Зима. Снег. Девушка

Bungou Stray Dogs
Гет
В процессе
PG-13
Зима. Снег. Девушка
бета
автор
Описание
Дадзай всю жизнь был один. Как бы ни пытался, клеймо неполноценного человека всегда было с ним. Поездка в Россию на стажировку должна была хоть как-то помочь, но нет; у его единственного друга из России уже была девушка, а он всё холостой; днём перед Новым Годом со скуки он вылепил красивую фигуру девушки из снега. На следующий день снежная фигура пропала, а спустя малость времени он познакомился с ней — Феодорой Достоевской. Женщина с глазами фальшивого аметиста и белоснежной морозной кожей.
Примечания
Хахах... Однажды я спросила Белку: можете ли подать каких-нибудь идей, что написать к новому году? Мне предложили: напишите про то, как персонаж подружился с ожившим снеговиком. Я подумала, подумала... И родилось это нечто. По большей части это будет выглядеть как бред сумасшедшего, начитавшегося сказок (ладно, кого я обманываю, без "как"...), и всё же я надеюсь, что кому-то хоть чуть-чуть приглянется. Я не знаю, смогу ли развить идею достаточно и не запороть впроцессник как обычно, но буду стараться. Волшебный пинок от читателя, ждущего проду, поможет точно (если такие будут, конечно). Короче, намёк вы поняли)) Первую главу читать необязательно. Она нужна лишь для разъяснения AU и о том, откуда вообще Дадзай взялся в России и при чём остальные некоторые детали в последующих главах. Так, если что - можете сразу начинать с пролога. Рекомендую для прослушивания подобранную мной музыку: Snowfall (Reidenshi, Øneheart) This feeling (Øneheart) Poison tree (Grouper) Если есть ещё что-то, что по вашему мнению подходит для прослушивания к этому фику, смело пишите, добавлю в список ;)
Посвящение
Посвящается даме, которая подкинула мне идею - Белки в гости пришли; чай с лимоном 7; и Asurratti. И бете Владе, конечно же. Также, отдельную строку хочу выделить для Decadence de la Decadence. Меня вдохновила как сама авторка, так и её гетные достозаи. Эти работы прекрасны. Просто хочу, если Вы это читаете, сказать: спасибо 💗 Как за то, что стали случайным объектом вдохновения, так и за подписочку в Фанфикусе (что было весьма неожиданно) 🛐
Содержание

Глава III: сложная Феодора Достоевская

      Они замерли в тишине, только ветер, почти не дуя, шептал между деревьями. Снег вокруг, солнечные блики. Тонкие ветки так и наровились колыхнуться под тяжестью плотного снега.       Дадзай на секунду впал в ступор. Но всё может быть, однако. Он, чтобы отвлечение от чтения его же книги девушки не было напрасно, решил учтиво переспросить, хоть и не смог скрыть своего замешательства:       — Феодора Достоевская? — удивился Осаму, не в силах сдержать улыбку. — Странное совпадение, — подметил он.       Девушка лишь пожала плечами, а её аметистовые глаза сверкнули интересом. Она кивнула, посмотрев на снежные сугробы.       — А что для Вас значит эта книга? — спросила она, пристально глядя на него. — Чем Вас заинтересовал писатель? — добавила Феодора с улыбкой, прищурившись, коротко бросив взгляд на роман в руках Осаму.       — Это похоже на… поиск смысла, — произнёс задумчиво Дадзай, не сводя с неё взгляд. Смысл. Кажется, это то, чего ему никогда не достичь в своей жизни. — У Достоевского есть дар поднимать самые тёмные стороны человеческой натуры. «Преступление и наказание», можно сказать, — один из идеальнейших примеров.       — Интересно, — улыбнулась она.       В глазах Феодоры отразилось ничто иное, как настоящий холод. Холод. Изморозь, покрывающая руки Осаму, когда тот касается снега. Дадзай промолчал. Девушка издала смешок, убрала руки за спину, с лёгкой улыбкой, отвернулась спиной к мужчине, вглядываясь в даль.       — И откуда же Вы, если не отсюда? — поинтересовался Осаму.       — Оттуда, где снег лежит навечно, — загадочно ответила Достоевская, слегка повернувшись на голос Дадзая.       Осаму хмыкнул. Говорит каким-то загадками. Он, весьма нагло, переспросил:       — Откуда же? С Арктики небось, — съязвил он, не сводя глаз со спины той, на которую была плотно накинута шуба.       — Может, и с Арктики… — вдумчиво ответила Достоевская, впредь не удостаивая пришедшего своим вниманием. — Вам-то какая разница? — риторически спросила девушка.       Дадзай скрестил руки на груди. С одной стороны — интересная же особа. С другой, несколько непонятная. Хоть и, возможно, ему так просто казалось. Он вслушивался в каждое слово, наблюдал за каждым движением и принимал во внимание. Он всегда так делал при знакомстве, но здесь был иной случай. Наблюдение именно сейчас, за ней, обуславливалось не только обязательством узнать человека и понять его слабые и сильные места, но и некоторый интерес. Ему казалось, будто он смотрит на себя со стороны. Будто к нему спиной повёрнут он сам, но ещё юноша, когда ему было пятнадцать; только женская версия.       Послышался смешок. Только сейчас Осаму заметил, что когда Феодора говорит и, тем более, просто дышит, возле рта не образовывается никакого пара. Ненаблюдательный человек и вовсе бы не заметил эту странность. Совершенно никакого тепла, соприкасающегося с холодом. Будто холод, смешивающийся с холодом. Но судить он не мог, ибо был недостаточно близко — в пару метров от этой необычной дамы.       — Вы пришли за книгой, — напомнила Феодора. — Я вернула Вам её. Почему Вы всё ещё здесь? — спросила она с примесью насмешки и злодовольства в тоне голоса.       Осаму многозначительно хмыкнул. Ещё раз оглядел девушку, вглядываясь в черты лица и фигуру напротив. Мягкая шерсть на плечах, напоминающая снег; изгибы тела, почти невидные из-за верхней одежды; и шапка-ушанка, определённо дадзаевская, но по какой-то неведаной причине на её голове.       Точно. Шапка. Дадзай призадумался, обвёл взглядом предмет. Невозмутимо, но с долей недовольства ответил:       — Шапка, — напомнил он ровным тоном с нотками скептицизма. — Это моя, — добавил Осаму в знак пояснения.       — Нет, это лично моя ушанка, — Феодора лёгким движением сняла с себя головной убор, покрутила в руках, осматривая. — Не Ваша.       — Точно моя, — настаивал Осаму. — Я вчера слепил снегурку и надел эту шапку как украшение, — пояснил он, с лёгким раздражением в голосе, сделал шаг чуть назад, уставив руки в бока. — Ни шапки, ни фигуры, — вздохнул Дадзай.       В этот момент Достоевская замерла. Тоже сделала пару шагов назад, поджав губы, а глаза слегка распахнула. Аметистовый взгляд слабо переводился с одной стороны в другую, словно изучая.       — Я не знаю, — впервые за эту встречу она нахмурилась: свела брови к переносице, отвела взгляд аметистовых глаз и скривила губы. — Моя, — выдохнула Феодора. Она демонстративно надела шапку на себя, склонила голову набок, с ожиданием поглядывая на Осаму.       — Вы уверены? — спросил тот, сдерживая улыбку, не желая обидеть её, хотя легкая ирония уже звучала в его голосе. — В таком случае, неважно. Не вижу смысла драться из-за шапки, — саркастически заметил он.       — Что ж, как скажете, — Феодора коротко кивнула. — Вы говорили, что не отсюда, — напомнила Достоевская.       — Так и есть, — синхронно в ответ кивнул головой Дадзай. — Из Японии, — немногословно пояснил он.       — Япония — страна контрастов, — подметила Феодора, глядя на Осаму с хитрой улыбкой. — А у Вас, похоже, всё немного иначе. Зачем Вам такая холодная страна?       Осаму кашлянул, не ожидая столь странного вопроса. Он посмотрел на снежные сугробы.       — Пожалуй, чтобы просто отдохнуть, — произнёс он, наконец отвлекаясь от мысли.       Феодора молча кивнула. Окинула взглядом опушку, покрытую снегом.       — Думаю, мне пора? — несколько неопределённо сказал Дадзай, развернулся и уже собирался уходить, как его остановили.       — Постойте, — раздался нежный голос за спиной, и Осаму невольно вернулся к ней.       Девушка с лёгкой лукавой улыбкой на губах и прищурившись оценивающим взглядом прошлась по нему.       — Мне бы временное пристанище, — протянула Феодора невзначай. — Могу ли остаться у Вас? — предложила она. Настолько уверено, будто уже наперёд знала ответ.       — Насколько далеко Ваш дом, что Вы хотите придти к незнакомому человеку? — уточнил Дадзай с иронией в голосе. На самом дел он был бы даже не против. Достоевская — явно необычная женщина, и… раз просит, пусть остаётся.       — Не думаю, что это Вас должно волновать, — холодно отрезала Феодора. — Сейчас мне нужен ночлег, — напомнила она. — Примите меня в гости? — спросила ещё раз, чуть сдвинув брови к переносице, но не скрывая злощавой улыбки.       — В таком случае… — наигранно задумался Осаму. — Да. — Он кивнул.       Улыбка Феодоры, казалось, стала ещё шире, проблёскивая на тонких губах. Она, наступая сапогами по хрустящему снегу, быстро оказалась рядом, сравнявшись шагом.       Дадзай ощущал некий подвох; или же не подвох, а что-то… чувство этакое, будто странна сама по себе эта девушка. Прежде он смотрел вниз, не поднимая взгляда; сейчас же прямиком смотрел на неё: волосы прямые, чуть ниже плеч, спускались из-под его шапки (в чём он был практически уверен, уж слишком ушанка на ней походит на ту, что Осаму купил на рынке ранее); глаза, тёмные, с аметистовым отблеском, в которых то и дело поблёкивали яркие искринки, словно игривые бесята, прикрытые чёрными ресницами; кожа бледная, гладкая и будто хрупкая, как китайский фарфор — это сравнение Дадзай надумал сам и посчитал метафору весьма к месту; тонкие руки, с длинными паучьими пальцами, непокрытые перчатками, которые походили больше на голимые кости, нежели на руки; удивительно аккуратные черты лица — что на редкость можно было встретить в принципе.       — Вы ещё долго собираетесь пялиться на меня? — спокойно, саркастично, нежели недовольно, спросила Феодора.       В её непривычной улыбке проскользнул оскал, а Дадзай… Казалось, ему всё больше нравится она. Но нельзя давать такого повода. Вопрос несколько застал его врасплох, ибо на даже самых красивых женщин, коих мог повстречать, никогда не смотрел так: не засматривался пристально, совсем нет.       — Странные выводы делаете, — подметил Дадзай, переводя взгляд обратно на дорожку. Они почти вышли из леса. — Если Вас это так смущает, могу не смотреть, — он сунул руки в карманы, ускорил шаг, опережая ту на полметра.       — В прочем, мне без разницы, — фыркнула Феодора, поняв, что не получилось смутить парня, как, скорее всего, ей хотелось. Впрочем, Дадзай мысли читать не умел, лишь предполагал.       — Ладно. Раз такие дела, дорогая Феодора Достоевская, предлагаю поговорить о более насущных проблемах, — Осаму явно нагло свернул с одной темы на другую, что, на самом деле, было к месту. Феодора с интересом глянула в его сторону. — Скажите, до каких пор Вы собираетесь жить у меня? — спросил Дадзай, внимательно прислушиваясь к звукам позади.       — До конца зимы, — невзначай послышался голос в ответ.       Осаму так и замер. Остановился резко, повернулся к ней и с чуть широко раскрытыми глазами, что было явно для придания драматизма, оглядел пристально, а уж потом выдал:       — До конца зимы?! — повторил Дадзай, несколько ошарашенно.       — Да, — Феодора лишь пожала плечами, спокойно ответив на риторический вопрос. Она усмехнулась, чуть отшагнула назад, ибо находились они уж слишком близко. — До конца зимы. Ну, раз Вы согласились, то не вижу причины всё отменять, — парировала Достоевская, поправив пряди из-под шапки.       — Долго.       — Не преувеличивайте, это не так уж и долго. Всего лишь два месяца, может, чуть больше, — заверила Феодора, теперь уже сама тронувшись с места и идя впереди, хоть и, очевидно, не знала дороги. Дадзай еле догнал её. — Во всяком случае не год, и на том спасибо.       — Успокоили, — фыркнул теперь уже Дадзай, не забыв выделить слово сарказмом.       — При всём при этом я не буду так часто бывать дома. Особенно если Ваше жильё не подходит моим… критериям, — задумчиво сказала Достоевская. Она отступила на шаг, выходя на краешек тропы, пропуская Осаму вперёд — уже конец леса.       — Я Вас понял… — вздохнул Осаму, нарочно пропустив упоминание критерий, ибо спорить уже не хотелось.       Вот они уже вышли из леса. Тяжёлые крупицы так и падали с веток, тихо шурша. Феодора заозиралась по сторонам, внимательно, будто изучая. Дадзай хмыкнул, проследил за ней и ушёл вперёд.       Достоевская, едва заметно всполошившись, ускорилась в догонку и, как и несколько мгновений назад, оказалась на одном уровне. Они минули озеро: при виде него Дадзай слегка скривился. Феодора, заметив изменение в выражении лица нового знакомого, не сдержала ухмылки и смешка.       — Вы озера боитесь? — спросила она злощаво. Тонкие губы расплылись в улыбке, что свидетельствовало о некой потехе.       Однако Дадзай этого не понимал. Ибо он не боялся озера, это ведь совсем не так. Просто в голову, как и всегда, взбрела неприятная мысль о том, что он так и не смог утопиться. А озеро, между прочем, выглядит довольно красивым, притягательным, настолько, что грех не совершить суицид в нём. Но не вышло.       — С чего Вы так решили? — нахмурившись, возмутился Осаму.       — А с чего тогда у Вас такая реакция? — уточнила Феодора. Звучал её голос скрипуче, с явной насмешкой. И почему-то Осаму нравился такой настрой.       — Какая же Вы наблюдательная, — наигранно изумился Дадзай. — Это озеро меня буквально отталкивает. Вот и весь секрет, — он не любил говорить о своей страсти к суициду лишь потому, что не считал нужным водить в подробности иных в столь личное дело.       — Что ж, наверное, я учту, — Достоевская кивнула, и Осаму уже готов был с облегчением вздохнуть, но она добавила: — Я буду стараться чаще находиться рядом с этим водоёмом, чтобы Вы невольно цеплялись взглядом, — она хихикнула.       И на самом деле таких слов от неё он точно не ожидал. Достоевская с самых первых секунд их встречи показалась ему непредсказуемой. Если в общении даже с совсем незнакомыми людьми он мог легко угадать следующее их слово или действие, то… с Феодорой было иначе. И нет, ни интонация, ни фраза не задели его. Его, казалось, вообще ничто не могло задеть, ибо он слишком был горд собой, чтобы кто-то был способен на такое. И даже Достоевская. Однако, эта шутка с её стороны звучала так, будто она в открытую стебётся, хочет вызвать противоречивые негативные чувства, что будут решаться с симпатией.       Дадзай прервался: точно — симпатия! Ведь сама по себе женщина несла в себе нечто завлекающее. Будто даже не физически и морально, а на сознательном, психологическом уровне. И это он не мог объяснить.       — Вы будто провоцируете, — заметил Осаму. — Ходите к озеру сколько угодно. Я и бровью не поведу, — отрекнул он разом, со скептическим настроем, ни чуточку не неся в своей интонации эмоциональность.       — Тогда тем более, — Феодора дёрнула плечами. — Лучше скажите: это Ваш дом? — она резко сменила тему. Видно, ей наскучил спор, когда обнаружила, что не смогла подловить на чём-либо больном и неприятном. Тонкий длинный палец лёгким движением указал в сторону одноэтажного крупного дома, что непосредственно принадлежал самому Дадзаю.       — Именно, — он лишь кивнул.       Заметив, что женщина остановилась, он ушёл вперёд, не дожидаясь. Он встал на месте у крыльца, присел, ожидая и внимательно наблюдая за фигурой, что неспеша надвигалась в его сторону.       Дойдя, Феодора остановилась. Оглядела дом снаружи, прошла к Дадзаю.       — Надеюсь, там не жарко. И лучше, чтобы даже не было тепло, — пристально глядя на входную дверь, процедила та. Тон голоса содержал в себе нервозность.       — Вы жару не любите? — нарочно уточнил Дадзай, крутя в замочной скважине ключ.       — Не переношу, — вздохнула Феодора, наблюдая за круткой кривого куска железа, что, несомненно, всё ещё звался ключом.       — Учту, — кивнул Дадзай, дёрнув дверной ручкой. — Буду стараться, чтобы здесь всегда было горячо, — съязвил Осаму, припоминая той её недавнюю колкость. — Один-один, Феодора Достоевская?       — Один-один, Осаму Дадзай, — выдохнула Достоевская, заходя внутрь коридора, стуча о деревянный полированный пол под тонким ковриком низким каблуком сапогов.

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.