Разбуди меня

Ксавье держал в руках коробку, которая когда-то была для него самой важной вещью в этом доме. Совместные снимки, сувениры из общих с ней поездок, памятные тогдашнему сердцу безделушки. Кольцо. Он отчаянно пытался сложить в голове такой на удивление трудный пазл. Возможно ли всё вернуть даже так? Можно ли идти напролом даже тогда, когда уже не чувствуешь ничего, только чтобы отыскать утерянное, возродить былые чувства, которые так старательно блокируются препаратом? Каким образом Бьянке Барклай удалось полюбить после вакцинации? Каким образом Стив так и не развёлся со своей женой? Что, если он всё это время делал что-то не так? Дрожащими руками Ксавье потянулся к коробочке с кольцом и открыл её. Оно было красиво, как и тогда. Оно всё ещё ему нравилось. И ему всё ещё казалось, что на пальце Уэнс оно бы сидело идеально. Закрыв бархатную коробочку и отложив его на верхнюю полку шкафа отдельно от всего остального, он взял в руки все остальные памятные вещи и вышел в гостиную, где Уэнсдей что-то читала. Ощущая себя странно, он сел рядом и замер, будто чего-то ожидая. — Как тебе сегодняшний суд? — Уэнсдей отложила книгу и заняла менее расслабленное положение, выпрямив спину. — Слышала, Энид теперь на свободе. Это прекрасно. — Откуда слышала? — удивлённо вскинул бровями парень. — Бьянка мне иногда пишет, — Уэнсдей пожала плечами. — И Тайлер. — Бьянка встречается с Лукасом. Ты знала об этом? — Она мне говорила, да. Повисла небольшая пауза. Ксавье было неловко — он будто разучился с ней разговаривать. Он думал о том, что ещё перед его вакцинацией и даже после неё, но до поездки к Юджину, у него не было этого ощущения. Оно появилось лишь после того, как у него пропала надежда. — Что читаешь? — Ксавье кивком головы указал на книжку в руках девушки. — Харди. Вдали от обезумевшей толпы. — Я не читал. — Обычный любовный роман по сути, — она пожала плечами. — Нет, это классика, конечно. Но крутится всё вокруг одной девчонки, молодой, импульсивной и местами не то чтобы даже умной… — она сделала паузу, внимательно вглядываясь в обложку. — И отчего-то она мне чертовски напоминает меня саму. — Но ты умная, Уэнс… — он протянул к ней руку, сам не совсем понимая, что именно хотел сделать. Быть может, похлопать по плечу или приобнять. Но он опустил руку, так и не преодолев эти пару футов воздуха между ними. — Я так много думала о себе всё это время, — покачала она головой. — Я ушла тогда от тебя, не выдержав. Я избегала встреч, потому что мне было сложно их выносить. Я даже умудрилась обвинить во всём тебя и твою напористость тогда, в день открытия твоей выставки, когда мы сидели в кофейне. А между тем ты сделал так много для того, чтобы что-то спасти. Хотя казалось, всё заведомо бессмысленно. Ты даже нашёл мои любимые конфеты, здесь, в Америке! — она снова качала головой. — Так Тайлер-таки передал их тебе? — Ксавье отчего-то удивился. Да, Галпин-младший давал слово, но его виды на Уэнсдей не давали Ксавье полной уверенности в том, что он выполнит обещание. — Это был день всех влюблённых, Ксавье. Точнее, я получила их только на следующий день. Чёрт, это было так мило, так чертовски мило. Я подумала тогда, как же я на неё похожа. На эту героиню книги. Такая вся из себя важная. Что я сама сделала для того, чтобы всё, что происходит сейчас в мире, не произошло? Ничего. Я наоборот способствовала. Вот Юджин умер за свою идею избавить мир от этой вакцины. Аякс собирал людей. Ты боролся за свою любовь. А что я? Меня одурили, а я и поддалась. Пошла по пути наименьшего сопротивления… В её глазах блестели слезы, которые, казалось, вот-вот выкатятся за их пределы и покатятся по нежной коже слегка пухлых щёчек. Ксавье снова протянул к ней руку, но на этот раз дотронулся до её плеча, мягко и неуклюже проведя рукой по нему до локтя. Это казалось таким странным — снова прикасаться к ней. Она выглядела так же, как тогда, три года назад, разве что теперь в ней было намного больше серьезности и какой-то тяжёлой мудрости. — Я принёс коробку с нашими снимками, — Ксавье показал на то, что лежало рядом с ним на диване. А ещё тут есть твои вещи. Вот, например, этот браслет из Кении, помнишь? Ты купила его у какой-то девушки-мастерицы в племени Масаи. — Точно, — она улыбнулась, разглядывая то, что он принёс, и её глаза постепенно веселели. — А вот эту перуанскую статуэтку я долго потом искала в своих вещах! Она улыбалась, разглядывая содержимое коробки, которое Торп так старательно берёг, и которое, если быть честным, он уже выучил наизусть. Случайные совместные снимки, снятые в будках мгновенной печати или те, что Уэнсдей однажды распечатала для фотоальбома, который так и не сделала. Путеводители по разным странам, где они были вместе, и где она оставляла свои пометки карандашом. Карты метро, купленные когда-то четыре года назад в Париже. — Чёрт, я вообще забыла об этом снимке, — она хохотнула. — И как ты только уговорил меня сняться с ледибоями? — Ты сама меня попросила вас фотографировать, ты не помнишь? — он смеялся вместе с ней. — И это было особенно смешно потому, что ты ниже их всех на две головы! Он сидел уже значительно ближе и был расслабленней, чем в начале разговора. Бьянка права, глупо горевать по прошлому, когда стоит жить настоящим. И если у них больше нет чувств друг к другу, то, быть может, они смогут стать друг другу хорошими друзьями. Или Господь сжалится над ними и снова подарит им умение любить, как это каким-то чудом произошло с Бьянкой. — Переедешь в мою спальню, Уэнс? — спросил он под конец, когда она рассматривала одну из последних совместных поездок, которая пришлась на Бостон. — В нашу, то есть… Может… Может, мы могли бы… — он с трудом подбирал правильные слова. — Чаще общаться? — Мы можем попробовать, Ксавье, — она слегка улыбнулась, кивая. — И спасибо тебе. Спасибо тебе за этот вечер. *** — О, нет, Торп! Боюсь, ты снова проиграл, — она начала смеяться, выпивая новую порцию предварительно налитой Торпом текилы и закусывая особенно кислым лаймом. Ксавье тоже выпил свою порцию, стягивая с себя шорты. Они играли в карты на раздевание, насколько бы глупо это ни звучало. Но их совместное время в последние две недели в самом деле чаще всего звучало очень и очень глупо. Он больше не рисовал — на самом деле это было неправильно, но что он мог сделать, если ему не хотелось? Не было вдохновения ни на темные каракули, ни на что-нибудь более адекватное. Чаще всего он просто что-то делал вместе с ней, и за последнее время они действительно сильно сблизились. — Пожалуй, десять партий и я спать, — выдала Уэнсдей, подхихикивая. Мы как раз окажемся без одежды. — Десять ты уже не выдержишь, если продолжишь выпивать после каждого раунда, — покачал головой Ксавье, который и сам чувствовал опьянение. — Пожалуй, раздену тебя до трусиков и пойдем спать, — заявил он и разразился собственным хохотом. — Какая пошлость! — она тоже смеялась, уже раскладывая карты. Прошло около двух недель с того момента, как Ксавье тогда пришёл на диван к Уэнсдей смотреть фотографии. Они снова общались близко, и это было удивительно. Удивительно, как это было легко. Ксавье корил себя за потерянное время, когда они почти не общались. Сейчас же всё было как прежде, а местами даже лучше. Они всё время веселились и смеялись. Смотрели фильмы, гуляли, ходили по музеям и концертам. Ели пиццу и слушали музыку, набирали еду в супермаркетах и вместе готовили. Они наконец-то жили эту жизнь так, как давно пора было её жить. Но они так и не любили. — Ты проигрываешь, дорогая, — Торп ухмыльнулся. — Твой прелестный топ придётся снять. Уэнсдей явно перебрала. Налив ей из графина стакан воды, он поставил ей его вместо текилы. — Значит в следующем раунде я отыграюсь! — она медленно, лениво стягивала топ, как будто запуталась в собственной одежде. Или, быть может, специально не хотела торопиться. — Выпей воды, Уэнс, — Ксавье кивком указал на стакан. — Давай ещё пару партий и пойдём. Поздно уже. — К чёрту время! — она хмыкнула. — Мы всё равно не работаем. — Я просто вижу, что ты устала, Уэнс, — он покачал головой её упрямству. Она раскладывала карты, будучи в одном бюстгальтере. Чёртова вакцина блокировала и сексуальные инстинкты, делала обнажённые тела противоположного пола, ранее такие притягательные, скорее нейтральными. Нет, он всё ещё видел в этом своего рода красоту. И он действительно хотел увидеть большее. А что, если силой мысли начать об этом думать? Изучать её изгибы, которые когда-то точно казались ему аппетитными… Как Бьянке удалось вернуть чувства? Что, чёрт возьми, нужно сделать, чтобы это отменить? — Ты так пялишься на меня, Ксавье… — она снова хихикнула. — Я удивлена. — Ты когда-нибудь думала о сексе, Уэнс? Я имею в виду, с тех пор, как… — Ну, либидо блокируется, как и всё остальное. И сперма почти не производится. Организм у нас в состоянии так называемой спячки. Что-то в стиле можно, но очень сложно. — В каком смысле? — Ну, им нужно было оставить возможность заводить детей, — она пожала плечами. — И поэтому детородные органы работают, но только очень слабо. Некоторое состояние анабиоза. Для беременности нужна стимуляция обоих. Всё происходит через ЭКО. Вот только удивительно, но желающих завести детей за эти два с половиной года почти не оказалось. Он мысленно проклинал себя за то, что влип во всё это. Со времён своей вакцинации он ни разу не думал об этой составляющей своей жизни, но плохая новость была в том, что его желания близости с женщиной действительно всё это время не было. Досадуя, что их вакцина оказалась такой эффективной, он продолжал отыгрываться, сравнивая счёт. — Тебе пора тоже снимать шорты, Аддамс. — Осталось четыре партии, чтобы снять с нас всё! — Уэнс, у тебя глаза слипаются, — покачал головой Ксавье. — Давай спать, прямо сейчас. — Но я хочу всё снять, — будучи всё ещё в своём опьянении, она протестовала, как маленький ребёнок. — Сними всё, дорогая, и пойдем в кровать, — он встал, чтобы помочь ей пройти наверх в их спальню. — Я хочу снять всё с тебя! — она выделила последнее слово, наконец-то подчиняясь его попыткам увести её в спальню. — Уэнсдей, если ты хочешь раздеться или раздеть меня, тебе не обязательно играть в карты, — Торп покачал головой, ухмыляясь. — Если ты хочешь, можешь сама меня раздеть. Они уже стояли у кровати в одном белье. Ксавье тоже выпил прилично, и его рука довольно смело потянулась к застёжке её бюстгальтера, растегивая его одним таким давно забытым щелчком. Лямки резко ослабли, и одним движением руки смахнув их с её плеч, он обнажил девичью грудь. Это было то самое тело. Тело, которое принадлежало ему. Которое он знал до мельчайших деталей. Каждую родинку, каждый изгиб. Такое родное. Такое чужое. Она стягивала его бельё ниже, аккуратным движением руки, как будто боялась увидеть его обнажённым. Раздевая его медленно и немного удивлённо. — Зачем мы это делаем? — раздался её удивленный вопрос. — Это больше не физиологично для нас. — К чёрту эти теории, — Ксавье потянулся к её белью, также обнажая белую матовую кожу её бёдер. — Даже если ничего не выйдет, мы можем просто спать без одежды друг с другом. Его белье упало на пол на секунду раньше её, и они стояли обнажёнными, глядя друг на друга так, как будто пытались найти какие-то ответы. Ксавье первый притянул девушку к себе, опустив одну руку на талию, пальцы второй руки запустив в волосы на затылке, и склонился для поцелуя. Память его тела помнила всё, что нужно делать. Он то углублял поцелуй, то слегка покусывал её губы, проводя языком по ним. Её пухлые губы послушно поддавались, соглашались с его действиями, их дыхание немного сбивалось. Но не так, как раньше. Это было больше похоже на что-то механическое, нежели чувственное. Как будто никаких только Юджину известных гормонов больше не поступало в кровь, как это было раньше. Торп сам мягко прервал поцелуй. Она смотрела на него теми же пустыми глазами, немного туманными после выпитой текилы. Чуда не произошло. Она была всё так же прекрасна, но он так и не мог насладиться этим сполна. — Пойдём спать, Уэнс, — Торп потянул её к кровати, и она послушно легла на середину. — Помнишь, мы когда-то спали вот так, под одним одеялом? — Ксавье укрыл её своим, и лёг рядом, обнимая её обнажённое тело. — Я был счастлив с тобой, Уэнс. Действительно счастлив. Просто хочу, чтобы ты знала. Её глаза уже слипались, и она наконец перестала бороться со сном. Он чувствовал, как её тело расслабляется в его объятиях, пока её сознание блуждает где-то между сном и явью. — А я и сейчас с тобой счастлива… Ксавье… — сквозь сон шепотом пробормотали её припухшие от поцелуя губы. *** Громкий и настойчивый стук в дверь разбудил Ксавье. Подорвавшись с постели, он быстро накинул шорты. Вчерашний вечер с Уэнс отзывался в теле гулящей головной болью. — Кто это там? — пробормотала она сквозь сон. — Чёрт, как же хочется спать! Она застонала, как будто ей было физически больно думать о таком раннем подъёме. Похоже, они оба вчера выпили лишнего. — Ты лежи, я сам спущусь и узнаю, кто там. Стук в дверь продолжался и становился всё настойчивей, пока Ксавье спускался по лестнице вниз. Он понятия не имел, кто бы это мог быть, и, скорее всего, этот некто увидит его в не самом подобающем виде — заспанный, со следами явного похмелья на лице, он даже не успел умыться и причесаться, а также надеть футболку. — Кто-нибудь есть в доме? — послышался грозный голос за дверью, от которого по телу Ксавье прошёл холодок. — Да, сейчас, — крикнул уже подходящий к двери Торп и открыл дверь. — Здравствуйте. — Доброе утро. Вы — Ксавье Торп? — Да, Здравствуйте, — повторил Ксавье. — Полиция, — широкоплечий чернокожий мужчина пожал плечами и показал свой значок. — Я Джордж Грегори. Нам нужно осмотреть это помещение, сэр. — Причина? — Ксавье удивлённо вскинул бровями. — Не могу сказать, — категорично покачав головой, полицейский и его молчаливый помощник уже стали протискиваться внутрь. — Подождите. Ордер на обыск у вас есть? Это же не делается просто так… — У нас всё есть, юноша, а если чего и нет, то обязательно будет, — засмеялся мужчина и взглянул на своего напарника. — Иш, какие, ордер на обыск! — Подтвердите, пожалуйста, — Ксавье, слегка опешив от наглости полицейских, продолжал настаивать на своём. — Послушай, юноша, — покровительственным тоном начал Джордж, пока его напарник уже вовсю осматривал дом. — Мы тут не в игры играем. Поверьте, если Вы будете вставлять палки в колёса полиции, вам будет только хуже. Практика обысков сейчас нормальна. Нам нужно убедиться, что у Вас всё в порядке, и мы уйдём. Его напарник, выглядевший как полная противоположность Джорджу — бледный, с редкими торчащими в разные стороны волосами, казался слишком уж худым для работника полиции. Однако его цепкий взгляд, казалось, выхватывал какие-то детали интерьера, и он тут же записывал что-то в блокнот. Колода карт всё ещё лежала на столике, часть из них была на полу. Рядом — недопитая текила. Целых два стакана. — В доме ещё кто-то есть? — спросил Джордж, тоже глядя на стол. — Да, здесь временно живёт моя подруга. — Её имя? — Уэнсдей Аддамс. Мужчины переглянулись, и Джордж снова усмехнулся. Они продолжали осматривать каждый угол, а Ксавье размышлял, как сообщить Уэнсдей о том, что происходит. От одной мысли, что они застанут её спящей ногишом в его постели ему становилось не по себе. Что они подумают? Где сейчас та самая грань, переступать которую нельзя? Никто не мог однозначно ответить на этот вопрос, казалось, и сама полиция поступает не согласно законам, а по своему усмотрению. Будто читая мысли Торпа, бледный худощавый напарник Джорджа направился наверх. Пока взволнованный Ксавье и уверенный и спокойный Джордж следовали за ним, он уже успел зайти в их с Уэнсдей спальню. Девушка уже не спала — она сидела на кровати, спиной к изголовью, напуганная, прикрывая своё тело одеялом. — Это ваша общая спальня, мистер Торп? — Грегори вопросительно поднял брови и посмотрел на Ксавье, поставив тем самым его в тупик. — Сейчас да… Временно, сэр. — Какие такие причины могут быть делить одну спальню при наличии других комнат в доме? — его взгляд упал на валяющееся на полу нижнее бельё обоих, и он опять усмехнулся, и эти смешки уже начали порядком раздражать Ксавье. Торп размышлял, нужно ли вообще отвечать на этот вопрос. Уэнсдей тоже молчала, но уже выглядела более собранной. Тощий напарник открыл шкаф Ксавье и стал перебирать там вещи. Внутри Торпа всё похолодело. Нет… Ведь именно в этом шкафу он прятал то самое, оказавшееся бесполезным, но всё ещё такое важное для него… — Кольцо, — удивлённо воскликнул полицейский, и это была первая живая эмоция на его лице за всё время обысков. — Чёрт возьми, Джордж! Если я не ошибаюсь, помолвочное! Джордж тоже стоял с отвисшей челюстью, в упор глядя на раскрытую коробочку из зелёного бархата в руках напарника. Ксавье скосил взгляд на Уэнсдей — она выглядела ошеломлённой и смотрела то на кольцо, то на Торпа. Ксавье явно чувствовал, как кровь приливала к его лицу. Сложно сказать, что его беспокоило больше — что Уэнсдей узнала о кольце настолько нелепым образом, или же что об этом узнала полиция. Об этом узнала полиция. Кольца, как и церемония бракосочетания, были запрещены. И даже простая и скромная регистрация брака, если верить новостям, очень скоро станет под запретом. — Боюсь, мистер Торп, нам придётся арестовать Вас, — покачал головой Джордж. — Очевидно, вы собирались сделать мисс Аддамс предложение руки и сердца. Ну как же так? Вы же знаете, что это незаконно. Растерянный Ксавье не мог поверить в происходящее — неужели вот так закончится его существование на свободе? Вот так просто полиция вошла в его дом, нашла кольцо, а теперь арестовывает его? Хотя, чего он, собственно, ждал? Пока Грегори копошился в поисках наручников, а Ксавье в ступоре стоял и не мог пошевелиться, Уэнсдей, кажется, пришла в себя и перестала пялиться на кольцо. — Господин полицейский, прошу не торопиться, — она выпрямила спину, всё ещё прикрываясь одеялом. — Вы делаете выводы, даже не разобравшись. Это кольцо было мне подарено ещё два с половиной года назад, когда вакцинации и вовсе не существовало. Тогда я приняла его, и всё это время оно лежало у меня. Я как раз недавно вернула его назад мистеру Торпу — мне оно ни к чему. Ему, собственно, тоже — наверняка у Вас имеются данные, что мы оба прошли вакцинацию и не нуждаемся больше в любви, — она презрительно фыркнула, и Ксавье вдруг так отчётливо узнал в ней инспектора Аддамс, которая была призвана убеждать людей принять вакцину. — А насчёт спальни, уж извините за подробности. Ксавье было неудобно рассказывать о том, что здесь происходило вчера, но раз уж вам это так важно, то я выпила лишнего и мне стало нехорошо. Мистер Торп помог мне принять душ и уложил здесь, чтобы приглядывать. Вы же не думаете в самом деле, что мы здесь теснимся по собственной воле? Я живу в соседней комнате, — она пожала плечами. Джордж, который было уже приготовил наручники, застыл в крайне задумчивом положении. Рассказ Уэнсдей был таким складным, что даже Ксавье стало немного не по себе. В глубине души понимая, что она пытается его выгородить, он чувствовал неприятные ощущения от безразличия и пренебрежения в её стальном голосе. — Что ж, — ожил Джордж. — Это другое дело. Вы правы, пожалуй, я поторопился. Я передам информацию о кольце и ваши показания, мисс Аддамс, в вышестоящее руководство. И кольцо мне придётся изъять. Это запрещёнка. — И снова возражаю, — она уверенно мотнула головой. — Я уже нашла мастера, который сделает из него серьги. Мистер Торп одобрил, ведь оно ему ни к чему. — Ладно, чёрт с Вами, — махнул рукой Джордж. — Этого кольца не должно быть у вас в следующий раз, когда к вам придут с обыском, это ясно? — он нахмурил брови, пытаясь быть устрашающим. — Это очень серьезно, и если кольцо продолжит быть у вас — это будет воспринято соответствующе. Уэнсдей кивнула и натянула на себя фальшивую улыбку. — Пойдем, Мэтт, — позвал напарника Джордж. — Нам ещё на двадцать восьмую улицу, чёрт бы их подрал! Ксавье прошёл вниз за мужчинами, провожая. Они удивительно быстро решили уйти, свернув свои поиски как только Уэнсдей выдала им блестяще придуманную ложь. — Всего Вам доброго, мистер Торп, — кивнул Джордж, пока его напарник Мэтт молча, даже никак не прощаясь, вышел из дома. Какое-то время Ксавье стоял в задумчивости, глядя в окно, наблюдая, как полицейские садятся в свой автомобиль и уезжают. Что это было? И значит ли это, что обыски теперь будут всегда? Но эти мысли быстро ушли на второй план. Уэнсдей узнала о кольце. Кажется, им нужно поговорить, и прямо сейчас. Он спешил наверх в их спальню, про себя думая, что они ещё к этому не готовы. Да, их отношения стали значительно теплее, и они почти что снова вместе, но достаточно ли этого для предложения руки и сердца? Впрочем, сейчас уже дороги назад нет. Однако когда он зашёл в спальню, он увидел совсем не то, что ожидал увидеть. Уэнсдей уже стояла одетая в свободные черные шорты и облегающий бежевый топ, а на кровати лежал рюкзак, который девушка хаотично наполняла своими вещами. — Уэнс? — сломленным голосом выдал ошарашенный Ксавье, который только сейчас подумал о том, что кольцо могло её так сильно напугать. — Ты уезжаешь от меня?