Сахар на дне

Получить по голове, прийти в сознание в больнице, узнать, что ограбили. Интересный опыт, но повторять как-то не тянет. Не от него зависит, правда, поэтому остается надеяться, что просто повезет. Сотрясение мозга — неприятная штука, но это ничто в сравнении с тем, что сообщает ему Рыжий. Когда снова обретает способность внятно говорить. А Рекс всего-то хотел, чтобы тот, когда освободится и проспится, притащил ему в больницу его шмотки. В итоге, получил гораздо больше, чем рассчитывал. В пизду такие новости. Но, к сожалению, это никак не отменить. После своей смены Рыжий заезжает за Крысой, заодно заходит посмотреть на него. Рекс в это время спит, но Рыжий все равно заглядывает в палату — убедиться, что он правда жив и дышит. Шмотки привозит ближе к вечеру, смотрит на него так, будто не может поверить своим глазам. Как он вообще мог их перепутать, неоднократно же видел у Рекса целое поле татуировок. Если у Макса и есть татуировки, то совершенно точно не такие же, это попросту нереально. Рекс хорошо постарался, чтобы их больше невозможно было перепутать. Однако Сфинкс и Русалка с этим невозможным справились на ура. Да и не только они. У Макса всегда прекрасно получалось изображать его, все покупались на это, а Рексу потом прилетало за выходки, что брат творил в его обличье. Бабка знала, что к чему, но кроме нее никто не заботился вникать в происходящее, и после смерти их родственницы Макс как будто поставил себе задачу покатить жизнь Рекса по пизде. Бабка отошла в мир иной, когда им было по шестнадцать, опекуна она не назначала, никто внезапно сам не выдвинул свою кандидатуру, и до совершеннолетия они оказались в приюте. Вот тут-то в Максе и подняло голову то, что не могло развернуться как следует, пока они были под присмотром. В интернате присмотр выражался только в стараниях не допустить, чтобы подопечные друг друга поубивали. Рекс старался по возможности не привлекать к себе внимание, но это не устраивало Макса, который за свои заебы огребать не планировал. Неизвестно, какие масштабы приняла бы его разрушительная деятельность по отношению к Рексу, будь у него побольше времени, но он поспешил — и прокололся. Когда у детдомовских пропадали вещи, это не волновало никого, кроме них самих. Но когда из кабинета директора пропала бутылка дорогого коньяка, был устроен грандиозный скандал, а потом капитальный обыск. В ходе которого и бутылка, и многие ранее исчезнувшие у других вещи обнаружились в вещах у Рекса. Как будто, если бы он на самом деле все это спёр, то не додумался бы спрятать там, где если и найдут, то вряд ли свяжут с ним. Но разбираться в этом никто не стал, а Рекса просто определили в другой интернат. Накануне отправления в который он спёр-таки эту бутылку коньяка: если незаслуженно обидели, надо вернуться и заслужить. Перед отъездом его вещи повторно никто не обыскивал, и бутылка поехала вместе с ним в новую жизнь. Где на вопрос, почему его сюда упекли, он смог ответить правду; и продемонстрировать доказательство, и угостить новых знакомых — не стоило дожидаться, пока они сами найдут, отберут да еще и, вполне вероятно, навешают пиздюлей. О Максе Рекс никому не рассказывает, в Доме настоящими именами никто не интересуется, а после выпуска первое, что он делает — меняет фамилию, чтобы в случае чего, хотя бы при не очень близком знакомстве не было возможности связать его с братом. Который, несомненно, был гораздо более подходящей кандидатурой на место жительства там, где из-за него оказался Рекс. Хотя сам Рекс, к собственному удивлению, вполне вписался. Макс, сам того не желая, своей выходкой оказал ему услугу; в обществе подростков с криминальными наклонностями Рексу было гораздо спокойнее, чем в компании собственного брата. После выпуска он связался с семейным юристом, получил доступ к своей доле наследства и остался жить в этом городе. Домой он возвращаться не планировал, с Максом контактировать не желал. Раз уж тот сам вручил ему шанс на жизнь без постоянного ожидания, когда рванет и как это разгребать, Рекс не собирался от этого отказываться. Только Максу, похоже, без него спокойно не жилось. Иначе как объяснить его появление здесь, да ещё и в таком виде. Хорошо забытое старое, Рекс предпочел бы и не вспоминать. А Макс, видимо, не забывал. Вероятно, как-то разыскал его, может быть, следил; иначе как он узнал, как Рекс сейчас выглядит, где бывает и с кем общается. Зачем ему это было нужно, как и представление в клубе с последовавшим летальным исходом, Рекс не может даже догадываться. Ему не очень-то и хочется это знать, да, если бы и хотелось, это уже невозможно. — Думаю, Сфинкс захочет узнать, когда твои похороны. — Крыса, сидящая на соседней койке, совсем неделикатно выдергивает его из полудремы. Палата двухместная, вторая койка пока пустует. Рекс в больнице уже третий день, у Крысы сегодня дневная смена, но она задержалась, зашилась в его палате, отдохнуть от бардака, прежде чем выходить на улицу и окунаться в бардак другого плана. Рекс похож сейчас на предмет интерьера и нисколько ей не мешает. Мешает ли она ему, ей абсолютно пофигу. Крыса все еще в больничной форме, такой же черной, как и остальные ее шмотки. Из всего медперсонала отделения в черном ходит только она, видна издалека, ни с кем не перепутаешь. Если накосячит, точно не подумают на кого-нибудь другого. Но она не косячит. На работе. — Вы что, не сказали им? Почему? — Тоже из разряда прекрасных новостей, к которым непонятно как относиться. Рекс предпочел бы, чтобы их было поменьше, но его мнением никто не интересуется. — Они не спрашивали. Рекс сворачивается клубком на кровати, у него нет энергии даже чтобы сказать — вы больные. Они это и так знают, незачем тратить силы, он не здоров, ему нужно отдыхать. — Можешь сам позвонить ему. — Крыса не собирается оставлять его в покое. — Ты вообще? — А что такое? Тебе же не все равно, что он беспокоится, вот и сообщи новость. Обрадуй своего лучшего друга. — Мой лучший друг уже обрадовался дальше некуда. Сама видела. Крыса хмыкает. Конечно, видок у Рыжего был, будто он увидел свою смерть. Рекс даже не ожидал от него такой впечатлительности. Когда немного пришел в себя, пытался вытрясти из Рекса объяснение, но тот уперся — сначала ему необходимо самому съездить в морг. Все подробности потом. Рыжего это явно не устроило, но как-нибудь он сможет это пережить. А теперь выясняется, что они с Крысой никому ни о чем не сообщили. Вряд ли преследуют какую-то цель, скорее, просто проявление специфического взгляда на жизнь. Рекс подумает об этом потом, когда поменьше будет болеть голова.