Сердце пиона

      Бежевого цвета юката лежала аккуратно на полу рядом с футоном. Эрен водил пальцем по мягкой, приятной ткани, повторяя очертания бутона белоснежного пиона, сделанного из шелка. Микасе так подходил этот цветок, подчеркивая всю ее искренность, нежность, невинность… От собственных мыслей он хмыкнул и не сдержал улыбку. Пальцы второй руки ласково прошлись по бархатной коже, внимания которой уделялось невероятно много. Но оно того стоило. После всех этих омовений, растирок, бальзамов ее хотелось касаться еще чаще, еще дольше. Казалось, что цветочный запах от всех благовоний впитался в стройное, податливое ему тело Микасы Аккерман. Одна из множества наследниц рода Адзумабито.       Эрену нравилось слушать Микасу. Ее рассказы проникали в самое сердце уже с их первой встречи. Казалось, что все было предрешено в момент, когда он принял направление сопроводить королеву Парадиза — Хисторию Рейс, — где и проходил службу, где родился… Заключение договоров о сотрудничестве и ненападении в столь тяжелое время распрей и вероятных смут было крайне важным делом. Этим занималась Королева, выбрав одним из возможных союзников — Хидзуру. Этим двум государствам хорошие отношения были крайне выгодны. Обоюдно.       Визит в эту удивительную страну затягивался, такие договоренности быстро никогда не заключались, требовалось время, и очень много. Как для принимающей стороны на оценку гостей, так и представителям Парадиза для поиска всех выгодных пунктов контракта, которые добавлялись почти каждый день. Королева Хистория часто засиживалась до самого вечера на переговорах, сопровождаемая личной охраной, а Эрену в такие моменты позволялось прогуливаться по территории дворца. Чем он и занимался, рассматривая величественные картины на стенах, а всегда живые цветы в вазах разносили невероятный аромат, от которого иногда кружилась голова.       Но сильнее она закружилась в момент, когда стоило выйти в сад. Узкие дорожки из камня петляли среди невысоких кустарников причудливой формы и различных пионов. Под цветущим раскинувшимся деревом с нежными розовыми лепестками сидела девушка невероятной красоты. В тот момент Эрен застыл, ощущая лишь с какой быстротой забилось его сердце. Конечно, он видел симпатичных женщин, но такой утонченности движений, такой грации, с которой она неторопливо создавала узор на небольшом шарике, никогда еще не встречал. Шарик позвякивал каждый раз, стоило его чуть тронуть, словно нежная трель. Если Эрен не ошибался, то здесь их называли «темари». Некое безобидное развлечение, чтобы было чем заняться в свободное время. Но… Возможно ли влюбиться в человека с первого взгляда, с первой минуты? Эрен сомневался в этом, но вот жгучее желание заговорить с незнакомкой побороть не смог. Короткий разговор распалил интерес еще больше. Сильнее разгорелась мысль узнать больше об этой девушке.       Пришлось немало постараться, чтобы заслужить ее доверие. А он ведь даже не знал, кем именно она приходилась Императору. Даже имя неземная девушка оставила в тайне. Эрен находил в замочной скважине своей двери записки с указанием времени, к которому следовало прийти в тот самый сад. Чтобы увидеть ее. Но он готов был даже просто сидеть рядом и наблюдать за ее работой, за тонкими пальцами, за нежной улыбкой и слушать, как ласково она напевала что-то едва слышно. Теперь она ассоциировалась у него с чем-то запретным, но невозможно прекрасным своей недоступностью. Наверное, другой бы на его месте уже не выдержал. Сорвался бы, совратил несчастную, но Эрен ждал. Готов был ждать столько, сколько требовалось. Понимал, насколько разнились нормы приличия между их странами. И если на Парадизе часто можно было заметить целующиеся парочки, то точно не здесь. Не в Хидзуру. Только вот чувства у всех одинаковы. И одинаково способны переполнить человека.       Постепенно общение становилось дольше, доверительнее… И вот он уже знал самое превосходное и изумительное имя, которое только мог услышать. Микаса. Его хотелось повторять, наслаждаться этой тягучестью. Оно будто обволакивало сладковатым ароматом нежности пиона. Эрен готов был следовать за Микасой куда угодно, лишь бы находиться рядом. Все равно дел здесь и не было никаких пока что. Только ждать, пока Королева наконец договорится с Императором. Но даже так. Ему нравилось гулять с Микасой. Нравилось слушать ее речи, он полюбил вместе с ней искать прекрасное в деталях. В том, как стекали капли росы по лепесткам, как по-разному щебетали птицы в каждое время суток… Раньше ему и дела до такого не было. Но и Микаса менялась. Она чаще смеялась, чаще настойчиво просила рассказать хоть что-нибудь еще про его родину. А еще… Они оба никак не могли смириться со строгостью местных устоев и норм. Обычные люди жили вольнее, чем императорская семья. Видимо, Микасу это тоже напрягало. Она расспрашивала Эрена о том, каково это — плыть по бескрайнему морю, наслаждаться свободой… И в один день, удерживая Микасу за талию, когда она, распахнув объятия ветру, стояла на самом краю ограды моста… Он понял. Понял, что не хотел больше ее отпускать. Хотел каждый день вдыхать аромат ее волос, ощущать бархат кожи. Стоило только ей оказаться рядом, никто из них не понял, как случилось то, что перевернуло их жизни. Самый мягкий, сладкий и невинный поцелуй всколыхнул что-то в их сердцах. Распалил желание и страсть.       И вот теперь они лежали в сладко пахнущем домике на не особо удобном футоне, прижимаясь друг к другу обнаженными телами. Вокруг — одни пионы. Белые, как кожа Микасы. Наверное, поэтому Эрену пока что все еще нравились, несмотря на то, как много их было в округе. У других представителей рода Адзумабито пионы на одежде со спины отличались цветом и размером. Йегер не особо хорошо разбирался во всех этих значениях, но запомнил, что у юной и почти всегда радостной племянницы Киеми — бабушки Микасы — был изображен бутон желтого пиона, символизирующий ее бушующую энергию и яркое настроение. Сам же цветок обещал своим обладателям богатство и процветание. Вот тут родоначальники семьи не прогадали с выбором. Денег им всем хватало. Такого роскошного приема и проживания Эрен никогда в жизни не видел. И не узнал бы, не распорядись так судьба.       Казалось бы, все так хорошо складывалось, но не получилось учесть один нюанс, который теперь путал все планы и заставлял жалеть о принятых решениях. Императорский род должен продолжиться. И уж точно не с каким-то безродным солдатом с чужой земли. Сперва слухи о необходимости свадьбы звучали отдаленно. Затем эти разговоры стали повторяться чаще, настойчивее. Микасу они обходили стороной, а вот везде, где бы ни появился Эрен… Всегда встречал рассуждения о том, кто же станет нареченным у дочери императора, и у множества его племянниц. Их продавали, словно породистых лошадей. Тот, у кого выше статус, и больше денег точно породнится с императорской семьей. Расстраивать Микасу расспросами он не мог, поэтому лишь крепче сжимал челюсти и кулаки. Особенно когда поползли слухи о том, что она засматривалась на совсем не подходящего ее статусу чужака. Во дворце и впрямь у стен были глаза и уши?! Чтобы исключить вероятность влияния этих слухов на жизнь Микасы Йегеру пришлось предложить продолжать скрывать их отношения. И даже перестать обсуждать вероятность совместной жизни. За это время он попробует что-нибудь придумать, исправить ситуацию. Только вот побег исключался на первых парах — слишком мало еще связей в этой стране, а попытавшуюся бежать ее явно вернут домой и наверняка как-то накажут. И если ей сохранят жизнь, то вот ему — вряд ли. Оставалось ждать прихода корабля с Парадиза, чтобы оказаться на палубе, способной защитить и подарить неприкосновенность. Но прибудет вот только он не так скоро, как хотелось бы. Нужно было ждать. Ждать и стараться не попадаться на глаза ни слугам, ни тем более знати. Это было не так уж и сложно.       — Зря вот они тебе этот цветок белым сделали, — прошептал Эрен, откидывая юкату как можно дальше, сразу притягивая Микасу к себе так, что ее голова устроилась на его крепком плече. — Не подходит он тебе.        — Почему же? — с интересом спросила Микаса, оглаживая мягкую ткань. — Мне нравится белый цвет. Он спокоен и скромен.       — Тебе больше красный подходит. Страстный, как ты, яркий и заметный, смелый. — Его пальцы скользили по ее коже, касались плеч… Эрен тянулся к ней, казалось, с каждой секундой сильнее. Влюблялся сильнее, если только подобное было возможно. — Со мной ты такая — настоящая, не скромная.       — Но ведь это лишь потому что ты — это ты, — едва слышно сказала Микаса. — Нам не суждено быть вместе, но мы все равно нашли друг друга.       — Я попытаюсь ускорить план с кораблем, но… — Его рука остановилась. Присев, нехотя выпустив из объятий разнеженную Микасу, Эрен медленно провел ладонью по своему лицу. — Времени бы побольше, я совсем не хочу терять тебя.       — Думаешь, сможет ли моя родня принять, что я откажусь от титула ради любви? — Обеспокоенность вновь нахлынула на нее, приподнимаясь. — Они возненавидят меня.       — Все же… Предпочтешь продолжить жить так, как нужно, как привыкла? — Он не стал давить на жалость, не стал уговаривать в очередной раз и манипулировать чувствами. Если она любит, то выберет его и так. А если нет… Это будут только его проблемы, что больше не мог представить свою жизнь без нее. — Мне пора. Иначе тебя схватятся, начнут искать.       — Эрен… — шепнула Микаса и коснулась его руки. — Прошу, не злись на меня. Это тяжелый выбор.       Он улыбнулся как можно мягче и, присев рядом, обнял ее так крепко, словно уже сейчас требовалось проститься навсегда. Отстранившись, накинул на тонкие плечи шелк и заключил в свои ладони столь идеальное лицо. Ее взгляд выражал беспокойство, и Эрен понимал свою вину в этом, поэтому поспешил все исправить.       — Никогда не смогу злиться на тебя, не хочу, чтобы ты даже в мыслях допускала подобное. Мы оба понимали все риски, и я рад каждому мгновению, что провожу с тобой, ни о чем не жалею. Но мне действительно нужно идти, чтобы у тебя не возникло проблем из-за меня.       —Я люблю тебя. — Последний раз пройдясь ладонью по его мягким волосам, Микаса поднялась и начала спешно одеваться. — Прощай…       Внутри все замерло, дрогнув. Эрен прикрыл глаза, будто эти слова можно было распробовать на вкус. Но он точно мог сохранить их в сердце легким чувством. Прошептав в ответ на ухо «люблю», Йегер до самого дома размышлял о том, имел ли право вот так переворачивать жизнь дорогого ему человека. Имел ли право быть причиной ее терзаний? Ставить перед трудным выбором? Куда проще для нее было бы не встречать его. А теперь… Она влюбилась. Неужели и впрямь влюбилась а него, понимая запреты? Микасу ждала жизнь в роскоши, когда все желания сбываются по щелчку пальцев только из-за положения семьи. А он? Он мог дать ей лишь трудности и множество преград на пути. Дурак! Почему не задумался раньше о то, насколько был опасен для Микасы? Пошел на поводу у сердца…       Зайдя в свои покои, он скинул кобуру, разоружившись, и уже направился к умывальне, но тяжелая рука легла на его плечо, а за этим последовала тупая боль в области затылка.              Очнулся Эрен от противно падающей капле на лоб и тут же подскочил, дернул руками, но бесполезно — уйти не позволят кандалы. Как пес он рвался, борясь до последнего с реальностью. Только вот цепи крепче его усилий изменить хоть что-то. Но в следующий момент ужас льдом прошелся по телу. Что же с Микасой?! Неужели и она где-то здесь из-за него?! Но… Они же были крайне осторожны, их не могли вычислить. Тонкая надежда теплилась, что ее не тронули, и дело совсем в другом.       Коротышка в серой одежде с теми самыми аляпистыми пионами возник по другую сторону решетки, привлекая внимание Йегера сдержанным кашлем. Все возникающие слова в голове были оборваны коротким уверенным жестом руки, и коротышка начал на родном, но таком ломаном языке Эрена:       — Вы обвиняетесь в убийстве жителя страны, доверившейся Вам, Эрен Йегер. — Дрожь прошлась по спине, что даже волосы на голове, казалось, встали дыбом. — Этой ночью возле Вашего жилища был обнаружен кинжал с кровью, обмотанный тряпкой, принадлежащей убитому. Вас будут судить по законам Хидзуру, и совсем скоро.       — Позовите мою Королеву! Я имею право защищаться и сказать слово, что не виноват! Я… — Мог доказать невиновность? Тем, что сообщит, что был все это время с Микасой? Это подставит ее под удар. Наказание, выгонят из семьи… Жизнь в изгнании. Такой судьбы ей Эрен не желал. — Я… Я никого не убивал.       — Все преступники так говорят. — Хитрая и мерзкая ухмылка проскользнула на лице коротышки. — Пока у вас нет свидетеля вам ничего не поможет. Королева же прибудет к концу недели, как известно. До тех пор… Будете гнить тут.       Так вот, значит, как… Все подстроили заранее, чтобы убрать неудобного без вреда для члена императорской семьи. Микасу выдадут замуж тихо, без пафоса за удобного мужчину. А его самого казнят. Уж законы этой страны Эрен знал хорошо. Что для них значила судьба иностранца? Сев на влажный жесткий пол, он глухо рассмеялся и накрыл ладонями голову. Никаких идей, никаких мыслей. Королеву Хисторию, скорее всего, даже не пустят к нему. Да и что она могла сделать, если приходилось выбирать между долгосрочным союзом с Хидзуру и жизнью обычного человека. Так и не сомкнув век, Эрен просидел за решеткой в оковах до самого утра. В маленьком окошке под потолком стоило забрезжить солнцу, как за ним пришли.       — Выходи! — со скрипом открыв дверь, сказал стражник, сразу же нацепив на его руки уже другие кандалы. — Судить тебя будет Император. Прямо сейчас.       Он дернул цепи, и Йегер чуть не оступился на каменном полу подземелья. До незнакомого ему помещения они шли не очень долго, но само ожидание было сравнимо с бесконечностью. Он боялся, что его казнят прямо на глазах у нее, за преступление, которое он никогда не совершал. Зала была небольшая, Император и пара его приближенных сидели в ряд у расписанной местными мифами стены, Микаса же расположилась поодаль от них, в одиночестве. Освободив его от кандалов, стражник удалился из комнаты, запирая за собой дверь. Стыд от такого положения разъедал изнутри, точил ржавыми ножами, хоть Эрен и понимал что его вины не было. Опустив голову, он стоял, ожидая вердикта.       — Скажи ему то, что сказала мне, — недовольно процедил император, и Йегер напрягся.       — Я свидетель тому, что Эрен Йегер не совершал это преступление, — уверенно говорила Микаса, от чего у Императора, казалось, нервно задергался глаз. Эрен застыл, едва не потеряв челюсть. Молчать. Она обязана молчать! Он вцепился в Микасу взглядом, покачав головой. — Я знаю наверняка, что этой ночью он не мог никого убить.       — Наверняка? — выскользнуло из уст ее тетушки, и та злобно зыркнула на нее. Уж точно ее рук дело. Как-то он натыкался на осуждающий взгляд от нее, словно она все знала, но лишь позволяла Микасе играть с ним, словно с игрушкой.       — Да, наверняка. Правда в том, дядюшка, что мы любовники. — Сказав это, Микаса уткнулась лбом в пол, делая самый глубокий поклон. — Прошу, освободите его и накажите меня. Я нарушила правила императорского дома и должна буду понести свое наказание как этого требует закон. Этого человека оклеветали.       — Нет! Микаса, нет! Вы не посмеете причинить ей вред! — Эрену не позволили сойти с места, но он все еще рвался, и наконец рухнул на колени. — Убейте меня, если того требуют ваши законы, но она… Она самое светлое, что случалось в этом мире! Она заслуживает жизнь!       — Убить? — Император усмехнулся. — Даже с тем, что она навлекла на себя такой позор… Ни капли императорской крови не прольется в этом доме. По закону: я лишь лишу ее титула и всех привилегий, а затем найду мужа, подходящего ее новому статусу.       Он недовольно поджал губы и почесал аккуратно подстриженную бороду.       — Микаса, мой зимний цветок. Ты поступила плохо, и ты знаешь это, — поучительно начал он. — Но если ты не лжешь, то этот человек действительно никого не убивал. Освободите его.       Наблюдая за происходящим, Эрен не верил своим глазам и ушам. Мало того, что племянница самого Императора снизошла до общения с ним — обычным иностранцем без каких-либо титулов, так еще и сорвала планы семьи, сорвала казнь и взяла свою судьбу в свои руки. Нет, не только свою, но и его собственную. Различные чувства настолько переполняли его, что слеза произвольно скатилась по щеке.       — Не сочтите за грубость, великий Император, могу ли спросить у той, чью жизнь всегда буду ставить выше своей, задать вопрос… — Он путался в словах, подбирая их вразброс. — Позволено ли мне просить руки любви всей моей жизни?       — Наглости тебе не занимать, мальчишка! Сначала опорочил, поставил в неудобное положение, а теперь смеешь просить руки? — возмущенно говорила императрица. — Кому она нужна будет теперь такая, кроме тебя? Император… Еще есть возможность найти хорошего жениха.       — Прекрати. — Поднял ладонь Император, останавливая жену. — Если мы откажем, то обречем ее на нищую жизнь и бесконечный позор. Никто не знает о том, что произошло, кроме присутствующих здесь, и все будут молчать. Так почему бы нам тихо не отнять титулы и не позволить ей жить с этим… Бесстыдником. Раз уж он натворил уже делов. Наверняка она, если не уже, понесет от него. К чему нам такие скандалы? В особенности с большими домами Хидзуру. Они сразу поймут, что ребенок — не их кровь.       — Вы правы, Император, — Тетя коротко поклонилась, выражая ему уважение, а затем бросила на Эрена полный злобы взгляд, — как всегда вы мудро рассудили ситуацию.       — И что же теперь? — нервно спросила Микаса, наконец поднимая взгляд на дядю. — Я вас больше никогда не увижу?       — К сожалению. — Он кивнул. — Таков путь отречения. Больше тебя с нами ничего не связывает. Твои прислужницы соберут все твои вещи, и первым же кораблем ты отплывешь из Хидзуру туда, куда душа твоя проложит путь. А теперь: ступайте и не попадайтесь мне больше никогда на глаза.       Микаса поднялась и, поклонившись ему снова, медленно вышла из зала, не смея поворачивать спину к тому, кто полчаса назад был всем для нее. Они шли молча, провожаемые цоканьем копий по мраморному полу. У ее покоев уже стояли чемоданы, и ее бывшие прислужницы, откланявшись, тут же покинули их.       — Твоя жизнь стоила мне очень дорого, — начала шептать она, наблюдая за тем, как провожающие их стражники подхватывали ее чемоданы. — Надеюсь, ты не заставишь меня жалеть о том, что я сделала.       — Никогда. — Эрен заключил ее лицо в ладони, подойдя ближе. — Ты никогда об этом не пожалеешь. Я останусь рядом с тобой, всегда благодарный за твое решение.