Между альфой и омегой

Это событие, которое перевернуло всю его жизнь, произошло на первом из самых серьёзных заданий, куда направили его, ещё новичка в полиции, и всю опергруппу брать опасную банду наркодилеров. Но всё по порядку. Он родился омегой, которой быть не хотел от слова совсем, но природа не спрашивала, кем нам рождаться и когда. Пришлось смириться, и пусть путь этот для него был сложный и тернистый, но он справился. Мужчина сделал себя сам, чем гордился потом до конца своей жизни. Макс Максимов мечтал стать полицейским и... стал, хотя омег и не приветствовали в полиции, считая, что это довольно опасная работа для них. Максимов класть хотел на тех, кто там и что считал. Он смог доказать и самому себе и остальным, что он не слабак и не неженка и сможет перетереть любые трудности. И понеслось. Макс, не жалея себя, точнее, своего тела, начал качаться и разминаться, практически ночуя в спортзале и буквально насилуя себя, тренируясь едва ли не до изнеможения, изводя себя до седьмого пота. Слабаков в полиции не жаловали. А слабаков-омег - так тем более. И он упорно доказывал, что является ровней сильным мира сего - альфам. Он ничем особо не отличается от этих ненавистных ублюдков, которые думали, что место омег только под альфами и что те - хрупкие и нежные существа, удел которых лелеять семейный очаг и рожать. Он с лёгкостью принял вызов и не сдался, как бы не было сложно в настоящем и дальнейшем. Накачал тело, сбрил ненавистные кудряшки, отрастил щетину и сам стал похож на бритоголового мордоворота, пугающего всем своим воинственным видом и всегда натягивающего маску некоторого пофигизма на мужественное лице. Купил крутую мощную, под стать себе, тачку Chevrolet Silverado 1500, на которую копил не один год, и вроде жизнь после стала не такой мрачной, даже более чем удовлетворительной. Но вот только надолго ли? Вскоре начались его трудовые будни в полиции, в убойном отделе. Многие думали, что нежные и трепетные омежки только и могут, что прятаться за спинами альф, всецело зависеть и подчиняться тем во всем, что не смогут справиться с жестоким миром криминала. Так считали свыше. Макс упорно, с пеной у рта, доказывал обратное, работая плечом к плечу с сильнейшими мира сего, не позволяя себе ни малейшей слабины и промашки, наравне с коллегами орудуя кулаками, отправляя в нокаут ненавистных альф-ублюдков, переступивших закон, так же и не слабо получая в ответ и забивая железный хер на то, что он, блять, нежный омежка. Сосите! Он стрелял и истреблял выродков не хуже альф и бет, а чаще даже и лучше. Во время стычек с альфами, которые были иногда намного крупнее него, Макс, с садистским наслаждением превращая рожи паскуд в фарш, не забывал только об одном: прикрывать самые уязвимые места, живот и пах. Омегу не воротило от вида трупов и преступлений, не передёргивало от едва ли не каждодневных злодеяний. Он боялся только одного: дать слабину и увидеть сочувствующие взгляды коллег-альф. Было бы ужасно, если бы он показал хоть малейший признак слабости, в его сторону мгновенно полетели бы сочувствующие взгляды. Для них он омега, пусть и сильный телом, но всегда слабый духом. И последнее, что было в точности, да наоборот, доказывать было намного сложнее. Ты не слабый, Макс, просто имел несчастье родиться омегой, - повторял он себе бесчисленное количество раз. Он строил карьеру в полиции, но предрассудки и сексизм вросли корнями в недалёкие умы, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Хоть жилы себе рви. Продолжаем. Бет, преступивших закон, но бывших только мелкими сошками, он валил на раз два одним точным ударом кулака, размазывая по стене или отправляя в долгосрочный нокаут. Собратьев не трогал и избегал - и в жизни, и на работе. Те неженки варились в своём котле и им было не по пути. Никаких друзей-омег, никогда! Впрочем, как и всех остальных... Хотя исключение из правил - один друг-омега - всё же повстречался на его пути, и, как ни странно, прочно засел в его устоявшейся жизни психа-одиночки. Оба довольно крепко сдружились, хотя и виделись довольно редко. Но о том, как эти двое сошлись, чуть позже. Альфы прекрасно знали, что перед ними омега (скрывать свою сущность никто не имел права по Закону), но в свою очередь и сами не щадили того, нанося жёсткие удары в лицо и по рёбрам, делая исключение лишь для нежного омежьего живота. Плохие альфы всегда хотели свалить законопослушную омегу, но не тут-то было! Макс, чего скрывать, в таких вот кровавых стычках нехило возбуждался. И после приходилось разгорячённому топать в отдел с мокрыми ягодицами и там уже отбиваться от альф-коллег. Он, конечно, не был железным. Ебаться хотелось, чего уж тут скрывать? Не только в проклятущую течку. И очень редко, в экстренных случаях, Макс впускал в свою жизнь альф, одноразовых альф, чисто для здоровья, которое очень ценил и лелеял. От некоторых даже тёк. Но в основном для здоровья, нах. Всё-таки оно у омег было хрупкое, блять. И самцов выбирал только тех, кто был сильнее его, не только физически, но и морально. Хотел только тех, кто одним лишь взглядом мог положить сильную омегу на лопатки. А потом, бывало, бичевал себя, что вновь подставил задницу озабоченному самцу. Сраные омежьи гормоны! Чтобы поиметь кого-то самому, побыть "сверху", вот эти мысли вызывали стойкое отвращение. Природа требовала от него то, что и было заложено в каждой омеге, включая и его... сука. А когда закрывался в грёбаные течки дома, только там самому себе показывал, кто он есть на самом деле. Тогда безжалостная природа сама не давала скулящей от боли и желания омеге ни малейшей поблажки и выхода из этого заточения в собственных омежьих ощущениях. Просто безжалостно и хладнокровно уничтожала в пыль все предыдущие, установленные этой самой омегой законы и правила, превращая в беспомощное скулящее животное, желающего только одного - твёрдый, с налитым узлом член альфы в беспрерывно текущей заднице. Таблетки Макс не принимал. НИКОГДА! Как бы сильно его не скручивало в эти дни агонии. Ровно три дня забвения, и он вновь был готов воевать со всем миром, рвать на шмотки альф. И почему это произошло именно накануне очередной течки? И каждый раз всё тогда произошедшее омега вспоминал с наслаждением и одновременно с содроганием. ...Пистолет дрожал в вытянутой руке, когда он вновь и вновь бегал по этому сраному бесконечному складу, настороженно выискивая оставшихся пока на свободе врагов. Многих членов банды и он и его коллеги успели положить, кого-то ранить, скрутить и арестовать, а он знал, чувствовал, что здесь есть КТО-ТО ещё, кто-то главный, властный и практически непобедимый. АЛЬФА. И он, Максимов, обязан был найти этого главаря банды и... И что, блять?! Что ему делать с этим уродом, когда он его поймает? Омега внутри скулил и рыдал, судорожно наматывая круги, выл так, что закладывало уши. Эта сопливая гнида уже сдавалась на милость победителю. Внезапно из-за одного ящика с товаром на него набросились двое бугаев с мерзкими рожами, и, как бы отчаянно полицейский не отбивался, его лихо скрутили, жёстко наподдавали пару раз, отобрали оружие и куда-то потащили. На другой склад, где находился основной, уже готовый к перевозу, а после и сбыту товар. И где затаился ОН. Они шли недолго в этом огромном помещении, а у Макса от чего-то сжимало сердце и тянуло низ живота. И вот появилось это совершенство, выплывшее словно из ниоткуда. Альфы, стоявшие за его спиной, надавили Максу на плечи, принуждая опуститься на колени перед главарём банды - Владимиром, пока тот подбирался к застывшему в ступоре оперу решительной и опасной походкой хищника. Такой же грациозный и сильный в своей природе. У Максимова участилось дыхание. Таких совершенных альф он, мужчина-омега, ещё никогда не встречал. Таких опасных, красивых и мощных, заставляющих одним лишь своим взглядом зелено-золотистых глаз трепетать и желать только его одного. И омега всё это время думал, как его будут убивать, после того как всласть попытают. Он устало вскинул голову, смотря на подошедшего альфу унизительно, снизу-вверх. Но, блять, как же это заводило, находиться у ног этого опасного ублюдка. Внутри всё дрожало. Максим отлично ощущал опасность, жгучими волнами исходящую от мужчины в деловом костюме, с чёрными прилизанными волосами и цепким взглядом. Он, Макс, чувствовал себя более чем нелепо в своих потрёпанных джинсах и джинсовке, в придачу ещё и с разбитой мордой. Молчание затягивалось. А может, просто остановилось время? Альфа неожиданно присел перед ним, таким потерянным и, наверное, впервые уязвимым. Макс ожидал удара, таким тяжёлым взглядом буравило его лицо это опасное совершенство. Он сам, в свою очередь, пристально, напряжённо и завороженно следил за альфой, только омега внутри весь сжался в комок, дрожа от страха и мечтая спрятаться в самый дальний угол. Самец вскинул руку, но не для того, чтобы ударить, нет, а для того, чтобы только погладить по небритой щеке и ниже, после чего кончиками пальцев собрать вытекающую из разбитой губы омеги алую кровь и жадно слизать её. Макс вздрогнул, чувствуя, как горячие капли друг за другом потекли по внутренней стороне бедра, а низ живота просто начал пламенеть от сверх возбуждения. Внутренний омега уже жалобно скулил от страха и предвкушения, отдаваясь неизбежному. - Вкусный, - прохрипел альфа, склоняясь ещё ближе, опаляя своим горячим возбуждённым дыханием. - Вылизал бы всего, с ног до головы. Люблю таких сильных и независимых омежек. Хочу, чтобы ты терял сознание от счастья на моём узле. А несчастный коп-омега чувствовал, как весь его грёбаный самоконтроль и некогда железная выдержка, которую он выстраивал годами, летят в преисподнюю. Максимов, проклиная всё живое на Земле, судорожно выдохнул и послушно запрокинул голову, подставляя уязвимую шею сильнейшему, показывая, что готов на всё и сдаётся без боя умному доминанту, альфе-лидеру. И дело было вовсе не в стремительно наступающей течке. Ведь так? Владимир только хмыкнул и властно прикусил омежье горло, после чего рывком поднял на ноги и куда-то повёл едва дышащую от всего происходящего омегу, пока та не запнулась за что-то на полпути, ноги несли невольное тело плохо. А после практически уже безвольного Макса просто подхватили на руки, будто он и не весил ни хера... В чёрном и тонированном мерсе ехали куда-то долго, по бесконечной дороге с тёмным зловещим лесом по краям (и как ему только удалось запомнить все чёртовы и совсем ненужные тогда детали?), и он на протяжении всего пути не мог отлипнуть от сильного, так и пышущего жаром, волнительного и зовущего тела главаря банды. Позволял альфе вдоволь распустить руки, которые дерзко и беспрепятственно лезли под его одежду, а горячие губы и язык щипали и вылизывали покорно запрокинутую шею, зубы слабо, но ощутимо, впивались в нежное уязвимое горло, практически помечая безвольную и сладкую омегу, трепещущую в сильных руках властного альфы. Ласкался, игриво бодался головой о квадратный подбородок довольно ворчащего самца, лез на колени, постоянно преданно урча и выпрашивая свою долю, а альфа и не жадничал... Макса увезли к чёрту на кулички в огромный особняк посреди леса и с вооружёнными до зубов на каждый квадратный метр охранниками. Он тогда не боялся ничего, покорный и слабый в своей течке, которая хер знает сколько времени назад вступила в свои права. А ведь он не думал тогда, что его, копа, пускай и омегу, может просто пустить по кругу скопище опасных альф, жестоко выебать, порвать, а после просто оставить подыхать с кровоточащими внутренностями. Или просто потом засунули бы в растраханную кучей хуёв задницу пистолет и выстрелили... Но всё сложилось по-другому. Совсем по-другому... Он тогда принадлежал только одному альфе. Жаль, что ненадолго... Он смутно помнил, как оказался распростёртым на кровати, как альфа навалился сверху, и два горячих сильных тела слились в единое разгорячённо-возбуждённое целое. Как альфа жадно вылизывал его, скулящего и мечущегося под ним, как жадный язык жёстко трахал его истекающую и пульсирующую в неистовом желании дырку. Хорошо запомнил, пребывая тогда в сладостном блаженном забытье, лишь собственные глухие стоны, разливающееся по всему телу наслаждение и рычащего над ухом альфу, который с жаром врывался в нежное омежье нутро вновь и вновь... Владимир предложил ему после нескольких бурных ночей быть вместе. Максимов, не долго думая, согласился. Тогда он и подумать не мог, что добровольно стал игрушкой в руках влиятельного альфы. Но влюблённый по уши омега ничего не хотел замечать вокруг, только видел своего любимого, который делал всё, лишь бы он был счастлив. Жаль, что это счастье было на самом деле несуществующим, всего лишь миражом... Три сумасшедших месяца "влюблённые" практически не расставались, любили друг друга до потери пульса. Макс даже подумывал уйти из полиции. Его не принуждали, нет, просто, как говорилось вначале, его, влюблённого дурака, ничего больше не волновало, лишь один-единственный человек стал всем его Миром, его Вселенной. Больше ничего не имело права на существование: ни работа, ни собственные увлечения. НИЧЕГО. К концу третьего месяца этого горячего, крышесносного романа Макс понял, что забеременел. Счастью его не было предела, и это он, омега, который поклялся никогда и ни при каких обстоятельствах не рожать. К детям он был равнодушен, если не больше. А потом, на следующий день, он даже не успел объявить о своём "интересном положении" любимому. Владимира подорвали его же конкуренты. И жизнь буквально прекратилась для Максимова, оставляя за собой одно лишь жалкое существование. Только не родившийся ещё ребенок не давал омеге окончательно погаснуть. Но маленькому не суждено было увидеть свет. Через пару недель у Макса произошёл выкидыш на фоне всех переживаний. Мужчина с ужасом вспоминал, как из него вываливались кровавые сгустки, ошмётки его нерождённого малыша. А дальше скорая, больница и беспросветная физическая и моральная боль. Как из него выскребали остатки его ребёнка он практически не запомнил. Память смилостивилась над ним тогда. Чтобы после, чуть погодя, ударить с новой силой. Вердикт врачей был неутешительным: больше детей он вряд ли сможет иметь, а если и сможет зачать, это будет ещё очень не скоро. Жалкие пять-семь процентов из ста. И тогда впервые железный занавес пал, выпростав наружу нежную омежью сущность - Макс громко и протяжно разрыдался на глазах у обомлевших докторов. Всегда сдержанный, грубый и брутальный, тогда он, размазывая слёзы по лицу, шептал лишь одно: - За что? А после ушёл с головой в бухалово, по-другому это было не назвать. Начались сплошные дни, а иногда и ночи, беспробудного пьянства. По нечётным, правда, не употреблял. Но сколько бы он в себя не заливал, боль прошлого всегда витала где-то рядом. А по ночам, или чаще всего в пьяном бреду, к нему приходил Володя и всегда задавал только один вопрос: - Где наш ребёнок? Часто он являлся во снах, которые граничили с реальностью, и омега медленно, но верно сходил с ума. И пил, пил, пил. Служба в полиции оказалась под угрозой. Держать запойную омегу там никто не собирался. Он прекрасно знал, что просто разрушает себя, как свою человеческую личность, так и физическое здоровье, над которым раньше просто трясся. И когда начались нехилые задержки, омега понял - пора завязывать. Гробить себя - это самое последнее, на что он имел право. Через боль и страдание Макс всё-таки смог подняться на ноги, как бы сложно это ни было. Полгода он продержался с горем пополам, дальше стало полегче. Трезвая жизнь была странной и восхитительной. После всех этих событий Максимов перевёлся в другой, отдалённый от старого, отдел, пытаясь забыть страшное прошлое и начать новую и, что немаловажно, трезвую жизнь. Омегу сразу предупредили, что работать он будет только на полставки, а то и вовсе "внештатным копом по вызову" станет. Да и приняли его только по неплохим рекомендациям и качествам. Макс согласился. Без работы он бы окончательно свихнулся. Доказывать, что он опытнее всех, больше не хотелось. Заебало в кранты. В новом отделе брутальную омегу, которая не качала права и со всеми была дружелюбна, приняли очень радушно. Макс там и познакомился, а после очень сдружился с Леной и Алексеем Леонидовыми - супружеской парой - и Вахтангом Леоновым. Женщина и Вахтанг работали экспертами-криминалистами, а Алексей, как и сам Макс - операми. Через какое-то время, когда на одном задании трагически погиб их коллега, у которого осталась овчарка, Макс забрал несчастное, оставшееся без любимого хозяина, осиротевшее животное себе. И дал кличку просто "Пес". Вдвоём с питомцем стало не так тоскливо. Да и собака отлично стала помогать в работе, и Максимов считал пса не только любимым питомцем, но и незаменимым напарником. Всегда, куда бы не привели их очередные преступления, везде нужна была помощь собаки. Макс гордился им. А животное, в свою очередь, стало преданным теперь уже своему единственному и любимому хозяину. Хотя поначалу эти двое сходились довольно тяжеловато. Чуть позже в их дружную рабочую компанию вклинился один дегенерат, капитан по имени Игорь Николаевич Гнездилов, и понеслись одни цирковые представления за другими. В их отделе это чудо появилось по рекомендациям своего дяди-генерала. Но всё это было ещё полбеды... Этот клоун, который не достоин был работать ни то что в полиции, в уборщики бы не взяли, дегенерат-недоделок оказался альфой. АЛЬФОЙ! Да, природа, бывало, шутила очень изощрённо, превратив их обоих в тех, кем они не должны были рождаться. Имели право родиться другими. Но дегенерат-Гнездилов родился альфой. А он родился омегой. Между альфой и омегой. И это его история.