Держава Детства

      Израиль сидел в коридоре, ожидая остальных своих сводных. Сегодня был очень важный день. Сегодня их принимали в октябрята. Папа улыбнулся им, хлопнул по плечу каждого, кто уходил.       Давид этим утром проснулся раньше всех, раньше всех собрался. Он сидел сейчас в прихожей, где им недавно установили диванчик. Не новый, конечно, но жить можно.       Они ждали одну из девчонок, которая не могла найти свою куртку. Израиль пальцами пересчитывал лучи звёздочки на своей цепочке. Он обернулся на лестницу, проверяя не идёт ли Жанна. Девочка действительно спускалась по лестнице, застёгивая на ходу куртку.       На улице морозило — всю ночь шёл сильный дождь с ветром, который не прекращался и сейчас. Давид накинул жёлтый дождевик на осеннюю куртку. Промокать и мёрзнуть не хотелось.       Наконец они шли в сторону школы. Папа сказал, что им выделят несколько автобусов, но это будет позже. Пока придётся ходить пешком. Израиля это, конечно, не волновало — ему нравилось ходить пешком.       Но не в толпе... Только не в толпе. Их группа из более чем шестидесяти человек казалась ему огромной, навевала неприятные ощущения. Давиду мерещились голоса, крики, стоны, мерещелись солдаты, следящие за колонной и лупившие палками всех, кто выбивался...       Израиль увидел в стороне Россию и Китая и бросился в их сторону. Добежав и схватил Ваню за плечо, он закашлялся несколько раз шумно вздохнул и дальше пошёл с ними.       — Что это с тобой? — Украина, шедший с ними, поднял бровь, посмотрев на него.       — Ничего... — Давид прижался к России и тот приобнял его за плечо.       — Братец... — Ваня погладил его и взял за руку.       Израиль поднял на него глаза. В маленькой компании ему было спокойней и комфортней. Их сегодня было пятеро и Давид шестой. Лучше, чем шестьдесят...       Россия шёл в школу не только с Китаем и Украиной — с ним были ещё и Казахстан и Беларусь. Они были погодки, но учились в разных классах. Но сегодня они шли все вместе из-за посвящения в октябрята.       Израиль обхватил руку Вани. По какой-то причине его невероятно сильно тянуло к нему. Может Давид просто волновался перед посвящением? Это всё же довольно важный этап в его жизни. Может это поможет ему наконец влиться в коллектив? В последнее время, до каникул, его травили особенно сильно... В один день кто-то надел ему на голову мусорное ведро. В другой — отобрали пенал и не отдавали, заставляя его бегать от одного к другому по классу, пока не вернулась Вера Филипповна. Израиль перестал ходить в столовую в последние три или четыре дня, потому что до этого ему на голову опрокинули тарелку каши. Россия на следующий день пришёл в школу с забинтованными руками.       А был ведь ещё и Палестина... Ходячий сгусток ненависти. Казалось, что в последнее время он ожесточился ещё больше...       Давида не били, но ребята нашли способ издеваться над ним. Он зажмурился, потом снова открыл глаза, почувствовал, как Ваня высвобождает свою руку.       — Извини... — Израиль отпустил его, обнял себя за плечи. Стало заметно холоднее, ветер усилился, дождь со снегом бил в лицо, больно укалывая кожу острыми краями снежинок. Холодно. Живот урчит — Давид снова забыл поесть утром. Руки замёрзли. Он подносит ладони к лицу, пытаясь согреть их своим дыханием.       — Дать перчатки? — Россия их как раз надел. Не забыл взять с собой. Нужно было свои взять...       Израиль неопределённо мотнул головой. Тело била мелкая дрожь. Тонюсенькая осенняя куртка совсем не грела, из-за ветра дождь проникал под плащ. Могут ли перчатки улучшить ситуацию?       Пока он думал, они подошли к школе. Ваня велел всем держаться его и стал высматривать где чьи классы.       — Тоха и Дашка, вон, к флагу идите! Вон ваши учителя! — он толкнул Украину и Беларусь в сторону, где стоял флагшток с флагами СССР и СИ — Казах, сейчас твоих пойдём искать. Даня и Саня, от меня не отходим!       Россия схватил Китая за плечо и потащил за собой, как и Азамата. Давид старался держаться рядом. На площади перед школой уже собралась толпа и Израиль чувствовал, что все они смотрят ему вслед. От этого чувства у него сами собой опускались плечи.       Давид почувствовал, как ему в спину что-то прилетело. Он обернулся. Ливан показал ему кулак. Мммх... Только не снова... Израиль нырнул под рукой России и перешёл вперёд него.       — Даня, давай быстрее! — Ваня вытянул шею, видимо, ища класс Казахстана. — Дуй вон туда, к своим! — он толкнул Азамата в сторону и тот потопал к своей учительнице. Россия схватил Израиля за плечо и потащил искать их класс.       Вера Филипповна махала им рукой. Сию указал на это и Ваня потащил их к ней.       — Здравствуйте! — Россия кивнул ей, подтягивая Израиля и Китая к себе. Вера Филипповна улыбнулась ему.       — Вы не видели Америку? — она держала руки на груди.       — Нет. Может он позже придёт? — Ваня пожал плечами. Давид подумал, что Джим может не прийти совсем, ведь он был против СССР и всех его мероприятий.       Ветер усиливался, срывая с головы Израиля капюшон. Россия отвлёкся от разговора с учительницей и подошёл к нему.       — Завяжи ты его. — он подтянул шнурку на капюшоне дождевика и завязал их. — Дуть не будет.       Давид опустил голову и руки. Тело его дрожало от холода и волнения. Ваня обнял его, даже не обращая внимания на мокрый дождевик.       — Всё будет хорошо, крошка. — мило... Слишком мило...       Израиль уткнулся ему в плечо и тут же услышал за спиной хохот. "Надо мной смеются?" — он отстранился и обнял себя за плечи. Дома попросит Ваню обнять его снова. А хочется ведь, чтобы его называли "крошка" и прижимали к себе...       — Привет. — к нему подошла Германия. Израиль повернулся к ней и та осторожно тронула его нос. Давид тут же закрыл его руками.       — Не трогай. — он отвернулся, чувствуя, как холодная рука ложится на его плечо.       — Милашка... — Кай поправила свою сумку. В ней что-то зашуршало. Израиль снова невольно посмотрел на неё. Такая милая улыбка... Германия была одета в красную курточку, из-под которой торчала юбка её платья. На ногах были тёплые штанишки и голубые сапожки. Кайли снимала в руке ручку своей сумки.       Давид смущённо отвёл глаза. Красивая она... Мх... Германия погладила его крылья, мокрые от дождя и он рефлекторно вздрогнул.       — Я вчера помогала зал украшать. — она встала рядом с ним и хлопнула по своей сумке. Внутри явно что-то было и в большом количестве.       Израиль не ответил, молча смотря в землю, смущённо улыбался и старался не смотреть на Кайли. Он закрыл глаза, мысленно желая её объятий. От этой девочки так и веяло теплом, к которому хотелось прижаться, зарыться в него, как в мягкий пушистый плед, и больше никогда не вылазить.       Давид крепче сжал свои плечи, прогоняя это желание прочь. Плакать хотелось... Германия навсегда останется для него недосягаемой: красивая, добрая, ласковая... Израиль впервые ощутил, как сильно ему нехватало ласки и тепла именно женских рук... Мысли прочь! Нельзя даже думать об этом! Германия, это Германия, а он — это всего лишь он! На глаза наворачиваются слёзы. Израиль нехотя отходит от Кайли, встаёт рядом с Россией.       — Школа, внимание! — раздался голос, ранее неслышанный Давидом. — Под гимн Советского Союза стоять смирно! Равнение на флаг!       — Поверни голову. — шепнул ему Россия и осторожно повернул голову Давида в сторону флага.       С крыльца грянул гимн. Израиль рефлекторно дёрнулся, испугавшись громкого звука. Он почувствовал, что Ваня положил ему ладонь на плечо. Утешает... Мило... Давид закрыл глаза и глубоко вздохнул.       Гимн закончился и с крыльца снова раздался голос:       — Равнение на флаг Социалистического Израиля! Под гимн нашего главного и верного друга и товарища стоять смирно!       Израиль вытянул шею, желая увидеть свой флаг. Зазвучал его гимн. На сердце сразу стало теплее, дождь словно перестал идти. Он почувствовал приятное тепло на своей груди, робко расстегнул куртку. Звезда на его цепочке легонько поблёскивала, но с каждой секундой сияла всё ярче. По груди разлилось странное чувство, стук сердца отдавался в голове колокольным звоном. Такое странное ощущение, но уже такое знакомое ему... Холодный ветер с дождём обдувал открытую шею, а руки вспотели, будучи сжатыми в кулаки.       Школа слушала гимн в полной тишине. Все стояли смирно. Идиллия... Когда гимн смолк, все дружно повернулись в сторону крыльца. Мужчина, стоящий там, управляющий корпусом, объявил, что сейчас им нужно будет идти в Дворец пионерии, где и состоится церемония. Израиль вздохнул, его била крупная дрожь и хотелось зайти в помещение.       Вызвали волонтёров. К крыльцу вышла группа парней и девушек, разных возрастов.       — Пропусти, пожалуйста! — Германия подвинула Израиля тыльной стороной руки и гордо вышла к остальным волонтёрам. Давид обнял себя за плечи, наблюдая за ней. Пальцы уже замёрзли, но душу согревала улыбка Германии. Милая такая.... Она так бережно держала в руках свою сумку.       Волонтёрам дали в руки флаги. Когда все выстроились в колонну, их поставили с краёв, чтобы предупреждать проезжающие мимо автомобили.       По дороге Германия переместилась к Израилю, которого за руку держал Россия. Она несла флаг, держа его вертикально, перевесив сумку на внутреннюю сторону. Холод, конечно не отступал, но Ваня согревал его руку своей, отчего становилось легче.       — Эй, лисёнок! — Давид почувствовал, как его дёрнули за рукав. Он повернул голову в сторону и тут же отвернулся, поймав случайно взгляд Германии.       Когда они добрались до места, волонтёров отвели первыми, а затем позволили войти остальным.       Израиль стянул мокрый дождевик и куртку и передал их России, потому что сам не доставал до крючка. Ваня был одет в белую рубашку и жилетку и брюки, как и Давид. Только он нёс с собой пакет со сменной обувью, Израиль же был только в ботинках.       Их отвели в актовый зал. В коридоре стояла Германия, ожидая их всех. На её груди уже блестела красная металлическая звёздочка. Сердце Давида резко дёрнулось: почему она была первой, кто получил значок? От кучи событий, мыслей и вопросов у него уже кружилась голова...       Он пришёл в себя в местном медпункте. Вокруг него стояли двое его друзей и Германия. Рядом с ним на койке сидел товарищ Свободин. Это было так странно...       — Где я? Что со мной произошло? — он посмотрел на свои руки. Тонкие, худые, бледные пальцы всё ещё слегка дрожали.       — Ты в медпункте. — Германия погладила его от плеч до самых ладоней.       Давид осмотрел себя, на его груди блестела звёздочка, значит посвящение уже прошло...       Всё посвящение Израиль запомнил как-то туманно, перед глазами всё расплывалось. Он помнил только как кричали "обещаю" и как от этого заболела голова.       — Ты потерял сознание после посвящения. Ваш класс уже вывели, когда Ванька подошёл ко мне с тобой на руках. Я удивлён, как ты так долго продержался в трезвом уме. — товарищ Свободин поправил его растрепавшиеся волосы. — Мне нужно идти. Я должен быть на награждении.       С этими словами он быстро выскочил из кабинета.       — Что произошло? — Израиль посмотрел на Россию, надеясь, что он поможет разобраться.       — Голодный обморок. — заключила медсестра. — Никогда не забывай завтракать по утрам. — она протянула ему шоколадку.       Давид приложил палец к звёздочке на его жилетке. Она не шевелилась, в отличие от той, что висела у него на шее. Израиль вздохнул, прижимая к себе шоколадку — да, он действительно пропустил завтрак. И ужин...       Он попытался встать с койки. Голова всё ещё кружилась, живот пронзило болью. Давид заскулил и опустился на пол — это было довольно неожиданно.       — Осторожнее! — Ваня подхватил его под руку. — Сань, помоги мне!       Китай взял Израиля под вторую руку и они вместе с Россией помогли ему встать.       — Спасибо... — Давид неловко улыбнулся. Потерять сознание в такой важный день было просто немыслимо. Он чувствовал, что доставил неприятности всем вокруг. По щекам невольно потекли слёзы.       — Ты чего? — Ваня погладил его по голове, — Разве ты не мечтал о вступлении в октябрята с момента, как узнал о них?       Израиль вздохнул, вращая в руках шоколадку. Было как-то неприятно от осознания, что он стал обузой для его друзей. Россия взял у него шоколадку, развернул её и поднёс к его рту.       — Лучше не надо. — к ним подошла медсестра и протянула Израилю стакан с чаем. — Хорошо, что взяла с собой термос. Попей лучше и полежи ещё немного. Минут пятнадцать.       Давид вздохнул, принял от неё стакан, который был крышкой термоса, и стал пить. Как в такой день можно потерять сознание? Какой позор... Израиль поник, слезинка упала в чай, пустив волны по нему.       — Эй, а где Германия? — спросил Китай. Давид огляделся — девочки действительно нигде не было.       — Она ушла с папой. Она же волонтёр и должна помогать. — Россия сел рядом с Израилем, придерживая кружку, чтобы он мог пить спокойно.       — Как мы домой доберёмся? — Давид посмотрел в окно. Ветер на улице усиливался, дождь всё не утихал.       — Папа отвезёт нас на машине. — Ваня погладил его по голове обнял Израиля за плечи, а когда он допил, уложил на койку.       Давид уставился в потолок. Рубашка и жилетка были расстёгнуты, из-за чего его грудь с отвратительным красно-коричневым пятном ожога на ней была видна. Израиль скорее застегнул пуговицы на рубашке, пряча эту мерзость. Ниже было ещё больше шрамов, вид которых был ужасен.       Давид закрыл глаза и обнял себя за плечи. На его лице и руках оставались еле заметные шрамы. Жгучая боль пронзила тело, выбив негромкий стон, больше похожий на скуление. Заболела голова. Израиль прикрыл рукой глаза и дёрнул ногой. Воспоминания... Как плохо от них... Как больно...       — Что с тобой, братик? — Россия тронул его щёку. Тёплое прикосновение вернуло Давида в реальность. Он убрал руку, его тут же ослепила белая лампа в медкабинете. Боль сжалась комом в груди, а затем словно рассыпалась на тысячи кусочков и растворилась, уносимая потоками крови. Кольнуло сердце, но уже не больно. Израиль проигнорировал это и посмотрел на Россию.       — Ничего... — он отстранил его руку и попытался сесть. Ему не дали, и Давид опустил голову на грудь. Как бьётся сердце... Как живо... Как громко... Казалось, этот стук слышит вся планета... В груди разрастается странное чувство. Израиль глубоко вдохнул, выдохнул и улыбнулся, устремив взгляд в потолок.       Прошло около пятнадцати минут, после чего ему позволили снова встать. Только тогда Давид заметил, что ноги у него лежали на чём-то. Почему он не понял этого раньше? Странно...       Россия помог ему встать и вместе с Китаем вывел из кабинета. К ним тут же подлетела Германия.       — Тебе лучше? — Кай стала рыться в своей сумке, словно что-то потеряла. Наконец она вытащила небольшой кулёк и протянула Израилю. — Вот, лисёнок, возьми! Все уже получили, а тебе я отдать не успела...       Давид, всё ещё полностью не отойдя от обморока, растерянно принял у неё кулёк. Он легонько зашуршал.       — Что это? — осторожно спросил её Израиль.       — Подарок. — Кайли улыбнулась и погладила его по голове. Ваня показал ему свой кулёк, чтобы убедить его в том, что подарки получили все. А он неплохо его знает...       Давид вздохнул и развернул кулёк. Внутри лежали несколько конфет и милая вязаная сова в очках и с книгой под мышкой.       — Спасибо... — Израиль улыбнулся и опустил кулёк.       Германия улыбнулась и пошла с ними к двери, бережно придерживая Израиля за спину. Он, к своему удивлению, отнёсся к этому спокойно и не стал её отгонять.       Они оделись и вышли на улицу. Тут всё и началось...       К ним подошёл разъярённый Дирк, схватил Кайли за руку и сжал так сильно, что его собственная рука затряслась.       — Я тебе, шваль такая, сколько раз говорил держаться от этого ж**ёнка подальше?! — Израиль хорошо видел, как сильно вздымалась его грудь.       — Давид, беги! — крикнула Германия.       Россия срегировал тут же, дёрнул Израиля и Китая за руку и потащил их к машине своего отца.       — Halt, Untermensch! — рявкнул Дирк и Давид словно прирос к земле. Ваня отчаянно тащил его к машине.       Послышался визг Германии, а затем глухой удар о стену. Израиль повернулся — она лежала у стены в крови, а Третий Рейх уже направлялся к нему. Он буквально вырвал его из рук России, едва не выломав ему руку.       Пара антисемитских оскорблений, Дирк вырвал из рук Давида кулёк и швырнул его в лужу. Израиль взвизгнул, когда его схватили за волосы и швырнули в стену. Каким-то чудом он умудрился повернуться так, чтобы упасть в грязь, а не в стену.       Пока он в слезах, разорваной и грязной одежде поднимался с земли, закусив губу, чтобы не зарыдать от боли, он услышал вопль, такой, словно его издало нечто демоническое. Давид посмотрел в ту сторону и увидел, что Третий Рейх сам лежал в грязи, а товарищ Свободин бил его с такой силой, что было неясно, как нацист всё ещё оставался жив.       Давид подошёл к Германии тронул её за плечо. Она рыдала лёжа на земле и пытаясь оттереть грязь с платья.       — Хочешь я помогу? — Израиль опустился рядом с ней и посмотрел на её голову. Она была в крови...       — Уходи! Скорее! Он скоро придёт за мной! — Кайли спешно оттолкнула его, отвлекаясь от своего платья.       Давид нехотя отошёл от неё, вытирая грязь с лица. Он остановился посреди дорожки и посмотрел на драку, затем снова на Германию.       — Быстро в машину! — рявкнул ему товарищ Свободин.       Израиль всхлипнул и подошёл к своему кулёчку, валявшемуся в грязной луже, поднял его и пошёл к России и Китаю. Ваня тут же бросился к нему, поднял его и прижал к себе.       — Прости, что не заступился! Я... Я... — он заплакал, утыкаясь ему в плечо.       — Я понимаю... — Давид улыбнулся сквозь боль и они пошли в машину.       Они сидели там ещё некоторое время, Израиль смотрел в окно на драку, но его взгляд быстро переехал на Германию. Она с трудом поднялась с земли, схватила свою сумку и припустила бежать. То, как её отец кричал на неё в этот момент было слышно отчётливо даже внутри машины.       Её голова была в крови, одежда грязной и мокрой. Давид закрыл глаза, по щекам потекли слёзы. Он снова раскрыл кулёк. Вязаная совушка промокла и была вся грязная. Конфеты больше нельзя было есть. Больше всего он жалел совушку — она явно была связана своими руками...       Дверь машины хлопнула. Израиль поднял голову и посмотрел вперёд. Товарищ Свободин сидел на рулём. Он завёл машину и они направились домой.       — Не плачь, Данечка! — Ваня погладил его по голове, — Игрушку отстирать можно. А конфетами мы поделимся. И к тоже же... — он проиянул Давиду шоколадку, которую ему дала медсестра. — У тебя есть это.       Израиль взял шоколадку, и тут ему в голову пришла идея...