Это любовь, это семья

      Слава положил трубку и потер глаза, чтобы убедиться, что это не сон. Его только что пригласили в Уральские Пельмени. В те самые, о которых вздыхали все свердловские девочки. Пригласили, позвали, захотели увидеть в составе. Его, а не Матвеича или Анофренкова. И уже двадцатого октября ему предложили ехать с поистине звездным составом на полуфинал в Москву.       Он сказал «да».       Наверное, Брекоткин его убьет.       Вернувшись в комнату, Мясников только и смог, что сесть на свою койку и упереться локтями в колени, а кулаками в лоб. Он нервничал — а кто бы тут не нервничал! Мерно постукивали часы, в комнате было жарко, тихо и светло. И совсем-совсем не верилось, что в эти секунды не то чтобы новая страница в жизни Славы открылась — скорее новый том начался.       Зашел Петька Щербин, второкурсник с химтеха, у которого койка стояла вплотную к мясниковской, из-за чего тот периодически пинал Петю во сне. Присвистнул, с интересом посмотрел Славке в глаза.       — Что, философствуем? Или решаем аналгеом в уме?       — Ни то, ни то, к счастью, — отозвался Мясников. — Ты представляешь…       — Ая?       Тут Слава подумал о том, что, наверное, сейчас лучше не разбалтывать свой разговор с Андреем Борисовичем. Это ведь пока только слова, а что дальше будет, неизвестно. Да и Щербин никогда не погружался в КВН дальше вопроса «это че, передача такая?».       — Да нет, ничего, — пробормотал Славка и вымученно улыбнулся. — Вообще ерунда, забей.       Петька пожал плечами и вскоре удалился. Мясников опять остался наедине со своими мыслями.       Перед глазами у него все еще стояли события вчерашнего вечера и сегодняшнего утра. Чай у Ольги Павловны, затем скачок давления, потеря сознания, потом темнота… Ночь, из которой Слава помнил только руки Рожкова, которые трогали его лоб… И, наконец, утро, непринужденные разговоры ни о чем и проводы до электрички. И кого там увидел Андрей среди могил, что так побледнел? Интересно, но не слишком. Мало ли, что за тараканы в голове у и так не очень ясного человека.       Задумчиво прислушиваясь к приглушенным крикам пьющих соседей из блока напротив, парень вновь прокрутил в голове телефонный разговор с ним. Кажется, Рожков жутко нервничал. Выяснить бы, почему… И еще любопытно, его ли это было решение? Или, может, Макс чего шепнул? Знают ли об этом Нетиевский, разлюбезный Брекоткин? Ну и, конечно, главный вопрос — почему Мясников?       Загадочный он, этот Андрей Борисович, с его прозрачными глазами и каким-то размытым, всегда наполовину отсутствующим взглядом. Вроде здесь он, а вроде витает в облаках. Вроде с Брекоткиным лучший друг, да и с остальными тоже ничего, а вроде один-одинешенек. Славке совсем не хотелось набиваться ему в приятели. Им будет попросту не о чем говорить. Вон, когда студент пел у него дома, разве Рожков присоединился к нему? Да на его лице печатными буквами было написано, что ему на это начхать. Утешение, когда в любовных делах провал, и помощь при болезни — это далеко не душевная близость. Но разве один Андрей Борисович там такой чудак? Все Пельмени, мягко говоря, с левой резьбой. Смотря телевизор, Мясников представлял себе теплую компанию из своих в доску ребят, которые несут в мир смех и радость. Ну прямо Бременские музыканты! Однако изнутри все выглядело далеко не так. Какая-то закрытость, вечные споры даже внутри коллектива и слишком уж рабочая атмосфера на сцене. Хотя удивляться тут было нечему, ведь они давно уже профессионалы, а не школьный кружок по интересам. Вопрос сейчас стоял только в одном: готов ли к этому Слава? Что ждет его там, в этой организации, где каждый — непредсказуемая личность, уже получившая народную известность? Как примут его зрители? Будут ли одаривать любовью?       Мясникову в жизни не то чтобы очень уж везло. Да, у него имелась отличная семья, учеба не была в тягость, и, хоть и чего-то недоставало, друзей, например, жилось ему все равно спокойно. Но баловнем судьбы Славка себя не ощущал. Ему хотелось и город покрупнее, и родителей побогаче — обыкновенное детское желание почти всех пацанов из села. А еще ему очень хотелось признания. Не поэтому ли он пошел в КВН? Теперь до признания оставался всего шаг. Было страшно, захватывало дух, но отступать было поздно. И некуда.       …Мясников так долго собирался, что едва не опоздал, и в назначенное время только-только залетал в холл. Он едва не перевернул ведро уборщицы, за что получил вслед оглушительную тираду об испорченной молодежи, а затем чуть не сломал ручку двери в репетиционный зал (как можно было забыть, в какую сторону она открывается!..). Когда Слава, весь запыхавшийся, наконец взобрался на сцену, о чем-то болтавшая компания Пельменей вмиг замолчала. Повисла тишина.       — Опять, — выдал единственное слово Брекоткин, ярким оранжевым пятном маячащий на фоне черной колонки у занавеса. Лицо его приняло такое выражение, словно его макнули в унитаз головой, и Мясников не без внутреннего смешка подумал, что теперь это будет его несбыточная мечта.       К Славе сделал шаг Нетиевский, имени которого студент совсем не помнил. Он осмотрел Мясникова цепким, но равнодушным взглядом. Парнишка поежился под ним.       — Тебя позвал Андрей? — деловито спросил капитан.       — Он самый.       — Светлаков, вытащи Ражика, — не оборачиваясь, бросил Нетиевский, и один из Пельменей тут же кинулся в гримерку. Слава в это время лихорадочно соображал, что нужно сделать, чтобы понравиться капитану. Сплясать канкан? Прочитать письмо Татьяны? Но вы, к моей несчастной доле хоть каплю жалости храня — вы не оставите меня… Надо же, а он еще что-то помнит!       — Мясников! — бодро крикнул сзади рожковский голос, и студент обернулся. Андрей Борисович улыбался, как сумасшедший. — Молоток, Славка! Пришел все-таки!       — Нашел себе щеночка на улице, — язвительно сказал Брекоткин, слишком театрально отворачиваясь от них обоих.       — Дим, — предостерегающе одернул артиста Ярица и тоже улыбнулся Мясникову, правда, куда сдержаннее. — Добро пожаловать, малой! Будем дружить!       — Что значит дружить? — сразу взвился Брекоткин. — Он что, надолго сюда? Ражик!       — Феликс, а ну-ка прекращай, — спокойно, но твердо ответил Андрей, вставая между Славой и Димой. Брекоткин зло посмотрел в глаза студенту, скрипнул зубами и отошел к Соколову и Калугину. Притихшие было КВНщики, увидев, что заварушка кончилась, вернулись к своим делам. На сцене опять воцарился веселый шум.       — Слав, я правда рад, что ты согласился прийти, — негромко сказал Рожков. Мясников слегка затушевался, увидев, насколько проникновенным было у Андрея Борисовича лицо.       — Перестаньте, это же честь для любого, кто связан с КВН.       — Рад, что ты такого мнения, — подал наконец голос Нетиевский, который никак не участвовал в конфликте с Брекоткиным. — Помни, что стать членом нашей команды — это действительно не два пальца обмочить, это работать надо. Позвать тебя к нам было идеей Андрея, поэтому не подведи его.       Мясников ухмыльнулся и кивнул. Зацепился же за него этот Рожков!       — Ты уже играл в КВН, и не раз, поэтому с нуля объяснять я не буду. Запомни важное: ты больше не выступаешь перед своим институтом, теперь твой зритель — вся страна от мала до велика. Звучит громко, но на практике не так уж и страшно. Если найти правильный подход, разумеется! Отныне твои шутки не должны базироваться на местечке у ворот, где собираются студенты, или на пробках в Химмаше. Тебе придется шутить так, чтобы было понятно и старшекласснице из Кривого Рога, и пенсионеру с Камчатки. Смекаешь?       Слава горячо закивал. Речь у Нетиевского была быстрой, гибкой и звучной, ее было приятно слушать и легко усваивать.       — Готовься переиграть все образы, и даже те, которые тебе не нравятся. Жалких предателей, клоунов, гангстеров, кухонных политиков, домашних кошечек, глупых королей или мудрых нищих, а может, дерево или лавочку, и все это в течение двух минут. Готовься шутить даже о том, что тебе не кажется смешным. Профессиональный КВН — это в первую очередь непрерывный поиск ключика от эмоций зрителя, а не пение в исключительно своем любимом репертуаре. Это полноценная работа, дружок. И взыскания будут соответствующие.       — Серег, ну… — кашлянул Андрей Борисович деликатно. — Совсем мальчишку перепугаешь! Ты не думай, Слав, у нас тут не гестапо.       — Не гестапо, но и не кружок в началке, — заупрямился Нетиевский.       — Я все понял, — быстро сказал Мясников, опасаясь, что сейчас слово за слово его заранее приговорят к расстрелу. Сергей острым взглядом прошелся по его лицу — как бритвой чиркнул — и неопределенно хмыкнул.       — Пока не убежусь в этом лично, до конца не успокоюсь. Но ты парень сообразительный, я вижу, поэтому верю тебе. Ражик, сориентируй его на местности, пожалуйста. Я за кулисы, не теряйте.       Когда Нетиевский отошел, Славка посмотрел на Рожкова и увидел, что тот протягивает ему руку.       — Поздравляю, тебя взяли! — подмигнул Андрей Борисович, и Мясников ответил на рукопожатие. Правда, оно не продлилось и двух секунд — Рожков отдернул руку, как будто его ударило током, и поджал губы. Слава уже не удивлялся ничему.       — Мясников! — Откуда-то выросла фигура Соколова. Как и всегда, на его просвещенном лице блуждала блаженная улыбка. — Беру над тобой шефство. Будем вместе читать Чернышевского и писать шутки.       — А почему Чернышевского? — не понял Славка.       — А он великий мыслитель, — глазом не моргнув, ответил Соколов, сам себе улыбнулся и пошел прочь. Андрей Борисович засмеялся:       — Ты не обращай внимания. Мы в юморе аспиранты, а он — доктор наук. Высшая материя, короче.       — Ладно. А как его по имени-отчеству?       — Да зачем тебе? — отмахнулся Рожков. — Дима и Дима. Как Брекоткин. И вообще, прекращай называть нас на вы. Не такие мы и древние!

***

      Мясников быстро влился в процесс. Он старался схватывать все на лету, не пропускал репетиции, прислушивался к советам Соколова, Ершова, Ражика. С Нетиевским Слава разговаривал редко. Сергей издалека присматривался к новому участнику и вроде бы оставался доволен. Брекоткин фыркал из углов, скалился, но в открытую не конфликтовал. Наверное, не до этого было — полуфинал приближался галопом.       Безо всякой радости студент периодически обнаруживал, что боится, до жути боится. Ему не было так страшно даже тогда, когда он, сельский постреленок, вчерашний школяр, оказался один в гигантском Екатеринбурге. И при этом Мясников не мог объяснить самому себе, что именно его пугает. Сцена давно была покорена, Пельмени относились к нему с уважением, Масляков не объявлял, что принесет на игру калаш и начнет палить по неугодным, но… Но Слава боялся, и все тут. И одновременно с этим торопил время, чтобы визит в Москву, первый в его жизни, наступил как можно скорее.       За день до отъезда Андрей снова пригласил паренька в гости, и на огонек залетела Ольга Павловна. Она смотрела на Рожкова таким влюбленным взглядом, что Мясникову оставалось лишь гадать, почему его старший коллега по КВН ничего не замечает — или просто не хочет замечать? Однажды он хотел спросить Андрея об этом, но вовремя прикусил язык. Если раньше Славка беззастенчиво говорил все, что взбредет в голову (а по отношению к чудаковатому Ражику вообще лучше подошло бы слово «издевался»), то сейчас что-то не давало ему продолжать в том же духе. Он стал намного чаще помалкивать, больше слушать, меньше лезть вперед. Наверное, Мясников обрел в лице Пельменей что-то вроде семьи. А может, просто вырос.       …Москва встретила Славу смогом, шумом и пылью, словно въевшейся в деревья, лавочки, улицы, дома. Постоянно гудели машины, отовсюду слышались голоса, крики, бежали прохожие, играла музыка — из автомобильных окон, из дверей магазинов, из подворотен, куда украдкой забегали любители экстази. Мясников с восхищением впитывал в себя гомон столицы, пока толпа КВНщиков — костяк команды и молодые помощники-студенты, в которых числился и он сам — быстрым шагом двигалась к станции метро. Только захлопнув за собой дверь гостиничного номера, парень почувствовал, как утомила его московская карусель под названием «час пик». Впрочем, даже принять ванну он толком не успел: в санузел забарабанил сосед по комнате, студент УрГУ Валерка Бурков, с нервным криком:       — Слав, ты глубоко не ныряй там! Через десять минут встречаемся на рецепшене, у нас в семь редактура!       …Легендарный Марфин, редактор Высшей Лиги КВН, встретил Пельменей не в большом и красивом концертном зале, а в каптерке под лестницей, чем вызвал у Мясникова разочарование. Другие ребята привычно покидали вещи на старенькую тумбу и приготовились показывать свое приветствие, студент последовал их примеру. Собственно, роли у Славы были совсем небольшие — он должен был выйти и спросить у остальных, где у кружки низ и верх, а затем встать вместе со всей командой и слегка подыграть на гитаре Соколову. Хорошо, что дядя научил его перебирать струны, а то был бы для Пельменей совсем бесполезным… Андрей хлопнул его по спине и шепнул прямо в ухо, наклонившись близко-близко:       — Встанешь завтра за мной, я тебе микрофон поднесу. Лады?       Мясников кивнул, переводя дух. Странно — ни разу в жизни на редактурах, репетициях и реальных играх КВН он не то чтобы не боялся, но даже не испытывал малейшего волнения. А тут, стоило только услышать от Марфина «приступайте», сердце загрохотало, как пушка. Ярица даже удивился между делом, отчего Слава так раскраснелся (студенту пришлось промямлить, что тут очень жарко).       Быстро прогнав приветку, СТЭМ, капитанку и домашку, Пельмени выжидающе уставились на редактора. Лицо Марфина с тяжелыми чертами, из-за которых он напоминал степенного пса, тронула доброжелательная улыбка. Сложив руки на груди, он выдержал двухсекундную паузу и кивнул:       — У меня претензий нет. Вполне сильная, конкурентноспособная программа. Единственное… вот ты, юноша, — неожиданно обратился Марфин к Мясникову, и тот похолодел. Все Пельмени обернулись на парнишку. — Говори четче и выразительней. Теряешься на общем фоне.       — Х-хорошо, — сглотнул Славка. Где-то слева присвистнул Брекоткин.       — Мы свободны? — деловито спросил Нетиевский, и Марфин жестом отпустил КВНщиков. Когда они пестрой толпой выкатили в коридор, Феликс немедленно подлетел к Мясникову, ехидно усмехаясь щербатым ртом.       — Слышал? Давай не подводи нас! И так большую честь оказали, взяв тебя!       — Смотри от вредности на сцене не взорвись, — сквозь зубы ответил Слава. — А то будет вонять на весь зал, как от клопа.       Одновременно в кулак прыснули Светлаков и Рожков, и Брекоткин бросил на них уничтожающий взгляд. Но у Мясникова не было не сил, ни желания выслушивать что-либо еще, поэтому он ускорился и вернулся в гостиницу первым. Упав спиной на мягкую кровать, студент отрешенно посмотрел на три лампочки на потолке. «Не подводи нас». Феликс был не первым, кто сказал это. Вдруг он и правда подведет?..       Ночь прошла без сна, Слава буквально не находил себе места. Выскакивал на балкон, кутаясь в одеяло, смотрел на огни Москвы, дышал осенним воздухом и постоянно нервничал. С утра команда помчалась в зал: весь день Пельмени и Дети лейтенанта Шмидта, сменяя друг друга, должны были прогонять свои номера. В этой суете Мясникову удалось успокоиться, а когда КВНщиков загнали за кулисы на сорок минут раньше, чем было нужно, от страха и вовсе не осталось и следа — долгое ожидание отняло слишком много сил. За прошедшие несколько часов Слава успел исследовать легендарный зал, знакомый с детства, вдоль и поперек, включая рабочие помещения, поэтому маялся от безделья. Но вот наконец за кулисами появился Масляков собственной персоной, и артисты бросились к нему здороваться, однако ведущий поднял руку и сказал:       — Позже, позже! Через тридцать секунд стартует съемка.       Мясников поедал легендарного Александра Васильевича глазами. Его приход взбодрил его и придал уверенности в себе. Если Слава находится здесь, перед этим человеком, значит, уже чего-то стоит. Так вперед!       …Мы начинаем КВН! — и понеслась чехарда концерта. В начале игры Уральские Пельмени едва успели показаться (но Мясников все равно чуть не треснул от удовольствия), как тут же пришлось возвращаться в гримерку: первыми выступали Шмидты. Минуты перед выходом на сцену всегда томительны: текст других выступающих вызубрен наизусть еще на репетициях, а главная забота — свой не забыть. Благо у Славки его было действительно немного, однако руки все равно слегка потряхивало. И вот наконец их приветствие! Исполнив приевшуюся мелодию на гитаре, Мясников глубоко вздохнул. Видимо, опять проступившее волнение заметил Рожков, который тут же притянул его к себе за плечо и без микрофона крикнул что-то вроде «виртуоз, Слав!». Студент вдруг ощутил по отношению к нему огромную благодарность, и беспокойство в тот же миг словно рукой сняло. А может, как раз Андрей и снял своей рукой? Эх…       — Этого мы в разминку не берем! — на ходу бросил в сторону Мясникова Брекоткин, стоило только команде вернуться за кулисы. Тот уже собрался было возмутиться, но Макс буквально повис у него на шее:       — Славик, миленький, не до разборок сейчас! Подготовься к домашке, пожалуйста, посиди за сценой!       Когда выступающие на конкурсе Пельмени убежали в зал, а остальные отправились курить, Мясников вернулся в гримерку и раздосадованно пнул трехногую табуретку, на которой лежала его котомка с верхней одеждой. Больше в душном помещении никого не было, Слава стоял один посреди вещей своей и чужой команды. Он устало опустился на длинную лавку, увешанную барахлом, поудобнее перехватил гитару и начал наигрывать незатейливую мелодию. Этажом выше слышался смех зрителей вперемешку со аплодисментами, иногда удавалось разобрать голос выступающего Рожкова, который каким-то чудом успокаивал Мясникова. Паренек поймал себя на мысли, что уже и не помнит, как жил без советов и поддержки Андрея, без его мягких, но метких шуток. Хоть расстояние между ними не исчезло полностью, однако все-таки сократилось. Слава привык к странностям в поведении Ражика, и ему было совестно, что он когда-то относился к старшему КВНщику безо всякого уважения.       Совестно.       Непривычное для гордого Мясникова чувство.       …В музыкалке Славе отвели важную роль: певцы, среди которых стоял и он, набирали в легкие воздух и готовились запеть, но ждать нужного момента приходилось так долго, что Мясников падал в обморок. Нетиевский и Рожков вдвоем отсматривали падения всех участников команды и решили, что органичнее всего теряет сознание именно студент лестеха. Вот и сейчас он рухнул, как подкошенный, даже лучше, чем на репетициях, и прибежавший на сцену Брекоткин, брезгливо отодвинув Славкину ногу, встал на его место. Затем Мясников вместе с Исаевым изобразил сурдопереводчиков-солистов, исполняющих «Смуглянку», и на этом какое-то примечательное участие студента в игре закончилось.       Когда в воздух взметнулись руки жюри с табличками, Слава сперва не поверил своим глазам. Из семи баллов за домашку только один из них поставил шесть, все остальные оценили выступление Пельменей на максимум! Зрительский зал взревел, сами КВНщики завопили от восторга. Дети лейтенанта Шмидта, и без того отстающие по баллам, получили меньше. Масляков покачал головой и сказал:       — Тут и так понятно, чем дело кончилось…       Мясников подумал, что даже не удивился победе собственной команды. Сегодня они выложились на все сто, и лично он их ни разу не подвел! Ноги подкашивались от радости и от усталости одновременно. Откуда-то сбоку на него напрыгнули Андрей и Макс и хором закричали:       — Мы в финале! Мы в финале!..

***

       Пара тянулась так медленно, что, казалось, до ее конца не дожила бы даже семисотлетняя черепаха. В голове у Славы звенела пустота. Где-то далеко у доски препод рассказывал об энергии Гиббса, но парень даже не пытался слушать его. Его конспект лекции состоял из одной точки, на которую Мясникову только и оставалось, что тупо смотреть. Отразившееся от лакированной поверхности самого нижнего стола солнце лезло ему в глаза, и Славка лениво закрыл их. Чтобы не тратить время впустую, он принялся воскрешать в памяти советы Андрея по игре в КВН. «Ты не просто жизнь проживай, а вокруг себя смотри. Юмор-то — он не с потолка берется, а из самих людей исходит. И чем дословнее ты будешь цитировать реальность, тем больше шанс сорвать овации зала. Зритель правду любит! О себе и о других».       — Реакция идет самопроизвольно только в том случае, если энергия Гиббса меньше нуля! Запомните, это обязательно встретится вам на экзамене! Черкашова, хватит спать! Приведите себя в порядок!       «Твою мать, какая нудота», — подумал Слава, мысленно разбивая все окна в аудитории и запуская фейерверк. А может, сделать когда-нибудь такой номер: студент засыпает, препод будит его, но студент все равно засыпает… Да не, лажа какая-то. Нетиевский отметет.       — Мясников! — вдруг крикнул кто-то шепотом, и студент вздрогнул. Оглянувшись, он увидел, что двумя рядами выше него сидит Матвеич. Сердце дрогнуло. А ведь Славка совсем забыл, что лекции по физхе читаются на весь поток, и бывший друг на них тоже присутствует.       — Мясников! — еще раз шикнул Володька, собрав букет недовольных взглядов со всех сторон, и жестом поманил парнишку к себе. Вздохнув, Слава воровато посмотрел на препода, который стоял спиной к аудитории, и, убедившись, что он не видит, неуловимым движением шмыгнул на верхний ряд. Когда-то давно под верхней партой оторвали одну из досок, и теперь этим лазом пользовались все, кто приходил на пару только отмечаться. Можно было, как ниндзя, нырнуть на предпоследний ряд, а оттуда преспокойно выйти в коридор через запасную дверь.       — Чего тебе, Матвеев? — устраиваясь рядом с Володькой, буркнул Мясников. Он старался придать голосу непринужденный тон, но пока удавалось слабо.       — Выйдем, — коротко произнес Матвеич и, не дожидаясь ответной реакции, соскользнул с лавочки за перегородку, где и прятался запасной выход из аудитории. Славка скрипнул зубами. Опять этот черт вертит им, как заблагорассудится.       Третьекурсники вышли в коридор и направились в мужской туалет. Оперевшись о табличку с крупными буквами «Не курить», Володька вынул из кармана сигарету, поджег и глубоко затянулся.       — Что, никотиновая зависимость? — ехидно осведомился Славка, скрещивая руки на груди. — Не помню, чтобы раньше ты курил чаще, чем раз в месяц по большим праздникам.       — Нет у меня никакой зависимости, — фыркнул Матвеев и вдохнул дым еще более жадно, чем в первый раз.       — Давай выкладывай, зачем ты меня позвал.       — Да вот, Мясников, поздравить хотел, — хмуро бросил Володька, отводя взгляд. — Ты же у нас теперь что-то типа… звезды.       Слава почувствовал, как по телу от удовольствия пробежал ток. Звезды.       У него всегда было какое-то странное отношение к Матвеичу. Вроде хотелось переплюнуть его, утереть нос, но в то же время постоянно присутствовало желание быть к нему ближе. Поэтому Мясников постоянно вертелся где-нибудь рядом, оставаясь при этом в тени. Самолюбие ныло, но Слава упорно таскался за Володькой, как пришитый. И вот удача — даже завязав было с КВН, Мясников внезапно попал в Уральские Пельмени. Что думал об этом Матвеев, ему было неизвестно. Однако сейчас, стоя перед бывшим товарищем, Славка видел: всегда невозмутимый, до ужаса крутой Володька, кажется, был сбит с толку. Даже несмотря на коронное безразличное выражение лица.       — Спасибо, — ровным тоном ответил Мясников, стараясь не улыбнуться.       Матвеич искривил большой рот и недобро взглянул на Славу.       — Спасибо? А за что? За то, что я тебя в КВН и вывел?       Парень напрягся. Неужели Володька и правда завидует?       — Помнишь Сашку курсом младше? — продолжал говорить Матвеев, пуская красивые кольца из дыма к потолку. — Ну, подружайка у меня была такая. Кудрявая, как цыганка, худенькая.       — Наверное. — Мясников перебрал в памяти всю орду поклонниц однокурсника и, кажется, вспомнил. В тот день, когда он познакомился со Снежей, Матвеич представлял ее Славе, а она смущалась. Потом, когда они сталкивались в коридоре, тоже глаза в пол опускала. Влюбилась, наверное, а Володька извелся.       — Просит у меня твою фотку, — словно в подтверждение мыслей Мясникова, сухо сказал Матвеев. — А ее соседка по комнате так вообще умоляла меня дать твой номер и адрес. Слышал, она пыталась в нашу общагу пробраться, да без толку. Кто в первой живет, того во вторую не пустят.       — Это из-за того, что я… неделю назад в Высшей Лиге выступил? — потрясенно спросил Слава.       — Да, — ответил Матвеич и запустил руку в густую шевелюру, словно причесывая себе мозг. — Им нужен ты, Мясников. Честно признаться, я удивлен. Но у тебя получилось.       Не успел Славка осмыслить внезапное появление фанаток с младших курсов, как Володька будто влепил ему пощечину. Мгновенно вспылив, он сделал к однокашнику два резких шага.       — То есть ты всю жизнь считал меня вторым сортом, правильно понимаю? — зашипел он, глядя Матвееву в глаза. — Я верил тебе, патлатый! Я слушал тебя, играл так, как хочешь ты, полагая, что мы друг друга уважаем! Не волнуйся, из-за моего триумфа у тебя поклонниц не убавится. Вчерашние школьницы любят позеров… и подонков.       Когда Мясников пробрался назад в аудиторию, лекция уже подходила к концу. Студент наспех сгреб тетрадки в сумку и быстро спустился вниз, смешавшись с толпой. Выйдя на улицу, он тут же привлек к себе внимание минимум пятнадцати человек. На него смотрели во все глаза, показывали пальцем, толкали других, чтобы и те посмотрели. Слава оторопел. Конечно, ему хотелось узнавания на улицах, но то, что рассказал Матвеев, звучало жутковато.       — Это ж Мясников… ну Слава, да, он… Уральские Пельмени… я смотрела на той неделе… мне рассказывали… а какой факультет? А ты откуда все знаешь? — слышал он обрывки фраз, в спешке пересекая двор. Мальчишки и девчонки даже не приглушали голос, обсуждая Славку. Одна хорошенькая студентка бросилась ему наперерез, счастливо улыбаясь.       — Привет, а можно автограф?       — Д-да, — зачем-то ляпнул Мясников, и через пару секунд к нему уже стояла очередь. Выбрался он из нее только спустя десять минут, основательно помятый. Громким объявлением «у меня есть девушка» удалось разогнать большую часть женской аудитории. Однако восторженных пацанов в кругу поклонников было не меньше.       После четырех пар студентам обычно хочется, чтобы их сбила машина, ну или как минимум отоспаться. Славу сегодня не ждало ни то, ни другое. Репетиции участились, теперь в КВН нужно было проводить каждый вечер, включая выходные. Все работали, поэтому собираться удавалось не раньше семи. А там, бывало, под вопли Брекоткина и нравоучения Нетиевского артисты могли тренироваться до самого утра.       Мясников рухнул в постель, пытаясь заснуть хотя бы на часик, но громкие звуки сношения за стенкой не позволяли ему даже задремать. Глядя в стену и слушая бесстыжие девчоночьи всхлипы, Слава отстраненно подумал, что нужно встретиться со Снежей. Они не виделись с ней с тех пор, как Пельмени укатили в столицу. С этой мыслью через полтора часа Мясников заходил в закуток к вахтерше, которая хранила ключи от репетиционного зала КВНщиков.       — Здравствуйте! Мне бы телефон, звякнуть надо, — улыбаясь, сказал студент. Раскрашенная, как жена бандита, рыжая женщина лет пятидесяти кивнула, не отрываясь от газеты.       — Снежа! — воскликнул Слава, дождавшись, когда на том конце провода заспанный голос скажет «але». — Снежа, привет! Давай встретимся в субботу. Я скучаю.       — Ой, это ты, — зевнула девушка. — Привет, Славик. Ну давай.       — В четыре у твоего дома, идет? Погуляем, про Москву расскажу!       — И чего я не видела в твоей Москве, котенок, — со смешком ответила Снежа. На том и попрощались.       Выходя из будки вахтерши, Мясников столкнулся с Андреем.       — Привет, приятель.       — Привет, — кивнул Слава. — Готов отрабатывать музыкалку?       — Да как не быть готовым? Феликс порвет, — ухмыльнулся Рожков и первым зашел в зал. — И он, разумеется, уже тут, — кивнул он на сцену, где Брекоткин уже примерял на себя какую-то индейскую маску из гримерки и громко восклицал.       — Давай побыстрее мимо него пройдем, — пробормотал Мясников. Андрей расхохотался. Вдвоем они зашли в подсобку и устроились на старом обшарпанном диване, где обычно придумывались самые смешные номера.       — Как у тебя со Снежкой, Слава? — спросил желтоволосый КВНщик, запуская руку в вазочку с соленым арахисом.       — Все нормально, — откликнулся Мясников. — Встречаемся потихоньку, гуляем… Все как у людей.       Андрей смотрел на него неотрывным взглядом, и Слава вспомнил, что у него самого девушки, кажется, так и не появилось.       — Это хорошо, — наконец улыбнулся Рожков. Студент тоже усмехнулся, но тут же вздохнул:       — Хорошо, вот только странная проблема появилась.       — Какая? Поделись.       — Куда ни сунусь, везде… фанаты, — пробормотал Мясников и покраснел. Как будто слишком пафосно прозвучало. На счету у Славки все-таки не было даже ни одной написанной шутки, хотя Андрей, Макс и Дима Соколов готовили его к этому процессу, как спартанца.       Ражик присвистнул.       — Не могу поверить, что ты — лично ты! — этому не рад.       Мясников повел плечом:       — Скажешь тоже! Да, я мечтал о поклонниках, хотел, чтобы меня узнавали в любом городе России и СНГ. Но ведь я еще ничего даже не сделал, а меня уже…       — Уже достали? — хмыкнул Рожков, протягивая студенту горсть орешков. Слава жестом отказался.       — Можно и так сказать… Представляешь, девчонка из своей общаги в мою рвется, хочет увидеться. Что будет, если она в мою комнату попадет? Вещи красть начнет? Или меня караулить?       — Тогда звони ноль-два. И сразу ноль-три еще, чтобы в дурку забрали.       — Не смешно!       — А я серьезно, — ответил Андрей. — Да-а, у меня вообще-то еще в школе были какие-то воздыхательницы, но не до такой степени уж точно.       — Почему именно я? — плаксиво проговорил Мясников, живо представляя себе, как неизвестная девочка выслеживает его в институте и связывает по рукам и ногам, чтобы не убежал.       Рожков посмотрел на него со странным выражением лица и опустил глаза в пол.       — Может быть, ты просто… красивый?       Слава покрылся мурашками. Слова Андрея пронзили его насквозь, будто кинжал. Он хотел было засмеяться, ответить что-то наподобие «с чего бы, Ражик», но обнаружил, что все его тело задеревенело, как на морозе. Лицо пылало. Андрей снова поднял на студента немигающий взгляд, и Мясников перестал дышать.       Он не знал, как назвать повисшую в гримерке тишину. Но у него сложилось впечатление, что Рожкову известно что-то такое, о чем Слава даже не догадывается. И старший КВНщик никогда не расскажет ему об этом. Что ж, тогда Мясников сам разберется, в чем тут дело.

***

      Прошло время, из желтых деревья на улице стали белыми. Слава гулял по уютному заснеженному Екатеринбургу и в очередной раз благодарил судьбу за то, что занесла его сюда. Спустя два года штормов и гроз кораблик наконец вошел в тихую гавань, где его ждали. Уральские Пельмени действительно стали ему второй семьей и преподнесли несколько жизненных уроков.       Однажды в ноябре к Мясникову подошел Нетиевский и вежливо, но твердо и однозначно сказал, что Славе не следует включать звезду. «Мы все уже прошли через это, а ты только начинаешь проходить. Помни, что ты отыграл лишь одну игру и при этом не написал ни слова в нашем сценарии. Не ведись на то, что твои однокашницы мечтают об автографе от тебя. Я не ругаю, я просто предупреждаю, Мясников. Надеюсь, ты понял». Слава повел плечом и буркнул «да», но слова капитана еще долго звенели у него в голове. Студент вроде бы не вел себя по-королевски, чтобы получать такие выговоры, и небольшая обида осела в душе… хотя Нетиевский, безусловно, был прав. Мясников порой оглядывался назад и вспоминал, каким самолюбивым был еще полгода назад. Может, он и не стал другим, но теперь Славка научился ставить чужие интересы выше своих. Команда помогла ему в этом. А вот прошлый коллектив, возможно, распался именно потому, что тогда Мясников еще не умел этого делать.       …Второе в жизни выступление в вышке — и сразу финал! Чем не мечта КВНщика? Но лишь когда это стало для Славы реальностью, он понял, что лучше бы этого не случалось. Слаб он еще. Зато команда сильная, как ни крути. И опять проблема — сильной команде надо соответствовать.       За всю игру Мясников успел поучаствовать только в домашке, и то в эпизодической роли снежинки. На этот раз Славка даже порадовался: чем меньше играть, тем меньше шанс что-то испортить. Однако жюри распорядились по-своему, и к домашнему заданию Пельмени подобрались уже с большим обгоном команды соперников. Когда объявляли баллы за капитанский конкурс, Брекоткин за кулисами разве что не пошел колесом, да и все остальные тоже предпринимали попытки выпрыгнуть из штанов. Мясникова била дрожь — от волнения, от восторга, от… да от всего подряд! На спине он неожиданно почувствовал мягкое прикосновение чьей-то руки. Не оборачиваясь, студент сразу же понял, что это Ражик.       — Неужели мы все-таки смогли? — тихо спросил он и сам себе улыбнулся. Слава хотел было встряхнуть его по-молодецки, мол, радоваться надо, а не сентименталить, но не успел. Громким хлопком и криком «Так!!!» Нетиевский заткнул всю команду. Один Брекоткин продолжал тоненько поскуливать, подпрыгивая на одном месте. Казалось, что в эту минуту сбылись все его сокровенные мечты, начиная с младенчества.       — Парни! — отрезал Нетиевский, бросив колкий взгляд на Феликса. — Да, мы опережаем Утомленных солнцем. Но это не значит, что уже можно выдохнуть! Соберитесь и отыграйте последний конкурс достойно!       — Ой, а нам уже на сцену! — всплеснула руками Оля и опрометью бросилась из закулисья в зал. За ней помчались Брекоткин, Нетиевский и Рожков. Мясников же остался готовиться к миниатюре с охотой на уток.       …Надо признать, миниатюра удалась: зал лежал, как и планировал ее автор, Димка Соколов. Даже постоянные придирки от Брекоткина на репетициях не испортили результат. Во время номера КВНщики то и дело сменяли друг друга на сцене, периодически ныряя за ширму. Мясников видел, что у всех подрагивают руки, а Феликс был непривычно тих. У самого студента сердце едва не выпрыгивало из груди. До последнего момента ему не верилось в происходящее. Вот сейчас он проснется в своей общаге, и выяснится, что ничего этого не было… Стоп! Хватит витать в облаках! Звучит финальная песня, а это значит, что сейчас у Славки будет ответственная роль.       — Давай, снежинка! — крикнул кто-то из пацанов, как только Мясников выпрыгнул из-за ширмы. Перезарядив свою обувь, он нацелился на желтое полотно ногой и «дробью» написал на нем число 2001. Зал взорвался аплодисментами, а Слава юркнул в линейку между Исаевым и Брекоткиным. Песня продолжалась.       — А что движется — то будем обгонять,       Будем все ходить счастливые и добрые…       Мясников одной рукой приобнял Исаева, посмотрел влево и… так уж и быть, приобнял и Феликса. Тот даже бровью не повел. Слава не смог нарушить его ликующий полет в этот праздничный день, да и свой, конечно, тоже.       — Здравствуй, новая страна и люди новые,       Все готовы?! Значит, можно начинать!!!       — С новым годом! С новым счастьем! — наперебой закричали Пельмени. Песня, номер, да и весь концерт подошли к концу. Отгрохотав, аплодисменты стихли, и слово взял Масляков.       — Это было все, что мы хотели показать вам в двадцатом веке, — произнес ведущий. — И теперь осталось узнать, кто станет чемпионом. Последним чемпионом Клуба Веселых и Находчивых.       Не успел Масляков замолчать, как зал стройным хором заскандировал: «Пель-ме-ни! Пель-ме-ни!!!». У Славы по коже пошли мурашки размером с яйцо. Вдруг промелькнула перед глазами вся его КВНовская жизнь: как впервые увидел по телику веселое шоу, будучи еще младшеклашкой, как Матвеич завел его в актовый зал, не дав проводить домой Викторию (интересно, сколько раз он укусит локти, узнав о чемпионстве?), как познакомился с Пельменями, правда, не на самой позитивной ноте, как встретил Рожкова в незнакомом районе и отпраздновал у него Новый год, как ушел из команды и снова вернулся, но теперь уже в совсем другой коллектив, как ловил влюбленные взгляды первокурсниц после полуфинала, как ехал сюда на поезде два дня назад и мечтал, разглядывая серебристые звезды на светлом декабрьском небе… Все это Мясников вспоминал на протяжении одной секунды. А вот, кажется, и пожелания от жюри, а вот и баллы за игру. Вот Масляков выдает кубок, переходящий из команды в команду каждый год, но теперь-то он останется у Екатеринбурга навсегда, ведь старое тысячелетие захлопывает свои двери, а в новом, как сказал Верник, все будет по-другому… Вот спустилась с потолка огромная надпись «Уральские Пельмени», вот внесли на сцену медали всем участникам победившей команды. Наверное, на Славу там нет, ведь он числится не в костяке, а всего лишь в помощниках. Обидно, но кто сказал, что это последние медали в их жизни?       Вот и все!       Или нет, не все. Команды еще долго бегали по сцене, орали, хватали друг друга, обнимали и поздравляли. Калугин и Галустян вцепились друг дружке в лацканы пиджаков и упали на пол, гогоча на весь зал. Мясников, выбравшись из объятий какой-то девчонки из подтанцовки и отпустив ее висеть на Брекоткине, молнией метнулся к Андрею. Крепко-крепко схватив студента за плечи, бывалый КВНщик прижался щекой к его волосам. И какое-то странное волнующее чувство охватило Славку… наверное, радость от выигрыша?       Новый год.       Новый век.       Новое тысячелетие.       И новая жизнь, разумеется. И надо надеяться, что она будет лучше, чем старая. По крайней мере, здесь и сейчас, на легендарной сцене, в это верилось больше, чем в собственное существование.       А значит, так и будет.