to pine and respect

      Чонгук шмыгнул носом, почти не чувствуя щек. Пальцы подрагивали от холода и едва шевелились, а перчаток у Тэхена не оказалось. Впрочем, обоих это не смущало, пока не выпал первый снег, и температура резко перестала быть терпимой. Чонгук почти дрожал и знал, что с другой стороны торгового дома Тэхен мерз точно так же.       Именно поэтому они немедленно приняли решение пройтись по магазинам, готовясь к первой постапокалиптической зиме.       В эту вылазку они договорились запастись теплой одеждой и, желательно, гораздо большим количеством лекарств. Благо, газовых баллонов у Тэхена было предостаточно, ведь, судя по его рассказам, пока остальные сгребали в сумки еду, он волочил за собой тяжелые металлические емкости в первые дни паники. Поэтому теперь дело оставалось “за мелочами”.       Чонгук услышал короткий свист, означавший, что старший справился с замком и проник в здание. С этого момента начиналась миссия Чонгука.       — Серьезно? Моя задача в том, чтобы быть снаружи? Внутри может быть гораздо опаснее! — Его не устраивал такой расклад. Он не научится защищаться, если все время будет стоять в стороне.       — Именно поэтому ты стоишь снаружи и смотришь, чтобы нас не окружили. Одиночек снимай ножом, от стаи прячься внутри или повыше, — Тэхен наблюдал, как лицо Чонгука разглаживается от понимания важности его роли. — Если встретишь людей, то сразу идешь ко мне, и мы валим оттуда незаметно. Нам ни к чему светиться и тратить припасы.       Чонгук тогда мгновенно потерял запал для спора. Раз Тэхен был уверен, значит на улице он действительно получит больше опыта.       И все же, только на месте он понял, в чем именно заключалась его цель. Он вырабатывал инстинкты охотника, затачивал органы чувств. Защита от внешнего нападения — не прогулка в утреннем парке, в его теле напрягалась каждая клеточка для обработки информации. Чонгук буквально чувствовал себя взрослее на пару лет.       Наученными старшим приемами он зачистил от редких ходячих парковку и проходил между рядами брошенных автомобилей в надежде найти что-то ценное. Ручки многих уже заклинило от холода, и как бы он ни пытался, без громоздкого предмета обойтись бы не удалось.       Он вернулся ко входу, чтобы ждать повторного сигнала об окончании вылазки, как вдруг изнутри послышался крик. Короткий, но достаточно громкий в мертвенной городской тишине.       Чонгук схватил ружье, вслушиваясь во вновь наступившее молчание. Тэхен случайно поранился? Что, если ему нужна помощь?       Но он запретил ему вламываться внутрь и уж точно не давал никаких инструкций по поводу чрезвычайных ситуаций. Чонгук знал, что ослушиваться его приказов себе дороже, но оставить того одного на произвол судьбы не мог. Снова донеслась глухая возня, а затем непонятный вой, и тогда младший не смог удержать себя на месте, врываясь в темное здание и заостряя слух.       Символично выйдет, если теперь он спасет Тэхена. Тогда он докажет ему, что не просто так расходует его припасы, что скоро он и сам сможет отправляться на вылазки. Мысль о том, что бессмертному и всемогущему Тэхену понадобилась его помощь, приятно томилась у него в груди.       Торговый дом внутри был темнее, чем конец цивилизации в целом. Фонарик работал слабо, и лучи света рассеивались буквально в метре от него. Чонгук не боялся, но чувствовал себя некомфортно без должного освещения. Все, на что он мог всецело полагаться, был слух.       В глубине коридора из прозрачных стен бутиков снова послышались подозрительные звуки, и Чонгук предусмотрительно направил туда ружье. Он позвал старшего, не получив ответа, и ускорил шаг, гонимый беспокойством, изредка подзывая Тэхена, но того по-прежнему не было слышно. В горле встал тошнотворный комок.       Похоже, он шел по правильному пути. Фонарик теперь помогал выявлять обезвреженные тела на полу, оставленные старшим, и спокойнее не становилось, когда появлялись еще. И снова. И пара в поворотах. Все нейтрализованные совсем недавно.       Неужели они с Тэхеном нарвались на гнездо?..       Теперь уже различимый знакомый голос снова вскрикнул, зовя на помощь, заставляя Чонгука бросить все правила предосторожности и бегом помчаться на звук. Информации хватило, чтобы понять, что Тэхен окружен проснувшейся стаей, возможно, ранен и не способен выбраться самостоятельно. Лишь бы не укушен.       Чонгук ворвался на площадку как угорелый, мгновенно оценивая ситуацию с вскинутым наготове стволом. Восемь. Восемь ходячих по комнате мертвецов, издающих те самые ноющие звуки. Слишком много для него одного, да еще и разом. А затем свет упал на Тэхена, и Чонгук от неожиданности чуть не выронил фонарь.       Только не это.       Тэхен лежал на другом конце площадки, похоже, без сознания. Хоть бы без сознания! Его руки, одежда, лицо — все запятнано бурой кровью, словно неестественной. Чонгук изо всех сил молился, чтобы она была не его.       Ходячие вокруг зашевелились, почуяв новый запах и улавливая раздражающий свет. Заклацкали зубы, завывания вновь охватили торговый центр, и восемь кровожадных существ устремили свой взгляд на него. Чонгук на секунду перестал дышать.       Раз.       Два.       Он сорвался с места назад, на выход из проклятого здания, увлекая за собой толпу прочь от беззащитного сейчас Тэхена. Так у них обоих будут шансы. Чонгук не справится со стаей в закрытом пространстве, у него все еще проблемы с обзором на шесть часов. Гораздо больше практики ему выпало на улице, поэтому он собирался сражаться, как минимум, на своей территории. В светлое время ублюдки медленнее, а Чонгуку не придется обходиться убогим фонариком, орудуя одновременно им и ружьем.       Выбежать на улицу, найти поверхность повыше, как сказал Тэхен, и разделаться с ними поодиночке. Чонгук искал, куда бы забраться, пока слышал смертоносное нытье у себя за спиной.       Грузовик на парковке. Достаточно высоко?       Времени рассуждать не было, восемь быстрых пар ног следовали за ним по пятам, поэтому Чонгук помчался к фургону со стороны кузова, оценивая, как наиболее эффективно стоит в него забраться.       Благо, получилось с первого раза, и Чонгук опрокинулся в кузове на спину, глубоко вдыхая необходимый воздух. Глухие стуки и яростные крики требовали к себе внимание, когда он, наконец, отдышался от прилива адреналина.       Орудуя одним только ножом и протыкая размякшие черепушки сверху, он расправился со стаей меньше чем за минуту. Не все в этом мире достигается силой, Тэхен снова оказался прав.       Ему потребовалось еще пара минут, чтобы прийти в себя, когда мысль о бессознательном старшем взорвала его разум. Чонгук мигом слез со спасительного грузовика, стараясь не попасть в чье-то упокоенное тело, и вновь устремился ко входу в торговый дом. Он молился, чтобы внутри не осталось ни души, кроме его напарника, чтобы Ким Тэхен был жив и в безопасности.       Он не мог потерять Тэхена. Не тогда, когда мысли о нем становились все более…       Стоило ему шагнуть внутрь, как из-за спины донеслось хриплое дыхание. Еще один залетный мертвец?       Чонгук схватил поудобнее нож, оборачиваясь и готовясь нанести удар. Его рука почти не дрогнула, и он едва коснулся чужого скальпа, когда пришло узнавание.       Нет.       Только не…       Чонгук мало знал о превращении. О первых симптомах, о повадках и поведении зараженных. В лагере укушенных сразу пускали в расход, а после они с Тэхеном на таких не натыкались. Но Чонгук точно помнил, что мягкие ткани разлагались первыми.       Карие глаза, в которые он дерзил засматриваться на секунду дольше, чем стоило, теперь были покрыты красной сеткой лопнувших капилляров и смотрели сквозь него. Они закатывались, словно ими управлял не разум, а инстинкт.       Тонкая, почти изящная рука, скрывавшая неимоверную силу убийцы, потянулась, чтобы перехватить оружие, но Чонгук не дал этому случиться, отшатываясь от нее как от огня. Прошло не так много времени, Тэхен не успел бы превратиться, не так ли?       Ведь так?       Его дыхание. Слишком хриплое для живого человека, автоматическое, неконтролируемое. Находясь в метре от него, Чонгук мог слышать жуткий свист, подобный гортанным звукам проклятых зомби, словно легкие не справлялись с естественной функцией, сдуваясь, как воздушный шар. Люди так не дышат, и это заставляло Чонгука захлебываться в отчаянии. Только. Не. Тэхен!       А затем старший подскочил к нему, схватив за запястье и выбив из него нож, и сжал несчастную руку до посинения, так, что, казалось, она навсегда онемеет. Тэхен притянул его ближе и поймал его взгляд, теперь ясно выражая свои эмоции.       — И-дио-т, — прохрипел он, сразу разразившись в страшном кашле и чуть ли не падая на колени от его силы. В ступоре, Чонгук перехватил его второй рукой, помогая удержаться на ногах.       — Я думал, ты… — Он запнулся, не в силах закончить предложение от нахлынувшего страха. — Ты ранен? Что случилось?       Судорожный кашель прекратил сотрясать молодое тело, позволяя Тэхену выпрямиться и встать самостоятельно. Чужую руку однако он так и не отпустил.       — Астма.       Чонгук моргнул.       — Астма? У тебя? — в неверии уточнил он.       — Почему нет? — ответил тот вопросом на вопрос, и Чонгук снова почувствовал себя некомфортно. Как будто они не потратили весь прошлый месяц на укрепление их отношений.       — Я просто… — Он попытался стряхнуть оцепенение. Тэхен, похоже, был настолько рассредоточен, что не заметил чужой скованности. — Неважно. У тебя приступ? Тебе нужны лекарства?       — Есть. Дома. Нам все еще нужно найти одежду, поэтому подумаем обо мне позже.       Конечно, непоколебим и упрям, как всегда. Нет смысла даже пытаться его переубедить.       Чонгук смиренно согласился с тем, что им придется вернуться в жуткий торговый дом. Благо, теперь опасность миновала, и у них есть больше времени и рабочей силы, чтобы пополнить необходимый гардероб.       Они прошли по тому же маршруту, что и каждый из них по отдельности в первый раз. Чонгук все так же оглядывался на трупы, мелькающие в свете фонарика, но знал, что вопросы все равно не дадут ответов. Если Тэхен захочет, он расскажет сам.       И, словно по волшебству, тот уловил озадаченные мысли младшего.       — Хорошо, что тебя тут не было. Их здесь многовато расплодилось.       Чонгук бросил взгляд в его сторону, показывая, что заинтересован в продолжении. Бурая, грязная кровь на одежде Кима теперь очевидно была не его, но это не убавило беспокойства. Напротив, разжигало любопытство.       — Глупейшая ошибка. Я думал, они на охоте. Разворошил полное гнездо, и они полезли из каждой щели. Не мог вывести их на улицу, это подставило бы тебя под удар, — Сердце Чонгука екнуло от заботы в этих словах. — Одна из мразей повалила меня на спину, и я ударился головой, начал терять сознание. Смотри под ноги, — прервался он, указывая на торчащий из свалившейся балки гвоздь. Чонгук едва ли не наступил на него, стыдливо отводя взгляд. — Слушай, но не теряй концентрации.       Чон подумал о том, как у старшего удивительно получается совмещать в себе какую-то отцовскую строгость и самую, что ни на есть, детскую потребность в хулиганстве. Как тогда, при их знакомстве.       Даже после месяца совместной жизни Тэхен для него оставался загадкой.       — Я начал терять сознание на той площадке, — тем временем продолжил он. — И все, что успел, это вспороть одного ходока и обмазаться кровью. Прежде чем позвать тебя, когда понял, что один не справлюсь. А дальше ты, похоже, знаешь.       Чонгук задумчиво кивнул, решаясь задать последний интригующий вопрос.       — У тебя правда астма?       — Почему тебя это так сильно удивляет? Сюда, — Тэхен сменил курс в относительно целый бутик одежды.       — От тебя веет бессмертием за километр. Ты даже царапины в бою не получаешь.       — У тебя шрамы снаружи, у меня внутри, — просто ответил тот. И пусть Чонгук бредит, но ему не спроста почудилась двусмысленность в его словах. — Ищи что-то потеплее, но покороче. Чтобы легче передвигаться.       Чонгук прошел по рядам стеллажей, оставшихся в таком же порядке, как и до. Без контекста это звучало бы странно, но они с Тэхеном негласно начали делить периоды человечества на до и после. И так понятно, кто о чем говорит, а это экономило время и сохраняло шаткий позитивный настрой, без напоминаний о том, что же на самом деле произошло.       Итак, короткое и теплое. Как они собираются сражаться зимой?       — Почему приступов прежде не было? Ты быстро бегаешь, — заметил Чонгук, примеряя первый экземпляр.       — Прежде я не замерзал до отказа конечностей, — послышался голос Тэхена из-за стеллажей. — К тому же, я не задыхаюсь от малейшего движения, у меня не бывает приступов от паники, чрезмерного напряжения, или что еще ты успел там надумать из стереотипов?       Чонгук закусил губу, чувствуя вину за свои предрассудки. Мысль о том, что у Тэхена может быть жутко звучащее заболевание, о котором он, вдобавок, ничего не знает, несомненно пугала. Его наставник взял на себя роль непобедимого человека. С ним было спокойно и безопасно, Тэхен всегда держал все под контролем, придумывал многоуровневые планы и при этом безупречно импровизировал. Он действительно заменил Чонгуку все, что у него было до: родителей, друзей, учителей, даже кумиров.              Смехотворная разница в возрасте, а такая необъятная пропасть в характерах.       Тэхен становился для него всем. И наличие у него слабости спустило Чонгука на землю.       — Я нашел тебе куртку, иди сюда, — позвал его старший, и Чон оторвался от секции со свитерами, обещая себе вернуться к нему после верхней одежды. — И не могли бы мы переключиться на насущные проблемы, и потом обсудить мои дела личные и неприличные?       Чонгук не сдержал веселого смешка. И все же, Тэхен иногда такой ребенок.

***

      Они сидели на кухне и наслаждались обжигающим чаем после сегодняшней миссии. К вечеру становилось заметно холоднее, и центрального отопления больше не существовало, чтобы согревать уставшие выжившие тела. Чтобы не трястись от холода чрезмерно сильно, они укутывались в облезлые пыльные пледы, делились теплом друг с другом и пили горячий чай. По крайней мере, пока Тэхен не придумает, как спасти их жалкие жизни от зимней погоды.       Было спокойно. Комфортно. Когда неловкость случайных незнакомцев между ними начала редеть, освободилось место для пустых разговоров дабы быстрее скоротать время. Сначала любимая музыка, которую они, наверняка, никогда повторно не услышат, затем любимые фильмы, цвета, книги, места, воспоминания. Конечно, говорил больше Чонгук, имея гораздо больше опыта в общении и развлечениях, но это их устраивало.       Они редко заходили на личные темы. Возможно, однажды младший случайно упомянул о совместной поездке с родителями в Америку, едва слышно выдыхая от сильной боли в груди, так и не заметив такого же горького взгляда в свою сторону. Возможно, Тэхен проговорился, что жил с младшей сестрой, когда описывал дорогу от их дома до студии танцев, где раньше преподавали балет. Но они никогда не поднимали эти мысли на поверхность, и каждый так и оставался при своем.       Поэтому, понимал Чонгук, он никогда не смог бы узнать про астму. Просто потому что они с Тэхеном не делятся личным. Хотя более вероятно, что именно Тэхен не делится с ним.       Он сидел совсем рядом, подогнув под себя ноги, обмотанный пледом и задумчиво смотрящий в стену напротив, грея ладони о горячую кружку с чаем. И именно он был в первой группе риска после конца света. Ведь люди с хроническими заболеваниями не смогут выжить без лекарств.       Чонгук почувствовал злость, кипящую внутри. И как мог этот безрассудный идиот так подвергать себя опасности! Почему он вообще вышел наружу в холодную погоду, прекрасно зная свои слабости!       Он сидел еще некоторое время, прежде чем его терпение не выдержало. Плевать на то, что будет потом.       — Ты!.. Знаешь что? Как ты вообще… Нет, даже не так! — В голове роились эмоции, вытесняя связные мысли и цепочки слов. — Ты называешь меня идиотом! Ты! Бродящий по апокалипсису с астмой!       Тэхен отвлекся от стены, переводя недоуменный взгляд на младшего.       — Мне что теперь, намеренно умереть, если я астматик? Даже шансов мне не дашь? — усмехнулся он.       — Что?— на секунду опешил Чонгук. — Нет. Почему ты и это не продумал наперед? Почему ты позволил себе пойти на эту вылазку, если тебе нельзя мерзнуть?       — Окей, я бы не пошел, кто бы сделал это за меня? Ты, в одиночку?       — Да! — не медля выдал Чонгук.       — Ну да, а я с самого начала апокалипсиса боялся соваться туда один, чтобы ты, у которого только начало получаться вырубать с первого раза ходоков, зачистил там все самостоятельно? — холодно ответил Тэхен.       И пусть Чон понимал, что его напарник прав и чрезвычайно логичен, бурлящая в его груди ярость не успокаивалась от простой рациональности. Пришло время его чувств.       — А я и зачистил! — выпалил он, прекрасно понимая, что это не так. — Это я тебя спас! Я увел всю стаю от тебя, убивал их, пока думал, что ты вообще там умер, пока ты лежал и заболевал своей астмой! И этого вообще бы не произошло, если бы ты заранее подумал о том, что рано или поздно придет зима, и запасся бы теплой одеждой, чтобы не причинить вред себе же!       Зловещая тишина в ответ не испугала разгоряченное сознание Чонгука. Он прожигал замершего старшего взглядом, которым удостаивал только врагов, пропитывал его презрением. Конечно, это были не истинные эмоции по отношению к Тэхену. Он просто пытался казаться старше, сильнее, увереннее, готовым защитить своего напарника в качестве благодарности за все, что тот для него сделал. Ведь Тэхен, по сути, весь этот месяц занимался благотворительностью.       Но контроль над эмоциями никогда не был его сильной стороной. В отличие от Тэхена.       Все так же молча старший поднялся с дивана, сбрасывая с себя плед и ставя кружку с недопитым чаем на столешницу. Его руки слегка дрожали, Чонгук не мог точно сказать, от холода или от напряжения, но Тэхен явно не чувствовал себя хорошо. К хриплому дыханию за сегодня добавился заложенный нос и отекшие веки, старший заболевал простудой.       Медленнее и слабее, чем обычно, он начал собираться на выход.       — Куда ты идешь? — решился спросить Чонгук, проигнорированный и на этот раз. — Тебе нельзя на холод, ты и так замерз. Вернись обратно сюда.       — Отъебись.       Чонгук растерялся. Так к нему еще не обращались. Уж точно не Тэхен.       Осознание, как сильно, вероятно, старшего ранили его слова, ударило по голове. На что он надеялся, показывая свой характер единственному знакомому человеку во всем мире? Он хотел быть услышанным, вот только не знал, что его и прежде достаточно слушали.       — Тэхен, подожди!       Но тот даже не развернулся, чтобы ответить, упрямо продолжая застегивать ремни портупеи.       — Пойдешь со мной, чтобы защитить меня? — издевательски протянул он. — Чонгук-а, я прожил без тебя двадцать три года в одиночестве, и как-то справлялся. Отъебись от меня.       Ему хотелось попытаться в третий раз. Пусть он знал, что Тэхен не терпит назойливости, он хотел донести до старшего свое беспокойство. Ведь ему было не все равно.       — Не пытайся выломать дверь, — кинул Тэхен напоследок, прежде чем запереть его одного в квартире.       Чонгуку оставалось только надеяться, что его напарник перебесится быстрее, чем успеет себе навредить.

***

      Чонгук не позволял себе волноваться первые два дня после ухода Тэхена. Он знал, что даже в болезненном состоянии тот больше смахивал на машину для убийств, нежели на умирающего лебедя, и повторял себе, что у старшего всегда все под контролем. По крайней мере, будь это попыткой самоубийства, его бы точно не оставляли одного без возможности выбраться. Чонгук это знал, потому что уже пытался взломать замок. Безуспешно.       Значит, вылазка была хоть и спонтанной, но контролируемой. Тэхену просто нужно было выпустить пар.       И заодно наказать младшего.       Одиночеством.       Трудно описать, как полная тишина влияла на его психику. С самого конца он по-прежнему еще не оставался один. Излишне будет упоминать, как эмоциональная привязанность к Тэхену помогала справиться с потерей близких и себя в постапокалиптическом мире. Оставаясь наедине с собой, Чонгук понимал нездоровую природу этого механизма преодоления, но осознанно отдавался в руки заблуждения, притворяясь, что старший был в его жизни всегда.       По крайней мере, он был в ней постоянно. Каждый день, с начала их знакомства, Тэхен был рядом, молчаливым собеседником и символом безопасности.       Теперь тишина безжалостно давила, но Чонгук и это предпочитал игнорировать. Если он считал себя готовым к ответственности одиночных вылазок, он должен был быть готовым и к этому.       Первым делом в ход пошли книги. Чон перерыл всю библиотеку напарника в поисках достойной фантастики или второсортного романа — чего-либо, что заменило бы пустоту глупыми персонажами рядом с ним в его голове. Тогда он узнал, что Тэхен любил психологические триллеры и книги про философию. Словно в реальной жизни ему подобного не хватало.       Затея о чтении провалилась, так и не начавшись, и Чонгук решил прибраться, дабы принести пользу и таким образом извиниться за последнюю перепалку, когда старший вернется. Ведь Чонгук был уверен, что тот вернется, ему просто нужно было остыть. Отдохнуть друг от друга. Родители Чонгука часто так делали, несмотря на то, что были вместе около двадцати лет, так почему бы и им с Тэхеном не побыть немного наедине? Людям свойственно уставать.       Особенно если ты выживал двадцать три года в одиночку и встретил назойливого подростка, качающего внезапно свои права.       Чонгук поджал губы от вспыхнувшего чувства вины. Конечно, Тэхену он быстро надоел. Тэхен в Чоне не нуждался так, как в нем нуждался сам младший. Кем он был, чтобы так нагло указывать чужому человеку, что ему делать с его личной проблемой?       Чонгук хотел проявить заботу, но разве его просили об этом?       Больно было признавать, что он привязывался к людям сильнее, чем они того требовали. Чем это было необходимо. Приемлемо.       Безопасно?       Оставшиеся полтора дня его тело не могло заставить себя подняться с кровати. Он много спал, предпочитая бредовые сны поглощающей тишине, но чаще меланхолично смотрел в потолок, иногда вставая за горячим чаем, стараясь не думать о том, как где-то за окном мерз в одиночестве старший. Чонгук под слоями одежды и тоннами одеял мерз точно так же.       Спустя еще три дня наступило отчаяние. Он перерыл всю квартиру, оставив после себя полнейший беспорядок, лишь бы не думать о том, что Тэхена в живых больше нет. Читая очередную чушь о том, как полюбить себя, если ты вырос нежеланным ребенком, Чонгук почти на стенку лез от всепоглощающего чувства вины и страха. У него начали проявляться симптомы простуды — пять дней без движения в промерзшей бетонной постройке не сулили хорошего в надвигающуюся зиму. И пусть он укутывался как только мог, главного источника тепла в его жизни не хватало.       Чонгук проснулся уставшим. Тело ломило, ладони и стопы покрыты холодным потом, а нос наполовину заложен. Определенно точно, он заболел. А болезнь в запертой снаружи квартире, в полном одиночестве, в проклятый постапокалипсис — все равно что скорая смерть.       Если Тэхен все же вернется, его будет ждать не самая приятная картина, подумал Чонгук. Если же нет… Что же, тогда ему даже не за что будет стыдиться в загробном мире.       Он планировал, как и в предыдущие дни, проваляться в постели все время, пока снова не уснет, но его слух привлек непривычный шум. Он забыл закрыть окно? Поэтому здесь так холодно?       Скрепя сердце и хватаясь за махровый плед, он соскользнул с кровати прямо в кухню, где было единственное функционирующее окно. Как бы холодно ни было, свежий воздух тоже был нужен в его закрытом пространстве.       Только ступив за порог кухни, он вскрикнул так громко, как, наверное, орал при встрече с Тэхеном. Символично. Потому что только Тэхен, по видимому, мог вывести его на такие эмоции.       Он стоял на кухне, облокотившись о стол, и остужал только заваренный горячий чай как ни в чем ни бывало. Он не выглядел уставшим, или больным, илимертвым, напротив, он выглядел… как всегда. Словно не было его представления в торговом центре и пяти дней разлуки бог знает где. Круги под глазами прошли, как и общая бледность и слабость. Конечно, волосы стали сальными и лохматыми, да и сам он не благоухал тюльпанами, но, кажется, физически он чувствовал себя лучше, чем когда-либо.       Что совсем не укладывалось в голове Чонгука, едва поднявшегося на ноги.       — Какого хрена? — только и смог произнести младший, не в силах выразить бушующие внутри эмоции. Растерянность, страх, обида, удивление, шок. Тэхен что, успел сгонять в поликлинику, или почему он вернулся как будто только с завода?       Тот бросил на него неуверенный взгляд, быстро осматривая Чона на предмет травм, но не отвечая на заданный вопрос.       — Я имею в виду… — снова начал младший, подбирая как можно мягкий тон, вина предыдущих дней обрушилась на него прорванной плотиной. — Ты в порядке?       Тэхен коротко кивнул, все так же не говоря ни слова, и это напугало Чонгука до чертиков.       — Все точно хорошо? Ты можешь… говорить? — вспоминая в панике симптомы астмы, Чонгук боялся, что мороз довел состояние старшего до критической отметки. — Дышать?       — Да, я вполне здоров, — прервал его Ким тихим голосом, и второй облегченно вздохнул.       Некоторое время они так и стояли. Может, несколько минут, пока ни один из них не решался задать интересующие вопросы. Чонгук в очередной раз шмыгнул заложенным носом, пытаясь вдохнуть больше воздуха в легкие, и тогда старший дернулся, выуживая из кармана связку ключей.       Он бросил ее Чонгуку, и тот с ловкостью ее поймал, рассматривая любопытный предмет. Он не знал, какой замок они отпирают.       — Что это? — вырвалось у него из любопытства.       — Ключи от нового жилья, — ответил Тэхен, и Чонгука мигом все рухнуло.              От нового жилья? Чьего?..       Внезапно все стало ясно как день. Он надоел Тэхену настолько, что тот не поленился зачистить еще одно пространство, чтобы избавиться от назойливой мухи. Чонгук думал, что такое может быть, но не ожидал, что его мысли воплотятся в жизнь.       — Ты выгоняешь меня? — в неверии прошептал он, боясь последующих жестоких, но справедливых слов от старшего. Он сам виноват. Он заслужил.       — Нас, — прозвучал короткий ответ вопреки.       Чонгук потерял нить разговора.       — Нас?       — Нас, — уверенно повторил Тэхен, теперь заглядывая в чужие карие глаза. — Я подумал о твоих словах. Про подготовку к зиме и все остальное. Сначала, конечно, бесился, но потом провел время с пользой. Там мы сможем перезимовать в тепле, — Он указал на связку ключей, что теребили пальцы Чонгука.       Все эмоции вдруг схлынули из головы, и собой все заполонила знакомая нежность.       — Почему ты не взял меня с собой на помощь? — аккуратно спросил он.       Тэхен смущенно усмехнулся.       — Потому что изначально не планировал таким заниматься. Хотел просто прочистить мозги, иначе я бы тебя на месте ударил, — Чонгук понимающе улыбнулся. Да, если бы Тэхен тогда на него набросился, он бы не стал защищаться. Он бы и сам себя с удовольствием треснул. — А потом… ну, я забрел достаточно далеко, чтобы возвращаться, но на самом деле… Нам нужно было отдохнуть друг от друга, ты не считаешь?       Вопрос неловко повис в воздухе, так и не дождавшись своего ответа.       Нет, очевидно, Чонгук так не считал. Он за эти пять дней одиночества уже приготовился к собственной смерти и надумал себе такие крайности, на которые даже не знал, что был способен. Как ему нужно было ответить Тэхену, чтобы не выдать того, каким сущим адом ему показались эти дни “отдыха”?       Однако Ким дошел до всего сам.       — По крайней мере, взрослые иногда отдыхают друг от друга, Чонгук, — поддразнил он, прекрасно зная, что младший на такую шутку притворно обидится, заявляя, что он такой же взрослый, как и сам Тэхен.       Но этого, на удивление, не произошло. Чонгук, обычно закатывающий глаза и выдающий ответную колкость, только едва выдавил улыбку и на всей скорости бросился на Тэхена, обнимая его вместе с одеялом, в которое был замотан. Плевать, что старший узнает, как сильно по нему скучали, как сильно в нем нуждались. Чонгуку нужно было удостовериться, что Тэхен жив.       Опешивший на мгновение Ким сначала хотел было схватить молодое тело в ответ, но здравый смысл взял верх, и он осторожно, так бережно, как только был способен, отстранился от младшего. Его сердце сжалось, когда он заметил блестящие мокрые дорожки на чужих щеках.       — Прости, — прошептал Чонгук. Он снова позволил себе слишком многое в присутствии Тэхена. Тэхен же прямым текстом ему заявил, что от него устал!       — Нет, Гукки, это не… — Тэхен осекся. — Просто я грязный.       Чонгук посмотрел на него, как на больного.       — А?       — В буквальном смысле, Чонгук. Пять дней без душа в обществе ходячих. Давай я сначала умоюсь, а потом мы отпразднуем воссоединение? И Чонгук был готов убить его за такую причину.       — Я тоже не цвету и пахну. Если ты из-за этого меня отталкиваешь, то мы, на секунду, в гребанном апокалипсисе, и ты по определению не будешь диснеевской принцессой, хен!       — Эй, у тебя был доступ к воде, твое свинство — не моя проблема, — сдерживая смех, старший поднял руки в капитуляции.       — У меня не было сил этим заниматься, — поймав недоуменный обеспокоенный взгляд, он нехотя продолжил. — Я, кажется, замерз. И заболел.       “И снова показал тебе, какой я беспомощный на самом деле,” — хотелось ему сказать. Действительно, имея доступ к воде, газовой горелке для кипячения и даже небольшому запасу лекарств, оставшихся в их квартире, он умудрился заработать себе простуду. В то время как Тэхен, чуть ли не на крупицы разлагающийся, вернулся таким свежим, насколько это было возможно.       У него в голове не укладывалось.       — Прости, — еще раз вырвалось у него, и он даже не знал, за что именно извиняется.       И вопреки всем его предрассудкам, теперь Тэхен подошел к нему с объятиями, прижимая его к груди. Чонгук отдаленно заметил, что они не обнимались с самого знакомства. Ровно как и не ссорились, не разлучались, не испытывали неловкости, и много чего с того дня. Но объятия чувствовались комфортно, и младший наконец успокоил то ерзающее волнение, сидевшее в нем пять проклятых дней. И почувствовал согревающее тепло.       — Ничего страшного, — мягко ответил ему Тэхен. А потом, слегка поддразнивая голос младшего, выдал, — Хен?       — Что?       — Ты назвал меня “хен”?       Чонгук задумался.       — Разве?       — Ой, вот только не надо отнекиваться сейчас! — воскликнул Ким, и в его тоне послышались ребяческие нотки. — Просто признай это!       — Я не отнекиваюсь, — Чонгук разорвал теплые объятия и подсознательно оплакивал свой поступок. Он снова почувствовал ненавистный холод. — Я не называл тебя хеном!       — Ты сам себе противоречишь, — Тэхен театрально закатил глаза, проходя в спальню за сменной одеждой.       Чонгук набрал побольше воздуха в легкие, чтобы начать спорить, но Тэхен снова его прервал.       — В любом случае, это мило. Я могу быть твоим хеном, если ты хочешь.       Слова пригвоздили его на месте, оставляя пялиться на напряженную спину в растянутом сером кардигане — новой любимой вещи Тэхена после одной из их первых совместных вылазок. Ему понравилось, как аристократично и одновременно пугающе выглядит эта вещь, и Чонгук не решился с ним спорить. Теперь кардиган воспринимался частью личности Тэхена.       — Правда? — еле выдавил он, с целью скорее просто заполнить молчание, нежели соглашаться на новое прозвище. Интонация ненамеренно получилась вопросительной, но Чонгуку хотелось биться головой о стену, лишь бы они поскорее перешли с этой темы на что-то более интересное и менее смущающее. На астму Тэхена, например.       — Ну, это ведь правда. Более того, мы достаточно долго друг друга знаем, чтобы быть ближе, чем просто незнакомцы, не так ли?       Все так, подумал Чонгук. За этот месяц Тэхен стал ему ближе всех людей, что были до. Чонгук не помнил характеров своих родителей, голоса своих друзей и лиц любых знакомых, кроме Тэхена. Он чуть не умер от осознания, что хен тоже смертен и так же уязвим. Чонгук не знал, что с ним будет, если Тэхена больше не будет рядом.       — Подумай, — ответил на тишину Тэхен, прежде чем скрыться за дверью ванной комнаты, оставив Чонгука стоять перед входом в спальню.

***

      Вечером того же дня они лежали в постели, греясь теплом друг друга после холодной душевой воды. Привыкнуть к одной кровати на двоих было не так уже сложно, катализатором стал всеобъемлющий непрекращающийся холод, который Чонгук неустанно чувствовал с самого начала осени. Вот только с появлением первых заморозков картина моментально ухудшилась.       Ему по-прежнему было забавно наблюдать, как мир встречает свою первую зиму без людей. Первый снег какое-то время назад не продержался и суток, но оставил после себя грязный асфальт с намокшим разбросанным мусором. Интересно было представить, что станет с городом, когда на улицах будут глубокие сугробы, которые некому будет очистить.       А с зомби? Замерзнут ли они… на смерть? Чонгук предполагал, что побег от стай станет затруднительным от снега и гололеда, но ведь и мертвецы будут с этим бороться, чтобы догнать свою добычу. Оставалось только ждать, чтобы прочувствовать все прелести постапокалиптической зимы на себе.       Тэхен рядом с ним промычал что-то во сне. Чонгук пропустил момент, когда тот уснул, но это можно было понять и простить после стольких дней одиноких скитаний. Он вспомнил, как сам привыкал просыпаться в безопасности, когда в первые дни у Тэхена в убежище мгновенно вскакивал на ноги, едва открыв поутру глаза. Старший ругался, что Чон своими дерганиями убивал весь сон, но с пониманием пережил этот период. Откровенно говоря, Чонгуку было трудно приспособиться к спокойствию.       Как бы он ни пытался избежать этой темы, все мысли возвращались к Тэхену. К его предложению. Можно ли это так назвать? Тэхен предложил стать ему хеном, подумать только! Тэхен действительно о нем заботится. Так же, как заботились родители, так теперь к нему относится его хен.       Хен.       Значило ли это, что теперь они ближе? Стали бы они друзьями, если не апокалипсис? Чонгук думал, что старший вряд ли стал бы его терпеть в городе, полном других интересных личностей. Чонгук и сам не знал, хотел бы он подойти к Тэхену пообщаться. Ведь их встреча — всего лишь случайность, непредвиденное пересечение дорог двух потерянных душ. Неужели могли два незнакомца сблизиться всего за один месяц?       Чонгук одернул себя. Но ведь и живут они теперь не в простом Сеуле.       Кругом зомби, сошедшие с ума группы кровожадных людей, разваливающиеся здания и заброшенные улицы. Возможность познакомиться с симпатичной девушкой в кофейне утеряна навсегда, поскольку отныне кофейню среди руин и не различишь. Школы, университеты, творческие кружки, торговые центры, полные людей раньше (а значит, полные возможностей найти свою судьбу) теперь забиты толпами ходячих трупов, по крайней мере, отчаянно желающих сблизиться. Вот только и это не то.       Раньше, До, у него было столько шансов общаться, дружить, влюбляться, но люди отталкивали.       После у него был только Тэхен.       — Хен, — прошептал Чонгук, словно соглашаясь одним словом на сделку об их дружбе.       Вышло невообразимо тихо, слово повисло в тишине коротким выдохом. Но зов был услышан.       Тэхен сонно вздохнул, едва заметно меняя положение под одеялом.       — М? — прозвучал полусознательный хриплый ответ.       Пусть у него не было особых намерений, когда он начинал этот непредвиденный диалог, вопрос нашелся сам. Если не сейчас, то уже никогда.       — Поговори со мной, — аккуратно начал он.       — О чем? Давай поговорим с утра, — пробормотал Тэхен, не открывая глаз.       Он устал после длительной вылазки, его тело, наверняка, болело от постоянного напряжения, ровно как и голова от непрерывного стресса.       Чонгуку было стыдно за свой выпад, но он не хотел упускать столь интимный момент.       — Расскажи мне про свою астму, — прямо заявил он, наблюдая, как старший заинтересованно приоткрывает глаза. — Пожалуйста.       Тэхен оглядел его силуэт, замечая, что у Чона сна ни в одном глазу, и страдальчески простонал.       — Это не может подождать до завтра? — обреченно протянул он, пытаясь поймать ускользающие следы сладкой дремы, разбивающиеся о твердое “Нет” с другой стороны. — Хорошо. Что ты хочешь знать?       — Все. Почему ты дышишь? — вырвалось у него прежде, чем он понял, как это прозвучало.       — Все никак не смиришься, что я жив, Гукки? — игриво прошептал Тэхен.       — Да нет! В смысле… ты едва дышал, когда ушел. Ты сильно заболел, ты еле двигался. Но вот ты вернулся, и ты здоровее всех в Сеуле! — Тэхен прыснул от смеха. — Я не понима...       Внезапно сам он разразился кашлем, словно напоминанием о своей слабости. После душа Тэхен заставил его пройти через ад (всевозможные процедуры и принятие чуть ли не всех антибиотиков в их немногочисленной аптечке), причитая, насколько безрассудно он сам поступил, оставив Чонгука одного.       — Я не понимаю, — продолжил он после приступа. — Как ты вылечился снаружи?       Тэхен вздохнул.       — Моя астма отличается о той, какую ты себе представляешь.       — Какую я представляю?       — Безнадежную, — просто ответил Тэхен. — Ты думаешь, что я задыхаюсь всегда, неважно, при какой ситуации. И что я могу задохнуться от страха, — Удивленное лицо младшего лишь подтвердило его правоту. — Что я не могу толком ходить без отдышки, не говоря уж о беге. А свою первую зиму в конце света я не переживу.       Чонгук стыдливо прожевал губу, молча соглашаясь со всем без спора. О чем он только не думал за все эти дни, не имея ни единого источника информации.       — Но попробуй ты еще раз усомниться во мне, и я забуду тебя во время следующей вылазки, — шутливо пригрозил Тэхен. — Я не немощный. И не беспомощный. Я вполне могу обходиться без лекарств, особенно в отсутствие приступов. Мне действительно не стоит мерзнуть, но ровно в такой же степени, как и тебе, и всем людям. Я могу позаботиться о себе, — Он многозначительно выждал паузу. — И выздороветь за пару дней при интенсивном лечении в тепле, чем я и занимался в новой ночлежке. И да, у меня огромный запас лекарств для астматиков. Для чрезвычайных ситуаций. Так что не волнуйся, Чонгуки, в ближайшее время я умирать не собираюсь.       После столь пылкого ответа повисла тишина, которую заполнить младший не смог. Рассказ Тэхена его успокоил, уверил в контролируемости чужого здоровья, в которой он нуждался с самого торгового центра. Страх за жизнь старшего сидел у него прямо над сердцем, и теперь, наконец, это чувство с души отлегло. Любопытство же, напротив, бесстыдно возрастало, рождая новые откровенные вопросы.       — А как… От чего она проявляется? — попробовал он.       Тэхен ухмыльнулся уголком губ и поправил смещенное одеяло, чтобы оно хорошо укрывало их двоих.       — Это последствие аллергии. У меня — на пыль и кошек, но я проходил курсы лечения в подростковом возрасте. Все, чего мне теперь стоит опасаться, это переохлаждений — при простуде в моем случае у меня сразу страдают легкие. Ну, ты видел, — Чонгук утвердительно кивнул. — Простуды для меня опаснее, чем для остальных людей. Но не так опасны, — успел он подавить взорвавшееся в младшем осуждение, — как ты считаешь. Все происходит в умеренных границах.       — Я рад, что это так, — преданно заверил младший.       Они замерли в комфортной тишине. Тэхен сонно прикрыл глаза, полагая, что допрос окончен, пока Чонгук витал в облаках. Он посмотрел на вновь засыпающего старшего. В кромешной тьме обесточенного ночного города очертания его лица расплывались, но это было не так важно, как расплавляющее чувство восхищения своим напарником, его собранностью и уникальностью характера. Чонгук не был уверен, что существует еще один такой человек, уходящий из крайности в крайность своим поведением и образом мышления.       — Почему ты мне не сказал?       Тэхен заинтересованно приоткрыл глаз, и, так и не увидев собеседника в темноте, отправил глаза отдыхать.       — Потому что не посчитал нужным? Согласись, это не то, с чего начинают знакомство.       — Но ведь это напрямую связано с нашей безопасностью! Какая разница, в какой момент это сказать, если наша главная цель — выжить? — настаивал Чонгук.       — Ну хорошо, — обреченно протянул Ким. — Может, я хотел показаться крутым парнем в глазах новой аудитории?       — Ты и так казался крутым парнем, когда в одиночку зачищал толпы зомбаков! Астма бы не испортила мое впечатление, хен! — не успокаивался младший.       — Да ты достал меня. Я не хотел, ясно? Я умею с этим жить, я прекрасно справляюсь, но я не хочу, чтобы об этом знали. Просто не хочу, — горячо пробормотал он. — Забей уже ты на это. Я доверяю тебе, я не из подозрительности это скрыл. Да и не скрывал я! — Тэхен слегка повысил голос, хотя тон его по-прежнему казался небрежным. — Я просто не сказал, не нашел момента, чтобы это вставить, хорошо, я обязательно расскажу тебе все важное, что тебе стоит знать, но давай, бога ради, поспим?       Жалобная тирада поумерила пыл Чонгука, и тот неохотно согласился. Так или иначе, они закончат эту тему, но если вдруг завтра с утра им придется спешить на вылазку, то длительные ночные разговоры выйдут им обоим боком. Они обязательно продолжат разговор завтра.       Коротко пожелав засыпающему Тэхену спокойной ночи и ближе прижавшись к нему в поисках тепла, он наконец погрузился в долгожданный сон.