Перья и кровь

Возможно, ребёнка-чудовища никогда не существовало, однако это не значит, что данная история напрочь лишена истины. Границу между мифом и историей всегда было трудно провести, а в мире бессмертных она особенно размыта.

Благодарности и прощальное слово

Ребекке – подруге, воительнице и музе. Будь верна своему сердцу. Читателю – за то, что разделил со мной это путешествие. Продолжайте задавать вопросы. Мой путь был полон загадок, открытий и сомнений – именно они делали мою потребность к познанию тяжёлой, но безусловно увлекательной. Истина для меня стала не просто абстрактным понятием, а живым и динамичным процессом. Поиск – это не только стремление к ответам, но и готовность принять, что некоторые вопросы могут оставаться без него. Важно помнить, что истина не всегда чёрно-белая, она часто скрывается в оттенках серого, и именно в них мы находим настоящее знание. Истина – это путь. (Ниже, чернилами приписка. Данная подпись имеется только в одном экземпляре) Паулине, моей лучшей ученице. Верь звёздам, искательница истины. Провал – это вызов.

***

— Как это произошло?! — Вчера их обнаружили отец и директор Кроули. Поймали во время страстного поцелуя. А это… — Дино мрачно кивнул в сторону сборища, — манифестация. Паулина взглянула на беснующихся юных бессмертных – из их уст вылетали такие лозунги, за которые легко можно было бы отправить любых других жителей Эфира на эшафот. — Почему учеников не разгоняют? — Разгоняли уже. — И? Дино, не тяни! — Прости, я просто… — он потёр лоб: рука его двигалась вяло, словно на нём были чугунные кандалы, а лицо сморщилось как от нежеланных прикосновений. Паулина с сочувствием дотронулась до его локтя. — Это сложно осознать. Всё превратилось в какой-то бредовый сон… В общем, всех демонов созывает в Ад Сатана. Кроули настрого запретил кому-либо покидать стены Школы. — Но почему? Кроули же не дурак, он знает, что рано или поздно нужно эвакуировать Школу. — Потому что этих учеников Сатана сразу же запишет в солдаты. Он будет здесь со дня на день со своей армией. Кроули пытается обезопасить их всех, но они не слышат и не понимают. — Сатана способен на такое? Они ведь все, по сути, ещё дети. — Способен. На то он и Сатана. — А Совет что говорит? — Сюда приближается армия ангелов. Если Сатана нападёт на Школу, то они будут её защищать. — И это всё из-за единичного случая нарушения Закона о Неприкосновении? — Как ты не понимаешь, Паулина?! — вскипел Дино. — Это не просто единичный случай! В этом случае замешана сама Серафим – столп божьей воли! Демоны в ярости, ангелы в ужасе. В любую минуту может начаться битва. Здесь, Паулина. В Чистилище. — Я знаю это, Дино, — сказала Паулина, ненароком вспомнив свой сон и все предыдущие предзнаменования. — Не нужно со мной разговаривать, как с туповатой девицей. Дино, помолчав, покачал головой. — Извини. У меня, кажется, сдают нервы. — Ничего. Ты сказал, что Винчесто и Ребекку схватили во время поцелуя. Где это было? — Здесь. — То есть… Что? Они целовались прямо здесь? На самом видном месте? Дино бросил на неё многозначительный взгляд. Он о чём-то догадывался, но не решался это произнести вслух. Или совершить определённые действия, чтобы удостовериться в собственной правоте. — Неужели ты не видишь в этом какой-то подвох? — подтолкнула его Паулина. — Вижу. Я тоже об этом думал и пытался вразумить отца, но он и слушать ничего не стал. У нас был довольно жёсткий разговор… Я рад, что теперь не один задаюсь подобным вопросом. — Дино, все эти страшные события… От взрыва в ауле до этого… Это же всё дело рук того, кто здесь давно находится. Винчесто и Ребекку подставили, чтобы сделать переговоры невозможными и тем самым ускорить начало войны. Дино скрестил руки на груди и ещё немного глядел куда-то в пустоту, после чего спросил: — Ты же что-то предлагаешь, верно? Что? Ты знаешь об этом всём больше, чем кто-либо ещё. — Дино, я… На самом деле, Паулина ничего не предлагала – она просто рассуждала вслух, но ангел на каком-то интуитивном уровне предугадал, что все эти её рассуждения вскоре перейдут в действия. И правильно, медлить было нельзя – на кону стояла жизнь Винчесто. — Для начала нужно поговорить с ними. — Думаешь, они тебе что-нибудь расскажут? — Винчесто точно расскажет. — Их держат в Мигдаль Бавель. Паулина сдержала эмоциональный возглас. Её уже порядком тошнило от этого места. — Я пойду с тобой, — бескомпромиссно сказал Дино. — Но почему? — Это личное. «Он тоже подозревает Фенцио. Ох, Дино…» Они и сдвинуться не успели, как на поляну перед толпой приземлился Люцифер, и он определённо не был настроен дружелюбно. Практически пылал. — Я до последнего пытался верить, что ты ещё в своём уме, Кроули. Но раз уж ты не хочешь по-хорошему… — А ты хочешь отправить этих юнцов на скотобойню? — перебил его всегда терпеливый и вежливый Кроули. — Считаешь, что Сатана позволит им отсиживаться дома? На счету жизни этих демонов, пусть они сами того не понимают. — Ты мне в уши не вольёшь ту ересь, которую тебе приказал твердить Совет. Сатана… — И с какой же тогда целью Сатана хочет всех беспрекословно вернуть в Ад? Зачем, Люцифер? — Затем, что это их дом! — возопил принц, тыча в виднеющуюся верхушку горы Каф. — Если ангелы не готовы принимать демонов как равных, значит мы вернёмся домой и закроем перед вами двери! Разве я не прав, демоны? Те поддерживающе засвистели. Среди шума и толчеи витала явная угроза. С Люцифером поравнялась Мими. — Я поддерживаю своего принца и будущего правителя. И как наследница Мамона, я требую, чтобы вы нас отпустили. Вы, ангелы, фактически делаете нас заложниками! — Безумная, — прошипел Дино. Скандирующая, но застывшая на месте толпа вдруг стала двигаться как единый поток – вперёд, на сдерживающих их учителей. Архангелы приготовили свои оружия, но даже это не испугало учеников. Будущее, которое когда-то казалось ясным и определённым, теперь представлялось в мрачных тонах. Каждый из них понимал: последствия этого бунта могут быть необратимыми, но страх перед неизвестным был сильнее. Люцифер резко поднял руку, и все мгновенно остановились. Очевидно, в глазах демонов он теперь был командующим в Школе. — Отпусти демонов, Кроули, или я пробью нам выход силой. — Люцифер, приди в себя! — возмутился Геральд. — Да как ты смеешь продолжать быть на их стороне?! Ты демон, Геральд, так будь демоном, а не подпевалой! — Я тебе язык вырву, если ещё раз позволишь в отношении меня подобный тон, — процедил он ему в лицо. — Вы всего лишь неразумные дети, которые захотели поиграть в повстанцев. Я на стороне здравомыслия, а то, что ты творишь сейчас, это прямой путь к кровопролитию. — Кровопролитие начнётся, когда… — он осёкся и опустил голову. Паулина сама мысленно закончила за него предложение: «Когда казнят Винчесто, а Ребекку оправдают. Люцифер пытается спасти демонов от бойни». Мими несмело положила ладонь ему на плечо, словно спрашивая, что с ним. Принц очнулся, взглянул на Геральда и проговорил: — Не бесись. Ты поймёшь позже. Увесистый кулак Люцифера прилетел в лицо своему учителю, и в это же мгновение обе стороны бросились в бой. Крики и удары – всё смешалось в один хаос, которого Паулина боялась больше, чем вооруженное столкновение двух подготовленных армий. Ведь то, что сейчас происходило, было между детьми и учителями. Между теми, кого армии должны были защищать. Это было ужасно и невообразимо. Не менее пяти Архангелов накинулось на Люцифера, а Престолы, которые до этого безмолвно наблюдали за разгорающимся конфликтом, взялись за прорывающееся то в небо, то сквозь их ряды скопище бессмертных. — Полетели! Живо! — Дино потянул Непризнанную вверх. — Но как же Люцифер и Мими? — Ты им никак не поможешь, а сейчас пока столпотворение у нас есть шанс. Скорее! Паулина оглянулась назад и, сцепив зубы, рванула к Вавилонской Башне. — Но мы не можем туда просто взять и войти! Там же наверняка повсюду стража! — Это на мне, — твёрдо ответил ангел. — Я сделаю так, что среагируют все, а ты сразу лети к девятому этажу. В окно пролезешь? — Не впервой. Спрашивать о том, что он собирался сделать, Паулина то ли не решилась, то ли в самом деле не успела, потому что как только они приблизились к Башне, руки Дино охватило голубое свечение и он со всей возможной для него несдержанностью атаковал стражников на входе. — Что ты делаешь?! — поражённо воскликнула Непризнанная, в красках представив, какие Дино будут ждать последствия. — Что ты, твою мать, делаешь?! Тебя же… — Прячься! — отпихнул он её в сторону. — Выясни всё, что можешь! Она прижалась к стене, в то время как Дино стал атаковать окна самой Башни. Секунда – и за ним уже мчались ангелы с копьями наперевес. Паулина залезла в разбитое окно девятого этажа. Искать нужную дверь долго не пришлось – она была одна, никем теперь не охранялась и, что немало важно, оказалась незапертой. Эта комната была вовсе не тюремная, насколько помнила Непризнанная из чертежей, но, забежав в неё, увидела, что из неё на скорую руку постарались таковую сделать. Никто ведь не предполагал, что в Чистилище придётся кого-то сажать за решётку. — Паулина? — остолбенел сутуло сидящий на полу демон. — Винчесто! Она подлетела к решётке, не скрывая своего беспокойства. — Что она здесь делает? — недовольно спросила Ребекка из соседней камеры. — Как ты сюда попала? — Винчесто её будто не услышал, всё его внимание было обращено к ученице. — Геенна, тебя же могут схватить! — Что произошло, Винчесто? Как вы умудрились..? — Это были не мы, — жёстким тоном сказала за всех Ребекка. — Мы это сделали не по своей воли, Паулина. Нас кто-то одурманил. — Каким образом? — Есть много способов: от алхимических снадобий до иллюзий бессмертного. — Но как это можно доказать? — Заглянуть к нам в головы. Мы не ведали, что творили. Я даже не помню этого поцелуя. «Иллюзии, потеря памяти… Мальбонте тоже может влиять на умы. А если дело не в Фенцио, а в нём? Например, он разозлился из-за того, что я вытащила Бонта, и решил таким образом… — в памяти всплыло воспоминание о перепутье миров и видении, которое ей и Люциферу показал Чудовище. — Нет, Мальбонте изначально это планировал. Так или иначе, всё указывает на его пособника – на Фенцио». — Факт остаётся фактом: нас подставили, — вмешалась Серафим. Паулину крайне напрягало её присутствие в их с Винчесто разговоре. — И если судьи обладают хоть зачатками ума, то поймут, что нами всеми манипулирует третье лицо. — И кто же это третье лицо? — с некоторым вызовом спросила девушка. — Я полагала, вы оба уже сорвали все маски. — Ребекка, сейчас не время… — начал демон, но был так же грубо перебит: — …для прений. Согласна. Нам с тобой ясно, кто это сделал, да и ей тоже. Вот только не возьму в толк одно: эта девочка улетает на Зебул тогда, когда Мигдаль Бавель сотрясло некоторое волнение, а на следующий день нас с тобой одурманили. Как удобно всё сложилось, тебе не кажется, Винчесто? Нас подставили, чтобы отвести внимание от произошедшего. — На что Вы снова намекаете? — Паулина постаралась включить дурочку. — На то, что я причастна к Вашему помутнению рассудка? И что вообще случилось в Башне? — На то, что ты знаешь больше, чем говоришь. И в Башне провела месяц… насыщенно. У неё всё нутро перевернулось. — Я понятия не имею, о чём Вы. — Ребекка, она ничего не знает обо всех этих происшествиях. Она всего лишь дитя. — Конечно, — с возмутительно блаженным видом, будто все здесь идиоты, согласилась она. Паулина, вовремя не подумав, негромко спросила: — Вы считаете, что это был ангел Фенцио? И этот вопрос только дал повод Ребекке ещё пуще раздразнить неё: — Ничего не знает, а? Винчесто, молю, отринь свои отеческие чувства. Смотреть тошно. Тот же просто пропустил это пренебрежительное замечание мимо ушей: — Думаю, это был он. Но какая ему выгода от войны? — Ему плевать на войну, дорогой мой друг. Ему важна только личная месть. — Есть какие-нибудь доказательства, что это был Фенцио? Хоть что-нибудь? — вопрошала Паулина. — Нет, но я их раздобуду, как только выберусь отсюда. — Уходи, Паулина, — с чувством произнёс демон. — Не знаю, как ты отвлекла стражу, но, уверен, они сейчас вернутся. — И я тоже вернусь. Я Вам помогу, и мы… — Не вздумай! Как бы не повернулась ситуация, не смей сюда больше приходить. Не подставляй себя. — Но… — Ты меня поняла? Она смирила его хмурым взглядом, но кивнула – безнадежно и механически. Винчесто это понял и протянул ей руку через прутья, за которую она тут же ухватилась. — Я без Вас не справлюсь, Винчесто. Здесь, в Эфире. — Послушай, Паулина, за все годы своих путешествий я понял лишь одну вещь, но она оказалась истиной: по-настоящему стоящее путешествие – это путешествие в свои сердце и разум. Ты стремишься познать все тайны в этом мире, я тоже когда-то был таким. И мне это счастья не принесло. — А если через эти ответы я смогу понять, кто я? — Тогда в каждом путешествии заглядывай в свою душу. Учись искать истину не только в окружающих тебя обстоятельствах, но и в том, что ты в этих обстоятельствах делаешь. Он посмотрел ей в глаза так пронзительно, если бы хотел что-то ей тайно передать. Разум Паулины всегда был открыт для Винчесто, поэтому она услышала следующее: «Забудь обо мне. Защити свою голову. Займись Лабиринтом Минотавра. Сделай всё это ради меня, хорошо?» — Хорошо. — Беги. И она побежала. Покинув Вавилонскую Башню тем же путём, Непризнанная увидела, как на земле скручивали Дино. Пальцы упёрлись в кирпич, а дыхание стало рванным. «Фенцио его прикончит!» А что делать ей: ринуться к нему или не подставляться, как просил её Винчесто? Всё в ней вопило о том, чтобы помочь Дино, но какая-то частичка кричала, что тогда она попадётся и не сможет вообще никому помочь. Неожиданно по всему Чистилищу прокатилась столь пронизывающий рёв, от которого поднялись вихри пыли, а всё живое в округе замерло в смертельной тишине. Волна этого звука больно впечатала Паулину в стену, заставив зажать уши. Рёв бурлил и резонировал, как если бы монстр… умирал. Непризнанную осенила догадка о том, что произошло. К моменту её подлёта около Лабиринта Минотавра уже постепенно и боязливо собирались учителя и ученики. Паулина приземлилась рядом с оторопелым Ади. — Где Мими? — шёпотом спросила она, глядя туда, куда были направлены взгляды абсолютно всех, – на вход в Лабиринт. — Я не знаю, — подрагивающим тихим голосом сказал он. — Я её потерял. За Люцифером была погоня, он залетел в Лабиринт и… Кажется, он убил Минотавра. Она прикрыла глаза. Её догадка подтвердилась. — Гниды помойные! — связанного золотыми цепями Люцифера волокли едва ли не по земле. Некогда шикарная одежда превратилась в тряпьё, на всех оголённых частях тела виднелись ссадины и синяки, а сам он был весь в крови: в своей или в крови Минотавра – неясно. — Я вас всех тут порешу, как и это косматое пугало! Кроули, ты слышал меня?! Я… Его больно ударили по ногам, вынудив упасть на колени. — Что ты натворил, Люцифер… — бесцветно произнёс Кроли. — Кроули, — огорошил всех чей властный голос откуда-то сверху. В небе парили три Серафима. Многие ахнули, некоторые отступили в страхе, третьи же – совсем крохотное количество – стояли, не шелохнувшись. Директор почтительно склонил голову. Минута, в ходе которой Серафимы обменялись безмолвной информацией, была настолько гнетущей, что не все из учеников её выдержали и убежали в Школу. Кроули взглянул на принца Ада. — Видит Отец, мы этого не хотели. Именем Совета и Семи Небес мы берём тебя под стражу. Тебя и дочь Мамона. Паулина вцепилась в запястье Ади. Тот превратился в холодную статую – такую же бледную и не дышащую. — Не смейте! Мими не причём! — извивался Люцифер. — Хотите через меня воздействовать на Сатану? Вперёд! Но рискнёте пальцем тронуть Мими… — Уведите его. — …и вам всем конец! Мамон лично тут камня на камне не оставит! Слышите, вы, позолоченные выродки?! Ему повязали рот и туже стянули цепи. Он на долю секунды посмотрел на Паулину, дёрнув головой в сторону Лабиринта. Всё сводилось к тому, чтобы она сама нашла последний ответ. — Мы должны что-то сделать, — Ади схватил её за плечи. — Тогда помоги мне.

***

Паулина всегда любила больше день, однако ночь стала её верной подругой. Именно тогда ей удавалось провернуть то, что ещё при свете солнца казалось немыслимым. Проникновение в Лабиринт Минотавра стало одним из таких действий, хотя план по реализации этого держался на одном лишь «Шепфа, помоги!». Задача Ади состояла в том, чтобы отвлечь охрану, которую поставили на входе в Лабиринт, и желательно их вообще увести оттуда, чтобы потом Паулина смогла беспрепятственно уйти. Но это уже мелочи. Главное – найти то, ради чего Люцифер вообще настолько рискнул своей шкурой. Пока Ади перед ангелами отыгрывал роль беспробудного пьяницы и нарушителя комендантского часа, Непризнанная бесшумно спикировала вниз. Воздух был пропитан лёгким запахом мха, сырости и крови. Кровь была практически повсюду – тянулась узкой дорожкой из-за углов и поворотов, отпечатывалась на травяных стенах, впитывалась в землю крошечными каплями и крупными пятнами. Паулина закрыла нос рукавом рубахи и поспешила за следом, вскоре выйдя на большую поляну, посреди которой леденело тело с головой быка и телом человека. Великое мифическое создание, некогда внушавшее страх и трепет, теперь было безжизненно распростерто на каменном полу. «В сердце Лабиринта – бык» – всё, как и говорилось в расшифрованном Винчесто тексте. Паулина обошла Минотавра, осмотрелась и ничего не нашла. Выбора не оставалось. Уперевшись в труп, она стала двигать его слабыми толчками – сильнее никак не получалось, туша Минотавра была тяжела. Чуть-чуть, самую малость нужно было переместить, чтобы убедиться, что заветная находка лежит под телом. В крайнем случае, она продолжит искать в другом месте. Паулина вся была в бардовых пятнах и перепачкалась в пепле сгоревшей шерсти, когда наконец припала к земле. Разлитая кровь Минотавра резко впиталась в бетон и из него вдруг стали проглядывать цветные камешки, а мгновением спустя появился фрагмент, на котором выгравировано «жизнь, застой сеет». Паулина взяла его в руки, но не могла понять, что с ней происходило. Она не чувствовала радости, лишь замешательство. — Я не понимаю… «Перемены двигают жизнь, застой сеет…» – как ни крути, но полное пророчество не складывалось. — Я что-то упустила. Да, точно упустила. В последний раз она видела мозаику лет пять назад. Наверняка, там было последнее слово или какая-нибудь подсказка на завершение пророчества… Но и это было не всё, что её терзало. Рисунок мозаики показывал одно – беспощадное Чудовище, навлёкшее на мир множество бед. Но эти слова как будто одобряли действия Мальбонте. Как будто его приход вернёт к жизни Эфир. Или повернёт жизнь в другое русло. Или… «Бред! Я всё надумываю! Нужно просто увидеть мозаику и сложить всё, что имеется в одно!» Паулина обернула фрагмент в кусок ткани и спрятала в сумку.

***

— Ну что? — влетел в её комнату Ади, когда на рассвете ангелы его отпустили. Судя по тому, сколько времени он провёл у них под надзором, его хорошенько муштровали. — Мне удалось сделать то, что нужно, но… — говорила Непризнанная, обдирая губы. — А что ты вообще забыла в Лабиринте Минотавра? Как это поможет освободить Мими? — Я думаю. — Паули, ответь хотя бы на первый вопрос. Она помедлила, но всё же достала из сумки то, что обнаружила. Ади аккуратно взял фрагмент и с минуту пялился на него. — Это… кусок камня? — Это мозаика Метатрона. С историей Чудовища. — Не понял. — Ади, я с Люцифером не просто так связалась… Паулина рассказала ему всё: не утаивая, не умалчивая, не преуменьшая, ведь больше это не имело никакого значения. В любой момент могла начаться война, а в землю дважды ударить молния с ознаменованием того, что Чудовище вернулось. Можно было ожидать чего угодно и когда угодно, но одно было понятно – нельзя медлить и юлить. — И что д-дальше? — ошалело спросил он. — Мне надо в Гиперборею – в музей, где находится мозаика. — Зачем? Мы не можем оставить Мими! — Я знаю! Но… Ади, если мозаика подтвердит существование Мальбонте, то в таком случае все стороны поймут, что весь этот конфликт между ними создан искусственно, что ими манипулировали. Может, тогда… Тогда… — она уронила голову, не зная, какие ещё подобрать слова. — Нет, не знаю. У меня больше нет идей, как помочь Мими, Люциферу и Дино. — А Дино тут причём? — Его тоже схватили. — За что? — За то, что… Понимание ударило током. Сэми предсказывал, что Мими казнит Совет из-за нарушения Закона о Неприкосновении. Мими и Дино сейчас задержаны. Вот, как это произойдёт.

***

Выбраться из Чистилища не было никаких шансов, как бы усиленно Паулина не напрягала свою голову. Найди доказательства невиновности Винчесто не предоставлялось возможным. Помочь Люциферу и Мими было просто нереально. Повсеместное размещение стражи сковывало её по рукам и ногам, и теперь жители Чистилища в самом деле больше походили на заложников. Никто ничего не мог сделать, все замерли в ожидании решения суда. И решение было принято – казнь. От Школы это старались держать в секрете, но весть распространилась едва ли не в первую минуту после её озвучивания, из-за чего началась новая волна паники и протеста. Услышав это, Паулина приросла к земле. Просто безмолвно стояла на месте. Искала в себе хоть каплю рационализма, чтобы выбраться из клетки собственного кошмара и оторопи. Глаза метались от одной картинки к другой, мысли рисовали самые безумные идеи, за которые она поплатится головой. Винчесто нужно спасти, выкрасть, увести, спрятать – что угодно, лишь бы дать ему избежать этой участи. Но это же ведь невозможно… Так не получится, не выйдет ни при каких обстоятельствах! — Что нам делать, Паули? — с безнадёгой спросил у неё Ади. Если бы она сама знала… Паулина хоть и не ответила, но к времени казни побежала к подземному переходу с развилками. Ади кинулся вместе с ней. Они незаметно приоткрыли люк и выглянули наружу, где около Дерева познания Добра и Зла уже начинался процесс. Серафимы, Сенат во главе с Сатаной и воины с обеих сторон. Закованные в кандалы Мими и Дино, Винчесто и Ребекка, а между ними всеми довлел Фенцио. Люцифер, представляющий наибольшую угрозу, всё ещё был объят цепями. — Нелепое решение, — надменно сказал Князь Мамон, которого Паулина никогда прежде не видела, но сразу же его узнала: изысканное дорогое одеяние со сложными узорами и деталями, многочисленные украшения на руках и шее – любовь к драгоценностям и тягу к броскому стилю Мими, определённо, переняла у отца. Сам Мамон выглядел мужчиной уже глубоко средних лет – с морщинами, тонким орлиным носом и с формой рта, под которую идеально бы подошло слово «презрительная». Вероятно, Мамон так часто кривил губы, что это стало для них естественной позицией. Либо так он невербально выражал своё отношение ко всему происходящему. — Непонятно только, к чему был весь тот цирк с переговорами? — Тебе ли не знать, Мамон, как важна дипломатия, — бесстрастно высказался один из Серафимов. — И удивительно, что дипломатии до последнего придерживались мы, демоны. К нашим влюблённым мы вернёмся позже, — фыркнул Князь, указывая на Винчесто и Ребекку. — А пока потрудитесь объяснить, на каком основании вы держите в заложниках мою дочь и принца Ада? — Люцифер и Мими устроили саботаж, — ответил Кроули. — Они хотели вернуться домой. С каких пор Школа ангелов и демонов превратилась тюрьму? — С тех самых, как Сатана стал собирать армию. Я не позволю рисковать детьми. Сатана огорошил всех смехом, от которого воздух будто заискрил жаром. — Следовало ещё годы назад прийти сюда с армией. Чем старше я становлюсь, тем мягче моё нутро. Жаль, что милостивые ангелы этого не оценили. — Прекрати паясничать, Самаэль, — прошипел другой Серафим. — О, прекращу, как только вы подпишите себе смертный приговор кровью Винчесто. Я буду предельно серьёзен. — Пролейте свет, почему суд отклонил предложение Княгини Абадонны заточить обвиняемых на две сотни лет? — упорствовал Мамон. Вперёд выступила та самая Княгиня Абадонна, вторя ему: — И почему из Совета только я одна участвовала в суде. Все остальные были ангелами. — Довольно разглагольствовать, Сенат, — пресёк их всех Сатана. — Мне поперёк горла это словоблудие. Пусть исполняют своё решение. — Но, Ваше Величество… — Молчи, Абадонна! Псы готовы, осталось их выпустить. — Вот как ты отзываешься о своих солдатах, Самаэль? — усмехнулся Архангел Михаил. — С таким отношением долго сумеешь держать строй? — Псами быть куда ценнее, чем трусливыми зайцами. И каждому демону это известно. Начинайте. В тени утреннего Солнца, когда небосвод окрасился в багряные и золотистые оттенки, Паулина неотрывно смотрела на то, как Винчесто вели к плахе. Медленный неровный шаг, измученное лицо, больше походившее на восковую маску, нежели на живого мужчину, а в глазах – смесь смирения и непонимания. И ни единого звука вокруг. Винчесто поставили на колени. Паулина дёрнулась в безысходности, Ади крепко схватил её за плечи, не давая и шанса на то, чтобы она выскочила из этого люка и побежала к нему. Закричать, рассказать правду, донести до всего мира, что всё это – умело срежиссированная сцена, которую она видела ещё семь лет назад… Почему она просто не может так сделать? Почему всем всегда нужны доказательства? Почему никто ничего не видит дальше того, что лежит на поверхности? Почему никто не слушает? — Последнее слово, демон-Обвинитель Винчесто. Всё было как в том видении. Паулина заново проживала весь тот ужас, когда оказалась в неизвестной пустоте. Вот только сейчас ужас стал куда острее, смолистее. Он то смешивался, то контрастировал с бурлящим в венах гневом. Капли пота от осознания неминуемого скатывались по лбу осуждённого. Он пытался сохранять достоинство, как бы страшно ему не было. Винчесто глубоко вздохнул, набираясь храбрости, поднял голову, но теперь в отличии от видения он обратил свой взгляд не к небу, а к Непризнанной, которая с трудом сдерживала подступающую истерику. Он знал, что она придёт, и теперь Паулина видела то, что в клочья растерзывало ей сердце – Винчесто было нестерпимо жаль, что их совместные планы и мечты никогда не осуществляться. — Кто умножает познания, умножает скорбь. Последние слова, после которых голова слетела с плеч. Паулина зажала рот руками и отвернулась. Её забило в горячке. Она задыхалась, раскалывалась и падала. Она просто умирала. Ади прижал её к себе, но едва ли ей это могло помочь. Вдруг крышку люка сорвало. Их шеи обвило дымовыми горячими щупальцами, которые Паулина сразу узнала, – именно такие щупальца когда-то её и Люцифера утащили в Шеол. А это значило, что Сатана опять всё прознал. Резким толчком её и Ади выдернуло наружу и раскидало по разные стороны: Паулина упала к ногам короля Ада, а Ади – к Серафимам. — У нас гости. Она не успела ничего сообразить, как напротив возникло рябое… нет, чешуйчатое лицо Самаэля и совершенно безумные красные глаза. Пальцы продавливали горло. Он держал её так легко и непринуждённо, будто она была старой ненужной куклой, которую уже давно пора выбросить. — Геенна, нет! — вскрикнула Мими. — Кроули, ты совсем ослаб – даже детишек в загоне не можешь запереть. И кто же тут у нас? Демон и Непризнанная? А-а-а, та самая, которая якшается с моим сыном и маленькой Княжной. В своей навязчивости ты мне напоминаешь вон ту дрянь, — Сатана взял её за затылок и повернул к Ребекке, но не переставал при этом душить. — Она доставила мне много хлопот и, как видишь, продолжает это делать. У вас, людей, это в норме, не так ли? Однако у нас тут такое неповиновение непростительно. — Отец, прекрати! — выпалил Люцифер. — Ваше Величество, это не к чему, — спокойно поклонился ему Мамон. — Нам следует… — Я сам решу, что мне следует делать, Мамон! Подружке наших детей следует преподать урок, чтобы она не выросла в такую же занозу, как она. Он двинулся на ангелов. Стража обнажила мечи и копья, но Сатане стоило махнуть рукой, как всех их немедленно снесло. Одной ладонью сжимая шею Паулины, другой – взяв снесённую голову, он приблизился к Ребекке. — Взгляни, вот это, — он издевательски потряс перед Непризнанной тем, что осталось от Винчесто. Она была готова рыдать и умолять о том, чтобы это прекратилось, потому что видеть его мертвенное лицо было больнее, чем терпеть горящие внутренности от недостатка воздуха. — И всё остальное – деяния Ребекки. А какие же деяния будут тво..? Ребекка прервала его плевком прямо в лицо. — Отпусти девчонку, змей, — бесстрашно и презрительно прошипела она. — Довольно балагана! — закричал кто-то со стороны ангелов. Сатана ещё с минуту буравил её взглядом, затем пренебрежительно отбросил голову Винчесто, но шею Паулины сжал сильнее. Глаза её стали всё больше закатываться, мозг отказывался воспринимать реальность… Сколько она ещё продержится? Ответ пришёл стремительно. Неожиданная вспышка боли и всё потемнело. Когда же всё снова обрело яркость, на неё уставились белёсые глаза Винчесто. Непризнанная с визгом отскочила, ощутив, как все её кости оледенели. Её тошнило и ломило, а из груди словно вынули душу и вернули её обратно. Она не должна была очнуться, потому что… это ощущение ей было знакомо. Паулина умерла, но снова проснулась. «Как же это надоело». — Тише-тише, не делай резких движений. Ты жива… — надломлено прошептал Ади, сидя рядом с ней. — Слава Геенне, ты жива! Эти секунды были бесконечны! Паулина осоловело посмотрела на него. Внутри неё раздавался хаос: глухие удары сердца, страх, растерянность. Но быстро в сознание стали проникать другие звуки и краски всего остального мира и понимание того, что Сатана свернул ей шею без намерения убить. «Преподал урок», как и хотел. — …я доберусь до тебя и оторву голову голыми руками! — рычал Сатана в образе настоящего человекоподобного дракона. Ребекка же превратилась в несгибаемое изваяние. Казалось, она вообще не воспринимала всерьёз Самаэля и его угрозы. — Услышала меня, ты, грязная потаскушка с вшивой Земли?! «Слово в слово, как и было в той иллюзии, которую показал Мальбонте. Слово в слово…». Сатана поднялся в воздух. Его мощные гигантские крылья на миг закрыли собою Солнце и весь свет. — Времена мира прошли, и вы, ангелы, положили им конец. Делегация демонов последовала за своим королём. Задержался лишь один Князь Мамон. — Моя дочь… — …подозревается в нарушении того же Закона, — ответил Серафим. — Мы не отпустим её, пока не выясним все обстоятельства. Не жди этого, Мамон. Мамон обратился в свою Вторую Ипостась, которая по величию ничем не уступала Сатане. — Папа! — испугалась Мими. — За каждый упавший волос с её головы вы ответите оторванными конечностями, — сказал он так, что не прислушаться к нему было невозможно, после чего обратился к дочери: — Не делай больше глупостей, Мими, и дождись меня.

***

Паулина содрогалась от глухого плача. Свидетелем её горя был только Оракул – тот, с кого всё началось. Стоило бы остановиться тогда, быть обычной ученицей, искать свою судьбу другими способами – нормальными, естественными, без жертв и разбитого десятки раз сердца. Но Паулина всегда была слишком высокомерной, чтобы остановиться и задать себе простой вопрос: «Зачем мне это надо?». И чересчур упрямая, чтобы спросить: «Почему я иду наперекор всему?». Забудь она тогда предназначенное Люциферу пророчество, оставь она весь тот вечер позади, не было сейчас всей этой боли, потерянности и щемящего чувства ответственности за весь мир. «Бонт был прав, надо было остаться с ним. Лучше бы я не возвращалась… Лучше бы я вообще навсегда закрыла глаза! Фенцио тоже был прав, я всего лишь горделивая соплячка, которая захотела приключений. И к чему меня это привело? Каждый мой выигрыш сопровождался лишениями: я нашла мозаику, но не спасла Сэми; я отыскала Храм, но не спасла Винчесто; я собрала всё предсказание Оракула, но я не уберегла Мими и Дино; я вытащила Бонта, но, очевидно, что я больше ничем не могу ему помочь… «Кто умножает познания, умножает скорбь» – вот, что это значит. Вот, о чём ты меня предупредил, Винчесто. И что же, Паули, оно того стоило? Вся эта бессмертная жизнь вообще чего-то стоит? Я так стараюсь, но, кажется, я лишь топчусь на месте…» Перед глазами из раза в раз возникал живой и мёртвый Винчесто. Из раза в раз она прокручивала сегодняшний день. Наставник, в котором Паулина отчаянно нуждалась. Отец, которого она никогда не знала. Их разговоры и чаепития, предположения и дискуссии, подшучивания и взаимное уважение – теперь же всё это казалось далекой утопией, которая никогда не повторится. Как это получилось? Они с Винчесто были знакомы всего ничего, друг друга толком не знали – тогда почему ей было так плохо? От чего Паулина так к нему прикипела, за что её лишили этого чувства? И как ей двигаться дальше одной? Паулина взглянула на звёзды и снова вспомнила его слова: «Верь звёздам, искательница истины» – а что же значит это, Винчесто? Действительно ли я искательница истины или просто заигравшийся ребёнок? Если всё так, как ты и говорил, то пройду ли я этот путь до конца? У меня больше нет на это сил. У меня больше нет сил терять близких и жить с мыслью о том, что я могла это предотвратить! Но могу ли я теперь после всего того, что мы сделали, тебя подвести?» Непризнанная не ждала никакого послания с неба или знака от Шепфа. Скорее, это была мольба, которой раньше пытался научить её Дино. Он ей тогда сказал, что божественное вмешательство совсем необязательно, чтобы облегчить душу. Достаточно проговорить проблему и решение однажды само придёт. Паулина надеялась, что скоро найдёт в себе смелость настолько глубоко заглянуть в собственную душу. Она поднялась и сделала первые шаги, чтобы уйти, как вдруг её остановили цепкой холодной, как камень, хваткой. По земле заскользило лиловое марево, знаменующее пробуждение древнего существа, а глаза заслезились от едкого дыма, когда в чаше зажглась лавровая веточка. Паулина подняла глаза на Оракула, который обратился к ней на общем наречии: — Наследник Зла отныне судьба твоя, ибо ты сама проложила к ней путь. Когда он расправит крылья, ты лишишься своих, но обретёшь свободу. Его кровь станет твоей кровью. Что видел он, то узришь и ты. Солнце станет Чёрным, но оно засияет ярче. Имя твоё – Избранница Тьмы. Сущность твоя – Искательница Истины. Удел ваш – Первая Диада. Паулина, отшатнувшись, упала на землю и взволнованно наблюдала за тем, как Оракул вновь обращается в обыкновенную скульптуру. Она получила пророчество. Своё, собственное, личное. Значит, теперь слишком многое зависело именно от неё. Иногда горе находит выход в беспомощном, смирившимся с неотвратимостью шёпоте, которому всего-то минуту назад предавалась Паулина. А иногда оно выплёскивается в яростном протесте против судьбы. «Нет, не подведу».