Talk dirty to me

Чон Чонгук:  ДамБи, ты как?   Чон Чонгук: Можно я тебя наберу?   Чон Чонгук: Ты ведь поехала домой?   Чон Чонгук: Пожалуйста, поезжай домой, я не собираюсь туда возвращаться сейчас и беспокоить тебя.   Чон Чонгук: Но я всё ещё прошу один звонок.   Чон Чонгук: Пропущенный вызов   Чон Чонгук: Клянусь, я никогда не изменял тебе, и у меня в мыслях подобного не было. А то фото с футболкой действительно не такое уж и старое, в отличие от остальных, и пускай я буду козлом в твоих глазах, я не могу отрицать того, что спал с кем-то, когда ты меня уже заинтересовала. Прости. Тогда я не думал, что у нас с тобой будет что-то серьёзное, потому что я вообще несерьёзный, как ты могла уже заметить. Прости, пожалуйста, что был таким тупым и сделал тебе больно. Обещаю, что разберусь с этим.   Чон Чонгук: Пропущенный вызов   Чон Чонгук: Помнишь, ты просила верить тебе, несмотря ни на что?   Чон Чонгук: Можешь и ты мне довериться, пожалуйста?   На ДамБи посыпалось множество сообщений после того, как она выключила режим полёта, но почему-то те, что от Чонгука, всегда всплывали сверху, буквально вынуждая её читать его оправдания и мольбы, когда взгляд пытался выхватить обидные слова, что прилетали со всех возможных социальных сетей.   Она никогда не была зависима от телефона и всего в нём, а потому противостояла не соблазну залезть в какой-нибудь Instagram и почитать, что о ней думают фанаты Euphoria, а соблазну удалить все лишние приложения, сменить номер, а может и вышвырнуть мобильный в ближайшую урну.   ДамБи говорила себе, что была зла, что в груди скреблось что-то страшное, но по мере приближения к музыкальной школе она всё быстрее осознавала, что никакой это не страх, никакая ни пантера под рёбрами, а маленький беспризорный котёнок, выброшенный на съедение пираньям, что толпились на серых ступеньках, махая нарисованными плакатами с требованием выгнать Чонгука из фонда, из его компании, из группы, потому что он больше не был достоин их любви и поддержки.   — Убирайтесь! — дежурный Пак размахивал шваброй, которой до этого протирал ступеньки в холле. — Убирайтесь сейчас же, иначе я вызову полицию!   Удерживая толпу на расстоянии от входа, он пропустил в школу двух девочек из старшей группы, у которых на два часа дня было фортепиано, а потом решительно замахал палкой, заметив приближение ДамБи со стороны супермаркета.   — Учитель Мун, скорее, — крикнул он ей, шваброй «расчищая» узкий проход под стеной здания.   Через дорогу от парка тоже были люди. Поднимаясь по ступенькам, ДамБи хорошо их видела, как и они её.   — Это она! — крикнул кто-то из центра.   Толпа яростно загудела, взбираясь выше по ступенькам, пока ДамБи по ним плелась на своих ватных ногах.   Ощущение было такое, словно она поднимается не на порожек, а на сцену, и эти люди внизу только и ждут, что она споткнётся, что откроет рот ради какой-то фальши, что опозорится, а они получат от этого массу удовольствия.   Котёнок в груди сжимался, свернувшимся клубком перекрывая ДамБи дыхание, и её глаза расширились от ужаса, когда она поняла, что не может дышать как прежде.   Близстоящая девушка с плакатом замахнулась, картонкой ударяя ДамБи по руке, и хотя это не было больно, ранило её до глубины души. И всё  равно не так сильно, как стукнувшийся о её грудь надпитый пакет бананового молока. Оно забрызгало её одежду и волосы, осталось белыми капельками на подбородке и шее, а потом потекло по ногам, образовывая лужу вокруг её кроссовок.   Дежурный Пак сильнее сжал швабру.   — Всё, звоню в полицию! — сказал он, пятясь назад, чтобы открыть входные двери и подтолкнуть ДамБи туда, а потом достал мобильный телефон.   Аён, которая наблюдала за этим через окно своего класса, на мгновение стало жаль.   Вспомнился день, когда Чонгук появился у её дома с цветами, и оказалось, что они не для неё. День, когда она ждала всех интересных подробностей, чтобы выяснить, что такого особенного в ДамБи, чего нет в ней. День, когда её вера в то, что они одинаковые неудачницы, пошатнулась. День, когда оставила первый плохой комментарий под фото Чонгука в Instagram. Затем день, когда написала «разоблачающий» пост в черновиках на эмоциях, и день, когда с замиранием сердца нажала «опубликовать». День, когда она проснулась знаменитой, пускай и из-за таланта писать гадости о некогда важных для неё людях, а не из-за умения играть на клавишных. День, когда страшное письмо пришло по почте не на имя ДамБи, а на её собственное, потому что JJK собирались подать на неё в суд за клевету и злонамеренные комментарии. И день, когда адвокат компании предложил вместо удаления всех постов написать ещё один. Добавить в комментарии немного личной информации об аккаунтах — это была её гениальная идея, которую, кажется, тоже поддержали. Аён смотрела на слабачку ДамБи, что бежала от какого-то молока, и жалела, что на её месте не она. Потому что она справилась бы лучше. И с Чонгуком, и с общественностью.   Аён отставила свою чашку с кофе на крышку фортепиано и на цыпочках прокралась к выходу из класса, едва борясь с восторгом, что вызывал у неё звук шарканья подошв по паркету.   ДамБи бежала по коридору первого этажа, и не просто бежала — буквально летела, громко дыша и всхлипывая. Дверь мужского туалета за ней хлопнула, а максимальное удовлетворение настигло Аён после того, как она расслышала мучительный стон по ту сторону.   А чего ДамБи ожидала, начиная встречаться с таким популярным айдолом? Вся такая тупая и бесстрашная, ездила на его машинах и байке, водила его в чужой дом, сама ночевала у него, и думала, что Аён и остальные молчать будут?   А ДамБи вообще ни о чём таком не думала. У неё внутри всё переворачивалось от страха и тошноты, и она попросту не могла мыслить трезво.   Стоя перед зеркалом, она дрожащими руками расстёгивала блузку, чтобы смыть молоко с груди и живота, а потом застёгивала её обратно и проводила мокрой ладонью по тонкой ткани, в то же время роняя слёзы, которые брались словно из ниоткуда и капали, капали, капали…   — Ох уж эта девчонка, — в коридоре послышался голос госпожи Шин, а потом уже стук каблуков. — Где она? Куда запропастилась?..   ДамБи быстро закрутила кран и влетела в кабинку для учителей — единственную, у которой была дверь.   Её сердце гулко стучало в груди, под длинной юбкой по голым щиколоткам стекало молоко, а дыхание оставалось громким и тяжёлым.   — Вот ты где, Идым, — госпожа Шин выдохнула с облегчением, но голос её менее строгим и пугающим от этого не стал. — Нам с учителем Мином по всей школе нужно бегать и искать тебя? Твоё индивидуальное началось ещё пятнадцать минут назад…   Так она искала не ДамБи? Пока что.   Может, она не видела, что творится у входа, может, не умела пользоваться ничем, кроме Facebook, и никто ещё не успел рассказать про статью. Но как только она узнает, она ДамБи из-под земли достанет, а потом вышвырнет из школы с позором. Больше её никуда не возьмут, и она застрянет в сексе по телефону до тех пор, пока её голос не охрипнет и не постареет, и каждый свой звонок она будет бояться, что это фанатки Чонгука или какие-то знакомые, которые её узнают и напишут новый, ещё более ошеломляющий пост о ней.   Она держала мобильный двумя руками, судорожно зажимая одну из боковых кнопок пальцами, чтобы прекратить эти вибрации и вспышки, но в панике выронила его в открытый унитаз. Телефон с тихим бульканьем опустился на дно, выпуская несколько пузырьков на поверхность. ДамБи практически сразу достала его из воды и принялась лихорадочно вытирать туалетной бумагой, но экран уже погас, а кнопку включения будто заклинило.   — Ну давай же, — плача, она умоляла его включиться обратно, пускай даже со всеми этими уведомлениями, но кнопка просто не нажималась.   ДамБи закрыла крышку унитаза и села на неё, неосознанно тряся ногами и до боли кусая губы.   У неё было куда больше сожалений, чем у Аён. Она сожалела о том, что встретила Чонгука, что позволила ему очаровать себя, что была такой беспечной с ним, что переживала так много о каком-то Бёмсоке с деньгами и так мало о людях, что могли сожрать её с потрохами, узнав об этих отношениях. Но прямо сейчас ни одно из этих сожалений не было сильнее сожаления о том, что она вышла из больничной палаты. Пускай она была расстроена, пускай зла, она не должна была бросать его одного, потому что если ей сейчас было так плохо, каково же было ему? Он переживал одно потрясение за другим, сначала из-за неё, потом из-за Бёмсока, потом из-за аварии, потом из-за своего отца и фанатов, которые должны были его поддерживать, а на деле хотели, чтобы он оставил группу, оставил компанию и ДамБи тоже.   Она была ужасной девушкой. Она была чёртовой эгоисткой. Она игнорировала его переживания, потому что сама якобы переживала больше. А теперь ей было стыдно, тошно, страшно. Она была скована всеми этими чувствами и не могла заставить себя пошевельнуться, не считая трясущейся правой ноги, которую было не остановить.   Сидя там, она потеряла счёт времени и опоздала к началу урока. Тогда-то учитель Шин действительно вышла на её поиски, как и несколько других учителей.   — У неё всё ещё выключен телефон, — Тэхён остановился прямо за дверью туалета.   — Возможно, она вышла через внутренний дворик? — спросила учитель Юн.   — Там тоже её антифанаты, — сообщила Аён.   — Надеюсь, она не пошла к ним, — госпожа Шин звучала немного взволнованной. — Дежурный Пак сказал, что её облили чем-то…   — Молоком, — подсказала Аён.   — Откуда знаешь? — спросил Тэхён.   — Видела через окно. И ещё слышала, как она бежала в мужской туалет. Может, она всё ещё там?   Входные двери заскрипели, приоткрываясь, и ДамБи съехала на самый край крышки, уже не чувствуя сжатых на своей одежде, сумке и телефоне пальцев.   — Давайте проверим, — сказала госпожа Шин. — Учитель Мун, вы тут?   ДамБи сжала губы, боясь, что издаст какой-нибудь уличающий звук.   — Лучше посмотреть по кабинкам, — шепнула учитель Юн.   Они все собрались войти, но Тэхён преградил вход рукой.   — Это ведь мужской туалет, — напомнил он. — Мало ли, тут кто-то из детей, давайте лучше я посмотрю.   Никто не счёл это подозрительным, потому что никто не хотел причинять неудобств, и Тэхён сам прошёл ряды писсуаров и перешёл к кабинкам. Та, что для персонала, была первой, и, ухватившись за дверцу, он открыл её из-за плохо закрытой защёлки. Окинув ДамБи взглядом, очень быстрым и нисколько не удивлённым, он закрыл дверцу обратно.   — Пусто, — он переходил от одной кабинки к другой, — пусто, пусто… А вы в женском наверху смотрели?   ДамБи продолжала сидеть в напряжении, пока учителя договаривались, кто и где ещё поищет и кому достанется пятая группа в случае чего, а когда снаружи стало тихо, всё равно не рискнула выйти. Она сидела там до тех пор, пока Тэхён снова не дёрнул за ручку, в этот раз хорошо закрытой двери.   — ДамБи, это я, — сказал он. — Открой на секундочку.   Он дёрнул снова, и двери всё ещё были закрыты.   — Ладно, — он сдался, и не думая настаивать. — Я повесил кофту на дверную ручку. И если что, учитель Мин попоёт с пятой группой до трёх, а потом я возьму их на хореографию. Мы растянемся и потанцуем под «Happy», хорошо? Кстати, Чонгук звонил… Он спрашивал, здесь ли ты, и я сказал, что нет. Надеюсь, ты не злишься.   Он сделал всё правильно, а то мало ли Чонгук бы ещё приехал сюда и столкнулся со всеми этими людьми на входе.   — Пожалуйста, не уходи никуда сама, — напоследок сказал Тэхён.   Как будто ДамБи было, куда идти, и она хоть с чем-то могла справиться «сама»…

𝄞𝄞𝄞

— Наденьте хотя бы кепку, — упрашивал менеджер Кан, держа двери фургона заблокированными, пока Чонгук вредничал. — Хотя бы очки, пожалуйста.   — Разве папа не хотел много фото? — Чонгук продолжал упрямо дёргать за ручку и с неким отвращением поглядывать на окруживших машину людей с камерами.   — Пожалуйста, — взмолился менеджер.   Чонгук выхватил у него из рук солнцезащитные очки, надевая их без особого желания. Ему вовсе не было стыдно или страшно показаться на публике без них, чтобы каждый через объектив мог видеть его прищуренный взгляд, чтобы наверняка правильно растолковал его выражение лица и понял, насколько ему пофиг на то, что они думают и пишут о нём, но насколько не пофиг на их гадкие статейки о ДамБи и других девушках.   — Выпускай, — скомандовал Чонгук.   После щелчка он распахнул двери фургона, и двое охранников, подбежавших со стороны главного входа, принялись махать руками, расталкивая эту кашу из недофанатов и журналистов. Они сопровождали Чонгука вплоть до больших стеклянных дверей, а потом его перехватила парочка из PR-отдела, тыча какими-то бумажками ему в лицо.   — Ваша речь на случай…   Бла-бла-бла.   Чонгук их не слушал. В данный момент он никого не слушал, влезая в переполненный лифт и игнорируя устремлённые на него взгляды сотрудников. Они думали, что ему будет стыдно, но чего он должен был стыдиться того, что натворили другие? Эти трудяги вокруг — в первую очередь.   Чонгук мысленно представлял, как отец запускает этот гудящий муравейник, отдавая приказ секретарю, а тот несёт этот приказ в один из отделов, и постепенно все в компании становятся соучастниками. Они топят не только Чонгука, но и себя, но их это почему-то не волнует. Зато их очень волнует его наглый вид, то, что он не снял очки в лифте, что на нём одна из этих дурацких футболок, на которой написано «Vagitarian» и нарисован неприличный жест с двумя пальцами и языком, что он держится слишком хорошо как для того, чья жизнь в который раз летит в тартарары.   — Никто не выходит? — бросил он через плечо, когда двери открылись на третьем этаже, но ни один из присутствующих в лифте не двинулся в сторону выхода. Он выждал пару секунд, а потом пожал плечами и зажал средним пальцем с тату смайлика кнопку, что закрывала двери.   Они делали остановки практически на каждом этаже, но все играли в «Красный свет, зелёный свет» и то ли боялись, то ли настолько презирали Чонгука, что даже на зелёный не бежали, замерев позади.   — Такой бесстыжий, — услышал он приглушённое, выйдя на нужном ему этаже.   Теперь они выдохнули и планировали как следует его обсудить по дороге вниз.   — Господин Чон Чонгук, — секретарь отца вскочил из-за своего стола, чтобы преградить ему путь. — У директора Чона сейчас встреча…   — С акционерами? — предположил Чонгук.   — Нет, это…   Он лёгким движением руки оттолкнул щуплого мужчину с дороги и ногой толкнул двери.   Он приехал сюда не как айдол и даже не как сын — он приехал как обманутый и обиженный человек с огромными проблемами с гневом.   Но на долю секунды всё стихло: кабинет был задымлен и насквозь пропитан удушающим запахом сигарет, но в серой дымке сидели вовсе не толстые строгие дяденьки в костюмах, а Рю Бёмсок и менеджер Ча. Второго он уже вечность не видел — с тех пор, как группа ушла на перерыв в связи со службой в армии некоторых участников.   — Что здесь происходит?   Чонгук почему-то думал, что Бёмсоку не скоро дадут увольнительный, но ситуация в компании, видимо, поспособствовала. Или это был сам отец.   Неужели захотел поболтать с сообщником с глазу на глаз? А менеджер тогда при чём?   — Чонгук, выйди и подожди своей очереди, — грозным голосом сказал отец, слишком сильно вжившись в роль директора.   Забежавший следом секретарь постарался вывести Чонгука за руку, за шкирку — хоть за что-нибудь, но это не возымело никакого эффекта. Особенно после того, как парень шлёпнулся на диван напротив двоих и закинул ногу на ногу.   — Что здесь происходит? — повторил он, чеканя каждое слово и прожигая хёна взглядом. — Бёмсок?   Он, конечно, не ожидал, что перед ним сразу начнут оправдываться и извиняться или преподнесут всё происходящее в компании на блюдечке, но эта тишина в ответ начинала конкретно напрягать.   — Чонгук, пожалуйста, — отец повторил уже мягче, даже как-то страдальчески. — Дай нам закончить, а потом мы тебя позовём.   — В чём проблема закончить при мне? Или у вас тут какие-то секреты? Строите планы по тому, как вышвырнуть меня из компании? — он дотянулся до зажигалки, оставленной кем-то на столе, и принялся баловаться откидной металлической крышкой. — Думаю, я оказал вам огромную услугу, так вовремя начав встречаться с неугодной вам девушкой. Самое время сливать всю возможную грязь обо мне, чтобы потом под этим предлогом выгнать меня из группы… Браво.   Отец взглянул на секретаря, и тот без слов всё понял и ретировался, плотно закрыв за собой двери.   — В кои-то веки, ни у кого никаких секретов нет, — сказал он, присаживаясь на край своего стола и недовольно глядя на мужчин с опущенными головами. — На азартных играх или на статье о Чонгуке, которая появилась благодаря тебе?   Тишина стала в разы тяжелее и невыносимее, особенно после этих громких слов, произнесённых папой.   Чонгук нахмурился, совсем ничего не понимая.   Это какой-то промежуточный акт дешёвой постановки, в которой все вокруг злодеи, кроме главы JJK Entertainment? Уже и любимчик Бёмсок не такой уж и любимчик?   Приземлившаяся на стол перед Чонгуком папка напугала его тёплым ветерком и шлёпком, из-за чего он дёрнулся, но почти сразу пришёл в себя и открыл твёрдую обложку.   — Что это? — вопрос напрашивался сам собой, потому что там были распечатки каких-то счетов с круглыми суммами и какие-то посты с форумов, которые нужно было не просматривать по диагонали, а читать вдумчиво — не вариант Чонгука, который хотел знать и понимать всё здесь и сейчас.   — Моя усердная работа по поиску, — сказал директор. — Первые страницы — несколько финансовых операций с нашей корпоративной карты за двадцатый год и первое упоминание очень странного заграничного счёта. Дальше — один случай из прошлого, который мы активно заминали, считая это попыткой нанести вред репутации от конкурентов. Поскольку удаления постов оказалось достаточно, чтобы девушка, что писала это, добровольно умолкла, до полиции и до суда дело не дошло, и мы расслабились. Но если ты вчитаешься внимательнее, заметишь, что её ситуация довольно схожа с ситуацией Мун ДамБи и ещё одного человека, который также писал в сети…   Чонгук поменял позу: наклонился вперёд и упёрся локтями в колени. Его взгляд забегал по строкам, читая каждое слово из поста. Его автор обвинял Бёмсока в воровстве со своего счёта нескольких миллионов вон, а также микрозаймах на чужое имя. В то время он набрал совсем немного отклика и меньше сотни лайков, но быстро привлёк внимание компании, и она успела всё подчистить до того, как это переросло в нечто большее.   — Так ты делал это прежде? — Чонгук метнул взгляд на Бёмсока, и тот заиграл желваками — всё это было крайне неприятно. — Почему молчишь? Я спрашиваю, делал ли ты раньше то, что сделал с ДамБи? Обворовывал доверчивых подруг, которые и подумать на тебя не могли?   Чонгук вернулся к первым листам, чтобы внимательно рассмотреть выделенный жирным шрифтом счёт в выписках.   — А это что?   Отец мог бы ему и это объяснить, но Чонгук требовательно смотрел именно на Бёмсока, желая услышать это от него.   — Онлайн-казино, — менеджер Ча выпалил это полушёпотом, после воззрившись на директора Чона умоляющим взглядом. — Прошу, господин, мы можем как-нибудь урегулировать всё без вмешательства полиции? Бёмсок уже давно завязал и больше не играет. Тот случай полтора года назад был последним. Он оказался в безвыходном положении, но после закрытия долга больше никогда не занимался подобным. Вы можете проверить все его счета за это время. Пожалуйста, сделайте это…   Так его менеджер всё знал? Об украденных и одолженных деньгах, о том, на что они пошли, о том, кто из-за этого пострадал…   — Разберёмся, — давая надежду лжецу, сказал директор Чон.   — Нет, пап, — Чонгук швырнул бумаги на стол. — Никакого «разберёмся». Ты знаешь, что всё это незакон-…   Отец прижал к своим губам указательный палец, призывая к тишине, и Чонгук действительно замолчал. Он думал о том, сколько всего не замечал, сколько упускал по глупости и из-за слепой веры тем, кому ему казалось логичным доверять.   — Это ещё не всё. Я так понимаю, ты игнорировал меня все выходные, а сегодня приехал сюда под вспышки камер, потому что думаешь, что я опубликовал статью о тебе и твоих подругах, верно? Слышал, менеджеру Кану ты сказал, что это я, — папа не выглядел удивлённым, но обида проскальзывала в его голосе. — Не понимаю, с чего ты взял. Разве я не говорил тебе миллионы раз, насколько важна для меня репутация? Моя собственная, моей компании, моего сына и его группы…   — Простите, пожалуйста, — менеджер Ча склонил голову вниз, сжимая пальцами ткань штанов на коленях. — Это всё моя вина. Позавчера я совершил большую ошибку, не перепроверив информацию. Я думал, директор Чон просит меня опубликовать фото из нашего архива, и я даже нанял подходящего для распространения неправдивой информации человека, не подозревая, что приказ поступил от Бёмсока с похожего электронного адреса…   Чонгук сложил руки на груди, в правой ладони сжимая потеплевшую от его кожи зажигалку.   — Мне плевать, кто и зачем это сделал, — сказал он, скосив взгляд на отца. — Я больше не доверяю ни одному из вас. Я пришёл сюда не ругаться, а уведомить, что ДамБи непременно обратится в полицию касательно Бёмсока, даже если ваша дезинформация о девушках заставит её меня бросить. Встречаемся мы или нет — это не изменит того факта, что она по уши в долгах и хочет, чтобы виновный понёс наказание. Между прочим, она ведь может претендовать на компенсацию? Не только украденного, но и моральную, верно?   Он внимательно посмотрел на Бёмсока, который ни разу за этот разговор не поднял головы, из-за чего Чонгуку было сложно понять, сожалеет ли он о чём-то или гримасничает втайне от всех.   — И я хотел бы, чтобы, независимо от того, что будет с моими отношениями дальше, компания удалила все упоминания моих знакомых, их аккаунтов, работы, адресов и заявила, что ничего не знает о личной жизни своего артиста. Убедитесь также, что все, кто обижают её, получат приглашение в полицию по причине злонамеренных комментариев, и никакой «похожий» электронный адрес не попросит поливать ДамБи в сети грязью и вспоминать что-либо из её прошлых отношений, — это был толстый намёк на Бёмсока, который, как крыса, убегающая с тонущего корабля, мог нагадить ещё больше напоследок.   Мир сошёл бы с ума, если бы выяснилось, что ДамБи была как-то связана сразу с двумя участниками Euphoria, и тогда Чонгук никогда не заслужил бы прощения.   — Не хочешь подтверждать, что встречаешься? — отец привстал со стола.   Чонгук не хотел обманывать фанатов, но ещё больше не хотел заставлять ДамБи проходить через всё это, пока она очевидно не готова. Она ранимая, ненавидит лишнее внимание, боится публичных выступлений и может сломаться, если люди продолжат обвинять её в том, что она нравится Чонгуку.   — Нет. Не сейчас.   Отец, не раздумывая, кивнул, и этот кивок заставил Бёмсока поднять испепеляющий взгляд.   — То есть Чонгуку вы собираетесь простить все его выходки и бесчисленные не подставные статьи, которые причинили вред группе, а меня продолжите отчитывать и запугивать, как какого-то мальчика?   — Бёмсок! — кричащим шёпотом шикнул на него менеджер.   Очевидно, Ча лишился бы работы первым в случае чего и вылетел бы отсюда с такими рекомендациями, что о хорошем новом месте в индустрии развлечений можно было только мечтать. Но как он мог продолжать защищать Бёмсока, у которого изо рта вылетало такое?   — Не трогай меня, — он одёрнул руку и вскочил с дивана, чтобы менеджер перестал щипать и дёргать его. — Директор Чон, это потому что он ваш сын? Это случай «яблочко от яблони» или «в чужом глазу соринку видим, а в своём…»?   Чонгук опустил очки на кончик носа, в яростном напряжении глядя на него снизу вверх.   Бёмсок знал о каждом промахе младшего, о каждом его наказании, о каждом далеко не семейном разговоре о том, какая Чонгук проблема для всех и заноза в одном месте, и он всё ещё думал, что папа выгораживает его?Да, он буквально следил за ним, делая фото и собирая архив. И пусть в этот раз не он его опубликовал, но целью хранения таких фото вряд ли было что-то хорошее.   Пока Бёмсок годами воровал деньги и прожигал их на азартные игры за границей, Чонгук жил как на иголках из-за каждой скуренной сигареты, из-за каждого «не такого» слова, из-за каждой «ошибочной» мысли. Кто-то сказал, что он должен быть примером, и выставил его на тонкий канат, а полмира очень внимательно следили за тем, чтобы он не оступился. И даже когда он оступался незаметно, папа непременно указывал на это.   — Бёмсок, по-моему, тебе лучше заткнуться и не усугублять ситуацию, если ты не хочешь сегодня же оказаться в участке и во всех новостях, — отец снаружи, может, и выглядел холодным и собранным, внутри был на нервах.   Раньше он был убеждён, что Чонгук своими выходками его добьёт, а теперь думал, что это будет кто угодно из компании.   Последний месяц он только и делал, что скучал по жизни до неё: по пекарне, по каждому спокойному семейному вечеру, по возможности быть отцом и сыном, а не директором и айдолом. Но бросить всё в такой момент значило бы, что он трус и не готов нести ответственность.   — Он в любом случае должен оказаться сегодня же в участке, — сказал Чонгук, отталкиваясь от дивана и отходя от Бёмсока, потому что при его виде кулаки чесались врезать, а костяшки после аварии всё ещё были разбиты и при сильном напряжении ныли. — Ты же обратишься со всем, что нашёл на него, в полицию? С тем заграничным счётом. С казино.   Папины глаза немного расширились от этих вопросов.   — Чонгук, ты понимаешь, что нас ждёт? — его голос хрипел от волнения и стольких скуренных сигарет. — Понимаешь, что дело не только в репутации, но и во всех тех людях, что здесь работают? Наши группы, соло-артисты, наши сотрудники… Многие попадут под сокращение. Мы можем вообще уйти с рынка. Это не будет просто маленький скандальчик о курении или отношениях.   Чонгук не видел реакции Бёмсока на эти слова, но почему-то был уверен, что тот гад выдыхает с облегчением и даже ухмыляется.   — И что ты предлагаешь? Оставить его, — Чонгук кивнул в сторону, — безнаказанным? Позволить ему и таким как он быть выше пострадавших?   — Его могут посадить.   Чонгук кивнул, давая понять, что знает об этом и в какой-то мере даже рассчитывает на такой исход. Потому что быть всего лишь человеком со слабостями вроде сигарет и девушек — в Корее незаконно только для айдолов, а быть игроком казино, пускай даже за границей, — незаконно для любого гражданина Кореи.   — Euphoria может развалиться.   — Я знаю.   — Ты знаешь, но подумал ли ты о Тао, Донхэ и Китэ?   Принципы Чонгука шли вразрез с принципами многих людей, в частности его отца, но даже после этой подставы от любимого хёна, он продолжал надеяться, что другие парни окажутся лучше, мудрее, честнее и решат поступить правильно.   — Тебе стоит посвятить их в подробности, — Чонгук обернулся через плечо, чувствуя себя бесповоротно разочарованным. — Но мы в любом случае или переживём это наводнение сейчас, или уйдём на дно в будущем.

𝄞𝄞𝄞

— Мам, пап, вы дома? — Тэхён задержался ненадолго на пороге, прислушиваясь. — Кажется, их нет. Проходи…   Он открыл двери шире, пропуская ДамБи внутрь. Она ступала неуверенно, осматривая вешалку на входе и стойку для обуви напротив, а также кусочек тёмной гостиной, что виднелся за прикрытой дверью со стеклянными вставками.   Тэхён скинул кеды на входе, бросив их как попало, и босиком прошёл вглубь дома, включая свет в комнате впереди, а также на кухне, в которую вела небольшая, симпатичная арка, обложенная белыми кирпичиками.   — Ванная там, — он махнул рукой, указывая направление. — Можешь пока принять душ, а я принесу одну из маминых пижам и быстренько соображу что-нибудь на ужин. Чистые полотенца сложены стопкой под раковиной. Шампунь можешь брать любой, кроме того, что в плоской коричневой банке — это папин от облысения, и пахнет он не очень.   Тэхён чуть скривился, вспоминая резкий неприятный запах.   — Спасибо, — ДамБи не знала, как ещё его благодарить. — Большое спасибо, Тэхён.   Он позволил ей просидеть всё занятие в туалете, а после раздобыл для неё кепку и очки, замотал её в свою кофту и вывел через задний вход. У него была репетиция в театре, с которой он отпросился, чтобы на такси отвезти ДамБи к себе домой и сказать, что она может оставаться тут столько, сколько потребуется, ещё до того, как успел посоветоваться с родителями. Этого уже казалось более чем достаточно, но он также тайно отчитывался Чонгуку о том, что ДамБи не в сауне, где провела весь вчерашний вечер и ночь, а в нормальном доме в тихом, спокойном районе, где никаких сумасшедших фанаток не водится.   — Не за что, — он отмахнулся, не считая это чем-то особенным. — Скажи мне, что ещё тебе нужно, и я всё достану.   ДамБи кивнула, откладывая очки и кепку на диван, а кофту забирая с собой в ванную, чтобы отстирать от неё запах бананового молока.   Комната была небольшой и несколько заставленной корзинами для цветного и белого грязного белья, комодами с полотенцами, швабрами и вёдрами, из-за чего до Тэхёна периодически доносился грохот падающих вещей.   — Всё в порядке, я ничего не разбила! — кричала из ванной ДамБи, чтобы он не волновался.   Она застирала кофту Тэхёна, а потом занялась своей одеждой. Белые потёки легко отстирывались, а вот запах бананового ароматизатора был довольно сильным и даже после тонны жидкого мыла с ароматом апельсина, она чувствовала банан. Мокрые вещи она выкрутила и развесила на выдвижной сушилке, из-за чего в ванной стало ещё меньше места, а потом заскочила в душевую кабинку, стараясь вычислить, какой из гелей и шампуней принадлежит Тэхёну и использовать их вместо косметики его родителей.   ДамБи планировала мыться в быстром темпе, сливая как можно меньше воды и минимизируя шансы познакомиться с родными Тэхёна в одном полотенце, но, встав под тёплые струи воды, её вновь захлестнуло жалостью к себе и к Чонгуку, и она не могла сосредоточиться ни на чём, пока в голове крутилась одна-единственная мысль: «Как он там?»   Всё ещё пишет ей смс-ки? Всё ещё пытается до неё дозвониться? Смотрит какое-нибудь завирусившееся в интернете видео, где её обливают молоком, и сходит с ума из-за того, что она боится ехать домой и проводит время непонятно где?   ДамБи была расстроена поначалу — всегда больно узнавать, что не такой уж ты и особенный, — но со временем поняла, что Чонгук никогда не скрывал того, кем он был, в отличие от неё. Он не старался казаться лучше, чем есть на самом деле, и не отрицал, если ошибался. Он не лгал ей так, как она ему, и всё же он пережил её правду гораздо лучше, чем она — его. Теперь это казалось ей несправедливым. Она должна была быть терпеливее после всего, через что они прошли, иначе в её «люблю» не было никакого смысла, потому что получалось, что себя она любила больше.   Она уже давно выяснила, что любовь — риск, но какова альтернатива? Всю жизнь бояться и прятаться, убегать из-за малейшей проблемы — своей или Чонгука — и позволять плохому перевешивать хорошее?   ДамБи выдавила немного мужского шампуня на ладонь, быстро втирая его в волосы и в кожу головы. Нужно было сделать это дважды, а то и трижды, но теперь она слишком торопилась, чтобы думать о таком.   — Тэхён, можно твой телефон, пожалуйста? — заматываясь в большое махровое полотенце тёмно-синего цвета, спросила она. — Тэхён?   Приоткрыв двери ванной, она выглянула в гостиную, обнаруживая на пороге, на мягком коврике вроде того, что лежал на выходе из душевой кабинки, небольшую стопочку одежды: пижаму в голубые и белые квадратики и пару огромных белых носков.   — Тэхён? — она позвала его ещё раз, но его не было в гостиной или в кухне, и она решила поискать его уже после того, как переоденется.   К сожалению, она не додумалась выучить номер Чонгука наизусть, но она надеялась, что у Тэхёна он есть в телефонной книге.   Хорошенько вытершись полотенцами, она надела пижаму, натянула носки и, выскочив из ванной комнаты, замерла на мягком коврике в гостиной — потому что в кресле рядом с диваном сидел не кто иной как Чонгук.   Его никак не могло здесь быть, но он выглядел слишком реальным для галлюцинации.   — Я только на минутку, — он встал с кресла, подбирая с пола пакеты, что привёз с собой. — Тут сменная одежда на завтра и послезавтра, зарядка для телефона, твоя зубная щётка, пижама и… — он приоткрыл другой пакет из супермаркета, показывая упаковку прокладок с крылышками и коробочку с тампонами. — Я подсчитал, что тебе это может понадобиться, так что взял такое, как у тебя дома стоит…   ДамБи сегодня достаточно плакала и точно не хотела больше, потому что её глаза и нос и так опухли, но из-за Чонгука, стоящего напротив, ей вновь хотелось разрыдаться.   — Обезболивающие таблетки тоже взял, — добавил он. — Грелку твою я не нашёл, но я там на дно положил свитер и пару грелок для рук... Но я наверняка найду её, пока буду собирать твои вещи. Ты ведь въезжаешь первого? Если хочешь, я сам перевезу твои вещи. Или отправлю доставкой.   Он бы предпочёл, чтобы ДамБи на него набросилась с кулаками и пинками, нежели молча стояла напротив. Если ей нужно было время, она должна была сказать об этом. Если не хотела его видеть здесь, в школе или на плакатах на станциях метро, пускай бы только слово сказала, и он бы сделал всё для того, чтобы не доставать её.   — ДамБи? — он мучительно сглотнул, очень плохо скрывая волнение.   — Зарядка лишняя, — она постаралась глубоко вздохнуть, но нос заложило, и потому он почти не дышал. — Я уронила телефон в унитаз, и он больше не включается.   — Вчера? — спросил Чонгук.   — Сегодня.   То есть до этого она не звонила и не отвечала не потому что он был сломан…   — Понятно, — Чонгук выдохнул, нечаянно раздувая свою чёлку. — Ну, я тогда… пойду.   Он был расстроен не меньше неё, и ДамБи одного взгляда на его подрагивающие губы хватило, чтобы расклеиться.   Чонгук отвернулся, чтобы поставить пакеты на кресло, и пока он не смотрел, ДамБи пробежалась на цыпочках, врезаясь в его спину, а руками обвивая его талию. Запах её любимого одеколона ударил в нос, невзирая на насморк, а ощущение чего-то родного так близко отозвалось слабостью в теле.   Она боялась полагаться на кого-то, но положиться на Чонгука казалось самым естественным на свете. Даже после всех этих фото и статей.   Он накрыл её вцепившиеся в его футболку пальцы своими, осторожно отцепляя их, но не для того, чтобы отстраниться, а для того, чтобы повернуться и самому сжать её в объятиях. Он обнимал крепко, а она ещё крепче, и со стороны могло показаться, что они стараются придушить друг друга.   — Я переживала, — призналась ДамБи.   — Я тоже, — кивнул Чонгук. — Очень сильно.   — Прости, что бросила тебя…   — А ты бросила? — голос Чонгука дрогнул. — Когда успела?   ДамБи тихонько фыркнула.   — Не рассталась, а бросила одного во всём этом, — теперь её руки сдавливали его рёбра, и это была та ещё адская пытка, учитывая все его ушибы и ссадины после аварии. Но он мужественно терпел силу её любви. — Я не знала, каким ты был раньше, но я знаю, какой ты сейчас. И я верю тебе, Чонгук.   Он выдохнул со свистом, еле сдерживая стон, и ДамБи сама додумалась ослабить хватку.   — Давай больше не будем ссориться из-за прошлого? — спросила она. — И не будем вестись на все эти провокации извне, пока мы есть друг у друга. И давай поедем домой вместе.   Чонгук притянул её максимально близко к своей груди, слегка трепля по мокрым волосам.   — Я согласен со всем, кроме предложения поехать вместе домой, — сказал он с постепенно вырисовывающейся на лице улыбкой. — Меня сейчас всюду пытаются подловить и сфоткать. Вечно, сколько контента ни выпускай, сколько для журналов и брендов ни фоткайся — всё им мало… Поэтому будет лучше, если ты останешься здесь до переезда.   — У Тэхёна?   Чонгук отклонился, чтобы ДамБи увидела, как он морщится.   — Я тоже не в восторге, — сказал он. — Не могу расслабиться из-за того, что он на тебя слюни пускает, но я точно знаю, что в поцелуях и во многом другом ему меня не переплюнуть, и что он неплохой парень, который, к тому же, живёт с родителями. А ещё пара фото с ним могут избавить тебя от слухов об отношениях со мной, так что… Не могу поверить, что говорю это, но я рад, что он входит в число твоих нормальных друзей и вроде не страдает завистью и ревностью.   Во всяком случае, от него этого можно было бы ожидать, в отличие от Чхве Аён.   — Ну всё-всё, — Чонгук обхватил лицо ДамБи руками, стирая влажные дорожки с её щёк. — Больше не плачь и ни о чём не волнуйся. Я не дам тебя в обиду, и в следующий раз молоко окажется на голове того, кто вздумает тебя им облить.   ДамБи уже забыла о молоке, теперь её волновало другое.   — Ты собираешься сказать, что мы не встречаемся? — спросила она. — Родителям и фанатам?   — Только фанатам, — он продолжал легонько водить большими пальцами по её щекам.   — Ты думаешь, это правильно?   — Неправильно, — ответил Чонгук, — но это лучший вариант в нашем случае. Сделаем вид, что не вместе, чтобы как-нибудь пережить надвигающуюся бурю.   — Какую бурю?   — Бурю, нависшую над JJK и Euphoria.   — Из-за меня? — ахнула ДамБи.   Чонгук усмехнулся, быстро качая головой.   — Тебе придётся к ней присоединиться, но это будет точно не из-за тебя.   ДамБи всё ещё не понимала. Что за буря? Зачем присоединяться?   — Не думай ни о чём пока, — Чонгук приподнял её лицо выше, наклоняясь за быстрым и лёгким поцелуем в губы. ДамБи без задней мысли вытянула губы навстречу, и чмок из-за этого вышел громче и звонче. — Кроме того, что я тебя люблю, что пятой группе нужно хорошо справиться с концертом и что ты должна срочно что-то съесть, потому что твой живот не просто урчит, а рычит.   В тишине квартиры и правда было слышно урчание, которое довольно скоро заглушило пиканье электронного звонка.   — А вот и твой кормилец на следующие пару дней, — шепнул Чонгук, отступая. — Не забудь его родителям сказать, что у тебя есть парень. Пока что будем на связи через него, а завтра на работу я принесу тебе один из своих старых телефонов, потому что я с ума сойду, если мы не сможем болтать или переписываться, пока притворяемся, что просто коллеги.   — Кхм-кхм, надеюсь, вы не обжимаетесь на нашем диване, — из прихожей сказал Тэхён.   — Мы уже пообжимались, и не только на диване, — отозвался Чонгук, посылая ДамБи воздушный поцелуй на прощание.   — Какие вы быстрые…   — Но не быстрее тебя. Ты разве не говорил, что тебе в супермаркет нужно? — Чонгук отказывался уходить, хотя Тэхён его буквально выталкивал из квартиры. — Ты что, на ракете туда и обратно летел? Ты дал нам буквально пять минут…