
Пэйринг и персонажи
Метки
Драма
Психология
Романтика
AU
Hurt/Comfort
Ангст
Нецензурная лексика
Экшн
Счастливый финал
Как ориджинал
Кровь / Травмы
Рейтинг за секс
Минет
Стимуляция руками
ООС
Смерть второстепенных персонажей
Underage
Разница в возрасте
Сексуальная неопытность
Анальный секс
Засосы / Укусы
Римминг
Боль
Психологические травмы
РПП
Селфхарм
Межбедренный секс
Петтинг
Универсалы
Телесные наказания
ПТСР
Насилие над детьми
Панические атаки
Нервный срыв
Спорт
Фроттаж
Боевые искусства
Символизм
Самоистязание
Фантомные боли
Описание
Чонгука учили как избежать того или иного удара, как его отразить, поставить множественные блоки, даже как ответить и чтобы побольнее, чтобы его силы боялись. Но никогда не говорили как же избежать боли от удара не физического, того, что крошит пеплом внутренности и сознание едким дымом мыслей. Моральная стойкость оказалась Чонгуку гораздо важнее.
Примечания
Не доскональная информация по данному виду спорта. Не справочник терминов и определений. Прошу учитывать это. Удары будут упоминаться в сокращённых названиях, какие можно услышать на тренировках.
Чон Чонгук 17 лет,
Ким Тэхён 24 года.
Возраст согласия — 16 лет, совершеннолетие и полная дееспособность — 19 лет.
Вообще, работа слегка тяжеловата морально? Думаю, по меткам понятно, что там не всё идёт гладко. У каждого свои проблемы. Но почему-то решить их получилось лишь объединившись.
Если вам понравилась работа файлом, вернитесь, пожалуйста, на сайт, чтобы поставить автору лайк. Спасибо!
Мой тгк (эстетика/обложка, трейлер и небольшие спойлеры [#ТС; #треснутаясталь]): https://t.me/+ZizlZzjNfX5lNDJi
В критике не нуждаюсь! Если не можете сказать ничего хорошего, лучше промолчите.
!ДИСКЛЕЙМЕР!
📌Как автор ни к чему не призываю, не отрицаю традиционные ценности, не романтизирую насилие в любом его проявление!
📌Всё строго для людей 18+ с устойчивой психикой!
📌Это просто выдуманная история, любые совпадения с действительностью абсолютно случайны!
Посвящение
Стойкости на грани с безумием 🥋🏆
Попытка самообороны. Корни чувств
07 декабря 2024, 02:53
Неизвестность вдали пугает огнями,
Прошлое позади маячит тенями.
Как идти вперёд, не видя под ногами пути?
Наобум не получится, так не дойти.
Нужно понять желанное направление
И сделать решительный шаг к своему отражению.
Выбор стоит на пути, ему хочется знать ответы.
Ему нужно точно ведать куда тебя завести.
Чувств различать научиться по совести.
Своих, чужих с улыбчивой гордостью.
За чужие неудачи себя не корить.
И все обиды в пустоту отпустить.
Выбранного сердцем человека любить.
Пора бы уже научиться своей жизнью жить.
Чонгук просыпается на мягком диване и ничего не понимает. Голова раскалывается, в ушах стоит противный звон, а картинка мира всё никак не хочет фокусироваться. Чонгук беспомощно крутит головой из стороны в сторону и испуганно вздрагивает, когда находит взглядом Тэхёна в мягком кресле с книгой в руках. На чужой переносице непривычно поблёскивают стекла очков в тонкой металлической оправе. Красиво. Тэхён чувствует на себе взгляд и отрывается от чтения, чтобы вложить закладку между страниц и убрать книгу на стеклянный низкий столик рядом с собой. Парень откидывается на спинку мягкого кресла и складывает руки в замок, серьёзно рассматривая Чонгука. — Может, расскажешь, что случилось? — предлагает спустя несколько минут молчания. А Чонгук бы и рад, но что ему сказать? Что отец от него отказался? Что, видимо, никогда и не любил? Или про то, как сам облажался? Чонгук и сам не до конца понимает сложившуюся ситуацию. — Я не знаю, — всё же хрипит Чонгук и выглядит таким потерянным в этот момент, что Тэхён вздыхает и трёт переносицу. — Как ты можешь не знать? Просто расскажи мне правду. Да чёрт, я даже твоего имени не знаю, парень! — хмурится и нервно начинает кусать нижнюю губу. — Чон Чонгук, — тихо хрипит, прокашливаясь. — Меня отец выгнал из дома. Тэхён вмиг подрывается с места, чтобы подойти к парню ближе. Он склоняется над лицом Чонгука и вглядывается в глаза. Неловко даже как-то. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спрашивает, касаясь кожи кончиками тёплых пальцев. — Я в порядке, — уже так привычно вырывается из Чонгука, только вот Тэхён ему ни черта не верит. — Человек, которого предали, не может быть в порядке. Перестань мне врать. Я пытаюсь тебе помочь. Чонгук опускает голову и почти шмыгает заложенным носом, но что-то мешает. Чонгук тянет руку к своему лицу и нащупывает вату в ноздрях. Он отсутствующе смотрит на Кима и тот поджимает губы лишь сильнее. — Ты потерял сознание слишком резко. Я не успел тебя поймать. Чонгук выдыхает и прикрывает глаза. По-прежнему не больно. Омертвение душевных клеток всего организма блокируют это ощущение. — Расскажи мне, тебе станет легче, — Тэхён присаживается рядом с приподнявшимся Чонгуком и смотрит таким искренним взглядом, что парень не выдерживает. Губы непроизвольно начинают дрожать, а горло сковывать спазмом. Все слова застревают в глотке, не могут найти выхода закупоренные. Чонгук вновь в истерике хватается за горло, но на этот раз Тэхён целует его немедля. Чонгук испуганно смотрит в тёплые серо-дымчатые глаза Кима и пытается унять дрожь по всему телу. Вся концентрация уходит в поцелуй и горло начинает отпускать спазмом. Чонгук хрипит, подтягивая Тэхёна ближе к себе за ворот футболки, и целует, целует, целует. Доверяется в момент уязвимости. Поцелуи Тэхёна становятся преодоляющим механизмом панически атак. А сам Тэхён для Чонгука — жизненно необходимой поддержкой. Отстраняться не хочет никто, но Тэхён всё же разрывает поцелуй первым. Смотрит в блестящие тёмно-карие глаза Чонгука и ободряюще улыбается. — В детстве я мечтал стать художником, но отец запретил, — тихо начинает, прочищая забившееся сомнениями горло. — Он отвёл меня на тренировку по тхэквондо и я правда старался стать лучшим для него, — Чонгук не чувствует, как по щеке спадает одинокая слеза, высыхая солёной полосой слабости. — Но я не смог. В тот день я не пошёл с ним, потому что я так устал от боли. Я просто хотел немного времени без всего этого. Я устал. Рю встал на мою защиту и приютил на ночь. А когда я проснулся, не знал, что делать. К отцу идти было страшно и я просто сидел на тротуаре, пока меня не нашёл ты, — Чонгук говорит тихо, но безэмоционально, словно это рапорт, а не его собственная история вовсе. — От тебя я пошёл домой. Отец это же всё, что у меня есть. Он же не мог меня бросить так просто. Из-за одной ошибки. Я... — приступ паники вновь накрывает Чонгука и тот смотрит остекленевшими глазами на Тэхёна, хаотично хватая воздух ртом. Он не видит ничего перед собой, пока не начинает чувствовать тёплые руки на своих щеках и мягкие губы на собственных. Почему-то приступ вновь стихает. Может, из-за чувств Чонгука к Киму, что заполняют собой глухие пустоты, может, ещё по чёрт знает какой причине, но главное, что помогает. Тэхён отстраняется и кивает молча, прося продолжить. Чонгук кивает, прикрывая глаза на секунду. Он вздыхает и открывает их, чтобы впиться взглядом в туманную радужку и прочувствовать впервые тепло изнутри. Тэхён его поддерживает. Молча и так уверенно. — Я не смог зайти за калитку. Со мной случилось вот это вот всё, — он многозначно обводит что-то в воздухе, но Тэхён его отчего-то понимает. — Я почти потерял сознание, но... — он запинается, опуская взгляд. — Я увидел маму. Она умерла, когда мне почти исполнилось пять. Я не знаю, сколько я просидел на холодной земле, но потом приехал отец. Он даже не посмотрел в мою сторону, а после вынес эти сумки, выгоняя из дома. Я так и не смог перед ним извиниться, я ничего не смог. Я такое ничтожество, — Чонгук всхлипывает бесконтрольно, обхватывая ладонями волосы и до боли оттягивая. Не чувствует. Снова не больно. Чонгук тянется к этой боли, хочет отчаянно почувствовать, чтобы сбить оковы с истерзанной души. Пусть будет больно телу. Пусть, если кто и должен страдать, то оно. Почему должна душа? Чонгук просто напросто не выдерживает эту боль изнутри. Хочется переместить хоть часть наружу. Облегчить. Снять. Утолить. Он тянет сильнее, не изменившись в лице, почти выдирает волосы. Его внезапно останавливает от дальнейших попыток тёплая ладонь Тэхёна, накрывшая его холодную. — Ты не ничтожество, Чонгук, просто твой отец, извини мне мои выражения, настоящий еблан. Ты не виноват в этом и ничего не мог сделать. — Я люблю его, он мне самый родной... — Я знаю, такое дерьмо случается. Но ты не должен любить его больше, чем себя. Ты не должен выигрывать только потому, что так захотел он. Ты вообще никому и ничего не должен. Только если себе и для себя. — Я не знаю, что мне делать дальше, — сокрушенно признается парень, а Тэхён мягко гладит чужие напряжённые плечи. — Оставайся. У меня есть мягкий диван и несколько пачек рамёна на ближайший ужин. А ещё незакрытый гештальт, когда в похожей ситуации мне тоже помогли. Разве не повод отдать долг во Вселенную? Чонгук смотрит на всего такого домашнего и уютного Тэхёна в чёрной мешковатой футболке и серых спортивках, кусая губу до мяса. Уже даже вкус крови не останавливает. Такое ощущение, что Чонгук питается ею. Грёбанный вампир. Неудобно. Но и выхода другого у Чонгука в принципе нет. Это лучше, чем подохнуть в подворотне, как неприкаянный. — Я не буду тебе мешать? — Наоборот скрасишь одинокие будни, — Тэхён слегка отстраняется и смотрит задумчиво в сторону. — Ты теперь бросишь спорт? — Я не умею без него. — Тогда научись побеждать для себя. — Зачем мне эти победы? — Потому что они по праву твои, Чонгук. На Тэхёна он смотрит долго и пронзительно. Плечи мельком трясутся под тёплым свитером, который явно и не ему принадлежит. — Скоро национальные, я не могу бросить этот путь таким образом. Я не знаю, что мне делать дальше, Тэхён. — Давай со всем разбираться по мере поступления проблем? Смотри, жить будешь пока у меня. Уверен, что Рю тебя примет к себе и без твоего отца. А там вы победите чемпионат и пойдёте дальше. Ты построишь спортивную карьеру, а затем уйдёшь в тренерство, если захочешь. Как тебе план? — Тэхён смотрит в его остекленевшие глаза с кучкой не пойми откуда взявшейся веры и Чонгук просто не может не попытаться улыбнуться в ответ. Треснуто, натянуто, но искренне. Всё, на что он сейчас способен. — Тогда так пока и решим. Хочешь, познакомлю тебя с другом, он сможет устроить тебя на подработку в магазине неподалёку? Не на полную ставку, тебе же ещё учиться и тренироваться, но на личные расходы может хватать. Что думаешь? Ты же всё равно мои деньги не примешь, я знаю это и так, — Чонгук смотрит на Тэхёна с благодарностью и кивает. — Спасибо, — шёпотом, но оба понимают за что. Спасибо, что не дал утонуть в отчаянии и боли. Спасибо, что спас, что остался рядом. Спасибо за помощь. — Пойдём, чай тебе сделаю, сопливчик, — Тэхён взъерошивает тёмные пряди на голове парня и уходит в сторону кухни. Чонгук встаёт и следует за ним нетвёрдой походкой. В зеркальной поверхности улавливает своё нечёткое отражение. Припухший нос, синяки под глазами и бледная кожа. А глаза безжизненные, уставшие. Чонгук проходит мимо Кима, чтобы присесть на один из двух стульев за небольшой стол. Тэхён в этот момент уже заливает заварку кипятком. — Сахар? — он оборачивается через плечо с вопросом и Чонгук задумчиво кивает. Что-что, а сахар ему нужен. Третий день пошёл без еды. Чонгук задумчиво размешивает чай, пока Тэхён за ним наблюдает. — Где мои сумки? — тихо и хрипло спрашивает, всё же поднимая взгляд. — В коридоре. Я не стал в них копаться, решил дождаться твоего пробуждения, — Тэхен отпивает свой чай и смотрит так пристально, что даже неловко. — Почему ты на меня так смотришь? — А ты до сих пор не понял? — Что? — Чонгук прячет взгляд под чёлкой. Это всё ощущается как-то слишком интимно. — Ты мне нравишься, — признание даётся с небывалой лёгкостью. Они ведь целовались не раз, Чонгук ни разу не разозлился, наоборот отвечал и притягивал ближе. Значит, он тоже испытывает нечто подобное? Почему-то свои чувства перед Чонгуком признать оказывается не страшным. Может быть потому, что в нём всё дело. Тэхён же не противится своему признанию, позволяя ему сорваться с губ. Да и поздно уже рыпаться и скрываться за грубостью. Чонгук слишком сильно пролезть успел и корни пустил. Теперь либо взращивать, либо вырывать под чистую. Второе, наверное, всё же больнее. Чонгук от неожиданности дёргает рукой и кипяток проливается на стол, задевая запястье. Зато впервые сладкий чай пить не придётся. Парень даже не дёргается от жгучей боли на коже, зато вскакивает Тэхён и сетует на чужую неосторожность. Ким с тряпкой подходит ближе и вытирает стол. Он берёт запястье Чонгука нежным касанием и дует своими в меру пухлыми губами на краснеющий ожог. Чонгук не может отвести взгляд. И признаться о своих чувствах в ответ тоже отчего-то не может. — Растяпа, — причитает, пока наносит специальное средство на запястье и хмурится из-за чужого отсутствия. Наверняка больно, а Чонгук молчит и даже не дёргается. Ким прослеживает пустой взгляд, а затем привлекает внимание к себе. Чон не реагирует. — Ты меня слышишь, Чонгук? — на него переводится взгляд опустевших глаз. — Тебе разве не больно? — Больно. — Почему тогда... — Ким слегка нажимает на участок травмированной кожи, но как и ожидалось особого эффекта это не взымает. — У меня не рука болит. Её я даже не чувствую. Тэхён продолжает обрабатывать руку молча, периодами хмурясь. А Чонгук изредка возвращается в реальность, чтобы полюбоваться Кимом и вновь впасть в безсознанку.***
Чонгук проходит в коридор, присаживается на пол перед своими сумками. За ним следом показывается и Тэхён, прислонившись плечом к косяку. — Я для этого тебя утеплял, чтобы на полу рассиживался? — Я ненадолго. Чонгук открывает самую тяжёлую сумку и достаёт оттуда несколько контейнеров с едой. Тэхён видит мельком чужие награды. — Что это? — Ким кивает головой в сторону однотонных матовых контейнеров. — Еда. — И что же там за еда такая? Даже не пахнет никак, — Тэхён хмурится, подходит ближе и нюхает пластик. — Куриная грудка, руккола, помидоры с огурцами и ещё всякая разная овощная солянка. — Во всех сразу? — уточняет с неверием. Чонгук кивает. — И ты будешь это есть? Вот прям серьёзно? — Я на диете. Мне нужно уложиться в указанную весовую категорию. — И как долго эта хуета продолжается? — со строгостью спрашивает, поджав губы. — Несколько месяцев перед каждыми соревнованиями. С детства. — Блять... — Тэхён сжимает раздражённо переносицу и прикрывает глаза. Чонгук шмыгает носом, а Ким уже резко смотрит на него. В самую суть прям. — Ты же знаешь, что при активных физических нагрузках, а я уверен, что гоняют тебя чаще, чем ты спишь, нельзя жрать одну лишь траву с грудкой? Это тупо истощение организма. Этого вы добиваетесь? Я не удивлюсь, если ты себе посадишь желудок и будешь падать в обмороки от переистощения. Нельзя так, понимаешь? А Чонгук молчит, смотрит стыдливо из-под чёлки и вновь шмыгает. — Чёрт, только не говори, что ты падал уже... — И Тэхён понимает, что он прав. Сам неоднократно становился свидетелем. — Чонгук, нужно есть полный комплекс продуктов. С таким количеством физических нагрузок вес не пойдёт, только если мышцы. Но ты, я уверен, уже набрал по ним нужную массу. Так ты себя лишь сгубишь! Чонгук слушает молча, соглашается с чужими словами и лишь крепче сжимает пластиковую упаковку в руках. Он всё это понимает, но не может по-другому. Так строится его жизнь на протяжении многих лет. Нельзя просто взять и выбросить это. Это не проходит бесследно. — Я понимаю, — тихо шепчет, пока ест практически несолёную грудку на кухне в одиночестве. Он ковыряется в листьях салата и подцепляет несколько помидорок черри. Тошнит. Не хочется есть вообще, а это — особенно. Странно работает организм. Чем меньше ему даёшь еды, тем меньше чувствуется голод. Чонгук доедает маленькую порцию и моет в ледяной воде контейнер. Просто потому что кран выкручен в эту сторону, а парень и не замечает. И холода по-прежнему не чувствует. Вытирает пластик насухо и оставляет сбоку столешницы. Живот сводит спазмом боли и тошнить начинает лишь сильнее. Чонгук сжимает свитер в районе живота и сгибается пополам. Организм отторгает эту куриную грудку, словно в сговоре с Тэхёном. Чонгук скрючено доходит до туалета, склоняется над унитазом и сплёвывает тщательно пережеванную курицу, перемолотую с овощами. Еда горчит на корне языка от обволакивающей всё желчи. Чонгук хрипит, стирает жгучую слюну с лопнутых губ. Дрожащим телом поднимается и нажимает на слив. Хочется пить и он не отказывает себе в этом. Вернувшись на кухню наливает в однотонную кружку воду из чайника и выпивает залпом, разбавляя жгучую кислоту. Такими темпами и правда до изжоги недалеко. Парень опирается на столешницу руками. Тэхён ушёл из квартиры несколькими часами ранее и попросил подождать его возвращения. Не то, чтобы Чону было куда идти. Чонгук вздыхает и смотрит на единственную картину в квартире —миниатюру «Звёздной ночи» Винсента Ван Гога. Винсент... Чонгук подходит к полотну, что висит сбоку от холодильника на светлой стене. Смотрится она здесь как-то неуместно и ненатурально что ли. Но цепляет определённо. Поэтому Винсент? Чонгук вблизи рассматривает картину, разноцветные мазки краски создают практически идентичную копию. Странно это всё, если так задуматься. И чувства Тэхёна после его отрешённости и чужой помощи. Чонгук слоняется по квартире, чтобы звуком шагов хоть как-то заполнить гнетущую пустоту и тишину внутри. На кофейном столике находит недочитанную книгу Тэхёна. «Истинность кроется в осознании» золотыми резными буквами. Тёмно-песочного цвета обложка выглядит весьма потрёпанно. Книга явно не новая, хранящая в себе множество тайн и воспоминаний. Чонгук открывает переплёт и видит совершенно не подходящую для названия тему: Биография Винсента Ван Гога. Он закрывает книгу, почувствовав слишком личное в этом во всем. Винсент. В память о детстве и покойной маме. Всё оставшееся время до прихода Тэхёна Чонгук сидит на диване и смотрит в стену, размышляя о полученной информации. — Винсент Ван Гог, так же? — тихо спрашивает у зашедшего. Тэхён на мгновение мешкается, но после улыбается как-то печально. — Если тебе интересно, я могу рассказать за чаем. Я принёс сладости, — Тэхен поднимает вверх упаковку жирных шоколадных эклеров и смотрит на поникшего Чонгука с вызовом. А тот никогда вызовы не проигрывал. — Тебе придётся поесть эту наверняка калорийную и жирную пищу, чтобы уломать меня на сентиментальные разговоры. Чонгук идёт за ним следом и молча садится за стол, взяв прежде выбранную кружку. Тэхён достаёт себе идентичную и нажимает на кнопку включения электрического чайника. Снизу техники включается красивая синяя подсветка. Тэхён открывает пачку эклеров и расставляет на столе сахар, чай, кофе и какие-то печенья. — Тебе нужно побороть этот страх набрать лишний вес. Чем не повод купить сладости? — Я не уверен, что это поможет. — Почему? — Это же в голове проблема. Она не может решиться от одного срыва. Я сижу на них всю свою жизнь. К тому же я никогда не ел сладкого. Не знаю, понравится ли мне. — Что, прости? — Тэхён останавливается в неверии. — Ты никогда не пробовал сладкое? Не может быть. — Отец говорил, что это вредит моей спортивной карьере. — А ты ему поверил, — грустно заканчивает за него Тэхён. — неужели не было желания нарушить это? Съесть назло? — Прислуге было запрещено, а отец почти всегда был рядом и контролировал. Потом мне уже и не хотелось. Я привык. — Я покажу тебе, как это вкусно. Садись за стол, будем нарушать твои отцовские установки. И Чонгук не уверен, что эта еда не последует примеру курицы с салатом, но молча притягивает к себе чашку тёплого чая и жирный шоколадный эклер под улыбку Тэхёна. — Обожаю их! — в наслаждении мычит Ким, откусывая большой кусок сладости. — Такие свежие, сплошное удовольствие... Ну же, попробуй, тебе понравится! — Тэхён смотрит в ожидании на Чонгука, который откусывает таки этот эклер. Сначала на языке завязывается приторная сладость, такая непривычная и противная, что Чонгук хмурится и скорее запивает это послевкусие чаем, на этот раз заслуженно не сладким. Потому что и в прошлый раз хватило. — Не поверю, что тебе не понравилось! — заявляет Тэхён, который под шумок уже съел почти полный эклер. И чай у него, к слову, тоже сладкий. — Такая приторность... — Ты просто не привык. Попробуй ещё раз, — просит, а Чонгук отчего то выполняет. Он откусывает снова, на этот раз уже не так сильно бьёт по не привыкшим рецепторам. Он разжёвывает плотный, жирный шоколадный крем, мягкое воздушное тесто и вязкую глазурь. Сладко. Но кажется, что Чонгук всё-таки вникает в эту тему. Он запивает сладость чаем и кусает вновь под довольный смешок Тэхёна. — Я знал, что ты обязательно распробуешь! — Непривычно, но вкусно, — Чонгук долго разжёвывает сладость и Тэхён подаёт ему второй. Но Чонгук отказывается. На сегодня хватит. Он допивает несладкий чай и на удивление не чувствует тошноты. Неужели у него и вправду не приживается именно грудка с салатом? — Винсент же в честь Ван Гога? — допивая чай всё же спрашивает Чонгук. С Тэхёном ему легче. С ним он не чувствует себя таких одиноким. — Это давняя история из детства. Моя мама хотела, чтобы я стал художником. А я не хотел. Мне не нравилось это. Поэтому я сбегал со всех кружков, сбегал от неё и в конечном счёте сбегал от одноклассников, которые издевались над этим увлечением. Я мечтал научиться защищаться. Это правда стало моей мечтой.***
— Криворукий художник идёт! — Художник идёт! Толпа детей обходит Тэхёна кругом и смеются, указывая пальцами. Выкрикивают обзывательства и смеются, смеются, смеются. Тэхён закрывает уши и хочет убежать. Слёзы скапливаются в глазах, но мальчик лишь хмурится. — Я не художник! — отрицает Тэхён, но толпа гудит лишь сильнее. — Он плачет! Плакса, плакса! — Художник плачет! Тэхён открывает глаза и сжимает кулаки со злостью. Слёзы брызгают из уголков глаз непроизвольно и он набрасывается на самого активного зачинщика. Остальные дети разбегаются, пока Тэхён валит на землю своего одноклассника и неумеючи попадает по лицу. Удары не поставленные, множество мажут мимо, но Тэхён остервенело сжимает чужую рубашку в своих подрагивающих пальцах. — Художник дерётся! — к ним подбегает учитель и оттягивает взбешённого Тэхёна от другого мальчика. Ким жмёт кулаки и со слезами на глазах смотрит как его обидчик встаёт и начинает со слезами жаловаться взрослым. Несправедливо. В школу вызывают Ким Сонхи, женщина появляется в юбке-карандаш и блузке, поверх которой накинуто чёрное пальто. Тёмные волосы туго собраны в пучок, на губах привычная красная помада, а глаза подведены косметикой. Женщина хмурым взглядом окидывает забившегося в угол сына и мужчину с его сыном. За столом сидит хмурый директор. — Здравствуйте, — Ким Сонхи кланяется мужчинам. С того дня мать слетает с катушек окончательно.***
— Когда я стал немного старше, издевательства в школе вышли на новый уровень, — Тэхён продолжает рассказывать тихо, допивая чай между предложениями. Чонгук утопает в его детстве, так похожем на его собственное, но совершенно ином. — Мама тоже стала срываться на меня чаще. Она била меня и заставляла пересказывать наизусть биографии великих художников. Винсент Ван Гог был её любимым. Историю его творчества и жизни я помню до сих пор, — Тэхён наконец-то отставляет от себя пустую кружку и смотрит на одиноко висящую картину на стене. — В один день я не выдержал и нарисовал её. Тогда я пришёл со школы с синяком под глазом. Но учителя мне не верили, все считали меня агрессивным психом. Поэтому не видели, как класс меня медленно подавляет. Я пришёл со школы домой, а там посреди нашей квартиры стоял мольберт и краски. Я ни разу за эти года так и не нарисовал ничего, несмотря на побои и множественные часы художественных кружков. Тот день я запомнил надолго.***
Ким открывает дверь в квартиру и не понимает сначала почему так тихо. Мальчик проходит вглубь помещения и видит возвышающийся над мягким ковром мольберт и краски с палитрой. — Мам? — зовёт Тэхён и из комнаты выходит шатающимся шагом женщина. Её тушь стекает по щекам вместе со слезами, помада небрежно смазана в сторону. Волосы растрёпанны неестественно, глаза пьяные, а на губах улыбка. — Рисуй, — хрипит женщина, указывая на холст. В руке у неё наполовину пустая бутылка виски. Может, и не первая. — Я не хочу, — Тэхён слегка дёргается от резкого движения женщины, что подходит к нему стремительно и оттягивает за волосы. Больно. Тэхён шипит, но не вырывается. Знает, что тогда будет хуже. — Рисуй! — Я не стану. Женщина истерично смеётся, ослабляет хватку и Тэхён быстро делает от неё шаг назад. Она хрипя и смеясь уходит на кухню и возвращается оттуда с ножом. — Рисуй звёздное небо Ван Гога! — Ким Сонхи упирает нож в грудь своего восьмилетнего сына. Тэхён не дёргается, смотрит в глаза матери уверенно. — Я не стану. Сонхи смеется, взвывает и резко начинает плакать. Она делает несколько быстрых глотков виски, капли стекают за ворот рубашки. Женщина смотрит на сына и крепче сжав в руке нож, делает шаг на ребёнка. — Просто нарисуй эту картину... — Я не художник, мам. Я не могу. Сонхи вновь упирается ножом в грудь сына, а затем резко разворачивает остриём на себя. Она смотрит в глаза своего ребёнка и шепчет напоследок со слезами на глазах: — Мама любит тебя. Но маму не любит никто. Мама не может больше так жить. Лезвие ножа входит в сердце по рукоять, кажется, с хрустом. Женщина смотрит на Тэхёна и улыбается уголком окровавленных губ, прежде чем упасть на пол. — Мама! — Тэхён бросается вслед за телом, падает на колени рядом с женщиной и прижимает ладонями место, откуда стремительно вытекает кровь. Сонхи больше не движется и даже не дышит. — Мама... Мам...я же тебя люблю! Я! Мама...— зовёт со слезами на глазах Тэхён. Мальчик смотрит на мёртвое тело женщины и со слезами на глазах оборачивается на ненавистный мольберт. Он впервые берёт в руки кисть с красками и рисует звёздное небо Ван Гога в память о собственной матери, что не справилась. Тэхён рисует в память своей любви к ней. Мазок за мазком ложатся краски искусно, всё же Тэхён не раз учился этому. Никогда не рисовал, но в подробностях изучал теорию. С последним мазком кисть выпадает из вмиг ослабших рук. На холсте — качественная копия в миниатюре, а на мягком светлом ковре кровавое пятно и мёртвая мама. Это была первая и последняя картина, совершённая на почве боли. Это был начальный триумф и резкий спад. А затем была пустота. Сзади на картине спустя года появилась кривая подпись карандашом: «Звёздное небо для Ким Сонхи. Винсент.»***
— Я тогда не понимал, что делать дальше. И ещё долго не мог отправиться от увиденного. Мне повезло. В тот же самый день я вышел из квартиры, чтобы сходить на пруд и подумать о произошедшем. Я просто физически не мог сидеть рядом с её телом, — Тэхён возвращает взгляд на Чонгука и улыбается уголком губ. — Там я встретил Рю Шинхо. Он тогда с женой развёлся и она забрала их ребёнка с собой. Поэтому, наверное, мне повезло, но я напомнил ему именно сына. Он вырастил меня и научил защищаться. Рю стал мне отцом, который ушёл от моей матери ещё задолго до моего рождения. Потому и Винсент, в честь Ван Гога. Чонгук молчит, смотрит на Тэхёна и не знает, что и сказать. Теперь его ситуация и не кажется такой уж неразрешаемой. — Как ты... — Сейчас всё в порядке. Раньше было тяжело. Чонгук встаёт как-то неожиданно и походит к Киму, чтобы обнять. Обнимает, крепко цепляется и не хочет отпускать. Тэхён улыбается. Этого ему и не хватало всю жизнь. Того, кто поймёт, кто просто обнимет. Просто так. Этим кем-то стал Чонгук. Внезапно и так просто, словно это его истинное место и оно было им всегда. — Спасибо, — Тэхён обнимает в ответ, вдыхая запах возле шеи. Тепло, нежно и так по-родному.***
В субботу по общей договорённости собираются к Рю. — Тебе нормально будет? Не хочу, чтобы тебя триггернуло, как в той подворотне, — Чонгук обеспокоенно касается тёплой ладони Тэхёна. — Я выпью таблетки, не переживай. Я целый год работал с психотерапевтом после случившегося. Даже диагноз мне поставили, — Тэхён усмехается, пока ищет в рюкзаке знакомую упаковку с лекарством и выдавливает на ладонь несколько штук. Закидывает капсулы в рот и запивает водой. — Диагноз? — F43.1. Оттуда и фантомные боли. Вообще оттуда много чего пошло, если уж так разобраться. Но сейчас это немного приутихло. Вчера Чонгук всё-таки выспросил у Тэхёна про ту травму и на этот раз тот рассказал без утаек. Душу свою наизнанку вывернул и выпотрошил пред любимым. — Если что, я готов тебя целовать. Вдруг тебе, как и мне, поможет. — Я запомню, — Тэхён подмигивает и усмехается: — Если приступа не случится, придётся имитировать! — Пойдём уже, — Чонгук улыбается в ответ. После разговора на кухне в пятницу становится легче. Чонгук больше не рвётся к отцу, как слепой щенок, а Тэхёну просто позволяют выговориться. Они становятся негласно ближе друг к другу. После разговора лежали на диване в обнимку и смотрели какой-то фильм. Они стали кем-то слишком близким, но так и не произнесли это вслух. Чонгук наматывает шарф на шею и под бухтение Тэхёна такую нелюбимую шапку. Ким долго ещё причитает о болезненном состоянии и о том, как самолично отпаивал целый день сопливого Чонгука. В общем, одеваются потеплее, потому что начинает холодать и ветер продирает до костей. — Как думаешь, Рю поможет? — Надеюсь, — Ким отворяет дверь квартиры и пропускает младшего вперёд. — В любом случае нужно сначала тебе долечиться. С понедельника пойдёшь в школу и на тренировки свои. Время ещё есть, ты успеешь подготовиться, — Тэхён подцепляет чужие замерзающие пальцы в свои тёплые и помещает их руки к себе в карман куртки. Чонгук улыбается. — Ты же скучаешь по Шинхо? — Он вырастил меня. Очень многое для меня сделал. Конечно же я скучаю. Просто после травмы я сильно ушёл в себя. Я мог сидеть в квартире и не выходить из неё месяцами. Я просто сидел и смотрел на нарисованную картину или же на свои медали и меня охватывал ужас. Я задыхался, поэтому мне знакомы панические атаки. Я вновь и вновь проживал это падение. Чувствовал себя слабым. Мне было плохо. И я понял, что больше так продолжаться не может. Рю меня к этому подтолкнул в одну из вынужденных встреч и я обратился за помощью к специалисту. Сейчас мне правда лучше. Я посещаю приёмы до сих пор, но уже раз в месяц, чтобы подкорректировать препараты и их дозы, а также отследить динамику. — Надеюсь, ты сможешь прийти на мои соревнования. — Я приду на них, даже если мне прийдётся занового пережить собственную боль от поражения. Я же не могу тебя бросить, ведь так? — Тэхён улыбается парню и сворачивает за угол, чтобы сократить путь. — Я выиграю для тебя. — Для себя, Чонгук. Подари эту победу себе. А я просто буду рядом. Я уверен, что и Рю будет. А победа будет твоя. — Тогда я посвящу свою победу тебе, Ким Тэхён, — названный резко тормозит в переулке и смотрит с неверием в глазах на улыбающегося Чонгука. — Я безумно хочу тебя поцеловать. — Почему же тогда не целуешь? Тэхён улыбается ему мягко и касается треснутых губ, смачивает собственной слюной, протискивает язык в рот и целует, наслаждаясь. Дыхание сбивается, Ким опирается в кирпичную стену здания ладонями, припечатывая тело парня к ней, а сам прижимается ближе. Чонгук хватается за крепкие плечи и отвечает с беззвучной любовью. Он так и не смог признаться вслух. Тэхён и не торопит. Отстраняются из-за горящих лёгких. Бабочки превращается в светлячков, изощрённо обжигая грудную клетку. Или же это прохладный воздух, которым они вдвоём пытаются надышаться. Непонятно. Тэхён вновь сцепляет их руки в замок и ведёт к пристанищу Рю Шинхо. Такой знакомый комплекс, что аж дыхание спирает. В этих стенах Тэхён провёл слишком много лет, чтобы забыть. Ладони невольно подрагивают. Перед глазами проносятся годы тренировок и самосовершенствования. Чонгук, замечая чужое состояние, сжимает ладонь в своей крепче. — Ты никогда не хотел стать тренером? — Когда смогу побороть этот синдром, то обязательно стану. Буду помогать Рю. Хорошая же перспектива? Чонгук видит чужую почти не скрытую боль. Понимает, что для спортсмена невыносимо осознавать, что в большой спорт ему вход закрыт. Травмы были слишком серьёзными, как моральные, так и физические. — А кто из вас будет тренировать меня? — пытается свести всё в шутку и Тэхён ценит эту молчаливую поддержку. — Конечно же я. — Пойдём, — Чонгук помогает застывшему парню сделать шаг навстречу своему страху. Паника сковывает тело и Тэхён прерывисто выдыхает. Видимо, таблетки справляются из-за добровольного ограждения от триггеров. Сейчас же всё прошлое настойчиво вертится перед глазами. — Смотри на меня, — на периферии сознания слышит голос парня, ощущает его прохладные пальцы на своих щеках, а затем и поцелуй. Ким возвращается в действительность, прижимает к себе парня и незамедлительно отвечает. Удивительно, но становится легче. Они проходят в прихожую, где натягивают бахилы на ботинки и проходят глубже. В зале видят проверяющего снаряжения Рю. Тэхён улыбается ему так тепло и делает шаг вперёд. Чонгук молчаливо поддерживает его. Мужчина копается в лапах и ракетках, потому не сразу видит гостей. Чонгук встаёт чуть за спину Тэхёна. Рю резко разгибается и испуганно дёргается. Смотрит на пришедших и улыбается так широко и искренне. — Тэхён! Ты как тут? Как самочувствие? — Рю подходит ближе и заключает парня в объятия. — Я скучал. Совсем забыл о старике. — Здравствуй. Я тоже скучал. Мне уже лучше, — под недоверчивым взглядом уточняет: — Правда. Рю замечает второго своего спортсмена и тоже хлопает его привественно по плечу. — И Чонгук здесь! Вы, значит, всё же знакомы? — Можно и так сказать, — уклончиво отвечает парень. — Я хотел попросить у вас помощи в подготовке к национальным. Я в скором времени найду себе подработку и... — Мне не нужны деньги, если тебе это важно. Я же уже говорил, что ты мне за всё это время вторым сыном стал, — под недовольным взглядом Тэхёна исправляется. — Ладно, место второго сына занято. Третьим, — и все как-то дружно начинают смеяться. Чонгук с Тэхёном переглядываются и последний подмигивает, мол я же говорил. — Начнём завтра? — уточняет Рю по прошествии часа за чаепитием и разговорами по душам. Тэхён хмурится и отвечает за Чонгука, не задумываясь: — С понедельника, его ещё вылечить нужно. И все замолкают. Тэхён расслабленно смотрит на напрягшегося Чонгука и искренне заинтересованного тренера. Рю, как самая настоящая сплетница, пододвигается ближе и интересуется: — Так значит вы живёте вместе? — Получается так, —Тэхён не понимает, почему по лицу Чонгука расползается лёгкий румянец. — А со мной жить отказался. Ну оно и понятно, у Тэхёна район и квартира получше, — понятливо тянет тренер. Есть стойкое чувство, что он тонко стебёт неестестенно покрасневшего Чонгука. — Это не так! Просто... — Просто в Тэхёне дело? Правильно? — всё-таки не показалось. Рю и вправду стебётся. Чонгук замолкает и неловко налегает на чай. Тэхён улыбается от чужого поведения. — Отстань от него, Рю. — Тоже мне защитник нашёлся, — мужчина фыркает и принимается разворачивать шуршащий фантик конфеты. Выходят из здания оба счастливыми. Всё-таки Рю очень хороший человек и тренер. Парни идут, сцепившись за ручки, не зная, что Шинхо вышел их проводить. Мужчина улыбается чему-то своему и уходит доделывать свои приостановленные гостями дела. Чонгук улыбается, украдкой разглядывая Тэхёна. Тот же смотрит в упор, не скрываясь. Что ему вообще скрывать от Чонгука? Всё начистую выложил и про детство, и про страхи, и про боль. Он про травму свою с диагнозом рассказал, а об этом кроме Рю никто и не знал. Ну вообще знали, что в новостях писали. Но это другое. Тэхён Чонгуку открылся. И это вам не просто признание, это гораздо глубже. Это доверие. Это любовь. И пусть Чонгук не говорит о своих чувствах, пусть молчит, зато он отвечает. Взаимностью наполнено каждое действие младшего, от их переплетённых пальцев, до объятий и поцелуев в момент тревоги. А Тэхён терпеливый, он готов подождать заветные слова с этих прекрасных губ. Он влюблён. Наверное, уже даже нет. Степень не та, глубина изменилась с того разговора. Тэхён Чонгука любит. А может и то глубже. Он весь в человеке. Пропадает и не ищет выхода. Наслаждается. Знает, что это взаимно. Знает, что Чонгуку он, как минимум, нравится, но у того, видимо, язык любви другой. Не слова. Прикосновения, время, может, робкие взгляды. А впрочем, слова и не так нужны. Чувства же разные бывают, правда? — Я люблю тебя, — шепчет на подходе к дому, а Чонгук разворачивает его и со слезами на глазах целует настолько чувственно, насколько только умеет. Тэхён понимает и принимает. Это тоже своего рода признание. А может, даже громче простых слов.