Токийская история

      И вновь Чону довелось проехаться на трамвае. Только на этот раз он заплатил за себя сам. Да ещё и за Чимина, почувствовав при этом особенное удовлетворение. Приятно было заботится о любимом даже в мелочах.       До сегодняшнего дня Чон бывал только в Ситамати – «нижнем городе», в районах, расположенных недалеко от устья реки Сумида. Но теперь трамвай под перестук колёс уносил их компанию из четырёх человек всё дальше и дальше, и в какой-то момент чуткий к окружению Чон почувствовал, что это уже другой Токио. Не тот бойкий, пёстрый и живой, с которым он вполне сроднился, а неожиданно более величественный, древний и неторопливый. Чон даже оторвал взгляд от сидящего рядом Чимина, с которым упоённо болтал всю дорогу о разных мелочах, и благоговейно стал рассматривать это новое для себя окружение.       Ботанический сад, расположенный в районе Коисикава, тоже показался Чону исполненным необычного величия. Пожилой смотритель благообразного вида с поклоном пропустил их, когда Чимин вежливо протянул бумагу, подписанную Наму-сэнсэем. Только когда изрядно прошли по петляющей дорожке между расступающимися деревьями и кустами, все решились наконец нарушить торжественное молчание, которое хранили с момента входа в сад.       Людей вокруг не было, лишь изредка где-нибудь вдали мелькал тёмный форменный сюртук преподавателя или студента. Тем неожиданнее было для Чона, когда впереди на зелёной лужайке он заметил несколько человек в ярких и длинных, до земли, одеяниях. Группу людей ещё частично скрывали низко опустившиеся ветви алеющих клёнов, но Чон уже был заинтригован и хотел увидеть, кто же это. Однако чем ближе корейская четвёрка приближалась к нарядным посетителям сада, тем более странными они казались Чону. Будто настолько погрузились в созерцание, что стояли почти не двигаясь, застыв каждый на своём месте.       И только выйдя из-под клёнов, Чон понял – эти люди были из цветов… Лица и руки у них были почти как настоящие – видимо, изготовленные на манер театральных масок и искусно расписанные. В руках кукольные женщины держали настоящие веера, у мужчин на поясах висели мечи в ножнах. А вот ниспадающие многоцветные одежды тех и других – это были волны ярких хризантем, изысканно подобранных, перемежающихся с тёмно-зелёной листвой и полностью покрывающих фигуры.       – Что это? – непроизвольно спросил поражённый Чон.       – Хризантемовые куклы, – ответил Чимин. – Красивые, правда?       Все стали аккуратно обходить вокруг эти цветочные скульптуры, рассматривая с разных сторон.       – Как же это делают? – продолжал удивляться Чон.       – Особые мастера работают, – объяснил Су. – Есть тот, кто делает лицо, руки и решётчатый деревянный каркас фигуры. А есть человек, покрывающий эту основу цветами, которые специально выращивают садовники. Хризантемы не срезают, а выкапывают, корни заворачивают во влажный мох и солому и размещают внутри каркаса. Поэтому цветы долго радуют зрителей.       – Все японцы ходят на них любоваться, – добавил Тэхён. – Специально в праздник хризантем!       – Нам Тама-сан рассказывал, что раньше, ещё лет десять назад, в Токио большой фестиваль таких кукол проводили, где работали лучшие мастера. Проходил, кстати, в Кокугикане, где ты бывал! – поведал Чимин. – Теперь уже не так, но всё равно каждую осень в разных местах страны обязательно делают хризантемовых кукол.       – Давайте-ка их сфотографируем! – предложил Су.       Вот это было Чону даже интереснее, чем сами цветочные скульптуры. Он заворожённо смотрел, как Су поставил штатив, как вынул из чехла фотоаппарат и укрепил его сверху. Увидев, что Чон от процесса фотографирования в восторге, Су принялся ему объяснять, для чего разные рычажки и колёсики на фотокамере и как всё это работает. Рассказал, что такое глубина резкости, фокусировка и выдержка, насколько важны освещённость и расстояние до тех людей или предметов, что фотографируешь. Чон восторженно внимал. Он даже не смотрел, где сейчас Чимин и Тэхён и чем они заняты.       – При дневном освещении снимать лучше всего, можно даже обойтись без вспышки. А вот в помещении сделать фотографию без вспышки не получится, – завершил Су свой краткий урок, попутно произведя на фотоаппарате нужные настройки. – Сейчас надо посмотреть в видоискатель – вот он, – чтобы оценить, что именно попадёт в кадр. И нажать спуск затвора.       Су внимательно изучил в специальное окошко фотоаппарата хризантемовых женщин и мужчин и, решив, что всё как надо, нажал спуск. Но именно в тот момент, когда щёлкнул затвор, из-за двух цветочных фигур, как чёртики из коробочки, выскочили улыбающиеся головы Тэхёна и Чимина.       – Ох! – Су даже опешил от неожиданности, но потом рассмеялся, как и Чон.       Парочка друзей-артистов тоже весело хихикала, выбираясь из-за хризантемовых скульптур, где они притаились, поджидая нужного момента.       – Сфотографируй лучше нас вместе, Су! – предложил Тэхён. – Хризантемовые скульптуры – это хорошо, но я же красивее!       – Конечно, – улыбнулся Су.       Он всё же сделал ещё один снимок кукол, а затем все отправились дальше бродить по саду. Су действительно выбирал различные интересные места и несколько раз фотографировал компанию. Больше всего Чона обрадовало, когда он предложил снять их с Чимином вместе. Тэхёна Су выпроводил из кадра, сказав, что здесь он не вписывается в общую композицию в своём кимоно. А вот пусанцы хорошо смотрятся вместе в брюках, рубашках и куртках. Чон, конечно, подумал, что это вовсе не потому, что они одеты в западном стиле, а потому что… ну, потому что они просто очень хорошо смотрятся с Чимином вместе. И он буквально светился от счастья, когда Су делал снимок. К счастью, Тэхён не обиделся, только потребовал, чтобы его взамен сфотографировали одного под ветвями ивы в живописной позе. А затем сам сделал портрет Су, чтобы и его запечатлеть в этот день.       Сад был полон осенних цветов, но главное место сейчас, конечно, занимали хризантемы. Такого многообразия расцветок и форм Чон ещё никогда не видел.       – Наверное, здесь специально выводят всякие новые сорта, – тоном знатока сказал Тэхён. – А вот это съедобные хризантемы, смотрите! Их можно добавлять в салаты и заваривать чай.       На одной из лужаек Чон увидел, как между декоративных кустов разнообразной формы и расцветки вьётся нечто вроде ручейка. Он был похож на водный поток и естественными изгибами, и своеобразными берегами из крупных красивых камней. Вот только вместо журчащей воды ручеёк был из аккуратной мелкой белой гальки, ровным слоем выстилавшей его дно.       – А это что? – поинтересовался Чон. – Здесь был ручей, но пересох? Или это тропинка?       – Это действительно сухой ручей, – объяснил Су. – Но он не пересох, его просто создали таким. Японские садоводы придумали. Там, где в оформлении сада просится водный поток, но в реальности его нет, – делают такую художественную имитацию, ручеёк из камней. Смотри, как удачно оттеняет кусты – будто они и вправду выросли на берегу настоящего ручья.       Чон согласился, что это интересно придумано. Ну и выдумщики же эти японцы!       – Хён, хочешь сам попробовать сфотографировать что-нибудь? – спросил Су.       Ещё бы Чон не хотел!       – Что ты хочешь снять? Где установим камеру?       «Конечно, Чимина, что же ещё можно снимать», – моментально подумал моряк, но озвучить это не решился и потому замялся.       – Может, пройдём дальше по саду, выберешь место?       – Я хочу вон туда, где сосны! – заявил Тэхён.       – Я бы лучше пошёл туда, где красивые клёны с резными листьями… – неуверенно сказал Чон.       – Мы с Чоном сходим к клёнам, а вы с Су можете идти к соснам, – взял инициативу в свои руки Чимин. – Я помогу Чону с фотоаппаратом. А потом мы вас догоним.       – Хорошо, – сказал Су.       Чон бережно принял из его рук фотоаппарат и штатив, и они с Чимином отправились в сторону кленовой рощи.       – Ну, как ты меня хочешь сфотографировать? – с улыбкой спросил Чимин, когда они достигли места назначения, а их товарищи скрылись из вида.       – Ты понял, что я хочу сфотографировать тебя?       – А разве не так?       – Так, – признался Чон. Он внимательно осмотрел окрестности и выбрал дерево с красиво изогнутой поникшей ветвью на фоне неба. Посмотрел на солнце – Су объяснил, что оно должно быть за фотографом, а не за тем, что снимаешь. Иначе будут видны только тёмные силуэты. – Если ты станешь вон там, Чимин-хён, будет очень красиво…       – Тогда фотоаппарат нужно поставить примерно вот здесь, – сказал Чимин.       Они установили штатив с камерой. Чон, следуя наставлениям Су, сделал необходимые настройки под руководством Чимина. Затем Ширатори стал на выбранное место под клёном, а Чон ещё просил его чуть подвинуться или повернуться, и сам подбегал несколько раз, чтобы поправить то куртку, то волосок на голове. Наконец моряк остался удовлетворён тем, что увидел в глазок фотоаппарата, предупредил Чимина, что снимает, и сделал свой первый в жизни фотокадр.       – Уф, ну наконец-то, – выдохнул Чимин, расслабляясь и меняя позу. – Замучил ты меня!       – Прости! Я очень хотел, чтобы ты получился самым красивым.       – Ладно, – улыбнулся Чимин. – А теперь я тебя сниму.       – Не надо, что ты! Зачем тратить кадры. Су сказал, что на одну плёнку можно сделать только пару дюжин снимков.       – Ну нет! Сегодня всех снимали портретно, и я хочу тебя сфотографировать.       Чону пришлось подчиниться, и на самом деле он был, конечно, этому рад. Когда с фотографированием завершили, направились прямиком через кленовую рощицу на поиски товарищей.       На одном из деревьев, росшем посреди поляны поодаль от других, Чон с удивлением увидел многочисленные длинные полоски бумаги с какими-то надписями, чуть развевавшиеся под лёгким ветерком.       – О, смотри-ка, студенты и преподаватели тоже провели конкурс стихов! – воскликнул Чимин.       – Что? – переспросил Чон.       – Вон, видишь, полоски со стихами! Это старинная традиция в праздник хризантем: все желающие пишут стихи о красоте этих цветов и прикрепляют их к дереву, а ветер будто бы разносит слова поэтов по всему миру… Тот, чьё стихотворение признают лучшим, получает награду.       – Интересно, и наш Мон-хён стихотворение написал и здесь прикрепил?       – Наверное… А вот Юнги-хён не только написал, но и выиграл вчера один из главных городских конкурсов!       – Вот как… А разве стихотворения на эти соревнования пишут не по-японски?       – По-японски, конечно.       – Но ты ведь говорил, что Юнги-хён на японском принципиально писать отказывается, – чуть насмешливо заметил Чон.       – Ну… Ай, ты просто ревнуешь! – махнул рукой Чимин и зашагал быстрее вперёд.       – Ладно, ладно… – Чон тут же догнал его. – Расскажи лучше, что Юнги-хёну дали за победу?       – Красивый металлический кубок с выгравированными цветами хризантем и надписью, что он вручён за лучшее стихотворение на празднике хризантем в десятом году Тайсё.       – Хочешь угадаю? Кубок он тоже принёс и подарил тебе. Хён и в конкурсе, наверное, взялся участвовать только ради этого.       – Ну принёс, – признал Чимин, замедлив шаг. – Но я его не взял.       – Почему же?       – Зачем он мне дома? Я попросил у Юнги-хёна разрешения оставить этот подарок в «Цветах и птицах». А уж Чин-хён как обрадовался! Сразу же собрался заказать специальную полочку на стене в зале, где выставит этот кубок. И табличку сделать с надписью, что победитель стихотворного конкурса является автором стихов к песням в нашем заведении.       Чон засмеялся:       – Вот молодец Чин-хён! Всё умеет к делу применить!       Тут они как раз заметили впереди Су и Тэхёна. Компания снова воссоединилась, но ненадолго. Потому что Пу-и тут же забрал у Чона фотоаппарат, заявив, что теперь уже он пойдёт снимать что-нибудь особенное. И, быстро зашагав по дорожке, скрылся за поворотом.       – И ведь действительно же выищет что-нибудь эдакое! – сказал Су.       Их троица неторопливо двинулась в том же направлении, что и Тэхён. Через какое-то время они вновь увидели его. Дорожка шла чуть под уклон, и на раскинувшейся внизу широкой лужайке на корточках сидел Тэхён. А перед ним – маленький пушистый шпиц с узкой мордочкой и глазками-пуговками. Пёсик вовсю махал хвостом и всячески показывал расположение к новому знакомому, Тэхён, очевидно, тоже был в восторге от этого общения. Неподалёку стояла хозяйка шпица – элегантная европейская дама, – и премило улыбалась, глядя на своего питомца и его нового неожиданного друга.       – Наверное, жена какого-то преподавателя-иностранца, – шепнул Су. – Давайте не будем мешать, остановимся здесь. Как раз вон есть скамейка неподалёку, можно присесть.       Чон во все глаза смотрел на женщину с русыми волосами и удивительно светлой кожей. Ей было, наверное, около тридцати или чуть больше, но выглядела она на удивление моложаво, а держалась легко и непринуждённо – совсем не так, как корейские и японские женщины. Пока Чон раздумывал над этим, Тэхён уже умудрился установить фотоаппарат прямо на земле, выбрав себе достойный объект для фотографии – симпатичного пёсика, который тыкался мордочкой в камеру и его руки. Пу-и, очевидно, уговаривал его постоять спокойно и чуть подальше от объектива, и наконец его старания увенчались относительным успехом. Сделав снимок, он поднялся с травы и заговорил теперь уже с хозяйкой. На каком языке они общались, было непонятно, но что было абсолютно ясно – что Тэхён, как и сказал когда-то Чимин, очень нравится женщинам. Потому что вскорости дама, ярко улыбнувшись, сама прошла и остановилась на лужайке на фоне красивых куп золотисто-багряных осенних деревьев. А Тэхён стал устанавливать фотоаппарат уже на штативе. Пёсик метался между ним и хозяйкой, не зная, кому отдать в этот момент предпочтение, и наконец женщина, перекинувшись несколькими словами с фотографом, взяла собачку на руки. Пока Тэхён делал фотографию, Чимин обратил внимание спутников на то, что не они одни являются деликатно затаившимися наблюдателями сего действа. С другой стороны от дамы с собачкой и Пу-и, около раскидистого куста, стоял мужчина в европейском костюме и шляпе-котелке. После того, как съёмка состоялась, он, улыбаясь, неторопливо направился к женщине и её новому знакомому. Видимо, дама представила их друг другу, потому что последовали взаимные поклоны и рукопожатия. А после недолгого разговора мужчина вдруг сам подошёл к фотоаппарату, чтобы сделать снимок, тогда как женщина осталась позировать рядом с Тэхёном.       – Ну вы смотрите, что творит! – восторженно-удивлённо прошептал Су. – Как ему это удаётся?       Только когда супруги-европейцы, поговорив ещё о чём-то с Тэхёном, наконец распрощались и скрылись за поворотом, а за ними и их пёсик, который долго оборачивался, останавливался и явно не спешил уходить, друзья решились подойти к Пу-и.       – Я познакомился с отличной собачкой и людьми! – сразу же заявил он.       – Мы видели, – улыбнулся Чимин. – И кто они?       – Собачка Тони, его хозяйка миссис Мэри Лоусон и её муж мистер Лоусон!       – Он преподаёт здесь? – спросил Су.       – Да, кажется физику… или философию, неважно.       – И вы понимали друг друга? – с удивлением спросил Чон.       – Конечно! Они вполне прилично говорят по-японски, а я хорошо знаю английский.       – Тэхён, исполнять несколько песенок на английском – не значит хорошо его знать, – захихикал Чимин.       – Да? А вот миссис Лоусон была в восторге от фраз из этих песенок.       – Надеюсь, ты не выдал ей что-нибудь вроде «Милая, скорей приходи на свидание» или «Твои глаза так хороши»?       – Может и сказал. А что? Это хорошие слова из отличных песенок!       Чимин закатил глаза, а Су, смеясь, заметил:       – Возможно, она решила, что ты это собачке говорил?       – Как бы там ни было, мы теперь с ними друзья! Я и фотографии потом обещал передать – когда ты, Су, их напечатаешь.       – Как это ты собрался их передавать? Вы, может, и не встретитесь больше!       – Через Мон-хёна, конечно, ну какой же ты недогадливый, Чимин! Меня ещё обещали и на рождественский праздник для преподавателей университета пригасить. И к нам в «Цветы и птицы» Лоусоны теперь обязательно заглянут когда-нибудь. Ладно, идём-ка!       Поскольку в саду они гуляли уже довольно долго, то решили потихоньку направляться к выходу. Неожиданно среди деревьев промелькнул небольшой белый домик, и Чон поинтересовался:       – А что, здесь в саду тоже кто-то живёт? Может, те женщина с мужчиной?       – Нет, это специальное здание университета – лаборатория, – пояснил Су. – Здесь изучают растения и их свойства. И как можно потом их использовать.       Когда они подошли поближе к домику, увидели ровные ряды с высаженными растениями – вроде огорода. Чон отметил, что многие из них действительно можно есть, а некоторые, как он знал, используют для приготовления лекарств. На удивление, Тэхён проявил к этому своеобразному огороду живейший интерес, и стал расхаживать между грядками, внимательно присматриваясь к тому, что и как там растёт.       Чон поинтересовался у Су, который, судя по всему, много чего знал, правда ли, что из этих растений в белом домике потом сделают какие-то новые снадобья.       – Скорее всего и это тоже, – ответил Су. – Вообще это место было городским садом лекарственных трав ещё со времён Эдо. Сам сёгун приказал создать его для нужд горожан. И земли эти когда-то принадлежали клану Токугава. А потом уже, когда в Токио создали университет, то и сад растений передали ему. И он с тех пор стал ещё больше и разнообразней.       – Очень интересно! – заявил вылезший наконец из грядок Тэхён. – Такой необычной фасоли я ещё никогда не видел! А ещё там есть такие маленькие симпатичные перчики, и ароматные травы, которые пахнут просто божественно, и…       – Всё, всё, Тэхён! – запротестовал Чимин. – Ты так вкусно это описываешь, что, я чувствую, сейчас заявишь, что проголодался.       – Я действительно уже хочу есть!       – А мы должны ещё сходить в университет – Чон хотел посмотреть!       – Ну нет, сначала мы пойдём поедим, – возмутился Тэхён.       – Нет, сначала в университет! – надул губки Чимин.       Чон понял, что надо вмешаться, пока не дошло до серьёзной ссоры из-за пустяка. Тем более, что Чимин стремился выполнить его просьбу.       – Чимин-хён, ничего страшного, если сначала поедим. Мы ведь до захода солнца всё равно успеем. Можем по дороге в университет, если увидим какое-то хорошее место, зайти и перекусить.       – Ладно, – согласился Чимин.       – Хорошо бы поесть тэмпуры! – предложил Тэхён.       – Нет, выбирать место и еду будет Чимин! – категорично заявил Чон.       И Чимин благодарно улыбнулся, взглянув на него.       Компания направилась к выходу, и все вежливо поклонились пожилому смотрителю, покидая сад.