаги.       — Благодарю, — Алина села напротив него, держа спину очень прямо, словно аршин проглотила. — Это очень любезно с вашей стороны.       Ей показалось, что Тэхён смотрел на нее так сурово, что мог уничтожить одним взглядом. Что случилось за это время? Почему он так изменился? Она неловко схватилась обеими руками за этот дурацкий файл и не могла найти слов, чтобы спросить Тэхёна о причине перемены настроения.       — Чем я могу вам помочь? — наконец выдавила она.       Ее хватало только на обычную вежливость. И еще она всегда помнила, что их могут услышать за соседними столами, поэтому подбирала слова так, чтобы не выдавать их близкого знакомства. Сейчас все столы вокруг пустовали, но она чисто автоматически говорила любезности, потому что другие слова не шли ей на ум.       — Алина, ну зачем же ты... так? — спросил вдруг Тэхён тихо-тихо. — Ну зачем?       В его голосе звучали сожаление и грусть. И от этих горьких слов Алина готова была расплакаться, потому что прямо сейчас между ней и Тэхёном могла разверзнуться бездна, а она очень не хотела этого. Да что же она натворила? Что произошло? Однако спросить она не успела, так как Тэхён просто встал из-за стола и пошел к выходу. Как? В смысле? Он просто уйдет?       Алина машинально заглянула в файл, наскоро пролистнув пальчиками бумаги в нем. И тут она увидела причину. Деньги! Те, что она тайком пихнула в его рюкзак. Она сомневалась тогда, но все же сделала это... О господи! Он же... понял ее совсем не так!       Алина сидела за столом и пыталась придумать, как ей среагировать. Кажется, она все испортила. Но она же... вроде... мастер исправлять ситуации? Тогда надо все объяснить Тэхёну, и он поймет! Надо исправить это! Переделать! Срочно! Она подаст ему новое «блюдо», и ему все понравится.       Роман, обслуживавший один из столиков, с удивлением смотрел на Алину, которая впервые на его глазах не справилась со сложно-дерьмовым клиентом. А может, и справилась, да только вид у нее был совсем потерянный и странный.       Парень мотнул головой, усмехнулся, записывая заказ, чем крайне смутил посетителей — пожилую супружескую пару, которая впервые в жизни заказывала блюдо из морских гребешков. Те даже решили грешным делом не заказывать то, от чего усмехается официант. Но парень объяснил, что, напротив, он очень рад, ведь клиенты такие продвинутые и пробуют новое блюдо. Мол, не все люди старшего поколения такие отважные. Пара недоверчиво согласилась съесть гребешки, стала выбирать еще что-то, а Роман в это время увидел, как Алина выбежала из ресторана и помчалась куда-то прямо на своих высоченных каблуках.       Ну дела! Это она за тем клиентом побежала, что ли? Рома ничего толком не понял, но решил, что надо держать руку на пульсе и поджидать Алину с новостями. А вдруг его кулаки все же пригодятся?

***

      Алина быстро догнала Тэхёна, хоть и была на каблуках. Она вытянула руку и схватила его за ворот рубашки сзади, чтобы остановить, и у нее это получилось. Парень развернулся, посмотрел на нее непроницаемым взглядом, чуть улыбнулся уголком рта. Алина и рада была бы сразу все объяснить, но она запыхалась и судорожно пыталась отдышаться. Поэтому она только и смогла выдохнуть:       — Погоди... давай поговорим.       Но Тэхён махнул рукой, так же молча развернулся и пошел дальше. Это не из-за равнодушия, а из-за боли... Алина все поняла! Ей надо было сделать что-то такое, что быстро помогло бы наладить контакт.       Она снова рванула за ним и вдруг, подбежав, резко схватила его за руку, переплетя их пальцы. Она не желала отпускать упрямца думать черт знает что. Вцепилась. Будто наручники защелкнула. Они прошли так несколько метров по инерции. Алина крепко держала его за руку и мило улыбалась, ничего не говоря. Тэхён привыкал к тому, что попался. Пройдя еще с десяток-другой метров, он удивленно поднял сцепленные руки, взглянул на них, потом на лицо Алины, усмехнулся. Но так уж и быть, развернулся к ней. Они остановились. Алина все так же крепко-крепко держала его за руку, только вот улыбаться перестала, серьезно взглянула ему в глаза.       — Я тебя обидела? — порывисто выпалила она и тут же, не дожидаясь ответа, попросила: — Прости меня, пожалуйста!       — Алина, за что ты просишь прощения? — чуть потеплевшим голосом спросил Тэхён.       — Я знаю, что обидела тебя этими деньгами... Я... не хотела, — ее дыхание все еще было сбивчивым.       — Тогда зачем же ты мне оставила эти деньги? Еще и тайком? Еще и за то, что между нами было... — грустно спросил Тэхён.       — Это не оплата. Это подарок! Я просто хотела тебе помочь... деньгами. Понимаешь? Это не за секс, нет, — торопливо объясняла женщина.       — Алина, я же... пригласил тебя просто так, ради нашего общения, — сказал парень растерянно.       — Я понимаю, понимаю! Прости меня, — она вдруг чуть подалась к нему всем телом и уткнулась лбом в его плечо, как бы боднув и заставляя его принять нужное решение.       — Алина, на нас смотрят, — тихо проговорил Тэхён, оглядываясь по сторонам.       — Пусть смотрят, мне вообще все равно, — капризно пробормотала Алина и даже не двинулась с места.       — Может, отпустишь мою руку? — усмехнулся Тэ.       — Ни за что! Еще чего. Не отпущу! — шуточно возмутилась она.       — Ну хорошо, нарушительница спокойствия. Давай позориться, — Тэхён почему-то улыбнулся.       — Просто скажи, что ты прощаещь меня, и я тебя отпущу, — тихо, но твердо пообещал Алина.       — Хорошо, хорошо. Мне неловко тебе говорить: «Я прощаю тебя»... Что я, Папа Римский, что ли? Давай так: я не обижаюсь, — серьезно предложил Тэхён.       — Отлично, — Алина перестала «бодаться», чуть отстранилась и тоже стала оглядываться по сторонам. Люди и правда обращали на них внимание, но вполне обычное — они просто стояли посреди тротуара, и их нужно было обходить. Мешались, одним словом.       — Так отпускай, — напомнил Тэхён.       — Не хочу. Не пущу, — заупрямилась Алина.       — Врушка. Ну, давай хотя бы уйдем отсюда? А то реально пялятся на нас.       — Ну, и что с того? Пусть пялятся, — в Алине включился упрямый бараш.       — Сумасшедшая, — снова усмехнулся Тэхён.       — Ты уже говорил это, — улыбнулась Алина в ответ.       — Так ты что, всегда такая? — голос Тэхёна становился все мягче.       — Всегда. Смирись.       — Может, пройдемся до набережной? — предложил парень.       — Давай. Так... что же? Ты простил меня? — начала Алина тормошить Тэхёна.       Они наконец двинулись в другую сторону и ушли от этих любопытствующих глаз, пытавшихся заглянуть в суть истории, что сложилась между странными людьми, которые мешали прохожим.       — Да господи! Ну, простил, да. Как можно на тебя обижаться? — теперь Тэхён не пытался вырваться, наоборот, сжал ее ручку покрепче в своей.       — Тогда, пожалуйста, выслушай меня... — Алина хотела поскорее все прояснить, начала объяснять свои мотивы. — Я хотела просто помочь тебе этими деньгами. Я знаю, они тебе нужны... А мне не трудно их дать. Просто так. Хотя...       Она вдруг задумалась и нахмурилась, и Тэхён это заметил. Пару минут они шли молча.       — Что... хотя? — осторожно спросил парень.       — Я не знаю... Может, ты и без меня отлично справляешься? Может, ты вообще с другими там... зарабатываешь в разы больше, — расстроенно проговорила Алина.       — Ну так это же... хорошо? Мы с тобой могли бы видеться просто так, из-за взаимного влечения... А там, с ними, я буду зарабатывать... Что думаешь? — спокойно говорил Тэхён.       — Нет, не хорошо... Нет. Я не хочу так! — Алина вдруг резко опечалилась.       — Что смущает тебя?       — Другие, — насупившись и опустив взгляд, тихо проговорила Алина. — Но я все равно не буду тебя осуждать. И... все равно хочу помогать!       Они наконец пришли на набережную маленькой реки, миновали полосу красивых скамеек с коваными чугунными ножками, а также зоны отдыха, где было довольно много людей. Ноги привели их на пологий склон с аккуратно подстриженной травой, где они и сели. Алине было не очень-то удобно в своем узком платье и на каблуках, но ей явно больше нравилось быть в более уединенном месте. Чтобы сесть, ей пришлось подтянуть подол платья повыше, до бедер, и теперь Тэхён мог любоваться ее стройными ногами в изящных босоножках. Это немного мешало парню сосредоточиться и напоминало о том, что он делал с этой женщиной совсем недавно.       — Значит, тебя напрягают другие мои клиентки? — уточнил Тэхён, чувствуя, что у них, похоже, назрел кризис.       — Да... А давай, лучше я буду тебе все эти деньги платить? — с надеждой спросила Алина. — Ну, за всех сразу?       — Алина, ты же так разоришься! И... я слышу какие-то странные нотки в твоем голосе. Ты... ревнуешь? — Тэхён осторожно подбирал слова и говорил с ней мягко, как с ребенком.       — Я знаю, что это ужасно тупо, но... да, я ревную, прости.       Алина так и не поднимала глаз, прятала их. Она разглядывала траву, этот дурацкий файл, с которым она носилась, свои коленки, жучка, воду перед собой, но боялась смотреть на Тэхёна. Он молчал, не торопился с ответами, взвешивал и обдумывал ситуацию.       — Это не тупо, нет. Просто... ты же сама искала такой формат отношений, — наконец напомнил парень. — Ты знала, как я живу... чем зарабатываю.       — Да, знала. Я думала, что... нет... Это так тупо... Господи, помоги мне сказать! — с досадой воскликнула Алина.       — Что думала?       — Думала, что меня это не будет трогать. Что мне плевать. Что я просто буду пользоваться услугами, — Алина подняла на него свои большие глаза, и Тэ показалось, что он заметил там влажный блеск слез.       — Но тебе не плевать на это, верно? — серьезно спросил он.       — Да... Короче. Будем считать, что я взрослая женщина... И я умею говорить словами через рот... Более того, я умею говорить правду, — говорила Алина чуть ли не плачущим голосом.       — Я весь внимание.       — Тэхён... Ты мне нравишься. Очень. И хочется, чтобы я нравилась тебе тоже... Но я не хочу... ни с кем тебя делить... Прости. Это правда, — она таки смогла быстро взглянуть ему в глаза и снова отвела взгляд.       — Алина, ты что, влюбилась? — мягко спросил Тэхён, придвинулся и приобнял ее.       — Д-да... видимо, — она быстро смахнула крошечную слезинку, но Тэ это заметил.       — Ох... как же это неправильно. Ты же... влюбилась просто в секс. Не надо так.       Тэхён так и обнимал ее одной рукой, а второй аккуратно поправил прядь ее волос, в его жестах чувствовалась забота и ласка. Но от этого было еще невыносимее. Алина осознавала: он утешает очередную свою влюбившуюся клиентку, как делал, наверное, не раз.       — Да, я понимаю... Но нет, не просто в секс. Ты мне нравишься. Как человек. Твои увлечения, стремления... Знаешь, у меня вот когда-то не было такой Алины, которая бы мне помогла... А я ведь хотела артисткой стать... Зато у тебя теперь есть я. И я могла бы периодически тебе помогать финансово, — Алина хотела выразить так много, а получалось... так мало. И опять эти чертовы вездесущие деньги между ними!       — Но я уже не хочу брать у тебя средства! — взволнованно проговорил Тэхён.       Честность и открытость Алины его завораживала. Весь ее вид сейчас трогал до глубины души. Звучал их разговор до ужаса странно, но он понимал, что Алина говорит о чувствах — глубоких и серьезных. И в то же время — она словно выставляет ему условия. Она ведь не сможет не ревновать, не печалиться, забить... Он выпустил Алину из объятий, сел, положив руки на согнутые колени. Задумался. Закрыл руками лицо на пару мгновений. Что же с ней делать, с этой серьезной и милой капризулей?       — Пожалуйста, возьми хотя бы эти... Все равно они уже твои... Ну, или я психану и выкину их в реку, — буркнула Алина и опять смахнула слезинки.       — Хорошо. Эти я возьму, не переживай. Спасибо за помощь, — твердо проговорил Тэ, взял файл, вынул купюры и положил их в свою маленькую нагрудную сумку.       — Пожалуйста.       Тягостное молчание.       — Я понимаю, ты, скорее всего, видел такое много раз... Для тебя это обычная история, все эти идиотские признания, — голос Алины предательски дрожал. — Я не хотела... все портить.... Но я не хочу... быть одной из многих.       — Понимаю.       — Я просто не смогу.       — Я очень хорошо тебя понимаю, — задумчиво повторил Тэхён. — Это многим не нравится. Люди хотят эксклюзивных отношений. Хотят быть особенными.       — Да. Именно.       — Скажи, Алина... ты считаешь верность... чем-то значимым? — серьезно спросил Тэхён.       — Наверное, да... Просто в нашем случае я сначала вообще о таком не думала. Ну какая, к черту, верность в подобном деле? Такого понятия тут просто не могло бы быть, — объясняла Алина, немного уняв волнение.       — Да... тут особый формат. Выживают те, кто может не думать о верности, — горько усмехнулся Тэхён, а потом добавил: — Выживают те клиентки, которые соглашаются... быть одними из многих.       Сердце Алины упало в какую-то бездонную пропасть. Ей не выжить. Он сам сказал.       — А знаешь... вдруг бесцветным голосом сказала Алина. — Верность и ревность отличаются только... порядком букв, но они одинаковые... Так странно! ВЕРность и РЕВность...       — Верность — хорошая вещь. Я читал в книгах. Это круто. А в жизни... почти не работает, — грустно сказал Тэхён.       — Ты не веришь в такие вещи, да? — спросила Алина и поразилась детскости своего вопроса.       Нет, реально, они разговаривали сейчас как наивные подростки, как дети. И как ее занесло в это? Она ведь покупала секс за деньги! Fuck! И вот они сидят и рассуждают о верности, ревности и любви? Да как так-то? А дело было вот в чем: на самом деле все нуждаются только в одном — в любви и принятии. Но маскируют это чем угодно другим. Врубают цинизм и обесценивание. Типа это все для школяров и наивных дурачков... Нет, она взрослая и умная. И она не ошибается, пусть и задает детские вопросы.       — Не знаю, — Тэхён пожал плечами и не стал говорить жесткого «нет», потому что действительно не знал.       Они еще немного помолчали, погрустили вместе. Стоял солнечный июньский день, начало лета, вокруг было тепло, красиво, зелено... Такое многообещающее время! А они сидели рядом как две мрачные дождливые тучки и не знали, как исправить сломавшуюся близость, хотя совсем недавно им было так хорошо. Но только до тех пор, пока они не включили рациональное мышление.       Алина на минутку подумала: да просто трахайся с ним, не усложняй! Пусть он сладко имеет тебя, он ведь даже денег с тебя брать не хочет. Пользуйся! Наслаждайся! Ну, подумаешь, у него работа. Работа и секс с другими женщинами — это ж не измены.       Но что-то внутри нее противилось такому положению дел. Она действительно начала влюбляться. И очень трудно было принять то, что Тэхён зарабатывает таким вот образом. Наверное, ей надо это переварить, хорошенько обдумать — и тогда она сможет это увидеть иначе? Алина искреннее понадеялась, что проведет работу над собой и сможет уложить это в голове.       — Получается, если я не могу... выносить всех этих других, я буду тебя этим задалбывать... И мы не сможем... нормально общаться... Значит... нам лучше не видеться? — спросила Алина, словно и не спрашивая, а делая для самой себя новые выводы.       — Алина... я хочу с тобой видеться, но... тебе не должно быть больно от этих встреч, — серьезно сказал Тэхён. — Возможно, нам и не стоит встречаться. Возможно, ты права.       — Хорошо, я поняла, — грустно сказала Алина, еле сдерживаясь, чтобы не зареветь.       Она встала, поправила свое платье, стянув его обратно вниз, чуть пошатнулась на каблуках — и Тэхён придержал ее, обняв за ноги, чтобы она не упала... Алине было невыразимо приятно чувствовать его прикосновения. Она хотела бы остаться, отменить этот тупой разговор и свое признание, чтобы все стало как раньше. Но поздно. Время не отмотать, систему не откатить. Они сказали друг другу что-то такое, что сделало невозможной ту беспечность, что была между ними в самом начале... или даже сегодня ночью. Она не удержалась и погладила Тэхёна по голове, взъерошив его густые волосы. Парень посмотрел на нее снизу вверх и улыбнулся. А у нее опять защемило сердце.       — Прощай, Тэхён, — тихо сказала она. — Пожалуйста, забудь, что я тебе сказала. Не принимай это всерьез... Это гормональный всплеск. Ерунда.       Вот ведь, она и сама только что это сделала: цинично обесценила свое признание, которое было самым что ни на есть настоящим! Потому что... как оставлять это признание таким незащищенным? Как отдать его непониманию и насмешкам? Как самой не остаться глупой женщиной, которая влюбилась в хороший секс? Она должна была это сделать. Обнулиться.       — Алина, я не отказываюсь от тебя. Зови, когда сможешь, — ласково сказал Тэхён, глядя на нее максимально серьезно.       Она кивнула, расцепила его обнимающие руки, улыбнулась, взяла бумаги и пошла назад, в ресторан. Тэхён провожал ее взглядом, любуясь стройной фигурой и веря в то, что Алина все же не будет так сурова с ними обоими. Он надеялся, что она сможет его принять полностью. Таким, какой он есть. С его абсолютно неважными «другими».       Собственно, уже ведь приняла. Но потом появились более глубокие, сложные чувства — и ей стало больно. Бедная Алина! Непросто ей, конечно. Но она справится, скорее всего. Или это их последняя встреча. Ему будет ужасно ее не хватать, если это так.

***

      Когда Алина вернулась в ресторан, Роман и Ольга поразились: на ней не было лица. Начальница была никакущая. Грустная, мрачная, может, даже заплаканная? Или просто глаза заслезились от яркого солнца? Все может быть.       Она пришла на кухню и начала машинально готовиться к принятию заказов. Вымыла очень тщательно руки — буквально как хирург, надела фирменные жакет и шапочку, фартук, протерла рабочие поверхности специальными салфетками, надела перчатки, посмотрела запись с самым ближайшим текущим заказом. И принялась готовить. Алина ничего не объяснила сотрудникам, просто встала у плиты и до вечера шпарила, как самый обычный шеф-повар.       К концу дня ей стало немного полегче, но сколько Роман ни пытался ее разговорить, она почти не реагировала. Иногда натужно улыбалась, но сама почти не присутствовала. Сотрудники не могли понять, что произошло, а спрашивать не решались. И лишь потом, когда Алина ушла к себе, обсудили между собой состояние начальницы. Роман не знал, отчего у Алины поехала крыша, но догадывался, что все это связано с дерьмовым клиентом. И официанту очень хотелось докопаться до сути.

***

      Тэхён ждал. Но Алина все не звала его. А прийти к ней в ресторан снова он не мог. Изменились условия. Сейчас только Алина могла прервать молчание — это означало бы, что она смогла принять его сложные неудобные обстоятельства, его неодобряемый род деятельности.       Но неделя проходила за неделей, а Алина молчала. Прошло чертовых шесть недель, почти полтора месяца! За это время Тэхён нарисовал Алину трижды — два разных портрета и ее прекрасную обнаженную спящую натуру. Он без конца смотрел на ее фотографии... У него в галерее были еще и простые житейские фото того момента, когда она играла с Ëнтаном в гостиной. Всего штук десять кадров, но они все были такими теплыми и живыми! Тэхён радовался, что у него есть хотя бы это. Хотя бы что-то.

***

      А у Алины шли свои процессы — этакая притирка с реальностью. После разговора с Тэхёном она пережила потрясение и долго не могла прийти в себя. Она много плакала, много думала. Ведь своим признанием она обнаружила любовь, вытащила ее наружу. И больше ее нельзя было игнорировать.       Алина влипла. Думала, что сможет как-то переработать свою любовь на силос и больше не приставать к парню с чувствами. Только выходило плохо. Тело помнило все, сердце ныло, душа болела. И через шесть с половиной недель она решила, что больше не в состоянии так мучиться... Она просто безумно хотела увидеть Тэхёна. Поэтому Алина смирилась: пусть он будет в ее жизни как угодно, на любых, самых всратых условиях. Она согласна. Пусть спит за деньги с другими. И пусть она будет ОДНОЙ ИЗ.       Алина отправила Тэхёну сдержанное сообщение с предложением увидеться, но почему-то SMS оказалась недоставленной. Через день она начала звонить — и телефон не отвечал, а робот-оператор глумливо рассказывал, что абонент недоступен. Алина подумала, что найдет рабочий номер на сайте их эскорт-сервиса и полезла туда, но там... не оказалось не только заветных циферок, но и... самого Тэхёна!       Она обшарила все, просмотрела все страницы с красавчиками, но его там действительно не было! Тогда Алина позвонила менеджеру и спросила, где она может найти их сотрудника, на что ей ответили: Тэхён больше не работает у них, а где его можно найти, они понятия не имеют.       У Алины все похолодело внутри, и она вдруг расплакалась... А что, если он уехал в Корею, как и собирался? А что, если они никогда больше не увидятся? Где его искать? Что с ним? Как ей жить теперь?