When you're lost in the darkness

      Всё тело ломит из-за неудобного положения, голова затекла. И мысли при пробуждении ещё путаются. Однако ничто так не утяжеляет тело, как израненная душа. Тэхён приоткрывает слипшиеся от ночных слёз глаза и видит этот мир будто под пеленой. Ему вообще не хочется его видеть таким — бросающим жестокостью реалий, где нет любимых рядом. Он промаргивается пару раз и снова вспоминает весь прошедший день, ведь одной ночи ему не хватило, чтобы прокручивать одну и ту же картину: застывшего в немом шоке родного дядю, окутанного зеленью, с чем-то ужасным, торчащим изо рта и напоминающим корни. Это был кошмар наяву — то, что могло присниться лишь в самом страшном сне юноши, но оказалось реальностью.       Просыпаться совсем не хочется, но из-за неудобного положения и головной боли, уснуть вновь не получается. Парень переворачивается на другой бок и замечает спящего в кресле мужчину, который заснул в ещё более неудачной позе.       Ким промёрз ночью, оттого не мог долго уснуть, не исключая жутких воспоминаний, но свернувшись калачиком и накрывшись курткой, предоставленной мужчиной, стало чуть теплее и легче, будто тот так пытается его успокоить и поддержать, хотя холод между ними ощущается. Парень открывает окончательно глаза и чётко видит безмятежное лицо незнакомца, имени которого ему так не удалось узнать. Он чувствует перед ним вину за то, как повёл себя прошлым вечером. Его приняли, дали зелёный свет на неизведанный путь и угостили алкоголем вместо успокоительного лекарства. Испуг, несдержанный крик — его вина. Он чуть не обрёк их на смерть, стоило выйти за пределы бункера. Тэхён раздумывает об этом, смотря на шрамы на лице мужчины. Он знал, что говорил тогда, предупреждал. Незнакомец прав: он не готов к этому пути, слишком беззаботен и беззащитен, чтобы справиться со всем в одиночку.       Все умрут. Дядя умер, мама умрёт, он сам и этот мужчина, который спас его вчера — рано или поздно все покинут этот свет. Конец неизбежен.       Сейчас главной целью становится прожить чуть дольше. И стоило ли его стремление выйти из убежища, чтобы это понять? Ким ещё не решил, но отступать уже поздно, обратно не вернётся. Он перешёл границы магазина, ослушался приказа дяди, теперь только сам по себе. Его пока только окутывает страх неизведанного. Однако выплакал много слёз прошлой ночью и вспоминал слова мужчины, что для него он обуза. Как бы ни сложилась судьба дальше, изнемогая, будет двигаться вперёд и не покажет больше своих слабостей, потому как должен дойти до Сеула, а там будь что будет.       Юнги склоняет голову из-за затёкшего тела и просыпается. Натыкается на оробелый и печальный взгляд подростка. Первая мысль, которая ему приходит в голову с пробуждением: зачем он взял его с собой? Мин не имеет понятия, как выбраться из города живым, так ещё взял ответственность тащить за собой этот груз. Чем он думал в тот момент — не понятно, но остаётся факт: мальчишку всё равно бы убили. Не он, так другие. И получается он спас подростка от ранней смерти, кажется, так оправдывая всё в дальнейшем. Однако кто сказал, что такое стремление обезопасит его от ужасов на их дальнейшем пути? Какова вероятность того, что стоит им завернуть за угол, а там не окажется щелкуна или другой твари?       Мин разваливается на кресле, раздвинув ноги, и осматривает парня: вроде не пострадал, лишь дико напуган. Затем Юнги берёт лежащий рядом автомат и проверяет наличие патронов ещё раз. Обоймы стало меньше примерно наполовину. Этого может хватить, чтобы перебить парочку щелкунов, если целиться метко и как-то обезопасить себе путь до Сеула. Всё слишком непредсказуемо. Его план изначально имел огрехи и не был детально продуманным, и зачем-то на свои плечи взвалил непосильную ношу — довести юнца до столицы.       Юнги не стремился стать добродетелем, чтобы казаться в чьих-то глазах светлым человеком. Это не то, чего ему хочется, если всё равно суждено прожить недолго. Неужели слова о матери так зацепили его душу. И этот печальный взгляд от одиночества… Что заставило взять мальчишку с собой? Нет, тут что-то другое, в этом Мин уверен.       Мужчина тяжело вздыхает, осознавая, какая длинная и трудная дорога им предстоит. И дело даже не в расстоянии, а в том, что ему придётся беречь подростка, так как тот сам позаботиться о себе не может, а взамен он приведёт его к организации, способной помочь. Либо же это мнимая надежда, в которую он поверил со слов мальчишки.       Мин проверяет необходимое в рюкзаке и думает: им пора выдвигаться, чтобы не терять драгоценного времени. Оставаться здесь дольше может быть опасно. Юнги осматривает ещё лежащего мальчишку, который даже не двигается с места, только раскрыл свои веки, уйдя глубоко в себя и застряв во вчерашнем дне.       — Ты как? — спрашивает Мин не из любопытства или заботы, а чтобы понять, насколько работоспособен парень, можно ли отправиться в путь.       — Как вас зовут, аджосси? — Тэхён не хочет говорить, что он разбит и сломлен, словно вчера у него вырвали часть души. Просто хочет знать имя своего спасителя.       — Юнги, — отвечает мужчина, закидывая рюкзак на плечо.       — Спасибо, Юнги.       Мин не уточняет, за что конкретно его благодарят, просто думает, что это сейчас необходимо парню. Однако, будь он на его месте, то не стал бы благодарить за всё, что пришлось увидеть. С другой стороны, подростка спасли от участи, которая могла настигнуть совсем скоро. Сам Юнги когда-то переживал утрату, сидя в тюремной камере и смотря зловеще в глаза виновника. В ответ Мин лишь слабо кивает, а далее подходит к полуразвалившемуся балкону и выглядывает, проверяя наличие местных тварей в округе.       Их путь далее лежит через городские дороги, держась подальше от местных парков или холмистой местности, в обход горных склонов и хвойных лесов. Однако Юнги не уверен, что местные дороги не оккупированы военными или чисты от щелкунов, ведь бомбили города давно, а с того времени в лесах никого быть не должно, кроме одиноких людей или же диких зверей, но так гораздо быстрее. Без компаса будет очень сложно найти правильный ориентир лишь по куску карты, но другого выхода нет. Нужно рисковать. Либо они выйдут отсюда живыми, либо их найдут. И неважно кто: люди из правительства выживших или зомбированные.       Пока чисто на пути — нужно идти. Юнги торопит мальчишку, сам кладёт карту ближе — в карман куртки. Они спускаются на первый этаж, но перед тем, как выйти за порог, Мин открывает двери и осматривается по сторонам. Тихо. Даже слишком. Лишь лёгкий ветер заворачивает маленькие вихри из мусора посреди улицы, покрывшейся в некоторых местах мелкой травой. У Юнги закрались сомнения, почему нет поблизости монстров. Но его больше всего радует, что нет признаков военных. Мин приказывает Тэхёну тихо следовать за ним. В этот раз оплошностей быть не должно.       Идти придётся долго. Хотя путь займёт всего пару дней, если не будут оступаться, и мужчина проложит верный маршрут, в чём он не уверен. В этой части страны Юнги никогда не был, а кусок карты настолько стар, что и понять точное местоположение сложно.       Они идут в полном молчании, когда Тэхёна распирает от любопытства. Он всегда был тем, кто желал узнать что-нибудь интересное о чём-то, неизвестном ранее. И сейчас даже не от пытливости ума хочет понять, почему просто доверился незнакомому человеку, который оказался в нужное время в нужном месте. Это будто повод, чтобы прийти в себя. Это способ отвлечься, переключиться на кого-то, чтобы не уходить вглубь себя, раздирая душу, и не винить за произошедшее. Мог уговорить дядю не идти, мог настоять на своём, держась всеми конечностями за него, но почему-то не стал. От страха? От привычки слушаться, потому что родители всегда делали всё на его благо?       Тэхён идёт позади Юнги, смотря ему в спину, и сперва строит догадки, кем тот был в прошлом, когда ещё не произошла катастрофа и все занимались своими привычными делами, стараясь строить счастливую жизнь. Мужчина с первых секунд не давал поводов думать, что он прилежный семьянин или тот, у кого когда-либо были дети. Слишком легко тот был готов пристрелить мальчишку. Юнги и не показался Тэхёну наивным, однако как-то просто поверил в ложь про «Белый лотос». Мыслей слишком много, но после его интересует: есть ли у того вообще семья, родители, возможно, любимая или любимый. Понял ещё из разговора в убежище, что мужчина такой же дезертир, как и он, только одинокий, ведь с ним или за ним никто не пришёл. Это пока единственное, что их объединяет. Они принадлежат сами себе. Однако больше всего ему интересно, по какой причине с ним решили иметь дело. Что-то подсказывает Киму, что мужчина тоже что-то от него скрывает.       Они проходят аккуратно между заброшенными улочками, двигаются в неизвестном Тэхёну направлении. Парень уже плохо помнит путь, по которому ехал из Сеула в Чунчхон, кроме двух мостов, что пересекают границы городов. Он слепо доверяет мужчине. Это странно и слишком опрометчиво с его стороны, но выбора у него не было. Либо умирать в одиночестве среди четырёх прогнивших стен, либо с кем-то успеть посмотреть мир ещё молодым.       На душе у подростка эмоциональная буря, начиная от злости к себе и заканчивая невыносимой скорбью. Он старается всё подавлять и направлять всю в энергию в нелёгкий путь. Однако получается плохо. Не может сосредоточиться — подсознание каждую свободную минуту подкидывает страшную картину, а думать о чём-то ином не может.       Не выдержав и десяти минут молчания, Тэхён равняется с Юнги, чтобы поговорить.       — Можно задать вопрос? — из вежливости спрашивает Ким.       — Нет. Только если по делу, — бросает Мин, следя за дорогой и проверяя ближайшую местность на наличие монстров. Он старается прислушиваться к малейшим шорохам или звукам, похожим на треск со скрипом.       А Тэхёна его «нет» не останавливает. Если ответили, значит дали зелёный свет на разговор. Он никогда не видел преград для реализации желаемого, а сейчас особый случай. То, что нельзя было получить дипломатически, показывал силой — не всегда выигрывал, но давал понять, что просто так не сдастся.       — Какое сейчас время года? — он осматривает всё вокруг, и по тому, как всё изменилось, ему сложно понять, весна это или лето, а может, ранняя осень.       — Апрель, две тысячи четырнадцатого, — бегло отвечает мужчина.       А Тэхён тихо охает от того, как долго он не был на поверхности. Уже весна, но ощущается она не как раньше, когда приносила радость тёплыми лучами солнца и цветущими деревьями. Теперь здесь цветёт абсолютно всё; прорастает, начиная от щелей в асфальте и заканчивая трещинами в стенах и на крышах обрушенных зданий. Всё зелёное показывает, как хочет жить, когда раньше человек безжалостно мог наступить на только что проросший цветок.       Каждый дом, улица — всё теперь во власти природы. И человек в данный момент находит способы жить в мире, где будущее за технологиями поразил кордицепс, поставив человечество на грань выживания.       — Зачем вам в Сеул? — интересуется Тэхён, поправляя лямку рюкзака. — У вас там знакомые?       Юнги нагло игнорирует, не собираясь рассказывать о своих планах мальчишке, потому как считает, что доведёт его до столицы, а дальше их пути разойдутся. Он делает так из вредности, их ведь ничего не связывает. То, что случилось днём ранее, не даёт повода для сближения. Он бывший заключённый, а тот обыкновенный подросток, и чтобы между ними не появлялись неудобные вопросы, просто продолжал игнорировать.       — У вас есть семья? Вы тоже кого-то потеряли?       Этот вопрос заставляет замереть Юнги на месте и посмотреть на мальчишку с немым укором. Тэхён останавливается в двух шагах, пройдя чуть дальше, и оборачивается. Он лишь хотел узнать нового знакомого получше, а не натыкаться на его озлобленный взгляд вновь.       — Прекрати задавать вопросы, — сквозь зубы проговаривает Мин и ускоряет шаг, тем самым решая избежать дальнейшего неловкого для обоих разговора. Однако это невозможно: подросток слишком заинтересован в своём спасителе и нагоняет его, чтобы снова попытаться развить множество интересующих его тем, одновременно рассматривая изменения черт лица собеседника. Возможно, за суровым лицом скрывается и то, что болит внутри.       — Почему же? — искренне удивляется Ким, не думая о том, что вопросы могли оказаться слишком личными. Просто хотел убедиться в том, что он не один такой — брошенный в новом ему мире.       — Не люблю бессмысленную болтовню, уже говорил. Соблюдай дистанцию.       Юнги всего лишь следует своему внутреннему чутью. Шагает по заброшенной местности, пытаясь определять по восходящему солнцу сторону света. Делает пометку, что они находятся на южной стороне, а к ближайшему мосту двигаться нужно на запад. Они шагают между обвалившимися зданиями, где упоминание о жилых домах, осталось лишь на табличках, что валяются рядом и покрылись уже наполовину песком с пылью.       Им нельзя останавливаться, потому что это опасно. Опасность поджидает их на каждом шагу, а этот бестолковый мальчишка начинает задавать свои глупые и бессмысленные вопросы, самонадеянно думая, что, если погибли его родные, то такое поведение сойдёт ему с рук. Единственный жужжит под ухом, что очень настораживает мужчину.       — Не поймите неправильно, но вам не кажется, что раз уж нам предстоит долгий путь вместе, то стоит узнать друг друга получше? — Тэхён пытается мирно познакомиться с Юнги, узнать, что тот из себя представляет, и тем самым обезопасить себя.       — Нет, — а в ответ бросают холодный взгляд.       Если Ким отступится так просто, то это будет не он. Есть что-то, что они скрывают оба, но не о секретах идёт речь, просто пандемия оказала большое влияние на них двоих и на всех людей в мире, и переживает это каждый по-своему. Тэхён старается искать плюсы, как когда-то учили мать с отцом, несмотря на то, что в душе у самого паршивое месиво, а вот Юнги для него остаётся незнакомым человеком, который с неизвестным ему умыслом согласился помочь. Принимать ему это как должное или божью благодать?       — Почему же? — Ким не рискует задавать вопросы в лоб, просто осторожно ступает рядом, следя за тем, как их шаги выравниваются и они идут в одном темпе, тем самым не сбавляют скорость и двигаются по назначенному маршруту. — Я вот не окончил даже школу, представляете, а мог бы стать кем-нибудь великим и знаменитым. Какую музыку вы любили слушать? — вспоминает Тэхён о плеере, что покоится на дне рюкзака.       — Я не слушаю музыку, — снова грубо выдаёт Мин.       Сам же парень не осознаёт, что делает раны в душе Юнги. Мин хотел стать кем-то бóльшим, человеком с большой буквы, да просто профессионалом в своём деле в музыкальной индустрии, а не клеймимым людьми убийцей, отбросом общества, да ещё в придачу нянькой для подростка. Жизнь его не пожалела.       — Может, у вас было хобби?       — Нет.       Разговор никак не заканчивается, лишь давит на нервы Юнги. Он мысленно лепит скотч на рот мальчишке, мечтая о молчании того. Зачем мальчишка пытается выведать что-то, что ему не следует знать? Для чего эти тупые вопросы про прошлое, которое многие нормальные люди похоронили? Мин пытается сосредоточить всё внимание на малейших изменениях вокруг, пока слишком пусто и тихо. Пыль с мелкими камнями под ногами впиваются в подошву полуубитых кроссовок. А солнце встаёт всё выше и начинает слепить глаза.       — А кем вы работали, какой деятельностью занимались? — без задней мысли любопытствует Ким.       Тогда Мин резко останавливается, поворачивается лицом к мальчишке и со всей серьёзностью произносит грубые слова, что ранят больнее всего:       — Ты… — тычет пальцем в грудь подростка. — Если у тебя больше никого не осталось и не с кем поговорить, это не значит, что я теперь их заменю тебе.       Слова как удар ножом в сердце. Тэхёну будто бы обозначили, что теперь он сирота. Ким до сих пор убеждён, что координаты, данные «Белым лотосом», как-то связаны, скорее всего по счастливой случайности, с его матерью. «Я не сирота», — повторяет неоднократно себе парень. Плакать не собирается. Сам себе такую установку поставил. Но до боли прикусывает нижнюю губу и смотрит в глаза напротив, будто бы грубость мужчины не ранила его.       — Я и не говорил ничего такого, — словно ничего не было, упрямо продолжает Ким, смотря на пустую дорогу впереди.       Ещё когда-то давно тут пробегала детвора, смеялась из-за ерунды, а родители их ловили по улицам, загоняя в дом обедать. Сейчас же всё замерло, время будто стёрло прошлое с лица Земли, оставив воспоминания покрываться мхом. Тэхён вспоминает: будучи ребёнком любопытным, всегда выбегал из магазинчика, чтобы понаблюдать за детьми постарше за углом здания, сейчас же ему страшно представить, что там может быть.       Юнги никак не комментирует слова подростка. Он мысленно ругает себя за свою несдержанность — нужно быть помягче с мальчишкой, но не получается. Холод стен карцера в тюрьме отпечатался под кожей, а разум окаменел и перестал испытывать нечто светлое за прошедшие годы. Он ни в ком не видит друзей, а тут просто попутчик.       Они доходят до окраины города, выходя на главную дорогу, которая прямиком через лесистую местность может привести их к первому из мостов. Мин оборачивается, чтобы убедиться в том, что за ними нет хвоста из щелкунов, и продолжает путь. Сюда они добрались невредимыми. Пока всё идёт куда лучше, чем он ожидал.       От долгой ходьбы, без перерыва от такой нагрузки ноги начинают ныть, просят передохнуть. Тэхёну кажется, будто он пробежал марафон, однако слишком упёртый, чтобы попросить помощи или просто немного отдыха. Он всё равно ступает на ровне с мужчиной, перешагивает обвалившиеся на пути ветви деревьев и обходит покрывшиеся растительностью корни и камни.       Тишина напрягает Юнги, но не из-за того, что от его грубости всё-таки замолчал подросток, а потому как нет звуков выстрелов или треска монстров, только простое пыхтение и урчащий живот от голода. Мин останавливается, чтобы посмотреть на поникшего мальчишку, понимая, что слишком резко поступил с ним. Тэхён лишь подросток: ещё недавно вылез из памперсов и упивался молодостью, пересев за парту, даже не окончив школу, стал свидетелем ужасных событий, от которых его оберегали как только могли. Нужно было проникнуться сочувствием, хоть немного дать понять, что он не один такой. Большинство людей мира потеряли родных из-за пандемии.       Однако Юнги в своё оправдание ничего не говорит. Мин лишь проверяет их местоположение по карте, думая, что они сбились с курса. Он усаживается на обочину, чтобы достать из рюкзака провиант. Еды у него крайне мало, но этого должно хватить, чтобы дойти до ближайшего круглосуточного магазина, а лучше найти ещё аптеку по пути. По крайней мере, мужчина на это надеется.       — У тебя есть что-то из еды? — спрашивает Юнги.       Парень рыщет в полупустом рюкзаке и достаёт один единственный шоколадный батончик. Ну точно, отправился на смерть. Мин удручённо вздыхает и даёт мальчишке оставшееся печенье с водой, когда сам отламывает небольшой кусок хлеба, считая, что этого до вечера ему должно хватить. Ким благодарит мужчину, присаживается рядом и скромно начинает есть.       Молчание из-за недосказанности между ними нарушается пением птиц, которые почувствовали себя свободнее без человека и технического прогресса, а местные насекомые только больше стали выбираться за пределы лесных и степных местностей.       Смакуя каждый укус, размачивая собственной слюной и превращая хрустящие печенья в кашу во рту, Ким задумался, ведь никогда в жизни ранее не подозревал, что всё станет таким. Все труды отца были лишь предостережением и предположениями, письма из Соединенных Штатов говорили о том, что такое событие не исключено. А он даже не задумывался об этом всерьёз, не заглядывал глубоко в разработки дяди, на которые он убил последние годы, так и не выяснив ничего. Ким лишь наблюдал издалека, считал, что, окончив школу, пойдёт по их стопам.       — Вы могли предположить, что такое произойдёт? — спрашивает Тэхён.       Юнги оглядывает задумавшегося парня, который даже не смотрит на него, а будто спрашивает кого-то стоящего впереди, но там лишь пустота: дорога да тропы, ведущие вглубь парков.       — Лишь за год до пандемии, — отвечает ему Мин, забрав бутылку воды и отпив немного.       Тэхён резко поворачивается к мужчине, удивлённый ответом.       — Вы учёный? — интересуется парень, строя в своей голове параллели.       — Нет, — Юнги кладёт бутылку в рюкзак и думает, что им пора выдвигаться снова в путь.       — Тогда откуда вы знали? — Ким следует его примеру, убирает остатки недоеденного печенья на оставшийся путь и встаёт с места.       — Прочитал в газете, — изрекает как само собой разумеющееся.       Тэхён немного склоняет голову и рассматривает мужчину: на вид ему не больше сорока, но тот будто об общей всемирной сети, в которой мировые новости расходятся сразу же, и не слышал. В их время только старики читают газеты, собирая так сплетни и темы для обсуждений на посиделках. Из-за начала пандемии развитие интернет-технологий приостановилось, однако это не помешало некоторым узнать о катастрофе заранее.       Юнги ловит на себе заинтересованный взгляд, ведь не догадывается, что мог сказать что-то не то. И всё же Ким списывает это на возраст.       — А откуда вы знаете об этих монстрах? — уже спрашивает что-то более разумное, в отличие от вопросов, которые он задавал ранее. Прошлое никому не нужно, оно теперь позади, так пускай там и остаётся. Юнги на такие вопросы проще отвечать, потому что видит в этом смысл. Мальчишке нужно знать о тех, с кем ему со стопроцентной вероятностью предстоит встретиться в городе.       — А как, по-твоему, жить в мире, если не знаешь, с кем имеешь дело?       — Предполагаю, что сидеть в подвале и ждать чуда, — грустно вздыхает Тэхён.       — Есть несколько стадий заражённых, — начал рассказывать Юнги. — Если человек заразился этой хренью относительно недавно, то его зовут бегуном, так как мало чем отличается от обычных людей. Если же прошла минимум неделя, и на его башке красуются грибы — это сталкер. Они агрессивные и плоховидящие. И последний самый мерзкий, по моему мнению, щелкун. Тварь, что скрипит хуже несмазанной двери, а слух отменный, но они полностью слепы — это единственный плюс.       — Кто на нас напал прошлым днём?       — Сталкеры.       — Аджосси, как думаете, каким образом пандемия смогла проникнуть на границы нашей страны? — Тэхён начал строить свою теорию об этом. Он не станет известным учёным, но будет знать, что делать, если поймёт, с чего всё началось.       Однако больше всего мальчишке нравится то, что с ним наконец-то заговорил мужчина. Он в этом видит надежду на дальнейшие, хотя и короткие, но дружеские отношения. Молчание удручает юношу, а хрипловатый голос с низким тембром даже действует успокаивающе, заставляя Кима жить, оставаться здесь, а не уходить глубоко в себя.       — Обычный импорт продуктов, перевозка наркотиков, да что угодно привезённое не вовремя из-за границы. Люди в то утро испробовали нечто запретное и поплатились за это, — Мин недолго думал, ведь считал именно так.       Именно тогда, ещё сидя в карцере, даже самый обычный кусок хлеба мог оказаться ядом для всех, а говорить о том, как много заключённых и охранников курили за пределами камер, было без толку. Всё, что было нельзя, стало ядом.       Ким на слова мужчины только кивает, складывая общую картину происходящего. Он ощущает особую разницу между ним, знающим лишь научную теорию о мутирующем грибке, и уже живущим на поверхности мужчиной, который сталкивался с новым видом жизни и называет это всё «хренью».       Они шли вдоль дороги. На пути им не попадались твари, только заброшенные машины, оставленные в спешке людьми. Ким замечал, что в некоторых автомобилях были детские кресла, игрушки, пустые упаковки от сигарет и жвачек. Юнги заглядывал в каждый автомобиль в поиске карты для автомобилистов, но все, как на зло, были покоцанными, разодранными, и не лучше той, что была у него на руках, а в некоторых и ничего.       Тэхён же заглядывал в некоторые машины, нашёл парочку стареньких ещё первого поколения навигаторов и взял с собой один, чтобы, если сеть вновь заработает, можно было воспользоваться. Он наблюдал за мужчиной и старался не думать о плохом, о том, как другие жители страны погибли, как кто-то мог умереть на этом месте.       Пройдя полдня, они дошли до большой, даже огромной, площади, где Мин решил остановиться на ночь. Когда-то это был стадион, где могли бы проходить крупнейшие спортивные игры, хотя не такой большой и масштабный, как в районе Сонха-гу в Сеуле. Сейчас же никто не будет болеть за спортсменов родной страны и смотреть на то, как они побеждают.       Тэхён, проходя мимо автоматов, замечает различные снеки внутри, сразу забирает их, чтобы было чем подкрепиться в пути и лишний раз не обременять Юнги. Стуча по стенкам железной коробки, он создаёт тряску, после чего достаёт выпавшее из ящика для выдачи. Как мог доставал, чтобы не наделать много шума, иначе снова может быть виновником призыва монстров. А потом на стене напротив замечает простой символичный рисунок чёрной краской с изображением лотоса в кругу. Ким думает, что это может быть инициал организации, которая им поможет. Надеется, что это так, и мужчина ему поверил не зря.       Юнги же шёл дальше. Пустое зелёное поле, где ещё ребёнком он наблюдал за соревнованиями, а сейчас лишь можно смотреть на то, как оно мертво — нет болельщиков, которые перекрикивали бы друг друга, нет игроков, на трибунах пусто, а из дальнего угла никто не орёт имя любимого спортсмена.       — Вы были спортсменом? — подкрадывается сзади Ким, чем слегка пугает мужчину, когда тот завис в детских воспоминаниях.       — Нет, — Мин выдвигается дальше на поиски ночлега.       Солнце начинает медленно заходить за горизонт, и, казалось бы, что ещё пару часов спокойно они могли бы пройти дальше. Перейти ближайший мост в паре километров. Однако, будь Юнги один, так бы и поступил, но вот что делать с мальчишкой, не знал. Подвергать его опасности нельзя. Поэтому, приняв решение переждать, Мин ищет место, где можно расположиться. Хоть он не разговаривает с Тэхёном без причин, не спрашивает того о чувствах, а просто наблюдает, как парень еле волочится за ним, лишь бы не отставать, это удивляет его. Юнги, не произнося вслух, восхищается выдержкой и сильный духом мальчишки. Возможно, ещё в юношеские годы от потери близкого человека Мин бы рыдал, из-за чего лицо покрылось бы багровыми пятнами, а глаза опухли, лишь бы выплакать всю внутреннюю боль. И то, как с ней справляется мальчишка, поражает мужчину.       Юнги, пройдя вдоль рядов, остановился у мест на верхних трибунах, где собирались высоких чинов люди рядом с комментаторами, посчитав это лучшим расположением для ночлега. Отсюда видны пределы стадиона, и в случае опасности можно будет придумать пути отхода. Скинув тяжёлый рюкзак с плеч, Мин их разминает и после подготавливается ко сну на твёрдой земле. С собой у него был лишь лёгкий плед, украденный когда-то из правительственной колонии, но он отдаст его парню, у которого толком ничего с собой.       — У нас сейчас привал? — поинтересовался Тэхён, подойдя к мужчине с добром из автоматов в руках.       — Переночуем здесь, можешь расположиться на одном из рядов, а завтра с восходом двинемся дальше, — Юнги замечает нехилый наборчик еды у мальчишки. — Откуда?       — У входа были автоматы с кофе и со всякими вкусностями. Что смог достать, взял.       — Хорошо. Оставайся здесь и не смей делать и шагу в сторону, я быстро, — приказал Мин.       Мужчина знает, что точно нужно для выживания, имеет, по крайней мере, представление, в отличие от Тэхёна. Найдя автоматы, о которых рассказал парень, он с помощью складного ножа, откручивает все винты и гайки, чтобы добраться до содержимого. В кофемашинах механизм один и тот же: три отсека под кофе, сахар и сливки, а ещё снизу располагается бутилированная вода. Ничего важнее воды в постапокалиптическом мире быть не может. Воздух всё чаще грязнится, а свежую воду найти теперь можно с трудом. И Юнги, вытащив всё необходимое, потащил остатки воды с отсеком с кофе, чтобы приготовить.       Вернувшись, Мин наливает воду в бутылку и разжигает костёр из газет и журналов, что были найдены в здании. Но этого оказалось мало, и тогда в ход пошло всё, что горело. Так, сидя на рюкзаках, они грелись. Юнги решил кофе из автомата оставить на утро, чтобы взбодриться, а пока просто предложил вскипятить воду и выпить чаю из тех же самых автоматов.       Тэхён смирно сидит и делает всё, что ему велят. Он просто наблюдает за тем, как мужчина разжигает огонь, как искры летят в разные стороны, когда сталкиваются при сильном трении железные части огнива. Его завораживает то, каким умиротворённым остаётся тот. Они слишком мало знакомы, и чтобы хоть что-то узнать о своём попутчике, Юнги не спрашивает и даже не интересуется. Ким смотрит на сосредоточенное мужское лицо и пытается понять, что тот скрывает, что прячет внутри себя. Находясь в условиях выживания, где каждый сам за себя, они смогли найти какой-то компромисс, общее условие, чтобы двигаться вместе. Мотивы Кима были ясны — дойти до Сеула. Ему было необходимо выбраться из своего укрытия, чтобы найти маму. Он увидел в незнакомце своего спасителя, сперва даже не подозревая об этом. Густые нахмуренные брови и жестокие черты говорили Тэхёну о том, что изменения, которые он просто переживал, на других сказались иначе. Но кто-нибудь говорил о том, что ему было проще остальных? Тэхён даже понятия не имеет, а каково было тем, кто видел весь этот ужас, находясь на поверхности.       Ближе к сумеркам, когда уже смеркалось, они сидели у небольшого костра и ели то, что нашли на территории стадиона. Мало полезной пищи, но зато насытиться хватит до следующего дня точно. Ким специально не притрагивается к печенью, которое ему дал мужчина, хотя оставалось там совсем немного. Для него оно значило нечто большее, чем просто утоление голода хлебобулочным изделием.       — Он был тебе отцом? — это прозвучало как гром среди ясного неба. Так неожиданно и чётко, что Тэхён вздрогнул. А Юнги спрашивает это, вспоминая надписи в дневнике и того, по кому плакал мальчишка. У подростка же медленно зарастающие раны снова кровоточат.       — Это был мой дядя, — тихо отвечает Ким. Он тянет руку к лежащему рядом бисквиту, который уже похож на сухарь, и останавливается. Его вновь мучают воспоминания, видит эту ужасающую картинку перед глазами. Жутко. Страшно. И больно так, что кругом идёт голова и аппетит пропадает. — А мой отец погиб, когда мне было шесть, — будто невзначай говорит Тэхён и всё же насильно откусывает кусочек бисквита, заедая горе и делая вид, что всё в порядке.       — Сколько тебе сейчас?       — Семнадцать исполнилось прошлой зимой, — грустно отвечает Ким.       Юнги выпивает горячего чая из жестяной банки и наблюдает. Тэхён ещё ребёнок, что в юном возрасте лишился родителей, а теперь лицезрел смерть ещё одного близкого человека. Сломленный, травмированный, но продолжающий идти дальше. Однако Ким не выглядит воодушевлённым, только в моменты, когда уходит в себя и подолгу молчит, вместо того чтобы дотошно доставать мужчину своими расспросами. Мин понимает лишь одно: совершает ошибку, давая ему погружаться в то месиво внутри себя.       — У меня погибла подруга детства, — сам настаивает на разговоре, разжигая интерес в мальчишке.       Ким поднимает глаза на Мина, чтобы столкнуться впервые с пониманием во взгляде напротив.       — Мне жаль, — искренне выдаёт Тэхён. — Как вы оправились после этого?       А Юнги нечего ответить. Даже спустя десять с небольшим лет он не смог её забыть, как глупец дал обещание, которое не смог сдержать. Мин просто пожимает плечами, а Ким будто всё понимает. Это сложно, должно пройти время, чтобы раны смогли затянуться.       Тэхён отправился в путь с незнакомцем под предлогом отыскать мать, но не знает, что ждёт его в конце. Он теперь единственный мужчина в их семье, который должен стать мужественным и отважным. А пример такого человека теперь сидит рядом. И кажется, что такой выбор пути правильный. Если выживет и дойдёт до конца, то докажет маме, что может защитить её.       — Почему вы согласились мне помочь? — дальше не может идти речи о чём-то личном, если изначально они не обговорили условия их договора: того, как и почему. Недосказанность, которая была на протяжении всего дня, напрягала юношу, хотя он всячески пытался избавиться от мысли, что мужчина ему что-то должен.       — Если твой «Белый лотос» существует на самом деле и он помогает найти выживших, то мне нужна помощь, — лаконично отвечает Юнги. Скрывать, как ему уже казалось, нечего. Он лишь проверяет мальчишку на враньё, но у того даже мускул не дёргается.       Парень лишь продолжает есть и наблюдать за тем, как лунное светило сменяет солнце и теперь заменяет ему тусклый свет бункера, становится путеводителем светлого во снах, где кошмары будут долго следовать за ним. С приходом ночи Тэхён подкладывает себе под голову рюкзак, а сверху его укрывает своим пледом мужчина, и всё плохое должно уйти. Прошлого не вернуть, ничего не исправить и заглядывать в неизвестное будущее бессмысленно.

━━━━━•𓍊𓋼𓍊𓋼𓍊 𓆏 𓍊𓋼𓍊𓋼𓍊•━━━━━

      Разочарование накрывает обоих, когда, встав рано утром, с первыми лучами солнца они двинулись в путь, обойдя и пройдя мимо всех монстров, обнаруживают кратчайший, как казалось мужчине, безопасный путь обрушенным. Мост, который соединял районы и провинции между собой, где раньше машины проезжали спокойно, был разрушен. Так же, как и их надежды добраться быстро, безопасно и живыми.       Юнги смотрит на кусок карты и видит лишь один путь вдоль реки Соянган и после по горным вершинам прямо в лесную часть. Только так можно будет обойти всё это недоразумение. Однако любой путь теперь становится вдвойне опасным, так как приближаясь ближе к северной части, есть вероятность нарваться на военных и на кое-кого похуже, а на юге же в настоящее время как раз происходит обход территорий военными и добровольцами. Словно они застряли здесь, и им не дают ступить и шагу.       Тэхён глядит на эту картину с таким же разочарованием, как и мужчина. У него не было и малейшего понятия, куда они теперь двинутся, лишь бы не возвращаться в бункер, в котором его никто не ждёт. Тэхён, слепо доверившись, идёт следом за Юнги. Он вправду чувствовал себя слепым котёнком в коробке, оставшимся в одиночестве среди жестокости мира, пока незнакомец не побоялся взять его с собой. Ким всю ночь думал о том, что сказал ему Юнги. Ему поверили. В то, что организация, о которой только слышал, может им помочь. Стоит ли это того риска? Никто не знает.       Идти предстояло долго, на каждом шагу их ждали неприятности. Ким следует за Юнги, зная, что тот не желает обмолвиться с ним даже лишним словом, и включает музыку в плеере, потому что тишина не радует. Он, сколько себя помнит, всегда справлялся с помощью музыки. Когда он засунул наушники в уши, то мелодия сразу начала обволакивать его, погружая в другой мир. Смотря себе под ноги, Тэхён вспоминал, что так же в компании любимых музыкальных композиций ходил со школы домой. Как иронично звучит всё то, что было раньше важным. Разве сейчас оценки что-то решают, а знание математических формул или, может, наизусть выученная поэзия Чхве Чи Вона ? Столько стараний вложено в то, чтобы понять — сейчас это не имеет такой большой важности, как в тот момент, когда, поднимая руку или решая тесты и контрольные, думаешь, что делаешь всё это на благо и развитие своего будущего. Ким просто шагает по искривлённой дороге, ощущает прохладу со стороны реки и наслаждается мотивами песни.       Юнги оглядывается, замечая, как подросток что-то тихо напевает себе под нос. Надеется, что тот так справляется с потерей, потому как сам ещё не оправился и в этом деле он не помощник. Каждый раз перед тем как уснуть, прикрывает глаза и видит её образ, а потом только сдерживает себя, чтобы не расплакаться и не винить во всём, что сделал и чего сделать не смог.       Они шагают долго, ноги снова жутко болят от усердной ходьбы и быстрого темпа. Как вдруг слышат вдали посторонние звуки — кто-то едет в их сторону. Если это те, о ком они думают, то им может не поздоровиться.       Юнги насторожен, быстро осматривается по сторонам, куда им можно спрятаться. Они находятся практически на открытой местности, где нет ничего, кроме пустой дороги, маленького ларька, который служил для путников возможностью подкрепиться, и небольшой автозаправки, где раньше каждый мог заправиться в далёкую дорогу. Мин резко хватает за руку мальчишку, который не понимает, что происходит, и тащит к небольшому сооружению. Прячет его за одной из бензоколонок, прислоняя к холодному металлу, и зажимает собой. Юнги отчётливо видит, как мимо них проезжают в масках военные, которые, видимо, возвращаются на базу из заражённой зоны. Никого не нашли вновь и, по-видимому, не искали, тогда что они делали? У подростка нет с собой респиратора или противогаза, а значит, их путь однозначно лежит через лесную местность, где вероятность встретить заражённых меньше всего.       — Кто это был? — Тэхён спрашивает полушёпотом, когда еле-еле поворачивает голову и видит бампер проезжающей мимо машины.       Ким упирается носом в шею мужчины и старается не дышать сильно, чтобы не тревожить его своим дыханием. А Мин на это даже внимания не обращает.       — Что слушаешь? — Юнги посчитал, что спросить что-то отвлечённое будет лучшим вариантом. Мальчишка никогда не видел тех, кто должен был прийти за ним. Он и так испытывает огромный стресс от потери родного человека, и чтобы дойти до назначенной точки живыми, ему нужно концентрировать внимание на чём-то другом, иначе завязнет в порочном круге из вины, лжи и обиды.       Тэхён спокойно передаёт наушник Юнги, и тот слышит довольно знакомую ему мелодию . Корейские строчки звучат с американскими элементами, смешение хип-хопа с джи-фанком. Головокружительное сочетание, которое никто не понял в своё время. Мин улыбается впервые, вспоминая свои школьные годы, когда только услышал эту песню на канале MBC по телевизору и тогда понял, что в музыке можно развиваться, придумывать различные необычные сочетания, которые однажды обязательно понравятся многим.       Ким непроизвольно улыбается, замечая поднятые уголки губ Мина. Оказалось, что какая-то песня о любви способна в одно мгновение объединить два холодных сердца в столь ужасные времена. Безусловно, это нравилось им обоим. Что-то впервые их сблизило хоть немного, кроме хаоса, происходящего вокруг, и общей дороги.       Когда всё утихло, дорога снова опустела, они двинулись дальше. Уже дойдя до конца дороги, ничего не оставалось, как по тропинкам двигаться вверх, вглубь редких лесных чащ. Юнги старался выбирать безопасные и протоптанные тропинки, которые было бы не так трудно преодолеть. Однако выпирающие корни деревьев, разросшиеся колючие кусты и вечно вылезающие из ниоткуда мелкие ветки только усложняли путь.       Мин уже неоднократно замечал, что парень выдохся. Каждый шаг давался с трудом, но он упорно, не показывая своих слабостей, двигался за ним. Им бы сделать привал, передохнуть немного, чтобы снова продолжить путь. Юнги понимает, что Тэхён не должен перенапрягаться: он морально и физически слаб, его тело может не вынести такой нагрузки и от этого может упасть замертво, но и останавливаться сейчас рискованно.       Самое страшное в их путешествии — это шорохи. Если не заметил сразу опасность, то тут можно её только услышать.       Юнги, услышав посторонний звук, останавливается посреди тропы, которая ведёт их куда-то выше. Он осматривается вокруг, но никого не замечает. Снова прикладывает палец к губам, чтобы подросток вёл себя тихо. И движением руки показывает опуститься на корточки. Местность покрыта вечнозелёными лесами, и кого-то среди густоты деревьев можно не разглядеть.       Тэхён только рад присесть, потому как ноги уже давно ноют. Сделав ещё пару шагов, он рухнул бы на месте. Это оказалось довольно большой для него нагрузкой, тело слишком слабое и не выдерживает всего происходящего. Голова скоро от перенапряжения расколется, а сам он сломается, когда достигнет пика.       Юнги ещё раз просматривает местность и медленно достаёт автомат из-за спины. Перезаряд оружия слышен всем. Шорох снова был где-то довольно близко, но Мин не видит виновника. Он медленно встаёт с места, чтобы в случае атаки сразу прикончить недоброжелателя. Юнги делает пару шагов в сторону и замечает из-за дерева недалеко от себя дикого зверя, что стоит бесстрашно перед людским оружием, смотрит упрямо и лишь шевелит ушами, слушая шум леса. Зверь чувствует, как бьются сердца чужаков в страхе.       Ким, замечая творение природы, такое невинное на первый взгляд и такое неожиданное на их пути. Тэхён вспоминает лишь моменты о проявлении бесчеловечности. Когда-то дядя не стал спасать невинных. Однако проявит ли Юнги доброту и милосердие и сохранит ли жизнь существу, встретившемуся им?