Ненависть тоже эмоция

Аня чувствует чужие губы у себя на плечах и ключицах. Чьи-то руки нежно сжимают её рёбра, пока горячее дыхание опускается ниже, минуя грудь, посылая мурашки; минуя пупок и останавливаются где-то возле хрупко-выпирающей тазовой косточки. Аня выгибается сильнее и открывает глаза. Её аккуратно, почти ласково за плечо трясёт Трусова. — Эй, ты проспала почти всё занятие, как себя чувствуешь? — С каких пор тебя это ебёт? — грубит Аня, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна и удивлённо подмечает как лицо у Саши вытягивается и брови становятся обиженно нахмуренными. — Ни с каких, Щербакова, можешь сходить смело нахуй. — и отворачивается, утыкаясь в телефон. Аня пожимает плечами и ложится на скрещённые руки, прикрывая глаза. Сегодня суббота, должен быть электив по русскому, но учительница решила, что на уроке они слишком мало времени уделили какому-то неимоверно интересному произведению. А Аня допоздна засиделась с сестрой на съёмной квартире и совершенно не выспалась. У старшей случилась маленькая беда, а Аня вызвалась помочь, соврав родителям, что остаётся у подруги. Тем более, что слушать крики в очередной раз посравшихся из-за какой-то фигни родителей, у неё нет сил. Хотя возможно ей бы влетело в несколько раз сильнее, если бы они узнали, что она до сих пор видится и водится с сестрой. Они то не видели старшую дочь с тех пор как та ушла, а с того момента прошло семь лет. Щербаковой становилось немного грустно в моменты понимания, что когда для сестры семья стала ограничиваться лишь маленькой Аней, ей самой — такой храброй — было на год меньше чем Ане сейчас. Аня приподнимает голову, хмурится, смотрит на Трусову, которая кропотливо записывает каждое диктуемое учительницей слово. Почерк у неё с наклоном влево, мелкий, круглый, хер разберёшь. Аня пропускает момент, когда Саша начинает смотреть ей в глаза в ответ. — Идиотка. — Авада кедавра, тебе на «а», пизданутая. — хмыкает Саша. — Это не по правилам игры, — качает головой Аня. — нельзя говорить два слова. — Это никого не волнует. — улыбается Трусова, и Аня ей почему-то верит. Губы у рыжей блестят от нежно-розового блестка, но не по неестественному противно, будто намазаны в несколько жирных слоёв, а будто к ним едва-едва прикоснулись кисточкой и теперь они приятно радуют глаз — так и хочется улыбнуться в ответ. Аня злится на себя. Залипла на эту счастливую кретинку, второй день уж сияет, да всё насияться не может. — Трусова, вот чего доебалась, а? — вспыхивает Аня. — Напиши лучше подружке, проверещитесь про своего замечательного Макукусика. — Я прощу тебе эти слова только потому что ты вредная и вообще не выспалась. — Саша встаёт, начиная собирать вещи и стараясь не думать о том, что пропустить колкость со стороны, простигосподи, Щербаковой — что-то из ряда вон выходящее, подбивавшее авторитет основ мироздания. — Куда это ты уходишь? — спрашивает Аня, пропуская всё сказанное мимо ушей. — до конца ещё пятнадцать минут. — А что, волнуешься? Нет ну какова пизда деловая! — думается Щербаковой, смотрящей в след удаляющейся Трусовой. Ещё и подмигнула она мне блять. Трусова подходит к учительнице, чтобы пошептаться ровно двадцать секунд и уйти из кабинета. Перед тем как выйти она вылавливает анин взгляд среди других чужих и хитро улыбается. Красивые же глаза всё-таки у неё, зелёные, будто весна пришла. Аня улыбается в ответ, но это остаётся незамеченным. И задница ничего такая. Да и в принципе она…красивая.

***

В воскресенье случается внеплановая встреча. И Трусова честно не может сказать с кем она (не) надеялась увидеться больше. Всё начинается с Камилы, которая вытаскивает гулять Сашу вместе с Марком и тем его другом, который в свою очередь просит позвать и «ту, другую кареглазую подружку из столовой». Саша пишет Щербаковой в телеграмме и удивляется когда статус моментально меняется на «в сети», а сообщение читается через тридцать секунд после отправки. На предложение погулять Аня отвечает…согласием? — Я и не думала, что она согласится. — Трусова поворачивает экран Камиле, показывая обнимающихся котиков, та пожимает плечами, листая ленту тиктока. — Вам давно уже следует перестать враждовать. Думаю, вы были бы почти непобедимы, объединившись. — Ты знаешь мою неприязнь к ней, — Собственные слова кажутся Саше неправильными и горчат на языке, чтобы самой больше в них верить, она повышает голос, — да что там неприязнь, я её блять ненавижу и это взаимно! — И тебе привет, Трусова. — Щербакова появляется неожиданно и Валиева хихикает, глядя на сашино выражение лица. — Ваши кавалеры запаздывают. — Лучше б кое-кто другой запоздал. — бубнит Саша и зарывается носом в ворот куртки. — Какая буука гадюка вредная сука. — И не говори. — неожиданно поддерживает Аню Валиева. — Это что это блять такое? — возмущается Трусова, — Ты чья вообще подруга? — Что за шум, а драки нет? — только что появившийся Марк приобнимает Сашу за плечи под насмехающийся взгляд Ани и беспокойный Камилы. — А где второй пыжик? — Щербакова хмыкает и Саша думает насколько уместно сейчас будет уронить её лицом в асфальт припорошенный мокрыми листьями. — Придёт чуть позже, а мы пока можем прогуляться. Саша слегка улыбается, стараясь из-за всех сил сдерживать собственное волнение. Она рада, правда, очень рада, но руки трясутся в боязни облажаться и сделать что-то не то. Трусова благодарна неожиданной тактичности Ани и Камилы, которые ушли чуть вперёд, увлечённо что-то обсуждая. И о чём, черт возьми эти двое вообще могли говорить? Саша смотрит на улыбающуюся Аню, повернутую к ней в профиль и пропускает все слова Марка, рассуждающего о чём-то, вроде о поступлении, мимо ушей. Аня ей никогда не улыбалась. Почему-то делается до смешного обидно за долю секунды, так, что слёзы уже накопились в уголках глаз и вот-вот побегут по щекам обжигая. — Ты чего, Саш? — Марк останавливается. — Всё хорошо? — Да, — бурчит Трусова, — просто замёрзла. Давай догоним их. Марк кивает и берёт Сашу за руку. Лицо обжигает не от ожидаемых слёз, а от вспыхнувшего смущения. Взял за руку. Ладонь у Кондратюка оказывается прохладной и немного мокрой, но Саша слегка сжимает её и смотрит на Марка, ощущая насколько горячие у неё щёки, а сердце всеми силами пытается свалить из грудной клетки и растечься под чужими кроссовками. И до безумия неловко, но так аккуратно и нежно и Саша старается дышать, восстанавливать нормальный пульс, приказывая сердцу собраться. Камила незаметно показывает ей класс и Саша почти успешно игнорирует скорчившую рожицу Щербакову, одними губами проговаривая привычное пошла нахуй. Идиллия так трепетно выстраиваемая Сашей рушится во вторник.