Это любовь, это семья

      Конец декабря, мимолетные двадцатые числа, выдался на Урале серым и тусклым. Потеплело, и горы пушистого снега стали рыхлыми, сырыми, чавкали под ботинками, превращаясь в грязевую кашу. Со всех крыш свисали громоздкие белые шапки, нет-нет да и падающие вниз с глухим ударом — это если повезло, и никого не зашибло. Бывает еще так, что пролетает такая глыба прямо перед носом, вот уж когда везет по правде… Но люди продолжают ходить, люди не думают о плохом или стараются не думать, к тому же мысли сейчас заняты только одним — приближающейся новогодней ночью. Призрачно уходил последний 1900-й год, но в веке оставался еще один — двухтысячный, с таким непривычным на вкус названием.       Черно-белые дворы превратились в туманные альбионы. Одинаковые кирпичные и панельные дома, до слез родные в летний вечер, теперь были холодны и безмолвны. Небо над ними нависло низко-низко, давя на город. Из тяжелой белесой пелены спускался колючий снежок, спускался часами, сутками, да только без толку. Он сразу таял, и на черном асфальте росли теплые и грязные лужи. О том, что среди всего этого скоро наступит Новый Год, напоминали лишь бешено мигающие гирлянды в темных окошках вместе с пахнущими на целые кварталы елочными базарами. Всюду засело уныние.       …Андрей щелкнул последним выключателем, и свет в зале полностью погас. Почему-то в темноте холод ощущался сильнее. В следующую секунду Рожков вздрогнул — кто-то с размаху хлопнул его по плечу.       — Брекоткин! — завопил он, резко оборачиваясь. Да, это был Димка. Сомневаться не приходилось — чисто его штучки.       — Ну-ну, товарищ, не орем, — проговорил Феликс важным тоном. — Ты че это домой не идешь? Тридцать первое на дворе, праздник вроде какой-то. Не слышал?       — Такой же вопрос я могу задать тебе, — парировал Андрей. Они вышли из зала в коридор и направились к гардеробу за куртками.       — Да я… — махнул рукой Дима, но запнулся.       — Так. Опять сценки точишь?       — А чего их не точить? — Брекоткин исподлобья глянул на друга. — Во всем должен быть идеал, а особенно в шутках. На один градус промахнулся — уже не смешно!       Андрей грустно улыбнулся.       — Димка… Ты женат давно, и дочь у тебя есть маленькая. Они тебя дома ждут. А ты… шляешься неизвестно где, как будто тебе все еще семнадцать, — Ражик вздохнул, сам не зная, отчего.       — Дети, вашей маме снова семнадцать! — пропищал Брекоткин, даже бровью не поведя. — Вы просто поверьте, а поймете потом…       — Ну я же серьезно! — возмутился Андрей.       — И я серьезно. Я вообще хоть когда-нибудь шучу?       Да, это было бесполезно. Рожков снова вздохнул и одним движением набросил на себя куртку.       — Ну все, Фел. С наступающим, девочкам своим привет передавай. Я побежал…       Брекоткин ухмыльнулся и, поздравив друга в ответ, распрощался. «Вот повезло его жене», — полуиронически-полусерьезно подумал Андрей, сбегая со скользкого крыльца. Ни разу он не подал виду, что горько жалеет о своем одиночестве. Его-то дома уж точно никто не ждет, и Новый Год для него ничуть не семейный праздник. Родители жили на другом краю города, да и вообще навещать их нечасто хотелось. Ражик порой корил себя за это, но опять слушать ругань отца по поводу его неудач… Пусть уж лучше все остается как было.

***

      Андрей облегченно выдохнул, когда наконец оказался в предбаннике теплого и уютного магазина. В полпятого вечера здесь уже было многолюдно. Андрей отряхнул ботинки от грязного снега и направился ко входу в торговый зал. Стены с потолком пестрели не слишком разнообразными, но обильными праздничными украшениями — тоненькой мишурой, бумажными снежинками и дождиком, который искрился в свете ламп. На душе у Ражика от этой картины немного оттаяло. Он улыбнулся краем рта и пошел в глубь магазина, откуда играла классическая новогодняя музыка.       Денег Андрей взял достаточно и в эту праздничную ночь мог позволить себе не жлобствовать. Первым ему попался отдел со сладостями, куда он и побрел, хотя в обычные дни шоколадки с мармеладками, увы и ах, почти не ел. Но Новый год… Здесь, наверное, без пустых Дедов Морозов и зайчиков в фольге не обойтись. Прикинув, Андрей решил взять одну молочную шоколадку, одну белую и кулек вафельных конфеток — все равно первого числа захочется пить чай с чем-нибудь сладким. После полок с шоколадными производными неожиданно начинался отдел заморозки, холодильники в котором были старательно украшены разноцветными бусами. Рожков снова почувствовал приятное праздничное волнение и подошел к ним поближе. Тут выбор был шире — к соленым продуктам Андрей относился с куда большим уважением. Рука сама собой потянулась к филе селедки в коробочке, затем к палке копченой колбасы, затем к дорогущему сыру с плесенью… За полминуты у Ражика на руках был средненький набор закусок и нарезок, из-за чего он почувствовал себя каким-то уставшим от жизни холостяком за сорок. Ну и что, ведь его никто не видит, а все это так или иначе очень вкусно!       Затем Андрей быстренько заглянул в хлебный отдел и взял нарезной батон. Он покупал только его, потому что всегда ленился или не успевал резать хлеб сам. Подумав, что к батону непременно требуется красная икра, Рожков вернулся к холодильникам и нашел там маленькую недорогую баночку. Следом Андрей вспомнил про консервы, в которых не чаял души, и быстрым шагом отправился искать нужные полки.       Он совсем не жаловал горох и яйца, поэтому никогда не готовил оливье на Новый год. Но вообще такое явление, как салаты, Андрею нравилось — намешал чего-то там с майонезом, сиди и ешь. На всякий случай он взял маринованные грибы, огурцы, шпроты, банку маслин и кукурузу, а затем пошел на поиски майонеза и сметаны. Далее по списку шли овощи. Недолго думая, Андрей, плохо разбиравшийся во всякой растительной пище, взял то же, что и всегда — картошку и лук. Рядом ярко-оранжевой горкой возвышались апельсины, и Ражик немедленно набрал их целый килограмм.       Мысленно подсчитав оставшиеся деньги, Андрей решительно направился за газировкой и чипсами. Теперь от кассы его отделял всего-то один алкогольный отдел. Ясное дело, с пустыми руками Рожков оттуда не вышел — взял баночку светлого и бутылку шампанского, вздохнув о том, что на коньячок средств уже не хватит. Какой-то отголосок детства проснулся в голове Андрея, когда он прошел мимо холодильника с мороженым. На последние копейки пришлось брать эскимо — в праздник можно позволить себе истратить все подчистую… Сумма вышла кругленькой, осталось меньше рубля, но Андрей был очень рад. Наконец хоть что-то подняло ему настроение!       Рожков расплатился с ворчливой продавщицей и достал откуда-то из бездонных карманов куртки авоську, чтобы сложить набранную гору. Достал, случайно бросил взгляд на предбанник и вдруг увидел в дверях тщедушного паренька, топтавшегося на месте. Последний просил прощения у какого-то толстого дядьки, которому, кажется, наступил на ногу. Андрей смерил мальчишку внимательным взглядом — лет восемнадцать на вид, тоненький плащик (и не холодно?), узкие джинсы не очень модного фасона, не по возрасту. Совсем юное смазливое лицо Ражику показалось смутно знакомым. Но где они могли видеться? Из неожиданного ступора его вывел возмущенный голос продавщицы:       — Молодой человек! Вы заберете свои покупки или нет? Задерживаете же!       — Извините, — поспешно сказал Андрей и в два счета сгреб продукты в сумочку. Он отошел от кассы, вновь поднял глаза — парнишка никуда не делся. Ждет кого-то, что ли… Однако додумать Рожков опять не успел: этот парень тоже заметил и, кажется, узнал его. Андрей остановился, а полузнакомый мальчишка быстрыми шагами направился в его сторону. Рожков растерялся.       — Здравствуйте, Андрей Борисович! — выпалил тот.       — Да… здравствуйте.       — Вы меня помните?       Хороший вопрос. Ражик не сразу нашелся с ответом.       — Конечно… А ты… а вы кто?       — Я играю в КВН, представляю лесотехнический институт, — сбивчиво затараторил парень. — Мы же с вами репетируем в одном зале…       Точно!       — Ага, вспомнил, — кивнул Рожков и слегка улыбнулся.       — Ну вот.       — Только зовут-то тебя как?       — Я… Я Вячеслав Мясников, капитан, — представился парнишка так, будто попал на деловую встречу. Даже руку протянул. Андрей подавил смешок и пожал ее, снова кивая.       — Да, да. — Фамилию Мясников он помнил, правда, никаких ассоциаций с этим юным мальчиком она для него не имела. — Будем знакомы, так сказать.       — Но мы и так знакомы, — повел плечом Слава.       Андрей ухмыльнулся.       — Теперь еще знакомее! Ну, бывай.       …Он уже был в дверях, когда его догнал голос парня:       — Подождите, Андрей Борисович!       Рожков остановился. Слава буквально подлетел к нему, едва не врезавшись. Андрей усмехнулся и с напускной строгостью сказал:       — Тебя что, не учили в помещениях не разгоняться?       — Учили… — покраснел мальчишка. — Я… я вот что хотел сказать, Андрей Борисович. Мне до общежития далеко, а этот район я не знаю, заблудился немного… Вы меня до нужной остановки не проведете?       Ражик пожал плечами.       — Проведу, конечно, что за вопрос. Идем.       Они вышли на улицу и очутились буквально в огромном снежном шаре. Не было видно даже другой конец стоянки перед магазином — воздух заполонили белые пушистые хлопья. Андрей краем глаза увидел, как его юный спутник пытается поймать снежинки языком, и вновь постарался не засмеяться. Не хотелось смущать паренька — он и так, кажется, был робким.       Улицы шумели и мигали яркими фарами: все сейчас мчались с работы или домой, или в магазин, или в гости. Даже тридцать первое декабря было похоже на обыкновенный осенний день, в который неожиданно решил выпасть снег. Под ногами быстро появился тоненький белый слой, но выглядело это как издевка природы; Андрей, в кои-то веки не забывший на работе шапку, нес ее в руке — слишком теплая по его меркам стояла погода. От этого густые волосы быстро промокли. Ражик посмотрел на Славу — с его темной шевелюры уже капала вода, но парень, казалось, не замечал этого. Они неторопливо пересекли темную стоянку и поднялись на тротуар вдоль широкой проезжей части. В свету фонарей Рожков увидел совсем синее лицо Славки и вдруг понял, насколько тот продрог в своем тонком плаще.       — Слушай, тебе не слишком холодно? — обеспокоенно спросил он. — И куда тебе надо-то? Далеко?       — Да я не знаю… — пробормотал паренек, оглядываясь по сторонам. — А тут станция есть где-нибудь? Мне бы на электричку…       — Боюсь, это не в шаговой доступности, — покачал головой Андрей.       Слава подумал и спросил с надеждой:       — А седьмой автобус здесь останавливается?       — Нет, это же другой конец города…       — Понятно, — вздохнул Мясников.       Андрей, наверное, тоже вздохнул бы, но статус старшего юмориста не позволял ему раскисать. Повисло неудобное молчание. Ражик запрокинул голову и посмотрел в небо — туда, где рождались белоснежные льдинки, осыпающие все вокруг. Ему отчего-то представилось, как наверху кто-то рвет подушки, и вот эти мохнатые гусиные перья летят, летят на землю, кружась в мягком свете дорожных фонарей… Стало смешно, но при совершенно потерянном студентике хихикать было стыдно. Андрей еще раз взглянул на Славу и спросил:       — Как это тебя угораздило потеряться?       — Да гулять пошел. А что, все равно лекций нет, на работе выходной…       — Небось дома ждут, — покачал головой Ражик.       — Я ведь живу в общаге, — хмуро напомнил Слава, но Андрей отмахнулся.       — Друзья ждут, значит!       Мясников ответил не сразу.       — Да какие… друзья. Матвеич к предкам в пригород уехал, Антоха дома, Ника с девочкой. А остальные мне не друзья.       Последняя фраза прозвучала как-то слишком холодно, и Андрей предпочел промолчать. Снова повисла тишина. Ражик чувствовал, что Слава весь ушел в себя, но нельзя же было тупо стоять посередине тротуара, даже не глядя друг на друга.       — Ты сейчас куда пойдешь, Слава?.. — наконец тихо спросил Андрей. Парень встрепенулся.       — Не знаю, — быстро ответил он, и Рожков хмыкнул.       Ладно, пусть катится на все четыре стороны!       — Мне пора, в общем. Надеюсь, доберешься до своей общаги, — вежливо улыбаясь, заговорил Андрей. — Увидимся еще, наверное. Но только в следующем году, — добавил он со смешком и протянул руку. Слава отрешенно посмотрел Ражику в глаза.       — Андрей Борисович… — студент замялся, не дав руку в ответ.       — Что?       — А вы ведь недалеко живете?       — Да, в общем-то. А тебе зачем?       Слава перевел дух, словно подбирая слова.       — Вы… не знаете… есть ли тут где-нибудь клуб, в котором можно остаться до утра?       Андрей поперхнулся какой-то только что придуманной шуткой, не успев сказать ее. Да, представить Славу в клубе на отшибе екатеринбургского Химмаша было трудно!       — Послушай, Мясников, как бы тебе объяснить популярно, — пробормотал Ражик и поймал на себе недовольно-непонимающий взгляд студента. — Я понимаю, тебе не хочется слушать мои советы, — терпеливо добавил он, — но ни в какой клуб ходить не надо. Прекрасно, если целым останешься после подобной ночки.       Слава вздрогнул.       — А что… — почти шепотом произнес он, — такое… может быть?       — Да, — как можно тверже ответил Рожков. Парень прикусил нижнюю губу, будто растерянный школьник, и в Андрее проснулась жалость.       — Ну, если ситуация совсем критическая… Видимо, придется тебе протянуть очень большую и сильную руку помощи.       Мясников нахмурился.       — Слава, я приглашаю тебя ко мне в гости.       — В гости? — вытаращив глаза, воскликнул перепуганный парень. — К вам?!       Андрей кивнул, и Слава сильно покраснел.       — Вам правда это удобно? — одними губами спросил он.       Андрей кивнул еще раз. На лице Мясникова появилась слабая улыбка.       …Они шли по тротуару, по узкой асфальтовой полоске между проезжей частью и оврагом над длинным панельным домом. Дорога всего в метре от них звенела и пылала торопливыми вспышками фар, и было в этой предпраздничной суете что-то сказочное. Сколько раз Ражик встречал Новый Год? Не счесть. Этой весной ему исполнится двадцать девять лет. Шутка ли?       В таком возрасте, наверное, уже нужно не смыкать глаз у кроватки второго ребенка и по воскресеньям ездить на построенную собственными руками дачу, чтобы попивать там на рыбалке холодное пиво. Андрей «протестовал». Он обожал крутиться на стуле, сходил с расчищенной дороги, чтобы лишний раз хрустнуть ледяной корочкой, мог перебежать на другую сторону к незнакомому коту, долго гладить его и в итоге опоздать. А по ночам брал сигареты и спички, садился у открытого окна и долго-долго смотрел в темноту спящего города, путая мысли и ощущения. Да, Андрей был неисправимым романтиком. Ребенок — только большой и очень грустный. А так… ребенок.       — Э, смотри перед собой! Не видишь, куда идешь! — взвизгнул кто-то у самого уха. Ражик встрепенулся. Оказывается, замечтавшись, он не заметил крупную тетеньку и врезался прямо в нее.       — Простите, — бросил в ее сторону Андрей и пошел дальше, не останавливаясь. Тетка ответила какой-то возмущенной тирадой, но он ее не услышал — заметив мигающий светофор, оба КВНщика разом рванули через дорогу. Слава добежал первым и остановился, вопросительно глядя на Рожкова. Тот махнул рукой вправо.       — Нам туда.       Они побрели еще медленнее, чем раньше, вдоль серой громады разрушенного в девяносто первом завода. Андрей снимал квартиру не на самой окраине, как раньше, но место было глуше некуда. Когда Союз распался, и этот завод вместе с близлежащими закрыли, живущие здесь рабочие быстро разбежались. Основными обитателями пятиэтажек и покосившихся частных домов были пенсионеры и алкоголики, еще где-то недалеко тусовалась компания наркоманов. Ражик был доволен тем, что квартира досталась ему за копейки, и не особо жаловался на контингент. К тому же в этом была своя романтика…       Вскоре вместо черных выбитых окон сбоку потянулся частный сектор, а в уходящем влево переулке показалось здание старенькой школы. «Летом здесь намного уютнее, чем сейчас», — подумал Андрей.       — Правда? — вдруг сказал Слава, и Рожков прикусил язык.       — Я произнес это вслух, да?..       — Да, — пожал плечами студент. Андрей заметил, что он даже не улыбнулся. Хорошо это было или нет — непонятно, но заядлый КВНщик уже привык вызывать смех у людей и поэтому ощутил себя глупо, хотя любой другой человек, наоборот, обрадовался бы.       — В общем-то, правда. Когда приходит жаркая погода, находиться на этой улице — одно удовольствие. Столько деревьев, такая тень! Я живу тут уже третий год, так что кое в чем разбираюсь…       Слава, кажется, совсем его не слушал. Андрей догадался, что тему для разговора он выбрал слишком уж стариковскую, и постарался не обидеться на отчужденного паренька. Дальше оба шли молча, не глядя друг на друга.

***

      Темная, без единого фонаря разбитая улочка тянулась через весь квартал и упиралась в гаражи, за плеядой которых в получасе ходьбы была речка. Где-то недалеко грохотала стройка, не продвигающаяся уже пять лет. Из подворотни противно залаяла собачонка, и через секунду оттуда же вывалился пьяный в стельку мужик.       — Р-ребя… та-а… — раскинув руки, прохрипел он. Даже в темноте Андрей смог разглядеть, как побледнел и напрягся Славка. Мужик тем временем оступился, ругнулся и упал прямо им под ноги. Ражик быстро схватил парнишку за руку — она была совсем ледяной не то от холода, не то от страха. В следующую секунду они очутились в пустом магазинчике строительных материалов, а еще через пару мгновений в тишине раздался глубокий и надрывный всхлип.       — Андрей Борисович…       — Тише, Слава, он долго не поднимется.       — А-Андрей Борисович… Я не пойду…       — Вот еще! — нахмурился Рожков. — Что, прямо тут будешь встречать Новый Год?       — Эй, вы там чего? — послышался деловитый голос, и из-за груды мешков шпаклевки высунулась продавщица.       — Здравствуй, — кивнул ей Андрей.       — Ра-ажик! — воскликнула та. — Кого это ты с собой притащил?       Снова послышался всхлип, а за ним клацанье зубов.       — Ирка, это Слава, мой знакомый, — вздохнул Андрей, кивая на паренька. — Мы на алкаша из моего подъезда наткнулись, вот он и испугался.       — Я и смотрю, синий весь от дрожи! — захохотала Ирина, и Мясников быстро сделал шаг назад. Веселая продавщица, кажется, внушала ему не меньший ужас, чем пьяный рожковский сосед.       — А ты че, никогда датых не видел в новогоднюю ночь? — сквозь смех полюбопытствовала она.       Андрей ответил вперед Славы:       — Да ну, Ир! Не все по отшибам шарахаются.       — Но и не все такие нежные!       — Мы все равно уже уходим, — твердо ответил Ражик. Мясникова пришлось с силой подтолкнуть, чтобы тот двинулся к двери.       — Н-не надо, может… — залепетал он, но поздно — они уже были на улице. Андрей покачал головой.       — Славка, ты из какого дворца такой?       Парень не ответил, лишь бросил обиженный взгляд и отвернулся.       — Нам вон в ту арку, — негромко сказал Рожков. Алкаш мирно спал все на том же месте, и капитан Пельменей не без ухмылки смотрел, как Мясников силится обойти его максимально далеко. До Нового Года оставалось шесть с половиной часов.       …Квартира встретила КВНщиков ужасной духотой, и Андрей первым делом настежь распахнул окно на кухне. Завыл ветер, со всей силы дуя в водосточную трубу как в настоящую, и шторы взметнулись прозрачным парусом. Над крышами домов уже воцарилась ночь, глубокая и темная, последняя ночь уходящего в небытие года. Ражик прошел в единственную комнату и устало бухнулся на раскладушку. Ему казалось, что если он сейчас закроет глаза, то проснется только днем первого числа — но все-таки он их закрыл. Было слышно, как мерно отсчитывает секунды будильник на тумбочке и как осторожно присаживается Слава на невыносимо скрипящий диван.       Андрей смутно осознавал, сколько прошло времени, пока он лежал носом в подушку. Он повернул голову, пытаясь вглядеться в полутьму собственной комнаты. В дверце старенького серванта отражались улица из окна и искры какого-то далекого салюта. Мясников притулился на уголке дивана, нервно постукивая ногой по стулу, похороненному под горой футболок и свитеров Андрея (шкафа, уж извините, в этой квартире просто не было). Сам Славка был в какой-то светлой водолазке и из-за нее выглядел еще более маленьким и тощим. Он будто даже пугливо смотрел куда-то в синеву окна, напряженно поджав губы. Ражик вяло перевел взгляд с парнишки на свой будильник, понимая уже, что сейчас придется вставать.       — Без пяти шесть, пора перекусить, — вслух сказал он и сел на раскладушке. Слава внимательно смотрел на своего старшего коллегу. Было в его безмолвном пронзительном взгляде что-то недоверчивое, готовое отдернуться в любую секунду.       — Э-э… у меня не очень богатый выбор блюд, — сообщил Ражик для начала, поднимаясь. — Но ведь скоро все равно будем есть плотно, верно? Поэтому, думаю, пары пирожков нам хватит.       «Так смотрит на меня и не моргает. Как с котом общаюсь, натурально» — выходя в коридор, подумал Андрей. Мясников через пару секунд уже был рядом, продолжая отмалчиваться.       В кухонном шкафчике оказалось три пирожка с капустой, которые были куплены вчера вечером на весь рабочий день. Сегодня Ражик не вспомнил о них — спасибо внезапной головной боли и потерянным ключам. Пирожки так и остались дома, но сейчас это было как нельзя кстати. В следующие три минуты они уже помещались на столе в тарелочке, рядом лежали горкой шоколадные пряники, а чайник, весело шумя и разряжая обстановку, готовился закипеть.       — Ну что, Слава, как настроение? — терпеливо спросил Андрей. Он сел на табуретку и сложил на столе руки, пытаясь не уронить на них голову в борьбе с желанием спать.       — Нормальное, — хрипло ответил Мясников. Ражик заметил, что парнишка сел не на вторую табуретку, а в большое потертое кресло, ничуть не смутившись при этом. Это выглядело так, словно Андрей был у своего гостя на приеме, но вслух он ничего не произнес.       — А вообще, — вдруг продолжил Славка, — телик бы включить… У вас же работает?       Андрей обернулся к окну, где на широком подоконнике стоял квадратненький доисторический телевизор. Он смотрел его хорошо если раз в год, и от безделья телик покрылся толстым слоем пыли, которую КВНщику даже в голову не приходило стирать. Свои выступления Уральские Пельмени обычно лицезрели у Алены Тиглевой, в квартире отца которой они могли разбежаться даже всем составом. А так… Телевидение девяностых ознаменовалось лично для Андрея какой-то мурой. Вот если бы вышло продолжение гриба-Ленина…       — Ну давай, — подумав, кивнул Рожков. От Голубого огонька и Карнавальной ночи ничего страшного ожидать не приходилось. Что там еще можно увидеть тридцать первого?       Он слегка промахнулся — на экране проявились кадры легендарной Иронии судьбы. Фильм этот ни Андрей, ни его родители внимательно никогда не смотрели, поэтому было непонятно, что конкретно сейчас происходит. Два главных героя сидели рядом, отражаясь спиной в зеркале, и Женя Лукашин говорил:       — Есть такая примета — как встретишь Новый Год, так его и проведешь.       Рожков устало закрыл глаза. Фильм продолжался, но смотреть его не хотелось. Да, примета такая действительно есть, только черт его знает, работает она или нет. Вот встретить бы хоть один Новый Год с кем-нибудь близким, кого не страшно будет полюбить… А главное — провести потом с ним всю оставшуюся жизнь. Только вот с кем?

***

      Часы показывали без десяти двенадцать ночи. Андрей успел поспать, Слава — разбудить его, и общими усилиями КВНщики кое-как накрыли праздничный стол. За эти несколько часов Мясников полностью освоился в квартирке и уже не выглядел стеснительным парнишкой. Ражик то и дело думал о том, что предыдущий Славка, напуганный и молчаливый, нравился ему больше. Студент оказался довольно самоуверенным, даже нагловатым, не боящимся огрызаться в сторону Андрея по любому поводу, и это раздражало. Но… какие прелести откроются Рожкову, если он выгонит парня и будет сидеть здесь один? Просто выпить и лечь спать тоже неинтересно. Пусть уж лучше потерявшийся цыпленок посидит у него.       На большой тарелке с резными краями и поцарапанным белым дном были разложены бутерброды с ярко-рыжей икрой, рядом примостилась коробочка шпрот, сверкающих масляными боками. Тут же стояли и огурцы с грибами — прямо в банках. Во главе стола поместилась вазочка с безымянным салатом из того, что было. На вопрос Славы, будет ли это вкусно, Андрей молча вылил туда огромную гору майонеза. Сомнений не оставалось — будет.       Сев, он тут же открыл бутылку шампанского, но Мясников почему-то придерживался строгих принципов.       — Шампанское надо пить только под бой курантов.       — Так это пить, — пожал плечами Андрей, — а я налью!       — Не надо, — поднял руку Слава. — Так скучно будет.       — Ну понятное дело, на одном шампанском веселье не наработать, — проворчал Ражик, но послушался. Вздохнув, он запустил руку в ящик под столом и вскоре вытащил оттуда несколько помятых цветных пакетиков.       — Может, газировку зальем, а?.. Пить хочется что-то.       — Растворимая на вкус гадкая, — заартачился Мясников.       — Пес с тобой, — поморщился Андрей. Он высыпал себе в кружку половину пакетика с дюшесом и вскоре уже потягивал прохладный напиток.       В телевизоре вдруг заиграла музыка. Не то чтобы вдруг, конечно — на Новый Год это дело обыкновенное, но эта музыка была совсем не концертной.       — Новогоднее обращение Бориса Николаевича Ельцина и исполняющего обязанности президента России Владимира Владимировича Путина, — зачем-то прочитал Славка надпись на экране. — Андрей Борисович, надо наливать!       — Созрел, что ли, — буркнул Рожков и взял шампанское. — Сейчас налью, не боись.       Музыка торжественно звенела высоким голосом.       — Дорогие россияне, — послышалось из телевизора. «Давай, скажи, как все будет хорошо…» — безо всякого энтузиазма подумал Андрей. Что поделать, сказки вождей в новогодние ночи все-таки были традицией.       — …новый век, новое тысячелетие… — голос Ельцина эхом разносился по его кабинету и по всей стране.       Ражик стал наливать в Славкин фужер.       — Дорогие друзья, дорогие мои, сегодня я в последний раз обращаюсь к вам с новогодним приветствием, — краем уха уловил Андрей.       В последний… раз?       — В последний раз обращаюсь к вам как президент России, — продолжил Ельцин, и Рожков насторожился.       — Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку.       Рука Андрея дрогнула, когда тот наливал шампанское себе. Он так и застыл с широко распахнутыми глазами.       — Чего это он замолчал? — беззаботно спросил Славка, глядя в экран с интересом. — Андрей Борисович, а вы-то что?       …В ушах с поразительной ясностью вспыхнул голос Нетиевского, опирающегося на спину Ражика в самом начале прошлогодней игры.       — Слу-ушай меня, свободная, понимаешь, стая! Я ухожу-у в долину отпуско-ов! Я думаю, что ва-ам нужен новый вожак! Я говорю о Маугли-и!       Кто же из них это придумал? Кто же написал эту шутку?       — …добровольной передачи власти, — звучало с экрана, — власти от одного президента России к другому.       — Слава!!! — вскричал Андрей, хлопая себя по лбу в изумлении. — Что мы сделали?! Как… к-как так вышло?!       — Я ухожу, — вновь сказал Ельцин, и Рожков буквально упал на табуретку.       — Андрей Борисович… — пробормотал Слава. — Вы про что?       — Славка, это невероятно! — воскликнул Ражик. — Это невероятно, но это… это почему-то случилось.       …Обращение пролетело мимо них, пока Андрей объяснял Мясникову, в чем дело. Паренек был в непонятном восторге.       — Да вы предсказатели! — искренне проговорил он. Рожков смущенно улыбнулся.       — Смотри-ка, уже полночь, — подмигнул КВНщик своему гостю. — Давай выпьем и загадаем что-нибудь хорошее. Пусть оно сбудется в новом году!       Фужеры со звоном сошлись в воздухе. «За нашу победу», — мысленно сказал Андрей, глотая горьковатое шампанское и меланхолично вслушиваясь в бой курантов. Он смутно подумал, что Слава, скорее всего, произнес про себя то же самое. Только свое у них было разным…       — Слушай, а почему ты ушел из общаги? — после небольшой паузы спросил Андрей. Выпив, они тут же принялись уплетать салат и бутерброды — полтора пирожка в шесть вечера давным-давно забылись, уступив место голоду. Слава сначала не ответил, но лицо его помрачнело.       — Вообще я с девушкой поссорился.       — Со своей? — сочувственно уточнил Рожков.       — Ну да.       Андрей понимающе кивнул.       — Не поделили что-то?       — Она не хотела встречать со мной Новый Год, — грустно ответил Славка, ковыряя вилкой гриб в своей тарелке. — Убежала с подругами и не вернулась… Я и пошел куда глаза глядят. Целый час брел в незнакомую сторону, замерз, в магазин зашел. Там вас встретил, к счастью, — краем рта улыбнулся парень.       Ражик снова кивнул.       — Да помиритесь. Вот у меня, например, девушки нет. И проблем нет! «Неплохо очень совсем без жены, гораздо лучше с любой стороны», — со смешком процитировал он, но Слава, кажется, не оценил.       — А почему у вас нет девушки?       Повисла тишина. Андрею вовсе не хотелось делиться этим с полузнакомым пацаном, поэтому он натянул на себя равнодушную улыбку.       — Да так сложилось, Слав. Не будем.       Мясников неопределенно хмыкнул и продолжил есть.       — Но все-таки… — вдруг произнес он. — Вы же популярный. Вас по телевизору показывают, — с некоей завистью добавил он, уводя взгляд.       Андрей ощутил, как парнишка становится для него все неприятнее с каждой секундой.       — Ну и что, что показывают? Я вон в съемной квартире живу, работаю полноценный день, еле накопил на свою, и то не купил еще! Слава, не все жизненные проблемы решаются выпуском в телевизоре!       Мясников молчал, низко-низко опустив голову. «Ясно, кого он перед собой видит. Впрочем, ожидаемо» — с раздражением подумал Ражик.       — Ты потом поймешь это, — вслух сказал он и одним глотком осушил еще один бокал. «Как дед на семейной посиделке, честное слово…».       — Не надо меня учить, — тихо, но жестко ответил парень. Андрей прикусил язык, чтобы не ляпнуть лишнего — в конце концов, это всего лишь шкет с младших курсов. И наверняка избалованный.       За окном взвыл ветер.       — Поздно уже. — Слава наконец поднял глаза и посмотрел прямо на Андрея. — Мне надо идти.       — Куда ты пойдешь? — вздернул брови Рожков. Его с возрастом становилось все труднее разозлить, однако парнишке, кажется, почти удалось.       — Такси вызову. Деньги есть.       — Такси в новогоднюю ночь? — с ухмылкой спросил Андрей, но Слава был непроницаем.       — Знаю, о чем вы. Но кто и куда сейчас поедет? Время — полпервого.       — Ладно, — нетерпеливо ответил Рожков, махнув рукой. — Это уже не мое дело. Езжай.       Мясников рывком поднялся с места и через минуту уже обувался в прихожей. Послышалось безучастное «до свидания», дверь хлопнула — даже сильнее, чем стоило бы. Андрей тяжело вздохнул.       Не успел он обдумать всю эту ситуацию, как воздух разрезала трель телефонного звонка. Ражик метнулся в комнату и взял трубку. Определителя номера не было, поэтому он мог только догадываться, кто же это о нем вспомнил.       Ну конечно! Это был пьяный Брекоткин.       — Андре-ей! Андрей!!!       — Да, Фел.       — С наступившим!!! Слушай, а ты слышал, что сказал Ельцин?! А я знал… а я знал!..       Рожков улыбнулся. Кажется, ночь пройдет не так уж и плохо.