ПУТЬ ТАНЦА. Легенда о Баладжи. Том Первый.

Баладжи и Натараджа присаживаются у столика. Лао Цзы наливает им чай в маленькие пиалки. Мастер Меча представляет ребят. — Баладжи и Натараджа. Здесь они под именами Лао Сяо и Лао Ван. — Рад видеть вас, Лао Сяо и Лао Ван. Мастер вас расхваливал. Мастер Меча телепатирует Лао Цзы: "Не выдавайте меня, Учитель." Лао Цзы улыбается с хитрецой и произносит: — Белые Иглы. — Простите, что, Мастер?.. — недоуменно переспрашивает Баладжи. — Чай, — изрекает Лао Цзы. — Ах, это чай Белые Иглы, — догадывается Баладжи. Лао Цзы удовлетворённо кивает, слегка улыбаясь. Ребята выпивают по чашечке и ставят их на чабань*. Мастер наливает ещё и внимательно на них смотрит. — Что скажете? — Отличный чай, освежает, — говорит Натараджа. — Очень приятный вкус, — кивает Баладжи и слегка улыбается. Он делает ещё глоток, смакуя чай. — Тонкий аромат. — Хорошо, — изрекает Лао Цзы. Он пристально вглядывается в обоих парней. — Как давно вы вместе? — вдруг спрашивает Лао Цзы. У Натараджи от неожиданности такого вопроса приоткрываются губы, он набирает воздух в лёгкие... но так и не соображает, что нужно сказать. Его кончики ушей краснеют. Баладжи, слегка краснея, быстро отвечает, кланяясь и пряча своё лицо: — Мы дружим с детства, Мастер. Лао Цзы довольно кивает. В воздухе чувствуется некое напряжение. — Простите, ребята, я просто взглянул на ваши тонкие тела. У вас очень тонкие настройки и общее поле. — Это что-то значит? — немного напряженно спрашивает Натараджа. Лао Цзы взглядом передает им состояние покоя. — Ничего плохого. Просто необычное явление. Все в порядке, ребята, здесь вас никто не оценивает. Насладитесь моментом. Здесь происходит Чай. Натараджа с облегчением выдыхает. — Чай, как способ погружения в Дао? — догадывается Баладжи. — Верно, Баладжи. У тебя очень проницательный ум. Схватываешь на лету. Пейте. Не думайте сейчас, что вы пьёте чай с Мастерами. Для Дао авторитет не имеет никакого значения, Дао течёт безусильно во всех телах, будь то ученик, Мастер или Император, муравей или слива, по которой он ползёт. Природа нас всех одинакова. Сейчас ты ощутишь это, Баладжи. Лао Цзы кладёт руку на голову Баладжи. Тот закрывает глаза, ощущая, как его макушки касается мягкое космическое электричество и нисходящим потоком пронизывает всё тело. Баладжи покрывается мурашками. — Посмотри вокруг, Баладжи, — произносит Мастер, убирая руку. Баладжи открывает глаза. Кажется его восприятие утончилось в десятки раз, обострилось зрение. Он различает невероятное множество оттенков цвета, видит мельчайшие трещинки на коре сливы, проникает вниманием внутрь ствола и чувствует, как сок течёт внутри. Он ощущает дыхание всех присутствующих. Лёгкий ветерок шелестит листвой, и трепетание каждого листа согласуется с каким-то неведомым общим ритмом. В воздухе витает приятный аромат. В уме пустота. Нет разделения на внутри и снаружи. Будто всё, что Баладжи видит и чувствует, происходит внутри него. У него больше нет границ. Он не органичен телом. Всё, что он воспринимает, это он сам. Муравей, ползущий по коре, и слива и сок внутри неё. Небо и земля, всё окружающие — это Единая Жизнь. Жизнь — это процесс, который происходит сейчас. И нет ничего более важного. Баладжи заглядывает в глаза всем сидящим рядом и видит всё тоже самое. На него смотрит Жизнь. Та же жизнь, которой он сам является. Она смотрит через все глаза на саму себя. Просто больше никого нет... Нет других... Баладжи закрывает глаза и глубоко дышит. Он продолжает ощущать. Он слышит пение птиц, хлопки крыльев взлетающей птицы, шаги божьей коровки, с грохотом переставляющей лапки по листу, наклоняющийся стебель травинки. Капля росы стекающая с листа, тотально падающая и впитывающаяся в землю. Журчание ручья, скрип покачивающихся ветвей деревьев. Всё, что, ползёт, идёт, летит или плывёт — это одна и та же жизнь и это он сам. Во всех телах. Эта жизнь невероятно ценная, бесконечная, вечная, мощная и в то же время невероятно хрупкая и беззащитная в каждом теле. Жизнь муравья и жизнь Баладжи.. они равно-ценны. Это единая Жизнь. Юный бог глубоко дышит. С его глаз скатываются слезинки. Он склоняется перед Лао Цзы, складывая ладони перед грудью. — Мастер, благодарю Вас за это восхитительное переживание... — Хорошо.. Хорошо.. — изрекает Лао Цзы, довольно кивая головой. Баладжи склоняется и просит со страстью в голосе. — Мастер, пожалуйста, даруйте этот опыт и Натарадже. — Конечно, — Лао Цзы смотрит пристально на Бога Драмы — Доверься мне, туди. Натараджа бросает быстрый взгляд на Баладжи и закрывает глаза. Мастер кладёт руку ему на голову... *** Натараджа и Баладжи пребывают в блаженном состоянии весь остаток дня. Вечером всех позвали в приёмный зал для встречи с императором. Был устроен торжественный приём и званый ужин. Слух услаждала традиционная китайская музыка. Танцовщицы дарили всем свои восхитительные танцы. И надо сказать, танцевали они не хуже небесных богинь. После всех церемоний и приветствий Натараджа и Баладжи устроили показательное боевое выступление. Сначала в паре, а потом сражаясь вдвоём спиной к спине сразу с десятком учеников. Император был в полном восторге. Вечер завершился музицированием. Сыграл даже император. Боги поняли, что он ценит музыкальное искусство очень высоко. Натараджа и Баладжи сыграли для него дуэтом на гуцине и флейте сяо. Натараджа был удивлен, после выступления он расспросил Баладжи. — Откуда эта флейта? Это же твоя Мистическая Флейта? Она изменила внешний вид? —Да. — Как такое возможно? — Я попросил её. И она приняла другую форму. Для танцев с девушками на полянах подходит поперечная флейта, что была раньше. А в китайских дворцах подобает играть на флейте сяо. — Поэтому ты выбрал себе это имя? Дело во флейте сяо. — Да. Я просто учитель игры на флейте. — Такой скромный, — довольно улыбается Натараджа. *** Поздним вечером того же дня. Натараджа нежно целует Баладжи и опускает на кровать. Он делает всё медленно. Готовит его медленно, шепчет ласковые слова, входит медленно и двигается медленно. Он не набрасывается страстно, совершает медленные толчки, поддерживая ровное тепло. Тело отражает состояние души и ума Натараджи. Он нежно шепчет Баладжи. — Любимый мой. Ты больше не отдельно от меня. Ты часть меня. Моя плоть и моя кровь. Моё тело и моя душа.. Твоя душа не может больше существовать отдельно от меня, она едина со мной, — Натараджа совершает толчок. — Не важно, как далеко ты отойдёшь от меня, наше общее поле не рассеется. Я всегда буду рядом с тобой. Всё пространство вокруг тебя — это я. Звездное небо над тобой — это я. Ты тот, кто наблюдает... Не отводи взгляд от меня. А если отведёшь, ты всё равно будешь видеть только меня. Везде. Отовсюду я буду смотреть на тебя. Так я люблю тебя. Натараджа плавно толкается глубже. — Но всё-таки, я прошу тебя, не отдаляйся от меня. Будь всегда рядом со мной телом и душой. По щеке Баладжи стекает слеза. — Натараджа... — шепчет он. — Тише.. тише, любимый, не говори ничего... — любящий накрывает губы Баладжи поцелуем. — Мне так горько от твоей невыносимой сладости... Даже зная, что мы не можем расстаться, я боюсь потерять тебя. Так я люблю тебя. Пожалуйста, никогда не оставляй меня. Ещё один толчок.. По щекам Баладжи текут слёзы. — Плачь Баладжи.. Это моя любовь течёт по твоим щекам. Ты не можешь вместить её в себя всю. Поэтому она течёт из тебя. Я заполню всё пространство внутри тебя и вокруг тебя. Я проникну в самые глубины твоего существа и буду пребывать там вечно. Так я люблю тебя. Натараджа толкается так глубоко в тело Баладжи, насколько это возможно. Баладжи выгибается со стоном, и весь дрожит в блаженстве сладкой истомы. Натараджа поглаживает его и вжимается в него, ложась ему на грудь. — Нет места во Вселенной, куда бы ты пошёл и не нашёл бы там меня. Но всё-таки, прошу тебя, не оставляй меня.. Натараджа зацеловывает Баладжи множеством мелких поцелуев, прикасается очень нежно к его подрагивающим губам, к его влажным от слёз щекам. — Нет слов, чтобы выразить, как я люблю тебя. Потому, я умолкаю. Я тишина в твоём уме и я ро́злитое в нём блаженство... На этой фразе Баладжи начинает рыдать и прерывисто вздыхать, вздрагивая всем телом. Натараджа гладит его по волосам и кончиками пальцев по щекам. — Я воздух, который ты вдыхаешь. Я чувства, которое тебя переполняют. Ты тот, кто ощущает. Натараджа накрывает рот Баладжи и дышит вместе с ним одним дыханием. Он завершает любовный акт в тишине, множеством нежных проникновений, от которых Баладжи так сладостно стонет прямо в рот Натараджи. Блаженство охватывает всё его тело и его ум. Натараджа изливается в него, заполняя внутри и истекая наружу.. Он выгибается, приподнимаясь на руках и проникая в Баладжи, как можно глубже. Затем опускается, приникает поцелуем к губам Баладжи и обессиленно оседает на него, расслабляясь полностью, будто растекаясь. Баладжи обнимает и гладит его. Натараджа засыпает быстрым сном на несколько минут, не выходя из Баладжи, а просыпаясь понимает, что он всё ещё внутри. Он лежит сверху на спящем в таком положении Баладжи. Натараджа поднимает голову и любуется его лицом. Натараджа целует и пробуждает этим Баладжи. — Потрясающе, ты можешь спать со мной внутри, — улыбается Натараджа. — Не уходи.. — шепчет Баладжи, на секунду открывая глаза и снова закрывая, его ресницы подрагивают. — Тебе нужно отдыхать, — шепчет Натараджа, ещё раз нежно целует и покидает тело Баладжи под его возражающие стоны. — Я вернусь, завтра, — обещает нежный любовник, накрывая эти стонущие губки поцелуем. — Ложись на меня. Он откидывается на спину и принимает Баладжи в свои объятия. Тот устраивается у него на плече. — Засыпай, — шепчет бог, закрывая глаза и притягивая Баладжи к себе. Натараджа прижимает его к своей груди и сжимает плечо. Они переплетаются телами, руками и ногами. Натараджа касается губами щеки Баладжи и они блаженно засыпают. __________________________ *Чабань — столик для чайной церемонии. Лао Цзы разработал и ввёл ритуал чайной церемонии в Китае. Так что вероятно перед нами первая в мире чабань.