Утонуть в твоих болотных глазах

— Зачем мы вообще туда едем? Мы ведь были уже у этой бабки и они правда думают, что она произнесёт что-то новое или что? — послышался справа недовольный бубнёж напарника. Лейтенанту Тихонову уже было не впервой слушать вполуха своего напарника. Обычно Тихонов любил это делать за чашечкой кофе или сладкого чая. Но сегодня они оба с утра ехали к одному из домов в посёлке. Дорога была непростой. Особенно ямы и гололёд. Колёса то и дело, что скользили, а машину утягивало в бок. В голове часто всплывало желание развернуться и поехать обратно в участок. Поручить работу кому-то другому и, наконец, заварить себе горячего чая и задремать. Но Тихонов так не мог. Он должен выполнять свои должностные обязанности. Он всё-таки лейтенант. — Жалко мне парнишку этого, — заговорил Тихонов. — И бабушку его жалко. Не заслужил он всё это. — А я считаю, что он сам виноват! Нечего пить в таком возрасте! — ответил напарник, почёсывая свои усы. — Никто из детей не заслуживает так рано попрощаться с жизнью… — В этом ты прав… Но своего мнения я не изменю! За пацаном не следили и пошло поехало всё! Тихонову же оставалось лишь просто промолчать. Нет смысла продолжать дальше вести с ним разговор. Но, тем не менее, ему нравилось с ним ездить. Он помогал не заснуть во время поездки своими разговорами. А иногда мог за свой счёт купить двоим кофе, что очень нравилось Тихонову. Опустив с помощью ручки стекло, мужчина закурил. Дым моментально заполнил лёгкие, грея тело. Мужчине нравилось это чувство. Он чувствовал, что он словно дома. Что рядом жена с ребёнком и ни на какую работу собираться совсем не надо. — Взгляни, это этот дом? — обратился лейтенант к своему напарнику. Тот, вздрогнув ото сна, взглянул своими уставшими голубыми глазами на рядом лежащую папку. Достав из неё небольшой листочек с цифрами, он взглянул на дом. — Этот, пошли, — ответил мужчина, покидая машину. Лейтенант сделал то же самое. Сегодня погода была ужасной. Снег врезался в лицо, заставляя щурить глаза. А холодный ветер заставлял почувствовать неприятное жжение в области лица. Выкинув сигарету в снег, лейтенант подошёл к двери. Постучав два раза, он отошёл на один шаг, дожидаясь открытия. — Я щас замёрзну тут… — бормотал что-то сзади напарник, который старался с помощью ладоней хоть как-нибудь согреть себя. — Надо было всё-таки взять тот свитер! Правильно Светка говорила мне! А я не послушал даже! Тихонов лишь на это только усмехнулся. Настроение слегка поднялось, пока дверь не открылась. Её открыла невысокая пожилая женщина. На вид ей было около 72 лет. — Это вы снова? — удивилась женщина. Она вся тряслась, стоя в одном халате. На первый взгляд кажется, что это она трясётся из-за холода, но нет. Всё это началось со смерти внука. Но больше всего взгляд цеплялся за её жёлтый халат с цветочками. На нём очень сильно выделялись старинные разводы, а также виднелись несколько дырок от частой носки. Волосы же женщины были не расчёсаны. С прошлого визита Тихонов заметил много изменений, отчего на душе что-то заскребло. — Здравствуйте, мы опять к вам пожаловали для подачи новой информации, — заговорил Тихонов, проходя во внутрь. В доме пахло сыростью. На кухне едой не пахло, словно холодильник совсем пустовал. Тихонову было больно на это смотреть. Хотелось тут же покинуть этот дом. Не слышать и не видеть убитую горем старушку. — Для новой информации? У меня её нету. Зря вы в такую погоду приехали ко мне… бензин потратили и замёрзли небось, да? — старушка осматривала их двоих, заостряя своё внимание на лейтенанте. — Чай вам сделать? — Да, будь добры, мне побольше сахара, — тут же ответил напарник. — А вам? — Мне ничего не надо, спасибо, — ответил мужчина, присаживаясь на скрипучий диван. Он старался смотреть как можно меньше на женщину. Его желание сидеть в этом доме давно пропало, что не сказать об его напарнике, который ждал своего тёплого чая. Он разговаривал о чём-то со старушкой, рассказывая ей про свою рутину с женой. Присоединяться к ним совсем не хотелось. Взгляд метнулся в сторону рамок с фотографиями. Среди них он увидел улыбающегося мальчишку без прыщей. До их появления оставалось пару лет. На этой фотографии он казался совсем другим. На другой же фотографии он обнимал свою счастливую бабушку, которая целовала его в лоб. Ему совсем не нравился этот поцелуй, но для фото пришлось потерпеть. Следующая фотка была с более взрослым Семёном. Он стоял с букетом цветов возле школы. Явно эта фотка была сделана на первое сентября. На фотке он стоял весь в костюме, а на его лице была запечатлена улыбка. На фотке больше всего выделялись его серые глаза, которые будто светились. Остальные фотки мужчина решил не осматривать. Слишком тяжело. В голову проникали снимки его трупа, лежащего на полу в доме его одноклассницы. Дело закрыли слишком быстро, не пытаясь как-то изучить его. Списали его на чрезмерное употребление спиртных напитков и всё. Тихонову весь этот расклад не устраивал. В организме школьника огромного количества алкоголя найдено не было. Всего лишь пару бокалов, но никто в этом деле копаться не решил. Но посылать проверять его бабушку почти каждую неделю поручили именно им. Ведь именно они обязаны следить за состоянием и порядком среди жителей этого посёлка. “Никогда не любил этих городских…” — пронеслось в мыслях.

***

Антон как всегда сидел за последней партой возле стены. Подперев голову, зелёные глаза метнулись в сторону окна, где мелкие снежинки медленно опускались вниз. Антон готов был все уроки смотреть на них и мечтать. Думать обо всём. Представлять различные сюжеты. Вспоминать недавно прочитанные книги. Хотя их в последнее время стало меньше. Словно сил читать столько книг, как раньше, не осталось. Периферийным зрением блондин замечает пустующее место на соседней пятой парте. Обычно всегда там сидел лишь один человек. Почти каждый день Антону приходилось видеть его физиономию, которая его всячески раздражала. Хотелось каждый раз поскорее вернуться домой и забыть об его существовании. Но сегодня был совершенно другой день. Последние две недели Антон совершенно не думал об этом. Его волновали совсем другие мысли. На его пустующее место так никто и не решался сесть. Хотя многие хотели бы сидеть на задних партах, но из-за строгой Лилии Павловны этой возможности не было. Но сегодня её опять не было. Она отсутствовала эти две недели и все её уроки заменяли другие учителя. Получалось у них не очень хорошо. С момента смерти Семёна Бабурина некоторые родители вместе со своими детьми переехали из-за страха за жизнь детей. Родители Антона же совершенно не собирались переезжать. Да и Антону особо и не хотелось. Он уже привык ходить так в школу и привык к одноклассникам. Больше всего он общался с Полиной и Вовой. Но последний отсутствовал эти две недели. Антон ссылался на болезнь, переключая свой спектр мыслей на другое русло. Он иногда чувствовал мурашки на спине, когда обращал внимание на место Семёна. До сих пор не верилось, что он умер. Что он больше никогда не сядет на своё место. Больше не выкинет свою дебильную шутку про Антона. Больше не попытается сорвать урок. У Антона были смешанные ко всему этому чувства. Хотелось просто поскорее переключиться на что-то другое. Его внимание зацепил зашедший в класс учитель. Это был высокий мужчина с чёрными волосами. Одет он во всё чёрное. Антон почувствовал странное ощущение, что где-то он его видел. Взгляд метнулся в сторону Полины, которая опустила голову вниз. Девушка делала вид, что что-то читает, не желая даже взглянуть на учителя. Для Антона в один миг всё сразу стало понятно. — Здравствуйте, класс, — заговорил мужчина, раскладывая небольшие бумаги на учительский стол. Поправив чёрную рубашку, он сел на своё место, оглядывая весь класс. Антон, почувствовав на себе его взгляд, вздрогнул. Петров тут же спрятался за широкой спиной Пятифана, дабы не ловить его взгляды на себе. — С сегодняшнего дня я являюсь вашим новым классным руководителем вместо Лилии Павловны. Раздался тут же шум на весь класс. Все переглядывались между собой, не веря в сказанное. Казалось, что это всё сон. — Меня зовут Вадим Николаевич и с этого дня по всяким вопросам можете обращаться ко мне. Будь то проблемы с оценками или ещё что-то. Буду стараться поговорить с нужным учителем и увеличить вашу оценку. Раздался теперь уже радостный возглас. Многие стали задавать совершенно разные вопросы. Антон не слушал их, переводя весь свой взор на окно. В мыслях снова стал всплывать дом. А глаза медленно слипаться. — Так… Антон Петров и Рома Пятифан, — услышав своё имя с фамилией, блондин вздрогнул. Просыпаясь от сладкого дрёма. Глаза болели, а организм требовал обратно заснуть. — Вы будете сидеть на четвёртой парте возле окна, всё поняли? — Чё? Я с Петровым сидеть буду? — тут же возмутился брюнет. Антон же пытался уловить всё сказанное учителем. “Рома Пятифан и Антон Петров… что? Про что он вообще? Почему он назвал меня и Рому? Что он хочет от нас?” — Вас что-то не устраивает? — взгляд карих глаз мужчины метнулся в сторону брюнета. Пятифан совсем не боялся пялиться нагло ему в глаза. Он ощущал некий азарт в этом. — Да, не устраивает. Я с пидорами сидеть не собираюсь, — ответил парень, скрещивая руки на груди и поворачивая голову в сторону сидящего на третьей парте среднего ряда Бяши. Тот хохотал на весь класс, заражая потихоньку остальных. Кажется, что только сейчас Антон заметил, что Бяша сидел не с Пятифаном. Он сидел с Катей, которая была увлечена листанием тетради. Глаза округлились, а всё сказанное учителем пришло в голову. “Я буду сидеть с Пятифаном?! Нет! Нет!” — Я то… — сказать Антону так и не дали. Его прервал громкий голос учителя, который полностью затмил Петрова. — Пятифан, не исчерпывайте моё терпение и пересядьте на четвёртую парту возле окна! Я думаю, что вы не хотите, чтобы ваша мать после больницы приходила в школу и слушала очередные рассказы про своего сына. — Откуда вы… — И впредь я не потерплю, чтобы вы оскорбляли кого-либо из учеников, это ясно? Пятифан хотел что-то ответить, но тут же замолчал. Кажется, он понял, что лучше не стоит нарываться пока. Встав со своего места, он сел на пустующую четвертую парту. — Петров, вам отдельное приглашение надо или вы тоже чём-то недовольны? — Антон, столкнувшись с его взглядом, ответил: — Нет… Петров, сев возле окна, почувствовал как Пятифан разложился почти на всю парту. — Мне некуда свои вещи положить, — заговорил Петров, когда учитель переключил внимание на других учеников. — Твои проблемы, Петров. Мне заебись. Петров же, закатив глаза, кое-как уместил свой пенал с дневником и переключил весь свой взор на окно. Кажется, что новый сосед по парте никчему хорошему не приведёт. — Чё как тебе новый сосед, нах? Я ваще ахуел, када он сказал тебе сесть с ним, нах! — заговорил бурят, выдыхая едкий дым из своих лёгкий. По лицу парня было видно, что эмоции его переполняли, что не сказать об его друге. Брюнет напротив молча стоял, поглядывая в небольшое окно. В туалете Рома особо не любил курить, но школа вынуждала это делать. Больше всего не хотелось просить кого-то постоять на шухере. Сейчас же возле двери туалета стоял Илья Порус, который вальяжно облокотился плечом о стену, не впуская никого. — Пиздец короче… вот и всё, — ответил брюнет, делая затяжку. — Не хочу хотя бы одну перемену вспоминать его. Лучше бы с Катей посадили или с кем-то другим. — Ты не расстраивайся то Ромыч. Он же очкарик, а значит головастый! Чё-то в башке точно есть, отвечаю, нах! Рома же в ответ на это слабо улыбнулся, вновь затягиваясь. Взглянув в окно, почему-то появилось желание оказаться дома. Побыть с матерью. Но эти желания очень быстро улетучились лишь от одного громкого звонка.

***

Этот день пролетел бы быстро для Антона, если бы кое-что не случилось. Петров даже в мыслях себе не мог представить такой исход событий, но, видимо, вселенная решила иначе. Она решила добавить в его жизнь ещё больше запоминающихся моментов. И этот он, скорее всего, вряд-ли забудет. Продолжая мечтать на уроке, Антон даже не расслышал звонка. Он бы так и остался сидеть на одном месте, если бы не его сосед. Почувствовав грубый толчок в плечо, Антон выпал из транса, заново ощущая весь этот мир. — Петров, ты уснул или чё? — зелёные глаза Антона недоуменно пялились на Пятифана, вынуждая его разозлиться. — Петров, вставай! Нас с тобой зовут! — Что? Кто? — но Антону так никто и не ответил. Его силой заставил встать брюнет, кидая рюкзак в руки. Даже не повернувшись, Пятифан зашагал к выходу из класса. Никого же в кабинете уже не находилось. Даже Полины. “Что происходит? Почему все ушли, а он нет? И почему он сказал, что нас кто-то зовёт? Кто?” Чем больше Антон думал, тем становилось всё больше не по себе. Хотелось тут же найти Полину. Найти поддержки. Но со звонком она испарилась. Оставалось лишь только следить за широкой спиной брюнета. Его быстрый шаг вынуждал Петрова иногда переходить на лёгкий бег. Пятифан, резко остановившись, посмотрел назад. Его болотные глаза столкнулись с Антоновыми. — Давай шевелись. Я не собираюсь торчать с тобой тут всю перемену! — Я тоже вообще-то! На этом их очередной разговор снова закончился. Они молча шли к нужному кабинету. К счастью, оставалось пройти пару шагов, прежде чем Пятифан молча остановится. Антон сразу же понял, кто их позвал, когда заметил в проёме двери сидящего за столом мужчину. Рома вошёл первый, останавливаясь как раз в проёме, не позволяя Антону что-либо разглядеть. Приходилось молча пялиться на спину брюнета. — Звали? — Рома заговорил первый, заставляя мужчину поднять на них взгляд. — Да-да, проходите. Антон безмолвно зашёл в кабинет за Ромой. Блондин старался прятаться за спиной брюнета, чтобы лишний раз не ловить взгляд учителя на себе. Почему-то лишь от одного его взгляда становилось не по себе. Словно Антон ощущал презрение от него. Хотелось сразу же спрятаться. Укрыться от его глаз. — Почему именно нас? — поинтересовался Рома, скрещивая руки на груди. Его выражение лица показывало полное недовольство к происходящему. Он хотел поскорее свалить отсюда и, наконец, с Бяшей покурить в туалете. Но походу он не успеет уже это сделать. Что-то внутри подсказывало, что звонок прозвенит раньше. — Я хочу попросить вас двоих принести мне коробку с новогодними украшениями из кладовки, — ответил учитель, продолжая что-то заполнять в одной из бумажек. — Что? Зачем вам сейчас понадобилась эта коробка? Новый год давно прошёл. Да и один Петров может притащить вам эту коробку. Я не собираюсь всякой ху… бредом заниматься! — Пятифан, не задавайте мне глупых вопросов. Я попросил вас это сделать как классный руководитель. А покурить вы сможете на следующей перемене. — Ключи тогда давайте от кладовки, — недовольно ответил парень. Желание покурить с Бяшей теперь уже пропало. Теперь хотелось стереть вседозволенность этому мужику. Брюнет, схватив два ключа в связке, быстрым шагом покинул кабинет. Антону же оставалось догонять его. — Я могу сам прин… — Завались, — отрезал брюнет, перебивая блондина. По его лицу Антон понял, что лучше не пытаться как-то разрядить обстановку. До звонка оставалось пару минут и покурить парень явно не успевал. Антону крайне не хотелось находиться со злым Пятифаном в кладовке. Он бы предпочёл сам принести коробки с новогодними игрушками. — Сука! Ебучий замок! — дверь в кладовую не собиралась открываться и впускать их двоих. Антон же только сейчас смог разглядеть дверь в кладовую. Она выглядела явно прочнее обычных дверей в школе. А замок выглядел очень ржавым, как и сами ключи. Видимо, руководство школы совсем не интересовалось заменой двери. Открыть дверь удалось лишь спустя пару минут, когда Пятифан, сам того не ожидая от себя, прокрутил ключ под таким углом, что дверь сумела, наконец, впустить их во внутрь. Кладовка оказалась относительно небольшой, но Антон, конечно, в голове представлял её значительно меньше. Зайдя во внутрь, Антон почувствовал огромное количество пыли. Захотелось тут же чихнуть, а глаза протереть. Благо очки могли более менее защищать глаза от пыли, что не сказать о Роме. Ему приходилось часто вытирать глаза и на время задерживать дыхание. — Сука! Ебучая пыль! И где этот ебучий выключатель? — за это время Рома сумел стукнуться около трёх раз, пока Антон стоял возле выхода. — А ты чё там встал? Петров, не думай, что я буду за тебя делать всю работу! — А я и не думаю! Я просто пытаюсь найти, где свет включить! — ответил Антон, скрещивая руки на груди. В этом полумраке крайне тяжело было найти небольшой выключатель. — Отойди от двери! Я нихуя здесь не вижу! — не выдержав, снова заговорил брюнет. Одна из коробок после столкновения рухнула на пол, вываливпя всё своё содержимое. Рома, переступив её, нащупал вдоль стены что-то похожее на выключатель. — Да неужели блять! Включив свет, всё наконец стало на свои места. Теперь Антон с Ромой могли полностью рассмотреть всю кладовку и всё её содержимое. Блондин, закрыв дверь, подошёл к опрокинутой коробке. — Ты её поднимать не собирался, да? — поинтересовался парень, обратно ложа всё содержимое коробки внутрь. Среди всякого хлама он видел старые рисунки детей, которые складывали в коробки и оставляли здесь. Это заставило слегка улыбнуться парня. Ведь приятно видеть, что рисунки детей никто не выбрасывал. — Петров, лучше молча ищи коробку с новогодними игрушками и не пытайся попиздеть со мной. Я тебе не Полинка, чтобы пиздеть с тобой каждую перемену. — С чего ты вообще решил, что я хочу с тобой разговаривать? Я, может, вообще не хотел с тобой идти! Не думал об этом? — брюнет же в ответ усмехнулся, доставая одну из коробок. — Не умеешь же ты врать, Петров… — Что? Ты вообще о… — Всё. Разговор закрыт, у меня нет настроения с тобой разговаривать, — резко прервал его Пятифан, ставя обратно коробку и переходя к следующей. Антон же, закатив глаза, принялся тоже искать нужную коробку. Прозвеневший звонок заставил Рому слегка остановить поиски, проклиная всеми словами нового классного руководителя. “Пиздец! с Бяшей покурить не смогу, зато с Петровым, сука! буду искать коробку! Заебись!” Поиски нужной коробки привели обоих в тупик. — Ты нашёл коробку? — гробовую тишину первым прервал Антон, не желая больше здесь находиться. — А ты не видишь? Или очки купить другие надо? — ответил, Пятифан доставая пачку сигарет из олимпийки. — Что ты делаешь? — Петров, я курить собираюсь. Завали ебало на пару минут, — достав из второго карман синюю зажигалку, настроение всё же слегка улучшилось, пока ему кое-кто не помешал. Ладонь Петрова сжала руку Пятифана, мешая ему зажечь сигарету. — Ты чё делаешь? Отпусти, Петров, не выводи меня. — Ты вообще в своём уме курить здесь? Это тебе не улица или туалет, где окно открыть можно! Здесь окна вообще нет! И… — договорить Антону снова не дали. Его грубо оттолкнули, в сторону полки с коробками. Ударившись, Антон почувствовал, как некоторые коробки упали на пол вместе с ним. Пару игрушек свалилась ему прямо на колени. Острая боль в правой лопатке заставила Антона на несколько секунд лишится зрения. — Петров, я буду делать то, что захочу, уяснил? Не вынуждай меня повторять тот случай! — голос Пятифана как током пронзил всё тело блондина. Невольно захотелось прикоснуться к шраму на щеке и оказаться на пару секунд там. Антон тут же отдернул себя, пытаясь подняться, но боль по всему телу совершенно не давала это сделать. Рома же боковым зрением заприметил слишком знакомую палитру цветов для обычных новогодних игрушек. Их обычно делали красными, синими или зелёными. Подойдя ближе, брюнет действительно не ошибся. Прямо на полу лежали разбросанные новогодние шарики. Некоторые из них успели закатиться туда, откуда вряд-ли уже кто-то их достанет. А некоторые валялись прямо возле ног парня. — Ну наконец-то, — заговорил Пятифан, ложа пачку сигарет обратно в карман олимпийки. Желание покурить исчезло с появлением этой коробки. Теперь хотелось поскорее свалить отсюда. — Петров, ты вставать собираешься или мне тебя здесь оставлять? Их взгляды встретились, заставляя Антона снова почувствовать дрожь. Поправив чёлку, блондин встал на ноги, всё ещё ощущая боль в лопатке. Всё тело трясло, словно Антон не ел несколько дней. А в голове чувствовалась тяжесть. Захотелось тут же прилечь на холодный пол и уснуть. Но Антон не мог. Придерживаясь за полки, он шёл к двери под взглядом болотных глаз. Пятифан, цокнув, подошёл к двери, дёргая её за ручку. Затем ещё раз и ещё раз. “Дверь не открывается?” — первое, что пришло в мысли блондина. Затем послышались повторные и полностью безуспешные попытки открыть дверь. — Какого хуя она не открывается?! Что за хуйня? — Пятифан не переставал дёргать эту бедную ручку, пока она с треском не упала на пол. Выкрикнув ещё пару матерных слов, брюнет кинул ручку куда подальше, а коробку так и вовсе швырнул в одну из полок. Она с грохотом вместе с собой утащила на пол пару коробок. Некоторые игрушки повредились из-за этого, а несколько детских рисунков и вовсе разлетелись во все стороны по комнате. — Ч-что ты делаешь? Там же игрушки разбиться могут! — Без тебя знаю, — ответил парень, доставая пачку сигарет. Уставившись на неё, перед глазами появился образ матери. После приезда из больницы она действительно выглядела лучше. Её кожа выглядела более светлой, а мешки под глазами почти совсем пропали. Да и улыбаться она стала чаще. Не хотелось, чтобы всё возвращалось. Не хотелось расстраивать её. Антон молча наблюдал, как через пару секунд Рома уже обратно ложил сигареты в карман своей олимпийки. Далее брюнет, оглядевшись, подошёл снова к двери. Тщетные попытки выбить её закончились лишь только тем, что пришлось снять свою олимпийку. Оставаясь в одной майке, Рома размял свои руки. — Может, перестанешь пялиться на меня? — его голос заставил вздрогнуть. Снова. Антон, покраснев, опустил взгляд в пол, покусывая нижнюю губу. — Я понимаю, что ты сдерживать себя не можешь. Но дрочить, Петров, будешь в другом месте, ясно? — Да я даже не... — но дальше ответить Антон не смог. Всё тело задрожало от стыда, а лицо покраснело. Присев на пол, Антон спрятал голову в колени, не намереваясь больше встречаться взглядом с брюнетом. Рома же слегка усмехнулся всему этому, подтверждая все свои слова. Брюнет, присев на другой конец комнаты, прижался затылком к холодной стене. Взгляд метнулся на лампочку, которая одиноко освещала кладовку. “Ёбанная кладовка…”

***

— Здравствуйте, вы что-то хотели? — Да, проходи, Полин, проходи. Сейчас урока у меня никакого не будет, — ответил мужчина, заполняя журнал. Полина, нехотя, зашла в кабинет, закрывая за собой дверь. Никого, кроме них двоих, здесь не было. Это заставляло сердце забиться ещё чаще, а пальцы рук перебирать прядки чёрных волос. “Где Антон? Он же просил его остаться после уроков!” — удивилась Полина, когда оказалась в кабинете одна. Она надеялась, что здесь её будет ждать Петров и им вдвоём дадут какую-нибудь совместную работу. — Полин, присядь пока на первую парту. У меня к тебе есть очень важный разговор, — продолжил учитель. Полина молча кивнула и села напротив него. Девушка следила за каждым его движением, нервно теребя подол юбки. Желание уйти отсюда с каждой секундой увеличивалось. А на нервы действовали эти тикающие часы, которые заставляя ещё больше думать об скором звонке на урок. — Я хочу тебе кое-что предложить, — спустя минуту заговорил, мужчина вставая со своего места. — Присядь, — попросил мужчина, садясь рядом со школьницей. — Я бы хотел вот о чём попросить, — Вадим Николаевич долго собирался с мыслями. В это время в классе остались только они вдвоём. Неожиданно, Полина ощутила на правом колене чужую ладонь. Всё тело в миг задрожало, а сердце заколотилось. Навязчивые мысли в ту же секунду стали лезть в голову, пока мужчина не заговорил: — Ты не хочешь дополнительно позаниматься скрипкой у меня дома? Все движения стали ощущаться скованными, а мысли фокусироваться лишь об одном. Этот голос отдавался эхом в самое подсознание. Заставляя каждую частичку нерва напрячься. “Эти слова… они…” — боль в голове вынудила на время зажмурить глаза и опустить голову. — Полин, что-то стряслось? — поинтересовался мужчина, завидев состояние девушки. — Нет! — резкий крик Полины выбил из колеи на пару секунд учителя. Он действительно не ожидал, что она так отреагирует. — Всё… нормально… — Что ж, тогда я продолжу, хорошо? — столкнувшись с ним взглядом, девушка кивнула. — Я хочу тебе предложить стать старостой класса. — Ч-что? — Полина не поверила. Кажется, что ей послышалось. Что она просто услышала не ту букву и он имел ввиду совсем другое, но нет. Его взгляд говорил совсем об обратном. — Но… я не… не смогу быть им… — Почему, Полин? Ты идеальный претендент на роль старосты! Больше никого из класса я не вижу старостой, кроме тебя. — Я… у нас уже есть староста в классе. Я не могу вот так просто занять место Смирновой. Она уже давно является старостой и это будет очень странно выглядеть. Вы меня извините, но я не могу… — ответила девушка, приподнимаясь с места. — Ты правда считаешь, что Катя способна сейчас быть старостой? Она сейчас явно не в том положении, чтобы следить за классом, Полин. Я настоятельно прошу тебя стать старостой. — Я… мне нужно подумать, — ответила девушка, покидая кабинет. Не успев выйти, Полина столкнулась с кем-то лбом. Проморгавшись, она увидела Юлю Дроздову. Девушка совсем не ожидала, что она выйдет так быстро из кабинета. — Ты тоже тут, Полин, да? Я вот собиралась в туалет идти, ты куда? Полина молча покинула одноклассницу, не желая больше её слушать. Прозвеневший звонок заставил девушку вернуться в класс, но увидеть белокурую макушку ей не удалось. Антона в классе не было. Как и Пятифана. “Где он? Уже звонок, а его нету! Куда он мог их отправить?” — в голове стали появляться сотни разных вариантов событий. С каждым разом эти варианты становились более ужасающими и лишь только появление учителя заставило Полину прекратить думать об этом.

***

Они оба сидели в противоположных углах комнаты. Один из них прижимался затылком к холодной стене в надежде, что совсем скоро учитель вспомнит про них и поможет им выбраться отсюда. Другой же лбом уткнулся в колени, погружаясь в бездонное количество мыслей. Хотелось полностью раствориться в них. Время шло, но никто говорить друг с другом так и не планировал. Рома считал минуты и в голове представлял, как Бяша отреагирует на всю эту историю. Вряд-ли поверит, что вот так нелепо Пятифан пропустил урок. Взглянув на олимпийку, что лежала на ногах, Пятифан вспомнил отца. Его черты лица были размытыми. А глаз он совершенно не помнил. Протерев глаза, брюнет взглянул на Петрова. Тот продолжал сидеть неподвижно, в одной позе. Усмехнувшись от всей этой абсурдной ситуации, Пятифан зарылся рукой в свои волосы. Желание покурить снова появилось, вонзаясь прямо в череп. Терпеть слишком тяжело. Рома курил каждую перемену и пропуск одной из них очень сильно сказался на его состоянии. Хотелось разнести к чертям всю эту кладовку. Сломать каждую коробку, каждую вещь здесь. Сломать все новогодние игрушки из-за которых он здесь застрял. Увидев на себе чужой взгляд, он разозлился: — Что? Чё ты смотришь? Блондин тут же отвёл взгляд в сторону. Его слегка сползшие очки придавали его лицу более уставшийи неряшливый вид. — Просто смотрю… — Смотри на кого-нибудь другого, Петров. Мне твои пидорские взгляды нахуй не нужны, ты понял меня? — неожиданная ярость заставила Рому встать, забывая про олимпийку. — Мне нельзя на тебя посмотреть или что? “Эта наглость в его голосе… сука, да я его убить уже хочу!” Схватив за грудки блондина, Пятифан швырнул его в сторону одной из полки. Больно ударившись, Антон застонал, а коробки посыпались на пол. Очки же уже одиноколежали где-то на полу, дожидаясь своего хозяина. — Петров, ты не просто смотрел! Да… ты не просто смотрел! — Антона снова схватили за грудки, заставляя вновь встать на ноги. — Этот твой… пидорский взгляд я всегда вижу! Вижу как ты в своей голове уже раздеваешь меня, как мечтаешь об пидорский вещах со мной! Хочешь, чтобы я тебе засадил, да? Я прав, Петров?! Я прав?! — Нет! Нихуя ты не прав! — вырвавшись, Антон отошёл на пару шагов от него. — Это только твои мысли, Пятифан! Только ты сейчас думаешь об этом! — Правда? — Пятифан стал приближаться, стремительно сокращая между ними дистанцию. Антону это не нравилось, сильно не нравилось. — Не подходи! — бросив одну из коробок, Антон попытался перебраться в другой угол, но Рома быстро настиг его, опрокидывая на пол. Застонав, Антон почувствовал невыносимую боль. Слёзы потекли сами по себе, а всё тело адски заболело. — Можешь не пиздеть мне здесь, Петров. Я знаю о чём ты думаешь. Знаю обо всех пидорских мыслишках. Небось дрочишь ежедневно на меня, да? Ну как? Приятно? Доставляет тебе сейчас удовольствие? Тебе же нравится, когда я тебя трогаю, да?! Ты любишь такое, да? Да?! — НЕТ! — пнув ногой брюнета, Антон попытался отползти от него. — Я тебя ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — Правда? А я что-то так не думаю, Петров. Совсем наоборот! Куда ты уползаешь? — Роме совсем не доставило труда подойти к лежащему Антону. Приподняв его, Пятифан прижал его к стене. — Смотри мне в глаза! Антон не мог отказать ему. Не в этой ситуации и положении. Они были здесь вдвоём. Никого кроме них совершенно рядом не было. У Петрова не было шансов. Встретившись взглядом с ним, всё тело пронзило сильным током, заставляя покрыться полностью мурашками. Антон смотрел прямо в болотные глаза, ощущая на своём лице тёплое дыхание. — Эй! Вы там? — внезапный голос Вадима Николаевича заставил Пятифана отпустить Антона. Схватив свою олимпийку, Пятифан ответил: — Да! Я очень хочу отсюда выйти! — Ключом пробовали? Закатив глаза от этого вопроса, Пятифан всё-таки решил ему ответить: — Ну конечно! — Ладно… тогда… попробуйте вдвоём одновременно выбить эту дверь! Брюнет, взглянув на Петрова, перехотел почему-то выбивать эту дверь. Но находиться здесь он больше не мог. Его всё выводило. — Вы слышите? — Да! Всё слышим! Хватит повторять! — ответил Пятифан, ложа свою олимпийку на коробку с новогодними игрушками и украшениями. — Петров, вставай. Нужно дверь эту выбить, — заговорил Пятифан, но реакции от блондина никакой не последовало. Он продолжал сидеть на пол и таращиться в одну точку. — Слышал меня? Петров? Реакции ноль. Его глаза, словно загипнотизированные, глядели в одну точку, а само тело не шевелилось. Он лишь моргал, когда глаза совсем начинали слезиться, а после продолжал дальше смотреть. — Петров! — теперь уже Рома колошматил его за плечи, пытаясь привести его в чувства. Это сработало, но не так, как представлял себе это он. — Не трогай меня! — Петров оттолкнул его, вставая со своего места. — Не смей ко мне прикасаться! Удивлённо смотря на Петрова, Пятифан всё же подошёл к нему. Расстояние между ними и дверью было пару шагов, но этого должно было хватить. — На счёт три, — заговорил Пятифан, смотря на Петрова. Тот молчал, смотря на дверь, не поворачиваясь лицом к брюнету. — Раз… два… три! — Оба побежали одновременно, ударившись плечом об дверь. Но результата особого не было. — Ещё раз! — доносился через дверь голос учителя. Парни повторили это, но снова никакого результата. — Ещё раз! Давайте! И наконец дверь с грохотом рухнула на пол, позволяя наконец вдохнуть свежий воздух. Вот только приземление для Петрова было не мягким. Больно ударившись затылком, он почувствовал, как что-то тяжёлое прижало его тело. Открыв глаза, он увидел лежащего на нём Пятифана. Его голова находилась сбоку от него, а тёплое дыхание парень ощущал как раз таки на шее. Пятифан, мягко приземлившись, почувствовал лёгкий сквозняк в одной майке, но чувство свободы быстро затмило это всё. — Почему здесь всё перевёрнуто? Что вы здесь делали? — удивился мужчина, заглядывая во внутрь. Найти коробку с новогодними украшениями было нетрудно из-за олимпийки Пятифана, но вот состояние кладовки желало оставлять лучшего. — Мы… — начал Пятифан, стараясь как можно лучше сформулировать свои мысли. — Пятифан, забирай свою кофту. Не знаю, что вы там вдвоём делали, но мне она не нужна вместе с игрушками. А также не забудьте убрать всё вот это за собой, ясно? — заговорил учитель, вручая в руки брюнету олимпийку. — Мы ничего там не… — Пятифан, я не хочу ничего слышать. Вы меня оба услышали, так? Убрать это всё до звонка или мне придётся доложить это всё директору! — Что?! Да мы ведь не… Но учитель уже не слышал, спускаясь в это время по лестнице. Застегнув олимпийку, Рома мельком взглянул на Петрова, который кое-как смог встать на ноги. Затем взгляд переместился на кладовку с лежащей на полу дверью. “Пиздец…” Войдя обратно туда, Роме захотелось тут же покинуть эту комнату. Слишком долго он там просидел. Опять ощущать эту летающую пыль и коробки он не готов. Больше секунды проводить здесь ему не хотелось. Но он должен это сделать. Ради матери. Поправив олимпийку, брюнет начал поднимать коробки и ставить их на своё место. Но надолго его не хватило, когда он заметил бардак на остальной половине комнаты. Один он точно не сможет это всё убрать до звонка. Взглянув на Петрова, что всё также стоял напротив кладовой, Рома разозлился. — Ты яйца свои греть будешь или может, поможешь мне убрать всё это?! — Но Антон лишь мимолетно взглянул на него, разворачиваясь и уходя куда-то. Бросив коробку, Рома тут же догнал его, хватая за плечо. — Да не трогай меня! — крик Петрова разлетелся эхом по школьному коридору. Казалось, что сейчас должен кто-то выйти из кабинета и увидеть их здесь. Но по прежнему в коридоре находились лишь только они вдвоём. Брюнет, грубо толкнув к стене Антона, прижал его, не давая никуда уйти. — Ты не ахуел, Антошка? Как ты базаришь со мной? А? Орать вздумал тут? А?! — Почувствовав что-то острое возле живота, Антон наклонил голову. Нож бабочка. — Испугался, Антошка? Кричать уже не будешь? Да? Антон нервно закивал, надеясь что Рома уберёт этот нож обратно к себе в карман. Больше всего Антон боялся именно этого ножа. Боялся, что опять он дотронется до его кожи. Опять оставит шрам. Нервно сглотнув, Антон всё же сумел почувствовать облегчение, когда Рома зашагал обратно в сторону кладовки. — За мной, — послышался спереди голос брюнета. Антон молча пошёл за ним, надеясь, что больше ему не придётся ощущать этот кусок метала возле своей кожи. Убирались они в молчании, каждый думал о своём. Лишь иногда Антон передавал коробки Роме, которые из-за своего роста он не мог поставить обратно на место. Взглядов Ромы на себе блондин почти не ощущал. Из-за этого уборка казалась легче, а в душе спокойнее. Он надеялся, что со звонком ему больше не придётся пересекаться с ним, пока не вспомнил с кем сидит за одной партой. Рома же думал об сигаретах. Сигарета, сигарета, сигарета и ещё раз сигарета. Ничего больше. Иногда в мыслях всплывали Бяша, Никита, Илья, Семён и Катя, но преимущество он отдавал сигаретам. Даже губы пересохли от этого, а в носу мерещился приятный запах сигарет. Закончив уборку, Пятифан наконец выдохнул, в спешке покидая Петрова. Антон же так и остался стоять там один, пока не прозвенел звонок.

***

— Ты где был? — поинтересовалась только что подсевшая к Антону Полина. В воздухе запахло ежевикой, отчего живот у парня скрутило. Сегодня с утра он ничего не ел, а этот запах заставлял его думать только об одной еде. Но всё же он смог переключить своё внимание с еды на Полину, когда взглянул в её глаза. Они действительно отличались от других голубых глаз. Они были сильно яркими по сравнению с другими. Они отражали океан, море, яркое небо. Такой цвет глаз заставлял Антона невольно завидовать Полине. Он бы хотел при рождении иметь именно такого цвета глаза. — Меня попросил наш новый классный руководитель вместе с… — Антон запнулся, когда дело дошло до произношения его имени. — Вместе с Пятифаном принести ему коробки и… всё. — Коробки? — удивилась девушка, укладывая свои чёрные волосы. От лишнего движения запах ежевики становился лишь сильнее. Антон действительно не понимал, как она смогла отыскать настолько стойкие духи. Ни у кого из класса не было настолько стойких духов. Казалось, что Полина сама их производит или вовсе родилась именно с таким запахом. — Надеюсь, Пятифан тебе ничего не делал? — их взгляды снова встретились, образуя некую нить. Полина смотрела пристально на парня, пытаясь уловить в каждой его мимике малейший намёк. Под таким взглядом Антону стало неловко, но всё же ответить он смог: — Нет… мы просто обратно занесли коробки и всё. — Хотя бы в этот раз он себя адекватно вёл… — Ага… — Ты сегодня идёшь пешком? — Я? — удивился парень. Боковым зрением Антон заметил на себе взгляд Юли Дроздовой. — У тебя же скрипка сегодня или нет? — Да… но я думала её пропустить… — ответила девушка, отводя взгляд в сторону. Она слишком часто стала пропускать занятия. — Не надо, Полин, — заговорил Антон, касаясь легонько её плеча, — Я могу просто тебя подождать после скрипки и мы вместе пойдём пешком. — Хорошо, — на лице девушки появился лёгкий румянец от слов парня. Но разговор их был прерван, когда в класс со звонком вошёл обладатель болотных глаз. Полина встала с его места и обратно вернулась к Юле Дроздовой. Взгляд Юли на себе заставлял Антона почувствовать себя странно. “Зачем она смотрела на нас двоих? В классе же Смирнова вместе с Будаевым сидели, а она умудрялась посматривать на нас…” Не нравилось всё это Антону, но ничего с этим поделать он не мог. Приходилось лишь перевести всё своё внимание на новый материал по химии, который чертил на доске учитель. Антон несильно любил химию, но всё же понимать её он мог. Для него она казалось достаточно несложной по сравнению с физикой. Но сейчас материал почему-то тяжело запоминался. Антон совершенно не мог сосредоточиться. Его мысли постоянно путались, а монотонный голос учителя отходил на задний план, заставляя его перевести всё своё внимание на совершенно другое. Антон пытался прочитать что-нибудь про новую тему в учебнике, но мозг совершенно не усваивал информацию. Его глаза со временем просто перестали различать буквы, а в мыслях витал только один человек. Сосед по парте, разложившись на стуле, спокойно что-то писал в свой оторванный у Бяши листочек. Вид его ручки оставлял желать лучшего, но сейчас Антона явно не волновал вид ручки. Он боковым зрением наблюдал за ним. За каждым его движением. Антон не понимал, почему он это делает. Это было инстинктивно, словно он не может это контролировать. Словно так и должно быть. Ему нравилось наблюдать за ним. Нравилось подмечать новые детали в его внешности, находить новые родинки, мелкие шрамы. Их всех Антону хотелось нарисовать. Изобразить на бумаге. Рома же совершенно спокойно писал неразборчивым почерком конспект, о котором после окончания урока он забудет. Выкурив две сигареты за перемены, Рома ощущал эйфорию. Настроение поднялось вверх и появилось желание даже написать что-то на листочек. Но долго это желание не продлилось из-за прилетевшего откуда-то сзади скомканного листа. Повернув голову, парень столкнулся взглядом с бурятом. Нетрудно было догадаться, что это именно он и кинул ему эту бумажку. Помимо Бяши Рома столкнулся с зелёными глазами Кати, которые молча наблюдали за ним. Но их зрительный контакт продлился недолго, ведь Кате надо было записывать новую формулу. “Ты где был?” Надпись на листочке неровным почерком повеселила Пятифана. В голове невольно всплыл образ, как Бяша старался максимально разборчиво это написать. Из них двоих более разборчивый почерк был как раз таки у Ромы. Буряту же крайне сложно доводилось красиво выводить русские буквы, а тем более ставить знаки препинания. Пятифан, прочитав несколько раз содержимое записки, стал писать ответ буряту. Антон старался увидеть, что же там пишет парень, но так и не получилось. Брюнет слишком быстро скомкал её и кинул обратно буряту. Они перекидывали так бумажку друг другу несколько раз, пока учитель не заметил одного из них и не вызвал к доске. Везунчиком оказался Бяша, которому до конца урока пришлось решать несколько уравнений возле доски.

***

— Ты свободна будешь через час? — поинтересовался высокий брюнет, покуривая возле черного забора сигарету. Стоял он в одной кожанке и шапке, которая слегка прикрывала уши. Все пальцы вместе с носом и ушами давно стали красными от холода, но он совершенно не обращал никакого внимания на это. Его глаза смотрели лишь на уставшее лицо русоволосой девушки. Она, в отличие от него, была одета намного теплее. — Нет, я к маме поеду в больницу. Ты что-то хотел? — Провести время с тобой и… всё, — ответил парень, выкидывая наконец сигарету. Увидев на лице девушки лёгкую улыбку, Рома обрадовался, что смог хоть как-то поднять ей настроения. — Ну… если ты так хочешь провести со мной время, то можем встретиться вечером. — Хорошо… ты это…. — почесав затылок, Пятифан пытался собраться с силами. — Аккуратнее до больницы добирайся. Катя же в ответ молчала, одаривая парня тёплым взглядом. Такой взгляд Катя дарила мало кому. Только близким людям. Не выдержав, девушка прижалась щекой к холодной кожанке, закрывая глаза. На миг ей стало тепло, но вечность они стоять так не могли. Время слишком быстро шло. Зайдя в дом, Катя ощутила лёгкий холод внутри. Такой холод она ощутила впервые. Казалось, что раньше намного теплее было. Катя прошла дальше по коридору и зашла к себе в комнату. Быстро сняв с себя школьную одежду, девушка переоделась в более тёплую. Она надела серый свитер, который ей когда-то подарила покойная бабушка по маминой линии и чёрные штаны. Из косы девушка сделала пучок, а весь макияж она стёрла. “Я должна успеть на автобус…” — пронеслось в мыслях, когда тёплый чай оказался во рту. Отложив недопитый чай, Катя направилась к выходу. Она не могла себе позволить пропустить автобус. Заходя в полупустой автобус, девушка тут же заприметила себе пустующее место возле окна. Присев на него, Катя моментально погрузилась в собственные мысли. Девушка с каждым днём стала замечать, что начала погружаться в свои мысли намного чаще, чем раньше. Нравилось ли ей это? Она сама понятия не имела. Проводить время с друзьями она стала меньше, а сидеть дома и ничего делать больше. Катя не понимала, что именно с ней происходит, но понимала, что является причиной всему этому. Она старалась думать о плохом как можно меньше, но оно всё равно въедалось в мысли, заставляя думать об этом. Катя порой могла ненавидеть себя за это. Единственное, что ей помогало: мысли о Роме, Юле и остальных. Думая про них, Катя чувствовала себя легче сама того не понимая. Как только она вспоминала глаза Ромы — так сразу на душе становилось теплее. Его взгляд заставлял ощущать тепло внутри. Она любила часто смотреть ему в глаза. Ей нравится его взгляд. Из-за мыслей Катя чуть не пропустила нужную остановку, из-за чего в спешке выбежала из автобуса. “Ещё б чуть-чуть и двери закрылись бы…” — пронеслось в мыслях. Не хотелось бы думать, что случилось, если бы она осталась в автобусе. Вместо этого Катя взглянула на больницу. В ней ничего примечательного и красивого не было. Она выглядела, как обычное серое здание, но с нужными символами для обозначения больницы. Зайдя во внутрь, Катя ощутила лёгкую дрожь в теле. И вовсе не от холода. Она боялась увидеть мать. Она боялась услышать, что ей стало хуже или боялась услышать её диагноз. Но в глубине души хотелось получить радостную новость от медсестры, но что-то подсказывало девушке об обратном. И вот уже Катя стояла прямо перед дверью матери. Но постучать сил не было. Рука не поднималась. Она словно онемела от холода или ещё от чего-то. — Что-то у вас случилось? — поинтересовалась только что подошедшая медсестра. Катя смогла её заметить, когда девушка дотронулась до её плеча. Она выглядела на 3-4 года старше её, но её вежливость удивила девушку. — Н-нет… ничего не случилось, не волнуйтесь, — ответила девушка, слабо улыбаясь. Поправив волосы и вдохнув в лёгкие побольше воздуха, Катя всё-таки дёрнула ручку и вошла внутрь. Она столкнулась с небольшим солнечным лучиком света, который наполнял часть комнаты. Солнце спрячется лишь только через час, позволяя мраку начать постепенно окутывать всё вокруг. Но Катю волновало совсем не это. Она взглянула на лежащую на кровати женщину. Её лицо неестественное побледнело вместе со всем телом. Сама же женщина похудела. Катя не могла не заметить, как руки матери тряслись. — Привет… — тихо проговорила девушка, присаживаясь на рядом стоящую табуретку. Женщина, удивившись, повернула голову в сторону говорящего. Её глаза слегка приоткрылись и заметили очень знакомое лицо. На лице сразу же появилась улыбка, но Катя чувствовала, что ей было больно улыбаться. — Привет, доченька… очень соскучилась по тебе, — голос матери ощущался ненастоящим. Она никогда ранее не говорила такого Кате. Сейчас девушка чувствовала двоякое ощущение. Казалось, что это всё сон, но нет. Почувствовав мурашки по всему телу, Катя снова взглянула на мать. — Я тебе принесла твоё любимое шоколадное печенье и чай, а в следующий раз я тебе принесу каких-нибудь фруктов, — заговорила девушка, прерывая гробовое молчание. Только сейчас Катя заметила лопнувшие капилляры на глазах у матери. От этого девушка совершенно не могла смотреть ей в глаза. Ей страшно было находить новые изменения. — Не надо мне никаких фруктов, Кать. Ты лучше себе что-нибудь купи, — ответила женщина, удобнее присаживаясь. — Меня врачи совершенно не хотят отпускать домой. Я им говорю, что мне надо срочно к дочери и и срочно начать работать, а они мне в ответ говорят нет и всё! Катя слушала вполуха рассказ матери, думая лишь об её виде. Сердце с каждой секундой билось быстрее, а дышать становилось сложнее, но Катя старалась держаться. — Ты меня слушаешь? — поинтересовалась женщина, когда заметила, что дочь не сводила взгляд с одной точки уже несколько минут. — Катя? — Слушаю… просто засмотрелась… — ответила девушка, слаживая пустой пакет себе обратно в сумку. Неожиданно дверь скрипит и Катя замечает вошедшую к ним медсестру. — Я вам помешала? — поинтересовалась медсестра. Это была та же медсестра, что и тогда подошла к Кате. — Нет-нет, — ответила Катя, поправляя свитер. Медсестра в ответ кивнула и подошла к койке. — Как себя чувствуете? — поинтересовалась девушка, поправляя капельницу. — Есть улучшения в самочувствии или пока не наблюдается? Женщина же, прежде чем ответить, взглянула на Катю: — Да, есть. Я стала ощущать меньше боли в ноге и… чувствовать себя легче. Катя знала, что она врёт. Голос матери всё выдал. — Это приятно слышать. Через два дня мы сможем вам сообщить точный диагноз, а после начнём соответствующее лечение. А пока готовьтесь к проведению ещё нескольких анализов. — Хорошо… — ответила женщина, поглядывая на дочь. — Тогда до свидания, — сказала медсестра, покидая палату. — До свидания… — Зачем ты соврала ей? — Катя не стала молчать. Ей надоел этот спектакль матери. — Для чего ты врёшь им? Я же вижу по твоему лицу, что тебе плохо! Для чего ты врёшь?! — Катя! Успокойся! — голос матери захрипел. — Я никому ничего не вру! А то, что ты себе выдумала – это только в твоей голове, ясно? И как ты вообще с матерью разговариваешь?! Не стыдно?! — Я?! А не то, что ты… — резкая боль в животе заставила Катю слегка согнуться и опереться на стену. В глазах резко потемнело, а голова заболела. — Катя? — теперь крик матери сменился на обеспокоенный голос. — Я щас приду, — ответила девушка, покидая палату. Придерживая ладонью живот, Катя кое-как смогла дойти до туалета. Стиснув зубы, девушка дошла до унитаза. Рухнув на колени, Катя полностью очистила свой живот, но ощущение боли до сих пор чувствовалось. “Что это со мной? Я же ничего, кроме чая, сегодня не пила… Наверное, просто несварение…” С этими мыслями Катя покинула туалет и неспеша обратно вернулась в палату.

***

Звук набирающейся воды из под крана в ванне вводил Антона в некий транс. Каждый раз, когда он принимал ванну, Антон долго любил рассматривать себя в зеркале. Он не может точно сказать, что нравится или не нравится ему это, но каждый раз это происходило. Словно его организм этого требовал. Но сегодняшний раз отличался от других. Антон стоял неподвижно уже несколько минут, смотря лишь только в одну точку. Вода продолжала с каждой секундой набирать слегка ржавую ванну, но Антон совершенно не обращал на это внимания. Его зелёные глаза были устремлены на небольшую бордовую полоску на щеке, которая уже больше месяца украшает его лицо. Антон ежедневно трогал её, вспоминая снова и снова. Он вспоминал всё до мельчайших деталей. Тот день вряд-ли когда-нибудь забудется в его голове. Антону было бы плевать, если бы эту полоску шрама оставил бы кто-нибудь другой. Но этот шрам был особенным. Антон любил и ненавидел этот шрам. Но ему несомненно нравилось осматривать его. Сегодняшний день не стал исключением. Вот, стоит Антон, смотрит на себя, на шрам, он пытается отвести взгляд, но не может. Не получается это сделать. Шрам забирает на себя всё внимание. К счастью, пробежавшие по всему телу мурашку заставили Антона очнуться. Только сейчас он осознал, что стоял полностью голым напротив зеркала и смотрел на свой шрам. От этой ситуации захотелось посмеяться. Поправив чёлку, Антон взглянул на почти заполненную ванну. Пар от воды постепенно поднимался вверх, позволяя наполнить небольшую комнату тёплом. Антон нравилось постепенно получать тепло. Ему нравилось сначала ощущать холод, а потом с каждой секундой согреваться. Наблюдая за водой, в голове невольно всплыли моменты из детства. Каждый раз бабушка купала его здесь и каждый раз рассказывала страшные истории, пока маленький Антон спокойно сидел в ванне и играл в игрушки. Он особо не вникал в истории бабушки, но иногда из-за этих историй заснуть было крайне тяжело. Образы, описанные бабушкой, являлись ночью и заставляли вновь и вновь просыпаться. Антону тогда приходилось звать бабушку и просить посидеть рядом. Каждый раз она соглашалась и вместо страшных историй она рассказывала сказки, которые когда-то в детстве прочитала. Сказки Антону не сильно нравились. Ему не нравилось, что там было слишком всё слащаво, но для него в детстве они явно были лучше страшных историй. Сейчас же Антон изредка вспоминал в голове те истории бабушки и невольно скучал по тем временам. Коснувшись пальцами тёплой воды, Антон постепенно стал погружаться в воду. После школы самым лучшим отдыхом являлась ванна. Антон находился словно в раю. Казалось, что это всё ненастоящее и его сейчас достанут из ванны и кинут в холодную вьюгу. Но этого каждый раз не происходило. Закрыв глаза, Антон попытался придумать новую идею для рисунка. Хотелось нарисовать что-нибудь новое. Не человека, а именно какой-нибудь пейзаж или ещё что-нибудь. Хотелось перестать каждый раз видеть перед глазами его лицо. “Снова он…” — промелькнуло в голове блондина. Болотные глаза, острые черты лица, хищный взгляд, высокий рост. Всё это Антон прекрасно видел. Он устал каждый раз думать об этом. Стиснув зубы, Антон попытался подумать о чем-нибудь другом, но нет. Поневоле в голову стали лезть сегодняшние воспоминания в кладовке. Антон снова ощутил тот взгляд Пятифана. — Можешь не пиздеть мне здесь, Петров. Я знаю о чём ты думаешь. Знаю обо всех твоих пидорских мыслишках. Небось дрочишь ежедневно на меня, да? Ну как? Приятно? Доставляет тебе сейчас удовольствие? Тебе же нравится, когда я тебя трогаю, да?! Ты любишь такое, да? Да?! Да?! Антон запомнил каждое его слово. Он запоминал все действия вместе с ним. Невольно. “Хватит думать о нём!” Но уже было поздно об этом говорить. Слишком много воспоминаний с Пятифаном проникли в голову. Антон снова и снова прокручивал воспоминания из кладовки. Он помнил каждое действие Пятифана. Неожиданно возле шеи Антон почувствовал чужое тёплое дыхание. Нет, не чужое. Его тёплое дыхание. Он словно был сзади. В голове всплыл образ лежащего в ванне Пятифана, а на его груди размещалась голова Антона. От таких мыслей блондин покраснел, а кровь прилила к паху. Закрыв снова глаза, Антон попытался отвлечься. Подумать о Полине, Оле, родителях, но все они быстро вылетали из головы, оставляя лишь место для одного него. Его дыхание до сих пор чувствовалось. Тело реагировало на каждое воспоминание о нём. Оно просило лишь об одном. Достав из небольшой коробочки острое лезвие для бритвы, Антон взглянул на него. Приложив указательный палец к лезвию, блондин медленно провел вниз. Бордовые капли крови тут же показались из бледной кожи, медленно стекая по пальцу вниз. Зеленые глаза пристально смотрели на лезвие, не обращая никакого внимания на стекающую в воду кровь. “Поможет ли это перестать думать о нём?”

***

Из-за опоздавшего по расписанию автобуса Кате пришлось выйти на своей остановке, когда весь посёлок погрузился в мрак. Высокие ели оставляли на земле огромные тени, а лунный свет украшал всё безоблачное небо. Ветер заставлял неприкрытую кожу покрыться мурашками, а губы задрожать. Хотелось домой. Катя шла быстро, старалась как можно скорее добраться до дома. Она знала, что её никто там не встретит и свет в доме гореть не будет, но почему-то она будет чувствовать там безопасность. Не на улице, а в доме. От этого хотелось покинуть поскорее этот холодный и мрачный лес, который так и хотел тебя затянуть. Кате всегда говорили не ходить по лесу одной. Мать часто говорила, что раньше там дети пропадали и их там больше никто не находил. Катя никогда не верила во всё это, но именно сейчас она решила вспомнить об этом. “Что у меня с головой?” — удивилась девушка своими же мыслями. Её собственные мысли пытались напугать её, но Катя старалась меньше думать об этом. Она смотрела вперёд на белоснежный снег и надеялась, что совсем скоро дойдет до нужного поворота налево. Скрип снега заставлял Катю почувствовать, что она уязвима. Что в этой тишине кто-то услышит её шаги. Подсознание говорило взглянуть на секундочку по сторонам, но Катя этого не делала. Ухватившись покрепче за лямку сумки, девушка ускорила шаг. На холод она перестала обращать внимание, теперь ей нужно только дойти до дома. Смотря на горящие дома, Катя невольно начала представлять обстановку в доме у каждого. Она представляла, что кто-то сейчас принимал тёплую ванну, кто-то готовил есть, кто-то делал уроки, а кто-то и вовсе спал со включенным светом. Последнее очень хотелось сделать Кате. Хотелось уснуть и покрепче. Она слишком долго уже не спала. Протерев глаза, девушка наконец повернула налево и её дом оказался в поле зрения. Обрадовавшись, Катя уже представила тёплую кровать с подушкой и манящий сон. Казалось, что это именно то, чего хотела больше всего девушка. Но эти мысли быстро испарились, услышав шуршание в соседних кустах. Это были не обычные от ветра шуршание. Там кто-то точно был. Нащупав в сумке ключи, Катя сжала их покрепче и поторопилась домой. Шуршание вновь повторилось, заставляя ноги подкоситься, а тело упасть на холодный снег. Всё. Катя знала, что это конец. Её сейчас убьют. Закрыв глаза, Катя даже не стала вставать. Она лишь молча приняла свою судьбу, желая, чтобы это всё поскорее закончилось. — Ты чё лежишь-то? — послышался сбоку слегка хриплый мужской голос. Катя узнала этот голос. Повернув голову, она столкнулась с болотными глазами, которые осматривали её. — Ты замёрзнуть тут решила или что? — Нет! Просто… — Катя не знала, что ответить и проста молча встала, и продолжила свой путь к двери. — Подожди, — массивная ладонь оказалась на левом плече девушки, вынуждая её остановиться и повернуться в сторону брюнета. — У меня для тебя есть кое-что. — Что? — удивилась Катя. Она заметила, что одна из его рук была спрятана за спиной, а вторая находилась в кармане кожанки. Долго ждать Рома не заставил и сразу же протянул ей букет недавно сорванных подснежников. Их было настолько много, что всех сразу Катя не смогла взять в руки. Парочка из них рухнула на землю. Столкнувшись со взглядом брюнета, Катя не знала, что ответить. В голове всё смешалось. Слишком огромное количество мыслей заставили её просто смотреть в его глаза. — Ну как тебе? — поинтересовался парень, подходя ближе. Его хищная ухмылка всегда нравилась девушке. — Это… — Катя договаривать не стала. Опустив букет, девушка коснулась чужих губ. Таких же холодных, но желанных. Рома ответил на поцелуй, удерживая сзади рукой девушку. Катя ощущала, как губы с каждой секундой согревались, как всё тело наполнялось теплотой. Ей это было нужно. Сами того не замечая, они вошли кое-как в дом, бросая всю обувь абы как. Положив на тумбочку цветы, Катя принялась снимать чёрную кожанку Пятифана, которая совсем сейчас не нужна была. Рома же аккуратно придерживал её за затылок, углублял поцелуй. Сняв кожанку, Катя сразу же расстегнула его олимпийку. Когда-то она лежала в этой олимпийке, но Роме, конечно, она шла больше к лицу. Сняв её, Катя запустила свои холодные ладони под майку парню. Рома же не препятствуя всему этому, спокойно позволял девушке руководить всем процессом. Как только его майка оказалась на полу, он стал действовать. Сняв свитер девушки и швырнув на подоконник, брюнет грубо вцепился в холодные ключи, заставляя девушку застонать. Кате не сопротивлялась, она позволяла ему оставлять на себе засосы. Они согревали её. Позволяли растопить тот образовавшийся слой льда за несколько дней. Растопить все обиды и боль. Рома, вновь вернувшись к губам, стал медленно расстёгивать штаны девушки. Катя спокойно поглаживала кубики пресса, позволяя Пятифану двигаться дальше. Рома, швырнув штаны девушки куда-то в сторону, взглянул ей в глаза и произнёс: — Точно? — Точно, — незамедлительно ответила девушка, утягивая вновь его в жаркий поцелуй. Она совсем не чувствовала тот ранний холод. Теперь ей с каждой секундой становилось жарче. Когда Катя осталась полностью в одном белье, Рома стал снимать с себя штаны. Девушка слегка вздрогнула, когда брюнет швырнул свои штаны и остался в одних боксерах. Она знала, что сейчас это будет. Что сейчас они сделают это. Но Рома резко остановился, смотря в её лицо. Столкнувшись с ним взглядом, она увидела, что он смотрел сквозь неё. Словно вместо неё он видел кого-то другого. — Что-то случилось? — поинтересовалась девушка, легонько дотрагиваясь кончиками пальцев до его щёки. Рома отпрянул, вставая с кровати. — Я… прости… — пробормотал брюнет, оставляя девушку одну.