Сплит

      Комната дышит.       Она делает это свисающими лианами, расставленными по полу и подоконникам многочисленными спатифиллумами, замиокулькасами, монстерами, фикусами, калатеями… Это можно было бы назвать домашней оранжереей, но она занимает все пространство скромной обители. Это — дом для растений. Хозяин в ней — гость.       Витражное стекло высотой в половину стены рассекают лучи утреннего солнца. Они, окрашиваясь в оттенки материала, падают на умиротворенное лицо лежащего на коричневом диване парня. Блондин приоткрывает глаза и тут же взглядом сталкивается с крупным изображением ласточки в окружении цветов на витраже. Она тут невероятно гармонична: юноша сам себя хвалит за отличный вкус.       Блондин слышит тихий короткий скрежет по метлахской плитке и тепло улыбается кремовому коту, вальяжно пробирающемуся через заросли к дубовому столу. — Эй, Оливка, — зовет питомца, но тот и ухом не ведет: запрыгивает на стол и начинает обнюхивать стоящую в керамическом горшке гардению.       Пак Чимин хихикает. Ревизор в деле.       Оливка укладывается отдыхать на том же месте.       Блондин встает с дивана, проводит по гладкой шерсти рукой, тут же сталкивается с вытянутой лапой, изъявляющей желание поиграть. Кот на Чимина отчего-то слишком часто так реагирует. Это становится забавным, если вспомнить о том, кем является Пак в Городе.       На улице раннее утро. Чимин стабильно встречает его самостоятельно сваренным кофе и старой книгой, сидя на балкончике своей квартиры. С верхнего этажа наблюдает за тем, как машины переезжают мост, ведущий из Жил в Утробу. Смотрит, как желчь выходит из Глотки.       Птицы всегда смотрят.

***

— Эй, ублюдок, — едкий смешок звучит даже слишком звонко в пустом помещении, — что же, ваш папочка сам побоялся руки марать?       Пленник пытается открыть опухшие глаза и с гордостью посмотреть в лицо палача.       Не видит.        Перед глазами только кувалда, деревянная ручка которой приобрела красный оттенок из-за уже въевшейся жидкости. — Кто из вас, пернатых, это сделал? — четко, по словам.       Пленник молчит. Он лишь издает болезненный стон, когда жесткая обувь с силой врезается в бок.       Парень с кувалдой садится на корточки и всматривается в щедро оставленные тупые травмы. — Кто из нас после этого дикари, уёбки?

***

— Что на этот раз? — Юнги поднимает глаза на замявшегося у порога его кабинета сотрудника. — Беспорядки в Жилах не прекращаются. Нам стоит усилить патруль?                 Юнги хмурится, когда смотрит на предоставленную под нос документацию. Ситуация на окраинах и правда обострилась: группировки стали чаще сталкиваться, появляется все больше жертв физического насилия. По-хорошему тут даже думать нечего: Мин обязан любыми средствами обеспечить безопасность улиц. Вот только он знает, что нельзя понять ситуацию в полной мере, если не побывать на месте самому. А Юнги важно найти все причины волнений. Из личных соображений. — Сегодня буду в патруле.                   Сотрудник кивает, делая заметку в блокноте. — Кайзер также велел передать документацию на ознакомление.       Юнги принимает тонкую папку из чужих рук и благодарит за работу, когда его оставляют в кабинете одного. Брюнет достает листы и бегает глазами по бумаге: здесь разного рода отчеты, преимущественно о том, куда были направлены средства Крыла. Отдельно скрепкой сцеплена документация о личных расходах Хосока. У Юнги глаза на лоб полезли, когда он впервые увидел такие бумаги на своем столе, но теперь относится с пониманием. Чон предпочитает точно знать, во что он вкладывается в течение месяца. Иронично, что именно Мин вынужден бегать глазами по этим отчетам. Кажется, Кая это веселит. Так, по наблюдениям Юнги, мужчина чаще всего тратится на рестораны. Уже потом идет одежда, развлечения, инвестиции, помощь жене…                   Мин цепляется взглядом за отчет о покупке оборудования и материалов для нового ателье. Сомнений нет: это для Хэсу. Мелким шрифтом упоминаются швейные машинки, ткани, нитки, ножницы… Безусловно, у девушки финансовых проблем быть не может, и она способна позволить себе покупку всего необходимого. Это действие – формальный символ поддержки.        Юнги сложно объяснить, какие чувства у него вызывает сложившаяся ситуация. Когда он пытался дать всему этому название, чтобы обличить, получилось что-то вроде «элегичное наслаждение». Ему Хосок давно уже не как друг нравится. Чон своими действиями заставляет думать, что это взаимно. Юнги себя даже спустя года каждый раз одергивает: отзывчивый и заботливый не означает влюбленный. Кай просто сам по себе такой.       Мин пытался невзначай узнать, как рыжеволосый воспринимает их взаимоотношения. Будничное «мы помогаем друг другу» тогда чуть не довело брюнета до хохота.        Хосок женился для галочки. Он этого даже не скрывает. Кайзер сделал так, потому что надо, потому что ему, как важной фигуре в Городе, полагается. Это традиция: родители хотели, чтобы сын имел идеальную репутацию и образ в обществе. Хосок даже не бунтовал. Наоборот, он с пониманием отнесся к уговорам родителей. О свадьбе с девушкой из богатой семьи ему твердили с малых лет.       А Юнги твердить было некому. Он в этом плане неудачник, часто чувствовал себя белой вороной. В Городе традиции — что-то незыблемое. Мин Юнги — сирота. У него не было фигуры, которая вдалбливала бы эти многолетние правила в юношеский мозг. Безусловно, он был знаком со всеми обычаями, однако не видел острой необходимости им следовать. Есть — и ладно. Юнги не был бунтарем, он не пытался пойти против правил: он лишь усвоил, что традиции не должны полностью определять образ его жизни. Эту току зрения он редко озвучивал: не поймут.                   Хосок с детства казался недостижимым идеалом: харизматичный, общительный, с отличным чувством юмора, красивый. Он из миролюбивой Утробы пулей летел в отрешенные Жилы, чтобы набраться впечатлений с компашкой отбитых мальчуганов. Юнги тогда увидел в Чоне, помимо всего перечисленного, яркий огонь в глазах. Мин увидел жажду парня творить, действовать, менять. Жить на всю катушку.       Печальнее всего был не сам факт женитьбы Хосока. Юнги уверен: он бы с большим пониманием отнесся к браку, если бы друг был влюблен. Кай последовал традиции, сделал так, как надо было. Юнги был ошарашен, когда узнал, что человек, в руках которого он увидел свое будущее, будущее Города, последовал чужой воле и даже не упирался.       С тех пор Мин Юнги сомневается, что он знает настоящего Чон Хосока.       Это удручает еще сильнее.       Кто такой Кай?       Кто такой Чон Хосок?

***

                Тэхен решил днем прогуляться в парке. По задумке, это должно было привести мысли в порядок и помочь понять, что следует делать дальше.       Ким не стал уходить далеко, выбор пал на центральный парк в Утробе. Он не был большим, но включал в себя пруд и множественные композиции из цветов, был огорожен стеной деревьев.       Сегодня вторник, будний день, поэтому отдыхающих совсем мало. Черное пальто нараспашку не препятствует порывам прохладного ветра, который все равно не доходит до тела за счет кофейной водолазки. Тэхен не спеша идет по дорожке из гравия. Лучи солнца падают на территорию, не прикрытую листвой. Погода хорошая. Настроение тоже.       Перед глазами — образ: чистый лист бумаги стандартного формата с коротким «Город тонет» печатными буквами и острым следом от сгиба ровно посередине. Тэхен здесь не по своей инициативе. Его позвали.       Он так и не узнал, кто.       Письмо было анонимным. На конверте, оставленном в почтовом ящике, ничего, кроме имени получателя, указано не было. Вывод: адресатом не ошиблись.       Почерка как такового нет. Предположений о возможном отправителе – тоже. Никаких зацепок.       Тэхен закономерно предположил, что он лично знаком с автором послания. Конечно, первыми в списке подозреваемых были друзья детства. Юнги уже можно вычеркнуть. Не похоже, чтобы он знал о существовании письма.       Стыдно признаться, но Ким не решился бы вернуться из личного интереса по секундному порыву. Он боялся показываться улицам Города. Боялся осуждения. И не то чтобы от окружающих.       Кима кто-то позвал. Похоже, на помощь.       Кто отправитель?       Что требуется от Тэхена?       Кому грозит опасность?       Какая?

***

— Умер, — докладывает, — предположительно, от болевого шока.                   Блондин проводит языком по верхнему ряду зубов и хмурит брови. —Идиоты.                   Пак Чимин бедром опирается на край стола, скрещивает руки на груди и разглядывает витраж. — Они решили, что мы зарезали… вожака. — Было бы чудесно, если бы наши шавки умели думать и анализировать ситуацию прежде, чем лезть с кулаками. Они могли наброситься на любую другую банду, раз им плевать на отсутствие доказательств. — Чимин смотрит на прибывшего с докладом парня перед собой, — У нас есть полное право принять это в качестве личной неприязни. — Что нам следует сделать теперь?                  Пак шумно вздыхает. — Я устал закрывать глаза на их невежество.

***

— Производительность растет. Мы перевыполняем план. Заказчик доволен. Коротко стриженый мужчина кивает на голос секретарши, не отрывая взгляд от отчета на мониторе. — Чудесно. Спасибо.       Женщина замялась, не торопясь выходить из кабинета с панорамными окнами. — Господин Ким, — зовет и продолжает лишь когда ловит чужой взгляд, — Смотрители требуют донести до Вас, что волнения в Недрах растут, тем самым мешают работе. — Помнится, вы пару секунд назад сказали, что производительность добычи растет, — мужчина откидывается на спинку кожаного кресла. — Тем не менее. Меня просили передать. — Что-ж, похоже, процесс работы это не затрагивает. Заставляет усомниться в масштабах катастрофы. — Наверное, вы правы. — Спасибо, что довела до меня информацию. Дай знать, если что-то изменится. Пока что только наблюдаем.                   Женщина кивает и, поклонившись, покидает кабинет Ким Намджуна. Мужчина шумно вздыхает, проводит рукой по коротко стриженным волосам и на пару мгновений прикрывает глаза. Работа отнимает много сил.       Намджун разворачивается в кресле и начинает в очередной раз рассматривать винтовой небоскреб напротив. Он большим пальцем водит по подбородку, упорядочивая мысли в голове. О делах уже думать не получается: напоминание о сегодняшнем открытии выставки отчаянно затмевает все остальное.       Ким начинает выдвигать ящики в столе в поисках зажигалки. Он уже начинает хмурить брови, когда роется в самом нижнем, разгребая валяющуюся там мелочь. Находит плетенный из пурпурных ниток браслет.       Замирает.       Берет лежащую рядом зажигалку с именной гравировкой и задвигает шкафчик.       Каблуки черных деловых туфель звонко дают знать о том, что Председатель направляется на запланированное мероприятие вне офиса.       Намджун до места добирается на автомобиле с личным водителем. Он — почетный гость, присутствие которого на открытии выставки тут же привлекает к творцу внимание. Только в этот раз автор вновь анонимный.       Ким заходит в просторное помещение с тусклым освещением, акцентами расставленном в направлении работ. Мужчина специально старается не смотреть на произведения прежде, чем выслушает благодарственную речь кураторов. Знает, что оторваться не сможет, а заинтересованность в происходящем нужно показать.       Намджун поправляет черный пиджак делового костюма. Он здоровается со всеми лицами, желающими уделить его присутствию внимание. Обменивается парой фраз о мероприятии и важности поддержания искусства в Городе. Получает приглашение на выставку от девушки-любителя. Знает, что не зацепит, но заверяет, что посмотрит наличие свободных окон в расписании.                   «Бегство от свободы» — говорящее название выставки, данное анонимным автором. Намджун не выдерживает. Ему не требуется речь кураторов, чтобы понять, какие чувства хотел передать художник. Не получается удержать взгляд от птиц, смотрящих на него со всех сторон.       Автор рисует пастелью и углем. Любит пальцами выводить по бумаге образы, кожей ощущать, как втирается цвет в материал. Творец на небольших холстах изобразил ласточек, канареек, корольков, образующих различные формы в зависимости от размаха крыльев, поворота головы и направления полета, если птица не сидит на месте. Намджун замечает путь мазков и видит перед глазами, как чужие пальцы медленно и грациозно распределяли материал по бумаге.       Это фон. Настоящее «бегство» бросается в глаза сразу, как попадаешь в зал. Оно на огромном полотне, ровно в центре выставочной композиции. Квадратный холст по стороне примерно равен размаху намджуновских рук. Изображение — прекрасный лесной пейзаж с прорисованными лепестками и травинками. На одной из веток вдали висит птичья клетка с открытой дверцей, в которой — ласточка. Сама героиня едва заметна: она – соринка по сравнению с масштабным пейзажем.       Ласточки обитают возле рек. И явно не в клетках. — Чудесная выставка, да? — рядом останавливается стройная женщина в офисной одежде.       Намджун поворачивает к ней голову, узнает работницу Правого Крыла. — Вы правы, художник удивительный. — Птицы просто невероятно красивы, — пытается поддержать диалог, — Нежнейшие цвета. А то, как изображен лес... Эстетическое наслаждение, такая прелесть.       Намджун усмехается. В то время как женщина чувствует умиротворение от освещенных в тусклом помещении работ, Ким пригревает на сердце тревогу. У него в принципе эта выставка только внешнее спокойствие вызывает. Что-то терпкое осадком остается на дне.       Ким уже знает, где искать антидот.

***

      «Хартбит» вновь встречает Тэхена неоновой вывеской. Он весь день думал о том, что напитки в баре были правда хороши, и следует посетить это место еще раз. Мужчина решил не откладывать. На часах — семь вечера, темнеет.       Ким спускается по лестнице и слышит хохот, который заставляет всплыть в памяти насильно размытый образ.       Нет. Быть такого не может. Вот сейчас Тэхен распахнет дверь и удостоверится, что ошибся. М       ужчина даже не может понять, что чувствует, когда действительно входит в помещение.       Радость? Сожаление? Обиду? Вину?                   Тэхен так и застыл в проходе, уставившись на призрака своего прошлого.       Удивительна человеческая натура: встреча с Юнги не вызвала такой реакции, хотя эти призраки из одного прошлого. — Кошмар, Тэхен, — улыбка озаряет лицо старшего, - ты чего как не родной?       Вот чёрт.              Мужчина стремительно преодолевает расстояние, а старый друг, понимая его намерение, выходит из-за барной стойки. — Хён, — шепчет Тэхен, когда крепко обнимает старшего, лбом утыкаясь в его плечо.       Сокджин по-доброму посмеивается и гладит друга по спине. — Я тоже скучал.