Бесчеловечный

После продолжительной тяжёлой работы Чанбин в один из вечеров принёс домой тубу с географической картой. Та была выполнена на качественном пергаменте, по краям карты имелся орнамент, обрамляющий рисунок рамкой. Все линии были тонкими, но яркими – сразу угадывалась работа мастера. Такая карта отличалась точностью, потому и стоимость её была немалой. Вручив её Хёнджину, Чанбин, довольный собой, гордо округлил грудь. — Возвращение сестрёнки всё ближе. Осталось дело за малым. Вскоре я накоплю на поездку, и мы отправимся туда, куда тебе нужно. Кстати, куда именно ты хотел попасть? Сбитый с толку неожиданным приобретением, Хёнджин даже не смог толком порадоваться. По правде говоря, последнее время он так сильно увлёкся человеком, что стал периодически забывать, с какой целью так к нему присосался. Возвращение сил как-то незаметно отошло на второй план, потому он немного растерялся. Расстелив карту на обеденном столе, Хёнджин внимательно рассмотрел её, приглядываясь к знакомым контурам. Самый большой вулкан находился в соседней стране на острове, что был необитаем. Там довольно часто случались извержения, потому люди и не могли поселиться ближе. Путь предстоял нелёгкий. — Вот сюда, — мягко указал пальцем Хван. — Сосредоточение силы этой планеты. Прямой доступ к её сердцевине. — Получается, нам нужно будет найти путеводителя. Ему нужно будет заплатить, — задумчиво протянул Чанбин. Искреннее участие Чанбина удивило Хёнджина. Тот заботился не просто о формальном исполнении своих обязательств, но и о мелочах, которые его могли никак не коснуться. Эта забота странным образом тронула струны его души, пуская по телу едва ощутимую дрожь. Чувствуя её, Хван остался на кухне, когда Чанбин приступил к приготовлению ужина, и поначалу он продолжал изучать карту, словно не был знаком с детищем, которое сам создал, но потом не смог игнорировать чуждое ему чувство. Ему хотелось помочь. На дворе уже была почти ночь, а Чанбин крутился словно белка в колесе, нашинковывая овощи и нарезая мясо, сковорода полная масла уже раскалилась и ждала своей очереди. Парень явно нуждался в помощнике, который бы мог взять на себя часть задач. Тогда Хёнджин перевёл дух и встал со своего места. — Давай я, ты нарезай спокойно, — Хван встал возле сковороды и потянулся за мясом. Чанбин всегда первым делом обжаривал его и лишь потом добавлял овощи. — О? — Чанбин искренне удивился его участию и расплылся в улыбке. Под его взглядом Хёнджин невольно раскраснелся, уж слишком смущающе блуждали глаза человека по его фигуре. Однако стоило богу взять миску с мясом в руку и занести её над сковородой, улыбка на губах Чанбина померкла, и он поспешил уточнить: — Подожди, ты точно умеешь…? Закончить свою фразу он так и не успел, потому что Хван без задней мысли свалил мясо в сковороду с чрезмерной высоты, из-за чего кипящее масло выплеснулось и брызнуло на его руку, которая держала ручку сковороды. Болезненно вскрикнув, Хёнджин выронил пустую миску из-под мяса, а следом и неловко дёрнул обожжённой рукой, зацепив сковороду, из-за чего та полетела вниз. В итоге он закричал ещё сильнее, получив ожог на босой ноге. От неожиданной боли, в голове его зазвенело, а ноги подкосились, вынуждая осесть на месте, и он крепко зажмурился, пытаясь пережить жжение. Так уж вышло, что без своих сил он стал менее устойчив к огню. Если бы его охватило обычное пламя, ему бы скорее всего ничего не было, он даже не почувствовал бы её температуры. Но кипящее масло по своим свойствам было ближе к воде, потому и было способно нанести урон. Почувствовав чужие объятия, Хван медленно открыл глаза. Лишь тогда его стал достигать взволнованный голос Чанбина: — Эй, посмотри на меня, не отключайся. Всё хорошо, это ерунда, всё пройдёт. Вот, сунь руку сюда. Человек спешно подтащил к нему ведро холодной воды, но в жаре та была уже скорее комнатной температуры. Краем глаза заметив, как на его руке стало расцветать пугающее красное пятно, Хван послушно сунул руку в воду. Оглушённый собственной уязвимостью, он не сразу понял, что Чанбин снова сел на пол рядом с ним и утешающе приобнял. Почувствовав тепло человеческой груди, он невольно расслабился в его руках. — Как же так? Ты же сама Смерть! Почему ты не сказал, что Смерть уязвима? Это тайна, чтобы никто не пытался на тебя нападать во время твоей работы? — пытался шутить Чанбин. — Ничего, сейчас, я принесу заживляющую мазь и сделаю тебе перевязку. Уверен, у тебя всё пройдёт в считанные часы, ты же бог. Дыши глубже, старайся отвлечься. Чанбин мигом умчался куда-то на второй этаж, а Хёнджин остался один и осмотрелся: всё мясо было разбросано вокруг и уже было непригодно для употребления, масло попало на мебель и даже стену, про пол и говорить нечего, он был залит им. Хван испортил такой дорогой продукт, а Чанбин даже бровью не повёл, только носился вокруг него, словно он был серьёзно ранен. Чувствуя собственную никчёмность, Хёнджин впервые хотел загладить вину. Он хотел помочь, а в итоге лишь добавил Чанбину работы. — Давай свою руку, — скомандовал Со, вернувшись с банкой неизвестной мази. Щедро смазав ожог, он обмотал руку бинтами и ненадолго задержал её в своих руках. Он будто надеялся, что часть боли перетечёт в него, но мог лишь немного заглушить её своими касаниями. — Теперь ногу, — выйдя из маленького ступора, продолжил Чанбин. — Я сам, — хотел было отвергнуть его помощь Хёнджин, но тот был непреклонен. Он очень быстро взял ступню в свои руки и аккуратно смочил мокрым полотенцем ожог, что тянулся от щиколотки к пальцам. Касания его были бережными, аккуратными, словно он держал в руках хрусталь. И пусть для Хёнджина подобная забота со стороны слуг была хорошо знакома, он впервые почувствовал себя драгоценностью. Чанбин делал это не из-за своего положения или желания вернуть сестру, этот его порыв был слишком очевидно искренним. Потому щёки Хвана разгорались всё сильнее, а по спине бежали мурашки. Он невольно отвёл взгляд, чтобы унять волнение, но почти сразу же взглянул на человека. Взгляд Чанбина был сосредоточенным, а губы поджаты от усердия – он всеми силами старался не причинять богу боли. Хёнджин даже не почувствовал ничего толком, засмотревшись на его притягательное лицо. — Вот и всё. Иди в комнату, я тут всё приберу. Будь осторожнее в следующий раз. Я думал, боги – неубиваемы. Но раз так, я определённо не хочу, чтобы ты рисковал. У тебя и так много сил уходит на нас – людей. Пока всех в мир мёртвых переправишь, уморишься, — Чанбин с лёгкостью помог Хёнджину подняться на ноги и, придерживая того за талию, повёл его в свою комнату. Подведя того к кровати, Чанбин, почти в обнимку придерживая Хвана, зачем-то помог тому сесть. Эта близость пустила по коже Хёнджина электрический разряд, а сердце пустилось вскачь. В какой-то момент их лица так сильно сблизились, что они могли даже разглядеть узор радужки глаз друг друга. Поддавшись странному порыву, Хёнджин пленил губы человека поцелуем и не отпускал его до тех пор, пока сердце не успокоилось. — Спасибо, — едва слышно произнёс он, разорвав поцелуй и внимательно всмотревшись в глаза Чанбина. Это было первой благодарностью с его стороны за всё то время, что он жил за счёт человека, но Со только криво улыбнулся и взъерошил ему волосы, словно потрепав щенка по голове. Прежде чем уйти, он чмокнул его в лоб, усмехнулся и бросил беспечное: — Не бери в голову. Хёнджин остался наедине со своим дрожащим сердцем.

***

Несмотря на периодические угрозы, жизнь в хижине Чанбина протекала мирно, Хёнджин даже начал думать, что опасность, связанная с долгом Чанбина, миновала. Люди ростовщиков не решались действовать жёстче, ограничиваясь порчей имущества и кровавыми пугалками. Однако однажды, Чанбин не пришёл домой вовремя. В середине ночи Хван, испытывая странную тревогу, поднялся на этаж к Феликсу и сообщил ему об отсутствии парня, а тот искренне удивился. Они уходили с поля в одно время, даже если бы Чанбин зашёл в овощную лавку, где подрабатывал, он должен был уже давным-давно вернуться. В конце концов, быстро одевшись, Феликс выскочил из дома и рванул куда-то, не дожидаясь Хёнджина, и тому пришлось ждать хоть каких-то вестей. Трогать Чонина он не решился: тот оставил свой спящий клон и покинул хижину. Наверняка отправился докладывать о положении дел в Пантеон. После почти часового ожидания, Хван уже начал проваливаться в сон, сидя на кровати, как услышал на кухне приглушённую возню. На секунду он подумал, что в дом влезли те люди, что устраивали им кровавые подношения, но выглянув из комнаты, он увидел Феликса, который помогал прихрамывающему Чанбину сесть на стул возле обеденного стола. Хёнджин обомлел – Чанбин был серьёзно избит. Губы его имели несколько довольно глубоких трещин, которые кровили, на одной брови имелась царапина, из которой не прекращала сочиться кровь, скулы были припухлыми и покрасневшими, а на подбородке уже красовался заметный синяк. — Что произошло?! — выйдя им навстречу, изумился Хёнджин. — Они поймали его, совсем недалеко возле поля, я еле его отыскал. Он похоже потерял сознание, — обеспокоенно пояснил Феликс, начав тут же приводить Чанбина в порядок. Того этот разговор явно раздражал. — Эй, я вообще-то ещё здесь, и я в сознании. Ерунда, попался по своей глупости. Больше не подберутся, — отмахнулся он, но позволил Феликсу стереть кровь с его брови влажным полотенцем. — Что они сказали? — нахмурился Хван. — Да что… То, что знают, где я живу. Будто я не догадался по их подаркам. Всё это ерунда, идите ложитесь спать. В любом случае, такое больше не повторится, — заверил друзей Чанбин и мрачно ухмыльнулся. Хёнджин видел – Чанбин был крайне самоуверен, он явно считал себя способным справиться с врагами при следующей встрече. Вот только Хван был одним из создателей всего сущего, и он прекрасно знал, насколько хрупкими бывали люди. Пусть даже сам Ли Ноу разглядел в нём сильный дух и тело, следующая встреча с кредиторами могла закончиться для Чанбина смертью. Кое-как вместе с Феликсом Хёнджин уложил Чанбина на кровать. Тот хоть и двигался, но делал это очень скованно. Отправив блондина спать, Хван пообещал проследить за Чанбином, чтобы тот не смел вставать до самого утра. Сам Чанбин пусть и плохо контролировал своё тело, но порывался слезть с кровати, ведь Хвану не было места для сна. Но тот только с силой прижал его к постели. — Ещё раз двинешься, и твоя душа покинет тело. Предупреждаю! — пригрозил он, принявшись стягивать с человека грязную одежду. Под рубашкой обнаружилось несколько больших синяков на груди и спине, ещё пара ушибов были на рёбрах и бедрах. Осматривая повреждения, Хван не мог сдержать тревоги во взгляде. — Не смотри на меня так. Я не умираю, — обратился к нему Со. «Пока», — мысленно ответил Хёнджин. Он наконец-то ясно осознал, насколько смертным был парень перед ним, и насколько он не хочет видеть его в армии Ли Ноу. Став воином, он так или иначе потеряет свою независимость, Бог Силы при желании сможет управлять им словно марионеткой. — В горле пересохло, не мог бы ты дать мне попить? — с плохо скрываемым смущением, спросил Чанбин, так и не услышав ничего в ответ. Хёнджин лишь единожды кивнул и вышел на кухню. Наедине с собой он тяжело вздохнул и посмотрел на свои руки, на одной из которых всё ещё красовался след ожога. Всё, что произошло с Чанбином, было целиком его виной. Пообещав невозможного, он едва не свёл его в могилу! Невольно представив кончину человека в своей голове, он поджал губы. Нет, этого нельзя было допустить! Выглянув на мгновение в окно и проверив засов на входной двери, Хёнджин взял металлическую чашку, зачерпнул холодной воды из ведра, закинул туда ложку заварки и направился обратно в комнату. Вернувшись к раненому, он аккуратно присел на краю кровати и легонько шлёпнул по протянутой к нему руке. — Жди, ещё не закипела, — тихо предупредил он, плотно обхватив чашку обеими руками. Направив свои остатки силы в воду, он принялся разогревать её у себя в руках, не желая возиться с печкой. Чай должен был помочь Чанбину уснуть и набраться сил, поэтому он не хотел давать ему обычную воду. — Тебе нужно спать, уже очень поздно, — не желал молчать Чанбин. — Помоги мне слезть с кровати. — Сказано тебе – лежать! — огрызнулся Хёнджин, но мягче добавил. — И вдвоём поместимся, если так не хочешь отпускать меня на пол. В комнате воцарилась ночная тишина. Чанбин неотрывно смотрел на бога, любуясь его профилем, а Хёнджин старательно игнорировал его прожигающий взгляд. Он сам себя не узнавал. Ему было по-настоящему страшно за человека, и он совсем не знал, что делать с этим чувством. — Эй, всё будет хорошо. Обещаю, я сделаю всё, что обещал. Это лишь временная трудность, поверь, — внезапно тихо заговорил Чанбин. Его ладонь накрыла одну из горячих рук бога, согревая её ещё сильнее. — Обожжёшься, — предупредил Хван, но человек его не послушал и только продолжил начатую песню. — Не бери в голову, ты сможешь отправиться на вулкан. А я наконец-то увижу сестру. Я больше не попадусь. Но у Хёнджина не было сил слушать его бред. Дело было вообще не в их сделке! — Заткнись! — он наконец-то повернулся к нему, встретившись взглядом. Видеть обычно весёлое лицо в ссадинах и синяках было невыносимо, так что он с трудом не отвёл глаза в сторону. — Пей свой чай и спи. Мне не нужны оправдания. Хотя бы раз подумай лучше о себе. Хёнджин так и не смог по-человечески объяснить Чанбину всё, что чувствовал в тот момент. Но тот, похоже, смог понять его без слов. Понятливо кивнув, он аккуратно выпил свой чай, подвинулся ближе к стене и лишь молча проследил, чтобы богу было удобно рядом с ним. Через какое-то время он засопел, а вот Хёнджин так и не смог сомкнуть глаз до самого утра.

***

С тех пор Чанбин больше никогда не спал на полу. Он вернулся на свою постель, где ютился вдвоём с богом. На какое-то время Чанбин выпал из своего рабочего графика, и тогда заботу о нём взял на себя Хёнджин. Неведомая ему доселе сила толкала его ухаживать за побитым: первые дни он ответственно делал ему компресс на воспалившейся брови, запрещал тревожить пострадавшие рёбра и просто следил за тем, чтобы тот не сбежал на работу раньше времени. В голове его почему-то без остановки звучал голос Чонина, и он кричал о том, что он заслужил этот урок. Чувство вины должно было научить его быть человеком. Но Хёнджин всеми силами старался его заглушить – эго всё ещё пыталось кричать о том, что он бог, и он достоин служения со стороны человека. С каждым днём это получалось всё труднее. К счастью, Чанбин восстанавливался очень быстро, в конце пятого дня он заявил о намерении вернуться к работе. — Нет времени прохлаждаться, иначе те уроды могут заявиться прямо к нам домой. Да и земли эти надо скорее избавить от чёрной энергии, — уверенно изрёк Со, когда Хёнджин предложил ему не торопиться. — Ты не знаешь, есть ли у тебя трещины в рёбрах, а работа твоя слишком тяжёлая. Это может закончиться для тебя слишком серьёзной травмой! — парировал Хван, сидя на кровати, пока тот штопал свою рубашку, разместившись на полу. — Я здоров как бык! — возразил Чанбин и даже напряг плечи и руки, демонстрируя объёмы мускул. Хёнджин на такое шутовство только снисходительно изогнул брови, одними глазами говоря, что не впечатлён. Лицо того уже начало зеленеть синяками, на брови имелся заметный шрам с кровавой корочкой, да и губа имела синеватые следы в нескольких местах. Словам Чанбина совсем не верилось, пока он оставался в таком виде. — В таком состоянии ты свалишься от боли или без сил уже через час твоей работы. — А что со мной не так? — закончив с рубашкой, Чанбин поднялся с пола и убрал швейные принадлежности в шкафчик. — Я чувствую себя хорошо. Поначалу казалось, что он был намерен надеть рубашку, но он словно невзначай подошёл к Хёнджину вплотную, закинул вещь себе на плечо и неожиданно наклонился к Хвану, сокращая расстояние между их лицами до минимума. — Могу доказать, — тише, чем прежде, произнёс Чанбин. Голос его прозвучал ниже обычного, так ещё и приобрёл хрипотцу, от которой у Хёнджина по спине побежали мурашки. Не выдержав чужой близости, Хван чуть откинулся назад и облокотился руками о постель. Он ни на секунду не прервал зрительный контакт, который с каждой новой секундой ощущался всё тяжелее. Воздух между ними наэлектризовался и будто загустел – Хёнджин какое-то время не мог сделать новый вдох и, лишь громко сглотнув, набрал в себя немного воздуха. Едва на его колени опустились руки Чанбина, он невольно облизнул губы. Тело мгновенно заинтригованно напряглось – он был не прочь провести с человеком ещё одну ночь. — Докажи, — кокетливо прикусив губу, улыбнулся Хёнджин. Он с нетерпением ждал момента, когда снова бы мог овладеть человеком, но у того, видимо, были другие планы. Одним махом разведя его колени в стороны и опрокинув на кровать, Чанбин во мгновение ока оказался между ног Хёнджина. — А? — только и смог испустить из себя Хван, не справляясь с напором, который на него обрушился. Чанбин без промедления впился в его шею терпким поцелуем-укусом, а руки его пролезли под полы рубашки, задирая её наверх. Одежда слетела с бога быстрее, чем тот вообще успел осознать своё положение. Но едва Чанбин стал спускаться поцелуями по его груди, Хёнджин зарылся пальцами в его волосы и потянул вверх, вынуждая остановиться. — Хочешь подмять под себя самого бога? — дерзко уточнил он в самые губы парня. — Не слишком высоко метишь? — Ни в коем случае. Просто так лучше демонстрируется физическое состояние. А Вы, господин, можете отдохнуть и получить удовольствие, — так же дерзко отозвался Чанбин. Хёнджину такой тон неожиданно понравился. Ни грамма раболепия или страха, человек был намерен взять своё и был готов действовать решительно. Такому напору хотелось сдаться. Так что Хван, после недолгих размышлений, втянул парня в глубокий поцелуй и с готовностью обвил его ногами. Вернувшись к поцелуям груди, Со прошёлся языком по красивому рельефу грудных мышц и накрыл губами сосок с одной стороны, а второй ласкал большим пальцем руки. От интенсивности ощущений, Хёнджин испустил беспомощный стон и запрокинул голову. Возбуждение адским пламенем охватило его тело, из-за чего он отвердел в считанные минуты. Чанбин тоже не отставал. Полностью накрыв бога своим телом, он тягуче тёрся об него, имитируя фрикции. Во время этих толчков, Хван очень хорошо чувствовал его твёрдость и возбуждался только сильнее. Несмотря на скромный рост, человек был очень неплохо оснащён, так что бог даже забеспокоился на мгновение о том, что же его ждёт впереди. Но в этом не было необходимости. Не жалея времени и губ, Чанбин распалял и готовил его, совсем не спеша переходить к главному. О себе он так и вовсе не вспоминал до тех пор, пока Хёнджин сам не зацепил пояс его штанов, намекая на необходимость их снять. Быстро избавившись от всех предметов одежды, он позволил рукам Хвана хозяйничать с его телом. Тот словно примерялся. — Не бойся, мы не будем торопиться, — выдохнул в его губы Чанбин шёпотом. А Хёнджин не боялся, у него просто кончалось терпение. Но у Чанбина были свои планы. Взяв массажное масло, он принялся старательно подготавливать тело Хёнджина, но тот всё равно задрожал всем телом от непривычного чувства внутри. А когда новые ощущения достигли пика, тогда бог уже был готов взмолиться самому Бан Чану. Перед глазами засверкали звёзды, а тело натянулось словно тетива лука. В любой момент он был готов всё закончить, так ничего особого и не начав. — Чан… бин, ах! Я скоро, — с трудом управляя языком, подал слабый стон Хёнджин. — Нельзя! — мгновенно приказал Со и зажал его, не позволяя излиться. Хван едва не прослезился не то от повелительного тона, не то от растянувшегося ощущения близкого оргазма. К счастью, больше тянуть человек был не намерен. Расположив ноги парня на своих плечах, Чанбин аккуратно примерился и одним плавным движением вошёл в податливое тело. Протяжный стон звонко отбился от стен комнаты и быстро заглох под рукой человека, что властно прикрыл рот бога ладонью. — Тише, услышат, — заботливо предостерёг Со и тут же сделал первое размашистое движение. Испытывая какое-то иррациональное удовольствие от того, как над ним довлеют, Хёнджин снова простонал в руку человека и обессиленно прикрыл глаза. Невероятное ощущение заполненности и тепло нависающего сверху тела уносили его в совсем неведомый ему мир. Дискомфорт оказался куда меньшим, чем он ожидал, он почти не влиял на его ощущения. Внутри разрасталось нечто непонятное, приятное, совершенно невыносимое. Хёнджин попытался отвернуться, чтобы уткнуться лицом в подушку и позволить себе немного больше звуков, но Чанбин не отпустил. Он только впился губами в его шею и ускорил толчки, сбивая у Хвана и без того неровный ритм дыхания. — Ча…би..н, — вымученно простонал бог, когда тот замедлился и стал двигаться тягуче-неторопливо, вбиваясь на максимальную глубину. Таких мук Хван выдержать уже был не в силах. Он попытался просунуть руку между их телами, чтобы коснуться себя, но Со и этого не позволил. Вместо этого он покинул трепещущее тело и перевернул его, позволяя Хвану делать то, что ему хотелось больше всего – беззастенчиво стонать в подушку. Снова войдя на всю длину, Чанбин взял более быстрый ритм и комната наполнилась шлепками тел вперемешку с тихими стонами-поскуливаниями и тяжёлым рычащим дыханием. С этого момента Хёнджин уже почти не осознавал себя. Единственная мысль, которая всё-таки зажглась в его разуме на мгновение – это то, что ему следовало гораздо раньше попробовать эту позицию. Чанбин исцеловывал заднюю часть его шеи и плечи, пока вбивался в него до изнеможения. И возможно это продлилось ещё довольно долго, но Хван потерялся во времени и смог осознать себя лишь за мгновение до оргазма. Он крупно задрожал, когда волна удовольствия прокатилась по всему его телу. Финишировав, он ещё какое-то время чувствовал движения Чанбина внутри себя, а потом тот спешно из него вышел и излился на его ягодицы. После небольшого ухода за собой и смены постельного белья, они ещё долго лежали в объятиях друг друга. Лёжа на груди парня и слушая его мерное сердцебиение, Хёнджин блаженно прикрыл глаза. Этот звук, оказалось, так умиротворял. Он был готов на многое, чтобы слушать это на ночь каждый день. Чанбин доказал свою правоту, но Хван был скорее расстроен, чем рад – это значило, что вскоре он снова должен был просто дожидаться Чанбина каждый день с работы. Снова один, снова без надежды на то, что тот может вернуться пораньше. Снова одиночество.

***

Стоя у окна с кружкой чая, когда все люди ушли работать в поле, Хёнджин лениво пил напиток и смакующе вспоминал события ночи. Тело всё ещё помнило тот невероятный фейерверк ощущений, который сложно было сравнить с чем-то, что ему уже доводилось испытать. Эти ощущения странным образом наполняли его сердце теплом, разжигая в нём давно позабытый огонь. Словно сила сама по себе возвращалась к нему. И подогреваемый этим огнём Хван вдруг ясно осознал, что более не хочет быть грузом на шее человека. Он наспех вымыл кружку и двинулся на улицу. Хёнджин обошёл все ближайшие дома, где были дети, чтобы предложить нечто поистине недоступное для простых крестьян – начальное образование. Он предлагал научить их детей читать, писать и считать за доступную для них цену, и многие родители согласились. Несмотря на то, что заработок ожидался совсем небольшим, воодушевлённый приобретённой работой, Хван остаток дня провёл в планировании будущих уроков. Ему ещё нужно было найти доску и что-то, чем можно было бы писать на ней. Родителям детей он пообещал сообщить о занятиях чуть позже, когда был бы готов провести первый урок. А вечером он торжественно объявил о своей новой деятельности Чанбину, серьёзно его удивив. — Это правда? Ты будешь учить детей? — растеряно переспросил он. — А как же твоя работа? — Последнее время смертей на другом конце света стало меньше, так что у меня есть немного свободного времени, — нехотя соврал Хван. Эта ложь уже не радовала, но сказать правду он не мог. Наверняка люди умирали по-прежнему часто, но едва ли его это касалось. Умершими занимался Сынмин. — Но тогда… тогда мы должны отпраздновать это! — внезапно встрепенулся Чанбин. — Ты по сути создаёшь школу. Это действительно стоит праздника, хотя бы небольшого! Я схожу за продуктами и мигом вернусь, никуда не уходи! Хван и возразить ничего не успел, как Чанбин выбежал из дома и помчался в сторону рынка. В этот вечер они были только вдвоём, но наготовили немало закусок. Хёнджин пытался помогать человеку, однако тот больше не позволял ему приближаться к печи и маслу. Хван только нарезал овощи и мариновал мясо по инструкции Чанбина. В итоге уютный вечер, так напоминающий свидание, закончился настоящим ужином при свечах. Хёнджин наслаждался каждой секундой, проведённой рядом с Чанбином и предвкушал ещё больше совместных вечеров после рабочих дней. Простые человеческие радости наконец-то стали ему понятны. Возвращение в Пантеон ушло далеко на второй план. — Давай, за первую школу в этом захолустье! — Чанбин налил в стаканы припасенное когда-то вино и подвинул один Хёнджину. — Кто бы мог подумать, что поможет нам не Богиня Мудрости и Знаний, а Бог Смерти. — Ей, наверное, это не понравится, — усмехнулся Хёнджин и поднял глиняный стакан, чтобы чокнуться. После глухого «стук» стаканами, парни одновременно отпили немного вина и с аппетитом взялись за еду. Непринуждённо разговаривая о будущей школе, они незаметно перешли на обсуждение предстоящего путешествия и дальнейших действий «Бога Смерти». — Получается, Бог Солнца наслал на нас тёмную энергию, потому земля и греется? Просто я почему-то думал, что он действует непосредственно собственной силой управления Солнцем. Тёмная энергия… это как будто по твоему профилю, — не прекращая поглощать блюдо, поинтересовался Чанбин в какой-то момент. — Он многое может, — заторможено ответил Хван, судорожно вспоминая то, что он наплёл Чанбину в их первую встречу. Тёмная энергия? Он действительно врал без стыда в тот момент. Надо же было такое сочинить! — А этот мир, он, кстати, единственное ваше творение, или где-то есть ещё? — не прекращал любопытствовать Со. — Этот мир наша десятая попытка, если ты об этом. Нет, люди – единственные, за кем мы следим вот уже тысячи лет. Вы пока что самое удачное наше творение. Но есть ещё одно измерение, в которое уходят те, чьё время на земле истекло. — Загробный мир? — Он самый. — А вы не забираете людей к себе, наверх? — с круглыми глазами спросил Чанбин. — Очень редко. Верховный любит обращать самые светлые души в ангелов, Ли Ноу собирает армию лучших воинов, Богиня Любви коллекционирует любовников, например. У всех свои причуды, — отмахнулся Хёнджин. Сообщать о том, что Чанбин сам когда-то отправится к Ли Ноу он не стал. — А Бог Солнца? Он хоть кого-то забирает? — Пф, — фыркнул Хван недобро, одна мысль об этом будила в нём гнев. — Только тех бедолаг, которых вы сжигаете ему в жертву. Заметив изменение настроения бога, Чанбин насторожился. — Что, ему это не по нраву? — осторожно уточнил он. — Он это ненавидит, — не поднимая глаз от еды, признался Хван слишком резко. Таковы были его истинные чувства, но человечество никогда над этим не задумывалось. Люди всегда считали, что только кровь может его уважить. Украшения несли Богу Земли и Богине любви, оружие – Богу Силы, книги – Богине Мудрости, цветы и фрукты – Богу Воды и Богине Плодородия, свечи зажигались для Смерти и Верховного, а ему деревянную утварь и кровь. Почему? Он никак не мог этого понять. Он ненавидел кровь. После мрачного признания Чанбин ненадолго замолчал, но почти сразу решил сменить тему, чтобы не касаться беспощадного бога, сжигающего землю. — Так значит, люди продолжают жить в загробном мире? Это не сказки? — Кто-то продолжает, а кто-то перерождается. Всё зависит от желания людей, — непринуждённо ответил Хван. Он был рад рассказать о чём-то, что не касалось его истиной личности. — А как же ад? Наказания? Грешники никак не платят за свои деяния? — удивился Чанбин. — Лишь единицы попадают под расплату. Те, кто творит поистине страшные вещи. Например, те, кто начинает самые кровопролитные воины и творит геноцид. Они попадают под чистку как неудавшиеся экземпляры. Их души просто-напросто стираются без остатка. — И всё? Но как же… — не поверил Чанбин, такая расплата казалась ему слишком простой. — Помнишь, что я говорил о Богине Мудрости? Не только она имеет нечеловеческое отношение к морали. В наших глазах ваши личные грехи – ерунда. Мы смотрим на человечество в целом. Если основная масса людей творит зло, тогда мы это видим и пытаемся влиять. Если же это проявление отдельных злых личностей, мы смотрим на это скорее, как на ошибку в системе, не более, — терпеливо пояснил Хёнджин. Ему даже не нужно было сильно вглядываться, чтобы понять, насколько парню перед ним были чужды его слова. На лице его расцвело неподдельное возмущение, но Со сдержался от гневных выпадов. Для людей их проблемы были событием вселенского масштаба. Им было не понять, как можно игнорировать грехи отдельных людей: ни убийца, ни предатель, ни вор – никто не понесёт наказание за свои дела после смерти?! В этом боги и люди никогда не могли понять друг друга. — Это просто несправедливо. Это глупость! — покачал головой Чанбин. — Та же Богиня Мудрости могла бы судить людей по их поступкам, а самые чёрные души предавать наказанию с помощью огня или воды. Ей достаточно щёлкнуть пальцами, ничего сложного! — Как это несложно? Стихиями могут управлять лишь боги стихий, а не все подряд, — усмехнулся Хёнджин и закинул в рот огромный кусок мяса. Чанбин перед ним замер со странным нечитаемым взглядом. Лицо его отчего-то помрачнело, но Хван понял это не сразу. Лишь когда тишина вокруг них стала душить, Хёнджина пронзило осознание, и сердце будто на мгновение остановилось. В груди его вспыхнула боль, которая стала медленно разрастаться леденящим холодом по всему телу. Он выдал себя. — Так ты управлял огнём… потому что ты Бог Огня и Солнца? — подал голос Чанбин спустя минуту молчания. — Ты не Бог Смерти? Глядя на него круглыми от ужаса глазами, Хван не мог вымолвить и слова. — Получается, это не ты проводишь души людей в Загробный мир. Ты вообще не имеешь к этому никакого отношения, — не спрашивая, а лишь утверждая, произнёс Чанбин. Губы его сковала ироничная улыбка. — Ты Бог Огня, который наслал на нас адскую жару, обрекая на голод и муки, — тихо подытожил Чанбин, глядя Хёнджину прямо в глаза. У Хвана кровь в жилах стыла от его голоса. В его звучании сквозило непонимание и почти фатальное принятие. Он едва не задохнулся чувством вины, что внезапно сковало его горло. — Что такое, повелитель, Вам стало скучно и Вы решили снизойти до простых людей вроде меня, чтобы повеселиться с ними лично? Вам было весело обманывать меня всё это время? — безжалостно выпалил Чанбин. — Моё глупое желание снова увидеть сестру достаточно Вас позабавило? Для вас, богов, ведь человеческая жизнь что пшик. Не стоит и внимания. — Чанбин, я… — попытался вставить слово Хван, но голос его дрогнул. — Не стоит, повелитель. Кто я такой, чтобы Вы мне что-то объясняли. Я должен быть благодарен за Ваше общество в течение этих нескольких месяцев. Надеюсь, мой скромный быт не оскорбил Ваше величество, и простите, что я посмел Вас коснуться. Впредь мои низменные желания и сердечные порывы Вас не потревожат. Чанбин поднялся из-за стола и, скользнув по Хёнджину взглядом, скрылся в своей комнате. Хван успел рассмотреть в его глазах боль и разочарование, поэтому даже не решился последовать за ним. Он знал об этом с самого начала – его обман должен был закончиться для человека вдребезги разбитым сердцем. Сперва этот факт его никак не волновал и даже немного радовал уязвлённое эго, но спустя столько времени жизни рядом с этим удивительным человеком, после той невероятной заботы, которую он получил, он не мог найти в себе силы не то что радоваться, даже просто не чувствовать съедающей изнутри вины. Она буквально сбивала с ног. Это был конец, и виноват был только он сам. Не желая больше тревожить покой Чанбина, он поднялся из-за стола, окинул взглядом крохотную кухню, которая уже стала родной, и тихо покинул дом. Более он не имел права пользоваться добротой человека, нужно было рассчитывать лишь на свои силы.