Двадцать первое Руки дождя

94

      Лёгким движением подтолкнув шпингалет, я заперла дверь. Шлёпнув на прикроватную тумбу кожаную папку, рухнула в постель, устремив затуманенный взгляд в потолок.       Из небольшой гостиной за стенкой приглушённым эхом доносился визгливый голос Нирии – похоже, отчитывает кого-то из своих подопечных за то, что принёс ей из города не те конфеты.       Я раздосадовано закатила глаза и отвернулась.       Как хорошо, что теперь можно просто закрыться в комнате и спокойно побыть наедине с собой.       Совсем недавно дверей в башнях и вовсе не было. А изменилось всё по воле случая.       Кто-то из учеников повадился воровать у преподавателей – то перегонный куб стянет, то дорогущий том заклинаний. Решив прочесать комнату Энтира, парень совершил большую ошибку. Не заметив дремавшего в кресле учёного, тот бесцеремонно сунулся в шкаф и был тут же пойман – сон у Энтира крайне чуткий.       Мер позорно схватил его за ухо, выволок в атриум и объявил во всеуслышание, что вор пойман. Комнату негодяя обыскали, в ящике под кроватью и обнаружились все пропавшие вещи, которые он не успел сбыть. Архимаг вмешался незамедлительно – студент-жулик в тот же день был исключён без права восстановления. А чтобы предупредить подобные неприятности в дальнейшем, Савос Арен заказал у плотников из деревеньки под Виндхельмом десять дверных полотен – в комнаты учёных-кураторов и для всех преподавателей.       Для учащихся проступок бывшего товарища стал назидательным – никто более не осмеливался ступать на шаткий мостик сомнительных деяний.       – Если ты не сделаешь всё как нужно, я…       Опять эта Нирия. Да сколько уже можно третировать этого несчастного?!       Прикрыв глаза, я постаралась абстрагироваться от её истеричных воплей, каким-то неясным образом просачивающихся сквозь толстую каменную кладку и плотно закрытую дверь из массива скайримской ели.       Надеюсь, эльфийка не принуждает этого студента делать что-то из ряда вон выходящее… как однажды она поступила со мной.       – Если не переделаешь свою домашнюю работу, я откажусь тебя курировать! – крикнула она снова.       Пока всё звучит относительно безобидно.       Моё же с ней столкновение случилось спустя несколько месяцев с тех пор, как я поступила в Коллегию. Нирия остановила меня в Арканеуме и попросила встретиться с ней вечером на втором этаже Башни Достижений. Удивившись неожиданному вниманию с её стороны, я поднялась к ней. И трижды пожалела об этом – её скабрёзное и весьма настойчивое предложение возмутило меня до глубины души. Как оказалось, у Нирии несколько необычные пристрастия – она потребовала, чтобы я два раза в неделю облизывала её костлявые ступни, обещая взамен договориться с Мастерами о хороших отметках на экзаменах, а за неповиновение – изрядно подпортить мне жизнь в Коллегии. Не обозначив тогда чёткого согласия или несогласия, я молча ушла.       Конечно же, я не собиралась идти у неё на поводу. Но и рассказать кому-то о вопиющем произволе не решалась – неловко было. Арнел слыл очень хорошим и участливым, он наверняка предпринял бы все меры, чтобы остановить этот беспредел, но мне не хотелось обременять его или кого-то ещё. Свою проблему я собиралась решить самостоятельно, перебрала в уме все возможные способы вплоть до физического устранения Нирии.       Так ничего и не придумав, я старалась не попадаться ей на глаза, скрываясь в Арканеуме за стопкой старинных книг.       Свою помощь мне неожиданно предложил тот, кого я тогда считала хамоватым снобом, не дающим своим студентам спокойно жить и учиться.       В один из серых дней, разбавленных запахом пергамента и чернил, Энтир нашёл меня в Арканеуме, уселся напротив и прямо спросил, что стряслось. Моё лживое «всё в порядке» прозвучало неубедительно, задав пару наводящих вопросов, он ловко расколол меня.       Оказывается, у Энтира уже имелись подозрения насчёт Нирии – учёный догадывался, что она весьма настойчиво склоняет некоторых студентов к интимной близости, а мой рассказ лишь подтвердил его опасения. Мер пообещал разобраться с бесчинствами Нирии и сдержал слово.       Через несколько часов я невольно подслушала их разговор на втором этаже Башни Достижений. "Если вы, Нирия, не прекратите шантажировать студентов, я с превеликим удовольствием позабочусь о том, чтобы вас навсегда исключили из Коллегии," – громко произнёс тогда он, и в общем зале воцарилась тишина.       Нирия отступила.       С тех пор эльфийка заметно присмирела и к моей персоне всякий интерес потеряла – при редких встречах она как и раньше стала всем своим видом показывать, будто я для неё не существую.       Благодаря этому инциденту Энтир открылся мне с новой стороны – оказалось, он не такой уж и противный.       Арнел же, узнав о поползновениях Нирии, очень расстроился, что я сразу не рассказала обо всём ему.       Подумав о своём кураторе, я сразу же улыбнулась – истинно светлый был человек с живым подходом к делу. Арнел охотно помогал разобраться во всём, что было неясно, и отвечал на любые вопросы, даже на те, что с первого взгляда казались глупыми.       Мы, его студенты, тоже не оставались в долгу – как могли, поддерживали двемеролога. Мне сразу же вспомнилось, как всей группой мы таскались по уцелевшим городам гномов в поисках корундовых шестерней, древней посуды, гироскопов и прочего металлолома, что для простого обывателя – лишь бесполезный мусор.       Арнел стремился разгадать тайну исчезновения двемеров и мечтал в рамках эксперимента воспроизвести ставшие для них роковыми манипуляции с Сердцем Лорхана, древнего бога, который согласно легендам Тамриэля, убедил аэдра создать Мундус – материальный мир.       Это исследование стало для него делом всей жизни.       Временами Гейн покидал Коллегию и отправлялся на поиски конвекторов – особых двемерских ларцов, которые, по его словам, были созданы для очистки и изменения определённых кристаллов, использовавшихся для питания разных механизмов. С помощью них он изменил природу некоего напоминающего камень душ минерала, и тот стал подобием сердца мёртвого бога.       Но несмотря на столь сильную погружённость в собственные изыскания Арнел умудрялся принимать участие и в исследовательских начинаниях своих учеников. Мне же он помог разобраться с собственными энергоструктурами.       На первом курсе Гейн настоятельно рекомендовал мне три раза в неделю посещать лекции Толфдира по анатомии магии и уделить особое внимание углублённому изучению этой дисциплины. Благодаря подсказкам Мастера Изменений я постепенно разобралась в устройстве собственной силы, научилась чувствовать перемещение энергии по телу и чётко измерять её в фиксированных магических единицах.       Также я смогла понять, что именно сотворил со мной Хермеус Мора. Психологический барьер, не позволявший ранее использовать заклинания в полную силу, оказалось, был важной частью всей системы, предназначение его как раз заключалось в предохранении жизненных сил от излишней трансформации в магию. По всей видимости, Мора намеренно убрал заслон полностью, чтобы в дальнейшем поставить тот снова и подарить мне знание о его смысле после победы над Мираком. Но в этом вопросе бог Знаний не стал незаменимым – с небольшой помощью от Арнела я смогла восстановить этот барьер самостоятельно и позже научилась контролировать его подвижность.       Благодаря нашей с Гейном совместной работе, я могу творить заклинания как и все маги, контролировать силу вкладываемой в них энергии и не бояться при этом собственной гибели.       Мой бесцельно блуждающий по комнате взгляд замер на небольшой витрине, где под стеклом покоился Разрубатель – древний артефакт, изготовленный двемерами для контроля сверхъестественных сил Сердца Лорхана. Он представляет собой остро заточенный минерал неизвестной природы, закреплённый в необычной, перетекающей от сомкнутого на камне кольца к рукояти, оправе из двемерского сплава, предположительно, на основе корунда. Внешне это приспособление напоминает довольно необычный кинжал.       Именно его использовал Арнел в эксперименте с тем изменённым камнем, игравшим роль Сердца Лорхана. Согласно преданиям, прикосновение к Разрубателю для смертного, не имеющего при себе других необходимых реликвий, ведёт к мгновенной гибели. Однако двемеролог спокойно брал его в руки. Энтир предполагал, что ему подсунули качественно выполненную подделку, но Арнел своему коллеге верить отказывался – учёный считал, что Разрубатель со временем просто утратил часть своего могущества.       Я была согласна с Гейном.       И не только из хорошего к нему отношения.       Арнел Гейн провёл решающий эксперимент, три раза ударил Разрубателем по преобразованному минералу и навсегда исчез, как когда-то исчезли двемеры. Едва ли зачарованная подделка смогла бы при соприкосновении с камнем дать такой эффект.       Арнел прекрасно понимал, каким будет исход его действий. Прежде, чем приступить, он попросил меня зафиксировать результаты последнего опыта с камнем и Разрубателем, а также завещал мне свою комнату и все записи касаемо данного исследования, чтобы я систематизировала их и представила магам книгу от его имени. Завещание было подтверждено подписью Архимага, так что никто не смог бы его оспорить.       Я хотела остановить Арнела, отговорить, запереть в спальне. Но глаза его горели живым огнём, во имя науки Гейн готов был пожертвовать собственной жизнью. Увидев его лицо в тот момент, я поняла – ничто не остановит человека, так яро ищущего истины.       Исчезновение Арнела отозвалось за грудиной тупой болью, сердце оплакивало его как безвременно погибшего. Может быть, то же произошло и с двемерами? Они просто умерли, их тела распались на атомы, а души переместились в небытие?       Тогда мне хотелось только закрыть лицо руками и как в детстве забиться в шкаф. Я не представляла, как в таком состоянии буду фиксировать результаты последнего эксперимента Арнела.       Но, к счастью записи взял на себя Энтир.       Мер так же был свидетелем манипуляций с Разрубателем и камнем, так же потерял лучшего друга, но, в отличие от меня, смог взять себя в руки. Понимая моё нежелание спускаться вниз и пересекаться с соседями по комнате, учёный уступил мне на время свою спальню, а сам расположился в гостиной, прихватив с собой перо, чернильницу и несколько пергаментных листов.       Он не стал упрекать меня за слабость и слёзы, не разбудил, когда я утомлённая горем заснула в его кресле. Более того, переложил в кровать и накрыл одеялом, а сам всю ночь просидел в общей комнате, где продолжал подводить итоги окончившегося неопределённостью проекта Арнела.       Общая потеря сблизила нас, впоследствии мы начали проводить больше времени вместе, а также поддерживать друг друга. С тех самых пор я с уверенностью могу назвать Энтира своим хорошим другом.       В тот же год я завершила исследование по стихийным заклинаниям и механизмам взаимодействия внутренних энергий мага при их сотворении, представила готовый труд комиссии Мастеров и те, сочтя проведённые мной изыскания достойными должного уровня, официально объявили меня Адептом Разрушения.       Желая и дальше изучать возможности собственных структур, я осталась в Коллегии, переселилась в спальню Арнела и согласилась на предложенную Архимагом должность куратора. Совмещать работу со студентами и освоение экспертного уровня поначалу было непросто, но потом я поймала свой ритм и втянулась. А Энтир, в свою очередь, значительно облегчил мою долю, вызвавшись подопытным для проверки на практике тех теорий, которые я собиралась включить в экспертную диссертацию. Выяснилось, что его типичная для тамриэльского мага система энергий также даёт возможность сотворять заклинания разными частями тела – в Зале Стихий Энтир вполне успешно выбрасывал ногами огненные шары и метал глазами молнии. Несмотря на сильнейший страх за состояние мера, я не могла не отметить зрелищность его демонстрации.       Мои губы тронула лёгкая улыбка.       А когда взгляд упал на слегка потрёпанный журнал Мирабеллы, покоящийся на столе в раскрытом виде, я схватилась за голову и подскочила с постели – и как только я могла об этом забыть?! Заместительница Архимага ещё вчера вечером поручила мне скорректировать расписание занятий. Выхватив из ящика под столешницей перо и запечатанную чернильницу, я взялась за работу.       Заодно поищу свободные часы для Древиса и Мерсера.

***

      Мерсер вальяжно плюхнулся в моё кресло и шлёпнул на стол папку с домашним заданием. Небрежным движением ладони он смахнул упавшую на лоб короткую прядку – он вернулся к прежнему привычному глазу образу.       – Решил подстричься? С чего вдруг?       Я вопросительно склонила голову. Он отрешённо угукнул.       – Да. С длинными волосами та ещё морока, как следует прочёсывать, подвязывать, чтобы в глаза не лезли… уверен, ты не понаслышке знаешь, что это такое, – он вяло усмехнулся. – Да и какой теперь смысл в хвостике? Раньше это была дань памяти, а сейчас… выяснилось, что ты жива, и вон теперь какая.       Фрей явно намекнул на мой нынешний ассиметричный андеркат.       А кто именно освежил его шевелюру нетрудно было догадаться – Даримил, один из курируемых Энтиром учеников.       До поступления в Коллегию этот альтмер несколько лет работал в сиродильской цирюльне, где пользовался немалым спросом. На первом курсе, делая стрижки студентам, Даримил быстро покорил всех своим мастерством, и с тех пор у него нет отбоя от наших магов. Над моими волосами тоже он кудесничал, сама я ни за что не смогла бы так интересно их подрезать.       – Даримил предложил испытать его зачарованные чернила. Сделает мне партак на быстрое восстановление магии, и, быть может, не придётся больше таскать с собой ворох цацок.       Мерсер похлопал себя по плечу, прикинув место для будущей татуировки.       – Твоё дело, – буркнула я и скептично скрестила руки. – Но на твоём месте я бы не согласилась. Ему стоит для начала проверить эффективность этих чернил и убедиться в их безопасности для кожи.       – Не отговоришь, я уже решил, – отмахнулся бретонец и, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла.       Взгляд его плавно скользнул по потолку.       – К Даримилу вчера приходил талморец, – ленно пробормотал Фрей. – Вроде бы неплохо Дар его подстриг, чуток убрал длину, концы подровнял… только, мне кажется, теперь это жёлтое лицо ещё противнее выглядит. Ракшасья рожа.       Фыркнув в попытке подавить смешок, я вспомнила работорговца и протяжно хмыкнула.       – В отличие от него Ракшас был симпатичным.       Фрей закатил глаза, его губы скривились в брезгливом оскале.       – Вкусец у тебя, конечно… Кстати, об этом – почему ты носишь мужское одеяние, как у Энтира? – он вопросительно повёл бровью. – Я не критикую, тебе очень идёт, но… длинная косая роба, как у Нирии, смотрелась бы объективно лучше.       – Это женское, – я мягко провела ладонями по верхней накидке и пояснила, – у каждого фасона есть и мужской и женский вариант. Например, здесь и накидка и нижний батник чуть длиннее, – я тронула полы своей рубахи.       – Мужская ассиметричная роба, наоборот, чуть короче и более свободного кроя, – тут же объяснила я. – Если подпоясать, сидит интересно, особенно на высоких и статных.       Мерсер молча кивнул и с интересом глянул на закрытый под стеклом Разрубатель.       Кажется, он забыл, зачем пришёл… или ищет предлог, чтобы не заговаривать о деле. Стоит ненавязчиво ему напомнить.       – Как твоя первая неделя в Коллегии? Что-то ты какой-то убитый. Справляешься?       Я кивнула на папку с его домашним заданием, Фрей удручённо вздохнул.       – Вроде бы. Учиться у Древиса мне нравится, он очень интересно рассказывает. Лекции Толфдира нравятся. Но Фаральда задаёт много, не успеваю делать всё в срок.       Не теряя времени, я раскрыла его папку и беглым взглядом прошлась по записям: «Регулировка температуры пламени и заморозки, как задать точный вольтаж искр». Азы Разрушения.       – Хорошо, Мерсер, давай я подскажу тебе, как выполнять эти задания чуточку быстрее.       Покрутив головой, да хрустнув шейными позвонками, Фрей приосанился и настроился на плодотворную работу.       Спустя два часа разъяснения принципов работы простых заклинаний я отпустила Мерсера и, захватив одну любопытную листовку от Анкано, направилась к Энтиру.       Тот, к счастью, быстро обнаружился в собственной комнате.       Взяв из моих рук рекламный флаер, босмер принялся внимательно читать, с каждой последующей строчной глаза его округлялись всё сильнее, а брови ползли вверх.       – Кхм… Полагаю, ты хочешь, чтобы я достал для тебя это изделие, которое, цитирую: «С конца прошлого года успешно производится в Валенвуде из эластичного материала на основе смол особых видов деревьев»? Менструальную чашу?       Учёный отложил листок на стол и, вскинув бровь, смерил меня растерянным взглядом, на щеках его проступил едва заметный румянец.       Не думала, что он из-за этого смутится.       – Ну… в общем, да, – буркнула я, неуверенно сунув руки в карманы штанов. – Ну… вообще, это необязательно, и если ты не захочешь… достать эту вещь – я настаивать не буду.       Я сглотнула нервный ком и нечаянно до боли прикусила щёку.       Энтир, глянув мне в лицо, мягко усмехнулся.       – Меня больше волнует другое, – он с улыбкой приложил ладонь ко лбу. – Ты ведь понимаешь, что мне в таком случае придётся говорить с этим… Анкано?       Смущение уступило место неожиданному замешательству.       – А добыть эту штуку через своих посредников ты не сможешь?       – Увы, нет, – ответил он, в удручении понурив плечи. – Загвоздка в том, что производство снабжается Талмором от и до, об этом написано здесь же мелкими буквами, – босмер пессимистично развёл руками. – Следовательно, купить данное изделие в обход их агентов, увы, не представляется возможным.       – Впрочем, не вижу иных причин отказать тебе, – тут же произнёс эльф и тронул меня за плечо. – Обещаю в скором времени пересечься с Анкано и договориться о доставке.       Сердечно поблагодарив Энтира за отзывчивость, я лёгким шагом покинула его обитель и направилась в Арканеум, чтобы поискать литературу о боевых искусствах.       Если сделка не сорвётся, о бесконечных тряпках и мхе в трусах я наконец забуду как о страшном сне.       Мох, похожий на известный мне с детства сфагнум, в обилии произрастает на Солстхейме у озера близ Тирска, скаалы собирают его и где только не используют: засушивают, перевязывают с ним раны, чтобы остановить кровь и ускорить заживление, женщины в особые дни подкладывают его под нижнюю юбку. А ещё скаалы с сушёным мхом делают своеобразные подгузники для самых маленьких – берут шкурки молоденьких хоркеров, шьют из них свободные трусики, куда и помещают мшистую прослойку.       С Вермундом я неизбежно познала все прелести и недостатки таких пелёнок. Впитывала эта растительная подушка превосходно, но менять её приходилось очень-очень часто. В те дни я с нетерпением ждала, когда Вермунд начнёт ходить на горшок.       Уверена, Энтир без проблем смог бы достать и хорошие подгузники из зачарованных тканей, коими пользуются альтмеры с островов Соммерсет.       Он, узнав, что я не любительница вина, как многие маги в Коллегии, охотно согласился заказать в Сиродиле кофе. А Вигге в свою очередь даже слышать об этом не хотел – ему претило любое взаимодействие с подданными Империи.       В итоге Энтир сам пристрастился к горячему ароматному напитку и перестал брать с меня деньги. Закупаемый им сорт очень крепкий, на один чайник требуется совсем немного зёрен, и потому партии из десяти полуторакилограммовых мешочков нам на двоих хватает с избытком.       Надо бы после чтений в Арканеуме заварить себе кружечку…       Библиотека Коллегии радушно встретила меня тёплым полумраком. Призвав магический сгусток света, который тут же послушно воспарил над моим плечом, я неспешно двинулась вдоль протяжённых книжных стеллажей, внимательно осматривая разномастные корешки в поисках нужных мне томов о боевых искусствах.

95

      Ёжась от промозглого горного ветра, я натянула на нос мягкий шерстяной шарф. Энтир поймал мой взгляд и, понимающе кивнув, энергично растёр заледеневшие ладони – они у него мёрзли даже в рукавицах из бараньей пряжи.       Учёный таки сумел договориться с Анкано, тот пообещал через своих агентов организовать доставку и назвать Энтиру точную дату прибытия посылки. Однако прошло уже две недели, а талморец до сих пор молчит – либо что-то неладное случилось, либо он решил попросту проигнорировать сделку.       Сегодня же Толфдир вновь собрал всех первокурсников ради очередной учебной вылазки в Саартал.       Памятник древней нордской архитектуры привлёк пристальное внимание Коллегии ещё в двести втором году, но спустя семь лет магам удалось расчистить только некоторые верхние помещения – раскопки много раз приостанавливали из-за частых метелей и лавин, беспощадно срывающихся вниз после длительных недель непрекращающегося снегопада и закрывающих проход к преддвериям городища многометровой снежной толщей.       Ещё будучи на первом курсе я посещала руины вместе с Толфдиром, Арнелом и другими одногруппниками, а позже, став куратором, вновь стала наведываться сюда, чтобы выполнять в древних стенах разную работу по мелочи и параллельно краем глаза присматривать за своими студентами.       В наплечной сумке болталась внушительная учётная книга – сегодня мне предстояло вести опись зачарованных артефактов на верхнем ярусе, проход к которому открыли совсем недавно. А Энтир шёл с нами лишь по одной причине – почти вся группа, за исключением Мерсера, состояла из его подопечных. Может быть, Толфдир и для него найдёт работёнку, чтобы не заскучал. Мерсер же будет помогать мне наверху – пока я делаю записи, надо, чтобы кто-то в это же время осмотрел доступные комнаты и собрал все зачарованные предметы.       Чем быстрее мы с этим закончим – тем лучше.       В Саартале мне никогда не нравилось. Дорога туда сопряжена с неизменным холодом, периодически бьющим в лицо снегом и пронизывающими насквозь ветрами, а внутри воздух тяжёлый и спёртый, если задержаться там на длительное время, неминуемо возникнет и слабость, и головная боль, которая пройдёт только к вечеру следующего дня.       Первокурсники, понурив головы, шагали за Толфдиром парами, Мастер Изменений сохранял завидный оптимизм и как впервые с воодушевлением рассказывал студентам историю Саартала. Чуть позади, немного отделившись от одногруппников, шёл Мерсер, его ладонь сжимала рукоять двемерского меча, которому он пока доверял больше, чем магии, а мы с Энтиром замыкали процессию. Босмер был молчалив и хмур, а я грела руки в карманах и прятала лицо под толстый шарф.       Казалось, кроме Толфдира никто не горел желанием идти через горы к давно покинутым руинам.       Вскоре показались частично заметённые снегом нордские постройки из грубо обтёсанного камня, высокими стенами окружившие подход к потемневшим со временем металлическим дверям Саартала.       Прежде, чем войти внутрь, Толфдир озвучил Новичкам несколько предостережений. Мы с Энтиром переглянулись и почти синхронно заулыбались – каждый раз Мастер произносит одну и ту же речь, буквально слово в слово. Босмер опустил глаза к мыскам собственных сапог, чтобы совсем некстати не рассмеяться вслух и не сорвать лекцию Толфдира.       Закончив с предисловием, маг, наконец, распахнул тяжёлую дверь и пригласил всех проследовать за ним в чрево древнего города. Из темноты коридора пахнуло пылью и затхлостью, но, во всяком случае, в помещениях, выдолбленных прямо в горной породе, было куда теплее, чем снаружи, на заснеженных высотных просторах.       – Энтир, дорогой, мне необходимо ваше содействие! – Толфдир остановил учёного и похлопал того по плечу. – Студентов много, я хотел бы предложить вам разделить их группу. Пятеро отправятся с вами вниз по коридору – проверите его на предмет древних чар, а остальные вместе со мной осмотрят высокий зал.       Не имея иного выбора, мер согласился помочь Мастеру, а пока он выбирал тех, кто пойдёт с ним, мы с Мерсером споро поднялись по шаткому грубо сколоченному из старых досок винтовому пандусу на верхний ярус зала.       Выложив учётную книгу на небольшой столик, установленный в одном из ближайших к выходу закутков, я мягким взмахом ладони сотворила несколько рыжеватых огненных искр, устремившихся к настенному канделябру, тут же зажглись свечи, частично оплавившиеся после предыдущего визита. Когда Мерсер отправился на поиски зачарованных предметов, я обмакнула перо в чернильницу и на нетронутом развороте принялась расчерчивать от руки новую таблицу.       Вскоре Фрей принёс мне свою первую находку – золотой перстень с витиеватым тиснением. Сразу разгадав назначение наложенных на него чар, я, однако, решила повременить с записями – сперва следовало дать Мерсеру возможность определить тип магического следа самостоятельно. С этим заданием он справился на отлично – безошибочно опознал в кольце инструмент для укрепления здоровья. Мерсер полагал, что, вероятно, древние норды использовали такие драгоценности в целительстве.       Бретонец отправился дальше по узкому коридору, а я в это время внесла изделие в реестр, не забыв добавить гипотезу от Фрея.       – Марго! Тебе стоит на это взглянуть! – крикнул он спустя несколько минут.       В голосе Мерсера проскользнули едва уловимые нотки встревоженности. Неужели, угодил в ловушку?! Нет. Фрей ведь столько знает о разных механизмах в нордских сооружениях. Скорее всего, он обнаружил что-то необычное.       Завернув в тесный закут в конце прохода, я увидела бретонца, озадаченно оглядывающего любопытного вида мегалит с резным орнаментом и небольшой площадкой, на которой покоился весьма нетипичный амулет с клыками и узорчатой костяной пластиной, напоминающей по форме вытянутый жетон.       – Всё это выглядит так подозрительно. Смахивает на ловушку, – констатировал Мерсер, небрежным взмахом ладони очертив в воздухе контур странной каменной плиты.       – Цаца явно зачарована, малое уменьшение расхода магии. Думаю, не стоит её брать.       Он, благоразумно попятившись от вызывающего опасения элемента обстановки, скрестил на груди руки.       – Так, думаю, ты уже осмотрел тут всё, – я скользнула взглядом по грубо сложенным стенам и полу. – Вижу в проходе отверстия выдвижных кольев, а, значит, высока вероятность, что при взятии амулета они поднимутся, и мы не сможем выбраться, – я внимательнее проверила древнюю кладку. – Не вижу здесь ни нажимных пластин, ни огнемётных сопел, ни дротикометателей. Может, элементом ловушки является сама конструкция? – я глянула на инсталляцию с амулетом. – Никогда не слышала о подобных защитных механизмах в нордских захоронениях. Определённо, стоит его проверить. Ты отойди подальше, а я возьму этот амулет – только так мы узнаем, произойдёт ли что-нибудь интересное.       Мерсер хотел возразить, но я уже схватила подвеску за кожаный шнур. Как и ожидалось, выход тут же перекрыла решётка. Резной блок, однако, на изъятие артефакта никак не отозвался, не атаковал нас огнём, не взорвался, разлетаясь на тысячи обломков. Но воздух вокруг него… как будто стал таким плотным.       – Я что-то чувствую, – Фрей, прищурившись, махнул перед лицом ладонью. – С этой стеной как будто что-то произошло.       – Рванёт? – тихо шепнула я, боясь, что от моего только голоса произойдёт неладное.       – Не думаю, – качая головой, отрывисто хмыкнул Фрей.       Тут же ему в голову пришла какая-то идея, в зелёных глазах бретонца загорелся отблеск озарения. Поскрёбывая щетинистый подбородок, он протянул:       – Цаца и эта стена, определённо, как-то связаны... Попробуй надеть её, возможно, что-то изменится.       Я оробело прикусила губу, из груди вырвался короткий похожий на сдавленный свист выдох.       – На свой страх и риск…       Я перекинула через шею толстый кручёный шнур.       И пространство вокруг плиты подёрнулось рябью!       Мерсер также это заметил – выставив перед собой поясную сумку, он попятился к решётке. Но, вопреки его опасениям, ничего не произошло – резной камень остался на месте.       Мне же показалось, будто он в разы истончился, стал хрупким, как гипс. Не исключено, что искажающий эффект давали видимые завихрения воздуха.       А что, если попробовать разбить стену при помощи заклинания? Вероятно, теперь это возможно благодаря амулету – в таком случае, на нём должно быть ещё одно уникальное зачарование.       Итак, какое же заклинание мне использовать? Думаю, будет безопаснее аккуратно надавить на плиту телекинезом – огонь или молнии могут спровоцировать нежелательный взрыв.       С выбором я не ошиблась – при воздействии чар витиеватый нордский узор подёрнулся сетью глубоких трещин, а при усилении напора перегородка обрушилась.       За ней оказался проход, ведущий в некую камеру с запечатанными гробами драугров.       – Ага, мы обнаружили ещё одно помещение, – задумчиво пробормотала я и тронула Мерсера за локоть. – Помимо этого амулета ты нашёл ещё что-нибудь?       – Да, вот три кольца и две серебряные подвески, – он выудил из кармана робы жменю украшений. – Два кольца на укрепление здоровья, одно – на восстановление магии, подвески – иммунитет к болезням и увеличение выносливости.       – Ладно, я тебе верю. Давай их сюда, занесу в реестр. Туда пока не ходи, – схватив находки бретонца, я кивнула на открытый нами проход. – Пока меня нет, следи за коридором. Решётка должна была опуститься… – я растерянно глянула на впивающиеся в потолок металлические колья. – Попробую пролезть.       Под недоумённый возглас Мерсера я без труда протиснулась между прутьями – спасибо периодическому голоданию. Мельком глянув ему в лицо, я пообещала позвать Толфдира, чтобы тот отогнул заострённые пики.       Но, к моему неудовольствию, в основном зале никого не оказалось. Крикнув Мастера Изменений и на всякий случай Энтира, я прислушалась – ответа не последовало. Куда же они запропастились? Может, как и мы, нашли новый проход и забрались куда-то совсем глубоко?       Я бросила найденные Мерсером артефакты в небольшой кожаный кошель в ящике под столом, торопливо занесла в таблицу сведения о каждом предмете и, конечно же, не забыла описать необычный костяной амулет, который я предусмотрительно решила не снимать. Оставив поверх расчерченных страниц небольшую записку на случай, если вернутся Энтир и Толфдир, я поспешила к Мерсеру.       Ещё во время заполнения учётной книги я услышала лязг – опустилась решётка. Видимо, после уничтожения стены ту просто заклинило, и поэтому она какое-то время оставалась недвижимой. Мерсер, когда я подошла, без лишних слов выхватил меч и бесстрашно устремился в чрево узкого коридора, я на всякий случай зарядила в руках огонь, которого так боятся драугры, и поспешила следом.       В небольшой каморке, куда нас и вывел обнаруженный ход, не оказалось ничего, кроме трёх монолитных гробов, тяжеловесного каменного стола, да нескольких свечей, зажжённых непонятно кем. Бегло оглядевшись мы собрались было тихо покинуть закуток, чтобы не потревожить мёртвых, но неприятные обстоятельства заставили нас задержаться.       Мою голову вдруг сдавило тисками сильнейшей боли, от которой к горлу подступил гадкий тошнотный ком, всё перед глазами поплыло и затроилось. Скуля от неожиданно настигшей меня мигрени, я облокотилась на приземистую стойку-консоль и упёрлась лбом в холодный камень столешницы. Мерсер что-то обеспокоенно говорил, но голос его звучал приглушённо, будто издалека. Если бы я что-нибудь съела перед отправлением в Саартал, меня сейчас наверняка вывернуло бы наизнанку. Но в моём случае оставалось только давиться пустыми рвотными спазмами.       Меня прошибло на холодный пот, тело сковал мелкий озноб, а вскоре приступ прекратился так же внезапно, как и начался. Вероятно, мне поплохело из-за духоты.       Сиюминутно покинуть злосчастную камеру мы не смогли – крышки саркофагов рухнули, высвободив воинственно настроенных драугров, те вмиг обнажили топоры и ринулись в атаку. Быстро оклемавшись в нужный момент, я неистовыми огненными стрелами вывела из строя одного, тот упал на колено и после испустил дух, а Мерсер ловко перерубил остальных двоих, от точных рассекающих ударов меча их иссохшие тела развалились, а задубевшая кожа местами раскрошилась, как плохо обожжённая глина.       Когда битва с драуграми прекратилась, мой взгляд упал на центральный гроб. Вместо полости для тела в нём был проход в некие помещения, откуда дыхнуло прохладой – это свидетельствовало о наличии системы отдушин в той части Саартала.       Мы с Мерсером коротко переглянулись и не сговариваясь отправились к глубинам древнего города.       Открывшийся ход вывел нас к лабиринту с погребальными альковами. Осторожно ступая по грубо выложенному полу, Мерсер обходил нажимные пластины ловушек, а я шагала за ним след в след. В одном из витков замысловатой системы этой усыпальницы Фрей наткнулся на классическую огненную ловушку – на полу разными цветами переливалась масляная лужа, а прямо над ней, под потолком, на тоненьком шнуре болтался глиняный светец, готовый при активации скрытой нажимной пластины тут же сорваться вниз, разбиться и беспощадно поджечь горючий состав. Бретонец упреждающе вытянул руку, призывая меня держаться позади – дальше по коридору слышалась возня и скрипучий голос. Снова драугры.       Мерсер поступил по-хитрому: пару раз бряцнув мечом о каменную стену, он привлёк внимание неупокоенных мертвецов, а когда те, намереваясь настичь нас, ступили в масло, метнул небольшой огненный сгусток в тот самый горшок с тлеющими углями.       Разрушительная стихия вмиг решила их судьбу. Заворожённо наблюдая за пожирающим тела драугров высоким пламенем, Фрей отрешённо пробормотал:       – Я слышал, некоторые учёные, исследующие нордские руины, как-то договариваются с драуграми о взаимном ненападении. А как – хрен знает… может, подношения делают.       – Может, они, в отличие от тебя, вежливы?       Мерсер, заслышав насмешливую шпильку, скрежетнул зубами, а я чуть не подпрыгнула от неожиданности.       – Вовремя я вас подловил, – хрипловато протянул Энтир и, поравнявшись с нами, легонько тронул меня за плечо. – Прочёл твою записку и отправился за вами по горячим следам, а Толфдир остался с Новичками в основном зале.       Подкрепление в лице босмера было сейчас как нельзя кстати – он многое знает, превосходно владеет боевыми и целительскими заклинаниями. Втроём гораздо проще и разбираться с драуграми, и осматривать помещения на предмет артефактов, да присутствия разного рода чар – Энтир весьма наблюдателен, наверняка он сможет обнаружить что-то, на что мы с Мерсером не обратили бы внимания.       Саартал же удивлял всё больше – ходы с альковами вывели нас к большим круглым залам, переходящим из одного в другой. В каждом нам, чтобы продвинуться дальше, приходилось сражаться с неизменно агрессивными драуграми, да разгадывать головоломки с рычагами. В одном из коридоров мы обнаружили довольно необычный механизм с поворотными статуями – при активации одной фигуры другие порой вращались сами собой. Чтобы поднять перекрывающую проход решётку, пришлось немало попотеть – заставить изваяния замереть в нужной комбинации было не так просто, как казалось.       А в очередном чертоге, больше напоминавшем грот, таилось нечто такое, чему не было определённого названия. В центре над круглой платформой с лёгким углублением парил огромный, предположительно, металлический шар, испещрённый пересекающимися линиями и некими символами, испускающими зеленовато-голубое сияние. Мощный магический барьер окружил эту загадочную сферу высокой стеной, подёрнутой рябью как на равнинном озере в ветреный день.       Это всё, что мы успели рассмотреть, прежде, чем драугр в рогатом шлеме атаковал нас сильным залпом электрических искр. Поднявшись с примитивного по виду трона, он застал всех врасплох – из-за высокой каменной спинки того попросту не было видно.       Мерсер быстро парировал его выпад мечом, мертвец, потеряв равновесие, бросил затею с магией и схватился за топор – его костлявые руки остались на месте, что вызвало у Мерсера недоумение.       – Да он как бревно деревянное! – крикнул бретонец, блокируя размашистые удары драугра. – Энтир, не стой столбом, поджарь его изнутри!       Эльф оторопело округлив янтарные глаза, глянул на него, как на умалишённого.       – Я, вообще-то, так не умею! Я это говорил лишь для профилактики безделья и хулиганства, – ладони мера тут же вспыхнули жарким пламенем. – Но я могу окружить его огнём!       Став свидетелем немного забавной перепалки, я покачала головой – эх, Энтир, это тебе не первокурсников нерадивых стращать.       Его магия, однако, также не причинила неупокоенному ни малейшего вреда.       Что-то здесь не ладно.       На нём явно особая магическая защита… как на том шаровидном артефакте?       Пока Мерсер и Энтир отвлекают внимание драугра на себя, я, не теряя времени тщательно осмотрела и сферу, и непобедимую мумию. Предположение получило подкрепление – тонкой, едва различимой глазом ниточкой от барьера к иссушенному телу протянулась некая энергия, которая, вероятно, и стала причиной неуязвимости этого мертвеца.       Что, если попробовать перебить её каким-нибудь заклинанием?       Я выпустила в основание нити молнию – канал разрушился, и тут же драугр по-настоящему ощутил на себе мощь меча и магии.       Вскоре Мерсер и Энтир упокоили его. Надеюсь, что навсегда.       Фрей на подгибающихся ногах приблизился ко мне и взглянул на сферу. Кратко, но ёмко выругался.       Энтир, тем временем, осмотрел павшего и передал мне найденную в его поясном кошеле записку, да амулет, немного похожий на тот, что сейчас лип к моему телу.       – Думаю, это заинтересует Архимага, – хмуро бросил он и упёр мрачный взгляд в магический барьер. – И это тоже. А посох я, пожалуй, себе оставлю – уж больно он необычный, – мер, с улыбкой алчного торговца огладил его навершие, похожее на гигантскую тёмную жемчужину, задумчиво произнёс, – впервые вижу, чтобы посох разрушения выглядел как целительский.       Ума не приложу, где Энтир подобрал эту вещь. Но, во всяком случае, эльф её заслужил в качестве компенсации морального ущерба, вероятно, нанесённого весьма насыщенной на злоключения прогулкой по глубинам Саартала.       – Кажется из той двери сквозит прохладой – возможно, там коридор, ведущий к верхним помещениям, – предположила я, обратив внимание на противоположную часть зала.       Пробежав взглядом по куску древнего пергамента, я выяснила имя защищавшего ту сферу драугра.       – Ладно, отнесу записку и амулет этого Йурика Архимагу, заодно доложу ему о нашем обнаружении, – я кивнула на сокрытый барьером шар. – Мерсер, выйдем вместе, найдёшь Толфдира – отправь его сюда. Мастер должен это увидеть.       – Я пока останусь здесь, – уверенно произнёс Энтир. – Осмотрюсь тут внимательнее, может найду что-нибудь ещё.       Лишний раз предостерегать опытного учёного не имело смысла, коротко попрощавшись с ним, я в компании Мерсера направилась к предполагаемому выходу.