Истории, рассказанные Совёнком. Легенда о храбрости

Бесконечное лето. 15. Истории "Совëнка". Легенда о храбрости. (30 июня, 1987 года, пионерлагерь "Совëнок", 00:23) Дальнейшие события случились в промежуток времени между тремя и пятью секундами. Марат, словно тигр, приглушëнно рыча, широко распластавшись в воздухе, одним прыжком очутился у Кольки за спиной, с грохотом приземлившись на свои обе крепкие ноги. Колька же, услышав шум, почуял неладное, успел обернуться, и даже сильно испугаться, и даже выпустить короткую очередь в Марата, которая, впрочем, прошла мимо, ибо Марат двумя руками перехватил ствол автомата и с силой резким рывком направил его вниз. Колька молча полетел на пол вслед за автоматом, отлетевшим куда-то в сторону. Видать, больно он ударился, если заорал как резаный. Может даже, головой. Димон, услышав странные звуки позади себя, стал поворачиваться в их сторону. Пионер-герой, тот самый, который, не боясь смерти, не страшась пули, проделал кросс вдоль стены столовки под огнём противника, вновь решил проявить героизм: он вдруг, словно марионеточный чертëнок, выскочил из плотных пионерских рядов с пистолетом в руке в самый центр событий: в проход между правой половиной столов и левой, а именно — между Маратом и Димоном, и даже замахнулся на последнего рукояткой, несмотря на то, что Димон уже стоял к нему лицом с поднятым автоматом, и готовился отразить удар. И в этот раз пионеру не свезло: предатель оказался быстрее. Пока пионер правой рукой попытался ухватить Димона за шиворот, а левой отвëл пистолет, Димон просто сделал шаг влево, и неизвестный храбрец отреагировать не успел. Его пистолет впустую рассёк воздух, удар прошëл мимо. А вот Димон не промахнулся: ударил боковым снизу вверх прикладом, мазнув немного оппоненту деревянным прикладом по скуле, но всë же основная сила удара пришлась по носу и по челюсти. Пионер коротко взвыл, выронил пистолет, и упал, как подкошенный, закрыв лицо руками, застонал негромко. Из его разбитого носа выплеснулся фонтанчик тëплой красной крови. Брызги попали Димону наладони, он ничего и не заметил. Но и Димону не повезло: едва он поднял голову, как тут же был крепко схвачен Маратом, который, как мы знаем, не церемонился. Димон тут же рванул автомат на себя, но Марат, будучи парнем крепким и в подобных боях — достаточно опытным, устоял. Димон с адреналина не сразу понял, кто перед ним. Поэтому продолжал с остервенением рвать автомат у Марата из рук, даже пальцы побелели. По одному его зверскому лицу было понятно, что появись у него возможность — и он перегрызëт всем своим врагам горло и отрежет уши, конечно, только при непосредственной возможности. Он был немного смешон. И в это же время — невероятно страшен. Димон напоминал разъярëнного быка, которому показали красную тряпку: из широко раскрытых ноздрей валил пар, волосы прилипли к вискам, уши смешно оттопырились как у чебурашки, глаза были готовы вот-вот вылезти из орбит — страшен был в гневе Димон. Казалось, что у Марата нет никаких шансов: сам Марат был не мал ростом, но Димон был выше на целых полголовы, и почти так же крепок. А такой, какой он был сейчас, казалось, и вовсе мог свернуть Марату шею двумя пальцами, стоит только ухватится, сжать посильнее, и резко вывернуть — и всë. И смерть Марату. И никто, и ничто ему не поможет. Димон в ярости может пол столовки разворотить, если захочет. Р-раз! Крепкое колено Марата с силой врезалось Димону в пах. Два! И это же колено врезалось Димону в живот. Пары сильных, хорошо поставленных ударов, увы, хватило на то, чтобы он выпустил автомат из рук, и Марат, резко отпрыгнув назад, перехватил инициативу: ствол оружия был направлен точно на Димона. Димон побелел, выдохнул; его лицо исказила гримаса ярости: проиграл! И в какую попал ситуацию! И что теперь ему делать, и как убегать, если на тебя смотрит автомат?! А в добавок к автомату ... -Маратка! — Вдруг заорал Димон, и в миг преобразился: губы расплылись в радостной улыбке, вся его напряжëнность разом исчезла. Он узнал Марата. Теперь он был даже обрадован: свои-то рядом. А коли свои рядом, так и бояться нечего. Так Димон думал. -Маратка, брат! Это ты, чë ли, ё-маё?! А я уж думал, ты с концами! — Тараторил без умолку Димон, чувствуя, как разливается внутри приятное тепло, радуясь, что не остался один, что не полетел к чертям весь его дерзкий план: Марат рядом — а значит, есть ещё союзники в строю! А коли есть союзники, то есть шанс на побег! Ох, сейчас Марат как заорëт: "Димон, это ты, братан?! Прости, брат, не узнал сразу, сорян, брателло! Ай, да что же это?!" — и повернëтся к пионерам, грозно поведëт автоматом, скажет страшным гневным голосом — "А ну, пида.асы, бл.ть, в стороны! А не то щас как вжарю, е.ëныть!" А пионеры эти со страху пушки побросают и разбегутся кто куда, и Марат с Димоном, подобрав израненную гвардию свою, спокойно, без крови, без стрельбы и войны, чуть водя автоматами по сторонам, отпугивая слишком бесстрашных, выйдут сперва из столовки, а потом, всë-таки сопровождаемые настороженным пионерским конвоем (вооружëнным, естественно), уйдут в леса из лагеря. Вот ведь будет житуха! -На пол, с.ка!!! Руки за голову!!! — Вдруг заорал не своим голосом Марат и вскинул автомат,— Или я тебе башку проху.рю на.уй, поэл, бля?! -Э, чë? — Чуть удивился Димон, не двинувшись с места. -Чë слышал! Руки за голову, я сказал, утырок, бля! — Марат вдруг резко пошёл на Димона, не опуская ствола, и тот невольно попятился. -Маратка, да ты чë? Чë такое? — В страхе спрашивал Димон, отходя назад. Ему начало казаться, будто бы Марат сошёл с ума. А были причины так полагать: бешенный взгляд голубых глаз, трясущиеся руки мелкой дрожью, как после драки, громовой высокий голос — Марат сейчас и вправду был страшен. Димон, хотя всё ещё думал, что они действуют заодно, внутренне начал понимать, что что-то тут не так. -Руки. За голову. Тварь. Или я тебе, с.ка, и вправду башку прострелю,— Таков был его ответ. Димон дрогнул и остановился, Марат тоже. Секунд десять они молча рассматривали друг друга. -Ну!!! — Вдруг коротко взвизгнул Марат и дёрнул автоматом. Димон (как и все) вздрогнул. -Чë? -Х.й в плечо, с.ка поганая! — Продолжал благим матом орать Марат (нервует парень, бывает), снова наступая на бледного как смерть Димона,— Те чë, сто раз повторить надо? -Марат, ты чë, е.анулся? Ты чë творишь? -Я чë? Я чë творю? — Усмехнулся Марат, сделал ещё один шаг и стоял теперь в пяти шагах от Димона, который с горяча и не заметил, как спиной вжался в колонну и отступать ему было не куда,— Я, Димыч, правосудие совершаю. Суд, так сказать, вершу, праведный. Над вами, сволочами. И над тобой в том числе,— Марат повернул голову налево,— Семыч, ты как? Всë нормально? -Не, не всë нормально. Но жить буду,— Ответил Семëн, тяжело поднимаясь с пола (он всë ещë стонал). Из носа, не переставая, текла кровь, выходя тëмными, густыми тëплыми каплями, струилась по губам, уходя дальше, вниз, на рубашку и т.д. . Семён, одной рукой закрывая запрокинутый нос, а другой наводя трясущимися пальцами пистолет на Димона,— У-у, с-с-котина,— Голос Семëна дрожал, руки нервно ходили ходуном (тряслись), его трясло. Сильно. Ещё бы: сперва бегать под огнём, потом драться, потом по морде получить ... не очень это и безопасно. Семён и был тем самым храбрым пионером, который: пробежал под огнëм вдоль стены, затем ещë ... Как раз в это мгновенье Ульяна, закрыв глаза, стала медленно опускать руки, и наклоняться вниз, и, видимо, так бы и упала, не подхвати выскочившие из пионеоских рядов Мику и Женя. -Спасибки, братан. Если бы не ты, нам бы пи.дец. Дверь открыл, Веника стрельнул, красавчик. Спасибки,— Быстро проговорил Марат, не отводя от Димона взгляда. Впрочем, его слова были адресованы Семëну. Тот не замедлил с ответом: -Ничë, братан. Всë нормально. Вот Веньку минусовать пришлось — а жаль, можно было просто прийти пораньше, и потом бы не стрелять. А тут вот пришлось так ... -На войне как на войне,— Ответил Марат, не спуская пальца со спускового крючке, — Всё может быть. Он продолжал сверлить Димона взглядом, а тот, прижавшись спиной к колонне, молча сверлил взглядом Марата. Всеобщее молчание продолжалось ещё около минуты, пока, наконец, Марат не решился, и не сделал ещë один, как оказалось, самый главный шаг во всей этой эпопее. Димон не выдержал: -Маратка, чë происходит, бля? -Заткнись,— Резко оборвал его Марат и решительно пошёл на него, Димон же отскочил в сторону, на центр, в проход между столами. Тут же на него были нацелены все винтовки, что сейчас находились в столовке. Марат остановился, но врага держал на прицеле: -Ну чë, здесь сдохнешь, сволочь. Какая х.й разница, где тебя стрелять: тут или не тут ... -Чë?! -Х.й в плечо!,— Марат был страшен, Марат был в гневе, Марат ненавидел Димона, и Марат хотел его убить, однако стрелять он явно не торопился,— Ща я тя вы.бу, с.ка, бля! -Да ты ох.ел что-ли, Маратка? Ты чë, с ними, чëль, брат? ...,— Вытаращил глаза Димон. -Не брат ты мне! — Жëстко заявил Марат, и всë вокруг них вдруг замерло,— Не брат ты мне! — Повторил он уже чуть тише и добавил,— И никогда им не был. Сволочь ты левая, вот ты кто! Чертила немазаная! -Да ты чë, ох.ел, что-ли, с.ка? Кинуть меня решил? — Димон вдруг резко выпрямился и встал на месте ровно. В его глазах блеснул недобрый огонь. Марат от неожиданности остановился, однако, не растерялся: -Да нет. Я тя и не кидал,— Шмыгнул носом Марат и усмехнулся,— Я с тобой, пид.расом, и не был даже, веришь, нет? -Предатель! — Скрипнул зубамм Колька, и тут же получил мощный удар от Семëна рукоятью пистолета по голове, вырубился. -Вот оно как ...,— Очень тихо, растягивая слова, медленно произнëс Димон,— Так ты, Маратка, значит, к директору в сосало записался? Районных пацанов на этих нефоров променять решил? Своих кинул? — И кулаки его сжались. -Молчи, с.ка! — Опять заорал Марат, и потом продолжил уже тише,— Это не меня в кидалы записывать. А тебя, с.ку. Как предателя. Своих,— Марат окинул взглядом столовку и находящихся в ней пионеров, обвëл рукой их нестройные ряды,— Я не кидал. Я со своими до конца шëл. Только "свои" для нас разные. Для тебя,— Он кивнул на Кольку,— Вот эти вот оп.здалы. А для меня свои,— Он вновь показал рукой на пионеров,— Они, наши лагерные братцы. Так что, х.р тебе. Не дождался, падла! -Пошëл ты нах.й, подп.здюк шакаловский,— Димон сплюнул,— Чтоб ты сдох, пид.рас. Со всеми твоими шавками. С буграми спелся? Пацанов на плюхи променял? Марат не успел ничего ответить: двери открылись, и в столовку с громким топотом, отчаянно матерясь, забежал ещë один отряд пионеров, человек двадцать, вооружённых, естественно. В первых рядах Семëн заметил Лену и Алису. Рядом с ними, в фуражке, с пистолетом в руке, был и Артëм Сергеевич. Пионеры, лишь только оценили ситуацию, сразу же все рассредоточились по помещению, послышалось щëлканье взводимых курков. Димон мотнул головой, метнул в пионерские ряды бешенный взгляд: шансы сбежать теперь полностью исчезли. <i> (Пятнадцатью минутами ранее) <i> Семëн уже успел попрощаться с жизнью: перед ним, мерзко улыбаясь, стоял Кагор с пистолетом в руке. Пистолет упирался Семëну в лоб. —... И за то, что оказался не в то время и не в том месте,— Отговорил напоследок Кагор и будто в замедленной съёмке Семëн увидел, как тот давит на спусковой крючок и в изнеможении закрыл глаза. "Твою ж ..." И в этот момент рядом раздался чей-то тихий дребезжащий голос: -Опусти пистолет, падла, или я тебе мозги отшибу! Семëн открыл глаза. Сперва он ничего не увидел, темнота была такая, что хоть глаз выколи, но примерно секунд через пять, когда он (так быстро) более-менее привык к темноте, то заметил, что дула пистолета у его лба больше нет, Кагор стоит к нему как-то боком, и весь дрожит, а рядом с ними находится ещё один непонятный силуэт, который ровно стоит, и не шевелится, и молчит. -Семыч, брат, это ты, что-ли? Живой? — Вдруг заговорил силуэт голосом Марата, Семëн вздрогнул: -М-марат? -Угу, он самый. Как ты там, говори давай. Не болит ничего нигде, не жмëтся? — Ответил силуэт уже нетерпеливо, и что-то щëлкнуло. Семëн сглотнул: -Н-ничего, н-норм-м в-всë ...,— С нервов Семëн сказал "норм", хотя раньше всегда говорил "нормально", он не любил употреблять жаргонизмы. -Уверен? — Пытливо спросил Марат, явно не поверив. -Д-да ... -Ладно,— Марат ему не поверил, однако дальше допытываться не стал, итак понятно, что Семëн врëт. А Семëн, хорошо привыкнув к темноте, теперь уже хорошо мог разглядеть внушительный автомат в руках Марата, направленный чëтко Кагору в голову ... Что было далее — и так понятно. Кагора скрутили, надавали тумаков, пообещали оставить в живых, если будет вести себя правильно и тихо, но если он вдруг вздумает "дурить" (на этом слове даже Семëну стало не по себе) или кричать, или попробует убежать, ему в одно место засунут два автомата. Данное обещание давал Марат, и, глядя на него в тот момент, пока он это говорил, и без слов можно было понять — у пацана рука не дрогнет и автоматы будут засунуты туда, куда следует, поэтому Кагор заткнулся и не возникал. Он молчал, когда увидел что два пионеротряда подходят к столовке. Он молчал, когда увидел ещë один отряд, зашедший сзади, со склада. Он молчал как рыба даже тогда, когда его развязали (потом вновь дали оплеуху для "храбрости"), поставили на крыльце перед дверьми столовой и Марат со всей силы пнул его ногой в грудь (как раз тогда Кагор и влетел внутрь, выбив двери собственной спиной), а потом ... А потом действовали по плану, Семëну была поручена задача: любой ценой прорваться к дверям склада и открыть их изнутри, дабы отряд во главе с Маратом смог пройти в столовку и в случае чего, поддержать своих огнëм. Естественно, Марату ничего не стоило взломать дверь снаружи самому. Однако враги могли установить там растяжку или поставить человека с автоматом: открываешь дверь — и взлетаешь на воздух, или же в тебя выпускают очередь и вместе с тобой погибают несколько твоих подопечных. Но если двери изнутри открывает "свой" человек — это стопроцентно безопасно. Ведь раз за дверью свои, то и бояться нечего! Семëн, улучив момент, "пробежался" вдоль стены под огнëм врага, заскочил в подсобку, оттуда на склад, и там уже подстрелил в руку неосторожного Веньку, пожелавшего его остановить. Затем открыл дверь своим, туда зашëл с людьми Марат, а что было дальше — все знают. </i></i> -Дима, сдавайся! Другого выхода нет! — Тревожно, громко крикнул Артëм Сергеевич, подняв ствол пистолета вверх: он не решился направлять оружия на тех, за кого ещë недавно полностью отвечал. Он слишком любил этих детей, чтобы угрожать им смертью. Но Алиса — не он, и уже взяла кого-то из них на прицел. Она ждала лишь приказа на выстрел, и поступил бы таковой — выстрелила бы без промедления и малейшего колебания. Рыжей девочке было невдомëк: убить человека — это очень сложно, но ещë сложнее принять чью-то смерть, как друга, так и врага, как от своих рук, так и от чужих. Она — пока что всего лишь ребëнок, и не понимает этого, а потому и тщательно выцеливает Димлна в висок. Она хоть и шла в первых рядах, но не обратила серьëзного внимания на три трупа в пионерской форме, лежащие возле входа. Трое еë соратников, союзников, однокашников, может быть, даже друзей, никогда более не поднимутся, не улыбнутся ей, не посмотрят ей, не поздороваются с ней, не обнимут еë ... Они уже мертвы. Их больше нет. -Артëм Сергеич, мне стрелять? -Не стрелять!!! — Заорал директор, и сам выстрелил несколько раз в потолок, посыпалась шьукатурка, несколько пионерок с визгом отскочили в стороны, вся пионерская толпа невольно отпрянула. -Не стрелять! — Жëстко заявил Артëм Сергеевич и убрал пистолет в кобуру,— Человек слова понимать умеет, не только пушки! — И повернулся к Димону,— Дима! Ты проиграл! Не сопротивляйся, пожалуйста, сейчас тебя свяжут! — У старого вояки дрожал голос. Семëн вздохнул. -Да пошли вы все нах.й! — Заорал Димон и топнул ногой по полу в бешенстве,— Волчары позорные! Арабы недоделанные! Всех замочу! — Он исходил слюной, глаза вылезали из орбит, чëрные жëсткие курчавые волосы намокли от пота и липли к вискам. -Сейчас добазаришься! — Крикнул Марат и подошёл ещë ближе,— Меньше рыпаешься — дольше живёшь! Не дури, понял? Руки за голову, сам на колени морда в пол, и не дëргайся! — Теперь их разделяло всего два шага. -Чë ты, взять меня решил? — усмехнулся Димон. Марат остановился. -Возьму, не беспокойся,— Но Марат теперь был уже куда более осторожен: раз Димон перестал беситься, значит он что-то задумал. А к этому добавить то, что он и драться умеет, находится вблизи от него даже с автоматом становится очень опасно. Даже если этот автомат — в руках у Марата. -Возьмëшь, да? Возьмëшь? Возьмëшь меня, да? — С издëвкой продолжал говорить Димон, по-дурацки улыбаясь,— Смелый типа, да, перед девками-то выколëживаться, да? Смелый, да? — Марат не двигался с места,— С пушкой-то ... С пушкой и я смелый! С пушкой-то и я любого гопану! — Димон засмеялся, сплюнул на пол,— Ну чë ты, чë там, чë ты там? Чë решил-то, чë? Чë делать будешь, э? Чë, задержишь меня, да? Возьмëшь меня? — И снова засмеялся. Марату стало как-то не по себе. Мало ли, что этот психованный Димон учудить может. Надо быть на чеку. -Ты чë, е.банулся, что-ли? — Подозрительно спросил у него Марат, отойдя на шаг на всякий случай. Димон вдруг откровенно заржал: -А хоть бы и так! Хоть бы и е.анулся! — Димон засмеялся (в столовке стоял нескончаемый гомон, пионеры болтали без умолку),— Марат! — В столовке разом повисла гробовая тишина. -Чë тебе? -Ты у нас, стало быть, ваще смелый такой, да? Пушка в руках — так ты и льва задержать сможешь, не то, что меня, да? — Выражение лица Димона не менялось: дерзкая улыбка и адский огонь в глазах. Пионеры медленно отступали к стенам. -Ну? Смелый, да, и что? -Да ни чë! Ни чë такого, братан! — Димон в какой уж раз засмеялся,— Марат! — вновь позвал он и вновь стало очень тихо,— А без пушки меня задержать рискнёшь? Или боязно тебе?