Сбегая от будущего

      Вечерний Сеул сильно отличается от открывающихся видов днём, город воистину прекрасен в любое время, но только вечером можно почувствовать всю романтику и очарование. Как и любой другой мегаполис, он не окунается во тьму с наступлением ночи, горящие огни вдоль дорог, свет из множества небоскрёбов и вывески магазинов делают его только ярче. Тихая водная гладь переливается множеством цветов и теряет свою природную синеву. Множество пар и компаний гуляют по набережной, громко общаясь и смеясь, кажется, что только я иду в гордом одиночестве.       Как жестока иногда может быть судьба. Говорят, мы не выбираем, кем родиться, но какими стать — можем решать только мы. Так ли это на самом деле? Если ты родился в бедной, неблагополучной семье, не имеешь ни денег, ни возможностей, ни даже простой поддержки, то как сделать тот самый выбор? Как выпутаться из того дерьма, в которое тебя отправила жизнь в момент рождения?        Замедляю шаг и с грустью оглядываюсь на такую спокойную реку, а в душе у меня ураган из ноющей тоски и искреннего непонимания того, что делать дальше. В стареньких проводных наушниках сменяется песня, и я обречённо улыбаюсь, опуская голову и просто двигаясь дальше. Резко передо мной появляется парень, и я чуть не сбиваю его с ног, с непониманием смотря в чужое лицо. Он что-то говорит, а я слышу только очередные нежные аккорды и красивый голос, что как раз сменяются мощным припевом.       Sometimes you need the rain, to know you miss the sun       Sometimes you need the pain, to know it isn’t love       Действительно, может быть, все проблемы, что навалились на меня сейчас, — это просто большая прелюдия к яркой и счастливой истории, что ждёт меня дальше? Глупо смотрю на стоящего напротив блондина и понимаю, что от меня ждут чего-то. Вытаскиваю наушник и тихо бубню под нос:       — П-простите, я не слышал…       — Я так и понял, — парень широко улыбается в ответ. — Я смотрю, ты любишь музыку, — он указывает на мои наушники, — а петь умеешь?       — Я… немного… наверное, — неуверенно говорю, делая шаг назад и с опаской оглядываясь по сторонам. Паника охватывает моментально, ведь именно так начинаются все жуткие истории с похищениями и избиениями, хотя кому сдался такой бездарный и серый омежка, как я?       — Супер, тогда спой с нами, — меня бесцеремонно хватают за руку и тащат в сторону толпы, а я, от неожиданности и напора незнакомца, только и могу, что быстрее перебирать ногами. — У нас сейчас проходит небольшой конкурс, разыгрываем новые наушники, а то по твоим уже помойка плачет! Да и поднять тебе настроение явно лишним не будет, — кидая взгляд на меня через плечо, подмигивает и пробирается через толпу.       — Нет, я… Я не смогу, — на грани слышимости, но шум толпы заглушает всё моё блеяние. Я же никогда не пел на публику, не выступал, только дома, и то отец вечно кричит, чтобы я заткнулся.       — Народ, смотрите какого милашку я откопал! — подпихивает меня немного в спину, выталкивая в самый центр. — Уверен, он шикарно поёт!       Замираю на месте, оглядываясь, и почти трясусь от кучи взглядов, направленных на меня. Справа от меня на импровизированной сцене стоит синтезатор, за которым расположилась девушка с ярко-розовыми волосами, рядом с ней парень-гитарист с выцветшими синими, а между ними — одинокая стойка с микрофоном без певца. На моё плечо ложится чужая ладонь, и я вздрагиваю всем телом.        — Тебя как звать-то? — спрашивают громко, перекрывая гул голосов.       — С-сомин…       — Приятно познакомиться, Сомин, а я Чанёль, — очередная улыбка. — Так что, споёшь с нами? — брови напротив подлетают немного вверх, а во взгляде столько веселья. Оборачиваюсь на других музыкантов, и они кажутся такими счастливыми, так ярко сияют, что серому мне становится очень завидно. Может быть, и я так смогу?       — Я не знаю… Я никогда не пел перед кем-то и… — всё ещё смотря на сцену, немного качаю головой. Страх и неуверенность словно гвоздями прибили к месту, а вот интерес и жуткое желание быть таким же, как они, гонят вперёд.        — Тогда почему бы не попробовать? — недоумённо спрашивают сбоку, и я оборачиваюсь на Чанёля, — иногда, чтобы вырваться из скучной и серой жизни, чтобы что-то изменить достаточно одного смелого поступка, — подмигивает и по-дружески толкает немного плечом.        Я хмурюсь и задумываюсь, а пробовал ли я хоть раз действительно что-то изменить? Я всегда просто жил по накатанной, просто следовал своей судьбе и старался не привлекать внимания. Может, стоит попробовать? Решительно киваю, набираясь смелости.       — Отлично, что хотел бы спеть? — перебираю в голове свои любимые песни, но снова и снова всплывает только одна.       — Может, м-можно "Youth" Троя Сивана? — робко спрашиваю.       — Хм-м-м-м-м,  хорошая песня, ща организуем, — и он подходит к другим ребятам, о чём-то шушукаясь. Оба утвердительно кивают головой, и Чанёль поворачивается ко мне, показывая большой палец.        Сердце ухает вниз, это я сейчас буду петь? Перед всей этой толпой? Судорожно осматриваю людей вокруг, и руки начинают дрожать. Чёрт. Чёрт. Чёрт…       — Народ, давайте поприветствуем ещё одного участника! Это его первое выступление, так что давайте поддержим его и немного пошумим! — толпа вокруг взрывается аплодисментами и криками, а я и с места сдвинуться не могу.       Чанёль машет рукой, подзывая, и ноги потихоньку отмирают только через пару минут. Я иду к сцене и, испуганно смотря на всех вокруг, вцепляюсь в стойку, чтобы не грохнуться на месте. Сердце стучит в бешеном темпе, в ушах шумит, а в горле — пустыня. Нежное, почти мимолётное, касание сбоку и я оглядываюсь на Чанёля, который сидит на небольшой деревянной коробке, слева и немного сзади от меня. Он подмигивает и одними губами говорит: “Давай”.       Он начинает бить ладонями по “барабану”, отстукивая незамысловатый ритм, и сквозь шум я слышу первые аккорды гитары и мелодию синтезатора. Поворачиваюсь к толпе и понимаю, что не могу даже рот открыть. Кроме музыки, не слышно больше ничего, несчётное количество глаз смотрит на меня, и паника захлёстывает меня с новой силой.        — Давай, малыш, у тебя получится! — звучит откуда-то из толпы, и я прикрываю глаза. Да, нельзя отступать, я же сам хотел что-то изменить, что-то сделать. Вдох, выдох. Нужно просто представить, что я один, что я дома и пою только для себя. Отслеживаю мысленно конец зацикленного кусочка мелодии, который ребята играли, чтобы дать мне время, и отпускаю себя.       What if, what if we run away?       What if, what if we left today?       Щёлкая пальцами в унисон ударам Чанёля, поднимаю голову вверх и открываю глаза, смотря на ночное небо. Голос звучит достаточно ровно и никаких “Фу-у-у” не слышно, так что просто плыву дальше по тексту.       And when the lights start flashing like a photo booth       And the stars exploding, we’ll be fireproof        Начиная припев и вытягивая ноты, я решаюсь-таки опустить взгляд на зрителей. Они смотрят на меня, кто-то пританцовывает, кто-то тоже щёлкает пальцами вместе со мной и все они улыбаются, сосредоточившись только на мне. В сердце расцветает что-то такое тёплое, восторг накатывает волнами, уничтожая весь страх. В проигрыше делаю несколько глубоких вдохов и понимаю, что тело само начало двигаться в такт музыке. Такое нереальное счастье захватывает всю душу, и так не хочется, чтобы всё это заканчивалось, так хочется просто застыть в этом моменте и жить в нём вечно.       My youth is yours       Вытягиваю последнюю ноту и замолкаю вместе с музыкой. Несколько мгновений вокруг стоит только звенящая тишина, а потом всё будто взрывается. Аплодисменты, крики и даже свист вызывают широкую искреннюю улыбку, и сзади на меня налетает новый знакомый, крепко обнимая, чуть не прыгая от восторга и эмоций.        — Ты был капец как крут, чувак! — кричат мне в ухо и из-за синтезатора выходит девушка, подходя ближе.       — Да, ты прям сиял! — восхищённо выдаёт, протягивая руку и вороша мои волосы.       — Спасибо! — искренне и громко смеюсь, наверное, впервые в своей жизни…       — Снято! — звучит через громкоговоритель и толпа замолкает. Я скидываю улыбку, выныривая из своей роли, и смотрю на подлетающего ко мне режиссёра Сона. — Великолепно! Как всегда точно в цель по всем эмоциям! Ты как всегда невероятен, Тэхён, — с искорками в глазах и довольным выражением лица говорит мужчина.        — Благодарю, режиссёр Сон, — вежливо склоняю голову, мысленно хваля себя за хорошую работу.       — Отлично, теперь давайте быстренько отдельно крупные планы и по домам!

***

      "Быстренько" растянулось на добрых четыре часа, что совсем неудивительно. Вся команда сильно вымоталась за день, так что ошибок было не избежать, а дотошный режиссёр Сон, как всегда, принимал только идеальные дубли, заставляя переснимать раз за разом. Так что, уже сидя в минивэне, расплываюсь лужицей, мечтая только об одном — упасть на кровать и заснуть.       Достаю из сумки на соседнем сиденье телефон, чтобы посмотреть, что пропустил за время съёмок, и полистать ленту новостей. Но цифра "43" в красном бабле на иконке мессенджера сильно удивляет, так что первым делом захожу проверить сообщения. И сразу офигеваю — восемь от мамы, неужели что-то случилось?

Мама 15:12

Я поговорила с Гохёном!

Мама 15:12

Пожаловалась ему на его сыночка и попросила передать, что если он ещё раз поднимет на тебя руку, мы это так не оставим

Мама 15:14

Ещё рассказала, как больно тебе было и как сильно ты обижен на Гухви. Что ты и так волнуешься из-за свадьбы, а теперь вообще думаешь её отменить

Мама 15:15

Так что готовься, скоро он приползёт к тебе, папочка ему точно мозги вправит

Мама 21:37

Гухви приехал!

Мама 21:53

Мы его выгнали, но его машина всё ещё под домом

Мама 21:54

Ты не представляешь, как отец ругался на него, еле его сдержала!

Мама 22:11

Если ты не готов с ним встретиться, лучше останься у Чимина

      Нам Гохён. Интересно, насколько много он знает, в курсе ли он всего, что задумали его альфа и сын? В той жизни после свадьбы я пересекался с папой Гухви только раз, и он чётко дал мне понять, что от него помощи можно не ждать. Тогда было очередное дерьмовое утро очередного дерьмого дня моей дерьмовой жизни. И как интересно, что шоколад имеет тот же цвет, что и те первые месяцы.

***

      За что? За что он так со мной поступает? За что он ненавидит меня? Эти вопросы крутятся в голове, не останавливаясь и не сменяясь другими, потому что я искренне не понимаю.       Через силу открываю глаза и сразу же закрываю из-за яркого света, льющегося через окно моей маленькой тюрьмы. Всё тело ужасно ломит, мышцы сводит от лёгких судорог, а задницу я вообще почти не чувствую. Вчера Гухви пришёл очень злой и отрывался на мне всю ночь напролёт, абсолютно не жалея.       Я уже давно не вижу в этом Монстре своего любимого альфу. Каждый раз просыпаясь, надеюсь, что это был лишь сон, но новые отметины на теле и ноющая боль дают ясно понять, что нет — чудес не бывает. Интересно, он вообще когда-нибудь меня любил? Чувствовал что-то ко мне? Если да, то в какой момент перестал?       Делаю вторую попытку разлепить веки и щурусь, в этот раз не закрывая, стойко выдержав ослепляющий свет и пролетающие мимо вертолёты. Нужно встать, у меня сегодня съёмка для Cartier, хотя очень сомневаюсь, что смогу осилить несколько часов работы.       Поворачиваю голову направо и через силу протягиваю руку к небольшой, одиноко стоящей между кроватью и любимым подоконником, тумбочке, на которой лежит телефон. На засветившемся экране сразу вижу кучу пропущенных от Чимина и президента Кана, а большие цифры, показывающие без пятнадцати четыре, заставляют обречённо застонать. Я безбожно опоздал на съёмку и, что самое интересное, не слышал ни будильника, ни звонков.       Кладу обратно телефон и приказываю конечностям шевелиться, чтобы встать и дойти до ванной. После первого же шага падаю на пол, больно ударяясь коленями, потому что ноги дрожат слишком сильно и не могут удержать даже мой маленький вес. Я всегда был худым, но в последнее время кусок в горло не лезет, так что я уже задрался слушать от всех вокруг, что похож на анорексика. Конечно, я понимаю, что они беспокоятся, особенно Чимин, но что я должен сказать? Стоит только обмолвиться, и то дурацкое видео улетит в Сеть, а ведь работа — это единственное, что у меня осталось, я не могу потерять и её.       — Конченый мудак, — злобно шиплю, почувствовав, как из задницы вытекает прямо на пол. И так всегда: я отключаюсь где-то в процессе, а Монстру нет нужды заботиться о своей постельной игрушке.       На трясущихся ногах таки доползаю до ванной, морщась от текущей по ногам спермы и смазки. Возле зеркала ненадолго останавливаюсь, чтобы оценить масштаб трагедии. М-да… Видок — что надо: бледная кожа, покрытая синяками и укусами, на бёдрах и талии можно даже чётко увидеть отпечатки пальцев, выпирающие рёбра и ключицы, измотанное и припухшее лицо с огромными мешками под глазами. Красавчик. Ни о какой съёмке не может быть и речи, ближайшие пару дней мне прописаны наглухо застёгнутые рубашки с длинным рукавом и лонгсливы.       Быстро принимаю душ, натирая себя всего до красноты, смывая все следы Монстра, и как жаль, что мочалка не способна стереть ещё и воспоминания. Натягиваю лёгкие штаны и решаю спуститься вниз, на кухню, там есть аптечка, хотя стоит, наверное, просто перетащить её в мою комнату.       Аккуратно ступая по лестнице вниз, замираю на середине дороги. В самом центре гостиной стоит высокий, красивый омега среднего возраста. Длинные пшеничные волосы завязаны в высокий хвост, открывая широкий лоб, а лёгкий макияж подчёркивает такие же, как у сына, шоколадные глаза. Мужчина одет в строгие классические брюки и стильное коричневое пальто до колена, из-под которого виднеется обычная блузка. Он, как всегда, элегантен и холоден, стоя с высоко поднятой головой и со скукой осматривая всё вокруг.       Его взгляд сталкивается с моим, и, как обычно, ни единая мышца на его прекрасном лице даже не дёргается. Он проходится глазами по моему обнажённому торсу, усыпанному следами его сынка, и возвращает их к моему лицу.       — Добрый день, Тэхён, — будто бы не замечая моего состояния, спокойным тоном говорит Гохён. — Прошу прощения за беспокойство, но мне нужно срочно забрать документы из кабинета Гухви, — пару минут просто смотрю на омегу в растерянности.       — И Вы даже ничего не спросите? — поражённо спрашиваю, не веря, что можно совсем никак не отреагировать на увиденное. Он всегда был холоден ко мне и общался в основном только с мамой, но это уже перебор.       — А я должен что-то спросить? — приподнимает одну бровь и смотрит на меня, не мигая.       Вау, просто вау, завидую его выдержке и безразличию. Я всегда понимал, что он от меня не в восторге, хоть и не знал причину. Я долго пытался сблизиться с папой своего альфы, наладить контакт, но постоянно натыкался на стену, так что просто сдался в какой-то момент. Может, он знал о приготовленной мне судьбе и специально не сближался? Но почему тогда так хорошо общался с мамой?       — Вы всё знали, да? — повышая голос, делаю несколько быстрых шагов в сторону омеги, но ноги в очередной раз подкашиваются, и я хватаюсь за перила, чтобы не упасть. — Как Вы могли просто стоять в стороне и ничего не делать? Как Вы могли позволить своему сыну вытворять такое?       — Можешь кричать сколько угодно, но это не поможет тебе, — глядя глаза в глаза с всё тем же безразличием на лице и в голосе. — Дам лишь один совет, Тэхён. Если ты не способен так жить, то просто не живи. Мир намного более жесток, чем тебе кажется, особенно к нам, омегам.       Он просто проходит мимо меня, поднимаясь на второй этаж к кабинету и оставляя меня с в очередной раз разбитым сердцем.

***

      Именно тот маленький разговор заставил меня окончательно смириться со своим положением. Но те его последние слова я понял не сразу, если вообще можно сказать, что я их понял. Возможно, его жизнь тоже не так однозначна и легка, как и моя, ведь непросто так он тогда сказал “к нам”. Возвращаю внимание к телефону в руках и пишу маме короткое: “Я приеду домой”, выходя из чата и открывая следующий.

Ким Сокджин 13:24

Добрый день, Тэхён!

Вот адрес галереи и график работы выставочного зала. Я свободен почти всё время, так что спокойно подстрою планы под Вас в любой день!

      — Чим, а у нас есть окошки в графике на этой неделе? — не поднимая головы, спрашиваю друга. Хорошо, что Джин всё же написал, а то я совсем забыл о выставке.       — Ну-у-у-у… — задумчиво тянет омега, — завтра не всё так плохо, можно выделить пару часов, если перенести примерки на среду и отодвинуть встречу с представителем Gucci. А что? — интересуется Чим, и я поднимаю голову, сталкиваясь с такими же уставшими глазами.       — Просто я в субботу познакомился с одним молодым художником, — улыбаюсь, вспоминая лучшее, что случилось со мной в тот день, но сразу немного хмурюсь, ведь за этим подтянулось и воспоминание об инциденте, — его зажимал возле туалета альфа, так что я помог и мы мило пообщались. Вот он и пригласил меня на выставку, хочу сходить с мамой.       — А-а-а-а… — он переводит взгляд опять на дорогу и обгоняет очередную машину. — Понятно, тогда советую сделать это завтра, потому что с четверга по следующий понедельник со съёмочной площадки ты не вылезешь.       — Хочешь с нами? — спрашиваю, набирая сообщение Джину. Мама вроде свободна на этой неделе, главное, не забыть сказать ей о планах, как приеду домой.       — Не, раз уж ты дашь мне пару дополнительных часов свободы, я воспользуюсь этим на полную, — хихикает Чимин и добавляет: — Я тогда освобожу тебе время с утра и до трёх часов дня, пойдёт?       — Да, супер, — киваю в ответ как болванчик и нажимаю на кнопку “Отправить”. На удивление, ответ приходит почти мгновенно, несмотря на позднее время. Вы 23:36 Добрый вечер, извините, что так поздно, только закончились съёмки. Вам будет удобно завтра? А то, боюсь, что в другие дни совсем не будет времени

Ким Сокджин 23:36

Да, конечно!

Не стоит беспокоиться, работа есть работа.

Ким Сокджин 23:37

В котором часу?

Вы 23:37 Часам к 11 можем подъехать к галерее

Ким Сокджин 23:38

Тогда буду ждать Вас у главного входа в 11:00.

Хорошего вечера!

Вы 23:37 И Вам, до встречи : )       Отлично, завтра утром в галерею, а потом можно съездить к Намджуну. Надеюсь, он уже что-то выяснил, мне не терпится встретиться с Дьяволом, чтобы быстрее избавиться от Гухви и привести свою жизнь в порядок. Да, именно поэтому, и точка.       — Тэ, слушай, а откуда у тебя эта рана? — раздаётся тихое и обеспокоенное в тишине салона. — Только не заливай, что упал. Ты выглядишь паршивенько, если честно…       — Ну спасибо, Чим, — бурчу на комментарий о моём внешнем виде и задумываюсь, стоит ли рассказывать.       Так-то Чимин — мой лучший друг, и раньше я рассказывал ему всё, но вдруг я опять подвергну его опасности, я ведь не прощу себя. После той аварии он почти два месяца отлёживался в больнице со сломанными рёбрами, ногой, рукой и сотрясением. Как бы я ему ни доверял, но втянуть его в эти разбирательства я просто не имею права. Хотя расторжение помолвки — это совсем другое дело, оно коснётся и моей карьеры. Наверняка, все кому не лень будут обсасывать нас с Гухви не один месяц, и, как мой менеджер, большую часть этого дерьма будет разгребать именно Чимин.       — Я собираюсь разорвать помолвку, — видимо, мои слова настолько ошарашили, что Чимин резко жмёт на тормоз, и, к счастью, в такое время дороги практически пустые, иначе мы бы точно разбились.       — Блядь, Чимин! — упираюсь руками в переднее сиденье и, хвала Всевышнему, — пристёгиваться уже вошло в привычку, а то ещё разбитого носа мне не хватало для полного счастья. Омега быстро выруливает на обочину и паркуется в явно неположенном месте, после чего оборачивается всем корпусом, насколько это возможно из-за ремня безопасности, и в полном шоке рассматривает меня.       — Что? — тихо, — Что? — чуть громче, — Что, блять? — и третье уже где-то на уровне ультразвука.       — Это он постарался в субботу, — поднимаю левую руку. — И я не… Я понял, что больше не чувствую ничего к нему, так что да, мы сейчас работаем над этим, поэтому готовься, скоро будет горячо, — обречённо вздыхаю и наблюдаю, как челюсть друга падает, а в глазах прям эти кружочки загрузки, как в играх, появляются. Через долгих пару минут он всё же выдаёт результат своей загрузки:       — Ого, мне нужны все подробности! Как это? — указывает на руку, — и как ты? В какой момент? И кто — мы?! — выпаливает вопросы как из гранатомёта, честное слово.       — Это он сделал потому, что застал меня на террасе с Чон Чонгуком на вечеринке, приревновал и чуть не сломал руку, — уже вижу, как Чимин услышал только имя, и, не давая ему возможности вставить свои пять копеек, продолжаю: — По поводу чувств сложно сказать, просто проснулся недавно и понял, что не хочу прожить жизнь с этим человеком, а после субботы так вообще… Мы — это я и родители.       — Чон Чонгук? — ну вот, обманный манёвр не увенчался успехом, хотя я бы тоже сделал акцент именно на этом. — Ты был на террасе с Чон Чонгуком, и он приревновал, значит, что-то увидел? — с хитринкой в глазах прищуривается. — Колись давай!       — Я не знаю, в какой именно момент Гухви появился, но, возможно, он увидел, как Чонгук меня… зажимает, — отвожу глаза в сторону, рассматривая ткань переднего сиденья. — И, возможно… мы были слегка ближе друг к другу, чем следовало бы…       — У вас что-то было? — перебивает омега и отстёгивает ремень безопасности, чтобы пересесть, поджав правую ногу под себя.       — Нет! Конечно, нет, я ведь ещё помолвлен! — громко возмущаюсь, чувствуя обиду за то, что друг такого мнения обо мне. Кто, как не он, должен знать, что я не ветреный и на альф не бросаюсь, какими бы шикарными они ни были.       — Значит, когда ты будешь уже не помолвлен… — ехидненько так улыбается и щурится ещё сильнее.       — Нет!.. Не знаю… Возможно? — как дать ответ, которого у меня и самого нет? Я ведь так и не понял, что за чувства у меня возникают рядом с этим альфой.       — Ваааай, Ким Тэхён! — восклицает омега, откидываясь немного назад и раскидывая руки в стороны. — Вот это ты даёшь! Умудрился захапать первого альфу всея Кореи! — внаглую, задевая меня то руками, то задницей, перелазит ко мне на заднее и хватает за локоть левой руки. — Хочу подробностей! Сейчас же!       — Чимин, пожалуйста, пожалей меня, — канючу, делая милую моську, — я очень устал! День был просто жесть какой тяжёлый! — улыбка на лице друга даже не дрогнула и я понимаю, что просто так меня не отпустят. — Давай так, сейчас в двух словах, а завтра вечером расскажу тебе всё, что захочешь! — омега хмурится и уже начинает махать головой, но я быстро добиваю: — Я правда очень сильно устал, к тому же, мама написала, что Гухви до сих пор ждёт меня под домом…       — Он хочет извиниться? — серьёзным голосом спрашивает Чимин, и я благодарен всем высшим силам, что он отвлёкся от темы Чонгука.       — Да, похоже на то, и мне нужно оставить хоть каплю сил на него, а это очень сложно, ибо их у меня уже немного, — мою руку отпускают, и Чим кивает каким-то своим мыслям.       — Ладно, тогда давай в двух словах обо всём, пока мы едем, а завтра ты от меня не отделаешься, так и знай! — грозит своим маленьким пальчиком и перелазит обратно на водительское сиденье.       Омега заводит мотор и выруливает на дорогу. Судя по знакомым пейзажам за окном, мы уже почти приехали, всего минут пять и покажется мой дом. Всё-таки есть жирный плюс в съёмках допоздна — никаких пробок и быстрая доставка моего тела.       — Собственно, я встретился с Чонгуком в пятницу во время фотосессии, — начинаю свой рассказ, наблюдая за сменяющимися за окном домами, — мы случайно столкнулись, когда я выходил из лифта. Перекинулись парой фраз и разошлись, а потом он появился на вечеринке…       — Погоди, он же обычно не посещает такие мероприятия, — перебивает, вписываясь в правый поворот. Чимин прям находка для шпиона — всегда и обо всём знает, вот из кого можно выдавить кучу полезной информации.       — Понятия не имею, я не слежу за ним, Чим, — лукавлю, так как прекрасно осведомлён о нелюбви Дьявола к подобным местам.       — Не думаешь, что он пришёл туда из-за тебя?       — Скорее всего так и есть, потому что мы дважды там пересеклись, и он признался, что искал меня, — соглашаюсь, кивая головой, и поворачиваюсь к омеге. — Первый раз, когда я спасал Джина, он помог прогнать того альфу, а потом Чонгук пошёл за мной на террасу, где нас и застал Гухви.       — Ты сказал, что он тебя зажимал… — кидает взгляд через зеркало заднего вида, чуть прищурившись.       — Возможно, я немного его спровоцировал, но я не специально! Меня, конечно, немного ведёт от его феромонов, но…       — Вааай, и чем же он пахнет? — бесцеремонно перебивает меня, и я цокаю. Вот мы и вернулись к нашим баранам.       — Корица и мускатный орех, — со вздохом признаю, что сопротивляться этому черту я не в силах, в очередной раз поражаясь до глубины души, как невзначай он вытягивает из меня то, в чём я и себе не готов признаться.       — Ты же пьёшь кофе всегда с шоколадным сиропом и корицей! — вскрикивает, подпрыгивая на месте, и машину ведёт немного в сторону. Такими темпами я точно сегодня не доеду домой.       — Я больше не переношу запах шоколада, — брезгливо морщусь, — мне от него иногда блевать хочется, так что теперь исключительно карамельный, — делаю ещё одно чистосердечное и передёргиваю плечами.       — У-у-у-у-у, значит всё настолько серьёзно… — на грани слышимости шепчет и добавляет уже громче: — А вообще, я же говорил тебе, что Гухви этот твой мутный какой-то!       Да, Чимин, наверное, единственный, кому не нравится мой жених. Они цепляются друг к другу по каждой мелочи, и раньше мне было даже обидно, что лучший друг и мой альфа никак не могут найти общий язык. Кто ж знал, что у Чима такая хорошая интуиция.       Тем временем Чимин паркуется рядом с домом и мы оба смотрим через лобовое стекло на припаркованную красную Феррари напротив. Водительская дверь распахивается, и из неё вылезает одетый с иголочки Гухви. Как всегда, он в очередном брендовом костюме необычной расцветки — сегодня это однотонный оливковый с чёрной рубашкой под пиджаком.       Не спорю, выглядит он в них шикарно, что неудивительно, учитывая сколько времени он может убить в бутиках, но сейчас меня раздражает буквально всё, что связано с этим мужчиной. Тяжело вздыхаю и начинаю собирать свою сумку.       — Слушай, может мне проводить тебя до дверей? — настороженно наблюдая за альфой, спрашивает Чим.       — Не стоит, всё хорошо, тем более отец дома, и почему-то я уверен, что он уже на низком старте, — закрывая сумку, поворачиваюсь к омеге.       — Хорошо, но я всё же подожду, пока ты не зайдешь, — оборачивается ко мне и пододвигается ближе. Я повторяю его движение и приобнимаю одной рукой.       — Спасибо, — вымученно улыбаюсь и целую друга в щёку.       Вылезаю из машины и иду в сторону Монстра, который стоит перед своей машиной, оперевшись на капот. Может, просто пройти мимо? Так не хочется ещё и отношения сейчас выяснять, я слишком сильно устал. И если физически не всё так плохо, то эмоционально я опять выжат. Такое впечатление, что с моего возвращения прошёл как минимум месяц, а, по сути, меньше недели. Подхожу ближе к Гухви, но оставляю около двух метров между нами, чтобы не дышать шоколадом. Мне нужна трезвая голова, чтобы отыграть роль до глубины души обиженного омеги.       — Пожалуйста, давай не сегодня, я очень сильно устал, — смотрю на альфу, закидывая сумку на плечо, а сам все ещё мечтаю только о своей кроватке.       — И тебе привет, ТэТэ, — со смешком выдаёт мужчина, оставаясь на месте. — Папа сказал, что ты хочешь отменить свадьбу… — быстро убрав полуулыбку, серьёзно говорит альфа.       — Я… — делаю паузу, чтобы подобрать слова, но мозги плохо варят, — не знаю, я запутался. Ты сделал мне очень больно, и я теперь не уверен, что хочу провести с тобой свою жизнь, — протираю кулаками слипающиеся глаза и давлю зарождающийся зевок.       — ТэТэ, прошу, давай не будем горячиться и сначала поговорим, — густые брови сводятся, опускаясь, и Гухви переплетает руки на груди. — Мне жаль, что я сделал тебе больно, но и ты должен меня понять. Как ещё я должен был отреагировать, найдя своего омегу в компании другого альфы второй раз за вечер, ещё и увидев, как он прижимается к тебе? — возмущение пропитывает каждое его слово, вызывая во мне только раздражение.       — Может быть, спросить? — повторяю его жест, закрывая грудь руками, говоря, как мне кажется, очевидную вещь.       — Так я спрашивал! — повышает голос, зля меня всё сильнее.       — Давя феромонами и ломая мне руку при этом! — чёртов говнюк, он явно пришёл не извиняться, а обвинять и выяснять отношения. Ну ладно, ты сам напросился, ублюдок.       — Чёрт! — пропускает волосы через пальцы, зачёсывая их назад, и отводит взгляд. — Значит, между вами ничего не было?       — Ты сейчас серьёзно, Гухви? — поражённо произношу, не веря собственным ушам. — Чужой альфа зажал твоего омегу, и первое, что сделал ты — не защитил, а сам сделал больно! — фыркаю и тщательно контролирую свою мимику, переплетая ложь с фактами. — Так, по-твоему, должно происходить? Он пришёл на эту грёбанную вечеринку и сам сказал, что заинтересован мной, — делаю широкий шаг к мужчине, расцепляя руки и опуская их, — хотя я уже несколько раз настойчиво отказывал. Я нуждался в твоей защите, а ты поступил как последняя сволочь! — тыкаю в чужую грудь указательным пальцем, наблюдая за медленно накатывающим осознанием на чужом лице. — Ты, чёрт возьми, поднял на меня свою руку! На меня, Гухви! — качаю головой, теперь отходя на шаг назад. — А сейчас ты приехал и обвиняешь меня в чём-то? — опускаю голову и тихо радуюсь, что выкрутил всё в нужную сторону. Нужно бы ещё слёз немного добавить...       — ТэТэ… — он поднимается с капота и протягивает ко мне руку, но я отхожу ещё дальше и шиплю, вкладывая всю злость на этого Монстра:       — Не трогай меня! — смотрю слезящимися глазами в растерянные шоколадные мужчины, так и застывшего с вытянутой рукой. — Не хочу тебя даже видеть!       Разворачиваюсь к воротам и громко грюкаю калиткой, пробегаю по тропинке и влетаю в дом, со всей силы закрывая и эту дверь так, что аж стены задрожали.       — Снято… — шепчу про себя и устало улыбаюсь, прислонившись к двери.