Сбегая от будущего

      — Всем добрейшего вечерочка, мои дорогие! Добро пожаловать на Celebrity flip side, где мы, как обычно, заглянем за кулисы гламура, чтобы узнать, что на самом деле скрывается за блеском и улыбками знаменитостей! С вами ваша обожаемая Сьюзи, так что пристегнитесь и поехали!       Слух режет шум оваций, перебивающий и так громкую музыку, и я сразу морщусь, уже чувствуя себя испачканным, а ведь меня ещё даже не позвали на сцену. Атмосфера гламура с лёгким налётом провокации витает в воздухе, пытаясь задушить. Это пространство словно создано для того, чтобы прочувствовать всю грязь известности и популярности, хотя, возможно, всему виной мои эмоции.       Полукруглый подиум, обрамлённый яркими неоновыми огнями, переливающимися золотом и розовым светом. На заднем плане — огромный LED-экран, на котором сменяются изображения: то вспышки папарацци, то моменты пойманных с поличным знаменитостей с неловкими или растерянными гримасами, то таблоиды с кричащими заголовками. Экран будто насмехается над звёздами, превращая их тайны в шоу.       Напротив расположились ряды сидений, каждое из которых занято неразумным, что заплатил кругленькую сумму, чтобы попасть на этот театр абсурда. И, конечно, главная героиня всего этого восседает на красном бархатном стуле, установленном в центре сцены, словно царица, судья и главный комментатор. Рядом — служащий барьером между двумя креслами, стеклянный стол с блестящими папками, намекающими на то, что в них хранятся самые скандальные секреты.       — Сегодня с нами на этой сцене не просто звезда, а спустившийся с небес на землю ангел, — после этой фразы глаза сами закатываются от прямолинейности и даже пошлости "тонкого" намёка журналистки. — Любимец всей Кореи, ещё недавно обладавший безупречной репутацией, ни разу не запятнавший себя ни в одном скандале за уже пятилетнюю карьеру! Первый красавец Кореи, самый желанный омега и потрясающий актёр — Ким Тэхён!       От такого представления по коже пробежали противные мурашки, но я сам согласился, так что приходится натянуть на лицо ослепительную улыбку и лёгкой походкой двинуться к своему креслу "подсудимого", обшитому траурным чёрным бархатом. Ловя взглядом камеры и махая рукой, аки королева Великобритании, я выхожу в центр подиума и попадаю в показательные объятия Сьюзи.       На самом деле, девушка очень привлекательна и, благодаря светлым кудрявым волосам, намного больше смахивает на ангела, чем я. Но это только красивая обёртка, скрывающая цепкую хищницу и готовую на всё ради сенсации журналистку. Её глаза как ледяные иглы, сверкающие под светом прожекторов, в них читается что-то непоколебимое: азарт, дерзость и бездонная уверенность в себе. Ярко-красная помада подчёркивает улыбку, в которой кроется больше вызова, чем доброжелательности. Она знает, что её слова — оружие, а правда или ложь зависят лишь от того, какой эффект ей нужен.       Приобнимая Сьюзи в ответ, касаюсь руками приятного гладкого шёлка её платья алого оттенка. Кажется, на её фоне я выгляжу блёкло в хоть и элегантной, но всё же простоватой кремовой рубашке с длинным рукавом, прикрывающим пальцы и скрывающим телесного цвета пластыри на ладонях, и свободных коричневых брюках.       — Я так рада наконец-то видеть тебя у нас в гостях! Как ты? Выглядишь просто замечательно. Кажется, даже несчастья не способны затмить твою красоту! — радостно говорит девушка сразу после того, как мы устраиваемся в своих креслах, разделённых стеклянным столиком.       Вся её поза кричит о том, что именно она хозяйка этой ситуации. Грациозно закинутая нога на ногу, расслабленно лежащие на колене руки и спокойная улыбка, сопровождающая цепкий взгляд карих глаз. В отличие от неё я, не скажу, что напряжён, но всё же с удовольствием оказался бы в другом месте.       — Я тоже очень рад, дорогая. Даже в какой-то степени благодарен Гухви, что у меня появился повод побывать тут, — затрагиваю так интересующую журналистку тему, чтобы сразу перейти к главному и свалить отсюда.       — О, должна признать, я поражена, что ты так спокоен после всего случившегося, — похвально быстро берёт себя в руки после секундной заминки. Наверняка она думала, что меня придётся долго выводить на эту щекотливую тему.       — Да, не скажу, что это далось мне легко, но работа сильно помогает отвлечься. Режиссёр Сон совсем не даёт спуску и не смотрит на обстоятельства, за что я ему очень благодарен, — отвечаю абсолютно честно, сопровождая слова лёгкой улыбкой.       — Что ж, раз ты сам затронул эту тему, то мне, как и всем нашим зрителям, было бы очень интересно услышать твою историю, — лилейно произносит, при этом сверкая любопытством и предвкушением во взгляде.       — О, мне начать с самого рождения? — отыгрываю удивление, чуть приподнимая бровь, и в зале проходит волна смеха.       — Нет-нет, нам всем не терпится узнать подробности недавнего скандала, — уточняет свой вопрос, прикрывая ладонью рот и чуть наклоняясь ко мне, чтобы создать атмосферу сплетничества.       — Куда уж подробнее, если все и так всё видели? — отмахиваюсь от девушки, поворачиваюсь к зрителям: — Вы ведь все смотрели то видео?       Публика одобрительно хлопает, отзываясь на мои слова, что вызывает во мне очень смутные эмоции. Я понимаю, что все мы в душе сплетники и обсуждение личной жизни знаменитостей — это уже норма для обычных людей, и прекрасно осознаю, что в то же время это наша цена за популярность, но всё же никак не могу отделаться от липкости направленных на меня взглядов.       — Видеть-то видели, но хотелось бы узнать твои мысли и чувства, — Сьюзи стреляет в меня своими карими глазами, пытаясь вернуть себе контроль над ситуацией. Обычно сидящие в этом чёрном кресле теряются и переживают, выдавая свои секреты под напором девушки, но я так просто не сдамся.       — Мои мысли… — замолкаю на пару секунд, тщательно подбирая слова, чтобы очень осторожно уйти от прямого ответа. — Честно говоря, я никогда особо не задумывался об изменах. Это как-то всегда было чем-то, что происходит где-то там, с кем-то другим. Не то чтобы я был равнодушен или считал, что это нормально, просто... нейтрально. Люди такие сложные, у каждого свои причины, свои обстоятельства. И я всегда думал: "Кто я такой, чтобы судить?"       — Но вот сейчас ты сам с этим столкнулся, изменилось ли твоё мнение? — сохраняя невозмутимость, девушка подталкивает меня к нужной ей теме.       — Я всё ещё считаю, что люди сложные. Так же, как и их чувства. Лично я сделал для себя вывод, что измена — это не столько про любовь, сколько про честность и взаимоуважение.       — Сложно поспорить с твоими словами… — протягивает журналистка, а в её глазах читается очень активная мозговая деятельность. Неужели я сказал то, что не прописано в её персональном сценарии?       — Так и не стоит, моя история не отличается от большинства других, и, какой бы она ни была, итог уже всем известен. И от моих слов ничего не поменяется, — пожимаю плечами, и, неожиданно даже для меня, люди начали хлопать, явно соглашаясь.       — Что ж, судя по недавно выпущенному пресс-релизу твоей компании, ты измену прощать не намерен? — девушка прищуривает глаза, продолжая давить в нужном ей направлении.       — Сьюзи, вот как ты думаешь, что лежит в основе крепких здоровых отношений? — отвечаю вопросом на вопрос и наслаждаюсь недоумением журналистки.       — Ну, наверное, любовь… Сложно представить счастливую пару без взаимных чувств, — неуверенная в начале речь становится более твёрдой к концу.       — Любовь безусловно важна, но! — поднимаю указательный палец и оборачиваюсь к залу: — Похлопайте те, у кого были отношения, которые заканчивались несмотря на сильные чувства? — на мой вопрос откликнулась большая часть аудитории, так что я, одобрительно кивнув и подарив ослепительную улыбку, оборачиваюсь обратно к собеседнице.       — Тогда как бы ты ответил на этот вопрос сам? — с плохо скрываемым раздражением спрашивает Сьюзи.       — В доверии, — уверенно и бескомпромиссно. — Знаешь, как говорят? Если в отношениях нет доверия, то это уже не отношения, а вечная борьба с подозрениями.       — Ты думаешь, доверие важнее любви? — выгибает аккуратную бровку и смотрит со скептицизмом.       — Не то чтобы важнее, но без него любовь превращается в сомнения, — с тяжёлым вздохом опираюсь локтем на правый подлокотник. — Ты начинаешь думать, где он, с кем, о чём говорит и почему что-то скрывает. Это ведь изматывает, ты так не думаешь?       — Да, наверное…       — А ведь доверие — это же не просто данность. Оно строится через честность, открытость, через то, что мы держим своё слово и не даём своему партнёру повода сомневаться, — аккуратно подталкиваю всех присутствующих к нужным выводам, чтобы мой выбор не осудили и не очернили, а поняли и приняли. — Возможно, кто-то готов пожертвовать собой, жить в постоянных муках, раздирая себя самого тяжёлыми мыслями, но я ценю себя и, как и любой обычный человек, просто хочу быть счастливым. Так почему я должен его прощать?       В зале застывает тишина, и на мгновение мне кажется, что даже молекулы перестали двигаться, но в следующую секунду я получаю шумное одобрение от присутствующих. Отлично, теперь осталось красиво и аккуратно преподнести Гухви в плохом свете, чтобы весь хейт полился в его сторону.       — Но ведь измена — это всегда двое, — Сьюзи делает свой шаг, дождавшись тишины, теперь выбивая из колеи меня. — Один, кто изменяет, и другой, кто становится частью этой истории, осознанно или нет. И зачастую вина лежит не на одном человеке… — девушка замолкает, создавая интригу и испытывающе смотря на меня.       — Я предпочитаю не искать виноватых, а рассматривать ситуацию глубже, — беру себя в руки и спокойным, немного задумчивым голосом отвечаю на вопрос в общем, не уходя в частное: — Знаешь, есть известная цитата: "Счастье — это то, что мы создаём вместе", поэтому согласен — рассматривать отношения, разделяя людей в них, мне тоже кажется некорректным. Но всё же измена — это выбор одного…       — Однако именно поступки партнёра часто подталкивают к вот таким ошибкам, — перебивает меня журналистка, продолжая гнуть свою линию: — И очень важно разобраться в сути проблемы, а не просто обвинять кого-то в том, что он кобель и не достоин доверия из-за совершённой ошибки, — очень грубо и с претензий, даже обвинением, в мою сторону проговаривает Сьюзи, пытаясь выставить меня в плохом свете и выдать свои слова за мои.       Явная попытка вывести меня из себя, чтобы я ляпнул что-то лишнее под влиянием эмоций, защищаясь. И кто я такой, чтобы разочаровывать публику? Это прекрасная возможность подпортить репутацию альфы, при этом оставаясь невинной овечкой. К тому же она вряд ли отпустит меня без какой-нибудь хоть немного скандальной информации.       — Я никогда не говорил, что считаю Гухви кобелём, — сквозь зубы отвечаю и сразу выпаливаю, якобы не подумав: — Но я не готов доверять тому, кто много лет меня обманывал! — а дальше я на мгновение показываю растерянность и испуг человека, ляпнувшего лишнее.       — Ох, значит это продолжается уже несколько лет?! — вскрикивает девушка, показательно прикрывая ладонью рот.       — Я не думаю, что имею право лезть в личную жизнь чужого человека, — дежурной фразой закрываю тему, подчёркивая слово "чужую" и сразу переводя её, чтобы недосказанность и скрытность заставили обдумывать, приукрашивать и фантазировать. — Я достаточно много копался в себе и анализировал своё поведение, но в итоге пришёл к выводу, что нельзя путать саморефлексию с оправданием чужого предательства. Если есть претензии или недовольства, то это нужно обсудить, а не сбегать от проблем таким способом, даже не давая своему партнёру и шанса что-то решить и как-то помочь.       — Значит, до той статьи ты был уверен, что у вас всё хорошо? Неужели ты не замечал никаких звоночков?       — Я был шокирован, даже покинул съёмочную площадку на эмоциях, чего никогда в жизни себе не позволял, — немного с грустью вспоминаю свой вынужденный побег. — А насчёт звоночков… Что влюблённый омега, в голове уже идущий к алтарю, может заметить? К сожалению, любовь делает нас слепцами и частенько даже глупцами, — с тяжёлым вздохом делюсь со зрителями извечной и всем известной мудростью, начиная часто моргать, чтобы создалось впечатление, что я еле сдерживаю эмоции.       — О, дорогой, не стоит так расстраиваться, ты ещё так молод, и я уверена, что поклонники уже выстроились в очередь, — с нежной улыбкой поддерживает меня ведущая, а публика в зале хлопает и активно поддакивает.       — Надеюсь, что в этом мире существует тот, которому я смогу довериться, — безбожно вру, хотя скорее недоговариваю, не теряя грустного лица.       — Уверена, что совсем скоро ты встретишь достойного человека! Кстати, ты ведь сейчас вновь снимаешься с Чха Ыну! — с восторгом хлопая ладонями и предвкушая новую сенсацию, Сьюзи наконец-то переводит тему.

***

      Абсолютно вымотанный почти часовой экзекуцией в исполнении обворожительной Сьюзи, я раскинулся на заднем сиденье обожаемого минивэна, прикрыв глаза и наслаждаясь тишиной.       В принципе, интервью можно считать успешным, учитывая, что я достиг своих целей. После съёмок, прислушиваясь к шепоткам вокруг, я то и дело только и улавливал изумительные конструкции "лестных" эпитетов в сторону Монстра. Удивительно, всего пара оброненных слов способны породить просто невероятные слухи. Теперь нужно просто раздуть из этих искорок огонь, а потом уже превратить его в пламя, способное разрушить всё на своём пути.       — Как ты? — обеспокоенный голос Чимина врывается в мой поток мыслей.       — Устал как собака, чувствую себя грязным и жуть как хочу чего-нибудь вкусненького, — выдавливая мученическую улыбку и всё ещё не поднимая веки, отвечаю честно в ожидании так необходимой поддержки от друга.       — Да ладно тебе, ты справился просто отлично, так мастерски переводил темы и отбивался от её нападок… — протягивает Чимин, с шуршанием копаясь скорее всего в бардачке. — Правда, теперь нужно быть осторожнее с Ыну… Но я уверен, Сьюзи уже сто раз пожалела, что пригласила тебя. Я видел её с командой перед началом съёмок, она была в таком предвкушении, обещала всем сенсацию, падение ангела, а в итоге все начали поддерживать тебя только сильнее!       — Я, пока ждал вас на парковке, слышал обсуждения зрителей из зала, — Санбом вставляет свои пять копеек в пылкую речь менеджера, пока тот тычет чем-то в мою ногу. — Все они на твоей стороне, Тэхён, так что тебе не о чем беспокоиться.       — В комментариях под лайвом тоже поддерживают только тебя! — вижу яркую улыбку омеги сразу, стоит только открыть глаза, а опустив взгляд ниже, на раздражитель, вторгающийся в моё личное пространство, замечаю злаковый батончик.       — Когда это ты сменил шоколадные запасы на это подобие здоровых перекусов? — недоумённо спрашиваю, принимая лакомство с карамельной начинкой.       — Ну, ты явно дал понять, что шоколад нынче не в почёте, — пожимает плечами Чимин, подмигивая и отворачиваясь к лобовому стеклу.       — Спасибо, — благодарю друга не только за батончик, но и за его проницательность. — Я знаю, что всё прошло более чем хорошо, но это не отменяет того факта, что эта словесная битва на камеру отняла слишком много сил. Ещё и Сьюзи, стоило только прикрыть тему Гухви, пыталась мне сосватать, кажется, пол корейского шоу-бизнеса! Неужели нельзя даже представить, что омега может обойтись и без альфы, — возмущённо разрываю упаковку, вспоминая пылкие намёки журналистки в сторону всех свободных, а иногда даже и не свободных мужчин, крутящихся в сфере развлечений.       — Ну-у-у, она ведь где-то даже права, — усмехается Чим, и я застываю с батончиком уже у самых губ. — Ты же уже встречаешься с Чон Чонгуком, да?       — С чего ты взял? — хмурюсь, но впиваюсь-таки в злаки зубами.       — Тэ, ну, я же не слепой и не глухой, — фыркает друг и сразу поясняет: — Ты всю субботу с ним провёл, был у него дома… Или это пока ещё только прелюдия?       — Ничего от тебя не скроешь, — обречённо вздыхаю, отворачиваясь к окну.       — Просто даже представить такого омегу, как ты, одиноким сложно, — беззаботным голосом то ли упрекает, то ли поддерживает Чимин, — ты же такая аппетитная конфетка, просто булочка с корицей, на тебя вон полстраны слюни пускает, так что пока ты не обнародуешь свои отношения с Чон Чонгуком — готовься терпеть подкаты со всех сторон.       — Главное, чтобы они не пересекали границ, — тяжело вздыхаю, соглашаясь со словами друга.       — А в этом тебе помогу я, — сверкая своей улыбкой с ямочками, заверяет Санбом, и на душе становится немного спокойнее. — Мы, кстати, уже почти на месте.       — О, блин, а мы же с пустыми руками, так нельзя! — резкий возглас заставляет дёрнуться всем телом. Не думаю, что я когда-нибудь привыкну к экспрессии Чима. — Стопорни возле какого-нибудь магазина, пожалуйста.

***

      Уютный запах выпечки и немного резкий красок, смешанные со сливочным ароматом шоколада с нотами ореха и карамели. Это первое, что встречает нас в доме Ким Сокджина, вместе с ослепительной улыбкой омеги.       — Добро пожаловать в мою скромную обитель! — пропуская нас с Чимином внутрь, радостно говорит Джин.       — Ва-а-ай, Тэ, ты был прав, я уже в восторге! — не отрывая взгляда от хозяина дома и прикрывая рот ладонью, восклицает друг, вгоняя в краску художника. — Меня зовут Пак Чимин, я менеджер и лучший друг Тэ, — протягивает руку вперёд.       — Ким Сокджин, приятно познакомиться, и да — первое впечатление абсолютно взаимно, — откинув смущение, но стоя всё ещё с немного красными щеками отвечает художник, вызывая у меня улыбку. — Проходите, чувствуйте себя, как дома.       Скинув верхнюю одежду и обувь, мы проходим в большую квартиру-студию с высоченными потолками и будто попадаем в мастерскую великого творца, прикасаясь к чему-то прекрасному. Бетонные стены, прохладные и шероховатые, служат идеальным фоном для множества ярких акцентов. Здесь и там висят постеры с дерзкими надписями, а рядом — картины, сочетающие смелые мазки и хаотичные образы.       Ступая по тёплому паркету, невольно пытаюсь разглядеть всё и сразу, а посмотреть есть на что. Полки вдоль стен заставлены чем-то, что больше напоминает коллекцию воспоминаний: здесь груда книг об искусстве, чуть запылённых, но явно любимых; там — изящные статуэтки, глиняные фигурки и ещё море всяких мелочей.       По всей квартире расставлены большие вазоны с зеленью, словно небольшой оазис посреди бетонных джунглей. Мощные листья монстеры и лёгкие, как кружева, папоротники оживляют пространство и добавляют контраста строгим серым стенам. Справа от входа выделяется массивная барная стойка с деревянной столешницей тёплого оттенка, за ней — большая кухня, где просторные шкафы и открытые полки уставлены вперемешку банками с красками, стаканами с кисточками и кухонной утварью.       В самом центре квартиры, как и в центре жизни Сокджина, расположена главная зона — зона творчества. Здесь хаос обретает свой смысл. Несколько мольбертов стоят полукругом, как будто мы бессовестно оторвали художника от работы над очередными шедеврами. К стене прислонены десятки холстов: некоторые чистые, как начало новой идеи, другие покрыты смелыми мазками, на которых уже проявляются образы. Рядом — стеллажи с кистями, красками, палитрами и банками с растворителем, всё в лёгком беспорядке, но с ощущением, что хозяин точно знает, где что лежит.       Слева находится спальная зона: на полу лежит большой матрас, усыпанный мягкими подушками разных размеров и тёплыми пледами. Это место кажется особенно тихим, как будто здесь омега укрывается от шумных мыслей и дневной суеты.       — Я приготовил пирог с мясом и салат, надеюсь, вы голодные, — раздаётся где-то сбоку, и это возвращает меня на землю.       Повернув голову, вижу Чимина, который, видимо, в не меньшем шоке, о чём явно говорят удивлённое выражение лица с широко распахнутыми глазами и открытым ртом.       — Да, я голоден как волк, если честно, а запахи только усугубляют ситуацию, — пихаю локтем Чима, чтобы привести его в чувства, и иду к барной стойке, на которой уже разложены тарелки и столовые приборы.       — Чёрт, я впервые вижу что-то подобное, не думал, что почти в центре города есть подобные квартиры! — пришедший в себя друг тоже подходит к столу и сразу хватает стоящую бутылку вина, рассматривая этикетку.       — Да, я тоже не знал, пока не отыскал это место, а как увидел — сразу влюбился, — омега ставит на стол большую тарелку с аппетитным пирогом с румяной корочкой, и рот сразу наполняется слюной от одного только вида.       — Это выглядит потрясающе, Джин, — не отрывая взгляд от блюда, выражаю своё почтение кулинарным способностям художника, а потом поворачиваюсь к лучшему другу: — Давай быстрее садись за стол, у меня желудок уже в трубочку сворачивается.       — Вы же прямо со съёмок приехали? — присаживаясь напротив, уточняет Джин, а стул рядом со мной занимает Чимин, совсем нескромно уже начавший наполнять наши бокалы красной ароматной жидкостью. — Я обычно не смотрю эту гадость, но сегодня просто не мог пропустить выпуск с твоим участием, Тэхён, — разрезая пирог на аккуратные, ровные кусочки, словно под линейку.       — И как тебе? Какие мысли после увиденного? — решаю, что художник вполне может сойти за непричастного и неосведомлённого зрителя, который способен максимально трезво оценить все мои ответы, и его выводы будут наиболее приближёнными к мнению простых обывателей.       — Ну-у-у-у, — протягивает в задумчивости, побалтывая бокал в руке, омывая его стенки красными волнами. — Я не знаю всей вашей истории, и даже если не брать во внимание тот наш разговор, то ничего, кроме "вшивый засранец этот Гухви", я подумать и не могу, — глаза омеги будто стали темнее ночи, и если бы кто-то сказал, что он сейчас пойдёт и своими руками всадит пулю Гухви промеж глаз, я бы поверил на все сто процентов.       Я тронут, вот правда. Мы знакомы всего ничего, а такое впечатление, что передо мной сидит старший брат, готовый защищать меня до последнего вздоха. Хмурые брови, раздувающиеся ноздри и жёсткий взгляд, на удивление, делают его ещё более прекрасным.       Уверен, Намджун будет от него в восторге, когда узнает поближе, они станут великолепной парой — спокойный, уравновешенный альфа, прячущий своих демонов глубоко внутри, и кроткий, весёлый омега, имеющий в себе достаточно силы, чтобы приручить этих самых демонов.       — Как вообще можно изменять такому, как ты? — отпустив или пережив свою бурю злости, Джин более спокойно, но не менее возмущённо спрашивает с такой искренностью, что мои щёки невольно краснеют. — Ещё и на протяжении нескольких лет? Зря ты не считаешь его кобелём, это описание вполне ему подходит! И не стоит винить себя или искать какие-то мнимые минусы, Тэхён. Поверь, ты заслуживаешь лучшего, так что я уверен, что на твоей улице скоро вновь будет праздник!       — Чудесные слова! Давайте же выпьем за скорый праздник на улице Тэ! — подскочив со своего стула и вытянув руку, торжественно произносит Чимин, вызывая у нас с Джином приступ смеха.       — Спасибо вам большое, что пришли сегодня, — с нежной улыбкой Джин накладывает нам по кусочку пирога, пахнущего мясом и специями.       — Это тебе спасибо за приглашение, Джинни, — хватая вилку и не отрывая взгляда от еды, быстро проговаривает Чим, шумно сглатывая слюну после этого. — Ой, ты не против, что я тебя Джинни зову? Просто ты такой милый, я аж умираю, — театрально хватается за сердце и симулирует обморок, что сопровождается новым хохотом от нас, скромных зрителей.       — Кажется, это тебе нужно было идти в актёры, Чим, а не мне, — уже отламывая кусочек от своей порции ароматной выпечки, с улыбкой машу головой из стороны в сторону.       Стоит только первому ломтику коснуться моего языка, как мир словно замирает. Горячий, рассыпчатый слой теста хрупко ломается под зубами, открывая дорогу сочной, пряной начинке. Невольный, протяжный стон вырывается из меня, и я прикрываю глаза, сосредотачиваясь на этом божественном ощущении. Богатый аромат мяса, приправленного специями, мягко заполняет рот, смешиваясь с нежностью теста и лёгким солоноватым послевкусием.       Возможно, всему виной голод, но готов поклясться, что ничего вкуснее я не пробовал. Рука на автопилоте тянется за новой порцией, и каждый кусочек будто обещает ещё больше тепла, уюта и удовольствия. Хочется замедлить этот момент, растягивая наслаждение, но удержаться невозможно.       — Это не просто пирог, Джинни, это приворотное зелье — я готов весь мир к твоим ногам положить, лишь бы ты готовил его для меня каждый день, — распахивая глаза, замечаю, что буквально в момент на тарелке остался только салат. — Ты просто обязан скормить такой же Намджуну, он больше никогда не сможет есть что-то, кроме твоей стряпни, и станет твоим рабом, — громкий смешок вырывается, стоит только представить амбала Намджуна, ползающего на коленях перед Джином и вымаливающего еду.       — Ты преувеличиваешь, — на глазах взгляд омеги тускнеет и упирается в руки, сложенные на коленях под столом. — Он ведь даже не обратил на меня внимания…       — О, Джинни, всё совсем не так, вы же видели друг друга всего ничего, не стоит судить по… — начинаю успокаивать нового друга, сразу позабыв о еде.       — Нет, — перебивает художник, — я ведь приходил в кофейню ещё несколько раз после этого, Тэ, и он совсем не отреагировал на мой феромон, скорее всего у нас односторонний контакт, — совсем обречённым голосом произносит омега, и, кажется, я даже увижу влагу среди его длинных ресниц, если он приподнимет голову.       — Когда ты к нему приходил? — стараюсь сохранять хладнокровие и удерживать спокойствие в голосе, при этом чувствуя огромную досаду от того, что эти двое встретились именно сейчас. Ведь теперь Намджун, осознанно или нет, но всё же теряет своё счастье, свою возможность на хеппи-энд.       — Я был там в среду, но было закрыто, а потом пришёл на следующий день и будто на стену напоролся, — Джин поднимает голову, и, как я и думал, его глаза влажные, будто вот-вот по щеке проложит дорожку первая слеза. — Я ведь тогда словно утонул в его аромате, мне хотелось наброситься на его шею прямо там и вдыхать его феромоны ближайшую вечность! Он же такой… такой…       Пока Джин пытается подобрать слова, чтобы выразить, какой Намджун в его глазах, меня разрывают эмоции. Мне очень хочется его успокоить, рассказать историю альфы и дать надежду. Немного времени и усилий со стороны Сокджина, и у них всё может сложиться. Но я не имею права предавать доверие друга, раскрывать его секреты, да и лезть в чужие отношения себе дороже. Хотя и оставить всё как есть тоже выше моих сил, так что нужно потушить эти горящие в Джине эмоции безнадёги и обречённости, чтобы он воспрял духом.       — Джин, ты обратил внимание, что Намджун постоянно читает? — привлекаю внимание расстроенного омеги к себе.       — Да, конечно, он всё время с книгами… — неуверенно отвечает, хмурясь и явно пытаясь понять, к чему я клоню.       — А ты видел его закладки? — перехватываю ножку бокала пальцами и делаю небольшой глоток, перекатывая терпкую жидкость на языке, мгновенно сменяющуюся бархатистой гладкостью.       — Если честно, не обращал внимания…       — Обёртки сникерса, — торжественно произношу, делая паузу, чтобы до Джина дошёл смысл моих слов. Долгие пару минут его лицо излучало только растерянность и непонимание, а потом я увидел тот самый момент озарения, момент, в который в другом человека зажглась надежда. — А знаешь почему? Потому что он жрёт их тоннами, это его любимые конфеты.       — Но почему он тогда…       — Я не имею права выдавать чужие секреты или рассказывать чужую историю, — совладав с эмоциями, я вновь почувствовал голод, так что потянулся за ещё одной порцией чистого наслаждения с мясом и пряностями, — но у него сейчас сложное время, он потерял дорогого человека, так что просто не делай поспешных выводов.       Довольный собой, прекрасно понимая, что Джин умный мальчик, сможет сделать некоторые выводы и не хоронить эти отношения так сразу, я со спокойной душой стал снова набивать рот вкуснятиной.       — Я не всё понял из того, что вы сказали, — наконец-то в разговор вклинился Чим, — но не стоит так легко сдаваться, Джинни. Иногда за своё счастье нужно бороться, и, даже если в итоге ничего не получится, то ты хотя бы не будешь жалеть, что чего-то не сделал.       — Полностью согласен, — поднимаю свой бокал, поддерживая чрезвычайно мудрые слова друга. — Так что файтинг!